Narbeleth. Hithui. Girithron.

На плечи им падал белый снег - мягкий, как руки возлюбленной. Внизу было черным-черно от тел в панцирях, кострищ и вытоптанного снега. Лучники смогли попортить осадные машины, а исправить их оркам, похоже, было нечем. Или, что больше походило на правду, в устройстве разбирался только какой-нибудь пленный нолдо, убитый или оставшийся на рудниках; орки же знали только, куда класть камни. Таран - а что таран? Осада давно превратилась в череду бессонных ночей и выстрелов, в привычную боль в груди. Всех, кто был в замке, пришлось разделить на две смены, чтоб хотя бы успевали поесть. "Мы не выстоим - никто не выстоит". Четыре дня назад началась осада. День - Берен убил брата. Убить успел, а что потом творили с телом, смотреть не смог. Почти прошептал, глядя на Менельдура: "Не открывать двери" - и стоял, прижавшись спиной к зубцу, бледный, как снег. Осажденные не смогли бы открыть двери, даже если и захотели бы: сами завалили их изнутри камнями. Да, лишь вчера погиб Белегунд - и Дайрон. Поймал орочью стрелу в грудь и умер на руках у Берена. Рана была скверной: наконечник прошил все тело и уперся в позвоночник. Вперед - никак, назад тоже - обратные шипы. Было повреждено легкое, сказал потом Нимрос. Мельком глянул на тело и вернулся к пока что живым... Дайрон умирал трудно. Тело цеплялось за жизнь, не желая понимать, что это уже бессмысленно. Припоминал он, должно быть, все: и детство в безоблачном Дортонионе, и войну, и плен; хватался за руки друга, силился что-то сказать, но до самой смерти не выдавил ни слова. Он, который вчера пел "Сквозь мрак", напоминая: смерть - это двери куда-то, он - погиб. Как и пятеро других за эти четыре дня. Беорвейн всегда брали много и платили дорого. Еще - о чем рассказывать? О крови, о грязи, о присохших к ранам грязных повязках и постоянном голоде? О том, как то один, то другой попросту замирает на месте, а то и падает где придется и засыпает? О холоде, о пустых колчанах? О чудовищной усталости и приходящих иногда мыслях - ну и пусть смерть, - и о том несказанном, что все-таки заставляет подниматься... Эта часть войны мало кого интересовала, потому что начиналась другая. Во-первых, с участием эльдар, а во-вторых - более страшная. Падал снег, падал, напоминая зиму три года назад - зиму после пожара и смерти. *** Они шли через Ард-Гален. И было их - сотни, тысячи. Точного числа не знал никто, да оно не было важно. Какая разница, сколько клинков придется на твой, если в живых все равно не остаться? Уже по тому, как они обошли Дортонион, просто обтекли с двух сторон, стало ясно: этот удар будет сильнейшим и последним. У Моргота нет времени размениваться на несколько знамен неудачников. Их час тоже настанет, но - немного позже, после того, как падет самый опасный противник. Черное войско вышло к Топям Серех. Дожидаться. Они ни мига не сомневались в том, что и Финрод, и феаноринги выйдут в поле - феаноринги, полторы тысячи пеших и пять сотен конных, которые всю войну простояли в Нарготронде, выжидая по приказу Финрода; что Фингон и остатки Хадорингов ударят в спину, что, как и раньше, беоринги пройдут ступенями Ривиля к войскам левого охвата - если останется, кому. Эти жалкие противники разобьются о них, как соленые волны о скалу. И войска Моргота пойдут дальше в Южный Белерианд, к беззащитному Бретилю, к границам Дориата, к Нарогарду и Гаваням... Отбиться от них невозможно, даже если собрать силы всего Белерианда. А ведь могло быть и так. Не сейчас, через несколько лет. Знамена всех трех Домов нолдор и эдайн, сияющие под солнцем доспехи, звонкие рога... Так и было бы, если бы не - что? Отбиться сейчас невозможно, но попробовать стоит. Финрод знал от Маэдроса, что и в восточные земли Белерианда орки хлынули рекой. Значит, не придут на помощь ни феанариони, ни дориатрим: если действительно припекло, Тингол не высунет из-за Завесы носа. Дориатских не ждали, а они пришли. Добавились две сотни к знакомым уже пяти, и с ними – тот, которого, к их несчастью, знали все орки. Семьсот синдар. Две тысячи воинов Первого Дома. Шесть - Финрода. И - все. Нет, был еще Фингон, с которым Фелагунд часами говорил по палантиру, что-то разъясняя или доказывая, был Хурин (хотелось по привычке добавить - и Хуор, хотя младший хадоринг лежал в земле)... И был отчаянно нуждавшийся в помощи Дортонион. Вестей оттуда приходило мало. Осанвэ - временами не слишком удобный способ. Линдвин держится изо всех сил, воинов прозвали то ли бессмертными, то ли бешеными, а молодого лучника, который стрелой рубит веревку на пороке*, орки боятся до смерти; у развалин Каргонда темные потоптались-потоптались, а потом их перестреляли у Кэллагана; держится Бар-Хоган - с тех пор, как Кальмегил убил черного рыцаря, дела у осаждающих не очень; держится; держится; держится... Но долго без помощи не выстоит. В ночь на предпоследний день гиритрон войско Нарготронда подошло к развалинам Тол-Сирион. Фингон давно был готов ударить в спину врагу с гор. На беорингов владыки нолдор давно не надеялись - с тех пор, как все нагорье увязло в осаде. Взошло ослепительное зимнее солнце. Небо было обманчиво голубым - давало лишний, а кому-то последний повод для радости. И с первыми же лучами солнца уверенно и неторопливо пошли в наступление черные войска. Куда им было спешить? В предпоследний день гиритрон воины Бретиля прорвали осаду Бар-Риган и Линдвина и разошлись по остальным замкам; и тотчас же две тысячи отправились до боли знакомыми тропами к Ангродовым гатям. Этого не знал пока даже Финрод. Битва началась на рассвете вялой перестрелкой через реку. Здесь Ривиль сливался с Сирионом, место было широкое и топкое; на другую сторону пока ни одно войско не рвалось. Стрелы теряли силу и скорость и не причиняли почти никакого вреда. Изредка прилетали арбалетные, стукались о щиты и доспехи, но их пока было мало: берегли для ближнего боя. Лучники-синдар вели себя пугающе спокойно, точно на стрельбище или в лесу: в землю воткнут десяток стрел, на левой руке - щит, а правая то и дело оттягивает тетиву. - Видишь вон того черного, в шлеме с гребнем? - Белег неторопливо выбирал стрелу из колчана. - Вижу, - Элгол спустил тетиву - мягким, привычным движением. - Попробуешь снять, Белег? - Попробую. Надо же им хоть чем-то досадить, пока можем... - Лучше на излете. Так - не достанет. - А на излете - не насмерть. Согнулись могучие крылья лука. Коротко зазвенела тетива, стрела рассекла воздух. Черный воин, на которого неотрывно смотрела теперь добрая половина стрелков, и в самом деле пошатнулся и - упал. В рядах эльдар выстрел Белега видели многие, и изумленный вздох вырвался как у одного. - Уносят, - Элгол снова спокойно целился, отводя руку к щеке. - Это человек. Не майа, не аварэ, иначе он бы не упал. - И слава Валар... - Не скажи. А чуть выше, чуть дальше от реки говорили двое владык нолдор, и не слышал этого почти никто - разве что оруженосцы, которые будут молчать до недалекой смерти. - Кому-то придется напасть первым, - Келегорм смотрел на гладь болот и отчего-то все время щурился, хотя солнце не слепило. - Они и нападут. Финрод, как и его родич, в тяжелый доспех облачен не был. Тонкая серебристая кольчуга - дар гномов, из чего и как сплетенная, только им да Ауле и известно, - нарамник с гербом - и все. Шлем его пока держал оруженосец. - Думаешь, не попытаются выманить? Ты же уже сражался здесь, Финрод, ты знаешь... - Чем? - коротко уронил тот. Палатки им не раскидывали - настало время, когда можно только идти в строю, плечо в плечо, - и они просто стояли чуть в стороне. Несильный ветер играл складками тканей; золотые волосы Фелагунда серебрил мелкий снег. Эденнил казался усталым, постаревшим, и все это - меньше, чем за три года, меньше даже, чем за год... - Где мы ошиблись, Инглор? Почему война, которая должна была принести спокойную жизнь хотя бы поколению людей, несет... - Келегорм, впервые за множество лет назвавший Финрода этим именем, осекся, порывисто махнул рукой в сторону Топей. - Где мы ошиблись?! - Не знаю, otorno. Они просто молчали вместе - в последний раз. - Пора. Финрод принял у оруженосца шлем и зашагал вниз, к своим воинам. Случилось точно так, как он и предсказывал. Перестрелка надоела морготовцам, и они пошли дальше через Топи, медленно и страшно преодолевая те ярды, которые разделяли два войска. Их снова встретили стрельбой - уже настоящей. Стрелы падали дождем, точно роняла перья железная птица из страшных сказок. Черные шли по гатям, не обращая ни на что внимания. Они все же были смертны - и падали, падали в темную воду... Вот их разделяла только протока - узкая полоса быстрой ледяной воды, бегущая к юго-востоку и никогда не замедляющая своего течения. Протока зла, протока опасна... Залп. Еще один. Еще... Сколько же их там, если они вот так идут прямо на стрелы? Ответ Финрод знал. Лучники выпустили по последней стреле и спокойно, вроде бы даже неторопливо шагнули за ростовые щиты. Стреляли теперь не они - арбалетчики из задних рядов. Протока. Непробиваемая стена щитов на том берегу. Шквал стали с небес. Ничто. Щитники дрогнули, шатнулись назад. Выстояли. Стрелы полетели теперь и от черных - их передние ряды увязли в рубке, остальные же стояли на месте. В воде. Гиритрон - суровый месяц, и если провести ночь в кольчуге, можно не выжить. Постоять в доспехах в ледяной реке, побродить по болотам... Мелкое преимущество, но уж какое есть. Щитники - просто держали. Делать бреши в строю, даже ради того, чтобы выставить копья, ни Финрод, ни взявший себе эту линию Эктадор не решились. Простоять так со щитом - столько, сколько сможешь, и еще дольше, потому что если ты опустишь руки, на твоей совести будут те, кто погибнет позже. Оркам приходилось наступать на тех, кто стоял на твердом берегу и выше, но в нескольких местах они все же прорвались, попросту отбросив щитоносцев. На их место тотчас вставали новые, лишь бы не ломать строй. И все это - под непрерывным обстрелом с обеих сторон... Время перешагнуло за полдень - единственное, что удавалось разобрать. Сколько морготовцы шли через топи, сколько перестреливались, сколько первый ряд выдерживал натиск, было непонятно. Но предел силам все же был, и стена щитов начала рассыпаться. То тут, то там в строю возникали бреши, и лучники оказывались бесполезны: слишком велик был риск попасть в своих. И наконец последние острова защиты потонули, рассыпались на отдельные стычки... Орки, почуяв свободу, начали выходить на берег. Влезали стройными тридцатками, отряхивались и бежали дальше - добивать. Тогда обрушился на них удар тяжелой конницы, неудержимый, как разлив горной реки. Эльдар в доспехах, кони в кольчужных сетках - они были неудержимы и смертельны, как удар двуручного меча, который нельзя остановить. И впереди летело знамя - алая звезда на черном полотнище; и перед тем, как врезались всадники в ряды врага, к небу полетел клич: - Ayie Feanaro! - и - сшибка. Лязг, крики, ржание лошадей... Сверкнули тусклыми бликами наконечники копий - против конного с таким оружием ни один пешец не устоит. Орков смяли этим налетом, отбросили обратно в болото, за стремнину; потомки меарас сквозь ледяной поток бежали легко. Казалось, не останови сейчас их - конница Дома Феанора дойдет так до самых Врат Ангбанда, и тогда железные створы не устоят... Их остановили. На том берегу запел рог, и всадники слаженно повернули обратно. Отступление, и опять - стена щитов, стрельба, удар за ударом... Все повторилось: прорыв, удар конницы, погоня; но на этот раз каждый из рохиров взял к себе на седло по лучнику, и стрелы нолдор снова проредили ряды врагов. Они стреляли, оборачиваясь, навскидку, потому что не попасть в строй было сложно. Сбившиеся в болоте орки не могли ни перестроиться, ни ответить чем-либо, кроме удара в лоб. Пока, против всех законов и здравого смысла, восемь тысяч эльдар - даже меньше, если считать лишь тех, кто успел вступить в бой, - одерживали победу над противником, превосходившим их числом в разы. Пока... Нолдор не переходили в наступление - их оно могло попросту погубить. И в третий раз выходивших на берег встретили щитами и копьями. Когда строй щетинится, и на одного приходится до пяти стальных наконечников - попробуй, прорвись! Но орки прорывались. Рубили неокованные древки, выбивали из рук щиты. Не везде, но прорывались понемногу. К Финроду подошел Куруфин. Доспехи пятого феаноринга уже покрывали вмятины; лицо застыло в напряженной, почти уродливой маске. - Когда придет Фингон?! - сорванный командами голос было не узнать. - Этот строй последний, если его прорвут... - Фингон придет, - Фелагунд был убийственно спокоен. Куруфин, посмотрев глубже, чуть не отшатнулся: аванирэ было сплошным и сияющим, словно алмазный ларец без щелей. - Иди к воинам. Скажи брату - пусть готовится. Фингон может и не прийти. Его войско разобьют или здесь - и Хитлум останется без защиты - или, закрепившись на перевалах, они смогут продержаться еще немного. Король нолдор выберет сам... Темнело. Зимой дни коротки. Орки наступали уже не так яростно, а потом вдруг, подчиняясь хриплому звуку рога, полезли всей силой. Не хотят ночевать в болоте, ясно. Вскипела отчаянная рубка. Вмешались и конники, и копейщики, и... да почти все. Только четыре или пять сотен эльдар, не считая лучников, остались на месте. И врага все же отбросили, загнали обратно - незадолго до того, как опустилась полная темнота. *** Нимрос умер ночью. Они пробирались по освободившейся дороге. Вышли еще ранним утром, но могли не успеть. Отогнать и перебить орков смогли, наверное, только благодаря тому же Нимросу, Анардилу и врожденному упрямству горцев. Чего только не делали, лишь бы бояться начали не осажденные, а осаждающие... Стрелы отравленные, стрелы горящие - ради дыма, а не ради пламени. Выбирали для этого безветренную ночь, готовились долго. Двое или трое особенно умных не послушались Брогана, вдохнули дым - и почти сразу же перестали узнавать людей, а вскоре и стоять на ногах не смогли: забились в углы и дрожали от страха. Что им виделось, не знал никто. Отравленные стрелы оркам пришлись как раз. Сообразили, в чем дело, они лишь тогда, когда почти половина отряда погибла, и ответили тем же. Лечил Нимрос. Не подпускал никого. Яд проникал через любую царапину - а как царапинам не быть, если то ссадишь руку о камень, то нечаянно коснешься наконечника стрелы? Он шел вместе с другими, не говоря ничего, а потом вдруг зашатался, схватил за руку Анардила - и не удержался, упал. Когда подбежал Менельдур, Нимрос уже не дышал. Нолдо, помедлив мгновение, закрыл ему глаза. - Он умер быстро. Это уже благо... Не было Дин-Брогану ни положенной могилы, ни возжигания - кругом зима, месяц гиритрон. Оставшиеся в живых торопились к иной смерти. *** Да кончится это когда-нибудь, Эру Всеотец?! На второй день битвы отступили уже все чувства, и, кажется, скоро эльдар и орки начали бы сражаться одинаково. Помощи не будет. Фингон не придет, и винить его в этом никто не осмеливался. Если Валар посмотрят на них, если улыбнется удача, получится хоть потрепать черных как следует... Трудно, очень трудно думать об истинном числе врагов, когда сам - в строю, в бою, когда чужая кровь заливает меч по самую рукоять и мыслей уже почти не осталось. Пехота Нарготронда по-настоящему ввязалась в битву лишь сегодня - а каково тогда остаткам дружины феанорингов? Мысли эти вылетели из головы уже к концу первого часа рубки. Да, эльдар выносливы. Да, здесь опять решается судьба многих, но есть предел, за которым - только смерть. Эта грань, тонкая, как волос, приближалась за сегодня бесчисленное количество раз и столько же раз отступала, оставаясь клоком нарамника, вмятиной на кольчуге, болью, которой пока не место и не время. Однако ты стоишь здесь, по щиколотку в воде, и рубишься, потому что ты жив и у тебя есть силы. Морготовцы стреляли лишь изредка - и у них стрел поубавилось. Дориатрим тоже отложили луки и взялись за мечи, и Финрод смутно припоминал, что где-то рядом с ним сражается Белег, ровно, пугающе ровно... Здесь многие уже держались на одном упрямстве, но синда, казалось, был выкован из стали. Три года назад бились на гатях. Сейчас гати были поломаны, и морготовцы могли наступать лишь в одном месте - у самого слияния Сириона и Ривиля, не шире двух полетов стрелы**. Все повторялось: схватка, взгляд вокруг - кому нужна помощь? - миг отдыха, пока новая волна орков лезет по трупам соратников; схватка-взгляд-схватка... Эльдар и орки лежали вперемежку. Протока разлилась, чуть вышла из берегов. Если черным не удастся пробиться здесь, они пойдут в обход выше по Ривилю - Сирион вброд не перейти, - а там... Мало все же... Кажется, приближался полдень, а битва уже слилась в череду ударов, шагов и блоков. Так просто - не надо искать еще одну смерть с черным ятаганом, она прыгнет к тебе сама. Главное, не думать о том, где ты сейчас стоишь, точнее - на чем теле стоять приходится. Шаг, блок, удар самым концом клинка - хватит; поворот, удар, блок, блок... Настал миг, когда орки вдруг восторженно взревели все разом. Когда Финрод смог оглянуться, он увидел - знамя Феанорова дома упало, и там, где оно было, кипит схватка. - Ayie Feanaro!.. Убит? Кто? Келегорм или Куруфин? Или пало только знамя?.. Строй орков прогнулся. Нолдор, взбешенные гибелью стяга, врубались в них, как врубается топор в дерево: неотвратимо и смертоносно. Дальше и дальше... Морготовцы отступили снова. Снова... Поддержи тогда феанорингов хоть две сотни воинов - черные побежали бы; но их не поддержали. Кто-то протрубил отступление - потому что нолдор зашли слишком далеко. Обратно прорвались лишь несколько десятков. Теперь уже орки пошли вперед. Вперед... - Отходить до протоки!.. Отошли. И встали намертво. Попытались... - Стоять! - кажется, голос был Куруфина. - Нолдор... Он вдруг умолк. И снова орочий рев - сначала торжествующий, потом испуганный. Опять - вперед, эльдар, вперед. Белег вынырнул откуда-то сбоку. Доспехи вмяты, проломлены; лицо все такое же пугающе спокойное. Длинный, чуть изогнутый клинок он держал на отлете; с лезвия падали темные капли. Синда коротко кивнул и снова исчез в смертоносной толчее. А потом послышался какой-то шум с востока. Знать бы, кто там кого... Удар, полусвязывание, блок, удар, удар, поворот. Резкая, слишком резкая боль в левой руке ниже локтя - то ли рана, то ли перелом... То и дело слышался клич феанорингов. Их вела злость, жажда мести. У Финрода ничего этого не было - и тело наконец его подвело; он поскользнулся, упал на одно колено, и кому-то этого хватило. Удар клинка пришелся по левому плечу. Не успей эльф дернуться в сторону, он бы говорил уже с Намо, но - он успел. Показалось, что услышал хруст собственных ломающихся костей. Встать, встать!.. Движения замедлились. Боль мешала, притупляла все остальные чувства; он пропустил два следующих удара, и тут впереди возник кто-то еще. Финрод не смог узнать его сразу - разум словно помутился, но потом нежданный спаситель, давший отдышаться, обернулся и тотчас упал. Стрела вошла - нарочно не придумаешь, между пластинами панциря, под лопатку. Смерть, не смерть, но вынести его некому... Нет, эта битва никогда не кончится. Орки, словно почуяв слабину, наступали опять, и эльфы опять сдавали - медленно, шаг за шагом, кровь за кровь... И стало понятно, что на этот раз отыграться не получится. Вот опять восторженные крики, и поднимают на копье чью-то голову. Вот несколько орков, а с ними и эльдар отступают, невольно давая место двоим, которые бьются красиво и страшно; в одном из противников с невероятным трудом можно узнать Белега. Вот еще шаг назад, еще, а стена черных смыкается. Вот усиливается шум свостока, а потом раздается давно, до боли знакомый звук: хриплый и гулкий рог, а следом клич - "Радуемся!" Чему? Они наконец встретились при Серех во второй раз. Пробились друг к другу, сойдясь у самой протоки, и как-то сразу же, без слов, без приветствий встали спина к спине - сражаться одному было уже попросту неразумно. Не сразу, далеко не сразу Финрод понял, что он остался один: Келегорм убит в своем бешеном налете, Куруфин - недавно, и хоронить, кажется, будет нечего... ...Да, у них была ярость. А у тебя, Финрод - лишь эстель, и ради нее приходится сражаться здесь, в воде, крови и грязи, на чужих трупах... Ничего с этим не поделаешь. - Надо отходить к остальным, - Берен сам не узнал свой голос. - Встать и держать, сколько сможем... Отходить без прикрытия - им и еще нескольким таким же безумцам. Боль накинулась снова; Финрод споткнулся, но на правом предплечье сомкнулись железные пальцы, возвращая к жизни. Здесь читалось без всякого осанвэ: "Попробуй, умри. За тебя умирают, значит, ты - не можешь!.." Финрод оглянулся, успел перерубить древко нацеленного кому-то из них в спину копья. Не благородство - оно обычно кончается уже на первый день битвы - а осознание: одному выйти не удастся. До строя эльфов оставалось несколько шагов, когда с севера послышались вдруг рога. Фингон пришел на помощь. ...Теперь оглянулся Берен - и успел увидеть эту стрелу. Он не знал, что тогда было так же. Два шага, мгновенный страх - не успеть! - прыжок, толчок в плечо - и перед тем, как осознавшее боль тело откажет ему, радость: успел. Защитил. Отныне свободен я - Я клятву сдержал свою...***