Из записок шпиона, так и не покинувших стен Джаккайской столицы.
– Вот и все, – пронеслось в голове Каина, когда черное нутро разверзнувшейся пасти осветилось стремительно поднимающимся по глотке пламенем. Один удар сердца, и все будет кончено. И для него, и для Джакара. Странно, но в свои последние секунды Каин не испытывал страха – лишь какое-то легкое, призрачное облегчение, разбавленное толикой такой же эфемерной грусти. Вот и все. Каин закрыл глаза, покоряясь неизбежному. – Нет, тупая ящерица! Нет! – зарычал Джакар, грубо выпихивая пленника вперед. Свято веривший в свою победу, он не мог принять подобного исхода. Никак не мог. Но прежде чем джаккайский лорд успел выкрикнуть что-то еще, восточная часть галереи потонула в вихре бушующего пламени. Ревущие потоки завихрились, кружась в несущем смерть танце. Ударяясь в стены, оплавляя камни. Обе баллисты с треском взорвались, выстреливая во все стороны горящими щепками. Джакар закричал, но крик этот быстро захлебнулся в потоке кипящей, пузырящейся крови. Огненная волна пронеслась по галерее в обе стороны, охватывая все, до чего только могли дотянуться ее жадные языки. Коптя оплавленные стены, оседая на оружейных стойках. Говорят, сожжение заживо – одна из самых страшных смертей. Чувствовать, как огонь охватывает тело, вгрызаясь в беззащитную плоть своими раскаленными добела зубами, как стремительно накаляются глазные яблоки под зажмуренными веками, будто два чугунных шара в плавильной печи. Накаляются и лопаются подобно перезревшим сливам, стекая по щекам пузырящимися от невыносимого жара слезами. Кричать, срывая голос до хрипа, и корчиться в муках без единой возможности убежать, спрятаться от напирающей со всех сторон боли. Познать все ее оттенки и разновидности за какие-то несколько минут, превращенных в вечность. Вены вздуваются и лопаются от вскипающей в них крови, кожа чернеет и трескается, словно древний пергамент, внутренности сплавляются в единый чавкающий ком, а ты все еще пребываешь в сознании, хотя плоть твоя уже разъедена до костей, а мозг дымится в тесной черепной коробке. Воистину, страшная смерть. И если бы Каин мог выбирать, то сожжение заживо стояло бы одним из последних в списке. Сын главнокомандующего закрыл глаза и приготовился к худшему, надеясь, что драконов огонь будет к нему милосердней, чем к Джакару. Утешало лишь то, что этот ублюдок наконец-то сгорит, сгинет в пламени, подавившись своей самоуверенностью и гордыней, а Раэрвинг останется жив. Ради этого можно было принести себя в жертву. Когда опаляющий жар обдал кожу и одежда зашипела, задымилась от попавших на нее искр, сердце Каина испуганно сжалось. Но решимость не пошатнулась. Так нужно. Так будет лучше. Так… Джакар закричал, когда пламя охватило их, его стальные тиски разжались, даруя пленнику свободу. В следующую секунду крик оборвался, потонул в огненном реве. Воцарившийся вокруг жар был невыносим: он душил, отнимая последние крохи воздуха, безжалостно выскребая их из агонизирующих легких. Но не обжигал. В эти страшные секунды Каин чувствовал себя так, словно решил постоять рядом с огромной печью на кухне Анатриумского замка. Потрясенный, он распахнул глаза. Бушующее в галерее пламя танцевало вокруг него, сторонясь, и лишь немногие из беснующихся искр осмеливались коснуться одежды, но почти сразу же гасли, оставляя после себя маленькие дырочки и черные, дымящиеся пятнышки. Что? Почему? Каин растерянно вертел головой не в силах понять, что же происходит. Стена неистового пламени скрывала от взора все, что находилось за пределами огненного кольца. Джакара видно не было. Может быть, и он тоже?.. Внутри все сжалось от одной лишь мысли. Нет. Джакар кричал и явно не от испуга, а значит… Но почему тогда… Неужели Раэрвинг может так тонко контролировать пламя, приказывать ему, кого можно трогать, а кого нельзя? Или… Столько теорий, столько вопросов! Он не успевает додумать одну мысль, как ее тут же теснит другая. Каин закашлялся. В покрасневших от едкого дыма глазах встали слезы. Воздух. Ему нужен воздух. Гудящее пламя начало понемногу успокаиваться, стихать. Сквозь прорехи стали проглядывать закопченные и оплавленные будто свечной воск камни. Прикрывая рот и нос рукой, Каин поспешил вперед, отмахиваясь от удушающего дыма. Огонь почтительно расступался перед ним, уступая дорогу, и тут же смыкался за спиной. Разогретый камень шипел, отплевываясь белым паром, кусал кожаные подошвы стертых ботинок. Сквозь рассеивающиеся клубы дыма Каин увидел неясные очертания застывшей драконьей головы и, щурясь, поспешил к ней. Раэрвинг скорбно смотрел на рожденное им пламя, пожравшее и ненавистного врага и дорогого ему человека. Позади него с треском падали горящие обрывки навеса и расплавленные куски ребер, лопалась каменная кладка, и дымящиеся обломки с грохотом катились вниз, раскалывая скамьи на трибунах. На расстоянии одного крыла от него обвалилась часть галереи. Но все это было не важно. Ничто уже не имело значения. Потому что Каин… Его Каин… Своим дыханием он… Каина… Где-то неподалеку раздались грубые джаккайские голоса – преследователи уже добрались до арены и теперь искали, как пробраться внутрь. Но разве это имело для Раэрвинга хоть какое-то значение? В немом молчании он продолжал смотреть на безжалостное пламя, не обращая внимания на текущую из глубоких ран кровь. Пробитая копьем лапа сползла со стены и теперь безвольно висела в воздухе. Если джаккайцы ворвутся сейчас на арену и станут забрасывать его своими копьями, Раэрвинг вряд ли станет отбиваться. В золотистом и налитом кровью глазах отражались извивающиеся языки пламени. Дракону казалось, что он видит сквозь них дрожащий силуэт Каина. Каина, который больше никогда с ним не заговорит, не обругает за очередную погрызенную вещь, не поменяет цвет своего лица на тот забавный, что так схож с цветом волос Раэрвинга. Никогда больше не посмотрит на него с восхищением и не попросит покатать на спине. Потому что… Потому что Раэрвинг своим собственным дыханием обратил его в пепел. Внутри развернулась, разверзлась темная, сосущая пустота. Раэрвинг словно потерял часть себя, очень важную часть. А пламя все танцевало в узком коридоре, выбрасывая огненные языки к почерневшим от дыма небесам. Дрожало в немигающих драконьих глазах, отражая призрачную человеческую фигурку, не желающую исчезать. Огонь понемногу усмирял свой буйный нрав, открывая взору пугающее зрелище, кусочек за кусочком. Но человеческий силуэт не пропадал, прорисовываясь сквозь пламя и дым. Вместо этого он вдруг пришел в движение, начал приближаться, становясь четче. Драконий взгляд жадно вцепился в него, не способный поверить. Каин? Правда, Каин? Не огненный морок? Но… Широкие ноздри взволнованно затрепетали, втягивая воздух, безжизненно повисшая в воздухе лапа подтянулась к телу. Когда Каин, наконец, вышел из огненной пелены на свет и едва не врезался во втиснувшуюся в проем драконью морду, из глотки Раэрвинга вырвалось радостное полурычание-полуурчание. Они замерли друг против друга, потрясенные и не верящие своему счастью. – Раэрвинг, – тихо выдохнул Каин. Сделал нетвердый шаг навстречу и, едва не падая, крепко обнял широкий драконий нос, прижавшись дрожащим от накатившей слабости телом к грубой чешуе. Раэрвинг… Раэрвинг… Это не сон, не морок… Он жив. Жив… Чешуя под его ладонями и горячее дыхание, вырывающееся из ноздрей его ящера. Он думал, что больше никогда не прикоснется к нему, никогда не ощутит этой мощной вибрации от утробного рыка, расходящейся по телу мелкими волнами, не вдохнет источаемый драконьей плотью стойкий запах серы, неукротимого пламени и далекого, ясного неба. Красный дракон зажмурил глаза и утробно заурчал, легонько ткнувшись мордой в испачканную сажей грудь Каина. Это, правда, был он. Живой, теплый, настоящий. Каин… Этот запах… Раэрвинг узнал бы его из тысячи похожих. Теперь все хорошо. Теперь все в порядке. Каин рядом, Раэрвинг снова чувствует себя целым и сильным. Способным уничтожить этот каменный круг без помощи магии. Ради Каина. Ради свободы. – Раэрвинг, – Каин снова прошептал имя дракона. Он не хотел отпускать его, не хотел отстраняться, опасаясь, что зыбкая иллюзия исчезнет, оставив только кровь и пепел. Еще немного, он постоит так еще немного, а потом… Однако их счастливому воссоединению было не суждено продлиться долго. Острая болевая вспышка внезапно пронзила Каина ниже поясницы. Он дернулся и весь сжался внутри. Из-за всплеска эмоций он успел позабыть о тающем эффекте сока болидёра и том, что ждало после. Живот скрутило в очередном приглушенном приступе. Каину стоило огромного труда не упасть на колени, согнувшись в три погибели, будто глубокий старец. Каким-то чудом избежав сожжения в драконьем пламени, он лишь ненадолго отсрочил неизбежное. Он все равно умрет не менее мучительной смертью. Но… но не здесь. Только не здесь. Не на арене и не в этом городе. Пусть это случится как можно дальше отсюда. В горах, к которым они летели перед тем, как магическая сеть опутала дракона. И пока еще есть время… – Подожди, – Каин отстранился, чувствуя, как по его вискам катятся крупные капли пота. Его начинало лихорадить. Стараясь не встречаться взглядом с пребывающим в недоумении драконом, он повернулся к нему спиной. Покрытая мозолями ладонь неуверенно соскользнула с кожистой ноздри. Пламя почти полностью унялось, задержавшись только на деревянных стойках для оружия. Пробежавший по галерее ветер разогнал дым и разворошил пепел, в который превратились две баллисты. Шипящие лужицы расплавленного металла покрылись легкой рябью. Они быстро остывали, возвращаясь обратно в твердое состояние. С застывших каменных сосулек на потолке время от времени осыпалась сажа. Но твердый взгляд Каина был прикован к одной лишь фигуре: черной, высохшей и съежившейся до размеров щуплого подростка. Вряд ли хоть кто-то смог бы признать в обугленных, все еще дымящихся останках прежнего пышущего силой лорда Джакара. Лорда, который всего пару минут назад наслаждался своим превосходством, издеваясь над пойманным пленником. И вот теперь он лежит на закопченном полу, жалкий и ничтожный. Огонь отнял у него и величие, и силу, которыми джаккайский лорд так гордился. Превратил его в черный скелет, обтянутый сморщенной, прикипевшей к костям горелой плотью. Борясь с накатывающей, подобно бьющимся о скалу волнам, болью, Каин твердым шагом двинулся к останкам поверженного врага. Врага, которого он так яро ненавидел. Врага, о смерти которого так страстно мечтал. Он столько раз представлял, как расквитается с ним, как тысячекратно вернет ему долг, заставив горько пожалеть о содеянном. Как будет с мрачным удовлетворением наблюдать за корчащейся в пламени массивной фигурой, наслаждаться его криками и мольбами. И вот теперь Каин стоит перед скрючившимся у его ног трупом джаккайского лорда, смотрит на его оскаленный череп, прижатые к груди худенькие ручонки, слипшиеся цыплячьи ножки и не чувствует ничего. Ни радости, ни злорадства, ни торжества. Одно лишь отвращение. Он не может воспринимать эту чахоточную фигурку, как высокомерного лорда Джакара, упивающегося своим высоким положением. Тяжелый взгляд еще раз внимательно окинул скорбные останки и задержался на слабо поблескивающем белом пятнышке – куске необработанного камня, грубо оправленного в железо. Кожаный ремешок сгорел, но сам артефакт был не восприимчив к любого рода магии. Отводящий камень, заклятый тремя сильнейшими магами Империи. Обычно его владельцы старались превратить амулет в некое подобие драгоценности: обтачивали, придавая изящные формы, оправляли в золото и серебро, обсыпали драгоценными камнями. Но джаккайцы… джаккайцы не заморачивались. Каин наклонился, едва заметно поморщившись от сильного болевого укола в пояснице, протянул руку и поднял испачкавшийся в саже камешек. Его тяжелый взгляд снова обратился к безмолвным останкам, которые уже не могли мерзко ухмыльнуться и злорадно прищуриться в очередной колкой издевке. Жалкий… – Вот кто ты на самом деле, – хрипло прошептал Каин, ставя ногу на обугленный череп. Одно небольшое усилие, и трухлявые кости с хрустом разломились. Собравшийся вокруг пепел испуганно разлетелся в стороны. Каков человек – таковы и его кости. Кажется, так говорил один из наставников. Сын главнокомандующего отвернулся от останков и направился обратно к ждущему его дракону, сжимая в руке добытый амулет. Здесь им больше нечего делать. Пора улетать. – Ка…Ин?.. – обеспокоенно прорычал Раэрвинг, когда на половине пути измученный парень споткнулся и тут же припал на одно колено, борясь со скрутившим его спазмом. Пальцы свободной руки впились в живот, а зубы сжались так плотно, что надави он чуть сильнее и они бы раскрошились. – Все… в порядке… – через силу выдавил Каин, поднимаясь на ноги. В полном решимости взгляде сверкнула сталь. Он не имеет права сдаваться. Нужно выстоять. Продержаться, пока они не покинут Джакку. И Риогалл… Он остался где-то в городе. Совсем один. Каин ответственен за его жизнь. Надо найти его и вытащить отсюда. Вот о чем нужно беспокоиться, а боль подождет. – Нужно убираться отсюда, – уже тверже произнес Каин тоном настоящего главнокомандующего. – Больше нам здесь делать нечего. Раэрвинг послушно убрал морду из проема и переполз по вздрагивающей стене так, чтобы Каин смог забраться ему на загривок. Пробитая нога плохо слушалась и все время соскальзывала, пачкая светлые камни темной кровью. А еще она болела сильнее, чем другие раны, но дракон не обращал внимания, упрямо заставляя двигаться непокорную конечность. Недалеко от них вниз с гулом пронесся очередной охваченный пламенем кусок навеса. Где-то на противоположной стороне с грохотом обвалилась часть оплавленной стены, заглушая крики джаккайцев, что с каждой секундой становились все отчетливей и отчетливей. Картина перед глазами мелко подрагивала, словно летнее марево. Воздух сделался зыбким, неустойчивым и неприлично горячим. С каждым вдохом ему становилось все труднее и труднее проникать в легкие. На лбу выступила испарина, а губы потрескались от сухости. Но сам Каин не дрогнул, не запаниковал. У него все еще оставалась цель, незавершенное дело. О себе он еще успеет подумать. После. Потом. Может быть, и не умрет даже. Может быть, выдержит. Схватившись за костяной шип, сын главнокомандующего, морщась от кусачих нападок неотступно преследующей его боли, взобрался на драконий загривок. Стиснул бедрами чешуйчатую шею и пригнулся, держась за костяные шипы гребня. Прокатившаяся по драконьему телу магическая волна мягко притянула его ближе, удерживая. Каин мог бы довериться ей, расслабиться и хоть ненадолго перевести дух, но один лишь выстрел из баллисты и заклинание разлетится на мелкие осколки, утягивая за собой беспечного наездника. Нет, нельзя рисковать. Вспотевшие ладони крепче сжали мощные шипы. Раэрвинг коротко рыкнул и оттолкнулся от стены, взмахивая своими огромными крыльями. Из-за поврежденной лапы, силы оказалось недостаточно и могучую тушу сначала потянуло вниз, но новый, поспешный взмах позволил дракону выровняться и начать набирать высоту. Арена пылала, пусть и не так сильно. Огонь разъедал ее, словно кислота. Древние камни теряли форму и медленно ползли вниз подобно воску, каменные ребра крошились и падали, ломая ровные ряды трибун. Некогда могучее и величественное сооружение теряло вызывающую трепет мощь, становилось таким же жалким и одиноким, как тот скрюченный, высохший трупик, что остался лежать в закопченном проходе галереи. Валящие к небесам клубы черного дыма затягивали все вокруг, не позволяя Каину увидеть полную картину. Но истерзанный и обессиливший, тот все равно из-под полуприкрытых век силился рассмотреть как можно больше, запечатлеть в своей памяти свершенное возмездие. Вероятней всего, арена уцелеет: драконье пламя не сожжет ее до основания, но нанесенный ущерб будет ощутим. Ощутим настолько, что даже спустя века, сидя на отстроенных заново трибунах, джаккайцы будут об этом помнить. Будут помнить, проклинать и сгорать от бессильной злобы. И это омрачит каждое из проводимых там представлений, будь то поединок за бороду или очередное Действо, устроенное для случайно забредшего в степи паренька-анатрийца. Крылья с громоподобным шумом загребали пропитавшийся гарью воздух, поднимая Раэрвинга над оплавленными стенами древней арены. Прижимаясь к липкой от крови чешуе, Каин заставил себя открыть глаза шире, всматриваясь в прорехи в дымовой завесе. Под ним раскинулся огромный джаккайский город, одна сторона которого была охвачена расползающимися пожарами и разрушениями. Поднятая беглецами паника посеяла хаос во всех его частях. Многие оказались убитыми, растоптанными, раздавленными. Обезумевший от страха скот так и продолжал носиться по улицам, сшибая все на своем пути, усиливая общую сумятицу. Небольшие отряды воинственно настроенных рабов перебежками двигались по узким переулкам, выслеживая одиночных джаккайцев и нападая на них всем скопом. Потребуется немало времени, чтобы восстановить порядок. А все из-за трех беглецов, которые в одиночку почти уничтожили столицу неукротимой Джакки. Каин улыбнулся бы этой мысли, если бы его нутро сейчас не напоминало банкетную скатерть, которую решила отжать рукастая прачка. Он снова зажмурился, едва сдерживая стоны. Так больно… Так… – Рррааа! – оглушающий крик рубанул по барабанным перепонкам, а последующий за ним мощный удар непременно выбил бы сына главнокомандующего с драконьего загривка, если бы того не держало так крепко треснувшее заклинание. Каин испуганно распахнул глаза и… Все закружилось в безумном хороводе. Обрывки неба, клочья дыма, чье-то светлое крыло, красная чешуя, песочная чешуя, налитый кровью глаз с сузившимся в тонкую щелку черным зрачком. Ряды острых кривых зубов, взметнувшаяся в воздухе тугая коса. Ледяной взгляд. Снова сильный толчок, сопровождаемый ревом двух схлестнувшихся существ. Неслышимый звон разбившегося барьера. Что происходит?! Что?... Каин, стискивая зубы, как можно плотнее прижался к чешуйчатой шее. Раэрвинга закрутило. Чьи-то крылья яростно били по нему, не позволяя Каину увидеть, понять, что же происходит. Дракон. На них напал дракон. Со светлой чешуей. Почти такой же, как камни древней арены. Его налитые кровью глаза светились такой бешеной кровожадностью, что казалось, будто он готов сожрать Раэрвинга заживо прямо здесь и сейчас. Противник был немного крупнее, в сковывающем шею магическом ошейнике. Две лапы, два крыла. И полная пасть смертоносных зубов. Он налетел на Раэрвинга неожиданно, вынырнув из-за густого дымового облака. Острые когти впились в раненую ногу и бок, пробив крепкую чешую, крылья замолотили по телу, а алчущие крови мощные челюсти устремились к незащищенной шее. Раэрвинг взревел от боли и вздымающегося внутри гнева. Горящий золотом глаз впился в противника с не меньшей ненавистью. И прежде чем устремившиеся к горлу челюсти отыскали плоть, атакованный дракон ответил. Крепкий рог ударил прямо по распахнутой пасти, отколов несколько клыков. Светлый взревел, отпрянув, но почти сразу же снова кинулся в атаку. Раэрвинг тоже не уступил. Его зубы вонзились во вражеское плечо одновременно с противником. Только вот тот по-прежнему метил в шею и сомкнул челюсти в опасной близости от оцепеневшего наездника. Кровь брызнула из-под треснувших чешуй. Здоровая лапа Раэрвинга в отместку вцепилась светлому в живот. Каин невольно отшатнулся, пронзенный насквозь пропитанным вселенской злобой взглядом красных глаз вгрызшегося в шею его дракона светлого ящера. Переключившись на новый объект ненависти, тот разжал окровавленные челюсти и рванул вперед, жаждая теперь сомкнуть их на наезднике. И он достиг бы своей цели, если бы крепко вцепившийся зубами в плечо Раэрвинг не дернул головой, заставляя противника податься назад. И как только светлый дракон отстранился, раздраженно щелкнув окровавленной пастью, потрясенный, Каин увидел ЕЕ. Шатра. В кожаном седле на загривке ящера сидела джаккайская предводительница. В одной руке поводья, в другой – кнут. Взгляд полон острых льдин и непоколебимой решимости. Посмотрев на нее сейчас, любой преисполнился бы уверенности, что чего бы ни задумала эта женщина, она этого непременно добьется. Каин почувствовал, как его раздираемые болью внутренности покрываются инеем. Ему стало страшно, и страх этот в стократ пересилил пока еще сдерживаемую соком болидёра боль. Нет, нет, нет! Только не она! Только не сейчас! Раэрвинг! Сын главнокомандующего запаниковал. Что ему делать?! Как им спастись! Он безоружен и едва находит силы, чтобы удержаться на спине своего дракона. А затянутое дымом небо продолжало кружиться, ведомое танцем сцепившихся ящеров, которые, теряя высоту, рвали друг друга когтями и зубами, молотили крыльями и хвостами, оглушительно ревя и рыча. Если они не расцепятся, то клубком рухнут на землю. Но прежде, чем это случится, Шатра… Каин с неприкрытым ужасом наблюдал, как она поднимается из седла, игнорируя грубые толчки и удары друг о друга двух мощных драконьих туш. У нее была цель. И цель эта сейчас находилась так близко. С поразительным проворством и ловкостью Шатра встала в седле, натягивая одной рукой поводья. Каин не мог оторвать от нее застывшего взгляда, словно кролик, сжавшийся под тенью нависшего над ним удава. Однако когда мускулистая рука с кнутом взметнулась в воздух, он каким-то чудом смог сбросить оцепенение и ударить Раэрвинга кулаком по шее. Красный дракон среагировал на удивление быстро, умудрившись за доли секунды извернуться так, чтобы рассекший воздух кнут ударил его по левому плечу. Ящер взревел и плюнул огнем, целясь в самку, что так больно ужалила его в глаз еще там, внизу. Шатра с быстротой гадюки рванула на себя поводья и в тот же миг ударила пяткой по не замеченному ранее железному пруту, утопленному в плоть светлого дракона. Тот дернулся вверх с жутким болезненным ревом, отпуская противника. Огненный плевок с шипением въелся в край грудной пластины. – Улетай! Убирайся отсюда! – из последних сил закричал Каин, чувствуя, как в животе перекатываются, безжалостно впиваясь в нежную плоть, тысячи нагретых на сковороде гвоздей. Он снова скрючился, цепляясь вспотевшими пальцами за костяные шипы. Раэрвинг коротко рыкнул и подчинился, но Шатра не собиралась так просто их отпускать. Ударив еще раз пяткой по железному пруту, она направила обезумевшего от боли и ненависти светлого дракона в погоню. Он не был так сильно ранен, поэтому быстро нагнал своего красного сородича и спикировал на него сверху. Заметив нависшую над ним тень, Раэрвинг попытался увернуться, но потерпел неудачу. Когти противника впились в него, и два дракона снова закружились в смертоносном танце над пылающим городом. Зажатый в руке амулет до крови впивался в кожу. Каин боялся потерять его, их единственную возможность выбраться из проклятого города. Но если так пойдет и дальше, то они вряд ли доберутся до городских стен. Вонзившийся в Каина стальной взгляд Шатры это не просто обещал – гарантировал. Нащупав более устойчивое положение, воительница приготовилась повторить сорвавшийся выпад. Тугая коса развевалась на ветру, а гибкое тело плавно покачивалось, сохраняя равновесие. Сейчас она замахнется. Сейчас… Каин в панике уже занес кулак, чтобы снова ударить Раэрвинга, но в этот момент ящер джаккайской предводительницы получил сильное ранение от противника и разжал когти, ненадолго выпуская свою добычу. Одним взмахом крыльев Раэрвинг тут же увеличил расстояние между ними и рванул вниз, к задымленным крышам, вытягивая на лету последние крохи магии для создания хлипкого барьера. Раздавшийся за спиной болезненный вскрик оповестил о том, что Шатра снова ударила пяткой по завязшему в плоти металлическому стержню, который причинял светлому ящеру сильные страдания. Но у Каина не было времени жалеть несчастного дракона и ужасаться очередной жестокости варварского племени. Боль так сильно изводила его, что парень готов был вот-вот потерять сознание. Веки налились свинцом и едва поднимались, а разлившаяся в дрожащих конечностях слабость грозилась разжать пальцы. Катящийся по горящему в лихорадке лицу пот едва ли не превращался в пар от столь высокой температуры. Одна рука соскользнула с шипа, но тяжело дышащий и уже плохо соображающий Каин усилием воли вернул ее обратно. Надо потерпеть еще немного. Нельзя сдаваться. Оставаться в сознании! Нужно оставаться в сознании! Огненная струя прорезала дымовое облако, но Раэрвинг успел уклониться, завалившись на бок. Пламя пронеслось мимо его живота и ударило в глиняную постройку. Красный дракон выровнялся и резко взял правее, уходя от нагоняющей его тени. Его мышцы работали на пределе, заставляя огромные крылья взмахивать чаще, сильнее, перенося своего хозяина с одного воздушного потока на другой. Стена была уже близко, он видел ее сквозь заливающую глаза кровь, но из-за преследующего его светлого сородича приходилось постоянно отклоняться, подныривать, снова набирать высоту, петлять зигзагами. Несколько раз вражеские когти задевали его, сбивая с воздушного потока, но Раэрвингу все же удавалось избегать нового столкновения, губительного для едва держащегося у него на спине Каина. Только вот… этого было все равно недостаточно. Недостаточно продержаться до стены, недостаточно вырваться за пределы купола. Самка не отстанет. Она будет гнать его дальше и дальше, атаковать снова и снова, пока Раэрвинг совсем не выбьется из сил, пока не рухнет на землю, погребая дорогого ему наездника под весом своего израненного тела. Ему нужно избавиться от преследователя, убить порабощенного сородича. Раэрвинг взревел, протяжно, горестно. Он покинул родные горы, чтобы освобождать плененных собратьев, а не уничтожать их. Он не хотел, но разве ему оставили выбор? Две коротких огненных струи обожгли правое крыло, но не причинили вреда. Раэрвинг ушел вбок, разминувшись со светлым драконом на какую-то треть крыла. Он бы плюнул огнем в ответ, попытался бы прожечь тонкие перепонки, не будь его магический резерв так опустошен. Красный дракон ушел к самым крышам, проносясь над головами пригнувшихся в ужасе рабов, и снова начал набирать высоту, одним глазом следя за нагоняющим его противником. Всего одна атака. Он должен сделать все в одну атаку. Обезумевший от боли светлый поднялся над мелькающей внизу красной крылатой фигуркой. Ее отражение дрожало в широко распахнутых глазах доведенного до бешенства ящера. Не прекращающаяся боль давно выжгла его разум. Цель. Все, что его волновало – это цель. Если он ее уничтожит, то боль на время оставит в покое, позволит сомкнуть воспаленные веки и немного подремать. Но пока эта красная фигурка движется, пока продолжает дышать, боль не отпустит, будет терзать его и терзать, сводя с ума. Разорвать! Уничтожить! Испепелить! Светлый дракон взревел, камнем падая на Раэрвинга, но тот был готов и в последний миг оттолкнулся здоровой лапой от невысокой башенки, резко уходя с линии атаки. Противник не успел вовремя среагировать и с грохотом врезался в глиняное строение. Его наездница едва не слетала, но каким-то чудом все-таки смогла удержаться на ногах. Ее всеуничтожающий взгляд, брошенный вслед спешно удаляющемуся красному дракону, мог бы посоревноваться в смертоносности с выпущенной из баллисты стрелой. Новый удар по стальному пруту и рывок поводьев, заставили светлого ящера подняться на ноги и снова пуститься в погоню, игнорируя полученные повреждения. Не сработало. Не получилось. Если бы не сидящий на загривке Каин, такой слабый, едва держащийся в сознании, он бы не стал сомневаться, тут же налетел бы на противника с не меньшей бешеной яростью, в клочья изорвал его крылья и раскусил пополам эту скользкую, как речная змея, самку. Если бы не Каин… Он должен оторваться, чтобы ссадить Каина по ту сторону барьера, а затем вернуться не обремененный наездником. Вернуться и выплеснуть на преследователей весь свой неуемный гнев. Все быстрее и быстрее взмахивая крыльями, Раэрвинг рванул к поднимающей впереди стене.***
Задница Айкана! Как же больно! Риогалл поморщился, приваливаясь к стене. Кажется, тот здоровенный детина сломал ему ребро. И, возможно, не одно. Дышать было затруднительно, а каждое движение сопровождалось резкой, протестующей болью в районе грудной клетки. Некроманту еще не выпадало счастье ломать кости, но кое-что об этом он все же знал. Все-таки когда являешься во всем мире единственным, кто точно не откажет тебе в помощи, волей-неволей вызубришь пару книг о целительстве. Риогалл прикрыл глаза и осторожно выдохнул, медленно-медленно, чтобы сильно не тревожить покалеченные ребра. И как ему теперь быть? Волшебные силы иссякли, великий колдун превратился в тыкву. В мешочках на поясе еще осталось кое-что, но какой из него теперь боец? В подобном состоянии он и размахнуться как следует не сможет, чтобы зарядить в злостных вражин очередной порцией разъедающего глаза спрессованного порошка. Вон, заплечный мешок так и висит в руке, ибо закинуть его на плечо некроманту представлялось сейчас не легче, чем раскопать мерзлую могилу сухой тростинкой. А мешочек-то, к слову, весил немало. Благо ему за все это время на глаза попался только один худющий рабский мальчишка, перепачканный с ног до головы в саже, который сломя голову несся по переулкам с выпученными глазами. Кажется, он даже не заметил бредущую навстречу фигуру в пусть и сильно потрепанной, но по-прежнему зловещей черной мантии. И Риогалл горячо благодарил Великого Аракуса за сопутствующую удачу. Он с усилием отлепился от шершавой стены и поплелся дальше, постоянно прислушиваясь к звукам. Основная масса джаккайцев стянулась в какое-то другое место, в этой же части города их осталось крайне мало, да и те предпочитали широкие улицы тесным переулкам. Риогалл понятия не имел, куда забрел. Лишившись костяных драконов, мучимый болью в сломанных ребрах, он просто бездумно шел по лабиринту переулков, время от времени делая небольшие остановки. Где Каин? Где Раэрвинг? Увидит ли он их еще раз? Хотелось бы знать. А еще хотелось бы знать, что сейчас делает Вайэр в своих Параллелях. Наверняка валяется на огромной мягкой кровати, застеленной шелковыми простынями, и лениво закидывает в рот виноградины из грозди, что держит стоящий подле Младший, в то время как другой такой же обмахивает хозяина роскошным опахалом. Наслаждается своей бессмертной жизнью, пока его слуга изо всех сил старается не подохнуть в пыльных переулках варварского города. Интересно, будет ли он хоть немного грустить, когда Риогалл неудачно нарвется на парочку бородатых мордоворотов, которые на радостях наделают в нем лишних дырок своими копьями. А ведь непременно так оно и будет. Чего уж скрывать. Некромант снова привалился к стене, уперся в нее затылком и прикрыл глаза. Надо было позаимствовать у Каина хотя бы один листик болидёра для вот такого вот непредвиденного случая. Интересно, живы ли они еще? Оставалось надеяться, что живы. Жарят джаккайцев или ровняют с землей арену. Так или иначе, они улетят отсюда без него. А что? Нечего себя обманывать и тешить надеждами. Они не станут летать над городом и выкрикивать его имя, рискуя отхватить пару пущенных из баллисты стрел или заклинание рассерженного мага. Можно, конечно, как-нибудь извратиться и вскарабкаться-таки на одну из крыш, встать на самом видном месте и начать энергично размахивать заплечным мешком над головой в попытке привлечь внимание затерявшегося где-то в клубах дыма дракона. Но так Риогалл быстрее насобирает целый оружейный арсенал из того, что услужливые джаккайцы не поскупятся в него метнуть. Хватит, одного раза было вполне достаточно. Не хотелось испытывать подобное снова. Он может рассчитывать лишь на себя. А для этого… амулет. Нужно попытаться раздобыть амулет, который позволит миновать магический барьер. Амулет… Риогалл криво усмехнулся и тут же поморщился от боли в ребрах. Амулеты кому попало не раздают. Только важным шишкам. Джакару, например. Или еще какому бородачу, размерами с боевого быка. Может быть, стоит вернуться к той широкой улице, где погибли его костяные драконы и немножечко помародерствовать? Трупов там достаточно, с бородой тоже отыщутся. Только вот он не был уверен, что окажется единственным таким умником. Но… Сотрясший воздух драконий рев оборвал мысль некроманта. Прямо над его головой громоподобно хлопнули огромные крылья, и гигантская тень на пару долгих секунд затмила скудный солнечный свет. Риогалл задрал голову как раз в тот момент, когда над ним проносилось бронированное драконье брюхо цвета песка под ногами. Вытянутые вдоль тела мощные лапы с черными когтищами, длинный как у змеюки хвост с массивным костяным наростом на конце. Риогалл в недоумении хлопнул пару раз ресницами и опустил голову. "Э?" – единственное, что смог выдать его озадаченный ум. Это не Раэрвинг. Если, конечно, у Риогалла вдруг не развилась та замудренная болезнь, где цвета путаются. Но тогда получается, что если это не Раэрвинг, то… То?.. Он еще пару раз хлопнул глазами. В этот момент рев повторился, только уже в отдалении. Ему ответил другой, удивленно-болезненный. Два дракона? Раэрвинг и… До Риогалла донеслись звуки борьбы сцепившихся друг с другом ящеров. Сердце учащенно забилось в груди, взгляд забегал по переулку. Он должен видеть! Должен знать! Превозмогая боль, некромант заковылял к виднеющейся впереди улице так быстро, как мог. Одна рука сжимала пострадавшие ребра, а вторая упрямо волокла за собой пыльный заплечный мешок, который постоянно бился об ноги. Давай же! Шевелись! Шевелись! Почти не думая об осторожности, Риогалл, спотыкаясь, буквально вывалился на пострадавшую от беспорядков улицу. Его всполошенный взгляд тут же обратился к небесам, выискивая среди дымных облаков знакомые очертания. И если бы в этот момент рядом оказался кто-то еще помимо остывающих трупов и одного, умирающего с тихими стонами раба, потерявший бдительность некромант вряд ли бы успел шлепнуть себя по лбу за столь опрометчивую выходку. Но то была окраина, давно всеми покинутая, а потому никто не помешал ему стоять посреди уходящей вдаль дороги и таращиться в недосягаемую высь. Да! Вот они! Две мечущиеся по задымленному небу фигуры. Такие далекие… То и дело теряются в дымных облаках, пропадают из вида, а затем неожиданно выныривают, разрывая крыльями густой чад. Схлестываются, рвут друг друга, расходятся и все по новой. Раэрвинг совсем измотан, никак не может оторваться, а тот светлый чересчур настойчив. И его наездник… Нет, наездница. Что она пытается сделать? Плохо видно, но, кажется, отчаянная джаккайка нацелилась на едва держащегося на драконьем загривке Каина. Проклятье! Если так пойдет и дальше, то вражеская ящерица одержит верх. Слишком сильно напирает, а Раэрвингу нечем ответить. Перед глазами встала жуткая картина, как набравший скорость светлый ящер врезается в обессилевшего красного дракона и тот со сжимающим сердце протяжным криком падает вниз. Исчезает под чудовищный грохот в клубах пыли, а когда та рассеивается, остается лежать под обломками разбитых зданий, и только неестественно вывернутое, поломанное крыло одиноко торчит над новообретенной могилой погибшего хозяина небес. Словно обтрепанный флаг поверженного знаменосца посреди покинутого поля брани. У Риогалла внутри все похолодело. Нет, нет, нет. Он не согласен с таким исходом! Он должен что-то сделать, пока не стало слишком поздно. Что-то… Что-то… Взгляд серебристых глаз лихорадочно забегал по выстроившимися по обе стороны улицы глиняным домам, ища помощи. Хоть откуда-нибудь. А что он может? Что хоть кто-то сейчас может? Сила иссякла, а оставшиеся в мешочках порошки и зелья ничем не смогут ему помочь, если он, конечно, не научится метать их так же далеко, как баллиста. Или лук, на крайний случай. А потому… Риогалл в отчаянии повернулся, умоляя Великого Аракуса дать ему хотя бы крохотный шанс спасти друзей, и остолбенел. Стена. В нескольких десятках шагов от него была стена, опоясывающая город. Толстая и высокая, она грозно возвышалась над жмущимися к ней домишками. Край. Самый край города. Риогалл дошел до самого края проклятого варварского города! Там, по другую сторону, свобода. Рукой подать! Был бы амулет… Если Каин не раздобыл его, то… Перед глазами возникла новая картина: теснимый собратом красный дракон ударяется о магический купол и падает вниз. Ломает грузной тушей выстроенные в ряд баллисты и часть каменной кладки… Баллисты?! Риогалл замер, осененный пришедшей в голову мыслью. Баллисты! Не оставив себе времени на раздумья, он рванул к ведущей на стену лестнице. Так быстро, как мог, жмурясь от болевых вспышек в протестующих ребрах. Драконий рев за спиной сделался громче. Давай же! Быстрее! Нет времени себя жалеть! На спотыкающихся ногах некромант вбежал по лестнице наверх, попутно бросая взволнованные взгляды в сторону приближающихся драконов. Ему никогда не доводилось прежде стрелять из баллисты. Он и лука-то в руках отродясь не держал. А вертлявый крылатый ящер это вам не начерченный на дереве кружок и не поставленное на пенек яблоко. У него не получится. Это невозможно. Он ведь такой хилый и неуклюжий. Он… Риогалл оборвал пропитанные паникой мысли. Нет времени! Он должен это сделать и все! Просто должен! Подскочив к первой же баллисте, некромант с приятным удивлением обнаружил, что она уже заряжена. Толстая и длинная стрела, больше похожая на копье, грозно смотрела в небо. Внутрь города, а вовсе не за его пределы, как диктовал здравый смысл. Но у Риогалла не было времени гадать, отчего и почему. Порадовавшись, что часть дела уже сделана, он изо всех сил налег на баллисту. Тяжелое орудие со скрипом неохотно поддалось, выравниваясь по требуемому курсу. Боль тоже не заставила себя ждать: прострелила поврежденные ребра, да так сильно, что Риогалл снова схватился за бок, сгибаясь втрое. Драконы приближались, их размытые очертания становились четче. Со стены уже можно было различить их лихих наездников. Правда, вряд ли сжавшегося на загривке Каина можно было назвать лихим. Зато вторая наездница!.. Можно было подумать, что ее пятки намертво приклеены к драконьей чешуе. Кажется, она что-то задумала и собиралась вот-вот осуществить свое намерение. Через силу разогнувшись, Риогалл схватился дрожащими пальцами за ворот и, стиснув зубы, принялся крутить его, натягивая тугую тетиву из конского волоса. Пот градом катился по вискам, в глазах мутнело от прилагаемых усилий. Будет смешно, если он сейчас грохнется в обморок. Горе-спаситель. Тетива, словно издеваясь, ползла непростительно медленно. Ну же! Ну же! Полный отчаяния взгляд не отрывался от мечущихся по небу фигур. Эта джаккайка… После обманного маневра Раэрвинга она стала действовать как-то иначе. Не ведет дракона на столкновение. Гонит выше. Словно… словно собирается спрыгнуть с него Раэрвингу на спину. Проклятье! Ведь правда! Так оно и есть! Эта дьяволица пытается спрыгнуть на Раэрвинга! Вот шельма! Да черта с два тебе, змеюка! Разозлившись, Риогалл ударил по сдерживающему снаряд рычагу. Баллиста тут же выплюнула стрелу, и та, со свистом рассекая воздух, пронеслась мимо вражеского дракона. А получившаяся отдача едва не сломала горе-стрелку ребра с другой стороны. Некромант чудом успел отскочить в сторону. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Он, прихрамывая, бросился к другому заряженному орудию. Шатра заметила выстрел, но лишь презрительно цыкнула, посчитав стрелка незначительным, не достойным внимания. Сейчас ее занимал лишь вихляющий над городом красный ящер с сопливым сынком анатрийского главнокомандующего на своем загривке. В этот раз она не позволит им уйти. Нужно только, чтобы эта никчемная рептилия оказалась чуть выше красного, и тогда она перескочит, а там уже останется дело за малым. Шатра дернула поводья, требуя от светлого дракона живей взмахивать крыльями. Великий Джакка смотрит на свою преемницу. Великий Джакка ждет. Она не смеет подвести ни его, ни свой народ. – Ха! – резко выкрикнула воительница, ударяя пяткой по обагренному кровью пруту. Ее дракон взревел от боли и принялся стремительно набирать высоту, стремясь накрыть своей тенью не желающего сдаваться собрата. Вжух! – еще одна стрела пролетела мимо. Риогалл так спешил, что забыл выровнять баллисту перед выстрелом. Нет, нет, нет! Драконы были уже так близко! Еще немного, и Раэрвинг либо врежется в магический барьер, либо минует его, а там, за стеной, Риогалл уже ничем не сможет ему помочь: купол не пропустит снаряд. Если, конечно, бешеная джаккайка не сотворит задуманное раньше. Риогалл бросился к третьей баллисте, напрочь позабыв о боли. Последняя попытка! У него последняя попытка! Да крутись же ты быстрее! Ну же! Ну же! Они почти здесь! Великий Аракус, пожалуйста, пожалуйста… Он навел громоздкое орудие на светлого ящера с краснючими, будто раскаленные угли глазами, прицелился и, умирая от переживаний, ударил по рычагу. Шатра как раз собиралась перепрыгнуть: напрягла ноги, сжала кнут, сосредоточилась, когда просвистевшая в воздухе стрела не пролетела мимо, как две предыдущие, а с мерзким чавкающим звуком воткнулась в глаз ее ящеру. Светлый дракон душераздирающе заверещал, сбился с воздушного потока и отчаянно замолотил крыльями, стремительно теряя высоту. Его несколько раз перевернуло в воздухе, и умелая наездница слетела с загривка, но вцепившаяся в поводья рука не позволила ей упасть. Джаккайская Ведущая, болтаясь в воздухе, летела навстречу стене вместе с умирающим драконом. Прямо на остолбеневшего Риогалла, вытаращившегося на них с открытым ртом. Всего несколько секунд, и массивная туша снесет его вместе с баллистами и куском каменной кладки. Но вряд ли не верящий своему успеху некромант это понимал. Сейчас его занимала лишь одна мысль, такая нереальная: "У него получилось!" Получилось! И не просто получилось, а прямо в глаз! Он сбил дракона! Или даже убил! Убил дракона! Он! Хилый неудачник, спотыкающийся на ровном месте и постоянно попадающий в разного рода неприятности. Как такое возможно? Как? Здоровая лапа Раэрвинга неожиданно сомкнулась поперек его тела, пробуждая от грез, оторвала от земли и подняла в воздух. Отрезвляющая боль в ребрах тоже поспособствовала возвращению в реальность. Красный дракон заметил потерянного товарища и подхватил на лету, унося от несущейся по пятам смерти. Жмурясь и шипя от боли, Риогалл увидел, как спустя пару мгновений в то место, где он только что стоял, врезалась массивная драконья туша, обрушивая огромный кусок стены, и вместе с обломками рухнула к ее подножию, скрываясь в клубах поднятой пыли. Несколько из разлетевшихся во все стороны камешков отскочило от чешуи Раэрвинга, никому не причинив вреда. Однако было и кое-что еще, не ускользнувшее от взора серебристых глаз: прямо перед столкновением небольшая фигурка отделилась от драконьей туши. Оттолкнувшись ногами от чешуйчатой шеи, она несколько раз перекатилась по куртине* и поднялась на ноги. И кажется… кажется, успела отскочить , когда верхняя часть стены с оглушающим грохотом обрушилась вниз вслед за сбитым драконом. А дальше все поглотили густые облака поднявшейся пыли. Раэрвинг стремительно удалялся от проклятого варварского города, который с каждой минутой делался все меньше и меньше, пока не превратился в едва различимую точку на горизонте, над которой в небо тянулись зловещие дымные хвосты. Вскоре исчезла и она. Остались только с трудом взмахивающий крыльями дракон, два искалеченных парня и травяное море, бескрайнее, безмолвное, безмятежное. Ветер свистел в ушах, развевая волосы и полоща края выбившейся между когтистых пальцев мантии. Хлопки драконьих крыльев грохотали над головой, словно бьющийся на ветру тяжелый стяг из плотной ткани, а длинный хвост змеей вился позади. Но Риогалла не занимал ни распростершийся вокруг пейзаж, ни колышущаяся под ним трава, ни нависающее сверху расцарапанное копьями драконье брюхо. Единственной заботой в этот момент для него были лишь его многострадальные ребра, которые теперь вовсю отрывались на своем хозяине за то, что тот ранее посмел их проигнорировать. Чересчур крепкая драконья хватка тоже не способствовала уменьшению накатывающей волнами боли. Риогалл, не переставая, шипел и морщился, моля Великого Аракуса, чтобы жесткие пальцы ящера вкупе с его безрассудным, но возымевшим успех геройством не усугубили и без того плачевное положение. Если ребра проткнут внутренние органы… Не хотелось даже думать, что произойдет в таком случае. Только бы все обошлось! Великий Аракус, он еще слишком молод, чтобы умирать! У Каина же дела обстояли куда хуже. Действие сока почти полностью сошло на нет, разрушив ту гигантскую плотину, что сдерживала рвущуюся наружу боль. Измученный парень, сгорающей в лихорадке, балансировал на грани сознания, вымученно постанывая и тихо корчась, когда ему особенно сильно скручивало живот. Он уже не держался за костяные шипы и вряд ли вообще понимал, что происходит вокруг. Свисал с драконьего загривка, словно сраженный всадник, которому из седла не позволяют выпасть зацепившиеся за стремена ноги да перекинутая через шею скакуна рука. Он рвано и сбивчиво дышал, прикрыв глаза, все тело била мелкая дрожь, а в голове стоял густой туман. Рука, сжимавшая амулет, непроизвольно разжалась, и ценный артефакт выскользнул из влажных пальцев, перекувыркнулся пару раз в воздухе, блеснув на прощание металлом, и исчез. Каин сквозь путающий мысли морок попытался поймать его, но как-то вяло и с большим опозданием. Однако уже в следующий миг сын главнокомандующего позабыл об этом, сжавшись от выворачивающей кишки рези. В эти мучительно долгие минуты ему хотелось только одного: чтобы все закончилось. Не важно, как. Только бы закончилось. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в рыжевато-пурпурный цвет. Испуганный появлением дракона табун диких лошадей с встревоженным ржанием мчался прочь, рассекая высокую траву могучими корпусами. Раэрвинг все реже и реже взмахивал крыльями – берег силы для нелегкого приземления. Придется опускаться на больную лапу, чтобы не раздавить зажатого во второй человека. Горы были уже совсем близко, их лесистые склоны манили, обещая защиту и долгожданный отдых. Раэрвинг снова налег на крылья, начиная набирать высоту. За все свои сто тридцать лет он ни разу не был так измотан. Магия восполнялась медленно, подобно крохотной струйке, пробившейся между плотно пригнанными камнями. Восполнялась и тут же таяла, как опустившаяся на горячую ладонь снежинка: обессилившее тело требовательно вытягивало ее из опустошенных резервов, стремясь скорее залечить многочисленные раны. Вскоре бескрайняя степь под крыльями сменилась карабкающимся вверх лесом. Сначала были лишь робкие деревца, неуверенно стоящие поодаль друг от друга, затем их сменили небольшие рахитные рощицы, а после все пространство вокруг захватили могучие раскидистые деревья, растущие плотно и густо. Воспаленные глаза скользили по пышным кронам, высматривая подходящее для приземления место. Но попадающиеся то тут, то там поляны и прогалины оказывались либо слишком маленькими, либо чересчур каменистыми. Могучие крылья продолжали размеренно взмахивать, унося беглецов все глубже и глубже в горы. И каждый новый взмах требовал все больше и больше сил. Раэрвинг уже совсем отчаялся, когда отражающиеся на воде блики закатного солнца неожиданно привлекли его внимание. Там, слева, расположилось небольшое озерцо. Лес держался от него на расстоянии, достаточно большом, чтобы уместить рядом сразу двух крупных драконов. Раэрвинг тут же повернул к нему. Тяжело, грузно. Лучи закатного солнца пробежали по опавшим гребням, тронули блестящую от крови чешую, сделав ее на миг зловещего багряного цвета, и соскользнули с вильнувшего в воздухе кончика гибкого хвоста. Красный дракон замедлился, подлетая к берегу озера. Крылья, подсвеченные выглядывающим из-за ложбинки между горами солнцем, погнали воздух вперед, помогая массивной туше зависнуть над землей. От поднявшегося ветра затрепетали трава и низкий кустарник, пыль и мелкий сор закружились в вихре, а пребывавшая в спокойствии вода пошла рябью. Раненая лапа напряглась, готовясь принять на себя весь немалый вес хозяина. Когти коснулись земли. Раэрвинг опускался медленно и осторожно, но поврежденная конечность подвела: не удержала, подвернулась, и могучий ящер с глухим рыком рухнул на бок, сотрясая землю. Птицы, дремавшие в кронах на той стороне озерца, встрепенулись и с пронзительными криками взвились в небеса. Риогалл издал болезненный вскрик, который перешел в громкое шипение. Сжимавшие его когти разжались, и некромант вывалился на траву с таким ощущением, будто пребывающие до этого момента в целостности здоровые ребра теперь раздроблены в мелкую крошку. В первые минуты он только и мог, что елозить по траве, издавая нечленораздельные звуки и попутно прижимая обе руки к особенно больному месту. Великий Аракус, неужели он сегодня мало страдал?! Если раньше еще можно было надеяться на целые внутренние органы, то теперь, вне всяких сомнений, каждый из них продырявлен, по меньшей мере, дюжину раз. Казалось, прошла вечность и еще половина, когда боль, наконец, немного улеглась и Риогалл снова смог трезво мыслить. Пролежав неподвижно еще с минуту, он заставил себя открыть плотно зажмуренные глаза и сморгнуть невольно выступившие слезы. Прямо над головой лениво плыли подсвеченные закатом облака, далекие и умиротворенные. Безучастные ко всему. Он почувствовал, как слабый ветерок ласково коснулся бледных щек, будто жалея, успокаивая. А еще услышал тихий плеск воды по правую руку, который служил доказательством тому, что они уже не в Джакке, что бородатые варвары остались далеко позади и больше никогда их не потревожат. Риогалл шумно сглотнул. Он смотрел в это безмятежное небо и не мог поверить, что все это на самом деле, что не обман, не иллюзия. Что… Раздавшееся с другого бока шумное фырканье и последовавший за ним задушенный стон, вдруг напомнили некроманту, что он здесь не один. Проклятье! Каин! И чешуйчатый! Он обеспокоенно повернул голову на звук, но сделал это слишком резко и в очередной раз зашипел от усилившейся боли, хватаясь за ребра. Хриплое фырканье раздалось снова. Раэрвинг. Он лежал рядом на боку в своем драконьем обличии: одно крыло подобрано под себя, а второе простерлось до самой воды, спина выгнута, гребень помят, длинный хвост чуть заметно подергивается. Морду Риогалл из своего положения не видел, но, судя по всему, ящеру было сейчас очень плохо. Встревоженный взгляд серебристых глаз пробежал по чешуйчатой шкуре, изодранной, вспоротой копьями и стрелами баллист. Раэрвингу хорошо досталось, он потерял много крови и сильно ослаб. Говорят, что драконы чрезвычайно живучи. Оставалось надеяться, что это действительно так. Но где же Каин? Он ведь не… Раэрвинг же не мог его… Пугающие гортанные звуки прорвались сквозь шумное отфыркивание. Словно кто-то наглотался воды и теперь отчаянно пытался вытолкнуть ее из легких. Каин. Нет, Раэрвинг не раздавил его при падении. Сын главнокомандующего относительно благополучно соскользнул с загривка после того, как удерживающий его магический барьер лопнул от удара о землю. Теперь он, скорчившись, лежал на траве по другую сторону драконьей туши и тщетно противился рвущей его на куски, словно свора собак, боли. Он боролся, как мог, но разве может простой человек отвратить от берегов родного дома несущееся цунами? После падения к нему вернулось некое подобие сознания, но надолго ли? Не последняя ли это милость, светлый проблеск солнца перед всепоглощающим мраком разрастающейся бури? Он шумно дышал, пытаясь сфокусировать хоть на чем-нибудь свой размытый взгляд. Веки настолько отяжелели, что приходилось прилагать титанические усилия, чтобы хоть немного их приподнять. Каин видел окружающий мир будто через запотевшее стекло. Кажется, здесь была трава и небо, а еще что-то большое и темное, шевелящееся. Раэрвинг? Увидеть бы его хоть на миг. Заглянуть в большие золотистые глаза с вертикальным зрачком. Дотронуться до грубых чешуек между широкими ноздрями. Не так давно он желал того же и получил, но теперь казалось, будто между этими событиями успела минуть вечность. Попрощаться… Хотя бы нормально попрощаться. Большего он не просит. Сухой и колючий кашель скрутил горло, заставляя истерзанное тело вздрагивать, давиться в спазматических приступах. Слишком тяжело. Он не выдержит больше. Он… На глаза навернулись слезы, окончательно размывая и без того нечеткую картинку. Пожалуйста… Пожалуйста… Каин сам не знал, о чем просил. Слишком больно. Слишком плохо. Слишком… Глаза на несколько мгновений закатились, пока пересохшие, потрескавшиеся губы жадно хватали ускользающий воздух, а когда туманная картинка снова вернулась, он не увидел огромной груды чего-то темного. Она исчезла. Раэрвинг? Был ли он вообще здесь? Он был. Собрал все оставшиеся силы и обернулся человеком, который выглядел так, словно его привязали к лошади и протащили по земле несколько миль кряду. Окровавленный и тяжело дышащий, он целеустремленно ковылял к Каину, подволакивая пробитую ногу со страшной зияющей дырой. Его взгляд тоже был неясен: все очертания размазывались, растекались, но Каина, одного лишь Каина дракон видел четко. Он шел к нему, невзирая на боль и усталость. Он должен был сделать кое-что. Должен был. Остановившись перед скрюченным в позе зародыша человеком, он неуклюже опустился на колени. Кажется, тот увидел или узнал его, потому что пульс парня участился, а прижатая к животу рука, несмело потянулась вперед. Такой хрупкий, такой замученный, но в то же время сильный и стойкий. Каин. Он почти не видел его красивых зеленых глаз из-за липнущих к лицу мокрых каштановых прядей, зато видел приоткрытые губы, которые пытались что-то сказать, но вместо слов с них слетел лишь прерывистый хриплый стон. Раэрвинг, не произнеся ни слова, вытянул руку и приложил раскрытую ладонь к груди Каина. Невыносимо горячей, будто драконово пламя. С быстро бьющимся в ней сердцем; сердцем, сбивающимся с ритма; сердцем, не прекращающим ожесточенно сражаться за жизнь хозяина. Каин… Он закрыл глаза и сосредоточился на своей ладони. Времени мало, а он сейчас так рассеян. Нельзя ошибаться. Раэрвинг прикрыл глаза, концентрируясь на окрашенных багрянцем нитях внутри человеческой сущности. Их было так много, они все пульсировали и звенели, множились, пестрили, мелькали перед глазами вереницей ярких полос. Какую ухватить? Он думал, а нити все кружились и кружились, заволакивая пространство вокруг. Скоро здесь больше ничего не останется, все погрязнет в бесконечном багрянце. И когда это случится… Каин… Раэрвинг разозлился, дернул на себя несколько. Нити порвались. Стремительно увяли, теряя свой насыщенный цвет, и рассыпались тающим прахом, однако на их месте тут же выросли другие, во много раз больше, толще, прочнее. Нет, у него не получится. Не так. Нужно выдернуть все разом, чтобы с корнем, чтобы наверняка. Но сможет ли он? Удастся ли? Каин… Раэрвинг сосредоточился, мысленно охватывая когтистой рукой нитевой пучок, стараясь ни одной не забыть, не проглядеть. Вот так. Воображаемая лапа-рука, покрытая чешуями приглушенного красного цвета, тянулась все дальше и дальше, вырастая в размерах. Нити отклонялись в стороны, стремясь уйти от когтистых пальцев, но Раэрвинг не позволял, ловил и присоединял к общему пучку. Одну за одной, одну за одной. Когда же пальцы сомкнулись, за их пределами не осталось ни одного багряного проблеска. Плененный болевой поток рассерженно шипел и извивался, словно пойманная гадюка. Он жалил чешуйчатую ладонь, требуя выпустить его, разжать пальцы. Немедленно! Прислоненная к груди Каина ладонь почернела. Раэрвинг крепко стиснул в воображаемой лапе-руке нитевой пучок, сделал два глубоких вдоха и рванул его на себя. Перед закрытыми веками вспыхнули росчерки кроваво-красных молний. Ютящаяся на ладони чернота метнулась вверх, с поразительной быстротой захватывая пространство. Боль накинулась на изможденного дракона со всех сторон: вскрыла заново каждую рану, углубляя, превращая мелкие царапины в длинные, рваные полосы. А затем одним быстрым взмахом вонзила в них облепленные морской солью призрачные когти. Последовавшая за этим вспышка боли была настолько сильной, что Раэрвинг не успел даже рыкнуть, как его мир в один миг затянула плотная, непроглядная чернота. Он отшатнулся от Каина и, сраженный, рухнул на примятую траву. Вплетенное золото жалобно звякнуло на разметавшихся красных волосах. Кажется, Риогалл что-то крикнул, но Раэрвинг уже ничего не слышал. Его глаза закатились, а дыхание сделалось таким слабым, что казалось, будто оно вот-вот прервется. Насовсем. Терзающая боль исчезла внезапно. Словно свечу задули. Вязнущий в болоте забытья, Каин не успел ничего понять. Только что он умирал от боли, корчился и стенал, мысленно моля о милосердии. Не важно, кого. Лишь бы этот кто-то покончил с мучениями. И вот, все в одночасье прекратилось. Боль ушла, не оставив после себя ни следа. Словно ее и не было никогда, а события последних нескольких часов являлись лишь временной галлюцинацией. Очень живой галлюцинацией. Сознание тоже прояснилось: туман рассеялся, мысли перестали путаться, а подбирающийся бред трусливо отступил. Но вот лихорадка… Немного утихла, но не пропала. Каина слегка знобило. Он открыл глаза, смаргивая остатки туманной пелены. Трава… Деревья… Небольшое озеро… Раэрвинг… Раэрвинг! Одного взгляда на распростертое на земле тело хватило, чтобы Каин все осознал. Это была не галлюцинация. Размытый образ… Тепло ладони на охваченной жаром груди… Раэрвинг снова это сделал! Забрал боль себе. Но ведь он… Его состояние… Зеленые глаза расширились от ужаса. Вся правая рука дракона почернела и местами покрылась чешуей, угольной, колючей. И кровь… Столько крови! На одежде, на коже, на траве! Неужели… Неужели!.. Сбиваясь с мыслей, Каин на трясущихся от волнения конечностях поспешно подполз к дракону. В его беспокойном взгляде плескалось отчаяние. Нет, нет, нет! Перепачканная в пыли и крови грудь не вздымалась, из ноздрей сочились две тоненькие струйки крови, а припухшие веки наполовину закрывали белки закатившихся глаз. Каин в смятении схватил Раэрвинга за плечи и принялся трясти, неустанно повторяя его имя, словно заклинание. – Душу из него вытрясти собрался? – кое-как доковылявший до оглохшего друга Риогалл тронул парня за плечо. Каин повернул голову и посмотрел на некроманта так, словно увидел его впервые. – Я ни черта не понимаю, что здесь только что произошло, но прежде чем отправлять нашего чешуйчатого друга к праотцам, стоит сначала проверить пульс, – с натугой, превозмогая боль в ребрах, посоветовал Риогалл. Он был бледнее обычного и едва держался на ногах. На лбу выступила испарина и, кажется, поднялась температура. Он нуждался в срочном отдыхе, но перед этим необходимо было исследовать область повреждений и наложить тугую повязку. Однако стоя сейчас перед друзьями, потрепанными куда сильнее его, Риогалл понимал, что только этим дело не ограничится. Не говоря ни слова, Каин тут же припал ухом к груди и затаил дыхание. Его зрачки беспокойно метались в глазницах, а пальцы дрожали, сжимая разодранную копьями и когтями вражеского дракона чешуйчатую жилетку. В первые секунды ему показалось, что пульса нет, что Раэрвинг мертв. Сердце упало в груди, а холод морозным дыханием обдал внутренности, но потом он услышал слабый, едва различимый стук. Тук-тук. Пауза. Такая долгая, что можно подумать, будто первые два удара просто померещились. Затем снова: тук-тук. И пауза. Кажется, что длиннее предыдущей. Дрожь в пальцах усилилась. Ему ведь не пригрезилось? Драконье сердце, правда, бьется? Это ведь не иллюзия, которую пытается выдать за реальность отчаянная надежда? – Знаешь, может, по мне сейчас не скажешь, но я очень рад, что вы оба живы. И я очень хотел бы, чтобы так оно и оставалось. Я, конечно, не лекарь, а совсем наоборот, но, думаю, что тебе стоило бы воздержаться от каких-либо телодвижений вообще, – заметил Риогалл, морщась от донимающей его боли. Он слишком устал, чтобы удивляться. Слишком устал, чтобы задавать вопросы. Он видел, как их хвостатый друг сменил ипостась, как проковылял к корчащемуся в страшных муках Каину, волоча за собой проткнутую стрелой баллисты ногу, как неуклюже опустился перед ним на колени и коснулся груди. Риогалла в эти минуты парализовал ужас от осознания того, в каком чудовищном состоянии находились его друзья. Каждый из них уже стоял одной ногой в могиле. Особенно Каин. Каин-Каин… Что же!.. Как же!.. У Риогалла не было слов. По сравнению с ним, да и с Раэрвингом тоже, он виделся ребенком, занозившим пальчик и свято верящим, что ему сейчас приходится хуже всех на свете. Каин умрет. Это было ясно по одному взгляду. И осознание этой истины могильным холодом сковало некроманту душу. Но хуже всего было осознавать, что он ничем не может ему помочь. Он годен только на то, чтобы поднимать трупы да варить кислотные зелья. А еще молить Великого Аракуса о милости, не ведая, слышит ли он теперь своего падшего слугу. Но вот Раэрвинг смог. Что-то сделал, и Каин вдруг ожил. – Он жив? Правда, жив? Ты уверен? – Каин с мольбой обратился к покачивающемуся от слабости Риогаллу. Он по-прежнему прижимал ухо к оголенной драконьей груди, боясь, что стоит ему отстраниться и все эти призрачные удары в одночасье превратятся в обманчивое эхо его собственных. – Руководствуясь логическим мышлением, я осмелюсь предположить, что в противном случае он снова стал бы ящером, – проговорил Риогалл и осторожно выдохнул, стараясь как можно меньше тревожить пострадавшие ребра. Присесть бы сейчас. Прислониться к холодному камню и прикрыть глаза, отдаваясь легкой дрёме. – Это не его настоящий облик, он расходует магическую энергию. Насколько мне известно, по законам магии со смертью носителя все сотворенные им заклинания теряют силу, исключая проклятия и сложные заговоры. Если говорить проще, то мертвец не смог бы поддерживать человеческое обличие из-за потери способности восполнять магические резервы. Его магия рассеялась бы, и перед нами сейчас лежала бы огромная туша жесткого мяса. Каин осел на перепачканную кровью траву, чувствуя легкое головокружение. Не иллюзия… Не показалось… Жив… Наступившее облегчение вышло каким-то скомканным, непонятным. Тревога чуть утихла, отступила на пару шагов, но лишь для того, чтобы затаиться в тени, выжидая подходящего момента для повторного появления. Каин ощущал ее незримое, еле уловимое присутствие на краю своего сознания. Его сделавшийся потерянным взгляд безучастно скользнул по почерневшей руке, пару раз задержавшись на прорвавших кожу острых треугольных чешуях. Таких грубых и враждебных, словно принадлежащих другому дракону, злому и жестокому. Грудь и шея расцарапаны, все в крови и грязи. Раны от когтей и зубов светлого дракона глубоки, но те, что оставили стрелы баллист, еще глубже. Столько крови… "Надо перевязать", – отстраненно подумал Каин. Его туманный взгляд беспомощно забегал по траве, словно надеялся отыскать на берегу озерца оброненные кем-то ненужные тряпки. Риогалл отошел от друзей ненадолго, чтобы подготовить им спальные места. Несколько раз перед этим он пытался добиться внимания Каина, но тот слишком глубоко ушел в себя, а потому пришлось оставить все как есть. Он решил, что ничего не случится, если его пару минут не будет рядом. Однако по возвращении едва волочащий ноги некромант застал своего человеческого друга за упорным уничтожением собственной рубахи. Дрожащими от слабости и усталости пальцами Каин рвал и без того усыпанную дырами тряпицу на длинные широкие полосы и складывал их в кучку подле себя. – Эй-эй-эй! – Риогалл спешно заковылял к нему, держась за ребра. – А ведь я всего на минутку отошел! – Раэрвинг… Перевязать… – сбивчиво пояснил Каин, явно тронувшийся рассудком из-за пережитого стресса, когда Риогалл схватил его под локоть свободной рукой и потянул прочь. Сейчас он напоминал одного из тех полоумных, которых айканопомешанные держат в так называемом Доме Милосердия ради показной добродетели. Дескать, их всемилостивый бог настолько добр и открыт, что и ущербным с радостью протягивает руку помощи. Даже поглазеть на них пускали. Правда, за некоторую плату – "добровольное" пожертвование на нужды храма, так сказать. Каин, конечно, слюней не пускал и ничего выходящего за рамки не творил, но сейчас он был явно не в себе. Его разум пребывал в каком-то разрозненном состоянии, и все попытки собрать его воедино для Каина оканчивались крахом. Ему требовался немедленный отдых. – О себе лучше побеспокойся! У тебя-то в жилах целительная магия не течет, – устало отчитал его некромант. – Вот! – он подвел пошатывающего на заплетающихся ногах Каина к ложу из примятой травы под выступающим из земли валуном. – Ложись и даже не вздумай совершать каких-либо телодвижений. Если боль исчезла, это еще не значит, что тело чудным образом исцелилось. Судя по тому, что я видел, все куда хуже, чем просто плохо. Теперь будь послушным мальчиком, ложись и жди. Я притащу нашего хвостатого товарища и займусь вашими ранами. С горем пополам разобравшись с одним другом, Риогалл отправился за другим. Не смотря на то, что он сам едва переставлял ноги и при каждом неосторожном движении кривился от боли, некромант честно попытался приволочь к валуну впавшего в анабиоз дракона, но сломанные ребра и недостаток сил не позволили совершить задуманное. Пришлось оставить Раэрвинга на месте и там же перевязать ему раны, предварительно промыв их водой из озерца и наложив сверху кровоостанавливающих листьев, которые удалось отыскать на краю обступившего берега леса. Каин же, измотанный битвой и болью, провалился в забытье сразу же, как только его голова коснулась примятой травы, чему Риогалл несказанно порадовался, ибо сон являлся одним из лучших лекарств. Раны сыну главнокомандующего он обработал с особой тщательностью, несмотря на навалившуюся усталость и слипающиеся глаза. Заставил себя развести костер и приготовить из своих лесных находок целебный отвар в найденном на берегу панцире озерной черепахи. Там, в домике смуглокожей целительницы, Риогалл внимательно наблюдал за всеми ее действиями, запоминал ингредиенты и порядок их приготовления, пополняя свои скудные познания в целительстве. Наблюдал исподтишка, чтобы не спугнуть, ведь лекари, как и любые другие мастера своего дела, не любят делиться своими секретами. Теперь же он по возможности воспроизводил по памяти отвары и мази для Каина. Те, для которых нашлись требуемые ингредиенты. И вот, сидя подле едва не погибшего друга, Риогалл старательно накладывал резко пахнущую травами мазь на тщательно промытые озерной водой раны. Время от времени он поднимал свободную руку и потирал ноющий висок. Некроманта неумолимо клонило в сон, но он не поддавался слабости. Такую роскошь он пока не мог себе позволить. После Каина следовало еще и собой заняться: сообразить повязку, как-то затянуть ее на груди, имея в распоряжении лишь собственные силы. Ветхой рубашки Каина едва хватило на него самого и Раэрвинга. Для Риогалла же не осталось ни клочка. Но повязка необходима, нужно только придумать, где ее взять. Голова уже плохо соображала, у Риогалла не получалось довести до ума ни одной мысли: они все обрывались где-то на середине, слова ускользали, терялись в заволокшем разум густом тумане, и приходилось выстраивать все заново. Раз за разом, раз за разом. Когда Риогалл обработал весь верх и дошел до подвязанных обтрепавшейся веревкой штанов, то вдруг остановился. Невольно среди спутанных мыслей всплыл вопрошающий голос Раэрвинга: "Что такое оприходовать?" Некромант опустил взгляд и закусил нижнюю губу. Это ведь была не шутка, да? Там тоже… рана? Накайа тогда попросила их выйти, чтобы ее обработать. Риогалл совсем ничего не знал об изнасилованиях и возможных повреждениях. Весь его опыт ограничивался двумя встречами с Вайэром. Его принудили оба раза. Это ведь тоже считается изнасилованием или нет? Только вот после никакие мази-отвары не требовались. Там, в этом постыдном месте, тоже болело, но боль эта была подобна той, что возникает, если растянуть мышцу на руке или ноге. Риогаллу были неведомы все подробности произошедшего на арене в тот роковой день, и он не знал, что ему следует делать. И следует ли вообще. Он ведь не лекарь, его ремесло основано на смерти. Не сделать бы хуже. И все же вообразить, что Каина, там, на арене… Риогалл снова потер донимающие его виски, испачкав правый в остатках мази. Сейчас-сейчас… Ему нужно… нужно… Ммм… Что ему нужно? В голове все словно бы затянулось болотной ряской. Где же эта мысль? Только что была тут… Риогалл опять рассеянно потер виски. Прислонился спиной к валуну и прикрыл глаза, чтобы сосредоточиться на поимке ускользающей мысли. Сейчас-сейчас… Затянувший сознание туман, кажется, сделался гуще… и мягче? Словно набитая перьями подушка. Подушка… Риогалл не заметил, как тоже плавно соскользнул в небытие и забылся крепким, беспробудным сном, так и не позаботившись о собственной проблеме. Разведенный им костерок быстро прогорел и потух. Его слабый дымок рассеялся на ночном ветру. Но даже продержись он до утра, то вряд ли бы стал причиной обнаружения беглецов, ибо никто так и не выслал за ними погони. А потому трое измученных и истощенных парней смогли беспрепятственно проспать до позднего утра.***
Сухой ветер озлобленно кидал в лицо песок и ярившуюся пыль, настойчиво трепал тугую косу, силясь оторвать ее и выбросить прочь. Здесь, на гребне куртины, он никогда не был особо приветлив. Но какое Шатре до этого дело? Она стояла, гордо выпрямившись, в двух шагах от зияющего обрыва. Сильные руки и оголенные мускулистые ноги покрывали свежие ссадины, кровь поблескивала на бронзовой коже, робко стекая вниз тоненькими струйками. Кожаный полудоспех был запачкан и кое-где сильно порван. Однако воительницу нисколько не волновали все эти пустяковые раны и подпорченная одежда. Ее обветренные губы вытянулись в одну сплошную тонкую линию, а устремленный вслед удаляющемуся дракону пронзительный взгляд вмещал в себе столько холода, что казалось, если затаить дыхание, можно было услышать угрожающее похрустывание колких льдинок. Возможность, предоставленная самим Великим Джаккой. Переломный ход в истории ее народа. Новая ступень величия. Все. Все это сейчас улетало прочь на перепончатых крыльях, с каждой секундой делаясь все менее и менее достижимым. И когда превратившийся в крохотную точку дракон исчез за горизонтом, Ведущая опустила взгляд, туда, где под обломками стены лежал ее дракон с чешуей цвета древних камней священной арены. Длинный хвост изломан, крылья неестественно выгнуты, а голова на длинной шее завалилась на бок. Пасть распахнута, длинный, мясистый язык вывалился в пыль, один остекленевший глаз уставился в землю, а из другого торчит устремленная к небесам стрела баллисты. Древко обагрено темной кровью, блестящей под лучами солнца. Бесполезная тварь! Шатра поморщилась от отвращения, а затем круто развернулась и твердым шагом направилась к остаткам лестницы. Внизу уже начали собираться джаккайцы, привлеченные шумом. Они собирались у подножия пробитой стены в ожидании Слова. Угрюмые, перепачканные в саже и крови убитых рабов. Сейчас они напоминали стаю волков, предводитель которой допустил серьезный промах, и теперь его жизнь и судьба полностью зависели от Слова. Ибо претерпевший неудачу не может Вести. Смотря на свой недовольный народ с гребня куртины, Шатра не выказала ни капли страха. Она оставалась такой же решительной и уверенной в себе, какой была до поражения. Воительница постояла молча еще несколько долгих секунд, а затем спрыгнула на уцелевшую лестничную площадку, расположенную на четыре человеческих роста ниже верха стены. – Колдун! – прогремел над собравшимися преисполненный силы голос Ведущей, едва ее ноги коснулись каменной кладки. Джаккайцы насторожились, внимая своей предводительнице. – Колдун! – повторила она, выплевывая это слово с таким презрением, что то было почти осязаемым. – Колдун вмешался и отнял у нас победу, использовав свою грязную магию! По собравшейся внизу толпе пробежал негодующий ропот. Магия! Многие из присутствовавших видели ожившие скелеты с горящими фиолетовым огнем глазницами. И догадались, что тот невзрачный доходяга в черных тряпках оказался колдуном. Что не было никакого предателя – это он вызволил пленников из клетки и сорвал второй акт Действа. Мерзкий колдун, стухни кровь в его жилах! Магия! Многие из джаккайцев презрительно сплюнули на землю. – Колдун попрал наши устои, наши заветы, наши законы! Сорвал Действо, оскорбил Великого Джакку, Первого из Ведущих, Драконоборца, Освободителя и Основателя, возвысившего сынов и дочерей своих, подарившего им Путь! – продолжала с жаром ораторствовать джаккайская предводительница. – Непобедимый Джакка! Наш Первый из Ведущих! Дал знак! – толпа оживилась, жадно ловя ее слова. – Мы слишком долго ждали, слишком долго терпели! Но продолжали следовать завещанному Пути! И были вознаграждены! Великий Джакка дал нам знак! Огнедышащий дракон прорвался за барьер и атаковал сердце наших земель! – Знак! Знак! Знак! – доносилось со всех сторон. Те, кто не углядел его в нападении дракона на город ранее, теперь прозрели, осознали, насколько велик и значим был сегодняшний день. Их Ведущая должна была сразить не связанного магическими путами ящера, повторив тем самым подвиг Джакки-драконоборца, и вернуть, многократно преумножив, былую славу порабощенному, но не сломленному народу. Однако колдун!.. Колдун вмешался! Влез со своей грязной магией! Ярость, поднявшуюся в душах джаккайцев, нельзя было измерить, нельзя было объять. Магия! Эти бесчестные уловки тщедушных колдунишек, которые даже не ведают, каким концом следует втыкать во врага копье! – Этот гадкий колдунишка! Этот никчемный анатрийский слизняк задушил наш триумф! – кричала Шатра, разжигая в своих людях неугасаемый огонь ненависти. – Он омрачил великий день, вылил нечистоты на первую ступень к возвращению величия нашему народу! Ступень, которая должна была сиять начищенной сталью, а теперь воняет, как драконий навоз! Он сделал все, чтобы отвратить нас, оставить на коленях и со склоненными головами! Но!.. – она сделала паузу, внимательно осматривая замерших внизу воинов и воительниц, в нетерпении ждущих ее следующих слов. – Нас так просто не сломить! Не своротить с Пути, указанным Великим Джаккой, Первым из Ведущих! Потому что нам известна истина! Пусть первая ступень перепачкана нечистотами, зато последующие – чисты! Растущая толпа яростно загудела, взорвалась воинственными криками. Шатра немного помолчала, позволяя им побесноваться, а затем заговорила снова. Так громко, что ее гремящий голос перекрыл все остальные крики: – Мы освободимся от гнета имперских выродков! Сорвем с себя надетые ими ошейники! Больше никто не посмеет тыкать нам в нос своими не знающими мозолей пальцами и указывать, что делать, словно выдрессированным псам! Пора нам скинуть овечьи шкуры, пора показать, что мы не псы, а волки! Пора взять в руки оружие и напомнить этим червям, где их место! Одобрительные крики в толпе стали громче. Воодушевленные джаккайцы били себя кулаками в грудь и потрясали в воздухе обагренным кровью оружием. Каждый из них так давно ждал этого момента! Каждый грезил о нем с самого рождения. – Пора возродить обычаи, от которых имперские псы заставили нас отказаться! Пусть все снова дрожат и прячутся по углам, едва заслышав наши имена! Пусть пугают ими непослушных детей и взывают к своим выдуманным богам, моля их о спасении! Пусть! Ведь ответом на их мольбы будет стук копыт наших боевых коней! – Дааа! Рааа! – ревела разгоряченная толпа. – Каждое из их ничтожных королевств мы захватим! Обрюхатим их жен, унизим мужей, а детей обратим в рабов! Сожжем их дома, оскверним храмы! Империя падет, а Император!.. – Шатра снова сделала паузу, осматривая жаждущую окончания фразы распаленную толпу. – Их холеный Император, предводитель всех предводителей, станет нашим потешным слугой! Каждый от крови Джакки сможет забавляться с ним, как пожелает! Раб, шут, женщина – Император будет для вас тем, кем вы захотите! Истязайте, унижайте, совокупляйтесь вдоволь! Мочитесь на него, заставляйте вылизывать вам ноги и есть собственное дерьмо! Отдайте на потеху свиньям: может быть, какой-нибудь из них удастся его оплодотворить! А он, великий и могущественный, будет реветь, размазывать сопли, словно младенец, и молить о смерти! Но смерть – награда, которую будет непросто заслужить! Джаккайцы взревели, взорвались воинственными криками. Они рвались в бой, готовые уже хоть сейчас запрыгивать в седло и мчать во весь опор на врага. Они приняли Слово, и теперь оно бурлило в их душах, вспенивая горячую кровь. Война против Империи! Настоящие сражения, а не жалкие набеги на границы обступивших их земли королевств! О, как же долго они этого ждали! Возрождение! Слава! Кровь и сталь! Шатра обвела пламенным взглядом свой народ. Завтра. Завтра она поведет их в бой. Они выступят на рассвете и обрушат всю свою мощь на Сантар, затем подомнут под себя Кьявву и только после вторгнутся в Анатриум, отрезав его ото всех возможных союзников. И тогда Чарльз, этот хитрый анатрийский лис, заменит своего беглого отпрыска на заново отстроенной арене. То будет воистину великий день. Воистину. Шатра даже не улыбнулась этой приятной мысли. Ее лицо по-прежнему оставалось суровым. Что же касается сбежавшего мальчишки, красной ящерицы и колдуна, бесцеремонно вырвавшего у нее из рук долгожданный триумф, то… то они еще встретятся. Непременно встретятся. Воительница развернулась и пошла прочь. День уже близился к завершению, а ей предстояло еще очень много дел.***
– Ты уверен, что это места для важных персон? – высказал свое сомнение Енка, придирчиво осматривая каменное сидение, на котором покоился его чувствительный зад. – Тебе не кажется, что они должны быть чуточку мягче? Или у них тут зады из железа? – Можешь проверить, если есть желание, – поддел его Вайэр, по-королевски развалившийся на каменном троне джаккайской предводительницы. – Вон там как раз один есть, – не скрывая усмешки, он кивнул на опоясывающую арену галерею, где лорд Джаккар старательно подготавливал выкаченные баллисты. – Думаю, ты вполне успеешь сбегать и ущипнуть его за булочку до начала второго акта нашего увлекательного представления. – Проще будет ущипнуть тебя. Как я посмотрю, твоему заду тоже вполне комфортно сидится на каменном стуле, – хмыкнул в ответ Енка и, закинув ноги на низкий, крошащийся парапет, тоже устремил взгляд на копающегося с механизмом баллисты джаккайца. – Признаться, сложен недурно. Как думаешь, у него получится сбить дракона? На его месте я бы вытащил эти штуки на стену и… Манипулятор не успел окончить предложение, как над головами Князей вдруг прогремел драконий рев, многократно усиленный отразившимся от стен арены эхом. Его отголоски еще звучали, резонируя в воздухе, когда древнее сооружение ощутимо дрогнуло от ударившейся в одну из наружных стен струи неукротимого пламени. Енка завертел головой, но красный дракон пребывал вне зоны видимости, что сильно расстраивало. Он предпочел бы наблюдать за представлением с более удобного и просматриваемого места, но Вайэр настоял именно на этой ложе джаккайской предводительницы. И чего ему она так сдалась? Ясно же, что тут нечего ловить. Манипулятор надулся. – Зашибись представленьице, и места что надо,– фыркнул он, когда огненная струя с ревом еще раз ударилась в стену арены и опять с внешней стороны. Пламя зло шипело и потрескивало, его широкие языки взметывались над кромкой стены, жадно кидаясь вверх по каменным ребрам. Но буянящего дракона Князья по-прежнему не видели. Зато бородач на галерее заметно оживился, спеша закончить с подготовкой орудий. – Терпение, друг мой, терпение, – улыбнулся вполне всем довольный Князь. Енка скривился, но возмущаться перестал. Деловито порылся в кармане своего плаща и выудил оттуда пригоршню очищенных от скорлупы орешков, которые предусмотрительно прихватил со своей Параллели. Посадив один орешек на ноготь большого пальца, Князь подкинул его вверх и ловко поймал ртом. Всяко лучше, чем уныло таращиться на жалкие обрывки пламени да копошащегося у баллист человечка. Вайэр скосил взгляд на друга, хитро улыбнулся и снова возвратился к созерцанию выщербленных временем стен древней арены. Енка как раз собирался поймать очередной орешек, когда драконье пламя подточило одно из нависающих над ложей предводительницы ребер и то с треском обломилось, устремившись вниз. Чудовищный грохот сотряс трибуны, а поднятая пыль от упавшего в нескольких шагах от ложи обломка каменного ребра бросилась Енке в лицо. Он зафыркал, отмахиваясь от нее. Зажатые в руке орешки рассыпались по полу. Но только манипулятор повернулся к другу-подлецу с твердым намерением сказать ему пару ласковых слов, как красный дракон пронесся почти перед их ложей, взметнув новое облако проклятущей пыли. Огненная струя с грохотом врезалась во внутреннюю стену, взрывая плотно пригнанные друг к другу камни. Вайэр благоразумно отгородился тенями, а потому вся пыль и песок снова достались одному лишь Енке. Красавец! Этот красный дракон. Повелитель Теней улыбнулся, любуясь полетом ящера, пусть и недолгим. Слишком поздно. Слишком поздно его наездник заметил притаившегося врага. Две стрелы баллисты попали в цель, одна за другой, и сбитый с курса дракон полетел вниз. Енка присвистнул, полностью поглощенный захватывающим развитием событий. Вайэр поставил на смерть мальчишки. Он просчитал несколько возможных вариантов исхода этой смелой, но глупой выходки с отмщением, и ни в одном из них счастливого конца для сына анатрийского главнокомандующего не предусматривалось. А жаль. Его беловласый слуга наверняка сильно опечалится потерей товарища. Но ничего, Ваэйр был совсем не прочь его утешить. Однако упрямый мальчишка пережил падение, не растерялся и успел перепрыгнуть с драконьего загривка на крышу галереи. Только вот… Вайэр усмехнулся и покачал головой, чувствуя даже отсюда охвативший паренька гнев, полный неконтролируемого безумия. Глупый мальчишка, глупый… Пропустил мимо ушей все, чему его учили мудрые наставники. Хладнокровие приносит победу, а ярость сулит одно лишь поражение. И точно! Схвачен. Барахтается в руках джаккайца, словно пойманная в сети рыба, и ничего не может сделать. Только дракона своего подставил. Будь Вайэр на его месте, то сразу бы разгадал уловку. Слепец! Слишком молодой, слишком неопытный, слишком горячий. – Ого! А ящерка-то еще шевелится! – удивился Енка, с интересом наблюдая, как поднимается на ноги потрепанный красный дракон. Как упрямо устремляется к стене, как настойчиво карабкается по ней вверх, не обращая внимания на непослушную лапу, пробитую стрелой баллисты. Его стойкости можно было позавидовать. А ведь это еще совсем зеленый дракончик! Страшно представить, на что тогда был бы способен взрослый. – А ситуация становится все горячее и горячее! – Енка уже ерзал на каменном сидении от нетерпения. Его глаза горели в предвкушении развязки. Расплавленное золото плавно перетекало в радужке, вспыхивая яркими рыжеватыми всполохами. – Поглоти меня Совершенный! Я, правда, не могу решить, сожжет он его или нет! Я так не волновался, наверное, со времен захвата своей первой Параллели! – Сожжет, – уверенно ответил Вайэр, хотя на самом деле тоже сомневался. Впрочем, разница была не велика. Если бы мальчишка не налетел на джаккайца так бездумно, если бы вспрыгнул на спину своему дракону и улетел прочь, у него еще могло бы быть будущее. А сейчас… сейчас оставалось лишь два выхода: сгореть в пламени своего же дракона вместе с ненавистным врагом, или стать его игрушкой после того, как джаккайская предводительница, что должна была вскоре объявиться на сцене, сразит недобитого дракона. В обоих случаях паренька ждет смерть. Только одна куда более привлекательна, нежели вторая. Вайэр был тверд. Вайэр был уверен. Ни один мускул не дрогнул на его самодовольном лице, когда повисший на стене дракон наконец озарил галерею ярким пламенем. Его предсказание сбылось. А как иначе? Он ведь являлся мастером просчетов. Он… Фиолетовые глаза расширились, а улыбка увяла, когда огонь расступился, пропуская того самого паренька, ошеломленного, не понимающего, что же произошло. Как?! КАК?! – Эээ?! – только и смог произнести Енка, для верности протирая глаза. Но мальчишка никуда не исчез. По-прежнему стоял на галерее в окружении сторонящегося его огня. – Паразит, – неожиданно отрезал Вайэр, сделавшись серьезным. Он на несколько секунд закрыл глаза и вернулся в воспоминания Риогалла, в которые заглянул при их первой встрече. Пробежал по ним, уделяя особое внимание всему, что касалось дракона и сына главнокомандующего. Ага, вот оно! Кинжал, отравивший магию, и необъяснимое выздоровление умирающего дракона. Теперь все встало на свои места. Если бы он был более внимателен, то смог бы предугадать этот исход. Мальчишка – паразит! Кто бы мог подумать! Это уже интересно, очень интересно! – Чего? Паразит? – Енка повернул голову к другу и вопросительно приподнял одну бровь. – На одном из черных континентов это активно практикуют, – начал пояснять Теневой Князь, не отрывая пронзительного взгляда от пытающегося взобраться на драконью спину паренька. – Таков их метод приручения драконов. Отравленная магия. Есть некоторые компоненты, что, смешиваясь друг с другом, способны нанести вред текущей по драконьим жилам магии – отравить ее. Дракон слабеет и начинает умирать. Вместо того чтобы питать его, магия принимается вытягивать жизнь. Ящер становится уязвим к вторжениям извне. Достаточно одного случайного прикосновения, чтобы человека затянуло внутрь. На ментальном уровне, разумеется. Тогда все и случается. Если вторгнувшийся оказывается неподготовленным, то в большинстве случаев и он, и дракон гибнут. Но даже таким порой везет. Отравленный ящер бредит, раз за разом переживает свою гибель. Его разум агонизирует, воспринимая видения за действительность, и тем самым настраивает магию на свое уничтожение. Задача вторженца прервать этот цикл, переломить ход заученного сценария. Чтобы дракон выжил. И как только он преуспевает, яд нейтрализуется. Разум очищается, магический поток стабилизируется. И вот тогда! В этот самый момент, когда между ящером и человеком еще существует начинающая распадаться связь, и происходит присасывание паразита. Формирующиеся заново магические потоки принимают вторженца за своего, за часть хозяина. Более того – некоторая толика их успевает внедриться в человека, образуя между ним и драконом открытый канал. Или связь, если так будет угодно. Но я бы не стал называть это связью, ибо связь предполагает какой-то обмен, выгоду для обоих. Здесь же чистое паразитирование. Дракон не получает ничего, кроме того, что теперь не может сжечь или причинить какой-либо связанный с магией вред вторженцу, ибо магия никогда не причиняет вреда своему носителю, а хитрый человечишка с этого момента воспринимается ею, как неотъемлемая часть того самого носителя. Но интересней всего другое… – Вайэр сделал долгую паузу, наблюдая, как красный дракон собирается взлетать. – Паразит крадет его жизнь. Жизнь дракона. Увеличивая свою собственную и сокращая отведенные хозяину года. – Серьезно?! – Енка почесал в затылке. – И стареть не будет? – Нет, – сухо бросил Вайэр, поднимаясь с трона воительницы. Дракон набирал высоту и вскоре должен был покинуть арену. Однако там, за дымовыми облаками, в воздухе завис его противник, выжидающий момент для нападения. На это тоже стоило посмотреть. – Вот повезло-то парню! – присвистнул манипулятор, поднимаясь следом за другом. – Интересно будет посмотреть на его реакцию, когда он узнает. Он ведь узнает? – Когда-нибудь, – отмахнулся Князь, стягивая к себе тени со всей арены, которые послушно сползались к своему повелителю с самых дальних уголков, бесшумно скользя по усыпанным обломками каменным плитам. Ластились к его ногам, словно большие черные коты, заворачивались бурным водоворотом и кружились-кружились-кружились, вымаливая следующий приказ. Вайэр резко вскинул руку, и тени взметнулись черным вороньем, на пару мгновений скрыв своего повелителя из вида, а затем разом осели у него на лопатках, образовав за спиной большие черные крылья. Вместо перьев – непроглядная, клокочущая тьма, пребывающая в постоянном движении. Неровная, рваная, будто изодранная псами ткань. Не дожидаясь Енку, Вайэр взмахнул теневыми крыльями и взмыл на стену арены, туда, куда еще не добрались голодные языки всепожирающего пламени. И как только его ноги коснулись каменной кладки, тени перепуганной стаей разлетелись в разные стороны. Енка проворно опустился рядом, задействовав свои нити. Драконы как раз сшиблись в воздухе прямо над головами Князей. Но Вайэра, кажется, больше занимало что-то другое. Случившийся просчет натолкнул его на одну крайне неприятную мысль, которая ранее даже как-то не приходила Князю в голову. И пока его друг наслаждался схваткой огромных ящеров в небе, Повелитель Теней размышлял о короткой, словно взмах крыльев бабочки, человеческой жизни. И все равно он умрет, этот мальчишка. Паразитизм не защитит его от тренированной джаккайской предводительницы. Не помогут никакие уловки и трюки. Красный дракон истощен, а его наездник выглядит и того хуже. "Он умрет", – подумал Вайэр, сам не понимая, отчего эта мысль вызывает у него мрачное удовлетворение. Какие-то непривычные чувства, совсем ему незнакомые. – В таком дыму и Совершенного не разглядишь! – пожаловался Енка, вытягивая шею, чтобы высмотреть нырнувших в дымовое облако драконов. Бесполезно! Только грозный рев доносится, удаляясь все дальше и дальше от арены. Ни чешуйки сквозь дым не видать. Их зрительские места потеряли всю свою привлекательность. Пора было перебираться поближе к стене, что опоясывала город. Вдобавок ко всему коварные язычки пламени уже подобрались к ним непростительно близко, с грозным шипением плавя многовековой камень. Тут порыв ветра отнес в сторону густой дымовой столб, открывая взорам Князей часть раскинувшегося внизу города. Енка не стал медлить. Выцепив острым взором двух забравшихся на крышу джаккайских подростков, он тут же выпустил нити. Вот, они несутся к выбранным целям, бесшумно рассекая воздух, прицепляются к ним, а в следующую секунду оба Князя уже стоят на крыше двухэтажного глиняного домика, а двое молодых воинов растерянно вертят головами на вершине арены, окруженные дымом и пламенем. Енка довольно заулыбался. Тоже не места для важных персон, но отсюда хотя бы видно гоняющихся друг за другом драконов. – Ого! Как удачно мы выбрали место! – воскликнул манипулятор, примечая спешно ковыляющего к ведущей на стену каменной лестнице Риогалла. – Кажется, твой мальчик. И, кажется, ему помяли ребрышки. Бедняжка. – Заживут, – отмахнулся Вайэр, провожая взглядом своего слугу. Опять спешит на помощь друзьям, не жалея себя. А ведь они ничего для него не сделали. С чего такая одержимость? Готов положить себя на заклание, только бы эти двое задержались в мире живых. Доверчивый, юный некромант, такой отчаянный. Готов до последнего стоять за свои убеждения. За мифического Аракуса, за друзей, с которыми, можно сказать, едва знаком… И что он собрался делать? Сбить джаккайского ящера из баллисты? Со сломанными ребрами и полным отсутствием опыта? Смешно же. Наверняка и сам понимает, но все равно лезет. Упертый. И Вайэру это в нем безумно нравится. Два дракона пронеслись над Князьями с пронзительными криками. Гибкий хвост одного из них при маневре задел крышу невысокой башенки чуть дальше по улице, взметнув в воздух россыпь глиняных осколков. Затем оба ящера взмыли вверх. Поднятая их крыльями пыль вновь атаковала зафыркавшего Енку. – Да что ж за день-то такой?! – посетовал манипулятор, размахивая перед лицом руками. На этот раз Вайэр не озаботился тем, чтобы защитить себя любимого от пыли, но это, кажется, ничуть его не побеспокоило. Он и пальцем не пошевелил, чтобы ее отогнать. Только стоял и неотрывно смотрел на своего упрямого слугу, который, спотыкаясь и едва не падая, бежал к баллисте. Фиолетовая субстанция в радужке то активно клубилась, то на секунду замирала. Они стояли довольно далеко от стены, но чудесное княжье зрение позволяло Вайэру видеть все так, будто он был рядом, всего в паре шагов. Каждую венку, каждую капельку пота, каждый белоснежный волосок. Столько отчаяния! Столько мольбы и страдания! Наверняка сейчас молит Аракуса о помощи. Интересно, что было бы, если бы все людские боги стали вдруг отзывчивыми? Первая выпущенная из баллисты стрела со свистом пролетела мимо светлого дракона и воткнулась в крышу всего в паре шагов от Князей. Точнее, от одного конкретного Князя. – А он случаем не в тебя ли целится? – хохотнул Енка. Вайэр в ответ только усмехнулся. Было бы забавно, будь то на самом деле так. Может быть, в таком случае юный некромант заметно прибавил бы в меткости. Драконы тем временем почти достигли стены. Красный отчаянно сопротивлялся, из последних сил уворачиваясь от когтей противника, который с остервенением кидался на него, жаждая изорвать в клочья. Мальчишка-паразит едва ли не висел на загривке, будто кусок старой тряпки. Возможно, он потерял сознание. Или помер. А если и не помер, то помрет. С минуты на минуту. Джаккайская предводительница не даст им пересечь стену. Сейчас перепрыгнет и… Енка тоже затаил дыхание, с азартом наблюдая за скорым исходом жаркой схватки. Будь красный дракон в лучшей форме, эта недолгая битва вышла бы куда более захватывающей, но… Вторая стрела пролетела мимо цели, отклонившись от курса намного сильнее предыдущей. Вайэр снова перевел взгляд на своего отчаянного горе-стрелка. Совсем никудышный. Вот-вот свершится развязка. Ему бы за драконами наблюдать, но взгляд против воли отчего-то тянется к выбивающемуся из сил некроманту. В серебристых глазах стоят слезы. Он знает, что эта попытка последняя, что другой не будет. Руки сильно дрожат, натягивая тетиву в третий раз. Вайэру не нужно ждать выстрела, чтобы понять, как пролетит стрела. Мимо. Слишком сильно нервничает, усугубляя свое и без того незавидное положение. Да и опыта никакого. Хотя с холодным рассудком и будучи собранным, он мог бы задеть ящера, царапнуть металлическим наконечником по толстой чешуе. Но не более. Потрескавшиеся губы шевелятся. Что-то шепчут. Вайэр, конечно, не может слышать с такого расстояния, но сознание само собой воспроизводит в голове сбивчивый, взволнованный голосок юного некроманта: "Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Вайэр"… – Дьявол, – едва слышно выдохнул Князь и шевельнул пальцем, почти незаметно меняя траекторию последней выпущенной стрелы. – Эй! – тут же возмутился Енка и обернулся к сжульничавшему другу, когда пораженный в глаз ящер страшно взревел, теряя контроль над полетом. – Я ничего не делал, правда, – Вайэр улыбнулся и развел руками, пытаясь убедить манипулятора в своей непричастности. – Чудеса иногда случаются, сам знаешь. – Ну да, ну да, – кисло отозвался тот, не поверив ни одному слову, и не упустил случая передразнить друга. – Я не люблю жульничать! Я не буду вмешиваться! – Ладно, – сдался Вайэр. – Я просто решил, что так будет интересней. – Ну да, ну да, – повторил Енка, которого было не так легко провести.***
Костерок давно потух, и в небе уже давно зажглись звезды. Целая россыпь сверкающих точек, словно бриллианты на платье молодой королевы. В траве стрекотали цикады, а над озером кружились в брачном танце юркие светлячки. Запах дракона отпугивал ночных хищников, а потому никто более не решался приблизиться к поросшему травой берегу озерца. Один раз только годовалый олень робко высунул голову из кустов на той стороне, настороженно повел ушами, потянул воздух широкими кожаными ноздрями и скрылся в чаще, так и не решившись приблизиться к воде. В тишине, нарушаемой тихим, убаюкивающим стрекотом, медленно разливалось блаженное умиротворение. Трое парней спали, и сон их был так глубок, что вряд ли его сейчас могло бы хоть что-нибудь нарушить. А потому мягкие шаги по приглушено шуршащей траве остались никем не услышаны. Вайэр пришел один, без Енки. Пришел, потому что знал, что так все и будет. Его наивный добросердечный слуга сделает все для своих горячо любимых друзей, а вот до себя самого у него руки не дойдут. И ведь не прогадал. Никакого просчета на этот раз. Глупенький некромант. Князь остановился напротив тихо посапывающего Риогалла, чьи темные ресницы слабо подрагивали, а дыхание едва заметно срывалось с приоткрытых губ. Уснул в такой неудобной позе. И сломанные ребра так и не перевязал. А если бы и собрался, то все равно ничего бы не нашел. Разве что оторвал бы кусок от подола своей бесценной мантии, ибо все обрывки рубахи парнишки-паразита истратил на друзей. Для них все, а для себя – что останется. Глупый-глупый. И такой беспечный. Что он будет делать, если ребра срастутся неправильно? Если какой-то обломок проткнет один из внутренних органов? Ужасный слуга, все время заставляет хозяина о себе заботиться, хотя должно быть наоборот. Вайэр едва заметно улыбнулся и положил на траву длинную и широкую полоску ткани, почти не отличимую от той, из которой была сделана изорванная рубаха. Здесь было достаточно, чтобы сделать хорошую повязку для поврежденных ребер. Вайэру нужен был целый и невредимый слуга, ведь от увеченного или мертвого никакой пользы, никакого удовольствия. А он не наигрался, только-только начал входить во вкус. Князь осторожно задрал мантию, обнажая худенькое, покрытое синяками и мелкими ссадинами тело, на котором еще виднелись оставленные им самим отметины. Задрал и закрепил ее так, чтобы не спадала и не мешала перевязке. В том месте, куда пришелся удар огромного джаккайца, все отекло и покрылось безобразными синюшно-багровыми кровоподтеками. Вайэр смотрел на них несколько долгих секунд. Молча. Не выразив на лице ни единой эмоции, а потом протянул руку и бережно коснулся вспухшей кожи. Такая горячая... Ему бы чего-нибудь холодного приложить... Так попортить чужую собственность. Будь это возможно, он убил бы того джаккайца еще раз, только медленней. Князь бережно убрал длинные белые пряди, заправил их Риогаллу за ушко, чтобы не мешали, а после поднял с земли принесенную ткань и взялся за перевязку. Действуя предельно аккуратно, чтобы ненароком не разбудить или не повредить ребра еще сильнее. Было бы куда интересней, если бы его слуга сейчас бодрствовал. Он бы отбивался, перечил, пререкался по любому поводу. Пришлось бы долго и упорно давить на него, чтобы поднял мантию, и еще дольше, чтобы позволил себя перевязать. Риогалл бы снова начал стесняться, краснеть и отводить взгляд своих безумно красивых серебристых глаз, таких чистых и открытых. Каждый раз сдающих своего хозяина с потрохами. Он может сколько угодно противиться, отнекиваться, упрямо твердить, что ненавидит, а взгляд говорит совсем иное. Где еще отыскать такое сокровище? Жаль, что он не бодрствует. Очень жаль. Вайэр вздохнул, опуская мантию на место. Когда его слуга проснется, его мысли будут в беспорядке, а потому он не поймет, кто сделал ему перевязку. Будет считать, что справился сам, но был таким уставшим, что не запомнил подробностей. Может быть, конечно, посомневается в этой теории немного, но примет, ведь вряд ли отыщется иное объяснение. На Вайэра, своего безжалостного истязателя с извращенными наклонностями, он никогда не подумает, а больше перевязать его было некому. Не олень же это сделал из врожденного благородства. Подувший со стороны озера легкий ветерок всколыхнул белые пряди, обрамляющие красивое лицо с залегшими под глазами мешками. Он так вымотался, но все равно оставался прекрасным. Юный некромант с маленькой искоркой силы, что пощадила его лик, удовлетворившись физической стороной. И под грузом снедающей неуверенности он даже не догадывается, насколько на самом деле восхитителен. Вайэр выпрямился, любуясь мирно спящим слугой. Ему пора было возвращаться, хотя очень не хотелось. Рука скользнула в карман и нащупала нужный амулет. Позже. Он сможет поиграть с ним позже, а сейчас… Сейчас Князь должен озаботиться одним очень неприятным вопросом. Точнее, решением этого очень неприятного вопроса. Он закрыл глаза, сосредоточившись на нужной Параллели, и через миг исчез, не оставив после себя ни единого намека на недавнее присутствие. ___________________________________________ Куртина* - часть крепостного вала между бастионами. Проще говоря, часть стены, протянутая от одной приземистой башни к другой.