Дневник Второго Вонголы

Конец июля 1818 Десять месяцев пролетели как десять дней. Кристиан был довольно спокойным ребёнком. Обычно, он терпел до последнего. Но уж если начинал плакать, то так, что его слышал весь замок. Однако он быстро успокаивался, особенно на руках у Тарины. Не удивительно. Я тоже успокаивался, когда прижимался щекой к её груди. Каким бы хреновым не был день, вечером, в спальне, лёжа на кровати и прижимаясь щекой к груди Тарины, я слушал стук её сердца, и весь мир отступал на третий план. На первом была моя девочка, на втором - наш сын. Кристиан рос крепким, своенравным ребёнком. В точности, как я. И я неимоверно гордился им. - Давай, Крис, иди к папочке! – я присел на корточки, протягивая к сыну руки. Тот, насупившись, посмотрел сначала на меня, потом на придерживающую его мать. – Ну, блять?! – не выдержал я. Тарина закусила губу, сдерживая смех. Да, наверное, со стороны мы смотримся смешно... - Хэй, мелкий! – Вель поднялся по лестнице и приветственно махнул рукой. – Босс, дело есть! Как всегда, после рождения Криса. Сначала этот патлатый пидор здоровается с ним, и только потом со мной... - Ебись конём, - отмахнулся я. – Мы учимся ходить. Вельзевул закатил глаза и опёрся спиной о перила лестницы. Кристиан повернулся на его голос, потом сердито толкнул мать и неуверенно шагнул к мечнику. Тот заржал, садясь на корточки и ловя доковылявшего до него мальчишку. Я нахмурился. Какого чёрта мой наследник отказался идти ко мне, но пошёл к этому мудаку? Нет, сомнений в своём отцовстве у меня нет. Слишком уж налицо портретное сходство. Но такая любовь меня напрягает. Я, блять, ревную. - Вот видишь, твой сын любит меня больше, - самодовольно заявил Вель. Кристиан тем временем намотал длинные белоснежные волосы Хранителя на кулак и потянул в рот. - Боюсь, он любит не тебя, а твои волосы, - Тарина рассмеялась, отбирая у недовольного мальчишки игрушку и подхватывая сына на руки. Тот сразу же завертелся, требуя спустить его на пол, и она неохотно подчинилась. Едва встав на ноги, Кристиан направился ко мне. - Чего тебе? – обиженно спросил я. - Па, - Крис, всё так же хмурясь, схватил меня за волосы, дёргая. – Ка! – требовательно сказал он. Я страдальчески застонал. Разрешил на свою голову... Теперь регулярно требует. Не отказывать же ребёнку в такой малости? - Ты этого не видел! – напомнил я Вельзевулу. Тот издевательски заржал. - Ага. Я этого уже третий месяц не вижу, - согласился он. Я встал на четвереньки и Кристиан вскарабкался мне на спину, берясь за хвост волос как за поводья. - Но! – сын дёрнул меня за волосы, и я медленно двинулся по прямой. – Но! – повторил Кристиан, почти обиженно. – Ио! - Иго-го, - обречённо согласился я. Вель снова заржал, чуть не уебавшись с лестницы. «Так тебе и надо, сука», мстительно подумал я. ноябрь 1820 - Папа, - Кристиан зашёл в мой кабинет, хмурясь и держа в руках какой-то листок. – У меня для тебя подарок. - Какой? – я повернулся к трёхлетнему сыну. Большая редкость, что Кристиан вот так пришёл ко мне. Ему это не запрещено, просто... Так уж вышло, что Крис был крайне неразговорчив, в отличие от прочих детей. Постоянно хмурился. Очень мало общался с окружающими, не считая нас с Тариной, моих Хранителей и Лилианны. Да и к нам приходил довольно редко, предпочитая проводить время в детской. Крайне неохотно шёл на контакт с ровесниками. Я уже заебался посылать нахуй тех, кто советовал сводить сына к врачу или в церковь. - Вот, - мальчик протянул мне лист бумаги. Я осторожно взял рисунок. Итак. Кажется, вот эта хрень, повыше и пострашнее – я. А это, в колоколе вместо юбки – Тарина. Ну и вот эта мелкая лохматая хуйнюшка – Кристиан. Мда… Не быть моему сыну художником. – Это подарок, папа, - повторил ребёнок. - Спасибо, сын, - я улыбнулся, потрепав мальчика по голове. - Как ты так делаешь, - с нескрываемой завистью пробормотал он. - О чём ты? – я непонимающе нахмурился. - Вот это, - Кристиан пальцами потянул уголки своих губ вверх. - Это улыбка, Крис, - я спрятал рисунок в стол, и присел перед мальчиком на корточки. – Ты однажды поймёшь. Я в детстве тоже не улыбался, пока… Мою речь прервал истошный визг Тарины, откуда-то сверху. - Северная башня, - безошибочно определил Крис, срываясь с места раньше меня. Его интуиция, как обычно, не подвела. Тарина стояла, прижимая к груди книгу и с ужасом глядя на потолок. – Мама, что случилось? – Крис подёргал её за юбку, и Тарина трясущейся рукой указала на здоровенного паука. Я присвистнул. Нихуя себе. И откуда эта тварь здесь взялась? У моей жены была арахнофобия. Она до обморока боялась пауков. И потому, паутина в замке была приравнена к вражеской ловушке. Прислуга обязана была каждый день осматривать все углы и закутки, не допуская появления восьминогих чудовищ. А тут, неожиданно - такой жирный гад. Нужно будет сделать на чердаке генеральную уборку и, впредь, проверять его так же внимательно. Похоже, прислуга была весьма халатной, ленясь лазить под низкими перекрытиями крыши. Паук, очевидно польщённый привлечённым вниманием, решил познакомиться поближе и начал спускаться на паутинке. Тарина снова закричала. Я рванулся к ней, но ничего не успел сделать. - Ты напугал мою маму! – закричал Кристиан, с ног до головы покрываясь Пламенем. Крышу башни просто снесло к ебеням. Я чудом успел схватить Тарину в охапку и сбросить её с лестницы в руки прибежавшему на шум Велю. - Пусти! Крис! – Тарина затрепыхалась в руках мечника. - Цыц. Не лезь, можешь пострадать, - коротко велел я, свесившись через перила, и она затихла. Я поднялся обратно. Кристиан с ужасом смотрел на свои руки. – Сын, - позвал я. Он обернулся, поднимая на меня наполненный паникой взгляд. - Папа… что это? – мальчик поднял ладони, показывая мне. - Это Пламя, сын, - спокойно ответил я, окружая себя Пламенем и делая его видимым. – Такое же, как у меня. - Что… Что мне делать? – Кристиан доверчиво посмотрел на меня. Я опустился на корточки. - Иди ко мне. Тебе нужно успокоиться, сын. Не бойся. Всё хорошо. Я научу тебя это контролировать. Веришь мне? - Верю, - Крис кивнул, подходя и осторожно касаясь моего плеча. – Я так испугался, папа! – он крепко обнял меня, и я поднялся, подхватывая его на руки. - Ты защитил свою маму. Ты молодец, - спокойно сказал я, медленно убирая Пламя, и Крис погас вместе со мной. Он поднял на меня удивлённые глаза. - Папа, мне хочется сделать что-то странное, - обеспокоенно сказал он. - Что именно? – уточнил я, уже догадываясь. Со мной было в точности так же. - Вот, - Крис широко улыбнулся. Я расхохотался. - Поздравляю, сын, - торжественно сказал я, потрепав его по макушке. – Это и есть улыбка. Пойдём, мама волнуется. Не знаю, как так вышло, но в моей семье у всех было так. Пока наследник не высвободит Пламя, он не способен улыбаться. Вообще едва способен на какие-либо чувства. Мрачен, нелюдим и неразговорчив. Мой отец говорил мне, что это проклятье. Проклятье Пламени Ярости. Я вполне склонен с ним согласиться. Я бы тоже не назвал его Даром Божьим. Уж если кто и мог пожаловать такое роду людскому, то только Князь Мира Сего. Сатана. Меня, к слову, регулярно сравнивали с ним. Особенно в ярости. Говорили даже, что в моих глазах в такие моменты видели багровые отблески. Уж не знаю, правда это или нет. Мне, как-то, было не до того, чтобы в зеркало смотреться... февраль 1822 - В сторону! - не своим голосом заорал я. Тарина вздрогнула, но быстро сообразила, бросившись влево. Снег был глубокий, и она лишь чудом не увязла в нём и не упала. Однако, огромная сосна, начавшая заваливаться на детку, осыпалась пеплом. - Мама! Мама, прости, пожалуйста! Ты цела?! - Кристиан, попросту растапливая снег перед собой, подбежал к Тарине, помогая ей отряхнуть шубку. - Да, мой мальчик. Всё в порядке, - она нежно улыбнулась, погладив его по щеке. Я же, наоборот, нахмурился. - Ты должен быть внимательнее, - сообщил я сыну, пристально на него глядя. Он обернулся, пристыжено кивая. - Хорошо. Ещё раз. Детка, пожалуйста, встань ближе к замку? - Ладно, - Тарина потрепала Кристиана по волосам, затем подошла ко мне, целуя в уголок губ, и только потом отошла на безопасное расстояние. Возможно, я требую от сына слишком многого. Ему всего пять лет. Но, чёрт побери, он высвободил Пламя в три года. Даже мне было больше! Он должен уметь контролировать себя. Иначе, окружающие его люди могут пострадать. И ладно, если его Пламя вырвется из-под контроля, когда я рядом. Но я ведь не могу всё время держать сына при себе. Он должен уметь укрощать его сам. И должен уметь постоять за себя. Сейчас мы ещё только играем. Тренировки самые простые. Но уже ясно как день, Пламя Кристиана сильнее моего. И когда он вырастет, он сможет держать в благоговейном трепете перед своей силой всю Италию. Да что там, всю Европу! октябрь 1825 - Что, прости, праздновать? - я приподнял брови в искреннем изумлении. - Хеллоуин, - терпеливо повторил сын. - Мне рассказывал про него дядя Винсент. Это праздник у них, в Англии. У них дети одеваются в костюмы разных чудовищ, ходят по домам и выпрашивают сладости. Это весело, папа. Я с нажимом промассировал переносицу. Потом надо будет сказать Фантомхайву "большое спасибо", за то, что рассказывает моему сыну всякую хуйню. - И как ты предполагаешь реализовать это в Италии? - спросил я, опираясь локтями о стол и сцепляя пальцы под подбородком в замок. Мы с Кристианом были в моём кабинете. Я сидел за столом, а он стоял напротив, глядя на меня серьёзно и уверенно. - Мы можем устроить бал-маскарад, - предложил он. - И пригласить много гостей. Наш замок будет прекрасной декорацией. Можно сделать его замком Дракулы, или дворцом Сатаны, - увлечённо рассказывал Кристиан. Я внимательно выслушал его, а затем спокойно спросил: - Аврора? - Минор, - сын улыбнулся. Я непритворно удивился. Вот уж от кого не ожидал. Моя Хранительница Тумана, заменившая выродка-Спейда, казалась мне благоразумной дамой. Оказывается, в тихом омуте черти водятся... - Чем тише омут, тем опытнее и хитрее в нём черти, - словно подслушав мои мысли сообщил Крис. Я рассмеялся. - Ладно. Считай, что уговорил меня. Вечером обсудим с Хранителями. И ты приходи. - Хорошо, отец. Спасибо, - сын кивнул. - Я пойду? - Да, можешь идти, - я вернулся к отложенным с приходом Кристиана отчётам. - Тебе идёт, дорогой, - сообщила Тарина, подавая мне бокал с чем-то алым, густым, явно артериального происхождения. Я с подозрением принюхался, и моя жена рассмеялась, прикрывая рот ладонью. - Это ягодный пунш, Риккардо. - А выглядит, будто крови нацедили, - проворчал я, приобнимая Тарину за талию и делая глоток. - Так и задумывалось, - жена кивнула, осторожно поправляя волочащийся за ней по полу тканевый хвост. Костюмы для участников маскарада Кристиан придумывал сам, в компании с Домианом, и я не уставал поражаться их фантазии и чувству юмора. Меня они нарядили Сатаной. Багрово-чёрный камзол, золотые украшения с тёмными рубинами, и на голове рога, явно раньше принадлежащие какому-то другому козлу. Горному, а не двуногому. Тарина была Василиском. Ядовитой змеёй. Костюм выглядел странно, особенно хвост, но верхняя часть облегала талию и грудь моей детки, как вторая кожа. И мне стоило немалого труда сдерживаться и терпеливо ожидать конца праздника. - Ты потрясающе выглядишь, любовь моя, - Тарина почти прижалась к моему уху, опаляя его своим дыханием. - Не могу дождаться, когда гости, наконец, разъедутся, и мы останемся наедине... Я замер, сжимая бокал так, что тот едва не треснул. - Думаю, мы можем отлучиться ненадолго, - я чуть повернулся, глядя в пьяные, возбуждённо блестящие глаза Тарины. - Уёбывайте нахуй, - Лилианна, в костюме древнегреческой богини, Афины Паллады, прошла мимо, отбирая у меня стакан и опустошая залпом. - Домиан! Я только что видела тебя! Сейчас же иди ко мне, у тебя от костюма эльфа кусок крыла отвалился! - Детка? - я предложил жене локоть, и она с готовностью ухватилась за него. - Предлагаю технично удрать, прямо сейчас, пока Жан-Жак отвлёк народ чтением какой-то баллады, - Тарина хихикнула. - Поддерживаю, - я подхватил её на руки, быстро выходя из залы. Жена начала приставать ко мне ещё на лестнице, и, едва войдя в спальню, я незамедлительно прижал её к стене. - Только не сжигай! - едва успела вклинить Тарина в перерывах между поцелуями, когда я попытался снять с неё костюм, но не нашёл застёжку. - Я сама сниму! - Ладно, - я неохотно отстранился, наблюдая, как жена выбирается из своего странного одеяния. Время я, однако, даром не терял, избавившись от тяжёлых рогов и неудобного камзола. - Верни рога обратно, - потребовала Тарина. Я повернулся к ней и гулко сглотнул. Моя ненаглядная была уже полностью обнажена, а её тело покрывала нарисованная удивительно правдоподобно чешуя. Правда, картинка слегка плыла, из чего я сделал вывод, что это Минор постаралась. - Я хочу заняться сексом с Сатаной... Я приподнял брови, глядя на жену, но всё же за рогами наклонился. - Не прожигай меня взглядом, дорогой. С тобой я занимаюсь любовью регулярно, но когда мне ещё выдастся шанс отдаться Князю Мира Сего? - Тарина обняла меня за шею одной рукой, второй аккуратно хватаясь за рог. Я расстегнул и приспустил штаны, подхватывая затем супругу под бёдра. - Стерва, - прошептал я в её губы, сразу входя. - О, дааа! - Тарина выгнулась, впиваясь ногтями мне в шею. - Люблю тебя... Риккардо... - Моя девочка, - я слегка сжал зубами кожу под ухом детки, стараясь не оставлять следов. - Люблю тебя... - Спасибо, что старался быть аккуратным, - Тарина, чуть наклонившись к трюмо, рассматривала следы моих зубов на своей шее. - Плохо старался, да? - я подошёл, целуя сзади плечи супруги. - Ну, если бы ты не старался вообще, было бы ещё хуже, - она обернулась, нежно поправляя мои волосы. - А Лилианна ещё удивляется, почему у меня почти все платья под горло? - Прости, детка, - я смущённо почесал кончик носа. - Вернёмся на маскарад? - Да. На твоё счастье, мой костюм достаточно закрытый. Она всегда позволяла мне необычайно много. Иногда, я даже думал - слишком много. Тарина. И я имею ввиду не только постель. А вообще нашу семейную жизнь. Она беспрекословно согласилась переехать в горный замок. В горы, мать их, где лежит снег, а её змеи живут в подвале, там, где нет солнечного света, где затхлый воздух и через стенку - пыточная. Я предлагал ей переделать спальни Хранителей под её нужды, но Тарина сказала, что это лишнее, и той комнатушки, которую я ей выделил, ей вполне хватает. Потакая моей нелюбви к головному поместью Вонголы, построенному Примо, она почти полностью избавила меня от забот связанных с тем домом. Ни разу не укорила меня и не пожаловалась. Она всегда только просила, если ей что-то было нужно. Никогда не требовала. За всё время нашего брака она повышала на меня голос, лишь когда была беременна. Я не знаю, откуда у неё такие потрясающие запасы терпения. Как ей удаётся контролировать себя и не спорить со мной. Если ей не нравится моё решение, она не оспаривает его, лишь предлагает мне обсудить. Мягко направляет, выворачивает всё так, что я сам понимаю, что не прав. Но это не манипулирование, нисколько. Лишь потрясающая женская гибкость и такт. Я порой чувствую себя податливым воском в её руках. И не скажу, что мне не нравится это. Тарина знает, что в некоторых вопросах она может вертеть мной, как хочет. Но не делает этого, и именно потому я готов бросить к её ногам целый мир. Стоит ей лишь пожелать. Но она никогда не попросит меня об этом. март 1827 Прошло ещё два года. Крису уже десять. Он очень быстро учится, и умён не по годам. Он перечитал все книги, что были в горном замке. Да, каюсь, их было не много, лишь пара стеллажей в моём кабинете, но стоило Кристиану прикончить их, и пожаловаться мне, что ему нечего читать, и одну из больших гостиных на первом этаже переделали в библиотеку. Книги для неё возили три дня. Сын остался очень доволен, проводя за чтением любую свободную минуту. Впрочем, он не игнорировал и силовые тренировки. Учился у меня контролю Пламени, занимался рукопашным боем с Коном и учился фехтованию у Вельзевула. - Папа, это пиздец! – Кристиан без стука вошёл в кабинет, и Тарина поспешила вскочить с моих коленей. – Здравствуй, мама, - мальчик улыбнулся, тепло и нежно, - как твоё здоровье? Я едва сдержал смешок. Вот уж что пиздец, так это контраст в общении сына со мной и с Тариной. Со мной Кристиан почти запанибрата. Он ругается, если что-то не получается, говорит то, что думает и так, как хочет. С Тариной же он мягок, деликатен и вежлив. Я уверен, любит он нас одинаково сильно, просто в его глазах я - камень, а детка - текучая вода. Вот только, вода точит камень. - Спасибо, хорошо, - ответила Тарина, садясь обратно и обнимая меня за шею. - Ты начал со слов: «Папа, пиздец», - напомнил я. - А, да, - десятилетний сын легко запрыгнул на стол, садясь, и повернулся ко мне. – Папа, это пиздец. Вель не доверяет мне своё оружие! Говорит, мне ещё рано тренироваться с настоящим мечом. - Может, он прав? – осторожно уточнила Тарина, ласково гладя Криса по волосам. Тот раздражённо фыркнул. - А Лили так не считает, - заявил он. - Вот сука! – возмутился я, мгновенно огребая сразу два подзатыльника, от жены и от сына. – Да вы охуели! – я незамедлительно получил повторно. – Да блять, в собственном доме! – от третьей подачи я увернулся. – Да хватит уже, понял, не дурак, - я потёр затылок. – Так в чём проблема? - Я хочу учиться фехтованию у Веля! С настоящими мечами! С Лили, конечно, круто, но она меня жалеет! - И правильно делает, - я вздохнул. – Крис, Вель просто боится тебя на салат порезать! - Зря боится, - сын нахмурился. – Я уже очень хорошо фехтую. Он сам говорил. - Для своего возраста, - напомнила Тарина. – А Вельзевулу ты на один удар. Пойми и его тоже, солнышко. Он не хочет ранить тебя. - Ну пусть не ранит, - Крис надулся. – Но какой толк от уроков, если он меня жалеет? - Ладно, я с ним поговорю, - я сдался. – Настоящего оружия не будет, но Вель станет относиться к тебе серьёзней. И не жалуйся потом. Сам попросил. Понял? - Да, папа, - Кристиан просиял. – Ладно, я пошёл. У меня сейчас урок арифметики, - он спрыгнул со стола. – Хорошего дня, матушка, - мальчишка поцеловал Тарину в щёку и направился к двери. - А ну стой! – опомнилась Тарина. – Что ты сказал, когда вошёл? - Тебе послышалось! – Кристиан ужиком выскользнул из кабинета, и Тарина повернулась ко мне. - Ты что, позволяешь сыну так выражаться? – она упёрла руки в бока. - А хули б нет? – я пожал плечами. – Пусть учится. Считай это частью уроков родной речи. - Дурак, - Тарина вздохнула, нежно меня целуя. – На чём мы остановились? - На попытке сделать Крису братика или сестрёнку, - напомнил я, привлекая жену к себе.