Вы знаете, что на свете всего ужаснее? Признаюсь вам по секрету: то, что в конце концов ко всему привыкаешь. Э. М. Ремарк
Девушка с длинной косой, из которой, растрепавшись, выбились тонкие пряди русых волос, вбежала в лес, в надежде спрятаться от преследователя среди разросшихся кустов. Лицо её раскраснелось от бега, в боку кололо, ладонь была прижата к животу. Девушка обернулась назад, чтобы посмотреть, где был преследователь, но его не было видно. Тогда она остановилась у ближайшего дерева, и, опёршись рукой о шершавый ствол, начала переводить дыхание. Внезапно кто-то схватил её за шиворот платья, и она закричала. Рука преследователя выпустила её, отчего девушка рухнула на землю, больно ударившись о торчавшие из серой земли корни дерева, похожие на застывших гигантских змей. — Пожалуйста! — лепетала она, с ужасом глядя на того, кто стоял перед ней — глаза его горели алым пламенем, внушавшим суеверный страх. — Прошу, не надо. Я же ничего не сделала… Я так молода! Умоляю! Но преследователь не слушал её. Казалось, что мольбы девушки даже забавляли его: на губах заиграла кривая усмешка. Не обращая внимания на крики, он нагнулся к жертве и вонзил в шею длинные и острые клыки. Возгласы девушки сменились отчаянным хрипом, после чего настала тишина. Хио бесцеремонно бросил на стол рядом с чашкой чая печатный лист бумаги — местную сводку новостей в Микото. Саюри подняла на друга непонимающий взгляд. — Заметка справа внизу, — коротко пояснил он и сел напротив Саюри. Она принялась за чтение, и уже через пару минут в её глазах можно было заметить беспокойство. Однако когда Саюри закончила, она посмотрела на Рена с укором. — Это не я! — воскликнул Хио, поднимая руки вверх, будто хотел показать, что был чист. — А ведь я так и думал, что ты сразу начнёшь меня подозревать. Я не ел этих людей. — И не я тем более, — строго ответила Саюри, отбрасывая лист в сторону. Хио подозрительно сощурился и посмотрел на свою собеседницу. — Быть может… это Канаме? Саюри вздохнула так обречённо, будто заранее знала, что Хио обвинит именно их нового знакомого. — Нет, он же говорил нам, что не в его интересах убивать людей. У него, конечно, нет слуги, но его способ питаться безопасен. — А я думаю, что нам надо последить за ним. Я не говорю, что он нам лжёт, но попытка не пытка, верно? — Да… — неуверенно ответила Саюри и решила, что в словах Хио было рациональное зерно. С Канаме они были знакомы всего несколько дней и знали его довольно скудно, поэтому всякое имело место быть. — Сколько уже людей убито? — Пока что один парень и две девушки, — начал говорить Хио так обыденно, словно рассказывал о своём ежедневном расписании дел. — Все были найдены в окрестностях Канаме: парень у реки, одна девушка недалеко от кузницы, другая — в лесу пару дней назад. Среди населения начинается паника. И между прочим, я уже слышал, что некоторые подозревают твоего дружка. — Они его всегда и во всём будут подозревать, — отрезала Саюри. — Потому что ничего о нём не знают. Хио на это лишь пожал плечами. Он не хотел заранее обвинять Канаме в убийствах, в конце концов, это мог оказаться любой другой вампир, даже обращённый, сбежавший от господина, но полностью быть уверенным в его невиновности тоже быть нельзя. Так что пока не было других, Канаме стоял в личном списке подозреваемых Хио на первом месте. Размышления прервал стук в дверь. Так как гостиничную комнату, в которой они сидели, занимала Саюри, то она и пошла открывать, уже догадываясь, кто прибыл. — Госпожа! — с объятиями на неё накинулась девушка, ростом чуть ниже Саюри (которую, к слову, тоже нельзя было назвать высокой), с заплетёнными в две косы светлыми волосами, отливавшими слегка голубоватым оттенком, и такими же глазами. С нежностью и обожанием она смотрела на свою хозяйку, которая по-матерински заботливо погладила её по голове. — Здравствуй, Мегуми. Хорошо добралась? — О, Мегуми-чан! — не дал новоприбывшей открыть рта мгновенно оживившийся Хио. — Как дела дома? — Добралась без происшествий, — Мегуми ответила сначала хозяйке, а потом перевела дружелюбный взгляд на Хио. — Дома всё в порядке. Я привезла для Вас письмо от Ханадаги-сана, — и вынула из кармана коричневого плаща аккуратно сложенный конверт. Саюри развернула письмо и зачитала его вслух.Дорогие Рен и Саюри! Вероятнее всего, вы уже в курсе происходящего, но тем не менее, спешу вам сообщить, что совсем недавно до нас дошли слухи об убийствах, совершаемых в окрестностях деревни Канаме. Судя по тому, что нам рассказали, трупы похожи на жертв вампиров. Вынужден поторопить вас завершить ваши задания как можно быстрее: чем раньше вы приведёте порученных вам вампиров в семью, тем быстрее закончатся убийства. Ханадаги Рюо
— Очевидно, у главы не возникает сомнений, что это кто-то из наших «подопечных», — сделал вывод Хио, пожав плечами. Саюри сначала смиренно промолчала, но потом повернулась и бросила конверт с письмом в Хио, удачно прилетевшие ему в лоб и поправившие его самоуверенное выражение лица на более подходящее недоумённое. — Вместо того чтобы голословно обвинять, лучше бы пошёл и последил за своим Ичиджо, — выговорила его Саюри как маленького мальчика, отчего Хио втянул голову, будто пытался спрятаться внутри самого себя. Саюри он не боялся в прямом смысле этого слова, но она была старше него на целых сто лет, отчего в моменты её злости ему казалось, что он провинился перед матерью, поэтому ему становилось очень стыдно, и весь он казался похожим на нашкодившего пушистого щенка. Мегуми прикрыла рот рукой и отвернулась к двери, но подрагивавшие плечи выдавали её беззвучный смех. — Это вообще может оказаться кто-нибудь из неизвестных нам вампиров. И мы теряем время, пока ты, протирая здесь штаны, разглагольствуешь. — Тогда я прямо сейчас встану и поспешу навестить своего нового друга, «Ваше Высочество», — поддразнил её Хио, внезапно осмелевший до того, что подошёл к Саюри и взял её за руку, чтобы оставить почтительный поцелуй, но она её отдёрнула и указала Рену на дверь. Он закатил глаза кверху, но всё же покинул комнату, помахав дамам на прощание рукой. — А мы, госпожа? — тут же спросила Мегуми, как только щёлкнула дверь. — Мы отправимся к Канаме-сану? Саюри ласково посмотрела на свою слугу и кивнула, снова нежно погладив ту по волосам. Мегуми всегда напоминала Саюри её младшую сестру: ребёнок, точнее, подросток, не желавший взрослеть в силу некоторых обстоятельств и нуждавшийся в заботе близкого человека. Нереализованное желание быть матерью и практически постоянная разлука с сестрой выливались в то, что Саюри требовался кто-то, о ком она могла позаботиться, пока её сестра находилась в южном Ковене. Пожалуй, именно по этой причине она выбрала Мегуми в качестве слуги: её бесконечная жизнерадостность и беспечность придавали Саюри сил, убеждая, что и в этом мрачном существовании убийцы-кровососа есть свои преимущества. Вечность была проклятьем, если не знать, как правильно распоряжаться своим временем. Хотя, глядя на Канаме, она начинала сомневаться, был ли смысл в жизни без смерти. Она сама и вампиры чуть старше были ещё полны сил, а Канаме, проживший, судя по всему, уже более тысячи лет, выглядел уставшим и незаинтересованным в собственном благополучии. Где же лежала та грань в бессмертии, которую не стоило преодолевать? Пятьсот лет, семьсот, тысяча? Или просто всё дело в отношении Канаме к жизни и его мировоззрении? «Я никогда не любил», — эхом отзывался снова и снова в мыслях Саюри его бархатный и печальный голос. Возможно ли это — прожить столько времени просто потому что можешь, а не потому что живёшь ради кого-то? Он не обязан был отдавать своё сердце женщине, ведь любовь бывает разной, в том числе и любовь к своему делу. Именно поэтому она решила, что его слова были бессмысленны: он ведь жил ради людей и помогал им выживать; его неприятие любви было как минимум уничижением себя самого. Он любил людей, просто их страх и отдалённость заставляли его закопать эти чувства на самое дно его сердца. Они не нашли Канаме у него дома, но поразмыслив немного и вспомнив утреннюю заметку, Саюри решила, что найдёт его в лесу, где недавно было обнаружено тело жертвы. Она не могла быть полностью уверена, что он находился там, но зная его обеспокоенность жизнями местных жителей, Саюри предположила, что Канаме будет интересно наведаться на место преступления. Она также обозначила самой себе, что если её новый знакомый окажется там, то это почти доказывает его невиновность: после драки кулаками не машут, и преступник вряд ли придёт на место убийства замести следы уже после того, как труп был обнаружен. И к её облегчению, Канаме в самом деле был в лесу: он стоял у высокого дерева с раскидистыми ветвями, его фигуру почти не было видно в тени широкого ствола, но Саюри узнала его по знакомому запаху. О, этот запах! Она очень редко пила кровь себе подобных — урождённых вампиров, привыкнув пользоваться услугами обращённых, но его аромат был ей интересен и даже привлекал, в чём она согласилась всё же признаться самой себе. Он был похож на шипр: если вдохнуть резко и много, то может голова закружиться, а если медленно и постепенно, то можно растаять от наслаждения. И ей крайне нравилась эта парадоксальность в его запахе, отражавшем саму его суть: Канаме старался быть жёстким и нелюдимым, но на поверхности его глаз плескалась боль от одиночества и безграничная тоска, которая, казалось, вот-вот перельётся через край, в то время как на дне их скрылось желание любить, не признанное им самим. Саюри была уверена, что Канаме был способен любить по-настоящему и даже самоотверженно, только ему ещё не дали повода. — Госпожа, это он? Ваш новый друг Канаме-сан? — голос Мегуми звенел как утренний колокольчик, и на этот звон обернулся Канаме, алый блеск его глаз обозначил его расположение в темноте. Саюри решила не отвечать сразу, а лишь поспешила навстречу Канаме и представила их друг другу. — Канаме, Мегуми — моя слуга, человек, обращённый в вампира по собственной воле, — осторожно произнесла она, внимательно следя за реакцией мужчины. Он с любопытством смотрел на смешливую девушку с косичками, которая улыбалась ему так, словно стояла перед витриной пекарни, откуда с минуты на минуту покажется рука и протянет ей сладкий пирог. Канаме чувствовал, что запах её не был похож на Саюри или Рена — он был слабее, ближе к человеческому, но всё же овеян мистической аурой. — Хотите попробовать моей крови? — беспечно спросила Мегуми и закатала рукав своего платья, обнажая фарфоровую кожу, и протянула руку Канаме. Он чуть опешил и озадаченно посмотрел сначала на Мегуми, а затем на её хозяйку, требовательным взглядом призывая ту сделать что-нибудь со своей слугой. — Мегуми, это неприлично, — чуть строго напомнила Саюри и положила руку на плечо девушки, слегка сжав его. Слуга расстроилась собственной беспечности и, пролепетав извинения, закатала рукав обратно. Канаме едва заметно сглотнул. Не придав этому значения, Саюри прервала воцарившееся молчание: — Послушай, Мегуми, по дороге сюда я видела пышные одуванчики на той тропе. Не хочешь собрать несколько? — Конечно! — мгновенно оживилась Мегуми и сразу же побежала к заветным цветам, крича на бегу: — Я сплету Вам венок, госпожа! Хмыкнув, Саюри перевела взгляд на Канаме, который выглядел весьма удручённо. Вся эта печаль начинала давить и на неё. — Ты, наверное, считаешь меня чудовищем. — Никем я тебя не считаю, — небрежно бросил Канаме и обхватил себя руками, будто спасаясь от холода. Поняв, что реплика прозвучала не совсем вежливо, он тяжело вздохнул, прикрыв глаза, и добавил: — Я не это имел в виду… — Я знаю, — отмахнулась Саюри. Было видно, что ему тяжело общаться с кем-либо слишком близко и на слишком простые темы. И ей от всей души хотелось стать ему другом, поэтому она пыталась его понять. — Ранее ты говорил, что обращая людей в кровопийц, мы обрекаем их на мрачное существование. Мне казалось логичным то, что ты считаешь меня монстром, отобравшим нормальную жизнь у человеческого дитя. — Почему она согласилась стать вампиром? —спросил Канаме и развернулся к тропе, ведущей вглубь леса, этим движением приглашая Саюри присоединиться к неспешной ночной прогулке. Атмосфера была почти романтическая: хрустальный блеск Луны окутывал деревья и утонувшую в зелени землю, где-то далеко был слышен шум бурной реки, похожий на неистовую мелодию о страстной любви… Это всё могло быть похожим на свидание, если бы не неловкость между собеседниками, которые дальше попыток понять друг друга даже не заглядывали. — Тебе кажется это дикостью? — чуть усмехнувшись, спросила в свою очередь Саюри. — Знаешь, несмотря на то, что я бы предпочла отказаться от бессмертия, если бы была возможность, всё-таки бывают ситуации, когда спасти кого-то такой ценой необходимо. Я знала Мегуми задолго до того, как решила её обратить. Я видела её маленькой девочкой, взрослеющей девушкой, а потом на глазах умирающим подростком. Она была улыбающейся, с горящими от жизнерадостности глазами, и я не могла позволить её свету погаснуть. Как бы ты ни относился к этому, но она мне бесконечно благодарна, что я спасла её от ужасной смерти в муках и агонии, которыми сопровождалась её болезнь. Канаме остановился и посмотрел на белеющий вдалеке силуэт Мегуми, порхающей от одного цветка к другому; в руках у неё уже была внушительная охапка одуванчиков. Девушка, казалось, действительно радовалась жизни, несмотря на тьму, окружавшую её. Быть может, в этом была заслуга её хозяйки? Канаме искоса посмотрел на Саюри, чтобы та не заметила его изучающего взгляда. Она была красивой, нет, прекрасной женщиной. Порой Канаме думал, что даже до смерти влюблённый в свою женщину мужчина, увидев Саюри, не отказался бы заключить её в своих объятиях. И отрицать её красоту мог только дурак, потому что это означало отрицать очевидное, как существование Солнца. Он заметил, как рукава её бежевой туники чуть задирались вверх, обнажая тонкие запястья, сквозь полупрозрачную кожу которых были видны голубые шёлковые нити вен. Вокруг талии был обёрнут широкий ремень, заставлявший одежду плотнее облегать её хрупкую фигуру. Стройность её бёдер тоже нельзя было скрыть: вместо юбки она носила обтягивающие чёрные брюки, заправленные в кожаные, до блеска начищенные сапоги — так было удобнее передвигаться на лошади. Его взгляд перемещался выше, поочерёдно останавливаясь на розовых губах, широко распахнутых коричневых топазах глаз, которые венчали подвижные брови. Ему нравилось, что меж её длинных распущенных волос были заплетены тонкие косички, будто в Саюри соединялись две сущности — девичья невинность и будоражащая женственность. Но для него тогда это была лишь констатация факта, как будто его это не касалось. По крайней мере, ему хотелось в это верить. — Думаю, я не имею права тебя судить, — задумчиво проговорил Канаме. Саюри удивлённо посмотрела на него, но он в своеобычной манере перевёл тему разговора на более насущную: — Ты пришла только познакомить меня с Мегуми-чан? — Нет. Полагаю, ты слышал об убийствах, которые происходят в окрестностях твоей деревни? — осведомилась Саюри, на что Канаме лишь коротко кивнул. — Если предположить, что это не ты, не я и не Хио, то кто бы это мог быть? — Раньше я бы озадачился этим вопросом, — хмыкнул Канаме, — но теперь совершенно не удивлюсь, если выяснится, что бесчинства творит не известный ни тебе, ни тем более мне вампир. — Есть возможность выяснить, кто это может быть? Канаме молча подошёл к высокому и, судя по кроне, древнему дереву, вокруг которого была измята трава. Он медленно втянул в себя воздух и удовлетворённо выдохнул. — Люди не могут уловить этот запах, однако ты почувствуешь его. — Сырость, — уверенно произнесла Саюри, пробуя воздух, — землистость, как будто бы плесень. Вампир явно пришёл откуда-то, где темно, холодно и много влаги. — Там полно пещер и гротов, — в качестве доказательства правильности выводов Саюри Канаме указал на высившиеся на горизонте горы. — Убийца находится там. — Ты уверен? — Я живу здесь много сотен лет и знаю эти места. Конечно, я уверен. Разговор прервал пронзительный девичий крик. У Саюри сердце ухнуло в пятки, когда она узнала в нём голос Мегуми. Благо, она была неподалёку, и через мгновение оба собеседника уже стояли напротив перепуганной девушки, вокруг которой были разбросаны золотистые цветки одуванчиков. — Простите, госпожа! — залепетала Мегуми, оправдываясь. — Здесь змея, а Вы знаете, я не люблю змей. Такая красная, тоненькая и противная! Она уползла к реке. — Ну, что ты, Мегуми, — вмиг успокоившись, Саюри кинулась к слуге и прижала её к груди. — Тебе не за что просить прощения. Пока Мегуми делилась подробностями её посещения мерзким пресмыкающимся, Канаме сделал несколько осторожных шагов к воде. В нос ударил запах ила, а птицы испуганно разлетелись, почуяв шаги мужчины. И только одно существо осталось там, где его заметил Канаме. Оно смотрело прямо на него, словно человек, который смотрит на давнего и не совсем приятного знакомого. Красная Змея. — Ичиджо, закругляйся. — Нет, ещё одну партию. — Нам пора собираться! Ичиджо надул щёки и покачался из стороны в сторону, пародируя то, каким важным хотел сейчас казаться Хио. Заметив, как тот паясничает, Рен отвесил ему подзатыльника, на что Ичиджо сделал вид, будто ничего не заметил. — Прощу прощения, господа! — крикнул Масао так громко, что его услышали даже в самом дальнем углу кабака. — Нас ждёт дорога, посему я вынужден покинуть вас. Моё сердце кровью обливается, но напоследок хотелось бы сыграть с вами в одну короткую, но не менее увлекательную игру. Дворник! Одновременно с тем, как последнее слово слетело с губ Ичиджо, его пальцы выпустили колоду карт, разноцветным дождём рассыпавшуюся на стол и сидящих вокруг игроков, которые не преминули бросить вдогонку Ичиджо пару нелицеприятных слов. Что его совсем не обидело, а только повеселило, и он помахал бывшим соперникам по игре рукой. — Ты точно был капитаном пиратского корабля? — с недоверием в голосе спросил Хио. — Всё чаще мне кажется, что тебе больше подходит роль королевского шута. — Обижаешь, — возмутился Ичиджо и отодвинул ворот чёрного жилета, надетого поверх плотной зелёной рубахи. Сбоку виднелся увесистый мешочек, судя по звону, с золотом. — Я обыграл их всех по три раза. Думаешь, почему они меня провожают такими «влюблёнными» взглядами? Хио резко вытянул впереди Масао руку, заставляя того остановиться. Не дав ему и слова сказать, он приложил палец к губам и шикнул. Ичиджо непонимающе развёл руками в стороны, а потом прислушался, направив внимание туда, куда Хио осторожно указал рукой. На противоположной стороне улицы разговаривали двое, судя по одежде — один рыбак, а другой торговец. Второй внимательно с прищуром слушал первого, который говорил очень тихо, но недостаточно для чуткого вампирского уха. — …есть у нас мысль, кто бы это мог быть, — заговорщицки сообщил рыбак и с опаской огляделся по сторонам. — Ты боишься? — спросил его торговец, недоумевая. На улице было полно людей, вряд ли им грозила какая-то опасность. Но рыбак охотно закивал головой. — Этот… демон может быть везде. Он живёт на окраине нашей деревни Канаме. И живёт уже о-о-очень давно, — намеренно медленно протянул оба слова рыбак, давая понять торговцу, что он не шутит. Его собеседник усмехнулся. — Даже если и так, где доказательство, что это он убил парня и девушек? — Да вся деревня — одно сплошное доказательство! — не выдержал рыбак и стукнул кулаком по стене дома. Он едва заметно скривился от боли и продолжил: — Надо гнать его оттуда, и чем быстрее, тем лучше. Пока он не погубил всю деревню, а там глядишь, и до Микото доберётся. Такая перспектива, видимо, не устраивала торговца, и он сразу же принял серьёзное выражение лица. — Хорошо. Я сделаю, что смогу. Далее Хио предпочёл уже не слушать и побрёл далее по улице. Недоумевающий Ичиджо нагнал его и, опустив руку ему на плечо, поинтересовался: — Я чего-то не понимаю? — А понимать тут надо одно, — отрешённо отозвался Хио, глядя себе под ноги. — Пора покинуть Микото и ехать в Ковен. Завтра же. Все вместе.