"Кто же такие Черные Куницы? Одни говорят, что это порождения Бездны, подосланные Аракусом, чтобы шпионить за своим врагом. Другие утверждают, будто те есть дети самого Пожирателя миров, рожденные в страшном грехе насилия и смерти. Третьи верят в то, что твари эти – таящиеся под людской личиной самые злющие во всей Преисподней демоны, которым Император продал душу взамен на их вечное услужение. Четвертые же шепчутся, будто никакого Императора и нет в помине, будто то все Куний промысел, будто они все вместе и есть тот самый Император. Но я нашел, нашел одного и сегодня ночью, пока он будет спать, собираюсь выяснить, кто же он на самом деле такой". Из записок, найденных рядом с трупом, подвешенным высоко на дереве за место, о котором не принято упоминать в приличных книгах.
Едкий дым забивался в ноздри, душа и царапая горло. Кашель сотрясал легкие, выворачивая их наизнанку. Ничего не было видно, кроме густой дымчатой мглы и мечущихся в ней силуэтов. Звуки вокруг смешивались в жуткую какофонию, давя и топя в себе крики ужаса умирающих магов. Хаос. Паника. Это был конец. Согнувшись пополам, Харон схватился за окровавленный глаз, изо всех сил пытаясь устоять на подгибающихся ногах. В голове у него звенело, картина перед глазами расплывалась и шла пятнами. Он едва держался в сознании. На одной лишь силе воли. Они не могут причинить вред живым... Они не могут... Старые боги, но почему же его друзья тогда так кричат? Он должен... Сделав нетвердый шаг, Харон запнулся о чье-то тело и упал на четвереньки. Муть в голове всколыхнулась и на пару долгих мгновений заволокла все вокруг, будто выплеснутая на стекло грязь. Крики не смолкали. Кажется, делались еще истошней, невыносимей. Кто-то другой в свою очередь запнулся о Харона и тоже полетел на землю, принимаясь биться в чудовищных конвульсиях. Он знал, что ритуал пойдет не так. Знал с самого начала. Да, неудачи случаются, и они вовсе не столь редки, как полагают непосвященные, но по большей части затрагивают исключительно того, кто становится вместилищем для драконьей души. И выливаются в пожизненные дефекты вроде непривлекательных пятен на коже, лишних отростков или измененного цвета радужки или волос. Неприятно, конечно, но жить с этим вполне возможно. И чем больше драконов поглощает маг, тем рискованней становится для него ритуал. Пятнадцатого получали нечасто. Именно поэтому им пришлось соблюсти все меры предосторожности и тщательно отобрать людей для ритуала. Но мальчишка, этот сопливый юнец, прознав о грядущем событии, настоял на своем присутствии и оставался непреклонен, едва ли не шантажом вынудив Ирама взять его с собой. Не стоило этого делать, не стоило брать его с собой, будь он хоть сыном самого Императора! Однако Ирам оставался непреклонен. Решил, что лучше будет рискнуть, чем вызвать недовольство лорда Араная, протолкнувшего своего отпрыска в королевские маги. Остальные ведь опытные, говорил он, справятся, если мальчонка оплошает. Возможно, так бы оно и было, не окажись неподалеку от выбранного для ритуала места урочище. Почуяв поживу, кормящиеся там злые духи устремились к ним и набросились, как только мальчишка допустил ошибку. Тут-то все и вышло из-под контроля. Мальчонка стал первым, Ирам – вторым. А дальше... А дальше все завертелось и смешалось так, что не разобрать. Никто ничего и понять не успел, как внезапно вокруг них развернулась Аракусова Бездна. Лишившись поддержки, Харон едва не оказался разорван не до конца плененным пятнадцатым драконом. Титаническими усилиями ему все же удалось усмирить ярящегося внутри ящера и вернуться обратно, чтобы оказаться в эпицентре хаоса. Внутренняя битва сильно ослабила мага: ему в одиночку пришлось завершать сложнейший ритуал. Ритуал, для которого маги были вынуждены искать иное, более уединенное место, нежели анатрийская арена, ибо пленение последнего, пятнадцатого, требовало куда большей осмотрительности. И теперь, почти теряя сознание, он рвался хоть кого-то спасти, хотя сам не мог толком даже подняться на ноги. Мокрые от крови волосы упали на лицо, закрывая обзор. Кто-то снова споткнулся об него и упал, захлебываясь криком. Трясущиеся пальцы, впились во влажную почву. Нужно... спасти... Харон собрал остатки сил и начал медленно, неуклюже подниматься, то и дело оскальзываясь и кренясь из стороны в сторону, будто поднятый некромантом мертвец. Кровь заливала правый глаз, он ничего им не видел. Возможно, потерял. Навсегда. Хотя если бы и удалось его открыть, магу все равно это не сильно бы помогло. Дым и мелькающие с невероятной быстротой тени, бьющиеся в агонии силуэты гибнущих друзей. Огонь... Надо призвать огонь. Хрипло дыша, Харон поднял сведенную судорогой руку. – Энияр арам нха... – зашептал он потрескавшимися губами, сражаясь с тяжелым, не желающим ворочаться языком. Однако не успел маг окончить фразу, как одна из мечущихся в дыму теней вдруг замерла прямо перед ним. На краткий миг Харон узрел проступивший в клубящейся тьме оголенный волчий череп с яркими голубыми огнями в пустых глазницах. Прямо перед тем, как тварь на него накинулась. Пострадавший глаз обожгло. Харон вскрикнул, падая на колени и хватаясь за правую половину искаженного болью лица. Как же жжет! Как жжет! Словно что-то разъедает глаз изнутри, стремясь добраться оттуда до мозга. Напирает и давит, ломая чужую волю, пресекая любую попытку к сопротивлению. Харон с отчаянным рыком заметался по поляне, так яростно вцепившись в пораженный глаз, словно жаждал его вырвать. То, что с ним сейчас происходило, так напоминало пленение драконьей души. Только в этот раз маг оказался на другой стороне. Кто-то или что-то пыталось пленить его самого. Забрать и присвоить ослабшее тело. Если он не будет бороться, если даст слабину... – Катись к Аракусу, тварь! – взревел Харон, бросая остатки сил на борьбу с захватчиком, который оказался неимоверно силен. Маг не знал, сколько длилось его противостояние. Он с детства обладал несгибаемой волей и немыслимым упрямством. Если приходилось, всегда бился до последнего. Пока не валился с ног от изнеможения. Так случилось и в этот раз. Демон напирал и теснил, а Харон упрямо стоял на своем, не желая уступать. Их невидимые позиции сдвигались то в одну, то в другую сторону. Слишком незначительно для победы одного из противников. Харон не раз чувствовал, что его ничтожные силы на исходе, что он больше не сможет, однако что-то не позволяло ему опустить руки, продолжало настойчиво толкать вперед. Это его тело! Его! А потом все кончилось. Так же внезапно, как началось. Харон обнаружил себя распростертым на залитой кровью земле. Посреди трупов остальных магов, что принимали участие в ритуале. Дым рассеялся, и выглянувшее из-за горизонта солнце робко освещало начинающий пробуждаться мир. Правый глаз противно ныл и чесался, будто покрывшаяся коркой болячка. Никакого жжения, никакого давления внутри головы. Мысли ясны, взор чист. Он одержал победу? Устремив взгляд в это безмятежное голубое небо, Харону было трудно поверить, что все те ужасы случились на самом деле, что, если повернуть голову вбок, вместо безмятежно колышущейся травы он увидит дюжину искореженных тел – друзей и соратников, погибших в ужасных муках. Широко распахнутые, невидящие глаза, в которых застыл ужас, безобразно раззявленные рты с вывалившимися посиневшими языками, неестественно вывернутые конечности и кровь, кровь, кровь... А позади громадой высится мертвый дракон, и его золотистая чешуя тускло сверкает на солнце подобно золотому самородку. Остекленевшие глаза застыли точно так же, как и у лежащих перед ящером магов, но в них не отражался ужас. Только далекая, распластанная на земле фигурка в залитых кровью одеждах. Его пленитель. Его убийца. Харону было жаль безвременно почившего зверя. И, тем не менее, он забрал у него силу, а с нею и жизнь. Такова она, реальность магов. Реальность, которую он не выбирал. Как не выбирал и это... Измученный маг поднялся на ноги, не сразу, только с пятой попытки. Все тело ломило так, словно его кто-то долго и упорно избивал на протяжении многих часов. Впрочем, это все было делом пары дней отдыха. Чего он бы не сказал о своих друзьях. Харон взирал на разбросанные вокруг него тела в скорбном молчании. Тан, Им, Касан... Рош... Эстан... Единственный переживший безумие маг плотно стиснул зубы и низко склонил голову. Самый сильный из всех, он не смог никому помочь, никого спасти. Кроме себя самого. Снова... Горечь разлилась во рту, а сердце заполнила скорбь. Он все продолжал стоять и смотреть на павших товарищей, не способный вымолвить ни слова. Почти все они были хорошими людьми и не заслужили столь чудовищную участь. Если бы он только... Только что? Магия бесполезна против злых духов, если то были действительно они. Злые духи в свою очередь тоже не способны причинить вред напрямую. Но исказить на минуту разум и помочь магу потерять контроль им вполне по силам. Его друзья погибли именно из-за этого. Все до одного. Они кричали и метались в дикой панике, пока твари кормились их ужасом и отчаянием. Харон стиснул зубы, не желая мириться с действительностью. Если бы они только тщательней проверили округу... Тут в его голову закралась мысль. Одна такая крохотная, неприметная мысль. А что если все это подстроили его покровители? Что если Ирам не сам выбрал место – ему его подсказали? Еще больший ужас обуял Харона. Он почувствовал, как все внутри холодеет от страшной догадки. Очень правдоподобной догадки. И ведь, правда... Если они возжелали избавиться от ставшего неудобным Харона и более расположенных к нему людей, то лучшей возможности было не найти. Чудовищное бедствие... несчастный случай... Просто так вышло. Им не повезло. Бывает. Харон сжал кулаки. Ярость захлестнула его с головой. Эти выродки! Они!.. Глаз обожгло уже знакомой болью. Недавнее давление внутри него вернулось. То самое, с которым маг так неистово боролся этой полной ужасов ночью. Но уже не такое яростное, так что Харон легко подавил его и, кажется, услышал в своей голове чье-то раздосадованное шипение. Та тварь... Она ведь не... "Будь ты проклят, маг! Хшш!" – отчетливо взвыл тот самый некто, а после снова предпринял попытку захватить непокорившееся тело. Но такую слабую, что Харону даже не пришлось напрягаться, чтобы сдержать поселившуюся в глазу тварь. Он застыл посреди поляны, пораженный осознанием. Глаз! Его правый глаз! Маг ринулся к кровавой луже и упал перед ней на колени, игнорируя стенания измученного битвой тела. С багряной поверхности на него взирал потрепанный молодой мужчина, один глаз которого был привычного, карего цвета, второй же (предположительно лопнувший и вытекший из глазницы из-за перенапряжения во время схватки с пятнадцатым драконом) выглядел абсолютно черным, с двумя ярко-голубыми тонкими кольцами-радужками. Нет! Этого не может быть! Он ведь не уступил твари! Он вышвырнул ее из своего тела, предотвратил захват! Так почему же?! Только сейчас Харон осознал, что правый глаз смотрит на мир в слегка голубоватом свете, будто через легкую-легкую дымку. И очертания предметов в нем чуть заметно колышутся. Словно объятые призрачным пламенем. Он одержимый?! Теперь он одержимый?! Харон неверяще смотрел на отраженный в кровавой луже глаз. Неправильный глаз. Чужой, вовсе ему не принадлежащий. Ему не доводилось встречать одержимых, но маг слышал достаточно, чтобы без промедления попытаться вырвать проклятое око. Ничего не вышло: упругий черный шарик превращался в дым, едва ухватившие его пальцы усиливали нажим, а после собирался вновь на том же месте и в той же форме. – Убирайся, тварь! – зарычал Харон, но вместо ответа получил лишь гаденький смешок. "Видишь ли, – неожиданно начал неровный, похожий на перекаты камней голос, – не только магам приходится всю жизнь мириться с последствиями неудач во время ритуалов". Выбранная демоном жертва оказалась ему не по зубам. И за это он ненавидел Харона, чей правый глаз стал узилищем злого духа, но был вынужден примириться со своей участью. Правда, это ничуть не мешало ему предпринимать новые попытки захвата, изначально обреченные на провал из-за ограниченной свободы и недостатка сил. Харону в свою очередь стоило немалых усилий примириться с донимающим его демоном. Демоном, который так любил возрождать в сознании те скорбные события и посылать их своему тюремщику в качестве сновидений. Особенно акцентируя внимание на погибших, обезображенных предсмертной агонией магах. Однако человеку свойственно привыкать к часто повторяющимся вещам, так что за годы сосуществования с духом Харону этот сон уже давно приелся и не вызывал ровным счетом никаких эмоций. Только вот беснующийся из-за своего бессилия злобный дух продолжал насылать его, ибо не находил ничего другого, чем мог бы еще досадить магу. Так случилось и этой ночью. Эх, лучше бы он разучился видеть сны, как Лаймон, у которого тоже случился неудачный ритуал. Харон открыл глаза и без всякого выражения уставился в тяжелый полог своего шатра. Может быть, правда, не стоило в это ввязываться? Он мог бы уйти в какую-нибудь глушь. Один. И мирно жить там, вздрагивая от каждого шороха в ожидании королевских ловцов. И почему в этой жизни столько препятствий для человека, возжелавшего всего лишь свободы? Харон с трудом заставил себя подняться с кровати. Он заснул нераздетым и оттого перехваченная поясом дымчатая мантия вся измялась и стала выглядеть не подобающим для предводителя одеянием. Лобная повязка съехала, волосы спутались. Кошмар. Харон подошел к зеркалу и взялся приводить себя в порядок. Как лидер, он обязан выглядеть соответствующе, если желает, чтобы люди его уважали и слушали. Дела... Лагерь еще только начал пробуждаться, а ему уже нужно было быть на ногах и отдавать распоряжения, а заодно и следить, чтобы эти самые распоряжения выполнялись должным образом. Тяжелый полог отдернулся в сторону, и Харон покинул шатер, даже не озаботившись завтраком. Безупречный и величественный, он ступал твердо с поднятой головой и ясным, устремленным вперед взглядом. Любой, кто увидел бы его сейчас, без сомнений признал бы в этом человеке лидера. Одним лишь своим уверенным видом он вызывал у отступников благоговение. "Этот человек знает, что делает, – думал каждый из них. – Он непременно выведет нас к свету". И только советники Харона, самые приближенные к нему люди, знали, что созданный образ правдив лишь отчасти. Что их друг такой же человек, которому не чужды сомнения и ошибки. Просто он смелее большинства и весьма упорен в своих стремлениях. – Коллам! Трет! Первая разведка ваша! – бросил он двум магам, сидящим у небольшого костерка с мисками только что сваренной похлебки. Те кивнули и уважительно отсалютовали проходящему мимо лидеру двумя сложенными вместе пальцами – средним и указательным. – Калем! Сет! Тарт! Сегодня пойдете замыкающими. Не хочу, чтобы кто-то снова потерялся, – отдав команду, Харон сразу переключился на следующую группу магов на своем пути. – Тан! Дерин! Помогите Трету и Нерну с поисками Асая. Найдж... – он осекся, наткнувшись взглядом на молодого парня с красными, будто свежепролитая кровь, глазами и играющей на губах нахальной улыбкой. Тот стоял у него на пути, засунув руки в кармашки на зеленой мантии, и смотрел на предводителя так, слово бы уже заждался, когда же на него наконец обратят внимание. Харон остановился и чуть сдвинул брови к переносице. Разве это не тот неофит, что пропал вместе с Асаем? Ах! А вот и Асай, стоит чуть позади, смущенно нахохлившись. Словно бы не желая признавать, в какой глупой ситуации он оказался. – Тан! Дерин! Отбой, – крикнул Харон, даже не повернув головы в сторону названных магов. – Кого-то потерял, командир? – с лукавой улыбкой поинтересовался Арайа, неотрывно смотря магу прямо в глаза. Харон застыл на несколько долгих секунд, взирая на неофита. Довольно наглого неофита. После же произнес спокойным тоном, не поддавшись на явную провокацию: – Старайтесь больше не отставать, – после этих слов Харон развернулся и направился вглубь лагеря, отдавая новые распоряжения. "Нравится! – неожиданно возликовал в голове голос злого духа. – Он мне нравится!" Тварь материализовалась рядом, взволновано оглядываясь на оставшегося позади неофита. В пустых глазницах горело призрачное пламя, а с сомкнутой пасти на землю капала ядовито-голубая слюна. Достигая примятой травы, капли с шипением растворялись, превращаясь в легкий дымок. Поблизости находились люди, поэтому Харон ничего не ответил, продолжая заниматься делом. "Вкусный!" – тварь облизнулась, все еще продолжая оглядываться на заинтересовавшего ее парнишку. По-началу, когда злобный дух высказывал подобные речи, Харон боялся, что тот найдет способ, убьет или как-то навредит облюбованной им персоне. Теперь же он знал, что даже при всем своем желании аракусово отродье не сможет что-либо предпринять. Только смотреть и облизываться. Так или иначе, Асай нашелся – одной проблемой меньше. Сейчас же он должен сосредоточиться на более важных делах.***
– Какой неприступный! – хмыкнул Арайа, смотря вслед удаляющемуся лидеру. – Но мне нравится. Весьма интригующе, не правда ли? – Харон не из этих, я же говорил, – пробурчал Асай, хмуро косясь на занятых делом отступников. По возвращении в лагерь он ожидал взрывов хохота и целого града излюбленных магами шутеечек в свою сторону, но отчего-то до сих пор над ним еще никто не посмеялся. Это сбивало с толку и заставляло чувствовать какую-то странную неловкость. Может быть, они просто не заметили его пропажи? – Тем интереснее, – ничуть не огорчился Арайа. Едва царственная спина Харона скрылась за одной из палаток, он снова повернулся к стоящему чуть позади магу: – Так где, говоришь, ты видел своего мула? Животинка обнаружилась на окраине разбитого лагеря. Какой-то добрый человек распряг ее на ночь и стреножил, так что теперь мул невозмутимо пасся неподалеку от брошенной телеги, время от времени взмахивая хвостом, чтобы отогнать надоедливых мух. Приметив приближающегося хозяина, он лишь дернул ухом, приподнял хвост и навалил большую кучу, слово бы показывая, как рад того видеть. – Ах ты, подлая зверюга! – набросился на мула Асай. – Бросил своего хозяина и удрал! Вот доберемся до города, продам тебя на мясо! Пока он пререкался с воротящим от него нос животным, Арайа вскользь осмотрел телегу. Они должны были вот-вот тронуться в путь, так что не было смысла раскладываться. На первый взгляд все было на месте. Каратель подошел ближе и, деловито порывшись в одном из сундуков, достал оттуда тряпицу, в которую были замотаны его карамельки из жженого сахара. Сунул одну в рот, спрятал тряпицу обратно. Он позаботился о запасе еще до того, как они тронулись в путь. Теперь же, когда он лишился многочисленных кармашков, эти залежи сладкого стали его спасением. Как-то одна из его миссий затянулась, и Арайа на целую неделю остался без единого комочка жженого сахара. Как же он тогда страдал! Теперь же, наученный горьким опытом, каратель больше не допускал подобных промашек. В то время как Асай сражался с упрямым мулом, Арайа удобно устроился на стоящем в телеге сундуке и, без зазрения совести порывшись в соседних мешках, сообразил себе завтрак. Нашел деревянную тарелку и разложил на ней две лепешки, несколько полосок вяленого мяса и приличный ломоть сыра. Высыпал рядом горстку сушеных яблок и поставил бурдюк с разбавленным вином. Его движения были неторопливыми, лишенными какого-либо беспокойства. Арайя даже, кажется, по привычке между делом что-то тихо мурлыкал себе под нос. Отыскав в припасах баночку с вареньем, он деловито зачерпнул густой красной массы кончиком кинжала и размазал ее по лепешке. Неспешно жуя, он наслаждался чудесной погодой и своим завтраком, беззаботно наблюдая за тем, как Асай с гневными криками носится по полянке за упрямым мулом. Хоп! Маг поскользнулся на влажной от росы траве и влетел лицом в ту самую кучу, которую его животинка не так давно наложила. На короткое время на полянке воцарилась гробовая тишина, а после прерванный поток ругательств возобновился с новой силой. И, наверное, доведенный до белого каления Асай так и пробегал бы за упрямым мулом до самого вечера, если бы закончивший трапезу Арайа не свистнул животному, помахав зажатой в руке долькой сушеного яблока. К тому моменту большинство отступников уже были готовы к дневному переходу. Когда колонна двинулась, два конных мага остались позади, чтобы наложить заклинание восстановления, которое благополучно скроет следы ночной стоянки. Дабы вчерашнее происшествие не повторилось, Харон распорядился, чтобы телега Асая заняла место в середине каравана. Перед отправлением он самолично проехал на коне от хвоста до головы растянувшейся колонны, проверяя, все ли на месте. Минуя самую проблемную телегу, Харон даже не взглянул на невозмутимо разлегшегося на мешках Арайю, хотя тот в свою очередь беззастенчиво рассматривал мага, вовсе не собираясь скрывать свой интерес. Пусть командир и не подал вида, но он определенно это заметил. Третий Коготь всегда отличался хорошей наблюдательностью. Кажется неприступным и холодным, но на самом же деле вовсе не лишен человеческих чувств. Если найти правильный подход, то лидер отступников очень быстро окажется у него в руках. Арайя усмехнулся, закидывая руки за голову и устремляя взгляд вверх. Туда, где в прорехах раскидистых крон проглядывало голубое небо. Если он все правильно подсчитал, то во второй половине дня они выйдут к реке. Это можно будет использовать как первую ступень намеченного плана. – Плавать умеешь? – как бы невзначай поинтересовался у своего соседа Арайа. – А? – увлекшийся сражением с поводьями Асай совсем позабыл о существовании неофита. Его не учили управлять телегой, а невзлюбивший хозяина мул будто специально старался усложнить ему жизнь, пытаясь все время отклониться куда-то в сторону. После их совместного приключения он не совсем понимал, как относиться к этому парню. Вроде бы красноглазый оказался не таким уж плохим, хоть и принадлежал к ЭТИМ, но вот этот случай с мулом на стоянке. Он ведь специально дождался, пока Асай шлепнется, и только потом помог подманить коварную скотину. Хоть он и оттер навоз с лица, этот ужасный запах до сих пор стоял у него в носу. Подумать только! Благородный сын лорда угодил лицом в мулье дерьмо! Благо все были заняты, и свидетелей у этого позорного казуса не оказалось. Разве что его сосед. Асай мог бы снова его возненавидеть, однако тот не посмеялся над его неудачей, как это сделал бы любой другой отступник. Он был совсем сбит с толку столь неоднозначным поведением. Но, несмотря на грызущие сомнения, Асай в глубине души очень хотел иметь в лагере друга. – Конечно, умею, – маг вскинул голову. – Я ведь сын лорда. – Чудесно, – улыбнулся Арайа и замолчал. Асая пробрало любопытство. Он ждал продолжения, но неофит, кажется, и не думал что-либо добавлять. К чему был этот вопрос? Очень хотелось расспросить Арайю, но будущий великий маг должен был уметь сохранять достоинство и не выглядеть как нетерпеливый мальчишка, пристающий к родителям с расспросами почему, да почему. Однако надолго терпения не хватило. Через несколько минут Асай не выдержал и повернулся к неофиту: – А для чего тебе? – Чтобы узнать, нужно ли будет тебя спасать, если ты вдруг упадешь в реку, – просто ответил Арайа, покачивая закинутой на ногу ногой. Предельно честный ответ, но мальчишка сконфузился. Не захотел признаваться, что ничего не понял, и отвернулся, чтобы дернуть поводья выравнивая несносного мула, который снова взял правее, чем следовало. Всю первую половину пути Арайа молчал, притворяясь, что дремлет. На самом же деле он считал обороты колеса и вполуха слушал треп едущих позади отступников. Ничего интересного. Примерно на отметке в пять тысяч сто сорок один, он вдруг открыл глаза и сообщил своему вознице: – Пойду немного прогуляюсь. И не успел Асай и слова сказать, как красноглазый проныра ловко спрыгнул с телеги и довольно потянулся, разминая затекшие конечности. Вот ведь! Он тут сидел, значит, мучился с упрямым мулом, а этот прохвост всю дорогу продрых, а теперь вот гулять пошел! Неслыханная дерзость! Будто Асай ему какая-то прислуга! Нет, зря он считал его не таким уж и плохим. Маг надулся и в очередной раз одернул мула, который потянул вправо с намерением сжевать растущий с краю цветок. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Арайа непринужденно прошелся вдоль вытянувшейся колонны. Утомленные переходом отступники не обращали на него особого внимания: кто-то дремал в повозках, кто-то лениво переговаривался с собратьями, а кто-то молча ехал, угрюмо уставившись вдаль. Долгие путешествия мало кому доставляли удовольствие. Трястись целый день в седле или сидя на мешке в телеге. Возможно, солдаты были к подобному привычны, а вот маги, происходившие по большей части из благородных родов, сильно страдали от неудобств. Добравшись почти до самого хвоста, Арайа улучил момент, когда никто не смотрел в его сторону, и незаметно скользнул в кусты. Когда же он выпрыгнул обратно, позади, в буйной листве, мелькнула густая черная тень с красными, будто свежепролитая кровь, глазами. Мелькнула и скрылась с глаз, устремившись куда-то вперед. Арайа вернулся к телеге как ни в чем не бывало. Запрыгнул обратно и снова разлегся на мешках со шкурами. Меньше чем через полчаса впереди показалась река. Не широкая, но с довольно сильным течением. При виде воды отступники немного оживились. Харон послал вперед двух разведчиков, чтобы те отыскали брод. Остальная колонна неспешно двинулась вдоль крутого берега. На той стороне их ждал короткий дневной привал, и каждый возлагал на отправленных вперед товарищей большие надежды. Конечно, можно было бы вырвать с помощью магии несколько крепких стволов и соорудить мост, но замести столь явные следы будет во много раз сложнее, чем просто расправить притоптанную траву. К тому же запасы провизии были ограничены, а после использования сил магам требовалось немалое количество еды, чтобы восполнить резерв. Лошади фыркали и помахивали хвостами, отгоняя назойливых мух, колеса стучали и подпрыгивали на мелких камнях, повозки дребезжали, растрясая содержимое. Вокруг все было спокойно, даже несколько умиротворенно. В кронах шелестел ветер, в реке журчала вода, мелкие зверьки разбегались, завидев приближение каравана. И только птицы не покидали своих веток, продолжая петь громкие трели. Ничто не предвещало каких-либо происшествий, поэтому расслабившиеся маги не были готовы к тому, что произошло. Когда телеги в голове, везущие вещи Харона, поравнялись с очередными зарослями кустарника, оттуда внезапно выскочил большой черный комок и бросился под ноги лошадям. Перепуганные животные заржали и отпрянули в сторону. Как раз туда, где начинался обрыв. Копыта первой из запряженных лошадей поехали по размягченной недавним дождем глине. Испуганно заржав, она не удержала равновесия и полетела в воду. Повозка натужно заскрипела и накренилась. Вторая лошадь попыталась удержаться на дороге, но увлекающая ее вниз сила оказалась слишком велика. В считанные секунды обе лошади вместе с катящимся по склону грузом с плеском рухнули в воду. Черная тень отскочила в сторону и на секунду замерла, позволяя опешившим магам себя рассмотреть. Это был крупный волк с непроглядно черной шерстью и горящими красными глазами. Соседние лошади и мулы запаниковали. Никто и рта открыть не успел, как начался хаос. У отступников не было возможности приобретать исключительно бесстрашных боевых коней, которые сами затоптали бы хищника, осмелься тот прыгнуть им под копыта, а потому перепуганные животные, повинуясь древнему инстинкту, ударились в бегство. Только вот дорога здесь была слишком узкая. Одна из повозок с треском врезалась в другую. Деревянная ось разломилась. Истошно заржав, еще одна лошадь полетела в реку вместе с поклажей. Чей-то обезумевший мул сбил конного мага на землю. Животные в панике толкались, стремясь поскорее убраться прочь. Маги кричали, пытаясь хоть как-то их успокоить. Одна лошадь понесла, чуть не сбив бросившегося на помощь Харона, которому удалось довольно быстро совладать со своим конем. Он был единственным, кто не растерялся и взял вышедшую из-под контроля ситуацию в свои руки. Решительный взгляд устремлен на мечущегося вдоль разбитой колонны зверя, одна рука держит поводья, вторая – отведена в сторону, на кончиках полусогнутых пальцев потрескивающее искорки стремительно притягиваемой к ним магической энергии. Первым делом стоило разобраться с источником бедствия, а уже потом браться за восстановление порядка. Словно почуяв опасность, растерянный волк последний раз пробежался вдоль колонны и прыгнул в кусты, уносясь прочь. – Стой! Стой, бестолковое животное! – в общей суматохе закричал Асай, натягивая поводья, но мул и не думал слушаться. Решив, что у воды самое безопасное место, он рванул вниз по склону, игнорируя вопящего хозяина. Благо в этом месте склон не был сильно крутым, поэтому телеге не пришлось кувыркаться по земле. Разогнавшись, мул на половине пути вдруг расхотел купаться и резко повернул в сторону. Телегу занесло. Арайа с самого начала предвидел подобный исход, а потому загодя спрыгнул на землю. Асаю повезло куда меньше. Он совсем не был готов к такому маневру, а потому на развороте вылетел со своего места и, отчаянно размахивая в воздухе руками, с громким всплеском плюхнулся в воду. Чей-то кувыркающийся по склону тюк шлепнулся рядом, щедро обдав вынырнувшего мага брызгами. Но только тот собрался разразиться самыми грубыми ругательствами, какие только знал, когда над рекой вдруг разнесся, заглушая ржание и крики, громовой, полный несдерживаемой ярости голос. Голос, от звука которого, казалось, пошатнулся весь мир: – ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! В этот момент время будто бы на секунду замерло, поглотив все прочие звуки. Стоящий по пояс в воде Асай видел, как медленно, словно во сне, перебирает ногами скатывающаяся со склона лошадь. Как зависает в воздухе сорвавшаяся с морды крупная капля слюны. Как нехотя отлепляются комья влажной глины от ее копыт. И как беззвучно открывает рот маг, протягивающий ей вслед руку. Будто мороженая рыба. Он и сам в этот момент чувствовал себя такой рыбой. Миг, и все вдруг пришло в норму. Звуки вернулись, движение возобновилось. Опешившие животные принялись спотыкаться, озираясь по сторонам, словно бы пытались понять, что же сейчас произошло. То же самое делали и отступники. Паника улеглась, хаос рассеялся. Им не пришлось долго искать источник: пошарив взглядом по округе, каждый неизменно натыкался на крытый фургон. Тот самый, который все старались невольно избегать. С самого начала пути его шторы всегда были плотно задернуты, а полог низко опущен. Какая-то зловещая аура окружала этот фургон. Фургон, из которого раньше не доносилось ни звука, словно внутри везли убитых с особой жестокостью покойников. Теперь же вышеупомянутый полог был откинут, являя в открывшемся темном проеме крупную фигуру, замотанную в какие-то тряпки угольного цвета. Алерот. То был Алерот, который теперь выглядел немного лучше с последней встречи. После ритуала он, конечно, не стал красавцем и даже не вернул себе более-менее человеческий облик, однако его раны перестали кровоточить и затянулись, образуя безобразные рубцы, с кожи сошла чернота, а проглядывающие сквозь прорехи кости скрылись под слоем новой, наросшей поверх плоти. Сплошь бугристой и отталкивающей на вид. Непокрытый череп темным багрянцем блестел на солнце. Белые зубы скалились сквозь дыру в щеке. Покрытые сеткой лопнувших сосудов выпученные глаза жутковато выделялись единственными белыми пятнами на рябом, неестественно окрашенном лице. Самая гнусная тварь из Бездны и то выглядела бы милее увечного бывшего всадника. Асая всего передернуло от одного лишь взгляда на это чудовище, что решил пригреть у них Харон. Однако магов поразил вовсе не внешний вид их нового товарища, а необъяснимая сила, которой тот теперь обладал. Харон сдержал слово и сделал Алерота магом, но ни один из известных магов не обладал способностью влиять на время. Маг должен нести гармонию в своем сердце, Алерот же, казалось, был соткан из ненависти и яда. В нем не было места спокойствию и сдержанности. Асай был уверен, что в этот момент каждый думал об одном и том же. Харону не следовало проводить ритуал. Могущественный союзник хорош только в том случае, если ты можешь его контролировать. А в том, что Алерота можно будет контролировать, любой, взглянувший на него хоть раз, сильно бы засомневался. – Всего лишь зверь, – ровным голосом отозвался лидер отступников, подъезжая к фургону. Его конь занервничал, не желая находиться так близко к обгоревшему чудовищу, но его наездник оставался невозмутим. Будто не было никакой остановки времени, и не было никакого жутко выкатившего глаза чудовища, у которого от разъедающей изнутри злобы едва не капала на землю ядовитая слюна. Затем Харон развернулся к застывшим магам и принялся отдавать указания, отправив одну часть вылавливать уплывающие тюки, мешки и сундуки, вторую – вернуть разбежавшихся животных, а третью разбираться со сломанными телегами и ранеными в суматохе лошадьми. Алерот фыркнул и скрылся в фургоне, раздраженно задернув за собой полог. Разумеется, о дальнейшем продвижении сегодня не могло быть и речи, поэтому лагерь разбили на месте. Арайа был подозрительно любезен и даже помог поставить палатку. Правда, почему-то рядом с шатром Харона, хотя Асай настаивал на более отдаленном и открытом месте. В конце концов, магу пришлось вытурить своего соседа вон, так как он собирался сменить промокшую мантию и не хотел обнажаться перед кем-то из Этих. Кто знает, вдруг неофит на него накинется, не сдержавшись при виде прекрасного тела будущего архимага. Асай не хотел рисковать своей невинностью и готов был защищать ее, если придется, но его сожитель, к удивлению, не стал упираться и даже весьма охотно вышел наружу. Снедаемый сомнениями, Асай выждал некоторое время, опасливо поглядывая на полог в ожидании подвоха, а затем на цыпочках подошел к входу и выглянул в небольшую щелку. Вокруг суетились маги, но красноглазого неофита видно не было. А вдруг он!.. Асай подбежал к сундуку и, кряхтя от натуги, подвинул его к дыре в потолке палатки. Вскочил на крышку и прижал глаз к отверстию. Клочок неба да шелестящие на ветру кроны. А еще птичка, которая... Маг отдернулся в тот момент, когда некая белая субстанция шлепнулась на ткань в опасной близости от того места, где только что находился его глаз. Аракусова бездна! Он ведь говорил этому красноглазому засранцу, что надо ставить палатку дальше от деревьев! Здесь нет прачек! Кто теперь будет это отстирывать?! Подумать только, на его драгоценную палатку, на его гордость нагадила птица! Он в жизни подобного никогда не допускал! Вот пусть только вернется! Асай заставит его самолично все оттирать! Маг слез с сундука. Прошел в дальний угол и, встав на четвереньки, приподнял грубую ткань, чтобы украдкой выглянуть наружу для последней проверки. Опять ничего. Хотя нет, вон он стоит. Куда-то пялится. Асай прищурился, присматриваясь, а потом вдруг невольно покраснел, опуская ткань. На Харона. Он таращится на Харона, вовсе не стыдясь своей прямоты. Асай прикрыл рот рукой. Неужели он на самом деле... Румянец на щеках сделался гуще. Хотя какая ему разница! Не хватало еще краснеть из-за чужих, никак к нему самому не относящихся действий. Пусть хоть на руки к Харону запрыгнет или… Маг мотнул головой, прогоняя сложившийся образ. Хватит думать о всяких безобразиях! А то ведь еще и заразиться можно. Брр! Асай опустил ткань и, спешно взяв себя в руки, отправился переодеваться. Арайю и в самом деле ничуть не занимал сейчас его переодевающийся сосед, хоть и подшутить над ним в такой момент было бы весело. Но вовсе не ради мокрой мантии и щуплого тельца заносчивого мальчишки затевался весь этот спектакль. Закинув в рот очередную карамельку, каратель прогулочным шагом направился к стоящему поодаль Харону. Харону, который с серьезным выражением на лице слушал отчеты подчиненных по потерям, что они сегодня понесли. – Две лошади сломали ноги, еще одну не удалось поймать. Три телеги получили не такие сильные повреждения, к концу дня их починят, а вот повозку Дариена придется бросить, – рапортовал молодой маг, кажется, один из приближенных Харона. – Несколько человек отделались легкими ссадинами, Барен вывихнул лодыжку. Что по поклаже в реке, то большую часть удалось выловить, что-то пришлось поднимать со дна. Не все из этого получится спасти, но парни стараются как могут. А еще... – он замялся, не зная, как преподнести лидеру еще более неприятную новость. – Твой стол-карта... Харон напрягся. Было видно, что его сильно волновала судьба упомянутого предмета. – Лошадь разбила его копытами, – с сожалением озвучил приговор отступник. – Столешница разломилась на две части. Мы успели поймать только одну – она зацепилась за корень. Течение здесь быстрое. Думаю, второй обломок унесло слишком далеко. Мне жаль. Тут два других отступника, пыхтя, притащили ту часть стола, что им что удалось вырвать у речного течения, и опустили ее перед лидером. Некогда величественное творение умелого резчика выглядело жалко: мокрое, облепленное речными водорослями, один край перепачкался в иле, второй ощетинился щепками, словно бы в попытке защитить оставшуюся часть вырезанной на поверхности карты. Карты, которая лишилась сердца Империи и всех ее северных земель. Харон в гробовом молчании взирал на останки своего любимого стола. Стола, за которым он провел столько времени, каждую черточку которого знал лучше, чем базовые магические формулы. Сколько раз он, обдумывая дальнейшие планы, подолгу всматривался в извилистые линии, искусно сплетающиеся в города, реки, горы и леса. Сколько раз медленно проводил по ним подушечками пальцев, удивляясь мастерству безымянного резчика. Алерот так и не сказал ему, откуда притащил этот стол, успевший за три года стать для лидера отступников родным. Сердце в груди болезненно сжалось при мысли, что теперь первое, что он увидит по пробуждении, будет не заваленный бумагами стол-карта, а пустота на том месте, где тот всегда стоял. И все из-за взбесившегося зверя, которому взбрело в голову перекусить одной из его лошадей. Если бы он только предвидел подобный поворот... Как лидер, он не мог проявить слабость перед своими людьми, так что ожесточил свое сердце и уже готов был приказать избавиться от испорченной вещи, как рядом неожиданно прозвучал слегка удивленный голос: – Какая потеря! Наверное, это был очень красивый стол, – Арайа, не скрывая любопытства, вышел вперед и, вытянув шею, принялся рассматривать разбитый стол. – Да, был, – после некоторого молчания сдержанно ответил Харон, не сводя взгляда с мальчишки, который казался ему не в меру дерзким, а затем повернулся к стоящим по обе стороны от обломка магам: – Сожгите его вместе с другими испорченными вещами и позаботьтесь, чтобы после не осталось следов. – Зачем же сразу рубить с плеча, командир? – Арайа снова подал голос, останавливая отступников, которые уже наклонились, чтобы поднять половину стола. Харон нахмурился, вновь поворачивая голову в сторону неофита. Тот как ни в чем не бывало перекатил во рту тающую карамельку и беззаботным тоном пояснил: – Если найдется подходящая поверхность и хорошая карта для примера, я мог бы вырезать недостающую половину. Достаточно способный маг потом просто срастил бы две части вместе, и стол стал бы как новенький. Харон заколебался, пытаясь понять, шутит этот мальчишка или нет. На его лице отразились смешанные чувства. – Не переживай, командир, я опытный, – последнее слово каратель намеренно растянул и недвусмысленно посмотрел лидеру прямо в глаза. Харон аж растерялся от столь очевидной прямоты. В пору заподозрить злого духа в причастности. И если бы он не знал возможностей твари, то так бы и сделал. Внешне маг остался холоден и невозмутим. Он бросил взгляд на останки любимого стола и немного помолчал, тщательно все обдумывая. Даже если неофит врал или переоценивал свои возможности, Харон ничего не терял. Что же касалось непристойных намеков, то у него имелось достаточно выдержки, чтобы не обращать внимания на это ребячество. Однако если мальчишка действительно сможет сотворить хоть что-то приблизительно похожее на замену погибшему столу, то стоит дать ему шанс. – Хорошо, – наконец, отозвался Харон. – Я попробую подыскать подходящую древесину. Начиная с завтрашнего дня, можешь приходить и работать во время привалов. Я буду весьма признателен, если удастся восстановить карту. – Будет исполнено, командир! – Арайа шутливо отсалютовал ему и, развернувшись, направился прочь под неодобрительными взглядами остальных трех отступников. На его губах играла ухмылка. Удачное начало всегда поднимало ему настроение. Арайа довольно зажмурился, чувствуя, как растворяются на языке последние карамельные крошки. Перед глазами соткался образ холодного и неприступного лидера, так бессердечно проигнорировавшего его заигрывание. Каратель усмехнулся. Интересно, сколько же ты продержишься, Харон?***
Поначалу Каин беспокоился, что у них возникнут трудности с поиском вычеркнутой с карты тропы. Если ею перестали пользоваться достаточно давно, то проложенный путь мог весь зарасти и слиться с окружающим ландшафтом. Однако его беспокойство было напрасным – вышеупомянутый путь не только не зарос, но еще и обзавелся предупредительным столбом, вбитым в землю на развилке. На старом, потемневшем и разбухшем от дождей дереве не было никаких надписей – только несколько выжженных охранных сигил и знак, обозначающий скверну. Узкий перевернутый треугольник с двумя скошенными щелями-глазами, от которого во все стороны расползались ломанные щупальца разных размеров и форм. При взгляде на него Каину отчего-то стало не по себе. Впереди таилось зло. Не каменный оползень, перекрывший путь; не сборище головорезов, собравшихся в лощине со всех концов королевства; не стая свирепых волков, несущих в себе неизлечимую заразу. И даже не логово дракона-одиночки, в пасти которого исчезает любой смельчак, избравший своей дорогой этот путь. Каин провел пальцами по потускневшим символам. Скверна. Нечто, с чем человеку не совладать. Он поднял взгляд и посмотрел на уходящую вглубь леса тропу. Тропу, которая казалась не такой уж и заброшенной. По ней явно ходили, пусть и нечасто. Или же то была лишь видимость, часть какого-то древнего проклятия. Возможно, им, правда, не стоило туда сворачивать. – Я, конечно, не силен в сигилах, но, думаю, этот обещает нам незабываемое приключение, – сострил Риогалл, скептически оглядывая столб. В этот момент птичий гвалт нарушил царившее в округе спокойствие. Все трое повернули головы на шум и увидели, как стаи потревоженных птиц поднялись в небо из-за горы, которую огибала уходящая вдаль главная дорога. Не нужно было быть большого ума, чтобы понять, что где-то там, за поворотом, к городу движется большой отряд. Будто в подтверждение этому издалека до парней донесся еще и грозный рев. Раэрвинг встрепенулся, его уши-крылышки расправились, натянув маленькие перепонки. Драконы. Каин прищурился, чтобы разглядеть две кружившие в небе точки. Отправившийся на помощь отряд, видимо, был весьма многочислен и не мог продвигаться достаточно быстро, так что всадникам приходилось описывать над ними круги, чтобы не вырваться слишком далеко вперед. Поведение всадников говорило о том, что вторженцев были намерены взять живьем, иначе они не стали бы придерживать драконов, а первыми ворвались бы в город вместе с магами и расправились с захватчиками. Немалая численность же отряда говорила еще кое о чем – даккарцы их боялись. Что было не удивительно после всех тех громких слухов о постигшей Джакку участи. – Хорошо-хорошо, я вовсе не против незабываемых приключений, – примирительно замахал руками Риогалл, по достоинству оценив приближающиеся силы противника. – Что может быть прекрасней утренней прогулки по проклятой лощине? Давайте уже скорее ступим на эту дорогу, по которой пару-тройку столетий никто не ходил. – Ходил, – отозвался вдруг Раэрвинг; сделавший шаг на тропу некромант от неожиданности споткнулся на ровном месте и едва не упал. Он и Каин одновременно повернули головы в сторону дракона. – И... и кто же здесь ходил? – опасливо поинтересовался Риогалл, думая про себя, что вовсе не хочет знать ответ на этот вопрос. Кому еще как не жутким чудовищам ходить по проклятой дороге! Однако ответ его поразил даже больше предыдущего заявления. – Люди, – спокойно произнес Раэрвинг, принюхиваясь к витающим в воздухе запахам. – Ты имеешь в виду демонов, забравшихся в людские личины, чтобы вводить в заблуждение путников, а после перекусывать ими на ужин? – недоверчиво уточнил Риогалл, который не верил, что столб на развилке вбили, чтобы подшутить над гостями из других земель, а вся эта мрачная, окутывающая лощину аура сгустилась здесь просто от недостатка солнца. – Нет, – Раэрвинг мотнул головой, золотые украшения в его волосах тихонько звякнули. – Люди. Каин помрачнел. Если все было действительно так, то проклятие или какая-то другая опасность, затаившаяся в лощине, скорее всего, ослабло или вовсе покинуло это место. Горцы снова стали использовать эту дорогу, а столб просто не успели еще выкорчевать или же просто оставили в память о прошлом. И что же тогда помешает отряду последовать за ними сюда? Плохо. Все очень плохо. Но другого выхода нет. Придется попытаться скрыться этим путем, а там... если ничего не выйдет... – Идем, – решительно произнес Каин и первым ступил на протоптанный путь. Сейчас было уже слишком поздно что-либо менять. Стелющийся по земле легкий туман лизнул его ботинки. Лощина у входа на тропу была узкой: если бы Раэрвинг обратился драконом, то не смог бы здесь толком расправить крылья. Обступившие ее с двух сторон горы угрожающе нависали над осмелившимися вторгнуться на проклятую землю чужаками. Их пологие, поросшие темными елями склоны слишком круто вдруг устремлялись ввысь, переходя в отвесные, слоистые стены, за уступы которых настойчиво цеплялись карликовые сосенки. Скрюченные и корявые, они были похожи на стервятников, нацелившихся на добычу. Сюда почти не попадало солнце, и было намного прохладнее, чем за пределами этого места. Места, от которого становилось не по себе. Один лишь Раэрвинг не испытывал никаких неудобств. Он шел позади Каина и крутил по сторонам головой, время от времени дергал ухом и принюхивался, вытягивая шею. В этом месте было много любопытных запахов, которые быстро завладевали вниманием дракона. Риогалл же, идущий замыкающим, энтузиазма их чешуйчатого друга не разделял. Он, конечно, не раз бывал и в куда более злачных местах, а ночей на кладбище провел едва ли не больше, чем в собственной постели, и ни разу за все это время он не чувствовал себя жутко. Даже тот пеньковый лес с галлюцинациями казался детской забавой по сравнению с ощущениями, что внушало это место. Хотя ничего ужасней подсохшего кроличьего помета, оставленного прямо посередине дороги, они пока еще не встретили. На всякий случай Риогалл держал руку на мешочке с огненным порошком и постоянно оглядывался. Все ведь знают истории про то, что обычно случается с замыкающим в группе, когда та входит в мрачный, полный опасностей лес? Он предпочел бы, чтобы эту роль на себя взял дракон, который являлся куда более живучим и малопривлекательным в роли жертвы. Но Каин переживал, что ящер отстанет, приметив что-то интересное, и потеряется. Конечно, потерять дракона жалко, а вот некроманта – не очень. Где же Риогалл? Что? Его утащила и сожрала какая-то злобная тварь? Что ж, ничего не поделаешь. Ребята уже успели прилично углубиться в лощину, когда позади раздался драконий рев – отправленный за ними отряд достиг развилки. Все трое повернули головы на звук, но разросшиеся лапы елей надежно закрывали тропу от небесных всадников. Надумай один из них пролететь прямо у беглецов над головой, все, что ему удалось бы разглядеть – море темных иголок. Вряд ли, конечно, горцы сразу свернули бы на проклятую тропу, не обыскав предварительно покинутый город, но Каин все равно выждал несколько минут, чтобы убедиться в отсутствии погони и только потом возобновил путь. Поначалу ничего не менялось – все те же ели, все те же нависающие над дорогой горы. Однако стоило солнцу уже начать скатываться с небосвода, как лощина стала понемногу расширяться. Горы нехотя расступались, их крутые, резкие стены смягчались, делаясь более покатыми. Воздух заметно потеплел, и лучи пробившегося через заслон солнца потянулись к зеленым макушкам высоких елей. Напряжение отпустило, и парни против воли расслабились. Казалось, будто до этого лощина их испытывала, а теперь решила, что незваные гости все же прошли испытание, и оттого смягчилась по отношению к ним. Разумеется, все это могло быть простым обманом, но долго пребывать в постоянном напряжении мало кому под силу. Прошло уже несколько часов с того момента, как они ступили на тропу, их побег из города уже давно должны были обнаружить, однако погоню так и не выслали. Каин не знал, радоваться ему или нет. Еще через час мирного продвижения последние крохи беспокойства рассеялись, сменившись мыслями о всяком. Сначала Каин размышлял о карте и маршрутах, потом о провизии, а после о том, что следовало бы напоследок заглянуть в городскую оружейную и прихватить с собой хоть какой-нибудь меч. Пусть даже самый плохенький. Каин и сам не заметил, как его мысли вдруг стали виться вокруг Раэрвинга. Против воли он украдкой глянул на дракона, который шел рядом, так как дорога немного расширилась, позволяя свободно ступать по ней рука об руку сразу двум людям. В этот момент он выглядел статным, даже величественным. Пронизанным насквозь смертельно прекрасной драконьей грацией. Голова высоко поднята, пронзительный взгляд устремлен вдаль, шаг ровный и уверенный. Любой, взглянувший на него сейчас, непременно испытал бы благоговейный трепет, возжелав склониться перед дикой, необузданной красотой зверя в человеческом обличии. И это чувство продержалось ровно до того момента, пока перед носом Раэрвинга не закружилась какая-то муха, которую тот, разумеется, попытался поймать. Ртом. Каин прыснул в кулак. Да, в этом он весь, его дракон. Когда он задумчив и спокоен, то выглядит, словно аристократ самых благородных кровей, но на самом деле... – Что? – Раэрвинг чуть склонил голову на бок, не понимая внезапного веселья. Люди такие странные. То ни с того, ни с сего начинают выделять из глаз морскую воду, то вдруг принимаются хихикать без причины. – Ничего, – отозвался Каин, продолжая улыбаться. Раэрвинг дернул ушами и отвернулся. Он же говорил. – Ты чуешь что-нибудь? – спросил Каин спустя пару минут. Они уже достаточно углубились в лощину, но так и не встретили ни единого намека на хоть какое-то проклятие. – Оленя, три вида сладко пахнущих цветов и два с дурным ароматом, нору сурка, барсука в охоте... – принялся перечислять дракон, втягивая воздух. – Стоп-стоп! – Каин поспешил перебить его, пока тот не дошел до еще чего-то более смущающего, чем подыскивающий партнера для спаривания барсук. – Я имел в виду нечто опасное или необычное, из-за чего даккарцы вычеркнули с карты эту дорогу. Раэрвинг еще пару раз втянул воздух и немного помолчал, прежде чем ответить. – Нет. Каин уже хотел было отвернуться, как вдруг осознал, что чего-то не хватает. Он резко остановился, поворачиваясь назад. – Рио? – конечно, было глупо задавать этот вопрос пустому месту, но... Аракусова бездна! Где же Рио?!***
Когда лощина раздалась вширь, Риогалл тоже расслабился и стал реже оглядываться назад. Атмосфера разрядилась и больше не давила, вынуждая беспокойно вертеть головой. Скорее всего, обитавшее здесь зло сгинуло, а столб с предупреждением остался. Осторожные горцы попросту не желали проверять на собственной шкуре живо ли еще проклятие, а те немногие, что здесь когда-то прошли, решили не посвящать остальных в открывшуюся им тайну. Все элементарно просто. Так что не будет никаких незабываемых приключений, выжиганий городов и призыва армии залежалых трупаков. Риогалл вздохнул с облегчением, радуясь тому, что ему не придется в случае столкновения с неукротимым чудовищем и истощением своих запасов наведываться на Вертикальные Параллели. Чем дольше он не видит этого рогатого садиста, тем лучше. Может быть, так влияние Князя на него ослабнет, отрава выйдет и Риогалл вернется обратно к своей привычной жизни, в которой нет ни мокрых снов, ни доставучих частичек, что мнят себя умнее хозяина. Тут взгляд некроманта упал на растущий под кустом синий цветочек. Серебристые глаза вмиг загорелись узнаванием. Аконит! Это ведь и в самом деле аконит?! – Я на минутку! – спешно бросил друзьям Риогалл, совершенно не заботясь, услышали те его или нет, и кинулся к цветку. Аконит являлся крайне ядовитым растением и был запрещен к продаже в большинстве королевств. Именно поэтому его не оказалось в лавке травника. И вот он здесь, красавец! Под кустом в проклятой лощине! Стоит, чуть склонив темные чашечки, так и просит, чтобы его сорвали. Риогалл не смог удержаться. Трепеща от возбуждения, присел перед цветком и, нащупав в одном из мешочков на поясе маленький ножик, аккуратно срезал растение. Он обращался с ним, как с самым дорогим в мире, но ужасно хрупким сокровищем. Кто знает, когда ему еще выпадет счастье наткнуться на подобную прелесть. Подумать только! Сколько ядов он сможет из него сотворить! А порошков! Можно будет даже сделать ониксовую пыль, что обратит в берсерка любой поднятый труп, на который попадет. Он мечтал заполучить этот цветок всего лишь чуть меньше, чем двуглавую сороконожку! Риогалл бережно убрал аконит в полупустой мешочек и выпрямился. Жаль, что цветок был всего один. С большим количеством он мог бы... Великий Аракус! Неужели ты услышал! Некромант встрепенулся, приметив синюю чашечку, выглядывающую из-за соседнего куста. Не раздумывая, он бросился к цветку, будто боялся, что кто-то может его опередить. Но каково же было его счастье, когда за кустом обнаружилось целое скопище этих растений. Риогаллом в одночасье овладела лихорадка, он принялся жадно набивать свой мешочек синими цветами. Он не знал, сколько уже успел запихнуть, когда, потянувшись за очередным аконитом, вдруг осознал, что стебель держит не только его рука. Подняв взгляд, Риогалл неожиданно столкнулся с собственным удивленным отражением. – Вааа! – некромант плюхнулся на пятую точку и спешно отполз назад, не сводя шокированного взгляда с... Нет, это было вовсе не его отражение и даже не его двойник, хотя с первого раза могло так показаться. Это оказался парень. Парень в черном балахоне, так похожем на некромантскую мантию. До безобразия тощий, с накинутым на голову капюшоном. Тоже бледный, даже бледнее Риогалла, хотя тот никогда не думал, что когда-нибудь встретит кого-то, чья кожа сможет превзойти его собственную по бледности. Только волосы у паренька, которому на вид казалось не больше тринадцати, были черными, а темные глаза тот зачем-то с излишним усердием обвел углем. Странный парнишка улыбнулся от уха до уха, не показывая при этом зубы, что в купе с его образом вышло весьма жутковато, а затем произнес: – Привет! Риогалл пару раз моргнул, и только после неуверенно ответил: – П-привет... В этот момент по ту сторону кустов послышался шум и в следующий миг на прогалину выскочил встревоженный криком Каин, а за ним показался Раэрвинг, не особо обеспокоенный возможной кончиной некроманта. – Что... – начал было сын главнокомандующего, но осекся, обнаружив вместо одного – двух некромантов сразу. – Привет, – странный парень поздоровался и с новоприбывшими, ничуть не удивившись драконьему обличию, и тоже одарил их той же жутковатой улыбкой. – Кто это? – Каин растерянно спросил у Риогалла, отчего-то решив обратиться именно к нему в обход непонятного создания. – Хотел бы я знать, – проворчал некромант, поднимаясь на ноги. – Меня зовут Накрон, – представился парнишка, ничуть не смущенный невежеством незнакомцев. – Сестра любит звать меня Наки. Каин с Риогаллом вновь уставились на него так, словно даже предположить не могли, что тот способен произносить что-либо, кроме слова "привет". – Кхем, – кашлянув, Риогалл решился первым заговорить с мальчишкой. – Н-наки, да? А что ты делаешь на... – он хотел сказать "проклятой тропе", но решил не пугать паренька, если тот вдруг об этом не знает, – ... тут? – Собираю аконит, – просто ответил тот и указал на стоящую рядом плетеную корзинку, полную ядовитых цветов. – Получается, ты... тоже некромант? – Риогалл задал вопрос с некоторой надеждой в голосе. Этот Наки казался вполне дружелюбным малым, а ему еще ни разу в жизни не удавалось встретить собрата по ремеслу, который не попытался бы его презрительно высмеять или высосать жизнь, чтобы продлить свою собственную. И если все так, если тут вдруг спряталась деревня некромантов, то это вполне объясняет столб с охранными сигилами и предостерегающим знаком. Однако последовавший ответ разбил в прах все его надежды. – Неа. – Тогда зачем тебе аконит? – Риогалл искренне недоумевал. Это растение не используется в медицине. Его собирают лишь некроманты да отравители. И если этот мальчишка не первый, то на второго он тоже не тянет, хоть и выглядит жутковато. Не для букетика же сестре он надергал отраву. – Чтобы покормить бога, – с нескрываемой гордостью ответил Накрон и снова растянулся в этой свой жутковатой улыбке. – Покормить бога? – переспросил Каин, вытаращив глаза. Кажется, они наткнулись на безумца. – Ага, – подтвердил парнишка, которого ничуть не смущали собственные слова. Покормить бога. Ладно, хорошо. Может быть, так просто зовут его собачку. Хотя кто станет кормить свою собачку аконитом? Что ж, попробуем зайти с другого бока. – Скажи, а как ты сюда попал? Пришел из того городка на седловине? – поинтересовался Риогалл, пытаясь прикинуть на глаз, насколько безумен этот маленький кормилец богов. – Нет, туда только караванщики ходят, – Накрон мотнул головой, его сальные пряди качнулись в такт. – Я дальше горловины – там, где лощина сужается – не хожу. – Хочешь сказать, что ты живешь в этом лесу? – Каин решил взять инициативу в свои руки. Какие еще караванщики? По этой дороге ходят торговцы? Совсем какая-то неразбериха получается. Что-то проклятый путь на проверку выходит не таким уж и проклятым. – В городе. Вы ведь паломники, да? И идете к нам, чтобы увидеть бога? Каин как открыл рот, так его и закрыл. Город? В этой лощине есть целый город?! Что еще за паломники, которые стекаются сюда, чтобы посмотреть на бога? Они точно все еще находятся на проклятой тропе? – О! Так вы тут случайно? – Накрон удивленно посмотрел на троицу своими обведенными углем глазами. – Вроде того, – нехотя признался Риогалл. – Свернули сюда в надежде, что ваши воинственные горцы убоятся нацарапанных на столбе предупреждений и оставят затею насадить наши головы на пики у ворот. – О! – снова воскликнул парнишка, ничуть не обеспокоенный столь неоднозначным откровением. – Можете не переживать, они сюда не пойдут. Они нас не любят и боятся, потому что у нас обитает бог, который защищает всякого, кто приходит с благими намерениями. Нам даже не нужен тот магический купол – ни один дракон никогда даже рядом с нашим городом не пролетал! Когда речь заходила об этом загадочном боге, он начинал говорить с таким восторгом, едва не захлебывался словами. Темные глаза загорались, а бледное лицо озарялось светом. Кажется, парнишка был без ума от своего бога, кем бы тот ни был. – Кстати, о драконах, – вдруг вспомнил Риогалл. – Кажется, ты их совсем не боишься. Неужели они так часто приходят к вам в человеческом облике, чтобы посмотреть на местного бога? – А? Это – дракон? – довольно шустро сообразил Накрон, пару раз хлопнул глазами, а после снова выдал жутковатую улыбочку. – Не-а, первый раз вижу. – Тогда почему ты... – У нас не принято пялиться и задавать вопросы, – пояснил Накрон. – Мы принимаем каждого, кто приходит по доброй воле, независимо от того, как они выглядят. Наш бог исцеляет всех недужных. Даже если у тех растет вторая голова или выскакивает рог посреди лба. Сестра говорит, что мы должны вести себя с ними так же, как если бы у них не было ни второй головы, ни рога. Чтобы они не чувствовали себя не такими, как все. Риогалл скорчил мину. Прекрасно, его приняли за больного. Еще один комплимент в его копилку. – И далеко находится этот ваш город? – спросил Каин, который уже успел порядком запутаться, и не понимал, как относиться к полученной информации. Мальчишка в балахоне уже не казался ему таким уж безумным. Но поверить в исцеляющего все болезни бога, который питается аконитом... Да, он тоже был осведомлен об этом растении, которое частенько являлось погибелью того или иного аристократа, вставшего поперек горла своим недоброжелателям. – Около пары часов пути. Буду рад проводить вас туда, – и словно бы дело было уже решено, Накрон поднялся с коленей и, прихватив набитую синими цветами корзинку, направился в обратный путь. Переглянувшись, вся троица неуверенно последовала за ним. – У нас нет постоялых дворов, но каждый в городе с радостью готов приютить паломника. Мы с сестрой тоже будем не против. Это будет даже здорово. У нас еще ни разу никто не останавливался. – Если ваш бог защищает город от драконов, то как же Раэрвинг войдет? – полюбопытствовал Каин, сам не зная, почему продолжает следовать за этим странным пареньком. Стоит ли им вообще входить в загадочный город, куда приходят люди, страдающие от наличия дополнительной головы? Может быть, лучше вежливо отказаться и продолжить свой собственный путь, потом выйти из лощины и остановиться в каком-нибудь приличном городишке? Конечно, любопытно узнать, что у них там за бог такой и как он умудряется исцелять столь необычные недуги, но когда хоть кого-то это самое любопытство доводило до добра? И пока еще есть время подумать, можно хорошенько расспросить этого Накрона. – Думаю, бог не будет ему препятствовать, если у дракона не будет дурных намерений, – просто отозвался тот. – Как считаешь, там правда есть бог? – наклонившись ближе, шепнул Каину Риогалл. – Возможно, это такой же дух, как Нагайна, или же обычный шарлатан, водящий людей за нос, – так же тихо ответил сын главнокомандующего. – Эти лохматые деревья, – неожиданно подал голос молчавший все это время Раэрвинг. – Мешают охотиться, закрывают обзор. Ни один дракон не станет здесь кормиться. Вот и первая разгадка. В отличие от своих человеческих товарищей, Раэрвинг не понижал голоса, так что Накрон его услышал, но нисколько не обиделся. – Многие не верят, но приходят из любопытства, – пояснил он. – Однако стоит им только увидеть своими глазами чудеса, которые творит бог, то сомнения пропадают. Почти все из них потом остаются. Уверывают и хотят быть ближе к богу. Просят поселить их радом с Вратами или хотя бы на том же ярусе. Только там уже давно все занято. Нам с сестрой еще повезло: мы живем всего на два яруса ниже. – А что насчет имени? Есть ли у этого вашего бога имя? – Риогалл задал новый вопрос. Возможно, он когда-нибудь слышал схожее имя. А заодно и сопровождающие его слухи. В мире было очень много самозванцев, мечтающих стать богами или выдать за них кого-то другого. В истории Империи встречалось немало тех, кто пытался создать собственный культ и, если не сместить нынешнюю веру, то сотворить силу, способную с нею потягаться. Уж больно заманчивыми были денежные подношения прихожан. Хотя кто-то проворачивал это исключительно ради самой идеи, ну или из-за повредившегося ума. Риогалл ждал услышать в ответ что угодно, но вовсе не то, что слетело с губ парнишки: – Разумеется – Айкан, – гордо сообщил Накрон. – Кого же еще можно звать богом? – Эээ... – только и смог произнести некромант. Ч-чего?! Айкан живет в каком-то безызвестном городишке в лесу, лечит запоры и пожевывает в перерывах аконит. Стоило только представить этого сурового мужика, чей бородатый лик смотрит с расставленных по всей Империи статуй, с серьезным лицом жующего синие цветки, как Риогалла пробрал дикий хохот. Ему составило огромного труда, чтобы не рассмеяться в голос. Нет, ну Айкан! Даже Каин поперхнулся воздухом. Неужели они умудрились отыскать похожего дядьку с превосходными актерскими навыками? Это насколько смелым нужно быть, чтобы выдавать кого-то за Айкана? И как на них только до сих пор не обрушились ослепленные праведным гневом жрецы со всей Империи? Это ж надо такое выдумать! – Сегодня будет кормление, так что все посвященные смогут прийти и посмотреть, – как ни в чем не бывало продолжил Накрон. – Последнее кормление перед Единением, – название ритуала он произнес с благоговением. – О нашем боге можно долго-долго рассказывать, но лучше всего будет сначала увидеть. Только он не такой, каким его представляют. Совсем-совсем. Ого! А вот это уже интересно. Если Айкан не похож на себя со статуй, то как же они убеждают паломников? Люди – существа упрямые, а изначально глубоко верующие во что-то иное, чем тебе требуется, и вовсе подобны гранитному столбу. Легче уж было научить некроморфа танцевать кан-кан. – И на что же он похож? – осторожно поинтересовался некромант. – На истинного бога, – уверенно ответил Накрон. – Не идеализированного людскими желаниями. – У него есть плоть? – Каин склонялся к духу, ведь духи когда-то были богами и творили чудеса, следуя собственным прихотям. Так почему бы и этому "Айкану" не быть одним из них? – Да и весьма много. А еще он живет в нашем городе не один век. Почти никто уже не помнит, как именно он к нам пришел. Говорят, что свиток, где это было записано, истлел и рассыпался прахом. Единственное, что еще помнят о том моменте, это то, что во время своего появления Айкан отрыгнул молот. Тот самый, с двумя драконьими головами. Теперь он стоит на специальном постаменте рядом с богом. Но так, чтобы тот не дотянулся, иначе снова его проглотит. Каин с Риогаллом окончательно потеряли дар речи. Что за дьявольщину из себя представляет этот самый бог?! Не дух и не человек. Дракон тоже вряд ли. Может быть, он и в самом деле... Риогалл вдруг разволновался. Если это правда, то Великий Аракус тоже... Ему нужно было узнать. Нагайна тогда не смогла сказать ничего определенного, так что... Ему очень нужно это узнать! Глядя на состояние своего друга, Каин понял, что им-таки придется принять приглашение и заглянуть в таинственный город, где обитает не менее таинственный бог. Признаться, его и самого это существо крайне заинтересовало. Как и в случае с фиолетовой жижей им не стоило обходить подобное стороной. Чем больше в распоряжении знаний о возможностях этого мира, тем подготовленнее они будут к ожидающим впереди сюрпризам. Один лишь Раэрвинг не высказывал ровно как восторгов, так и недовольства. Разговоры про богов его не занимали. Он шел следом только потому, что Каин направлялся в ту же сторону. Если человек желает взглянуть, пусть так и будет. Сам же Раэрвинг предпочел бы перекинуться обратно в дракона и направиться прямиком к сердцу этой самой Империи, в недрах которого скрывался ответ, как освободить его собратьев и вернуть величие роду, попутно обращая в пепел всех, кто встанет на пути. Он бы и с этими людишками, от которых им пришлось убегать, справился бы. Раны уже затянулись, и магические резервы были заполнены до предела. Ему бы не составило труда с ними разобраться. Всего два плененных дракона. А что до магов, то его больше не застанут врасплох. Там, у логова, где жил Каин, Раэрвинг превосходно противостоял сразу нескольким. Только вот Каин ничего не желал слушать. Он боялся. Боялся того, что последует, если его дракон не справится. Ведь... Ведь Раэрвинг уже подвел его один раз. Обещал, что не тронет, несмотря ни на что, а сам оказался не в силах воспротивиться дурману. Дракон помрачнел. Его собратья и весь его род всегда держали свое слово, они были выше обманов и предательств. Он сказал, что такого больше не повторится, но как теперь Каин может ему верить? Сам Раэрвинг такому дракону никогда бы больше не стал доверять. Ушки-крылышки понуро опустились. Однако ненадолго. Довольно скоро во взгляде золотистых глаз отразилась решимость. Раэрвинг посмотрел на Каина, увлеченного россказнями их нового знакомца. Он будет стараться еще усерднее. И больше никогда, никогда в жизни его не подведет, даже если ему самому придется ради этого погибнуть. Когда они прибыли на место, Каин ожидал увидеть обосновавшееся в недрах лощины небольшое поселение, которое его жители гордо именовали городом, ибо настоящий город требовал немалого обеспечения. Тропа, по которой они шли, была не такой широкой и заезженной. И раз торговцы не спешили заглядывать в проклятое, по их мнению, место, то упомянутые Накроном караваны должны были отбывать и прибывать едва ли не каждый день. Однако то, что Каин увидел, когда деревья расступились перед уходящей ввысь горой, превзошло все его мыслимые и немыслимые ожидания. Это и в самом деле был город. Нет – ГОРОД. Большой, многонаселенный город со множеством улиц и строений, ступенями поднимающимися едва ли не до самой вершины. Но поразили Каина вовсе не его размеры, а то, что все это развернувшееся перед ним великолепие было выточено прямиком из этой самой горы, к которой он прижимался. Словно творение великана-мастера работ по камню. Искусственно созданные огромные террасы, нависавшие над уровнями, словно балконы в королевском замке, подпирали гигантские сталагнаты – сросшиеся сталактиты со сталагмитами. Многочисленные строения различались по форме и количеству этажей, но все до одного были одинакового темно-серого цвета. Каин был уверен, что при близком рассмотрении не обнаружит у них швов или каких-либо других следов соединений. Кое-где в цельной породе виднелись уходящие вглубь тоннели, будто бы говорившие, что далеко не все расположилось снаружи. И один такой, самый внушительный, виднелся чуть поодаль от городского массива. Не нужно было подходить вплотную, чтобы понять, что он прорезал гору насквозь и выходил с другой стороны, позволяя караванам значительно срезать путь и быстро выйти на главную торговую дорогу. Вот почему проклятая тропа была такой нерасхоженной. В этом городе жили даже не сотни – тысячи. И все они поклонялись богу, что здесь поселился. Воистину пугающее осознание. Каин покрутил головой, пытаясь понять, как же столь немалое количество людей тут кормится? Здесь нет полей, а на охоте и скудном животноводстве им и самим не продержаться, не говоря уже о том, чтобы отправлять что-то на продажу с караванами. Если, конечно, их бог не создает еду из воздуха. – Нехилую резиденцию отгрохал себе ваш божок, – присвистнул Риогалл, останавливаясь рядом. Несмотря на мрачность, вид у города был все-таки впечатляющим. Только следуя преданиям айканопомешанных жрецов, обитель Айкана должны была быть белее облаков и сиять ярче солнца. А еще вокруг были просто обязаны летать радужные пташки и водить хороводы благочестивые девственницы. Ни пташек, ни девственниц Риогалл пока не наблюдал. Да и вообще все это больше было похоже на обитель Аракуса, чем праведника-Айкана. Может быть, идолопоклонники перепутали? Или же Аракус над ними подшутил, ввел в заблуждение, чтобы скрыться от айканопомешанных и преспокойненько набраться сил, попутно вдоволь поглумившись над их обожаемым богом. Надежда вновь затрепетала в груди. Риогалл готов был отдать все, лишь бы хоть одним глазком взглянуть на своего кумира во плоти. Глупая надежда, но все же. – Ага, – Наки опять улыбнулся им от уха до уха. – И до сих пор помогает нам его расширять и улучшать. – Расширять? – Каин недоверчиво поднял одну бровь. – Агась. Почти все, кто приходит, решают остаться. Не всегда находится место, чтобы их разместить, – пояснил Накрон, направляясь к главной, ведущей в город дороге. По пути он охотно продолжал просвещать гостей об укладе здешней жизни. Никаких ворот или намека на оборонительные сооружения здесь не было, ибо каждый свято верил в защиту, даруемую богом. А вот Каин сильно в этом сомневался. Раэрвингу ничто не помешало пройти внутрь, и пожелай он спалить первый же попавшийся на пути дом, вряд ли его поразила бы полыхнувшая среди ясного неба молния. Поначалу Каин все же опасался, что не все так беспечно отнесутся к разгуливающему по городу рогатому парню с хвостом и горящими золотом глазами. Но все случилось именно так, как Наки и говорил: на новоприбывших облаченные в темные балахоны жители обращали не больше внимания, чем на любых других людей. И Каин невольно задался вопросом, неужели у них так часто гостят недужные, страдающие от наличия лишних, не всегда человеческих частей тела? – Слушай, Наки, – вдруг перебил его рассказ Риогалл, пока они поднимались на новый ярус по широкой, довольно людной лестнице. Паренек тут же повернул к нему голову, не забыв про свою жуткую улыбочку.– А в какой стороне у вас тут кладбище? – У нас нет кладбищ. О мертвых заботится бог. Каин в этот момент как раз присматривался к строениям, мимо которых они проходили, чтобы убедиться, что тут, и правда, нет никаких стыков – сплошной монолит. Людей он уже тоже успел рассмотреть. Они с Раэрвингом были единственными, кто выбивался, зато Риогалл вот превосходно вписывался в окружение. Сплошь черные балахоны. Даже у женщин и детей. У многих глаза сильно подведены углем, так же, как и у их проводника. И наблюдая за этой темной, снующей по улицам массой, создавалось впечатление, будто ты попал в логово некромантов. Услышав вопрос Риогалла, Каин тоже решил кое-что прояснить. Они уже успели минуть несколько ярусов и немало всего повидать, но он нигде так и не заметил нужников. Неужели здешние люди не справляли свои нужды или же они бегали с ночными горшками до выгребной ямы? – А нужники у вас хотя бы имеются? – не удержался Каин. – О! Об этом тоже заботится бог, – беззаботно выдал Накрон, чуть покачивая зажатой в руке корзинкой. Чашечки свешивающихся оттуда аконитов кивали в такт его шагам. Мда. Как же много забот у их бога. Хотелось, конечно, расспросить подробнее, но парни решили, что будет лучше сначала увидеть его своими глазами, а уже потом задавать вопросы. Идущий чуть позади Раэрвинг притих, захваченный новой, незнакомой обстановкой. Эти люди казались ему странными. Нет, конечно, все люди были странными, но эти в особенности. И дело было даже не в том, что они не таращились на него и не шарахались в сторону. Запах. Почти каждый в городе имел один и тот же запах. Совсем не отличимый даже в оттенках. Слово бы все они были не разными, а одним человеком. Это сбивало с толку. Раэрвинг пошире раздул ноздри. Нет, присутствия магии в них не ощущалось. И чем-то иным они тоже не являлись. Это были именно люди, живые. Тогда в чем же дело? Дракон склонил голову чуть набок, пристальней всматриваясь в проходившего мимо мужчину. Да, жители не смотрели на странно выглядящих чужаков, зато Раэрвинг их разглядывать ничуть не стеснялся. И успел в этом дойти до того, что, устав гадать издалека, приблизился вплотную к очередному идущему навстречу мужчине (женщин он заведомо старался избегать) и уже потянулся к нему с намерением тщательно обнюхать, но, к счастью, Риогалл успел это заметить раньше и схватить проблемного ящера за руку. – Простите, – обратился он к мужчине с виноватой улыбкой. – У моего друга острейшая форма слабоумия. Прохожий ничего не ответил, только кивнул и продолжил путь. Риогалл, все еще держа Раэрвинга за локоть, повернулся к Каину, который как раз отвлекся от созерцания улиц, чтобы выяснить, что там позади за шум. – Чего не следишь за своим драконом?! – проворчал некромант, подталкивая ближе их любознательного друга. – Раз уж тут всем на все наплевать, то держи его за руку, пока нас и отсюда не выгнали, – с этими словами он решительно вложил в руку ошарашенного Каина горячую ладонь мало чего понимающего Раэрвинга и удалился. Несколько долгих секунд двое так и стояли, совершенно не понимая, что им теперь делать. Хоть Каин и старался ничем себя не выдать, но его щеки все равно тронул легкий румянец. Он... он что, знает? Да нет, быть не может. У Риогалла всегда был такой характер. В его поступке нет ничего такого. Просто... Каин скосил взгляд на стоящего рядом Раэрвинга, который в ответ чуть склонил голову на бок в ожидании действий от человека. Сын главнокомандующего заколебался. Отпустить... или... Это будет выглядеть так странно, но раз никто в городе не обращает внимания... Каин сглотнул и крепче стиснул драконью ладонь. – Идем, а то отстанем, – кашлянув, произнес он и повел Раэрвинга догонять ушедших вперед товарищей. Это и в самом деле было странно, идти вот так, посреди людной улицы, держась за руки с другим парнем. Более того, не человеком, а драконом... Поначалу Каин был сильно напряжен и против воли то и дело всматривался в реакцию проходящих мимо людей, ожидая порицающих и полных отвращения взглядов. Однако облаченные в балахоны жители продолжали заниматься своими делами, ничуть не заботясь о странном поведении чужаков. Так что спустя некоторое время Каин расслабился и даже начал наслаждаться их прогулкой по городу. Риогалл так ни разу за все это время и не обернулся, чтобы проверить, держит ли все еще тот дракона за руку или нет. Накрон же однажды все-таки на них взглянул, чтобы убедиться, что парни не потерялись, а после снова вернулся к беседе, которую охотно вел с некромантом. Ничего не сказал, лишь улыбнулся все так же жутковато. Раэрвинг шел спокойно, только время от времени вел носом в сторону проходящих мимо людей, пытаясь четче уловить их запах. Его ладонь была такой горячей, и исходящее от нее тепло приятно растекалось по коже, проникая вглубь и разжигая крохотный огонек в каждой согретой им клеточке. Почти такое же ласково-нежное, как то, которое испытываешь, запустив пальцы в густой кроличий мех. После противных потных ладоней нянек, из которых поскорее хотелось вырваться и вытереть руки о штаны, Каин никогда не думал, что сможет получать удовольствие от того, чтобы держаться за руки с другим человеком. Раэрвинг, правда человеком не был, но... Отпускать его руку ужасно не хотелось. Было бы здорово, если бы они могли везде ходить так же открыто. – Что-то не так? – спросил Каин, заметив, как Раэрвинг в очередной раз ведет носом в сторону проходящего мимо мужчины. – Не могу понять их запах, – признался дракон, провожая взглядом еще одного горожанина, на этот раз подростка. – Они... не люди? – Каин тут же насторожился. И почему он до сих пор молчал?! Если все так, то... – Люди, просто пахнут одинаково, – он немного подумал, а потом добавил. – Почти все. – А Накрон? – Каин посмотрел на спину идущего впереди мальчишки. – Он отличается. И несколько других тоже. Но их мало. В основном – молодняк. Каин тоже проводил взглядом нескольких прохожих. Ничего такого. Вполне себе обычные люди. Может быть, это как-то связано с местным богом? Они минули еще один уровень и прошли мимо небольшой очереди на площади, где располагался своеобразный рынок, который работал по немного иным правилам. Накрон рассказал, что они здесь не пользуются деньгами, торговцы к ним тоже не приезжают, так что все товары и еду, что привозят караваны, выкладывают на прилавках, где любой нуждающийся может взять то, что ему приглянется, не предложив ничего взамен. Такие рынки присутствовали на каждом ярусе и, судя по изобилию товаров, жили в этом городе весьма недурно. Когда же Каин поинтересовался, что же такое караваны предлагают на обмен людям за пределами лощины, то получил вполне ожидаемый ответ: об этом тоже заботится бог. – Вот мы и на месте! – бодро провозгласил Накрон, остановившись перед приземистым двухэтажным домиком, высеченным так же, как и все остальные, из цельной скалы. Здешние жители либо достаточно доверяли друг другу, либо просто не любили сильно заморачиваться, ибо ни у одного из домов не было дверей. Многие оставляли проем пустым, кто-то же вешал занавеску. Накрон как раз относился к последним. Отодвинув занавеску в сторону, он проскочил внутрь. Никто из его гостей еще не успел ступить через порог, как из недр дома раздался радостный крик: – Сестра! – Наки, – мягко ответил женский голос. Когда Каин отодвинул занавеску, то увидел Накрона и очень похожую на него девушку, стоящих в обнимку посреди простенько обставленной комнаты. Такой же темный балахон, аккуратно подведенные глаза на чуть менее бледном лице, ростом на голову выше брата. Что же касалось возраста, то она вряд ли была старше Каина. – Это моя сестра Нира, – повернув голову к ребятам, пояснил сияющий от счастья Наки. Он все еще продолжал обнимать сестру и широко улыбаться, на этот раз с зубами, что выглядело куда менее жутко, чем все его предыдущие улыбки. – Она – караванщица и только что вернулась с похода. Пальцы девушки рассеянно ерошили волосы брата, с которого свалился капюшон. Она подняла голову и взглянула на гостей, которых привел ее младший братишка. И взгляд этот явно отличался от того, каким на них смотрели остальные жители города. Хотя было трудно сказать, что же именно он выражал. Когда друзья вошли в дом, Каин не без сожаления, но отпустил руку Раэрвинга. И теперь стоял рядом, осматривая комнату, в которой не было никаких излишеств. Обыденное жилище простого горожанина с небольшим заработком. Держа в голове мысль, что все здесь яро поклонялись своему богу, он ожидал увидеть великое множество статуэток, фресок и прочей религиозной символики, расставленных по всем углам, как это любили делать почитатели Айкана в Анатриуме, и сильно удивился, когда не обнаружил ни намека на вышеперечисленные предметы. Впрочем, если поразмыслить, то это было вполне разумно: зачем им окружать себя всякими безделицами, если бог живет у них под боком. Нира медленно кивнула гостям в знак почтения. Казалось, она не очень-то разделяла взгляды своих соплеменников насчет игнорирования физических отличий. И вполне осознавала, что перед ней вовсе не больной, страдающий от наличия лишних частей на теле, а самый настоящий дракон. И это ее пугало. Только вот брат не замечал настроений сестры. – Сегодня будет кормление! – радостно сообщил Наки своей сестре и вытянул перед собой корзинку, демонстрируя добычу. А потом повернулся обратно к гостям: – Бог будет исцелять. Много кто придет посмотреть. От нас до божественной обители всего два яруса. Лучше будет поспешить, иначе все хорошие места займут. У нас никто чужого не берет, так что можете оставить вещи здесь. – Благодарю за предложение, – вежливо ответил Каин, снимая заплечный мешок, где покоились позаимствованные в предыдущем городе богатства. Его плечо уже ныло от тяжести. Избавиться от ноши было истинным облегчением. Изначально этот мешок повесили на Раэрвинга, но дракон, не привыкший что-либо на себе таскать, все время его терял. И если никто не успевал этого вовремя заметить, им приходилось каждый раз возвращаться, чтобы подобрать оброненную ношу. Риогалл же в свою очередь скинул мешок с провизией, а вот со вторым, где был плащ Князя, замешкался, словно ни в какую не хотел с ним расставаться, но, в конце концов, снял и его. Конечно, было немного тревожно оставлять в незнакомом доме у незнакомых людей всю свою добычу, но Каин отчего-то чувствовал, что этому весьма чудаковатому мальчишке можно доверять. Чего он не мог сказать о его сестре, которая все еще наблюдала за ними с плохо скрываемым беспокойством. Только вот, если присмотреться, то оно было вызвано вовсе не страхом перед проникшим в город ящером, способным за пару минут обратить всю эту гору в пылающий факел. Кажется, она хотела что-то сказать, но не могла решить, стоит ей это делать или нет. Каину совсем не понравилось такое положение дел. Может быть, им все же следует отказаться от идеи и покинуть город? Очень уж не хотелось снова влезть в неприятную историю. Однако Нира вдруг смягчилась и даже слабо улыбнулась гостям: – Конечно, поспешите. Я пока приготовлю ужин. – Ты не пойдешь, сестра? – немного расстроено спросил Наки, который уже был в дверях со своей корзинкой. – Я устала с дороги, так что в другой раз, – на лице девушки появилась измученная улыбка. – К тому же сегодня у тебя уже есть компания, так что я могу не волноваться. – А я хотел по дороге послушать твои рассказы о том, где вы были в этот раз, – вздохнул Накрон и слегка поджал губы. – Ну ладно, раз ты устала, то должна хорошо отдохнуть, чтобы завтра пойти со мной на Единение. – Все-все расскажу тебе, когда вернетесь, – мягко пообещала Нира. – Так что не переживай. А теперь идите, иначе все хорошие места, и правда, займут. – Ага! – воскликнул вновь повеселевший Наки и выскочил за дверь, крепко сжимая корзинку. Трое приведенных им гостей тоже последовали к выходу. Каин выходил последним, чтобы удостовериться, что Раэрвинг не решит задержаться и попробовать на зуб очередную человеческую вещицу, испугав тем самым хозяйку дома. Он уже собирался переступить порог, как вдруг почувствовал чужие пальцы на своем плече. С трудом подавив приступ паники, который после учиненного над ним насилия теперь вызывали любые прикосновения сзади, он обернулся и встретился с серьезным взглядом темных глаз Ниры. – Если жрица предложит вам что-то выпить, не смей! – шепотом предостерегла она, хватка пальцев на плече стала значительно крепче. – Особенно дракону. Не позволяй ему ничего пить. Сбитый с толку, Каин открыл рот, чтобы что-то спросить, но Нира не дала произнести ни слова: – Я ничего тебе не говорила. А теперь иди, – и она вытолкнула его за порог. Что? Что это только что было? Каин пребывал в полном недоумении. Хотелось вернуться и расспросить, но сестра Накрона ясно дала понять, что он не должен подавать вида, что она ему что-то сказала. Он так и знал, что что-нибудь здесь будет нечисто. Нужно будет уйти сразу после того, как они взглянут на этого бога. Если там, и правда, будет толпа, то они легко в ней затеряются. Когда же они вернутся за вещами, он непременно потребует объяснений, а потом решит, стоит ли им оставаться тут на ночь. Дорога до Священного зала – обители бога – заняла немного времени. Солнце уже давно село за горизонт, и на небе стали проступать первые звезды и край обкусанной луны. Две женщины в балахонах зажигали масляные фонари на главной улице яруса. Они спокойно делали свое дело, не обращая внимания на легкую суматоху вокруг. Горожане спешили на кормление бога. Многие из них были взволнованы. Особенно дети. У некоторых из них тоже были корзинки. Но не из каждой торчали тяжелые чашечки синих цветов. Одна была полностью набита мухоморами, другая удерживала в своих недрах змей, а из третьей свешивались пурпурные лозы. Явно ядовитые. Когда Каин смотрел на клубок сплетенных змей, ему показалось, что одна из них подняла голову и посмотрела на него с нескрываемым ехидством. Отчего-то ему сразу вспомнилась Нагайна и та маленькая змейка, что наблюдала за ним в Джакке с окошка темницы. Каин отвернулся, не желая ворошить неприятные воспоминания. Накрон снова сделался разговорчив, принявшись рассказывать о том, какая у него замечательная сестра, как много она путешествует с караваном по разным местам и как он тоже хочет однажды отправиться с ней, чтобы увидеть места из рассказов собственными глазами. Следуя за пока еще не очень плотным потоком горожан, они вскоре вышли к входу в недра горы. К очень внушительному входу, через который смог бы без труда пройти дракон в своем истинном обличии. В отличие от храмов Айкана в Анатриуме здесь не было излишеств и так любимой жрецами роскоши. Ни капли золота, ни блеска драгоценных камней, ни статуй с барельефами, изображающими разные сцены из священного писания. Все аскетично и просто: широкий коридор с теряющимся в темноте потолком да освещающие его грубо выплавленные жаровни. А еще эхо, далеко разносящее голоса и топот множества ног по голому камню. Может быть, здешний бог действительно настоящий? Каин посмотрел на Риогалла, который увлекся беседой с Накроном, пустившись рассказывать тому, какие удивительно ядовитые травы можно отыскать в той или иной части Империи. Мальчишка увлеченно слушал. Кажется, ему было интересно все, что происходило за пределами лощины, которую тот ни разу в жизни не покидал. Каин был рад, что эти двое нашли общий язык. Риогалл мало с кем ладил, а мальчишка Каину нравился. Особенно забавно было наблюдать, как его глаза удивленно расширяются, когда некромант начинает рассказывать о каких-то невообразимых для мальчика вещах. Каин незаметно улыбнулся и повернул голову в сторону Раэрвинга. – Что-нибудь чуешь? – Там, – он указал вперед, где вдалеке коридор обрывался, уступая место очень большому, вырубленному в недрах горы пространству. Вероятней всего тому самому залу, на освещение которого ресурсов явно не жалели, ибо тот сиял впереди, подобно путеводной звезде. – Там тот запах очень густой, – продолжил Раэрвинг и слегка нахмурился. – Я не могу понять... Он одновременно и такой же и совсем другой. – Может, здесь действительно поселился бог?.. – Каин неуверенно озвучил пришедшую в голову ранее мысль и бросил долгий взгляд на ждущий их впереди зал. – Кто такой бог? – спросил в свою очередь дракон. Сначала это его не особо интересовало, но люди за сегодня так много раз произнесли это слово, что он захотел узнать. – Некто достаточно могущественный, чтобы творить чудеса, на которые не способен никто другой, – немного отстраненно ответил Каин, так как его мысли сейчас были прикованы к тому, что должно было находиться в том зале. – Освободить драконов? Он сможет освободить драконов? – интерес Раэрвинга к богу заметно возрос. В его золотистых глазах сверкнули огненные искорки. – И забрать Дыхание у тех, кто его украл? – Если то действительно бог, то, может, и сможет, – осторожно проговорил Каин, не желая ни обманывать дракона, ни обнадеживать его. – Но это сложно сказать, пока мы его не увидели. – Тогда идем, – решительно настроенный, Раэрвинг схватил его за руку и потащил вперед. – Эй, подожди! Нам не обязательно так спешить, – Каин попытался приструнить ящера, но тот не желал слушать, все ускоряя и ускоряя шаг. – Эй! Вы куда так полетели?! – крикнул им вслед Риогалл. – Я хочу увидеть, – нетерпеливо пояснил Раэрвинг, продолжая тащить еле поспевающего человека за собой. Несмотря на овладевшее им желание, он контролировал силу, держал крепко, но аккуратно. – Мы и так почти при... – Каин оборвал себя на полуслове, ибо в этот момент широкий коридор остался позади и они, наконец, оказались в зале. Огромной рукотворной пещере, увешанной факелами так, чтобы свет в достаточной мере мог вырвать из тьмы как можно больше пространства. Здесь так же не было ни украшений, ни каких-либо иных излишеств. Кругом факелы да пылающие жаровни. Туннель вывел их на широкую обрывистую, ступенчатую террасу, что по кругу огибала весь зал. Последователи разбредались по ней, занимая места поближе к краю. И если присмотреться, то можно было увидеть и другие коридоры, ведущие на эту же каменную террасу, но куда меньшего размера. Собиравшиеся у краев люди с благоговением смотрели вниз, туда, где располагалось что-то напоминающее арену, в самом центре которой... – Твоего ж Айкана за пятку! – потрясенно выругался позади Риогалл, передавая в одной фразе все обуявшие Каина мысли. Только вот никаких пяток, как, собственно, и самих ног, у этого Айкана не было...