Начнём представление!

Поначалу Блейн не мог понять, существуют ли вообще какие-нибудь границы. Курт и Эллиотт говорили: «Если тебе что-то не нравится, то мы это делать не будем». Но как можно было постичь происходящее и не сойти с ума от вопросов? Будут ли они предаваться близости по-отдельности? Можно ли ему держаться за руки с одним, целовать другого, приглашать в постель и не беспокоиться, что подумает кто-то из них? Блейну этого хотелось – он желал их вместе, желал их порознь, но в то же время спрашивал себя, а не превращается ли таким образом в одержимого? Спрашивал себя, будут ли они возражать, хотят ли того же? Однажды, после выступления, Эллиотт ненадолго остался внизу, чтобы обсудить разногласия по поводу контракта, разрешающего им гастролировать в этой области. Курт и Блейн остались в комнате наедине, решили принять ванну, а это переросло в детскую игру с брызгами. Закончилось всё тоже забавно – Блейн шлепнул Курта полотенцем, а тот погнался за ним, и в результате именно Блейн сумел опрокинуть Курта на постель. Раскрасневшись и громко хохоча, они остановились перевести дыхание. Блейн споткнулся об угол ковра и упал на колени между свесившихся ног Курта, а потом оперся на них, чтобы снова не потерять равновесие. – Я победил, – тяжело дыша, объявил Курт и раскинул руки. – Почему это? – спросить Блейн. – Ты же первый упал! – Я победил, потому что сейчас ты находишься именно там, где я хотел, – улыбнувшись, объяснил Курт и поднял пятки на край кровати, раскрывая перед Блейном... эмм, мягко говоря, всё. Тот густо покраснел под пристальным взглядом Курта, который смотрел на него между своих раздвинутых ног, хитро прикусив губу изнутри. Пару секунд они изучали друг друга, а потом Курт перевернулся на спину очень медленным и соблазнительным движением – и сам Курт был соблазнительным, аппетитным со своими длинными ногами и руками, широкими плечами и мускулистой грудью, перерастающей в тонкую талию, – словно презентуя свою потрясающую задницу. Он посмотрел на Блейна поверх плеча, всё ещё прикусывая губу и всё ещё краснея. Блейн, не в силах сдержаться, обхватил его руками за лодыжки. Он поглаживал Курта снизу-вверх, проводил по волосам и чувствительной коленной ямке, знакомился с крепкими мышцами на ногах. – Боже, ты такой красивый, – восхищённо проговорил Блейн, большими пальцами кружа по упругим ягодицам и соскальзывая между ними. – Ммм, и ты знаешь, чего я хочу? – ответил Курт, немного разводя колени. Блейн не мог заставить себя отвернуться, он продолжал смотреть. Пульс его участился. – Хочу, чтобы ты вылизал меня, – продолжил Курт, дерзко приподнимая задницу на пару сантиметров от кровати. – Я совершенно чист, а твои губы так и молят об этой привилегии. Блейн наклонил голову и поцеловал гордый подъём одной из ягодиц. Он вспомнил все те разы, когда удавалось хоть на секунду увидеть Курта на четвереньках, услышать его стоны, требования, мольбы о том, чтобы Эллиотт вставил в него пальцы, язык или член, и, чёрт подери, Блейн тоже этого хотел. Хотел познать это с Куртом и, быть может, подобное действительно лучше было делать только вдвоём. Тогда у Блейна получится сконцентрироваться только на Курте, досконально точно узнать о его желаниях и предпочтениях. Он потёрся губами о ягодицу и глубоко вдохнул через нос, в то время как Курт вытянул руки вверх и выгнулся. – Давай же, солнышко, – промурлыкал он, раздвигая ноги. – Хочу почувствовать твой язык внутри. – Ты так вкусно пахнешь, – ответил Блейн и ласково прикусил нежную плоть, спустился ниже, оставляя на своём пути следы зубов. Задница Курта и в самом деле была потрясающей, а опуская взгляд, можно было увидеть покрасневшее совершенство мошонки, его пока ещё неэрегированный член, запертый между матрасом и телом. Блейн большими пальцами развёл ягодицы, приоткрыв бледную кожу, перетекающую цветом в розовый и бледно-коричневый, и сморщенный глазок, который немного сжался, когда прохладный воздух добрался и до него. Курт приподнялся, чтобы удобнее положить член, а Блейн в это время сводил и разводил упругие половинки, сжимал их, пока плоть под пальцами не стала ещё белее. Курт не успел закончить всё, что задумал, как Блейн уже прильнул к нему и приоткрытым ртом принялся исследовать каждый сантиметр между мошонкой и анусом. – Ммм, да, – простонал Курт. – Вся кожа такая горячая, – пробормотал Блейн, покусывая вдоль аппетитной расщелины. – Что ты чувствуешь? Скажи мне. – Будто бы ты уже целуешь меня изнутри, – ответил Курт и опустил голову на сложенные руки. – Словно бы все нервные окончания сосредоточены в одном месте. Чёрт, мне так хорошо. Да, Блейн, блядь, так хорошо. Он целовал его приоткрытыми губами прямо по колечку мышц, рядом с ним, вдоль и поперёк, позволяя солоноватому привкусу чистой кожи надолго обосноваться на языке, и наблюдал, как мошонка и член набухают, реагируя на ласки. Когда Блейн, наконец, остановился прямо над анусом, Курт протянул руку назад и, запутавшись пальцами в волосах Блейна, повертел задницей перед лицом. – Вот здесь, – застонал он, кружа бёдрами. – Боже, да, вот здесь, оближи здесь. Коснись языком и толкнись внутрь, боже мой, Блейн!.. Проще всего оказалось открыть шире рот и прижаться к манящей дырочке, ласкать и облизывать, сосать до тех пор, пока она не поддалась, а потом скользнуть языком и, работая челюстью, совершать поступательные движения, заполняя Курта целиком. Тот просунул под себя руку и, обхватив член, стал дрочить, подстраиваясь под ритм Блейна, и эта двухсторонняя игра так сильно возбуждала Блейна, что тот едва не остановился. Он толкнулся внутрь, а потом поцеловал влажный анус, лизнул вдоль сморщенного колечка, а потом спустился ниже и обхватил ртом его яйца – сначала один, потом второй, начал перекатывать их языком и дразнить покрытую короткими волосками кожу. Вскоре Курт задрожал и, громко застонав, стал покачиваться навстречу. Когда приближение оргазма стало практически невозможно откладывать, Курт выдохнул: – Хочешь меня трахнуть? Дырочка Курта, такая розовая, влажная и жаждущая новых впечатлений, словно подмигивала ему, приглашая согласиться, и член Блейн запульсировал, вздрогнул, оставляя крупные капли на тёмных волосах живота. – Да? Мы можем? – спросил он, поднимаясь на ноги, тогда как Курт наоборот сполз ниже, наполовину свешиваясь в кровати. . – Ещё как можем, – выгнулся он. – На столе есть лосьон. – Блейн послушно схватил сосуд и на дрожащих коленях вернулся, отдал его Курту. Тот показал, сколько нужно использовать и объяснил: – Слишком много не втирай, он быстро впитывается. – Я хочу… хочу видеть твоё лицо, ты не против?.. Курт перекатился на спину и осторожно поднял ноги, опускаясь пятками на плечи Блейна, а потом улыбнулся, поглаживая его по груди. – Боже, ты и с этого ракурса такой красивый. Блейн улыбнулся и покрыл лёгкими поцелуями внутреннюю часть лодыжки. Курт был возбуждён, и, даже стоя вот так, Блейн хорошо видел, каким расслабленным и податливым был его анус. Курт просунул руку между ними и обхватил член Блейна, покрывая его от самого основания лосьоном. – Я уже давно готов, – проговорил он, направляя член себе между ягодиц, – а ты просто входи медленно, прежде удостоверься, что тебе легко двигаться, в ином случае… ммм, перестройся. – Он уставился на Блейна своими серо-зелёными, голубыми глазами, которые сияли ярче света звёзд. – Можешь смотреть, как твой член входит в меня, если хочешь. Смотреть, как он раздвигает стенки, словно делит меня напополам, я знаю, как сильно ты этого хочешь. – Курт! – застонал Блейн и, придерживая себя у основания, провёл головкой по сморщенной окружности. – Давай же, вперёд. Да, мне с тобой так хорошо, любовь моя, можешь смело войти в меня. – Он приподнялся, чтобы быть на одном уровне с Блейном и, тихо выдохнув, закрыл глаза, когда Блейн подхватил его и стал медленно погружаться. – Ммм, да, да, ох… ммм, ты… да, вот так… Блейн целовал его ступни, проникая всё глубже. И это было слишком возбуждающе. Казалось, будто на его член надевают плотное кольцо, и Блейн осознавал, что если расслабится хоть на секунду, то всему наступит конец. Поэтому он балансировал на грани, упираясь коленями в край кровати, и изо всех сил пытался не кончить. И Курт прекрасно знал это. Он рассмеялся, но по-доброму, и принялся гладить Блейна по рукам, по груди, по соскам и ключице, пытаясь успокоить. А потом чуть передвинулся и расслабился, снимая часть напряжения с члена Блейна. – Так лучше? – Мне… мне нужно будет немного попрактиковаться, чтобы научиться терпеть. Курт улыбнулся и приподнял задницу, затем опустил. – Да, мне уже говорили, что это незабываемое чувство. Ммм, хочешь заставить меня самому трахать себя на твоём члене? Сделать всю работу за двоих? – Н-нет, – запинаясь, выдохнул Блейн и подался назад, практически полностью выходя из Курта, а потом вновь толкнулся внутрь. – Нет, но… о б-боже, я уже так близко. Прости. – Дыши ровно. Всё хорошо. – Отползи немного назад? – Блейн вскарабкался на кровать, позволяя Курту обхватить себя ногами за талию, и склонился над ним, коснулся его губ, на миллиметр погружаясь в задницу. Курт отстранился на несколько секунд, а потом наклонил голову и углубил поцелуй. Блейну это очень нравилось, нравилась эта близость, нравилось чувствовать дыхание Курта на своей коже и смотреть в его прекрасные глаза. Он осторожно задвигался и ускорился, обретая уверенность в себе и своих силах. Тогда Курт обнял его за плечи. – Да, мм, ты такой прекрасный, – проговорил он, целуя его вдоль подбородка. – Столько раз… Эллиотт дразнил меня. Выскальзывал и спрашивал, понравилось бы мне, если бы вы двое менялись местами. если бы он позволил тебе войти в меня сразу после него… играть и распоряжаться моим телом, использовать, пока никто не сможет себя контролировать. – Боже мой, Курт! – Хочу, чтобы ты кончил в меня, – выдохнул Курт, лаская свой член и подстраиваясь под движения Блейна. – Пожалуйста, пожалуйста, сделай это. – Курт обвил его руками и ногами, не позволяя поменять позу, и требовательно целовал его безвольный рот. Блейн кончил, погрузившись глубоко в него. Это было потрясающе, совсем не похоже на любой другой оргазм, полученный с кем-то или наедине с собой. Курт обхватил его за покрытые испариной плечи и, приложив немного усилий, уложил обоих на бок. Парни обнимали друг друга, пока их тела отдыхали от незабываемых впечатлений, а потом Курт потерся носом об его шею, словно довольный котёнок. – Сделаешь нам ещё одну ванну? – пробормотал он, пряча свою улыбку на обнажённой коже Блейна. – Так и знал, что подобного не избежать, – ответил Блейн. х х х х Половину времени они спали втроем. Это был своеобразный компромисс, ведь ни у кого не было абсолютной уверенности, что они готовы к постоянному «тройному союзу», и когда совместное пребывание в постели вошло в привычку, Блейн осознал: даже он – человек, который жаждал близости – нуждался в нескольких часах одиночества. Однажды Курт уснул, немного перебрав вина, а Блейн и Эллиотт, находясь на той же кровати, по-доброму хихикали над его храпом. – Он будет это отрицать, если ты попытаешься об этом заговорить, – произнёс Эллиотт, затягивая Блейна на себя сверху. Тот рассмеялся. – Даже его храп напоминает своеобразную мелодию, ты её слышишь? – Боже мой! – фыркнул Эллиотт, изо всех сил пытаясь вести себя тихо. – Нет, нет, нет. – Но ведь это правда! – Ну что ты за маленькое чудо, – с улыбкой в голосе пробормотал Эллиотт и бесшумно поцеловал его. А затем снова, но уже не стесняясь лишних звуков. – Как д-думаешь, он будет возражать, если мы... Эллиотт едва ощутимо прикусил нежную кожу на шее Блейна и провёл руками по бокам, собирая ночную рубашку в бесформенную кучу на бёдрах. – О чём возражать? Блейн подметил интересную деталь, что с Эллиоттом он был не так выразителен по сети слов, как с Куртом. Особенно когда Эллиотт прикасался к нему вот так – смело и уверенно, сжимая его задницу и талию сильными руками, привлекая к себе невыносимо близко и оставляя бесчисленное множество отметин на шее. Они тёрлись друг об друга через одежду, оставив мысли о нежности, и Блейн вообще забыл, что несколькими минутами ранее прозвучал какой-то вопрос. В этой маленькой комнатушке было слишком жарко, а на кровати и вовсе не было лишнего места – Курт практически навалился на них, – и Эллиотт так умеючи играл с его телом своими зубами и языком, что Блейн терял рассудок. Он не переставал гладить и ласкать, сжимать его задницу, раздвигая ягодицы. Боже, столько времени прошло с тех пор, как... Блейн даже вспомнить не мог, как давно был в одиночестве, как давно уделял особое внимание этой части своего тела, а с Куртом или с Куртом и Эллиоттом этого ещё не было. – Думаю, я точно знаю, что тебе понравится, – признался Блейн, когда отстранился, чтобы глотнуть немного воздуха. – И что же меня выдало? – со смешинкой в голосе спросил Эллиотт, игриво шлёпнув его по полной и упругой ягодице. Широко улыбаясь, Блейн потянулся к лосьону, стоящему на прикроватный тумбочке. Он уже давно и хорошо был знаком с этой частью своего тела и не боялся – хотя предстоящее определённо станет новым приключением. Эллиотт опустил свои смазанные пальцы вниз, в укромное и жаркое место, и прохладная влага из кувшина в два счета стала тёплой. Блейн довольно выдохнул и качнул задницей по его пальцам. – Давно этого не делал, – сказал он, тогда как Эллиотт звучно целовал его шею. – Нетерпеливый мальчишка, – прозвучал томный ответ. Эллиотт стал прикасаться везде – вдоль расщелины, к мошонке, поперёк ягодиц, пока Блейн не превратился в сходящее с ума от желания существо. Он тяжело дышал и пытался зажать его пальцы в тесный плен каждый раз, когда они оказывались близко к тому самому местечку. – Хочешь побыть сверху? – О да, – застонал Блейн и потянулся назад, чтобы ровно зафиксировать член Эллиотта. Его задница была такой аппетитной и видной, что могла бы удержать эту твёрдую плоть между своих половинок и без дополнительной помощи рук, но Блейну хотелось всё это ещё и прочувствовать. И это было грандиозно. Внушительно. Когда он был один, то всегда старался разработать себя хотя бы до трёх пальцев, но Эллиотт был большим и толстым, поэтому вся его внушительная длина не шла ни в какое сравнение с пальцами. Но в том, что Блейн сидел сверху, тоже были свои преимущества, потому что так он мог контролировать глубину проникновения, чем и незамедлительно воспользовался, осторожными и медленными движениями усаживаясь на Эллиотта. Тот успокаивал и подбадривал его, как мог, лаская ноги Блейна, его спину и задницу, не скупясь на похвалу с каждым оказавшимся внутри сантиметром. Чуть больше лосьона – и Блейн поднялся, тяжело вздохнул, сильно схватил Эллиотта за плечи. Обратный процесс был совершенно другим, нежели погружение, и когда это был член вместо других частей тела… Ощущения нельзя было передать вслух. – Ох, – захныкал Блейн и вновь опустился, – боже, ты такой большой. – Блейн громко вскрикнул, когда лежащий под ним Эллиотт пришёл в движение и крутанул тазом. – Ты отлично справляешься, солнышко, продолжай – и расслабься, хорошо? Это было слишком, чересчур. Казалось, что его разделяют на две половинки, и почему-то Блейн почувствовал себя невероятно уязвимым. Он тихо застонал и вжался лицом в плечо Эллиотта, который тут же обхватил его ладонью за щеку и повернул к себе, страстно целуя. – Шшш, я здесь, я с тобой. Посмотри на меня. Блейн тут же распахнул глаза. Эллиотт не отводил взгляда, и тогда Блейн ощутил, что вновь может нормально дышать. Он стал потихоньку двигаться, и на этот раз всё было более гладким, более влажным, более правильным. Эллиотт просунул между ними руку и обхватил Блейна у основания. – Я хочу, чтобы ты кончил, пока я внутри. Договорились? – Ммм, да, пожалуйста, – застонал Блейн, не в силах остановить себя и прыгая вверх и вниз на члене Эллиотта. Этого было вполне достаточно, чтобы его плоть ритмично трахала кулак Эллиотта, что придавало этому акту какое-то более соблазнительное значение. Кровать невыносимо скрипела, Курт лежал рядом, и Блейна заполняли снова и снова, до самых краёв и, опустошая, возвращали обратно. Его член нашёл себе уютное пристанище в руке другого человека – и да, Блейн любил Эллиотта, любил так сильно, что чувства переполняли, становясь словно бы такой же реальной и ощутимой формой, как и они сами. Вскоре Эллиотт застонал и, схватив его за задницу свободной рукой, потянул на себя. – Да, вот так. Покажи, как ты хочешь, куда. Да, любовь моя, доставь себе удовольствие. К этому времени Блейн был уже таким расслабленным и разработанным, что практически безо всякого сопротивления поддавался натиску члена Эллиотта, поднимаясь и опускаясь, скача, словно лихой наездник. Эллиотт заставил его остановиться и перенёс вес своего тела на пятки, чтобы толкнуться вглубь и остаться там ненадолго, играя с головкой Блейна. – Хочешь кончить? Готов? – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… не останавливайся, я так близко, боже, да, ты… Эллиотт поцеловал его в губы, перешёл на подбородок и линию челюсти. Он резко вскинул бёдра, громким шлепком оповещая, что приблизил их на невозможное расстояние. Блейн закричал, сжался – и тут же кончил, изливаясь на его руку, запрокинул голову и приоткрыл рот, пытаясь глотнуть хоть немного воздуха. – Да, – сумел выговорить он, продолжая двигаться. – Ох, ммм, да, боже мой... Б-блядь... трахай меня, продолжай... Тяжело дыша, Эллиотт сумел пробормотать: – Можно... можно мне... внутрь?.. Блейн захныкал, обхватил его за шею и чуток приподнялся. – Да, сделай это, кончи в меня, заполни целиком. Эллиотт зарычал, укусил Блейна за плечо и кончил, с силой толкаясь вглубь. Их тела, наконец, остановились. Они прижались друг к другу потными и разгорячёнными руками, ногами, грудью, а Блейн, дрожа от чувственной и интенсивной разрядки, крепче обнял Эллиотта. Его изумляло то, насколько нежным и ласковым Эллиотт был с ним в такие минуты – прикасался так, будто бы Блейн был сделан из хрупкого стекла, смотрел, не в силах скрыть восхищение, – и никогда в жизни Блейн не чувствовал себя в такой безопасности, как здесь. Только через некоторое время Блейн осознал, что Курт давно проснулся и наблюдал за ними, всё ещё держа уже опавший член в ладони и неохотно растирая сперму по животу. – Ммм, – пробормотал он и вытянулся, – это представление было в сто раз лучше, чем то, что мы сегодня показывали зрителям. Эллиотт рассмеялся, а Блейн, широко улыбаясь, начал искать полотенце. х х х х Секс был умопомрачительным. Это стало ясно с самого начала. Но даже лучше этого – по крайней мере для Блейна – было ощущение близости, которое ярким огоньком горело внутри. Это притяжение, что Блейн давно испытывал к ним, неожиданно получило ответную реакцию, а возникшая между ними дружба стала только крепче с тех пор, как они стали любовниками. Когда выдавалось свободное время между передвижениями, выступлениями, планированием и уставшим состоянием, они говорили о том, что ни в Курте, ни в Эллиотте не было ни капли ревности, ничто из происходившего не подрывало их уверенности в своём союзе. Им всегда было хорошо друг с другом, но, когда на пути, как откуда ни возьмись, появился Блейн, они точно знали – как и в момент своей первой встречи – что ему суждено быть с ними. Курт и Эллиотт специально ждали, пока Блейн достигнет того возраста, когда свободно и добровольно сможет уйти из дома, сможет в полную меру осознать силу любви, захочет последовать за ними. В этом круговороте разговоров, спальных вечеринок без клочка одежды, делёжкой костюмов и театральной роскоши прошло немало времени. Ещё никогда в жизни Блейн не был так счастлив. К концу тяжелого дня у них не всегда получалось заняться утомительно потрясающим сексом и достичь головокружительного оргазма, поэтому приходилось находить другие способы самоудовлетворения (и своих, разумеется, партнёров). Блейну нравилось их удивлять. Иногда он падал на колени в ту же секунду, как все трое оставались наедине, и сосал им быстро, ловко, по очереди переключаясь с одного на другого и не оставляя никого без внимания, рукой лаская одного и языком играя со вторым, пока они одновременно не кончали ему на раскрасневшиеся щёки. Иногда он ложился на постель и позволял им делать всё, что угодно – Курт брал его в рот, а Эллиотт проникал в его задницу пальцами, языком или членом, – а потом лениво наблюдал, как они дрочат друг другу и кончают на обнажённое и вспотевшее тело Блейна. Курт обожал стоять на четвереньках, обслуживая их двух сразу с обеих сторон, а Блейну и Эллиотту с таким нетерпением хотелось доставить ему удовольствие, что не возникало никаких споров, где становиться. Когда у них было больше времени, Курт и Блейн любили прижать Эллиотта к постели и поочерёдно сосать его член, по несколько раз отступать перед самым оргазмом, заставляя Эллиотта сходить с ума от желания и молить о пощаде. Блейну нравилось ласкать его вместе с Куртом, целовать Курта вокруг пульсирующего члена Эллиотта, чувствовать тёплую сперму на своём лице и шутливо бороться с Куртом за драгоценные капли, пока тот держал их обоих за волосы. Если это случалось глубоко ночью или рано утром, то потом оставалось в памяти туманной дымкой – там было слишком много рук, ног и нетерпеливых ладоней. Временами Блейн старался хотя бы не закрывать надолго глаза и прикасался к ним в ответ. Разные члены проникали ему в рот, в задницу, тёрлись о пальцы, но Блейну было всё равно, кто и где находится, главное, что они были рядом – всегда они, только они заставляли всё его существо гореть ярко, словно свечку в кромешной темноте. А после на него обрушивался поток нежности: чьи-то губы ласкали его тело, ладони смешивали пот и сперму на коже, носы утыкались в его влажные волосы или заднюю часть шеи, в косые мышцы на животе, в подмышки, в соблазнительные ямочки на пояснице – и всё это создавало такую прочную связь между ними, что Блейну не хотелось больше ничего на свете. Курт и Эллиотт, казалось, как и Блейн, были зависимы от этих моментов, когда несколько часов проходило в подобном тепле, когда они лишь целовались и тёрлись друг об друга, пока от полученных оргазмов не оставались только лишь безумные воспоминания. И даже несмотря на дорожную встряску, даже когда выступления были неудачными или заканчивались деньги, они умудрялись поддерживать друг друга и идти вперёд с высоко поднятой головой. Они прекрасно подходили друг другу – троица, умудряющаяся сохранять идеальный баланс, свободный от всяких запретов. х х х х Блейн не знал точно, почему он продолжал переживать, когда закончился их тур и настала пора возвращаться в городок, где жил их покровитель – владелец труппы. Он был уверен, что в любом случае станет индивидуальным артистом... но если ему не предложат и дальше выступать в трио? Если владелец не захочет, чтобы Блейн продолжал играть с Куртом и Эллиоттом? Будучи учеником, он выполнял множество задач, но, приобретя опыт и квалификацию, Блейн становился уже настоящим подмастерьем. Вдруг он будет недостаточно хорош? До возвращения Мастера оставалась ещё пара дней, поэтому им выделили красивую комнату в её доме, который был ещё и блаженно пуст. В их распоряжении оказались роскошные купальни и огромная постель, поэтому Блейн позволил себе немного насладиться этим богатством. Они переоделись в потрясающие одежды и наделись до отвала. Курт же половину первого дня провёл в ванной, и когда Блейн решил сходить и проверить, всё ли в порядке, Эллиотт увлёк его в противоположном направлении. – Поверь мне, он только взбесится, если ты туда сунешься. Нам выпадает такое счастье только два раза в год. Потом настанет наша очередь. Оно того стоит. Так и вышло. Ванны оказались потрясающими, и когда настала пора Блейна, он понял, почему на этом настаивали. Когда он закончил работать мочалкой и скрабом, то почувствовал себя чище, чем когда-либо в жизни. Обновлённые Курт и Эллиотт были в комнате и, лёжа на постели, громко над чем-то смялись. Никто не волновался о том, что за ними будут наблюдать – вся прислуга в доме хорошо знала о природе их отношений, а их молчание и спокойное отношение к происходящему хорошо оплачивалось, – и Блейн ещё ни разу не видел их такими расслабленными, такими довольными и ласковыми. Когда он присоединился к их дружному дуэту, то понял, что на кровати достаточно места для всех. Блейн неожиданно для себя быстро заснул – матрас был очень удобным, а голоса Курта и Эллиотта были похожи на колыбельную, тихо убаюкивающую его. Пробудившись через какое-то время, чтобы нормально лечь и положить под голову подушку, Блейн обнаружил посапывающего рядом Эллиотта и Курта – на другой стороне. Он перекатился на бок, пробормотал что-то сонным, но довольным голосом и закинул руку и ногу на обнажённое тело Эллиотта. Потом слегка приподнялся и в сумраке ночи увидел, что на Курте тоже не было одежды, только по пояс он всё же был накрыт одеялом. Курт лежал на сгибе локтя Эллиотта, а его безупречный профиль, казалось, был высечен из мрамора. Чувство принадлежности и правильности было настолько острым, что почти причиняло боль. Не найти такого места на Земле, где Блейн бы чувствовал себя лучше. На следующий день они все вместе решили принять ванну перед обедом с Мастером. Размером она больше напоминала небольшой бассейн, а вода была блаженно горячая. После всех необходимых процедур Блейн уселся на колени к Курту и принялся его целовать, лаская губами до тех пор, пока обоим не стало трудно дышать. Эллиотт устроился позади Блейна и начал массировать его плечи и шею. Он гортанно застонал и на мгновение забыл про рот Курта. – Ох, боже, так хорошо. Своей мускулистой, покрытой татуировками рукой Эллиотт приобнял его и пробормотал: – Не обращай на меня внимание и не отвлекайся. Продолжай. Курт снова стал его целовать, раздвигая губы своим языком и в то же время лениво лаская член. Эллиотт сначала массажировал его плечи и спину, а потом с лёгкостью приподнял, чтобы усадить по-другому. Блейн ощутил что-то скользкое и оглянулся. У Эллиотта в руках была бутылочка с маслом. Тот хитро улыбнулся и крепко поцеловал удивлённого Блейна. – Нагнись немного, любовь моя, – попросил он и смазанной рукой провёл вниз по упругой заднице. – Д-да, – выдохнул Блейн и ухватился за Курта, который откинулся назад, тем самым исполняя просьбу Эллиотта. Курт отбросил с его лица несколько влажных прядей, погладил по шее и стал нежно, медленно и сладко целовать, отвлекая от действий Эллиотта, который осторожно толкался в него – без спешки, без предварительных пальцев, лишь с большим количеством масла и тяжёлым дыханием, раздвигая половинки своими широкими ладонями. Когда Эллиотт замер, сомневаясь в отсутствии должной подготовки, Блейн захныкал, завёл руки и обхватил его за бёдра, после чего подтолкнул к себе. – Не останавливайся, хочу так, – в отчаянии пробормотал Блейн, а потом тихо застонал, когда толстый член Эллиотта вошёл дальше. – Пожалуйста, это так… много и сразу, но так хорошо, продолжай. Он не мог перестать думать о предстоящем вечере. Об ужине с их владельцем. О том, что его могут продвинуть вперёд, но тем же самым разлучить с мужчинами, которых Блейн любил больше всего – и с этим было практически невозможно справиться. Ему жизненно необходимо было почувствовать их рядом, так близко, как это только возможно, обжечь свою кожу их существом. Если сегодня Блейн их потеряет, то хотя бы сейчас он будет с ними. Он будет жадным и ненасытным собственником. Масло, даже смешиваясь с водой, было в несколько раз круче, нежели лосьон, который они обычно использовали – уже через пару минут Эллиотт гладко скользил внутри, крепко держа его за бёдра, а полные ягодицы Блейна звучно отталкивались от тела Эллиотта. Курт прекратил ласкать его и взял немного масла, покрывая им свои пальцы. Блейн уж было решил, что тот вернётся к своему занятию, но вместо этого Курт пододвинулся на самый край бассейна и просунул руку себе между ног. Блейн широко распахнул глаза. Курт резко и жадно поцеловал его. – Трахни меня, пока он трахает тебя? – Боже мой, – застонал Блейн, наблюдая, как блестящий от масла палец Курта исчез за покрасневшими и потяжелевшими яйцами, а потом стал ритмично появляться в поле зрения. – Да, да, повернись… или ляг... или дай я… Курт послушно развернулся спиной и встал на колени на самом краю бассейна, спустился пониже, чтобы стоящие на второй и третьей Блейн и Эллиотт смогли до него дотянуться. Блейн с лёгкостью и тихим рыком скользнул в растянутое и смазанное отверстие Курта, обхватил его за плечи, натягивая на себя, чтобы Курт мог почувствовать это каждой клеточкой. Тот выгнул спину и застонал, и звуки, издаваемые тремя, эхом отскакивали от плиточных стен, создавая вокруг них неповторимую какофонию. Находиться посреди было невероятно – член Блейна погружался в тесноту, его задница была заполнена до предела, а сам он, словно мячик, отскакивал от Курта к Эллиотту и обратно. Он упёрся коленом в ребристую ступеньку, пытаясь удержаться, и кроме тяжелого дыхания в воздухе смешивались отчётливые звуки шлепков влажных тел. Эллиотт полностью накрыл его спину собой и принялся целовать в волосы, убыстряя темп, заставляя Блейна прислушиваться к тому, как жадно хлюпало его отверстие. – Я… я сейчас кончу, – захныкал Блейн, сильнее входя в податливое тело перед собой. – Курт… Курт!.. – Тот крепко сжал мышцы, и Блейн беспомощно излился внутрь. Закатив глаза. – Б-боже… я соскальзываю, ты не мог бы… подняться, чуть… Курт вскарабкался на плоский бортик и перевернулся на спину. Блейн тут же последовал за ним, заставляя Эллиотта подняться на ступеньку выше. Он встал на колени между ног Курта, а Эллиотт громко вскрикнул и толкнулся в Блейна ещё раз. Он был так расслаблен и открыт, что когда его партнёр совершал поступательные движения, то едва встречал на пути хоть какое-то сопротивление. Лежащий под ним Курт вздрогнул и заскулил. Блейн тут же осознал, что член у него до сих пор стоит. Он медленно моргнул, а потом попридержал Эллиотта за бедро. – Я хочу обоих. Мы можем это сделать? – Что? – хриплым голосом спросил Эллиотт. – Вас двоих внутри одновременно, – объяснил Блейн и, обхватив Курта у основания, направил его под мошонку. – О-ох, – выдохнул тот, сжимая Блейна за талию. – Эт-то… – И ты… совсем не против? – уточнил Эллиотт, практически незаметно продолжая двигаться. – Пожалуйста, – взмолился Блейн и задел головкой члена Курта свой анус. Эллиотт немного отступил, чтобы освободить пространство, и Блейн сел на Курта. Потом пристроился рядом, медленно погружаясь внутрь, миллиметр за миллиметром. Это было… впечатляюще. Существенно жгло, и Блейн чувствовал всё от задницы до кончиков пальцев. Он весь покрылся испариной, вытянулся, как струна, и сдавленно застонал, когда они начали толкаться вперёд-назад, осторожно и по очереди наполнять его. – Я чувствую… чувствую твой член рядом со своим, ох, – зарычал Курт и лениво крутанул бёдрами, ногтями впиваясь в талию Блейна. Двигаться так, чтобы не причинять вообще никакого дискомфорта, было невозможно, но Блейн обожал каждую пульсирующую, пронизанную яркими ощущениями секунду этого соития. Они были внутри, двое и сразу, и никогда ещё в жизни он не чувствовал такой близости с ними, такого единения. Когда Курт и Эллиотт кончили практически одновременно, спермы было столько, что она начала вытекать наружу, хотя они даже не успели выйти из его задницы. Блейн сильно прикусил губу, чувствуя, как крупные и тяжелые капли стекали по его яйцам и капали на ступеньку, где уже находилась лужица из его собственного семени, покинувшего тело Курта. Все трое с довольным стоном опустились в бассейн, где вода тут же смыла все следы их страсти. У Блейна всё болело и было растянуто до предела, зато Курт и Эллиотт сидели рядом с ним, обнимали, целовали, стирали масло и усталость. Он обхватил за шеи обеими руками и с радостью принимал ласки своих мужчин. Когда настоятельная потребность в близости немного поутихла, он тяжело опустился между ними и замер в тёплой воде. – Помоемся ещё раз – и начнём готовиться к ужину, – объявил Эллиотт. Курт кивнул. – Волнуешься, Блейн? Тот прикусил губу и покачал головой. Блейн не волновался – он до ужаса боялся их потерять. Но Курт спрашивал не об этом, а Блейн пока не был готов в этом признаться. Пока нет. х х х х Владельцем труппы – а, вернее, владелицей – оказалась молодая девушка по имени Дани. В её волосах было несколько голубых прядей, а одежда была самой роскошной из всех, что Блейн когда-либо видел. Он не знал, конкретно чего ожидал, но уж точно не жизнерадостную, эффектную и легковозбудимую девушку, которая половину вечера объясняла, какие коктейли могла бы сготовить на скорую руку, если они захотят. В перерыве между подачей блюд Курт спросил: – А ты думал, какой она будет? – Постарше? Я не знаю! – ответил он. Для пользы самого Блейна Дани рассказала, как в подростковые годы сформировала успешную труппу, как воспользовалась случаем и заработала огромную кучу денег, которую с тех пор постоянно вкладывала в гастролирующих артистов, что оказалось прибыльным и для них, и для неё самой. Дани с самого начала отчётливо представляла себе дуэт Курта и Эллиотта и твёрдо придерживалась своих взглядов, но, услышав о тройном союзе с Блейном, обрадовалась этой оригинальной задумке. Но даже несмотря на это, она поделилась своей долей скептицизма. Дани без проблем могла себе представить это всё в теории, но в реальной жизни дуэт Курта и Эллиотта легко было преподнести зрителю, продать, как бренд, поэтому рисковать и что-то менять не очень-то хотела. По крайней мере, сразу после знакомства и за ужином, добавила она и подмигнула. Той ночью Блейн плохо и мало спал. Он хорошо понимал её опасения – этого-то Блейн и боялся, всё сходилось даже в мелочах, – но вот Курта и Эллиотта это практически не волновало, и Блейн никак не мог догадаться, почему. Неужели они отпустят его так же легко и просто, как и приняли в свой узкий круг? Блейн допоздна гулял по дому, пока усталость не заставила вернуться в постель, где Блейн улёгся рядом с Куртом, но потом скатился на самый край, желая хоть немного уединиться. Курт пробормотал что-то невнятное и всё равно перекатился к нему, крепко прижал к себе. – Блейн, – сонно прошептал он и как-то бессознательно поцеловал его за ухом. – Я люблю тебя, – едва слышно прошептал Блейн. Но Курт опять провалился в сон, поэтому ничего не ответил. Следующие пару дней Дани наряжала их и просила выступить в нескольких местных театрах или на вечеринках. Блейну было немного больно видеть близость Эллиотта и Курта на публике. Они не делали ничего предосудительного, но всегда были друг рядом с другом, а раз уж все присутствующие думали о них, как о едином целом, о дуэте, то впервые за очень долгое время Блейн вновь ощутил себя третьим лишним. Во время обеда на четвёртый день Дани предложила ему стать новым человеком в её труппе, оригинальным артистом, но Блейн так сильно переживал, что даже не смог этому как следует порадоваться. Зато Курт с Эллиоттом были в полнейшем восторге. Они ласковыми словами заманили его в комнату, напоили и зацеловали с ног до головы, доводя до того состояния, где Блейн мог наслаждаться лишь покалыванием в губах и алкогольной дымкой во всём теле. Нет, он очень гордился собой. Правда. Это было огромным достижением. Это также значило, что теперь перед Блейном представится куча разнообразных возможностей, которые Дани протянет ему на открытой ладони – а, быть может, даже и поспособствует началу его собственного шоу. Или разрешит время от времени выступать вместе с Куртом и Эллиоттом. Но что бы там ни было, теперь она была его боссом, и если Дани не понравится идея с трио, то у Блейна останется совсем мало времени с... С кем? С его друзьями? Партнерами? Любовниками? Боже. Но Блейн так сильно их любил. Что он будет без них делать? Во что превратится его жизнь? Курт и Эллиотт с десяти лет были в центре его внимания, а сейчас стали лучшими друзьями. Они делали Блейна счастливым. Они ему подходили. Он становился лучше, потому что был частью их единства, да и потом, Блейн считал, что это взаимно. Но вот так ли это было? Они никогда и ничего ему не обещали. Даже не спросили, почему в последнее время Блейн так изменился. А им вообще было какое-то до этого дело? Было ли им не всё равно? х х х х Дни пролетали быстро, и вот настал вечер их последнего выступления в доме Дани. Она устроила роскошную закрытую вечеринку для всех своих работников-артистов, которые смогли прийти, и Блейн должен был признаться, что всегда о таком мечтал: встретиться со множеством людей, для которых искусство стало смыслом существования, которые были счастливы и свободны. Курту и Эллиотту можно было спокойно держаться за руки, обниматься и целоваться, а периодически они втискивали между собой и Блейна, поэтому он чувствовал себя гораздо лучше, чем в последние несколько дней. Они старались, за что Блейн был очень признателен. Когда он находился около сцены, где группа певцов развлекала гостей прекрасной музыкой, Дани удалось незаметно зажать его в угол и сунуть в руку стакан с каким-то коктейлем. – Блейн, – произнесла она, – ты почти не развлекаешься. Он улыбнулся. – Прости. Я плохо дружу с алкоголем, поэтому стараюсь не пить, если работаю. – Так вот как ты относишься к моему роскошному сборищу, – поддразнивая его, сказала Дани. Блейн взял её под локоток. – И снова прости. Ты замечательная. Твоя вечеринка – тоже. А Курт и Эллиотт… ох, они просто блистают, не правда ли? Сияют ярче драгоценных камней и самых ярких огней. Сразу видно, они нашли своё призвание. – Хмм, – протянула Дани и наклонила голову. – Но я-то видела их ещё ярче. Это очень удивило Блейна. – Правда? – Правда, – подтвердила она и поцеловала его в щёку. – Повеселись немного. Блейн не знал, как правильно трактовать её странное признание. Когда всё закончилось, Курт нашёл его среди уходящих гостей, обнял за талию и потянул в их комнату наверх, где уже ждал Эллиотт. Все трое были слишком пьяны для чего-то большего, нежели поцелуи и нежные прикосновения, но Блейн радостно заснул между ними. Он счастлив был быть здесь. И чувствовать себя единым целым. х х х х В огромном доме Дани был небольшой театр с настоящей сценой и зрительным залом. Когда настал их последний день пребывания здесь, Блейн поднялся, оделся раньше Курта и Эллиотта и отправился в это уникальное помещение, чтобы немного побыть одному. Он встал в центре сцены. Для пустых сидений исполнил длинный монолог. Немного потренировался в пении. А потом сел на самый край, свесил ноги со сцены и, медленно покачивая ими, уставился в пустой и тёмный зал. Он уже так многого добился. Почему же тогда этого было недостаточно? Почему Блейну так нужны были те двое? Он услышал какой-то шум у подножия лестницы и посмотрел наверх в ту самую секунду, когда Курт стал подниматься на сцену слева, а Эллиотт – справа. Одеты они были в свои обычные дорожные штаны и яркие рубашки. Но что-то в их образе было неправильным, чего-то не хватало, но Блейн пока не мог объяснить своё ощущение. Должно быть, объяснение было простым, ведь Дани сделала им много подарков в идее новых костюмов и аксессуаров. Он встал и улыбнулся им. Они здесь были втроём, поэтому Блейн безо всяких колебаний потянулся навстречу Эллиотту, обхватил за шею и крепко поцеловал. Курт поймал его за подбородок, как только Блейн оторвался от губ Эллиотта, и одарил не менее жарким поцелуем. – Как прошёл завтрак с Дани? – неуверенно спросил он. Ну вот и всё, настал тот самый момент. Она, скорее всего, посвятила их во все незапланированные ранее идеи для дуэта (закрытые вечеринки и интермедии, но Курт и Эллиотт всё так же будут мотаться по всему свету без возможности выкроить хоть один свободный денёк для встречи). – Она пока ещё не готова разбавить наше выступление третьим человеком, – осторожно проговорил Эллиотт, держа его за руки. Блейн содрогнулся и опустил взгляд. Нет, он не станет плакать. Никаких истерик. – Где… куда тогда отправлюсь я? – поинтересовался он. – Мы тоже задали этот вопрос, – сказал Курт. – На самом деле… он всегда плавал на поверхности и был приоритетным. Блейн тяжело сглотнул, а Эллиотт успокаивающе сжал его ладони. – Где ты сам хочешь быть , Блейн? – спросил он. – На сцене, – не задумываясь, признался Блейн и оглядел маленький театр. – И с вами двумя. Всегда. – Всегда? – уточнил Курт, с нежностью посмотрел на него. И взял Блейна за вторую руку. – Всегда, – шёпотом повторил Блейн, сжимая их ладони вспотевшими пальцами. – И ты говоришь об этом, хорошо подумав? – спросил Эллиотт и пристально уставился на него. Он не отводил взгляда. – Тщательно? Потому что ты должен произносить такие слова на полном серьёзе. – Куда уж серьёзнее, – ответил Блейн и притянул их к себе. Он буквально зажал себя между ними, стараясь потеряться в небольшом пространстве их тел, будто бы хотел остаться там на всю жизнь. Блейн вдыхал их смешавшийся аромат и мелко дрожал, не в силах справиться с бушующими эмоциями. Они принадлежали ему. Он принадлежал им. Теперь они были вместе, несмотря ни на что, не оглядываясь на остальной мир. Даже если их вдруг разделят... – Дани не позволила нам переписать сценарий, потому что хочет, чтобы ты смог воплотить в жизнь собственные задумки, Блейн, – пробормотал ему на ухо Курт. – Она не собирается разделять нас. У Блейна что-то гулко стукнуло в груди. – Ох... ох. – Но мы это уже давно поняли, – добавил Эллиотт, – несмотря на то, что хотели сначала убедиться. Мы бы не простили себе, если бы разожгли в тебе надежду, а потом бессердечно отняли. Блейн судорожно закивал, пытаясь проглотить отчаянно рвущиеся наружу хныкающие звуки, и прижался к своим мужчинам крепче, сильнее, ниже, пока не оказался зажат между ними полностью, практически исчез. Облегчение наполнило Блейна от макушки до кончиков пальцев, вызывая вместе с этим легкое головокружение. Эллиотт аккуратно отстранил их двоих на расстояние вытянутой руки, и только тогда Блейн заметил его ношу: небольшую деревянную коробочку. – Ты ничего не сказал, – проговорил Эллиотт и поднял, переплетя их с Куртом ладони, поднял вверх. – Что? – Никаких браслетов? – Ах, это, – рассмеялся Блейн. – Мы теперь слишком профессионалы, чтобы их носить? – На самом деле, именно поэтому мы решили сначала спросить, – начал своё объяснение Курт и забрал коробку у Эллиотта. – Было бы неловко, предложи мы тебе это, чтобы потом ты отказался. Он приоткрыт крышку. Внутри лежали три новых кожаных браслета, только вместо инициалов Курта и Эллиотта рядышком были ещё одни – Блейна. Он схватился за край коробки и приоткрыл рот, пытаясь хоть что-то произнести, но вот Эллиотт вытащил браслет, что лежал посередине, взял Блейна за руку и ласково погладил обнажённое запястье на правой руке. Курт сделал то же самое. Блейн посмотрел на них, чувствуя разлившееся в груди тепло, и ураган эмоций в их глазах закрутил его в свой круговорот. Когда Эллиотт щелкнул застёжкой, он опустил взгляд. – Когда я предложил подобный Курту, тот сначала не понял смысла и рассмеялся, сказав, что эта штука не будет сочетаться с половиной его костюмов. Курт и Блейн улыбнулись. – Я не мог просто надеть кольцо ему на палец, ведь тогда бы посыпалось множество вопросов, но это... это я мог сделать. Нам стольким приходится жертвовать, чтобы спокойно жить среди остальных, но с браслетами, когда инициалы касаются нашей кожи каждый день... Мы всегда вместе, несмотря ни на что. Курт взял его в одну руку, а второй приподнял голову Блейна за подбородок. – Он серьёзно спрашивал, а я серьёзно отвечал, теперь настал и твой черёд. Так скажи же... будешь ли? Будешь ли ты с нами? Станешь частью нас, образуешь с нами троицу, где все равны друг перед другом? Навсегда? – Да, да, конечно, тебе... я ваш. Всегда был вашим, – проговорил Блейн, не в силах унять дрожь, когда они закрепили браслет на его запястье. Потом он помог с двумя другими. Через несколько минут они замерли, стоя в слабо освещённом помещении театра и разглядывая новоприобретённые символы. Блейн всю жизнь этого хотел – хотел быть со своими мужчинами и вместе создавать искусство. Они поцеловались – Эллиотт и Блейн, Эллиотт и Курт, Курт и Блейн, а потом попытались соединиться губами втроём. Это, конечно же, не получилось, но зато все трое рассмеялось и покачали головами. Эллиотт взял его за правую руку, а Курт – за левую, и вместе они провернулись лицом к пустому залу. – Ну что же, – сказал Эллиотт, – начнём представление!