Твоя личная шизофрения

— Куда мы идем?  — Увидишь.  — Слушай, ты мне уже полчаса это твердишь! Сколько можно? «Увидишь, увидишь!» — передразнила я. — Полчаса уже плетемся неизвестно куда! Что, такси нельзя поймать? Вообще тебе еще нельзя так напрягаться! Ты только вчера из больницы выписался!  — Успокойся, поймаю я такси, поймаю. Только мы пока уже пришли, — брюнет остановился у двустворчатой двери на входе в какое-то здание. Я перевела непонимающий взгляд на вывеску.  — Цветочный? — окончательно разуверившись в окружающей действительности, выговорила я, тогда как Мэтт, усмехнувшись, отставил костыли и открыл дверь. Затем он снова взялся за них и вошел в помещение. Чисто автоматически я прошла вслед за ним, уже сквозь закрывшуюся дверь. В магазине стоял приятный смешанный цветочный аромат. Впрочем, это было совершенно неудивительно. Всюду: на полках, на полу, у стеллажей - стояли многочисленные букеты. От буйства красок и форм растений буквально разбегались глаза. Мэтт двинулся в сторону приветливо улыбавшейся молодой продавщицы, которая перед нашим приходом, похоже, составляла букет, который теперь стоял перед ней явно неоконченный: на столе вокруг еще были не убраны обрезанные стебельки и некоторые «негодные», завядшие раньше времени бутоны. Я не стала следить за подопечным дальше. Мой взгляд привлек букет, мимо которого я чуть не прошла. Это были белые лилии.  Я всегда любила эти цветы. Они казались такими изящными, красивыми, чистыми. Они меня всегда завораживали. Опустившись на корточки, я вдохнула приятный сладковатый аромат и улыбнулась. Хорошо, что ангелы не лишены способности чувствовать запахи. Это как приятное память о прошлом, о времени, когда я еще была жива. Запах этих белых цветов пробудил воспоминания, хранящиеся где-то там, далеко в сердце. Вспомнилась тетя, ее вечная любовь к диетам и здоровому образу жизни, то, как она, совершенно не умея готовить, намешивала на завтрак каши странных консистенций, отчего желание есть автоматически отпадало. Тетя Мэг была хорошей, несмотря на некоторые свои странные замашки. И плевать, что она часто забывала обо мне, плевать, что не проводила со мной времени. Она все равно была хорошей. Она была единственным дорогим мне человеком. Хотелось бы мне еще разок встретить ее, узнать, как она живет… Я снова вдохнула запах цветов и снова улыбнулась. За раздумьями даже не заметила, как ко мне подошел Мэтт. Подняв голову, я увидела в его глазах любопытство, направленное на меня. «Купить их?» — он  как будто бы безмолвно спросил меня, и я зачем-то отрицательно мотнула головой. Не знаю, почему мне показалось, что он спрашивал меня, ведь он так и не выговорил ни слова, а я никогда не умела читать по лицу. Поднявшись с корточек, я заметила, как из-за стеллажей внезапно выныривает недавняя продавщица с букетом нежно-розовых роз в руках. Она с улыбкой протягивает Мэтту букет этих цветов, обернутый прозрачной оберточной бумагой, и говорит:  — Вот то, что вы просили. Желаете еще чего-нибудь? - Нет, — с секундной заминкой отвечает Джонс, забирая цветы и неловко сжимая их, умудряясь при этом еще и удерживать костыли. — Спасибо.  — Приходите еще, — снова дежурно улыбается девушка, а затем провожает нас, идущих к двери, недолгим взглядом и, развернувшись, снова идет к своему незавершенному букету.  — Зачем тебе цветы? — непонимающе вопросила я, уже будучи за дверью, на улице. — И куда мы идем вообще? Ты же не для дома букет роз покупал? Нет же?  — Угомонись, Сьюз. Умей ждать, — еле слышно выдохнул брюнет, подходя к проезжей части и, видимо, стараясь поймать такси. Машина с характерной желтой расцветкой остановилась буквально через полминуты, пока я пыталась понять, почему Мэтт так упорно скрывает наше место назначения. Я ведь все равно узнаю, так какого черта? Узнала я, впрочем, как только мы уселись в машину, и Мэтту пришлось назвать адрес, куда мы едем, водителю.  — Кладбище? — ошеломленно повторила я вслед за парнем, снова совершенно ничего не понимая. Кто умер? Кого так внезапно захотелось навестить Джонсу? *** Небо было абсолютно белым, как бывает обычно зимой. Облака не различались. Я оглядывала окружающую обстановку молча, уже смирившись с тем, что Мэтью не собирается говорить мне, зачем именно мы приехали на кладбище. А еще мне не хотелось его лишний раз беспокоить. Сегодня он был каким-то… странным. Слишком молчаливым и задумчивым для обычного себя. Мы шли мимо неровных рядов могил и старых склепов. Многие могилы были заброшены, за ними явно уже давно никто не ухаживал. Остальные же — наоборот, были идеально вычищены, а перед могильными плитами стояли совсем свежие букеты цветов. Люди были редко видны в окрестностях. Мэтт ковылял впереди меня, стараясь не уронить при движении букет из двенадцати роз, купленный накануне. Я шагала за ним, пытаясь заранее выловить нужное парню надгробие взглядом, но тщетно, потому что понятия не имела, что ему все-таки нужно. Судя по букету цветов — умершая, к которой он направляется, женщина. Вряд ли бы на могилу мужчины стали бы нести розовые розы. Но я не знала, кто эта женщина. Так что желание найти нужное надгробие раньше подопечного оказалось заранее провальным. Наконец, через десять минут дороги по оказавшемуся слишком большим кладбищу, Мэтт остановился. Я заглянула за его плечо. На могильном камне было высечено: «Здесь покоится Элиза Морган. 1972-2013. Примерная жена, любимая мать» Помолчав с минуту, Мэтт подошел ближе к могиле и положил букет перед ней.  — Кто это? — наконец выговорила я, когда брюнет перевел на меня свой ожидающий взгляд. Видимо, он понял, что теперь не отвертится от вопросов. И хотя я понимала, что ему тяжело, а это было видно по скорбному, уставшему лицу, я не могла не спросить. Чуть помедлив, Мэтт ответил:  — Моя мама. Это почему-то заставило меня вздрогнуть. Я перевела взгляд на могилу, не в силах поверить в услышанное, и снова на Мэтта. Он присел на близстоящую короткую скамью, не отрывая взгляда от каменной плиты с высеченными знаками.  — Мама? — пробормотала я, не зная, что сказать. Я не знала, что она умерла. В школьные годы слышала только о том, что родители Джонса были в разводе, но не могла и представить такого… Она умерла всего пару лет назад, и все же… - Ага, — кивнул парень. — Мама. Сегодня годовщина. Была в его голосе какая-то непреодолимая скорбь. Захотелось обнять, но я не могла этого сделать. Присев на скамью рядом с парнем, я устремила взгляд туда же, куда смотрел Джонс. Не знаю, сколько точно времени прошло, но через несколько долгих минут Мэтт снова заговорил.  — Знаешь, а я даже не знал, что она болела. Я больше десяти лет о ней почти ничего не слышал. А потом мне просто сказали прийти на похороны. Это было так…  — Тяжело? — попыталась угадать я. Парень отрицательно мотнул головой. - Нет. Странно. Я даже сначала ничего не понял. Я думал, она ушла от нас с отцом и живет счастливо с тем человеком, которого выбрала тогда, четырнадцать лет назад. С отцом они все время, знаешь ли, скандалили на пустом месте, — на этих словах парень горько усмехнулся. — Я был рад, если честно, когда она нашла себе кого-то лучше. У отца характер потяжелее многих будет. Непросто с ним было. А мама тогда уехала из города. И больше к нам не возвращалась, не навещала. Я не мог понять, почему она умерла. Мне просто не верилось, что у нее могла быть какая-то там болезнь крови. Она ведь при мне всегда такая шумная была, не могла и минуты на месте усидеть без дела. Вечно бегала по дому или уборкой занималась, или на своей скрипке любимой бренчала часами. А потом оказалось, что этот ее новый муж умер. Лет через пять после того, как мама за него вышла. Брюнет снова замолчал, и я невольно спросила:  — Вы не знали?  — Нет… Отец ее правда любил, не смотря на все их ссоры. И когда она ушла, он старался сделать все, чтобы ее забыть. Не следил за ее жизнью. И вроде забыл даже, но потом случайно узнал о том, что мама в больнице. Он хотел встретиться с ней, но буквально через пару дней она впала в кому, а затем просто умерла. Они даже не увиделись. Папе осталось только позаботиться о похоронах. Он решил похоронить ее здесь, хотя умерла она в Денвере...  - Почему она с вами не связывалась? - вопросила я тихо, искоса взглянув на сгорбленную фигуру рядом. Хотелось утешить, но я не знала, как, и не могла подобрать подходящих слов.  - Не знаю. Может, считала, что только помешает нам, может - просто не хотела. У нее ведь, типа, теперь другая семья была уже...  - Ты же сказал, что ее муж умер задолго до нее? - непонимающе перебила я. - Какая тогда другая семья?  - Они успели завести ребенка.  - Ребенка?! - не сдержала удивленного возгласа я, моментально подскочив с места. На секунду меня саму оглушила громкость моего голоса в этот момент, настолько резко он разорвал тихую, унылую атмосферу, воцарившуюся на кладбище. С соседнего дерева даже слетела какая-то птица. Вид ее я рассмотреть не успела, да и не совсем до этого мне было, но разум уловил ту информацию, что я напугала даже невинную пернатую, и потому продолжила говорить я намного тише: - У тебя есть брат?  - Сестра, - поморщившись, поправил брюнет.  - Да какая разница, сестра или брат? Что с ней сейчас? Если ее родители умерли, то что с ней самой?  - Да откуда я знаю?! - разозлился вдруг Джонс. - Она мне никто! Почему я должен ею интересоваться?!- повысил голос он, едва ли не крича громче, чем я недавно. Хорошо только, что людей вокруг не было, в чем я убедилась быстрым оглядыванием вокруг, иначе его бы явно посчитали бы сумасшедшим.  - Как никто, Мэтт?! Она твоя родная сестра, пусть и сводная! - все распалялась я. - У вас одна мать! Ты должен был хотя бы знать, что сейчас с человеком, которого любила и растила твоя мама!  - Черт возьми, МакКинли, это из-за нее мама к нам не возвращалась! Если бы она вернулась, отец бы узнал о болезни раньше! Он заплатил бы любые деньги, лишь бы мама осталась жива, и она осталась бы! Все из-за этой чертовой девчонки! Если бы ее не было, мои родители давно бы были снова вместе! И не было бы никаких смертей! - Да с чего ты взял, что она вернулась бы к вам, не будь у нее второго ребенка? В чем виновата твоя сестра?! В том, что она родилась?! Что, если сейчас она живет в ужасных условиях? Что, если она вообще уже умерла от чего-нибудь, или больна точно так же, как и твоя мать? О ней ведь совсем некому заботиться! И тебе плевать на это?! Тебе плевать на родную сестру, на ребенка твоей любимой матери? Плевать на ее судьбу?! - с каждым словом я кричала все громче и уже была не в силах себя остановить. Как можно так относиться к близким людям?! Почему этот идиот просто не может ценить то, что у него есть, и заботиться об этом? У меня всю жизнь не было никого, кроме тети! Я мечтала о нормальной семье, о брате или сестре, с которыми могла бы проводить свое свободное время. Как может человек так наплевательски относиться к тому, что у него уже есть?!  - Как ты можешь быть таким? - с каким-то отчаянием выдохнула я уже намного тише. Губы дрожали, а на глаза почему-то навернулись слезы. Захотелось ударить этого идиота. - В чем виноват этот ребенок?.. Выражение лица брюнета пугало. Взгляд был равнодушен и источал холодную, пугающую ауру.  - Лучше заткнись. Не смей лезть в дела моей семьи. Не смей лезть в мою жизнь, МакКинли. Ты мне никто. Ты вообще никто. Не больше, чем галлюцинация, которую никто не видит, - брюнет поднялся с места и, кинув на меня безразличный взгляд, направился в сторону выхода из кладбища.  Я ошарашено смотрела ему вслед, не в силах двинуться. Эти слова... причина нашей прошлой, совсем недавней ссоры. Только теперь он точно это произнес, и я ничего не надумала. Показалось, что ноги стали ватными. Глаза жгло от непролитых слез, но я не могла позволить себе заплакать. Так обидно и страшно мне еще никогда в жизни не было...  Я медленно двинулась вперед, вслед за парнем, который даже ни разу не оглянулся на меня. Я думала, может, сейчас он сделает это, осознает свою ошибку и снова попросит прощенья, но он все не оборачивался. Ноги дрожали, грозясь уронить меня на полушаге, но падения этого все не происходило. Мы в гробовом молчании шли вперед на расстоянии метра друг от друга около пяти минут. Внезапно слева, на соседней дорожке, чуть впереди, я увидела медленно отдалявшийся до боли знакомый силуэт. - Тетя Мэг... - хрипло и потерянно выдавила я, чувствуя в собственном голосе столько отчаяния, сколько не мог, наверное, показать в своем голосе даже самый лучший актер. Только это маленькое осознание совсем не прибавило к подавленному настроению и дюйма плюсов. Я, сама того не осознавая, пошла вслед за столь дорогой сейчас мне родственницей.