***
Риогалл никаких шагов не слышал. Он был слишком занят собственными переживаниями, чтобы прислушиваться к посторонним звукам. Ему нужен был треклятый Вайэр, давший сломанный амулет, нужна была сила, нужны были друзья, живые и здоровые. А еще нужна была помощь, и единственный подходящий на эту должность живой организм как раз стоял перед ним. И пока Риогалл подбирал слова, способные убедить этот живой организм оказать ему необходимую помощь, тот взял и грубо затолкал некроманта в свой фургон. Но ему не нужно было ни в какой фургон! Ему вообще не нужно было никуда ехать. Риогалл яростно протестовал, барахтаясь в груде пустых мешков и веревок. Он отчаянно пытался оттуда выбраться, чтобы отодвинуть полог и еще раз потолковать с непонятливым Отбросом, но своими усилиями почему-то только запутывался еще больше. – О великий Аракус! Что же это за напасть такая?! – Риогалл выпутал одну руку, но тут обнаружил, что его вторая рука только крепче увязла в веревочном плену. – Проклятые веревки! Откуда их здесь столько?! Брысь! Брысь! Отцепитесь от меня! Да что ж такое! Когда после долгих усилий некромант, злой и растрепанный, все же смог выпутаться, фургон уже оставил полянку далеко позади. Теперь он ехал по широкой дороге через бескрайние поля, усыпанные какими-то диковинными цветами и длинными гибкими колосьями. Погода стояла чудесная: солнечная и теплая, взвиваясь высоко в небо, щебетали маленькие полевые птички, дул легкий ветерок и дышать было так свободно. Безымянный Отброс как раз наслаждался поездкой и чудным деньком, когда его пассажир перелез через груду мешков и высунул взлохмаченную голову из-под грубого полога. Риогалл не заметил ни красивого пейзажа, ни безоблачного неба, ни щебечущих в небе пташек, зато отсутствие телег и фургонов он увидел как нельзя хорошо. Пока он там барахтался, они наверняка успели проехать не одну милю. – Эй! Погоди! Куда ты меня везешь?! – Отброс подскочил от неожиданности и удивленно уставился на высунувшуюся нахмуренную голову. – Мы так не договаривались! Я же сказал, что мне нужен ШедоуВайэр. Срочно! У меня вопрос жизни и смерти! – Извини, но тебе нельзя было там оставаться, – Отброс виновато улыбнулся. – Поверь, я с радостью помог бы тебе, но все, что я могу – забрать тебя с собой. – Забрать куда? – Риогалл не переставал хмуриться. – У хозяина кончается товар на продажу. Я должен набить фургон и вернуться обратно. Сейчас мы заедем в деревню, нашу деревню, вардэ. Если захочешь, то можешь остаться там. У нас есть еда, вода и все необходимое. Хозяева заходят к нам редко, так что тебя долго никто не отыщет. Ты будешь в безопасности... – Подожди, – Риогалл замотал головой. – Мне не нужно укрытие, мне нужен этот треклятый Князь, ШедоуВайэр. У нас с ним договор. Он сказал, что амулет, – тут он поспешно порылся в своей мантии и вытащил на свет тот самый камушек, – вот этот, перенесет меня к нему, в Параллель, но эта штука оказалась неисправной! Она забросила меня к торгашам! – Значит, твой Князь был где-то там, просто ты его не увидел, – на этот раз Отброс улыбнулся сочувственно. – Значит, мне срочно нужно назад, – Риогалл тут же встрепенулся. – Я перерою всю площадь, отыщу его тощую задницу и дам по ней хорошего пенделя! – его серебристые глаза загорелись азартом. – Я же уже говорил, что тебя схватят, – Отброс поджал губы и опустил взгляд. – Если ты не можешь сейчас вернуться в свой мир, то пережди некоторое время у нас. Может быть, там что-то изменится, уйдет опасность... – Там мои друзья, – некромант вновь помрачнел. – У меня времени только до рассвета. Я не могу ждать. Они на меня надеются, а я тут в повозке катаюсь. Еду в какую-то деревню. – Мне очень жаль, что я больше не могу для тебя ничего сделать, но, возможно, кто-нибудь из других вардэ в деревне сможет найти лучшее решение. Давай попробуем? – во взглянувших на Риогалла глазах было столько доброты, столько искреннего желания помочь, что парень невольно растерялся. В книге было написано, что Отбросы примитивные создания, до абсурда глупые, безвольные, трусливые, пригодные лишь на исполнение примитивных поручений. Однако этот был вовсе не таким. – Вардэ? – глуповато переспросил Риогалл, чтобы разорвать неловкое молчание. – А это кто? – Отбросы, – в ответившем голосе проскользнула глубокая грусть. – На самом деле наш вид, наша раса всегда носила название вардэ, но первый же появившийся на свет Младший Князь дал нам иное имя. И теперь все они зовут нас только так. Отбросы... – Но почему? – еще более глупо спросил некромант. – Ну, – вардэ пожал плечами и устремил взгляд вдаль, туда, куда убегала широкая дорога. – Наверное, потому что мы слабые, у нас нет особой силы, мы не умеем врать, совершать подлости и другие бесчестные поступки. В их глазах мы – Отбросы. – А в книге было написано, – Риогалл неловко почесал в затылке, – было написано... В общем, не важно. В последнее время я все чаще начинаю убеждаться, что той книге верить не стоит. Дорога предстояла наверняка долгая, так что некромант вытянулся на стопке сложенных мешков и положил подбородок на деревянный бортик. Отброс, то есть вардэ, так или иначе лучше знает Параллели, их законы и устройство, а еще он искренне желает помочь. Лучше будет довериться ему. Все равно других разумных вариантов больше нет. Не стоит надеяться на удачу, если его поймает другой Князь и поставит какое-то клеймо, Каин с Раэрвингом будут обречены. А так... а так хоть какой-то шанс. Риогалл свесил за бортики руки и принялся наблюдать за проплывающими по синему небу редкими пушистыми тучками. – Слушай, – вдруг произнес он. Ехать молча было невыносимо скучно, а у некроманта тут как раз созрел до ужаса интересный вопрос. Он жег язык, силясь сорваться, выпорхнуть с губ и превратиться в звук. Может быть, это и было неприлично – Риогалл ничего не смыслил в здешних приличиях – но уж чертовски любопытно было узнать... – Слушай, – повторил он, встречаясь с дружелюбно-удивленным взглядом вардэ, и тут же запнулся. Он же его имени даже не спросил! – Ва-а-нан, – с улыбкой подсказал ему вардэ. – Слушай, Ва-а-нан, – чуть смущенно в третий раз начал Риогалл. – Ты вот упомянул немного про первого Младшего Князя, и я... В общем... – он неловко почесал затылок. – Мне стало любопытно. В книжке не написано, как это случилось, и я подумал, что ты наверняка знаешь... – тут он, будто спохватившись, замахал руками. – Но ты не подумай ничего такого! Я не хотел тебя оскорбить. Если это больная или неприятная тема, я пойму... – Ничего, все в порядке, – Ва-а-нан снова тепло улыбнулся и устремил в небо мечтательный взгляд. – Ты первый, кто попросил у меня рассказать историю. Вардэ очень любят рассказывать истории. Только у нас почти не остается на это времени. Младшие Князья так сильно загружают нас работой, – он немного погрустнел, но тут же вновь воспрянул духом. – Ты не обидел меня. Хоть это и печальная история, но мы считаем, что рано или поздно нечто подобное все равно бы произошло. Неизбежно. Испокон веков из уст в уста среди нашего народа передавалось оставленное кем-то предупреждение: "Гнев – наша погибель". От природы мы не злобные, но иногда появляются ситуации, когда спящее глубоко внутри нас семечко гнева согревается и пускает свой первый росток. Это нормально. Нужно всего лишь успокоиться, забыть обиду, неудачу, начать все заново и вернуться к гармонии. Если росток не поливать, он завянет, засохнет, снова скроется в семечке. Риогалл затаил дыхание, весь обратившись в слух. На самом деле он обожал истории, сказки легенды. Еще с детства. Только вот в родной деревне их почти не рассказывали, а если и рассказывали, то только про восставших мертвецов, вечную гниль и величие Аракуса. Это была его первая история, легенда про что-то иное, поэтому некромант, словно ребенок, с восторженным блеском в глазах, впитывал в себя каждое слово. – В давние времена, когда Параллель была всего одна и народ, населяющий ее, тоже был един, случилась одна грустная история, – приятным голосом продолжал Ва-а-нан, полностью погрузившись в ту далекую эпоху. – В одной деревне, в самом сердце леса, жил молодой вардэ. Он был мечтателем и любил воплощать свои мечты в резьбе по камню. Из-под его искусных пальцев выходили работы удивительной красоты. Ничье сердце не могло остаться к ним равнодушным. Он превращал камень в бегущего зверя, во вспархивающую птицу, в распускающийся бутон, в падающие с неба капли... Он мог изобразить все, что угодно. Даже чувства. Радость, счастье, легкую грусть, смех, надежду... Любовь. Однажды за своей работой он заметил, что "любовь" получается как-то не так. В ней словно чего-то не хватает. Она будто иная, не совсем такая, какая должна быть. Это любовь к природе, любовь к семье, любовь к жизни, к солнцу, к красоте. Согревающая, мягкая, нежная... Любовь. Но что-то подсказывало ему, что другая любовь – любовь к прекрасной девушке, к невесте, к жене, более глубокая. Она выглядит иначе, передает иные краски. Он отчаянно пытался изобразить ее, но ничего не выходило. Не выходило, потому что он еще не успел ощутить это чувство. Он лишь представлял, каким оно должно быть. Молодой вардэ корпел над работой днями и ночами, но любовь не желала выходить из-под его умелых пальцев. Им овладела грусть. Тогда он решил оставить ненадолго свою работу, решил прогуляться по лесу, собрать воедино мысли, вернуться в поток гармонии. Вардэ шел по тропинке, вдыхал наполненный ароматами воздух, слушал пение птиц. Его смятенная душа понемногу успокаивалась, возвращалась к гармонии, когда он вдруг встретил ее. Девушку, собирающую цветы. Она была из его деревни, он знал ее, видел несколько раз, но не обращал особого внимания. Всегда поглощенный своими работами, он не замечал ее красоты, ее легких движений, ее звонкого смеха, ее сверкающей на солнце косы. И тогда что-то внутри него перевернулось, сердце забилось чаще, а в душе затрепетало незнакомое до этого чувство. Стало так легко, так радостно. Он заговорил с ней, помог собрать цветы. Этот день они провели вместе: смеялись, дарили друг другу улыбки, плели венки и болтали о всякой чепухе. Молодой вардэ был пленен этой яркой девушкой. Поначалу он даже не понял, что с ним произошло. Впервые в жизни его голову не занимали работы, камень и инструменты для резки. Он вообще о них забыл, чего с ним никогда не случалось. Он думал только о девушке, о ее улыбке, звонком смехе и нежных пальцах, что коснулись его лба, когда она надевала ему на голову венок из голубых цветов. Лишь поздним вечером, лежа в своей постели, молодой вардэ понял, что это любовь. Та самая! Недостижимая прежде. Он понял, как ее изобразить. И тогда он вскочил с постели и бросился в свою мастерскую. Он должен был воплотить ее для той девушки. Он сделает это для нее, чтобы показать свои чувства, чтобы донести то, чего не смогут выразить никакие слова. Когда она увидит законченную работу, она поймет, она... Охваченный любовной лихорадкой, вардэ трудился не покладая рук. Новое чувство в груди жгло, разгораясь все сильнее и ярче. Ему хотелось вылить его в эту работу, воплотить в камне. Она должна увидеть, должна понять. Он трудился очень долго и упорно, он отыскал в лесу подходящее место, возвел там самую прекрасную статую той девушки, окружил ее цветами и любовью, той самой, что невыносимо жгла его грудь. Эта работа была его лучшей, от нее невозможно было отвести взгляд. Ради нее он за все это время так ни разу ни с кем не увиделся, не поговорил. Но теперь она была закончена, теперь его любовь нашла свое воплощение в камне. Взволнованный, вардэ на рассвете бросился искать ту девушку. Он был так счастлив, любовь переполняла его. Вардэ будто летел к ней на крыльях – так легко и радостно было у него на душе. Он нашел девушку на той же поляне, где она любила собирать цветы. Она немного удивилась, но все же пошла следом за сияющим вардэ, с которым когда-то давно плела здесь венки. Он говорил, что хочет что-то показать, он так сиял, будто второе солнышко. Когда они вышли к тому месту, где молодой вардэ возвел свою Любовь, девушка сначала изумилась до глубины души. Она стояла перед самой красивой, самой поразительной работой из всех, что когда-либо могли существовать на Параллели, и не знала, что сказать. Молодой вардэ так воодушевленно на нее смотрел. Он ждал, он был уверен, но... Но прошло так много времени с их последней встречи. Он ведь не сказал ей ничего в прошлый раз, он исчез, с головой ушел в работу, а она продолжала жить, продолжала собирать цветы, продолжала ждать свою любовь. Ей было больно, но она все же рассказала молодому вардэ, что семь суток назад сочеталась священным обрядом с другим. Вся радость, вся легкость, вся влюбленность медленно сползли с потрясенного лица. Девушка еще раз извинилась и убежала, а молодой вардэ остался стоять, не в силах поверить в услышанное. Как?! Как такое могло произойти?! Где же он допустил ошибку?! Он ведь так старался! Он вложил в работу и чувства, и душу! Он хотел, чтобы она поняла, чтобы... Тогда спящее семечко гнева пустило свой первый росток. Великое горе охватило молодого вардэ. Горе и тлеющая злость. Он понимал, что девушка не виновата, что она просто полюбила другого. Ему следовало делать в работе перерывы, следовало видеться с ней чаще... Но разве он мог?! Любовь сжигала его изнутри! Она требовала закончить дело! Он не мог иначе! Вардэ метался, он чувствовал, что росток внутри крепнет, крепнет и тянется выше, к солнцу его души. Он попытался вернуться к гармонии, попытался уйти в работу, вырезать другие чувства, образы, но пальцы не слушались, резак с тоскливым звоном падал на пол, а камень крошился. Тогда он вышел в лес, но один лишь взгляд на цветы напомнил ему девушку, ее звонкий смех, нежные прикосновения и теплую улыбку. Вардэ развернулся и направился обратно в деревню, но случайно его взгляд наткнулся на возлюбленную. Она улыбалась своему супругу и надевала на его голову только что сплетенный венок из голубых цветов. Гнев полыхнул внутри с новой силой. Вардэ вернулся в укромное место, где под пробивающимися сквозь крону лучами стояла работа всей его жизни – его Любовь. Она разъярила резчика еще сильнее. Семечко внутри лопнуло, и росток пустил свой первый корень. Еще слабенький, но с невероятной волей к жизни. Вардэ схватил свой самый тяжелый инструмент и принялся ломать, крушить, уничтожать свою Любовь, топтать ненавистные цветы, проклиная и девушку, и опротивевшее ему чувство. Он убивал работу всей своей жизни, а перед глазами проносились воспоминания, как он штрих за штрихом ваял ее, отходил, чтобы полюбоваться законченной частью, счастливо улыбался и вытирал рукавом пот со лба. На глазах выступили злые слезы, но вардэ не остановился. Ему было невыносимо больно и обидно. Почему?! Почему все так вышло?! Почему?! Он ведь так старался, так любил, так... Молодой вардэ уничтожил свою работу и вернулся домой, но покой не приходил, плохие чувства не желали его покидать, с каждым днем они укоренялись все глубже и глубже, росток рос, пускал новые корни. И девушка... Он старался реже выходить из дома, чтобы ненароком не встретить ее, но отчего-то каждый раз взгляд продолжал выхватывать возлюбленную из общей картины. Она была счастлива, она о нем даже не вспоминала. Она все время улыбалась, и эта улыбка, любимая раньше, стала теперь ненавистной. Девушка отняла у него все, не только Любовь, но и способность чувствовать радость, гармонию, она отняла у него его мастерство, его работы, его камень. Она уничтожила его. Какая-то часть продолжала твердить, что это неправда, что она ни в чем не виновата, что нужно простить ее. Но как можно ее простить, если в нем больше не осталось ничего, кроме черной, склизкой ненависти?! Он хочет творить, хочет ваять, хочет резать по камню, хочет радоваться жизни, как раньше, хочет наслаждаться каждым моментом. Но не может. Росток мешает. Росток высосал из него все эти чувства, впитал их в себя, переварил в гнев и ненависть. Росток... Нет, уже не росток – побег. Теперь это побег. Его корни крепки, они прочно сидят во взрытой почве. Вардэ перестал выходить из дома днем, теперь он привлекал внимание. Все черты его лица исказились, пропитались негативными эмоциями, стали жесткими, злыми. Взгляд источал холод и лютую ненависть. Кожа выцвела, посерела, а рога, кажется, стали острее и выше. Все думали, что он снова погрузился в работу, поэтому не беспокоили резчика, продолжая жить своей жизнью. Однако была одна вещь, которую вардэ делать не перестал – время от времени он отодвигал край занавески и смотрел наружу, на своих счастливых соплеменников, на их радостные лица, на звонкий смех, на возлюбленную девушку. Да, она мелькала по ту сторону стекла. Часто. Непростительно часто. Иногда одна, а иногда со своим супругом. У нее округлился живот, и она постоянно, с нежностью клала на него руку. Теплых улыбок стало больше. Ненавистных теплых улыбок. Ее счастье питало побег, делало его крепче, выше и сильнее. Он рос и рос, все быстрее, пускал новые веточки, множил цепкие корни, шелестел чернильно-черными листьями. Вардэ даже не заметил, как несмелый побег внутри него превратился в дерево. Крепкое, непоколебимое, с мощными корнями, способными разбить любой камень. Он уже перестал быть вардэ. Почти. Он стоял в одном шаге от этого. Молодой резчик ненавидел всех своих сородичей за радость, за беспечность, за улыбки, за счастье, за красный цвет кожи, за маленькие рожки, за милых деток и любящих жен. Он ненавидел их за само их существование. Почему они счастливы, когда он утопает в горе?! Почему они парят в любви и радости, когда он захлебывается чернильной ненавистью?! Почему?! Однажды ночью он вышел из дома и услышал детский плач из окошка того дома, где жила его возлюбленная. Ребенок. Счастье. Перед глазами встала картина счастливой, любящей семьи, только вот на месте супруга, на его законном месте, не он, а кто-то другой. Кто-то, укравший его счастье, укравший его Любовь, укравший его жизнь. И тогда зашелестело внутри дерево, вспыхнул неконтролируемый гнев, рождая то самое желание – желание уничтожить. Уничтожить эту семью так, как он некогда уничтожил свою Любовь. Вардэ ворвался в дом и исполнил свое желание. Ненависть дала ему достаточно сил, чтобы он смог справиться с любым сородичем. Бывшим сородичем. На крики прибежали соседи. Они пытались остановить вардэ, их полные ужаса вопли разлетались по всему лесу, но тщетно. Он убивал их и пожирал сердца, пожирал улыбки, пожирал счастье, и с каждым убитым становился лишь сильнее. Это была ужасная ночь, кровавая, полная страха и отчаяния. Когда наступил рассвет, небо посветлело, и первые лучи коснулись притихшей деревни, поднимающееся солнце не обнаружило в ней ни одного живого жителя. Лишь кровь и разбросанные повсюду изломанные тела. Резчик не пощадил никого, как когда-то не пощадил работу своей жизни – Любовь. Он убил и поглотил всех, абсолютно всех. И тогда, стоя среди трупов бывших сородичей, он понял, что другой, что выше их, что они всего лишь недостойные Отбросы, а он – Князь. Да, тогда он назвал себя именно Князем, а после, когда поглотил достаточно вардэ и превратился в нечто более могущественное, переименовал свое прошлое воплощение в Младшего Князя. Вот так и появился на свет взращенный ненавистью первый Младший Князь. Ва-а-нан с грустной улыбкой закончил свой рассказ. Однако у Риогалла были еще вопросы. Рассказанная история вышла такой интересной, она ни в какое сравнение не шла с теми скудными сказками, что рассказывала им нянька, которая при этом частенько забывала последовательность событий, все путала и перевирала. – А другие Младшие?! Они тоже появились вот так? Из-за любви? – не выдержал Риогалл. Он восторженно смотрел на рассказчика, жаждя еще какой-нибудь истории, хоть части, хоть крупицы! – Нет, – Ва-а-нан покачал головой. – Тут все еще печальней. Это были вардэ, которые желали остановить сошедшего на неверный путь собрата. Он убивал их семьи, их детей, их возлюбленных, их друзей – всех, кого они знали и любили. Они намеренно взращивали в себе семя гнева, чтобы защитить оставшихся, но семя каждый раз брало над ними вверх, рождая на свет очередного кровожадного Младшего Князя. Сейчас у нас дела обстоят еще хуже. Наши хозяева издеваются над нами, мучают, заставляют работать до упада, выставляют на бои против своих же семей, друзей, возлюбленных, придумывают различные издевательства, и, конечно же, жрут особо приглянувшихся. Многие не выдерживают, сдаются, позволяют семечку прорасти и взять над собой верх. – И как вы... как вы с этим живете? – поразился Риогалл. – Да еще и находите силы улыбаться! – Тяжела судьба Отброса, – вардэ улыбнулся. – Мы принимаем ее такой, какая она есть, и стараемся справиться с невзгодами. Все вместе. Вардэ очень дружные. Мы все – одна большая семья. Мы поддерживаем другу друга, подаем руку упавшим, становимся опорой обессиленным, делимся со всеми радостью и счастьем. Смотри, – он указал на голубую пташку, взмывшую в небо рядом с повозкой, – разве не красавица? – лучезарная улыбка. Такая теплая, как лучи летнего солнца. Риогалл невольно тоже улыбнулся, робко, неуверенно. Он почувствовал, как его коснулось передавшееся ему тепло. – Радость и счастье на самом деле рядом с нами, вокруг нас, они повсюду: в каждой травинке, каждом цветочке, в лучике солнца, в пушистом облачке в полуденной тени – нужно только оглянуться, – Ва-а-нан обвел рукой просторные цветочные поля, мерно колышущиеся под прикосновениями ветерка-проказника, указал на виднеющуюся впереди кромку леса, на зависших в воздухе крохотных птичек, на пушистые облака и яркое солнце. И Риогалл почувствовал. Действительно почувствовал. Его брови удивленно поползли вверх. Как же он раньше не замечал? Наверное, он так же, как и тот молодой вардэ, слишком глубоко был погружен в свою работу. Копался в трупах, грабил могилы, ползал по лесу, собирая недостающие ингредиенты... А ведь это так здорово, поднять голову и увидеть мир совсем иными глазами. Он такой потрясающий! Прямо как первый некроморф, которого Риогалл сшил из найденных останков. Почти свежих. С легким налетом гнили. Некромант улыбнулся и прикрыл глаза. Рассказанная история все еще звучала у него в ушах. Первая история... Правдивая сказка или легенда. В общем, не важно. Хотелось бы послушать ее еще раз. Ва-а-нан такой приятный рассказчик. И вообще вардэ хорошие. Не то что фанатики из родной деревни. Хотел бы он родиться среди них. До тех событий, разумеется. Без всяких семян гнева, изваяний Любви и прочего. Тут Риогалл приоткрыл один глаз. Любовь... Такое странное слово. Как-то непривычно оно лежит на языке. А ведь он никогда не задумывался, что эта самая любовь может быть такой разной и одна из них самая яркая, необычная и глубокая. Та, что к девушке. Риогалл никогда никого не любил, кроме своих творений. Эта любовь для него была самой яркой из всех возможных. Может ли она тоже считаться той самой? Или нет? Как ее вообще отличить? Что там говорил тот молодой вардэ? Звонкий смех? Улыбка? Некроморфы, к сожалению, только хрипят, а при попытке улыбнуться им все лицо перекашивает. Что там еще было? Прикосновения? Хмм... Прикосновение некроморфа... Ледяные мертвые пальцы, воняющие землей и разложением, а еще частенько склизкие от гнили. Не, не самая подходящая вещь для того, чтобы в нее можно было влюбиться. Тут Риогалл неожиданно для себя, против воли вспомнил ненавистную ухмылку Вайэра, его сильные пальцы, скользящие по бледному тощему телу, властные, обжигающие прикосновения... Сердце в груди дернулось, а к щекам прилила краска. Они были приятными, как раз такими, в которые можно было бы влюбиться. Риогалл неистово затряс головой. Нет, нет, нет! Что за ересь лезет в его мысли?! Это было ужасно! Это было не по-настоящему! Он обманул, задурил голову, спрятал в комнате каких-нибудь возбуждающих курений или еще чего. Любовь?! Да чтобы с ним?! С этим?! С таким?! Да ни в жисть! Это изверг, садист! Он невозможен! Некромант продолжал возмущаться, яростно заглушая разлившуюся по телу тоску, жажду тех прикосновений, таких нежных, ласковых... Риогалл ведь никогда не знал объятий, не ведал жара чужого тела, желания и любви... Пусть и фальшивой. Вайэр первый, кто его обнял, первый, кто заинтересовался, первый, кто захотел... Он... Риогалл вскочил на ноги и больно стукнулся о верхнюю перекладину повозки. – Уй!.. Тцццц... – Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Ва-а-нан. – Ты поаккуратней там. Если устал, приляг на мешки, подремли. Мы скоро приедем, и я тебя обязательно разбужу. – Хорошо, спасибо, – сдавленно ответил Риогалл, держась за набухающую шишку. Он медленно опустился на мешки, желая внять совету нового друга и попутно радуясь тому, что боль выбила из его головы и те настырные непристойные мысли.Глава 52. Семечко гнева
20 апреля 2016 г. в 23:09
Енка любил сложные задания, задания, требующие не только острого ума, но и невероятной изворотливости. Присмотреть за неклейменым человеком на Общей Параллели? Почти невыполнимая миссия. Если о нем станет известно, то тысячи Князей и десятки тысяч Младших Князей с алчным блеском в глазах, не раздумывая, развернут очередную войну, только не за захват Единой Параллели, а за право присвоить себе безнадзорного человека. Будь Енка Высшим, как Вайэр, то тут был бы уже другой разговор, но он не Высший, а потому решить проблему силой не сможет. Смертному не тягаться с бессмертными. Если дорога собственная шкура, то лучше отступить, не лезть в объятия к Совершенному, как любят здесь поговаривать. Хороший совет, мудрый, спасший от гибели не одного смертного Князя. Благоразумные всегда стараются ему следовать, и только один лишь Енка намеренно пренебрегает негласным законом долгой жизни. Нет, вовсе не потому, что он неблагоразумен или чересчур самоуверен. Просто это его способ выживания, его пища для острого ума, тренировка для жаждущих движения мышц – сама его суть, сама его жизнь. Чтобы выжить в Вертикальных Параллелях, нужно уметь вертеться, выворачивать даже самую скверную ситуацию в свою пользу, искусно обманывать, обходить, выкручиваться, просчитывать ходы наперед, и, конечно же, манипулировать. Уж что-что, а манипулировать Енка умел и любил. И сейчас ему предоставлялась великолепная возможность в очередной раз убедиться, чего же стоят его способности.
Князь ловко скользил в толпе, словно морской змей, преследующий вожделенную добычу. Добычу, которая не должна заметить хищника раньше времени. Правда, в случае Енки, этот бледный человек не будет знать о тайном присматривателе вплоть до конца миссии, если не дольше. Вдвойне тяжкая задача, но оно того стоит. Чуткий слух сквозь общий гам уловил крик того самого покупателя, желающего приобрести выставленного на продажу человека. Надо было действовать и быстрее, пока пестрый Князь не догадался, что добыча на самом деле бесхозна. Пока бесхозна.
Енка ловко поднырнул под злого гридо-коня, который тут же возмущенно попытался укусить наглеца за ухо, но был грубо одернут своим бранящимся наездником, и проворно запетлял в текущем ему навстречу потоке. Цель. Ему срочно нужна подходящая цель! Глаза цвета расплавленного золота заметались по многочисленным лицам, выискивая того единственного, единственного и неповторимого... Енка стремительно метнулся вперед, едва ощутимо коснулся чьего-то плеча и почти в ту же секунду скрылся за большим свернутым ковром, что примостился на углу ближайшей лавки. Жертва ничего не почувствовала, только повела плечами и двинулась дальше. Нити незаметны, пока кукловод их не натянет. Князь осторожно выглянул из-за угла и довольно улыбнулся. Он мог бы прикрепить их и с расстояния, но в столь хаотичной толпе есть шанс ошибиться, крохотный, но все же. К тому же подобный маневр непременно привлек бы внимание какого-нибудь наблюдательного Высшего Князя, который... Здесь вариантов было великое множество: пожмет плечами и уйдет, фыркнет и отвернется, решит вмешаться, станет следить из любопытства, затеет собственную игру. Перечислять можно было до бесконечности, ведь кто знает, что творится в голове того или иного Князя. Они все такие разные и при этом большинство из них обладает тем или иным сдвигом. Взять, к примеру, Фаргуса с его фанатичной мечтой стать русалкой. Интересно, выжил ли он после буйства Грога? Наверняка. Такую скользкую рыбину обычным камушком не расплющить.
– Кто продает человека?! – вновь прокричал пестрый Князь, начинающий уже порядком раздражаться. Он хочет купить человека, а торговец не желает откликаться. Неслыханная дерзость! Если сейчас же никто не отзовется, то, по правилам торговли, он просто заберет товар себе.
Енка сосредоточился на своей жертве и едва заметно шевельнул пальцами, натягивая невидимые нити. Младший Князь удивленно дернулся и замер. Он был сбит с толку, обескуражен. Он хотел сделать шаг, но не мог. Его словно кто-то держал. Нити надежно вошли в податливую плоть, соединились с мышцами, завладели нервами. Полный контроль, безграничная власть! Енка снова пошевелил пальцами, и его марионетка вскинула вверх руку, принимаясь усердно махать раздраженному пестрому Князю.
– Я-я з-здесь, г-господин, – заикаясь, проблеяли непослушные губы. В глазах Младшего Князя отразился дикий ужас.
– Какого Совершенного ты делаешь так далеко от своего товара, кретин?! – покупатель окончательно рассвирепел. – Или думаешь, что я должен тебя по всей площади выискивать?!
– И-извините, г-господин, я... я... – продолжая безбожно запинаться и что-то невнятно бормотать себе под нос, нерадивый торговец принялся неуклюже пробираться к бранящемуся покупателю.
– Ползи быстрее, отбросово отродье! Я не буду тебя тут целый век ждать! – рыкнул на Младшего пестрый Князь и, скрестив на груди руки, начал нетерпеливо барабанить пальцами по рукаву. Он был оскорблен и чисто из принципа не собирался идти навстречу, предпочтя наблюдать за жалкими потугами горе-торговца. Ничего, когда этот слизень соизволит доползти, ему придется значительно сбить цену на человека. И пусть только попробует вякнуть что-нибудь против!
Енка четко контролировал свою марионетку. Легкое движение пальцев – и она спотыкается, падает в пыль, а затем начинает все так же неуклюже подниматься, выслушивая усилившуюся брань от ожидающего ее пестрого Князя. Всего малюсенькое движение – и она безропотно делает то, чего желает ее хозяин. Если бы не нужно было присматривать за игрушкой Вайэра, то можно было бы превратить эту крохотную сценку в грандиозный спектакль. Но, увы. Енка метнул быстрый взгляд за спину пестрого Князя, где до недавнего времени мялся Риогалл. Ушел. Только черный капюшон мелькает далеко впереди. Но эти его не увидят, не различат. Только Енка способен, ведь он следил за ним с самого начала. Что ж, пора менять сцену. Манипулятор усмехнулся и оборвал нити как раз в тот момент, когда его марионетка уже достигла своей цели.
Освобожденный Младший запнулся, остановился и потрясенно уставился на свои руки, которые вновь ему подчинялись. Он медленно сжал и разжал пальцы, не веря, что контроль над ними снова принадлежит законному владельцу. Странная хватка тоже исчезла, ничто больше не давило, не сжимало, не дергало, не кололо. Невообразимое чувство! Будто заново появился на свет! Не слушая требования пестрого Князя, Младший переступил с ноги на ногу, утопая в пьянящем ощущении свободы. И руки, и ноги, и голова, и все тело, и даже губы – все снова принадлежит ему, все снова слушается только его!
– Ты что, оглох?! – заорал на него вскипевший покупатель. Он схватил торговца за плечи и хорошенько встряхнул, желая добиться от него внимания. Неужели этому отребью мало того, что Князю пришлось его ждать?! Теперь еще и глухим решил прикинуться? Поиздеваться? Довести до белого каления?!
– Что?! – огрызнулся Младший и грубо сбросил с себя чужие руки. В его взгляде, обращенном на пестрого, вновь была присущая всему его виду злоба.
– Человек! Я покупаю твоего человека!
– Я не продаю никакого человека! Отвали!
– Ты что, поиздеваться надо мной решил?! А?! Или хочешь сказать, что это я дурной?! Что не ты крикнул, что продаешь человека?! А?! Отвечай, отбросово отродье?!
– Нет, не я! У меня лавка с коврами и никаких человеков там нет!
– Я не спрашивал тебя про человеков! Мне нужен один конкретный!
Дальнейшего разговора Енка уже не слышал. Он снова скользил в толпе, следуя за поспешно удаляющейся целью. Глупый человек, глупый. Неужели он думает, что незаметен в толпе? Люди почти никогда не попадают на Общую Параллель, как правило, они появляются уже в чьих-то владениях, а чьи владения – того и добыча. Все просто и ясно. Люди – диковинка, экзотические зверушки. Их приобретают ради хвастовства, поднятия своей репутации и, конечно же, развлечения. Устраивают поединки, отдают на турниры, заставляют прислуживать, всячески издеваются. В общем, у кого на что хватит фантазии. Жалко лишь одно: люди быстро дохнут. Хилые, беспомощные, ни на что не способные. Енка никогда не питал к ним особого интереса, а вот Вайэр что-то ведь нашел, что-то особенное.
Двое Князей обратили внимание на подозрительную фигуру в черной мантии, которая куда-то спешила, да еще и так резво. Любому станет ясно, что тут дело нечисто. Клейма, конечно, не разглядеть, но если схватить чужого беглеца, то его хозяин останется в долгу у вернувшего. А это тоже неплохо, весьма неплохо. Князья переглянулись и решительно двинулись некроманту наперерез. Глупый человечишка, глупый! Даже не видит! Енка пригнулся и точным движением выбросил невидимые нити. Несший ящик Отброс обо что-то споткнулся и полетел вниз прямо перед двумя любителями легкой наживы. Князья хоть и отпрыгнули в сторону, часть содержимого расколовшегося ящика все равно смогла их достать. Ягоды-липучки. Неприятная штука. Пока двое бранящихся неудачников, пытались отскрести от своих лиц намертво приклеившиеся крупные темно-синие шарики, их добыча безвозвратно ускользнула прочь.
Енка оборвал нити и заскользил дальше. Его острый взор то и дело вырывал из толпы заинтересованные лица, а пальцы не переставали проворно шевелиться, перекидывая им наперерез марионетку за марионеткой. Некоторые из преследователей оказались чересчур проворными, доставляли крупные проблемы, ни в какую не желая попадаться на уловки манипулятора. Тогда Енке приходилось изворачиваться, буквально за доли секунды придумывать что-то новое, невообразимое, действенное.
– Ну купите, пожалуйста! Купите у меня ковырялку для носа! – плакал один из Младших, отчаянно цепляясь за ногу упрямо продвигающегося вперед Князя.
– Да отвали ты, отбросово отродье! – рыкнул тот и тряхнул ногой, но настырный торговец вцепился в него слишком крепко. Прибить бы его на месте, но если он отвернется, отвлечется, то потеряет намеченную цель.
– Купите у меня расческу для шерсти на заду, господин! Вы не пожалеете! Пожалуйста! – откуда ни возьмись, взялся второй торговец и повис на соседней ноге Князя. Он заливался слезами и ни на секунду не переставал умолять о выгодной покупке. Стараясь не сбавлять шаг, Князь попытался стряхнуть и его. Безрезультатно.
– А у меня, а у меня возьмите отвар от паразитов! Действенный! Все глисты разом уйдут! Ради вас я даже цену скину! Пожалуйста! – новый слезливый торговец обвил руками и ногами правую руку бессердечного Князя, но не успел тот среагировать, как и на левой кто-то повис:
– Готов отдать вам скульптуру фаллоса за бесценок! Пожалуйста, возьмите!
– Арр! Какого Совершенного вы ко мне прицепились, отбросовы отродья?! – взбеленился Князь. Он принялся яростно махать руками и трясти ногами, но плаксивые торговцы, кажется, приклеились к нему намертво. Однако даже сейчас цепкий взгляд Князя продолжал следить за удаляющимся Риогаллом.
Вот ведь заноза! Енка тихо цыкнул и выпустил еще одну нить в наблюдающего за забавным представлением Младшего. Так как все конечности уже были заняты, эта марионетка с отчаянными мольбами купить у нее удлинитель сосков крепко обхватила голову Князя, закрывая ему весь обзор. Послышались гневные крики, брань, грохот и звон разбившейся посуды. Вокруг облепленного Князя начался небольшой переполох. Благодаря этому Риогалл и смог успешно юркнуть на поляну с телегами, оставшись никем незамеченным. Почти.
Енка оборвал нити и ринулся следом. Страж полянки! Он же сожрет глупого человечишку живьем! Ни косточки не оставит! Енка ловко выпрыгнул из толпы и взмыл в воздух. Пару долгих секунд он удерживался на высоте, высматривая среди лабиринта из фургонов, ящиков и повозок стража, а затем нырнул обратно в живой поток. Плохи дела: грозный охранник уже учуял незваного гостя. У Енки есть меньше минуты на то, чтобы спасти тощий некромантский зад от трех рядов невероятно острых зубов и остаться при этом незамеченным. Манипулятор понесся вперед, искусно маневрируя в хаотичном потоке. Пара быстрых прыжков – и он уже по ту сторону низкой каменной стены, прямо позади спешащего к нарушителю стража. Большая черная приземистая ящерица с расположенными в ряд пятью парами зорких глаз и удивительно острым обонянием. Она невосприимчива к большинству способностей, очень быстро двигается, больно кусается и не имеет слепых пятен. Грозный защитник. Грозный, но... Не дожидаясь, пока ящер повернется к нему своей зубастой мордой, Енка мгновенно выбросил в его сторону несколько прочных серебристых нитей. Да, эта тварь так же, как и Князья невосприимчива к способности манипулятора. Однако! Однако нити Енки могут работать и по-другому.
С глухим рычанием страж проворно развернулся к новому нарушителю. Черная чешуя блеснула на солнце, а вместе с ней блеснули и серебристые нити, обхватившие голову монстра на манер уздечки. Страж не замечал их, сейчас для него существовал лишь наглый нарушитель, посмевший бесстрашно объявиться прямо за его спиной! Уничтожить! Уничтожить! Уничтожить! Ящер яростно ударил по земле длинным хвостом, а затем кинулся вперед, дабы исполнить возложенный на него долг.
На самом деле сторожить полянку не имело смысла: Князья к воровству страсти не питали, а если кому-то из них и захотелось бы что-то украсть, страж уж точно помехой бы не стал; об Отбросах можно было вообще не упоминать – в их глупых головах не хватит извилин для подобных мыслей. Оставались только Младшие, но между ними, как торговцами, вроде бы существовало какое-то соглашение. Хотя подлости этим тварям не занимать, но при желании и они могут обойти стража.
Крючковатые когти взрыли землю, зубастая пасть распахнулась, и вся чешуйчатая туша полетела на Енку, однако у того на этот счет были свои планы. Князь взмыл вверх, изящно перекувыркнулся в воздухе и ловко приземлился на широкой спине чудовища. Проворные пальцы быстро поймали всколыхнувшиеся поводья. Почувствовав незваного гостя на своей спине, ящер пришел в бешенство. Он резко крутанулся, намереваясь сбросить наглеца, но Енка предвидел этот маневр и мастерски удержался на ногах. Руки натянули поводья, заставляя стража вскинуть голову. Еще никто и никогда не осмеливался его оседлать, будто покорного бычка или кроткого пони. Никто и никогда! Глаза налились кровью, из пасти вырвалось яростное шипение. Ящер принялся взбрыкивать, скакать, лягаться – делать все возможное, лишь бы скинуть со своей спины нежеланного наездника. Только вот этот самый наездник оказался на удивление устойчивым и изворотливым, он ни в какую не желал падать на землю и даже, кажется, наслаждался тщетными попытками от него избавиться. Благо полянка была большая, и они находились на другом ее конце, иначе до человека непременно донесся бы шум их пылкого сражения.
Енка дернул на себя поводья и тут же припал на одну ногу, когда его зверушка сделал очередной резкий поворот, а затем с утробным рыком понеслась вперед, по широкому проходу между телег и фургонов. Князь старался поводьями направлять стража, чтобы уменьшить возможные разрушения и ущерб, но это оказалось намного труднее, чем он предполагал. Ящер пронесся вперед, крутанулся на месте, разбив хвостом какой-то ящик, взбрыкнул так, что его наездник подскочил в воздух, а затем опять рванул вперед. Енку мотало из стороны в сторону, подбрасывало и дергало, картина перед глазами прыгала, сливалась, шла пятнами. Пару раз он едва не влетел в какой-то фургон, в последний миг чудом удержавшись на шершавой спине. Адреналин вскипал в крови, сердце грохотало. Это было так здорово, так захватывающе! Будто он оседлал несущуюся вниз лавину. Азартная улыбка не сходила с губ. Хотелось что-нибудь выкрикнуть от радости, натянуть поводья, направляя обезумевшего зверя к рыночной площади, и устроить там всем переполох. Такой переполох, какого еще не было! Вот было бы веселье! Сколько бы народа тогда его возненавидело! Потрясающе! За ним потом точно бы пять веков гонялись, желая придушить. Невероятно соблазнительно, но... Енка выпустил поводья и поспешно взмыл вверх, на крышу высокой крытой повозки. Еще не сообразивший, что свободен, ящер продолжал разъярено лягаться, имитируя своей тушей морские волны. Забавное зрелище. Жаль только, что веселье так быстро кончилось. Енка вздохнул и выбросил новую порцию серебристых нитей, которые накрепко спеленали стража, превратив его в дергающийся кокон. И сколько же в нем прыти! Интересно, когда нити спадут, он успокоится или примется крушить все вокруг, выискивая надругавшегося над ним Князя?
Енка бросил на кокон прощальный взгляд и поспешил в ту часть полянки, где по его представлениям должен был находиться человек. Князь искренне надеялся, что с тем ничего не успело приключиться за то время, пока он развлекался со стражем. Все-таки плохая из него нянька. Легко перепрыгивая с крыши на крышу, Енка обводил взглядом открывающееся ему пространство. Повозки, повозки, фургоны, ящики, барахло, клетки, Отбросы... Вон Младший Князь копается в мешке. Манипулятор перемахнул через приземистую телегу и бесшумно приземлился на крыше высокой клетки с каким-то монстром внутри. Он выпрямился во весь рост, прикрыл рукой глаза от солнца и с гордым видом принялся осматривать окрестности, будто первопроходец, покоривший гору. А! Вот и игрушка Вайэра! Копается в мешках. И зачем ему столько барахла? Какое сосредоточенное лицо. А он, оказывается, еще и избирательный. Так придирчиво осматривает каждую вещь. Интересно, он уже решил, как потащит то, что отобрал? Телегу угонит? Или будет выносить маленькими порциями? Было бы забавно за этим понаблюдать. Надо признаться, Вайэр не зря им заинтересовался. По сравнению с остальными людьми, этот очень яркий и занятный экземпляр. Может быть, стоит и себе присмотреть кого-нибудь похожего?
Енка еще раз внимательно осмотрел окрестности, что-то прикинул в уме, а затем отправился обратно к торговой площади. Глупому человеку опасно долго находиться на этой полянке. На него непременно наткнутся, поймут, что к чему, схватят и продадут. Надо вывести его оттуда. Вывести в более безопасное место. Только вот куда? И как? Енка ведь не имеет права вмешиваться напрямую, иначе игра Вайэра будет испорчена. Да и какое в том удовольствие для самого манипулятора? Чем неразрешимей проблема, тем интересней поиски подхода к решению. Енка перепрыгнул с одного фургона на другой и внезапно остановился, когда его цепкий взгляд запнулся об одного Отброса. Краснокожий держал в руках небольшой мешочек с торчащими из него красными побегами, и направлялся он явно в сторону глупого человека. Сначала Енка хотел взять его под контроль, но потом передумал. Отброс вреда не причинит – мозгов не хватит. К тому же здесь велика вероятность возможной выгоды: он тащится кормить зверюгу в клетке, той самой, где минуту назад стоял манипулятор, а фургон рядом запряжен. Товара, кстати, тоже вокруг немного. Наверняка хозяин послал своего раба покормить зверье, а после съездить за новой партией барахла. Если так, то можно подстроить неплохую ситуацию. Енка с азартом потер ладони и поспешил обратно. Весьма вовремя поспешил, потому что к его приходу глупый человечишка уже тянул руку через прутья клетки пульпуса рассыпчатого. Князь едва успел одернуть тварь невидимой нитью, иначе Вайэр получил бы свою игрушку без одной руки. Вот как?! Как можно быть настолько безрассудным?! Совать руки к незнакомым тварям, зная, что не обладаешь способностью заново отращивать конечности! Или же человечишка понадеялся, что его противный запах послужит железной защитой против любого монстра? Наивный до одури.
Енка снова спрятался за фургоном, никем не замеченный. Ему пришлось немного подождать, прислушиваясь к завязавшемуся между человеком и Отбросом разговору, а только потом начать действовать. Енка мог передвигаться бесшумно, но сейчас этого не требовалось. Звук его приближающихся шагов доносился до ушей Отброса. Тот нервничал. Князь слышал это в голосе, чувствовал в воздухе. Отбросы слабовольные и жалостливые. Они не смогут бросить в беде даже незнакомца, с которым успели поговорить от силы пару минут. Все такие – жертвуют собой ради кого-то. Разве не глупо? Шаги ближе. Напряжение растет, сам воздух становится натянутым. Еще немного. Топ. Топ. Топ. Шкодливая улыбка на губах. Не выдержал. Ровно на том шаге, на каком Енка и загадывал.
– Залезай в фургон! Быстрее! – испуганный шепот. Глухие звуки. Какая-то возня и недовольное ворчание некроманта.
Отброс вскочил на козлы, взял в руки поводья и легонько стегнул мохнатого бычка. Тот качнул рогатой головой и с неохотой тронулся с места. Добродушные глаза обеспокоенно скользнули по проходам повозочного лабиринта, выискивая возмутителя спокойствия, но вокруг не было ни души. Как в воду канул, а ведь точно был близко. Не к добру это, не к добру. Отброс покачал головой, и повозка нерасторопно покатилась к выходу на большую дорогу, увозя на своей крыше удобно расположившегося Князя-манипулятора.