I can make your body levitate, if you let me

POV LUKE

- Да, мистер совершенная улыбка. Вероятно это Вас удивит, но меня очень хорошо уговаривали, - слегка подвыпившие и нехарактерные для меня реплики, но мне кажется или всем тут уже давно на это насрать? Ужратый Кэл все еще продолжает валяться на полу, реагируя на мой вопрос слишком поздно, а Майкл до сих пор ржет с его задницы, которую видно каждый раз, когда Калум наклоняется, и поэтому он демонстрирует ее нарочно. А рыжий успевает это повторить раз, наверное, так с сорок, чтобы и остальные заметили, хотя все здесь давно устали ржать. Все еще втыкаю в Эштона и делаю особенное ударение на последнем сказанном слове, следом выдавая одну из своих редких пьяных улыбок [мысленный намек Эштону на то, что если бы уговаривал он, ему бы хватило и простой просьбы подойти сюда]. Нервно и абсолютно автоматически закусываю свою нижнюю губу от наслаждения лицезреть его лицо так близко. Наконец. И Господи, создавалось такое ощущение, словно я не мог сделать этого раньше. В смысле подойти к нему, дотронуться, не знаю, обнять или сделать еще с миллиард вещей, которые я раньше так привык делать с ним. И я чувствую, что все-таки пиво слегка отдало мне в голову и я сравнительно пьян. Процентов на 20. А это уже уровень. И ура, я признаю это. А еще я признаю, что это плохо, так как я опять начну слишком странно палить на Эштона, заставлять себя страдать и вечером жалеть даже об этих простых прикосновениях. Но, знаете... В жопу все это. Уже который год мне, кажется, неплохо удается это скрывать, а Ирвина явно все устраивало. В дружеском смысле, конечно, потому что нетрадиционного в этом парне максимум только его ямочки на щеках и иногда обтягивающие зад джинсы. Да и плюс эти его общие фотографии с Эшли в инстаграме уже вторую неделю намекают мне на то, что этот парень скоро будет полностью и точно забит. И... И, Дьявол! Как же я ненавижу много думать. - Ты больной... Больной придурок, - и задания у тебя такие же больные. Хотел было сказать это вслух, но Ирвин вовремя меня остановил. А точнее перебил своей подрывающейся с пола тушей, одновременно по-идиотски ударяя меня в плечо и прекращая наш конченный стадный смех. Его походка сейчас была кривее Пизанской Башни, а это означало лишь одно: он пьян и будет вытворять то, о чем завтра пожалеет, но с чего все точно будут ржать еще с год минимум. Кажется, я не видел его таким уже с месяцев 7. Обычно он не настолько ужирался... Что плохо. Ведь таким он был забавнее кенгуру на каблуках и матерился чаще сапожника. А мне нравился редкий Ирвин. Точнее, в моем случае вопрос нужно строить другим образом: какой Ирвин мне не нравился вообще? Забиваю на все, вспоминая свою старую философию: в жопу сложности и carpe diem. Поэтому я принимаю его предложение выполнить задание Кэла жестом руки у виска в стиле "так точно, капитан" и издаю короткий смешок, когда он довольно забавно усаживается на траву и просит залезать тому на спину. Две торчащие из-за двери головы кричат мне устроить шоу и через полупьяный смех я пальцем у рта намекаю им заткнуться. А затем обратно возвращаюсь к тушке Ирвина [о, твою мать, его спина в этой обтягивающей футболке просто убивает меня] и, зажмурив глаза, разгоняюсь и прыгаю на того. Мой вес, естественно, сталкивает того с назначенной траектории и пару шагов мы буквально летели, а не шли. И пока этот безумный шляпник выравнивал нас по тропинке у края дома, заодно покрепче удерживая меня за обе ноги, я корчил из себя последнего дебила и поднимал одну руку вверх так, словно я чертов ковбой, а Эш - моя лошадка. - Вперед, Белый Ветер! Сегодня мы одержим победу над вражеским племенем, - индейское прозвище Эштона-лошади показалось мне довольно-таки смешным и следом я слишком громко засмеялся тому в ухо, уже бессильно упираясь тому локтем в шею. И, конечно, таким образом я заставил того невольно колыхнуться и сдвинуть его и с до того пьяных ног еще сильнее. Секунда и мы падаем. Чувствую, как моя ладонь довольно-таки твердо ударяется о траву и я чуть не выворачиваю кисть, но в итоге все равно так удачно приземляясь на кудрявого опоссума. Точнее, тогда я просто не хотел падать на землю и у меня не было другого выхода, как только не схватиться за него и случайно не оказаться сверху. Серьезно случайно... Черт, да мне сегодня прям везет. - В курсе, - продолжаю хихикать тому прямо в грудь, когда понимаю, что в его грязном заде и явно измазанных штанах буду виноват я. Поэтому мне типо чуток стыдно и я не хочу поднимать на того свой взгляд, решая, что зарыться в его приятно-пахнущую футболку будет круче. А еще я замечаю, что это та самая из них, на которой куча дырочек прямо у шиворота. И поэтому я быстро отвлекаю того от будущих ругательств в мою сторону холодным пальцем в одну из них и быстро перекачиваюсь в сторону, заставляя парня скрутиться от резкой щекотки. Я знаю, как сильно он ее боится и, че-е-ерт, как он безумно обалденно смеется в этот момент. Продолжаю улыбаться и доставать того своими пальцами уже под футболкой, но вскоре я понимаю, что это через чур даже для меня. А точнее - особенно для меня! Рука быстро уходит в сторону, когда я замечаю, как тяжело тот дышит. Ну ладно-ладно, я еще как бы не планировал лишить жизни своего друга таким образом, а лишить жизни для начала вообще. Пытаюсь отдышаться сам и ненадолго втыкаю в черную пасть неба, которая выскалила на меня свои клыки и отпугивала, оказавшись впервые так близко. Звезды слишком ярко долбили в глаза, но минуту спустя изучения неба перед собой я уже привыкаю к этой яркости и теперь никак не могу оторвать глаз. Завораживает. В такие моменты я начинаю задумываться о том, насколько редко в последнее время я обращаю внимания на такие мелочи вокруг себя. Именно поэтому на секунду мне становится грустно. Ведь я люблю небо. Я люблю природу, я люблю запах свежескошенной травы, я люблю тупо валяться на полу, как сейчас... Но, пожалуйста, скажите мне, что это не действие алкоголя? Стоп. Если я думаю об этом сейчас, то это уже определенно не он. Его эффект вышел еще тогда, когда я убрал свои руки от ребер Ирвина и отвлекся. И, кажется, кислорода в моих легких теперь достаточно. - Ты никогда не хотел сбежать, Эштон? - внезапный вопрос, который на момент удивляет даже меня самого. Но мне уже давно на все плевать, и я даже разворачиваюсь на бок, чтобы видеть парня поближе и получше, мгновенно отвлекаясь на его расширенные зрачки и эти идеальные скулы у подбородка. Сухие губы по старой привычке оставляют рот незакрытым и я продолжительно втыкаю на парня впереди себя, все еще ожидая от него ответа на свой вопрос. Чтобы удобней было лежать, я соединяю свои ладони вместе и складываю их под голову. Как подушечка, лол. Улыбаюсь этой мысли и пялюсь на Эша, словно я только что сказал эту мысль вслух или он все понял, прочитав ее сам. Но он ничего не слышал. И с одной стороны это даже к счастью... Потому что в моих мыслях и так слишком много запретных тем, о которых тому даже не стоит знать. И о которых я никогда не смогу рассказать ему.