***
Я устало посмотрела на полицейскую машину, в которой уже не хватало места. Все сидения легкового автомобиля были заняты. Мэтт, Элеонора, ее мать и водитель-полицейский, забравшись в машину не проронили ни слова. Остальные хранители уже распахнули крылья, собираясь лететь следом за машиной. Я вздохнула, потому что сил делать то же самое в себе совсем не чувствовала. Нет, мне, конечно, стало значительно легче после произошедшего часом ранее, но полет казался сейчас совершенно непозволительным удовольствием. Да и удовольствием ли теперь? Раньше - определенно да. Чувство свободы, ветра, бьющего в лицо и необъяснимого счастья просто невозможно забыть. Но сейчас я совсем не ощущаю прежней эйфории. Сейчас полет - это сплошные мучения. Смогу ли я в принципе теперь когда-нибудь взмыть в небо? Хех, вряд ли... Эта идиотская загробная жизнь заканчивается, не успев толком начаться. Кажется, Логан был прав. Мне непозволительно мало отведено, и в том виновна лишь я сама. Недолго подумав над тем, как добираться до места жительства Хантеров, я забралась на багажник патрульной машины и понадеялась на то, что по дороге меня не снесет встречным ветром. Жаль, зацепиться особенно не за что. Хорошо хоть, царапин или вмятин следы моего пребывания не оставляют. И хорошо, что меня никто из живых не видит. Ангелы-то ладно, они внимания особо не обращают. Вон, только хранительница водителя укоризненно глянула, да и все на этом. А так, представляю, какой крик бы поднялся, вздумай я при жизни забраться на крышу полицейской машины... Ух, меня бы точно упекли в участок за хулиганство. Через минуту авто тронулось, и я поджала губы, крепче вцепившись в железяку, слегка выступавшую на бампере. Вроде бы пока все было под контролем. Что же, удачи мне...***
Спрыгнув с багажника, я впервые за последние несколько часов улыбнулась. М-да, сбылась мечта идиота. Прижизненная мечта, детская, но какая разница, в общем-то? Во время этой поездки на багажнике мне вдруг вспомнилось, как в детстве я смотрела на проезжавшие мимо пикапы. Это, конечно, было очень давно, еще когда мама с папой живы были, но... Я помню, как сильно мечтала тогда покататься в кузове настоящего пикапа, чтобы ветер в лицо, свист в ушах... Папа обещал, что покатает меня, попросит у кого-нибудь эту машину, но так и не успел этого сделать. Поездка на багажнике патрульной машины - это, наверное, даже круче пикапа. Так что яркую, детскую и очень глупую мечту, можно считать исполненной. Так или иначе, это даже подняло мне настроение, испорченное произошедшим у здания кинотеатра... Как только я подумала об этом, в голову сразу, будто потоком, который сдерживала до этого какая-то дамба, ворвались беспокойные мысли о Стюарте и Эндрю. Если мальчику грозила серьезная опасность, почему его хранитель не позвал кого-нибудь на помощь? Хотя-бы меня? Я бы, в свою очередь, рассказала бы Мэтту, а он вызвал бы полицию вовремя или нашел бы Стюарта прежде, чем тот пропал без следа... Черт! Очередное "если бы" в моей голове прервалось громким хлопком автомобильной двери. Я обернулась. У машины стояли Элеонора и Мэтт, осторожно приобнимавший ее за плечи. На секунду в груди полыхнула... зависть? Нет. Это явно была ревность. В тот же миг, как я осознала это, я устыдилась собственных мыслей и поспешила отвести взгляд. Как я могу думать о подобном сейчас, когда этой девушке так нужна поддержка? Офицер тем временем помог миссис Хантер выбраться из машины, затем все направились к дому. Жилище, несмотря на огромное расстояние от дома Джонсов, располагалось в спокойном и престижном районе города. Каждая мелочь этого дома говорила о роскоши и благосостоятельности своих жильцов. Первым делом полицейский зачем-то осмотрел весь дом, хотя все и без того было ясно, что никого и ничего постороннего здесь нет. Планировка дома оказалась весьма типичной. Прихожую и гостиную разделяла арка, в гостиной стояла большая рождественская ель, изобилующая стеклянными шарами разных форм и размеров. На второй этаж вела винтовая лестница, украшенная гирляндами и большими красными бантами. Правда сейчас, глядя на всю эту праздничную обстановку, никто из присутствующих не ощущал себя и на каплю счастливее. После быстрого осмотра, предсказуемо так ничего и не обнаружив, мужчина подошел к миссис Хантер, так и не сдвинувшейся со своего места с того самого момента, как все вошли, и, тщательно подбирая слова, заговорил: - По инструкции мне следовало бы остаться с вами и попробовать подождать действий со стороны похитителя, но сейчас у нас не так много людей. Рождество, выходные, сами понимаете. Если преступник свяжется с вами, пожалуйста, позвоните по этому номеру. Сказав это, мужчина протянул миссис Хантер визитку. Женщина перевела на него стеклянный взгляд и безучастно кивнула. На короткий миг у меня больно кольнуло сердце. Мать Стюарта было очень жалко. Полицейский, сочувственно поджав губы, добавил: - Не волнуйтесь, миссис Хантер. Мы обязательно найдем вашего сына. Все будет хорошо. А сейчас вам следует немного отдохнуть. Доверьтесь нам. Вскоре офицер удалился, а женщина так и осталась безмолвно смотреть вслед отъезжающей патрульной машине. Я оглянулась, боковым взглядом заметив движение. Элеонора прошла к матери и осторожно приобняла ее за плечи. Сейчас мать и дочь словно бы поменялись ролями с последней сцены в кинотеатре - миссис Хантер выглядела потерянной и уставшей, когда как Эль будто бы нашла в себе новые силы, чтобы ее поддержать. - Мам... все ведь будет хорошо, правда?.. - тихо прошептала девушка. Словно бы очнувшись, но не совсем еще придя в себя, миссис Хантер повернула голову к дочери. - Да, милая, - вымученно прошептала она. - Все будет хорошо. Мы обязательно вернем Стюарта... только... я только совсем немного посплю. Офицер был прав. Что-то мне не очень хорошо. Наверное, это все успокоительное... Я посплю, а потом мы обязательно придумаем, как найти Стюарта, хорошо? Эль кивнула и, осторожно придерживая мать за талию, медленно повела ее в сторону лестницы. Женщина шла, тяжело пошатываясь, и Мэтт, недолго думая, приблизился к ней, поддержав с другой от Эль стороны. В ответ девушка послала ему благодарный взгляд. Пока поднимались по лестнице, я, почувствовав легкое жжение, исходящее от зеркала, слегка подтолкнула чуть было не оступившегося Мэтта в спину. К счастью, предполагаемого падения не случилось - зеркало всегда работало без сбоев, а я, можно сказать, наконец научилась пользоваться им вовремя. Мэтт бросил на меня косой взгляд и еле заметно кивнул. Я почему-то усмехнулась, шагая следом. Стоило миссис Хантер лечь в кровать, как она моментально уснула. Эль заботливо укрыла мать одеялом, и все вышли, оставив женщину наедине со своим хранителем и своими тяжелыми снами. Элеонора медленно побрела обратно на первый этаж. Мэтт последовал за ней, и мне оставалось сделать только то же самое. - Это я во всем виновата, - еле слышно пробормотала Эль, прерывая тишину, повисшую в гостиной на долгие минуты. Она сидела на диване, забравшись на него с ногами, и обнимала свои колени, пряча в них покрасневшее измученное лицо. Мэтт сидел рядом, не зная, куда себя деть. - Ты не виновата, - также тихо отреагировал он, осторожно похлопав девушку по плечу. Эль всхлипнула, и мне захотелось обнять ее, утешить. Словно прочитав мои мысли, это сделал мой подопечный, и почему-то это, вопреки моим предыдущим мыслям, вызвало странные неприятные ощущения. Сердце сжалось, и я вдруг с болезненной четкостью осознала, что сейчас просто... ревную. Это заставило меня устыдиться собственных мыслей. Как я могу думать о подобном, когда Эль так важна поддержка? Почему я не могу выкинуть эти до дурости эгоистичные мысли из головы даже в такой момент? Я поднялась с нижней ступеньки лестницы, на которой до сих пор сидела, и, стараясь не издавать шума, побрела обратно наверх. Картина обнимающихся Эль и Мэтта казалась слишком болезненной, и с каждой новой секундой созерцания ее мне все больше хотелось плакать, несмотря ни на какие обстоятельства этих утешительных объятий. Я снова вступила в недлинный коридор на втором этаже, но теперь уже постаралась рассмотреть его более внимательно. Светлые - кремовые - стены, темный паркетный пол, одинаковые деревянные двери, ведущие каждая в свою комнату. Если бы не фотографии на стенах и некоторая атрибутика жилого дома, это место легко можно было бы принять за дорогую гостиницу. Но дом действительно выглядел... живым. Я зачем-то снова свернула к спальне миссис Хантер. Несколько секунд смотрела на закрытую дверь, бродя по ней взглядом, выцепляя мелкие царапинки на поверхности, рассматривая дверную ручку. В голове было пусто. А потом что-то заставило меня пройти сквозь дверь. Миссис Хантер лежала в той же позе, в которой дочь оставила ее с пятнадцать минут назад. Казалось, женщина не сдвинулась ни на миллиметр. Она продолжала спать, но дыхание ее было затрудненным, а между бровей залегла напряженная складка. Секундой позже я заметила, что во сне женщина сжимает кончик своего одеяла, и жалость вдруг накатила на меня с новой силой. Я до боли закусила губу, подавив в себе желание подойти к бедной женщине и разгладить морщинку на ее лбу, словно это могло разом убрать из ее головы все тяжелые мысли. Но сейчас я ничего не могла. К сожалению, ангелы не могут воздействовать на сны живых. Поймав на себе тяжелый взгляд хранителя миссис Хантер, я тихо шепнула "Простите", и скользнула обратно за дверь. Я не могла побеспокоить женщину, потому что она не слышала меня, но ее хранителя явно раздражало мое присутствие, будто я все-таки могла помешать ее сну. И почему-то я понимала этого парня. Наверное, на его месте я вела бы себя также. Я прислонилась спиной к стене, тяжело вздохнув. Возвращаться вниз, к Мэтту и Эль все еще не хотелось. Нужно было отвлечься, занять себя хоть чем-то, так что я снова осмотрела коридор. Он вел в какую-то комнату, в которой через арку виднелся камин, украшенный рождественскими чулками. Конечно, в нем были еще двери в другие комнаты, но мне не хотелось в них входить - я чувствовала, что не имею на это права. А та, последняя комната была открыта - в нее не вела дверь, лишь проем, и это в какой-то степени успокаивало. Комната оказалось подобием еще одной гостиной. В центре, прямо напротив камина, стоял небольшой диванчик. В углу комнаты я заприметила стол с макетом железной дороги и не преминула его рассматриванием. Красивый маленький поезд стоял на миниатюрных железнодорожных путях, поражая воображение своими деталями. Это было так... сказочно. Напротив железной дороги - у противоположной стены стоял небольшой книжный шкаф, а рядом с ним - письменный стол. Почему-то мне показалось, что оба они принадлежат Элеоноре. На столе стояла стопка каких-то учебников. Я не стала рассматривать их, повернувшись в другую сторону, и только сейчас обратила внимание на еще одну елку - совсем небольшую, в отличие от роскошной рождественской ели в нижней гостиной. Она почему-то показалась какой-то более уютной. Возможно, потому что была украшена иначе - игрушки были совершенно разными и развешаны были хаотично, словно эту елку наряжал ребенок. Стюарт, - поправила себя я. Под елкой стоял открытый сундучок, в котором виднелись разбросанные игрушки - разноцветные машинки, миниатюрный робот и белый плюшевый медвежонок. Кажется, этот угол полностью принадлежал Стюарту. Я провела рукой по мягкому ворсу светлого дивана, рассматривая елочку, украшенную пропавшим ребенком, и подумала, что мальчик вернется. Он обязательно вернется домой, туда, где его так любят. Не может не вернуться. Из груди вырвался тяжелый вздох, и я снова повернулась, обойдя диван. На каминной полке стояли фотографии в ярких рамках, и я принялась рассматривать их. На первой был мистер Хантер, смеющийся, счастливый, держащий на руках улыбающуюся беззубую девочку со светлыми хвостиками. Эль. Следом шла фотография с обнимающимися мистером и миссис Хантер. Тоже счастливые улыбки на лицах. Дальше - полный семейный портрет с родителями и детьми. Стюарт всего на пару лет младше себя нынешнего - улыбается, сидя на коленях матери. Эта фотография вызывает невольную улыбку и у меня, и я перевожу взгляд на следующую - и замираю. Кажется, даже сердце перестает стучать. Я сама не замечаю, как рука тянется к темно-синей стеклянной рамочке, а затем вдруг осознаю, что фото летит на пол и с громким звоном разбивается. Из-за сети мелких трещин на стекле на меня смотрят смеющиеся родители. Мои родители. Сердце громко и больно стучит в груди, а собственный срывающийся пульс гулко отдается в ушах. Мне хочется кричать, а в коридоре слышатся чьи-то торопливые шаги.