"Магам приходится выжимать себя досуха, чтобы сделать хотя бы один ладный амулет, а после еще несколько дней восстанавливать силы. Но даже так против иного мага амулеты немногого стоят. Как только истратится заряд, они превращаются в пустые безделушки. И если мы хотим побороть напасть сошедших с пути, отступивших, ловцам понадобятся артефакты. Только с ними у ловцов будет шанс выстоять против группы отступников. Если же не озаботиться, если не использовать последний источник силы на создание таких артефактов, то сошедшие с пути превратятся в чуму, что станет терзать королевство до тех пор, пока не выпьет всю кровь до последней капли. Я обязан поговорить с королем. Обязан убедить его использовать источник. Завтра. Завтра я непременно поговорю с ним об этом". Из вырванного листка, заложенного между страниц древней, наполовину рассыпавшейся книги счетов.
– Это невозможно! Урочище… – не удержавшись, воскликнул Каин, на что тут же получил полный неодобрения взгляд и быстро умолк. – Я бы посоветовал вам сменить наставника по этикету, – кашлянув в кулак, сдержанно произнес верховный служитель. – Ваш весьма дурно справляется со своими обязанностями. – Прошу меня извинить. Этого больше не повторится, – заверил собеседника Каин, хотя на самом деле вовсе не был уверен, что сможет сдержаться, если на него вывалят еще более шокирующую информацию. Он и от этого-то заявления никак отойти не мог. Так хотелось засыпать Краштандта вопросами. Жизненно важными вопросами. А вместо этого приходилось сдерживаться, изнывая от волнения, и вести себя так, будто они прогуливаются по королевскому саду, ведя светскую беседу о погоде. – Итак, как я уже сказал, это место является урочищем, – продолжил верховный служитель, одарив Каина порицающим взглядом из-под сверкнувшего на солнце монокля. – Да, оно не похоже на те, о которых вам, юный лорд Хайроуд, доводилось слышать ранее. И чтобы понять, как же так получилось, что некогда величайший и чудеснейший из всех городов оказался вырван из земли, превращен в урочище и оставлен парить в богами забытых горах, я начну рассказ с самого начала. Непохоже на те, о которых доводилось слышать ранее? Каин оживился. Это давало надежду. Возможно, отсюда им выбраться удастся. Он украдкой бросил взгляд на идущего рядом Раэрвинга, но тот не выказал ни радости, ни облегчения. Лишь слегка хмурился, пытаясь понять, о чем вещает их проводник. – Многие и многие тысячи лет назад в самой чаще леса, который теперь называют Анатрийским, грань между Вертикальными Параллелями и нашим миром истончилась, образовав очередной разлом. Это был не единственный такой разлом, однако, в отличие от остальных, лишь он таил угрозу. То место, с которым он соединял оба мира, располагалось на жиле дикой темной энергии. И энергия эта через разлом выплескивалась в наш мир, вызывая стихийные и пространственные возмущения. Лес страдал, и значительная часть той земли, которую впоследствии стало занимать Анатрийское королевство, тоже страдала. Дриады не могли спокойно на это смотреть, но и сделать что-то в одиночку у них тоже не хватало сил. Созерцать все это и оказаться не способными помочь было для них великим мучением. Однако беды от разлома затрагивали не только дриад, но и некоторых других духов, обитающих поблизости, а потому однажды они собрались вместе и решили объединить силы в борьбе с общей напастью. Ходил слух, что духи не сами к этому пришли, что им помог человек, имя которого было давно утеряно и забыто. Что именно этот человек собрал всех духов, до которых смог дотянуться, в одном месте и заставил их себя выслушать, убедил работать вместе. И я, признаться, склонен верить этим слухам, ибо, как вам известно, духи разных типов способны взаимодействовать друг с другом, только если их интересы пересекаются. В иных же случаях они друг друга избегают. А среди тех, что собрались в чаще Анатрийского леса в тот день, присутствовали и духи, чьи интересы разлом никак не затрагивал. К тому же город. Разве стали бы духи возводить город? На них определенно повлиял человек. Шуршание травы под ногами стихло. Под подошвой ботинок появилось нечто твердое. Дорога? Каин опустил взгляд и не смог сдержать удивления. Да, это была дорога. Из брусков. Золотых, грубо отшлифованных брусков, что вырывались из-под земли и, легко вихляя меж деревьев, убегали прочь, плотно прижимаясь друг к дружке. Кое-где на золотые бруски наполз мох, кое-где поверх положили свои побеги озорные ползучие травы. Однако, несмотря на это, сверкающая на солнце дорога вовсе не выглядела заброшенной. Она была похожа на сказочный путь, обещающий привести в волшебную, полную невероятных чудес страну. Но… Золото? Серьезно? Кто же строит дороги из золота? А ведь оно настоящее. Каин видел. Тогда… получается, что и та огромная пирамида с отрезанной верхушкой – тоже из чистого золота? В голове не желало укладываться. И дело было даже не в том, откуда взялось столь чудовищное количество драгоценного металла. Больше беспокоил другой вопрос: как все это никто не растащил в первую же ночь после закладки? В Анатриуме так бы и поступили, если бы королю в голову пришла столь безумная идея. Очень хотелось спросить об этом их проводника, но… Да-да. Не перебивать. Он помнил. Взгляд украдкой снова метнулся к Раэрвингу. Каин ожидал, что тот останется столь же безучастным и к золоту под своими ногами, однако дракон на удивление заметно оживился. Даже присел посреди дороги и приложил раскрытую ладонь к сверкающему металлу. Чем заставил Верховного служителя скривиться и прервать рассказ ради замечания. – Я бы попросил ничего здесь не трогать и не пытаться отковырять. Понимаю, что ваш род питает слабость к желтому металлу, но в Городе Всех Богов принято сдерживать свои порывы. – Столько золота… – будто не слыша его, завороженно произнес Раэрвинг. Он чувствовал, как драгоценный металл отзывается через ладонь. Как магические потоки начинают течь ровнее, разнося по телу приятное умиротворение. Хотелось улечься прямо посреди удивительной дороги, прикрыть глаза и наслаждаться чудесными ощущениями. Так вот, значит, что чувствуют старшие драконы. Те, кто были достаточно проворны и смышлены, чтобы набить свою пещеру золотыми самородками вперемешку с отнятым у людей добром – тем же желтым металлом, которому двуногие придавали странные формы. А еще достаточно сильны, чтобы эту самую пещеру отстоять, не позволив наглым собратьям покуситься на чужое. – Я помню, как сюда прилетали драконы, привлеченные чистой магией и блеском золота, – вдруг с едва уловимой толикой грусти произнес Краштандт, наблюдая за Раэрвингом. – Садились за городом, перекидывались в свою получеловеческую форму и потом долго бродили по улицам, словно одурманенные. Вдыхали магию, млели от избытка золота. А после улетали, чтобы через какое-то время вернуться вновь. Их никто не боялся. Чего можно было бояться в городе, который защищали сами духи, являвшиеся для нас богами? Они бы не позволили причинить вред ни самому городу, ни его обитателям или гостям. Духи… очень любили это место и дорожили им. Верховный служитель ненадолго замолчал, погруженный в далекие воспоминания. В этот момент он стал похож на усталого старца, слишком много пережившего, слишком много потерявшего. – Поднимайся, ящер, – голос Краштандта вновь сделался холодным и сдержанным. – Нам следует оказаться за стенами моего дома до того, как солнце скроется за горизонтом. Опять туманный намек на опасность после заката и ни единого пояснения. Каин постарался не выдать своего недовольства, чтобы лишний раз не сердить их требовательного проводника. Благо Раэрвинг не стал упрямиться, все же поднялся на ноги, оставив в покое золотые бруски. – Итак, – Верховному служителю потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, на чем он был вынужден прервать свой рассказ. – Город. Чтобы сдерживать разлом и не позволять темной энергии врываться в наш мир, были созданы особые артефакты – огромные сферы, способные удержать внутри дикую первородную энергию, которой их наполнили духи. Они истощили самих себя, отдали все, чем обладали, невзирая на долгие годы, что потребовались бы для восстановления былого могущества. Их магия, заточенная в артефактах, закрыла разлом и удерживала его, не позволяя раскрыться вновь. Сферы расставили по периметру, а в середине возвели прекраснейший из всех когда-либо существовавших в мире городов. Город Всех Богов. Краем глаза Каин уловил слева необычное очертание. Деревья и буйная растительность мешали обзору, так что разглядеть детали было трудно, но… Разве это не огромная расколотая сфера? Ощерившаяся острыми рваными краями на небеса. Оплетенная изящным золотым кружевом, варварски оборванным у сколов и понуро свесившим к земле неровные концы. Безжизненная, потускневшая… Если бы пять человек встали друг другу на плечи, то смогли бы дотронуться до самого нижнего сколотого края. Хотелось свернуть с дороги, подойти поближе и рассмотреть, но вряд ли их проводник стал бы ждать, пока отпрыск анатрийского главнокомандующего и его дикий дракон налюбуются достопримечательностями. А потому Каин отвернулся от останков величественной сферы, которая в былые времена наверняка поражала вообрежение, и сосредоточил внимание на рассказе. – Его строили не духи, а люди. Люди со всего материка. Простой люд, аристократы, короли… Они тащили сюда материалы и золото. Много золота. Этот город строился не для людей, он строился для богов. А для богов не жалели ничего. Он должен был стать домом для духов, должен был помочь им восстановить отданные на защиту силы. Люди возвели величайший из всех храмов прямо в центре, и все дороги, все улицы в городе вели к нему. Внутри расположили просторный общий зал с выстроенными по кругу статуями каждого из богов, у ног которых соорудили алтари для молитв и подношений. Подношения помогали духам восстанавливать силы… – Краштандт ненадолго замолчал, словно бы погрузившись в воспоминания. – Здесь… была такая идиллия… такая гармония… По улицами бегали дети, вереницей шли паломники. Журчали фонтаны, пели птицы, благоухали дивные цветы, что днем вбирали в себя солнечный свет, дабы испускать его ночью, заменяя факелы и жаровни. И тут же, по тем же улицам, плыли, едва касаясь земли, наши боги. Им нравилось здесь, творение рук людских их умиротворяло. Они следили за сферами, защищали город и людей в нем от возможных напастей. Откликались на молитвы. Не на все, разумеется, но мы довольствовались и этим. Где еще можно было увидеть, как орава детишек носится вокруг фонтана, играя в догонялки с малышками-дриадами? Или как рассевшиеся на ветвях деревьев Сирены сладкоголосо поют пришедшим их послушать юношам? Даже Жнец не наводил здесь ни на кого привычного ужаса. К нему вели обреченных, которых поразил смертельный недуг. Жнец облегчал их страдания и помогал душам уйти на перерождение. В этот момент растительность расступилась, открывая взорам тот самый город. Город из золота, город, построенный для богов. Сверкающий, полный жизни. Каин завертел головой, не в силах поверить своим глазам. Столько золота, воды и зелени… Кругом фонтаны, журчащие акведуки, полные воды до самых краев. Пышные белоснежные цветы, склоняющие массивные головы под тяжелыми лепестками. Повсюду изваяния: какие-то из камня, а какие-то из золота. Резные скамейки, увитые плющом беседки. Здания – большие и малые – торговые лавочки, жилые приземистые домики. И все выглядело так, словно никто никогда не бросал это место. Слишком уж все здесь было чисто и ухожено, ни единого следа разрушения. А еще… – Не догонишь! Не догонишь! – со смехом и криками пара ребятишек пронеслась мимо. Прогуливающиеся по улицам взрослые одаривали неугомонных озорников теплыми улыбками. Люди… Здесь были люди. И довольно много. Они неторопливо прогуливались по улицам, сидели на скамейках, любовались видами. Они жили и наслаждались жизнью. Глядя на всю эту идиллию, как можно было поверить в то, что это место – урочище? Если не вспоминать, что город парит над пропастью на вырванном клочке земли, то можно было подумать, что верховный служитель с трудновыговариваемым именем их попросту разыграл. – Они все тоже мертвы, – пояснил Краштандт, увидев замешательство на лице Каина. – У них нет запаха, – подтвердил Раэрвинг, внимательно наблюдая за людьми, которые не обращали на чужаков никакого внимания. Это было странно. На него всегда и везде обращали внимание, если, конечно, Каин не заматывал ящера с ног до головы в тряпки, пряча рога, хвост и неестественно яркие для людей глаза. – Они нас… не видят? – Каин решился задать мучающий его вопрос. Он помнил про просьбу не перебивать, но раз уж их проводник сам отвлекся, то… – Видят, – Краштандт на удивление не рассердился, не сделал очередной выговор. Даже взгляда не бросил в сторону юного лорда. Вместо этого он ненадолго остановился перед тем, как ступить на небольшую площадь, и обвел взглядом жителей золотого города. – Они видят, но не станут замечать. Такие, как вы, заставляют их… и меня вспоминать. Когда приходит день и оставшаяся здесь магия наших богов возвращает городу былой облик, нетрудно притвориться, что ничего не произошло, что все по-прежнему. Что духи лишь ненадолго отлучились и… – он снова замолчал, провожая взглядом пробегающих мимо ребятишек. – Жить иллюзиями… Это все, что им… нам остается. Потому что ночью… ночью тут все меняется. Приходится убеждать себя, будто то лишь кошмар и утром он развеется. Развеется, и все станет, как прежде. Поэтому они не будут заострять на вас свое внимание, не будут осквернять день теми кошмарами, что приносит нам ночь. Они солгут самим себе, будто вы – всего лишь очередные путники, прибывшие посмотреть чудеснейший из всех городов и принести подношения богам. – Таким вот был Город Всех Богов, – Краштандт двинулся через площадь, на ходу приветственно кивая тем или иным горожанам. – Был ровно до тех пор, пока сюда не привели Повешенного. Я думаю, что юный лорд Хайроуд прекрасно осведомлен о том, кто такие злые духи. – Да, я… – начал было отвечать Каин, но тут же был грубо перебит верховным служителем, которого ничуть не интересовал его ответ. – Кто такие духи вообще? – начал рассуждать тот, уверенно ступая по широким золотым улицам. – Любой дух – злой или добрый – раньше был человеком. Человеком, настолько одержимым чем-то, что после смерти его душа не могла воссоединиться с потоком и отправиться на перерождение. Не могла очиститься, сбросить груз прожитой жизни. Ее тянуло обратно, влекло к бренному миру, к тому, что было так дорого, так значимо в утраченной жизни. Так и появились первые духи. Маленькие дриады, к примеру. Или змейки Нагайны. Однако, чтобы стать духом могущественным, как Старшая дриада или та же Нагайна, им необходимо время. Очень много времени, чтобы окрепнуть, накопить силы. Одним сделать это намного легче, чем другим. Опять же тем же дриадам. Впрочем, это и так видно по количеству старших или высших духов того или иного вида. – Но кроме дриад, остальные существуют по одиночке, – Каин не смог удержаться. Он не так много знал о духах, ведь те считались в Империи старыми богами, на которых никогда не заостряли внимание. Однако названия месяцев, носящих их имена, оставили, и во множественном числе там были лишь дриады. Каин никогда не задумывался обо всем этом, но неужели, кроме лесных хозяек, из низших духов больше никто не смог развиться в нечто большее? – Если юный лорд о них не слышал, то это не значит, что они не существуют, – в голосе Краштандта сквозил упрек. – У Нагайны, для примера, есть Наг. Они оба – духи коварства и интриг. Старшие или высшие духи. Только Нагайна поселилась в Анатрийских лесах, а Наг ушел на север. Он реже откликался людям и в строительстве Города Всех Богов участвовать не пожелал, так что немногие о нем знают или же помнят. Особенно в ваших краях. В этот момент они как раз проходили мимо статуи Нагайны – женщины-полузмеи, чей хвост был искусно вырезан из переливающегося нефрита. Вскинув голову, она надменно взирала на проходящих у ее подножья людей. Точно такая же, какой Каин ее запомнил в их первую встречу. Дух коварства и интриг… Маленькая змейка, заглядывающая в окно его узилища. Черные блестящие глазки, упивающиеся отчаянным положением человека… – Почему их не считают злыми? – Каин снова задал вопрос, пока была такая возможность. – Коварство и интриги… Это явно не те черты, которыми должны обладать добрые духи. – Никто не говорил, что они – добрые духи, – Краштандт поморщился, но выговора все же не сделал. – Они – просто духи. Злыми не являются, потому что контролируют себя и свои одержимости. Не переходят черту, так сказать. Злые же духи себя контролировать не могут. Им нужно больше и больше. Больше и больше. Они срываются, вкушают темной энергии и становятся еще хуже, чем были. Повешенный как раз таким и являлся. Каин засмотрелся на искусно вырезанную из белого камня беседку посреди небольшого прудика с лотосами. Островок безмятежности в божественных садах. Дикий вьюн оплел фигурные колонны, укрыв беседку зеленой вуалью с проглядывающими то там, то тут редкими белыми цветами. Чтобы туда попасть, необходимо было сесть на одну из аккуратных маленьких лодочек, что были привязаны у спускающихся к воде ступеней. Судя по всему, сейчас беседка пустовала. Было бы здорово взять одну такую лодочку и отправиться туда. Вместе с Раэрвингом. Он наверняка никогда еще не плавал на лодках. Интересно, какое бы у него было выражение лица? – Юный лорд Хайроуд? – сдержанный голос верховного служителя вернул Каина в реальность, заставив тотчас же отвернуться от беседки. – Простите, – он извинился, тихо кашлянув в кулак. Сейчас было не время отвлекаться. Каин прекрасно понимал серьезность их положения. Просто этот город производил такое впечатление… Бродя по его безмятежным улочкам, любуясь невероятными красотами, было трудно поверить, что это и в самом деле урочище. Город заставлял забывать о тревогах, уводил тяготящие мысли прочь, растворял беспокойство в журчании бегущей по акведукам воды. Здесь было хорошо, здесь было спокойно. Здесь хотелось лишь одного: сесть на вон тот обрамленный золотом каменный бортик и, прикрыв глаза, подставить лицо ласковому солнцу. Расслабиться, слушая мелодичное пение птиц… слиться душой с тихим шелестом листвы… – Повешенный. Когда-то этот злой ныне дух тоже был человеком, – Краштандт продолжил рассказ тем тоном, который давал понять, что отвлекись Каин еще раз и их беседа на этом будет закончена. – В те времена королевства без устали воевали между собой, их названия и границы менялись, словно времена года. И было среди них одно маленькое, совсем крохотное, королевство, которое заключило договор со своим большим и сильным соседом, прося того о защите. Взамен маленькое королевство обещало много всего, в том числе и предоставлять воинов на случай очередной войны. И это последнее обещание им приходилось выполнять столь часто, что в королевстве к моменту тех трагических событий почти не осталось пригодных к службе мужчин. Гвардия сделалась столь мала, что годилась лишь для охраны короля и его замка. Некому было наводить порядки в городах, некому было усмирять разошедшихся разбойников. Людям приходилось несладко. Именно тогда и проявил себя Повешенный. Он был простым парнем, прибившимся к одной из разбойничьих шаек, и носил тогда еще обычное человеческое имя. Его не устраивал ни сам король, ни его решения или действия. И дабы не пополнять ряды солдат, отправляемых на убой в чужое королевство, он свернул на кривую дорожку. Однако и там Повешенному не удалось найти того, что он искал. В этот раз его не устроил предводитель. Повешенный считал, что тот слишком мягок. У них было много разногласий, но как бы парень ни старался, предводитель наотрез отказывался прислушиваться к его доводам. В любой другой шайке столь дерзкого собрата уже давно бы вздернули, но здесь его терпели, что в очередной раз говорило об излишней мягкости главаря. Мягкости, за которую тот в скором времени и поплатился, напомнив всем в очередной раз, отчего от смутьянов в своем окружении необходимо избавляться при первой же возможности. Повешенный вздернул предводителя в его же собственном шатре. Как вам известно, бандиты затягивают петлю на шее только у тех, кого считают трусом, предателем или никчемным человеком, не достойным даже того, чтобы пачкать об него оружие. Повешенный выбрал такую расправу именно поэтому. Чтобы показать остальным собратьям, насколько никчемным бунтарь считал их главаря. Однако, сделав это, он неожиданно осознал и другую вещь. Осознал, насколько невероятное удовольствие ему доставляет созерцание дергающегося в петле тела. Говорят, когда его собратья зашли в шатер, Повешенный все еще стоял там, перед покачивающимся на балке трупом предводителя. Стоял, взирая на посиневшее лицо с пугающим восторгом. С этого-то и началось его помешательство. Слишком путано, слишком сложно. Хотя чего еще ждать от человека, пусть и мертвого-немертвого. Раэрвинг уже давно перестал пытаться вникнуть в поток нескончаемой болтовни и сосредоточился на городе, по улицам которого ступал босыми ногами. Было бы замечательно, если бы их многословный проводник, наконец, замолчал и позволил в полной мере насладиться столь чудесным местом. Усугублял положение и запрет на контакт с чужой, но вполне себе дружественной магией, которая кружилась вокруг, дразня и подначивая совершить какое-нибудь маленькое безрассудство. Было трудно устоять перед искушением. Раэрвинг даже представить не мог, какие чувства испытал бы, вдохни он эту магию прямо здесь, посреди города, сотворенного из золота. Мертвый-немертвый человек все время твердил о чем-то ужасном, что приходит после заката, но дракон не чувствовал ничего такого. Ни единого возмущения. Магия, что разлилась по городу, была подобна глади озера – тронь ее какая-нибудь дрянь, и появится рябь. Раэрвинг бы такое заметил. А ведь солнце уже клонилось к горизонту. – Заняв место предводителя, он перестал себя в чем-либо сдерживать, – продолжал между тем Краштандт, ничуть не огорченный тем, что дракон его не слушает. – Разбои и грабежи не только участились, но и раз от раза становились более дерзкими, более смелыми, а впоследствии еще и более жестокими. Повешенный никого не жалел и не боялся, он грабил даже тех, на кого не решались покушаться другие банды. Его собственная шайка росла и процветала. Все больше и больше людей жаждали примкнуть к человеку, которого боялся сам король. Примкнуть, несмотря на всю ту бессмысленную жестокость, которую тот творил в угоду своей одержимости. Повешенный затягивал петли на шеях всех неугодных и развешивал их, словно яблоки, на деревьях у крупных трактов. Вселяя еще больший ужас в простых людей, которые теперь нигде не чувствовали себя в безопасности. Отправленные на его поимку гвардейцы разделили участь прочих неугодных и были вздернуты прямо перед воротами столицы. Король же после этого заперся в своем замке, более не предпринимая попыток устранить угрозу. Восторжествовав, Повешенный самопровозгласил себя истинным королем. Стал одеваться словно аристократ, даже обзавелся тростью, в которую собственноручно вставил рубины. Ему нравилось держать всех в страхе, ему нравилось творить что вздумается. Никто не мог стать для него указом, ибо именно он был для всех этим самым указом. А кто не соглашался – занимал свободный сук в его разросшейся роще висельников. Никто не знал, сколько бы это продолжалось и к чему бы привело в итоге, если бы среди простого люда не сыскался смышленый парнишка, нашедший способ, как расправиться с чудовищем. Следуя его плану, людям удалось перехитрить самозванного короля-бандита. Удалось заманить его в ловушку и скрутить, а после доставить на площадь перед замком и вздернуть на виселице, как никчемного головореза. Отплатить ему его же излюбленной монетой. И именно это их решение и стало величайшей ошибкой. Повешенный не смог смириться с тем, что с ним поступили так, как он поступал со всеми своими жертвами. Что его вздернули, будто он был трусливым никчемышем, когда на деле осмеливался совершать то, на что никто не решался. Когда сам король трясся за стенами замка, едва заслышав отголосок его имени. Это они, жители никчемного королевства, должны были болтаться в петле, а не он. Его душа пылала такой яростью, такой жаждой мести, что не позволила потоку утянуть себя на перерождение. Она вернулась обратно в уже окоченевшее тело, которое намеревались продержать на городской площади то тех пор, пока от него останутся лишь кости. Стояла глубокая ночь, а потому никто не увидел, как ожил висельник, как перерезал острыми когтями веревку и ступил на помост одеревеневшими ногами. Ненавистную петлю, однако, снять с шеи у него не вышло, как он ни старался. Однако Повешенный не стал сразу же кидаться на обидчиков. Нет, сперва он вернулся обратно, к своей оцепеневшей от ужаса шайке, которая никак не ожидала вновь увидеть казненного предводителя. Говорят, в ту ночь некоторые разбойники попытались сбежать от восставшего покойника и все до одного были вздернуты. Остальные же из страха остались рядом с главарем, готовые выполнить любой его приказ, лишь бы только не разделить участь несчастных собратьев. И тогда Повешенный приступил к мести. Однако перед этим он выждал несколько дней, позволив жителям королевства расслабиться, уверовать, что труп бандитского предводителя выкрали его прихвостни или же кто-то, питавший особую ненависть к висельнику и возжелавший выместить ее на бездыханном теле. Так или иначе, но все было спокойно. Жизнь вернулась в привычное русло, королевство начало понемногу оправляться. Даже бандитские шайки в лесах, казалось, присмирели. И так было ровно до тех пор, пока одним погожим деньком молочница не зашла поутру к своим соседям и не обнаружила все семейство вздернутым на балках их собственного дома. И подобное стало повторяться каждое утро. Та или иная семья обнаруживалась висящей в петле в их же жилище. По одной за ночь. Именно тогда и стало понятно, что никто не крал мертвого тела. Им овладел озлобленный дух его хозяина. И он не успокоится, пока не изведет всех и каждого, кого считает виновным в петле на своей шее. Люди паниковали. Пытались защититься, как могли, но разве есть в мире защита от разгневанного злого духа? Никакие двери, никакие засовы и решетки не были способны его остановить. Каждое утро продолжали находить все новых и новых висельников. И было не важно, аристократ ты или же простой крестьянин – в петле оказывались и те и другие. Не помогала ни стража, ни собаки, ни установленные под дверьми и окнами капканы. Ночное бдение тоже не спасало. В те тяжелые и напряженные дни некоторые люди шептали, будто ночью видели бредущего по улице человека в дорогом костюме и с петлей на шее. Будто бы он ходил от одного дома к другому и тихо стучал в дверь, с минуту прислушивался, а после брел дальше. Тех же, кто ему открывал, и находили по утру повешенными. Кто-то верил слухам, кто-то нет. Какой безумец будет открывать дверь ночью, зная, что где-то снаружи рыщет злой дух? Казалось, что королевство обречено. Что вскоре оно все вымрет, а земля эта будет проклята и обращена в самое большое из виденных до этого урочищ. Однако тот самый смышленый парнишка пришел на помощь во второй раз. Он придумал, как заманить Повешенного в уже существующее урочище и запереть его внутри раз и навсегда. К счастью, план сработал и на этот раз, только жертв оказалось куда больше, чем предполагалось изначально. Зато злой дух был пленен и выл от ярости, неспособный вырваться из своего узилища. Однако и это был не конец. Рано все радовались, рано праздновали. Перед тем, как урочище полностью поглотило Повешенного, он успел проклясть королевство и каждого его жителя. Проклясть так, чтобы ни один из них не умер своей смертью, а закончил жизнь в петле. Рано или поздно. Семья могла спокойно жить, даже счастливо, а потом в один прекрасный день их отец вдруг вешался. Ни с того, ни с сего. Или мать. Или ребенок. Маленький или взрослый – не имело значения. Это случалось неожиданно, на разных этапах жизни. Они совершали все это сами, будто в каком-то опьянении. Совершали, вряд ли осознавая, что делают. Повешенный не хотел, чтобы его обидчики были истреблены полностью, он проклял их рода. Поколение сменяло поколение, но проклятье держалось. Даже когда маленькое королевство перестало существовать и сделалось частью другого, оно никуда не исчезло. Те люди и их потомки продолжали оканчивать жизнь в петле. Они боялись создавать семьи, они боялись жить. Жить с осознанием того, что завтра ты можешь обнаружить болтающегося в петле близкого человека, своего ребенка или же себя самого. А если не завтра, то послезавтра. Или послепослезавтра. Или же на следующей неделе. Через год. Через два. Но это случится. Обязательно случится. До седых волос не доживет никто. В своей постели не умрет никто. Только в петле. Только так и никак иначе. Слушать столь жуткий рассказ среди журчания воды, пения птиц и озорной игры света на драгоценном металле… Каину сделалось не по себе. Трудно было поверить, что безумный монстр находится где-то здесь. Пусть Краштандт и не говорил этого еще, но догадаться было нетрудно. Они как раз проходили у подножия пирамиды-храма. Огромного, устремляющего ввысь свою отсеченную вершину. По его ребристым золотым бокам спускались широкие желоба, по которым текла вода. Словно сеть водопадов с маленькими порожками. Достигнув подножия, кристально-чистые потоки устремлялись в акведуки и после разносились по всему городу. Каин запрокинул голову, пытаясь понять, откуда там берется вся эта вода. Если Повешенный, и правда, здесь, то он наверняка обитает там, на самом верху. – Все эти люди отчаянно хотели снять проклятие, – верховный служитель обогнул пирамиду-храм и направился по ведущей прочь улице, вдоль которой тянулся каменный заборчик, увитый пышным цветущим вьюном. – И в их случае способ был лишь один – уничтожить злого духа. Совсем. Чтобы не осталось ни клочка призрачной плоти. Чтобы дух этот перестал существовать. Но уничтожить духа – злого или обычного – мог лишь другой дух. Для человека подобное было невыполнимо. Именно поэтому, собравшись вместе, те люди решили отвести Повешенного в Город Всех Богов, о котором столько слышали. Да, именно отвести. Это ведь духи. Они не помогают из бескорыстных побуждений. Если ты хочешь что-то от них получить, то обязан прийти сам. Обязан что-то предложить, чем-то заинтересовать. Было непросто придумать, как выманить Повешенного из урочища, а после не позволить тому затянуть узника обратно. Но еще труднее им было найти способ пленить злого духа и удерживать его плененным до самого Города Всех Богов. Говорят, что в этом вопросе к ним на помощь пришел Айкан, – в этот момент глаза Каина широко распахнулись, на что Краштандт лишь снисходительно хмыкнул. – Да-да, тот самый, что сейчас наверняка у вас почитается за единого бога. В те времена он только начинал себя проявлять. Появлялся то там, то тут, помогал всем, кому требовалась помощь. И в отличие от духов, делал это бескорыстно. Кем он был на самом деле, я точно сказать не могу. Явно не духом. Молва о нем распространялась с завидной быстротой. Не знаю, как там было на самом деле, но в тот день группа людей из далекого королевства действительно провела под аркой главного входа плененного злого духа, волю которого сковывали невиданные мною ранее артефакты. Думая об этом сейчас, мне кажется, что то были не артефакты, а что-то из одержимого оружия, – в этот момент глаза Каина снова широко распахнулись, а рот приоткрылся в намерении что-то спросить, но Краштандт вовремя вскинул руку, пресекая нежеланное действие. – Но это все сейчас не важно. Страдающие от проклятия люди были здесь. Скованный злой дух тоже был здесь. И этот ваш Айкан от них не отстал. Я понимаю ваше нетерпение, юный лорд Хайроуд, но настоятельно попрошу воздержаться от расспросов и в этот раз. Я был там, перед воротами. Я его видел. Высокий и крупный мужчина с густой бородой, пытающийся казаться величественным. Если бы не его вычурные одежды, я мог бы принять его за кузнеца. От остальных людей от отличался лишь выдающимся ростом и завидно крепким телосложением. Я, пожалуй, за свою жизнь не видел столь больших людей. Однако даже так все это было в пределах разумного. Я бы не назвал его великаном или отпрыском какого-нибудь человекоподобного чудовища из старинных легенд. Так же, замечу, в Айкане не было ничего магического: он не метал молнии одним лишь взглядом, не испускал снопы искр взмахом ладони, не парил над землей. Человек-человеком, просто сильно выделяющийся размерами на фоне других. На площадь вышли многие, ведомые любопытством и жаждой зрелища. Духи тоже пришли, слетелись, окружив новоприбывших просителей. Они слушали, они внимали, пристально изучая скалящегося злого духа, который ни на миг не оставлял попыток сбросить оковы и сбежать. Однако не успели просители окончить свою речь, как что-то изменилось в воздухе. Духи все как один вскинули головы и повернулись на запад. Как раз в тот момент, когда сфера с их совместной энергией взорвалась, осыпав город осколками. Буйная энергия вырвалась наружу. Люди на площади потрясенно взирали на все это, не в силах поверить своим глазам. А потом, сразу же за первой, взорвалась вторая сфера. И третья. И так до самой последней. Дикая энергия ринулась наружу, и ничем более не сдерживаемая темная сила Параллелей ворвалась в мир. Две схлестнувшиеся вспышки над храмом. Темная фиолетовая и яркая белая. Я помню, как люди замерли на месте, прикрыв глаза от слепящего света, а в следующий миг… А в следующий миг начался кошмар. Вихри перемешанной энергии обрушились на город, понеслись по улицам, разрывая каждого, кто оказывался на пути. Люди с криками метались по площади, отчаянно ища путь к спасению. Не могу сказать, что в этот момент делали наши боги. Пытались ли они все это остановить или же поспешили убраться подальше. А может, их просто вышвырнула разошедшаяся стихия, не позволив ничего предпринять. Я не знаю. Я почти ничего не видел в развернувшемся вокруг хаосе. Зато я очень отчетливо слышал рев. Рев этого самого Айкана. Преисполненный такой ярости, что от него задрожала под ногами земля. А может, не от него, а от беснующейся энергии вокруг. Однако имя, которое он выкрикнул, я разобрал четко. Аракус. – Аракус?! – Каин вновь не смог удержаться. – Там был Аракус? Он тоже реальный? – Если и был, то я его не видел, – верховный служитель сдвинул брови к переносице, недовольный тем, что его в очередной раз перебили, но все же ответил. Рассказ и так уже подходил к концу. Неужели нельзя было еще немного потерпеть, а после вдоволь засыпать своими вопросами. – По сей день я гадаю, как же такое могло произойти. Вряд ли хоть кто-то мог предположить, что подобное возможно. Эти сферы… Их создавали с учетом того, чтобы ничего из произошедшего не случилось. Никогда. Ни при какой возможности. Информацию тщательно скрывали, ее не хранили даже в Великом Храме, а потому никто не знал, как и из чего были созданы сферы. Принцип их работы тоже никто не знал. Именно поэтому я по сей день не могу разгадать, что же привело нас всех к той катастрофе, – Краштандт остановился перед угловатым двухэтажным домом, сложенным из золотых плит. Плоская крыша, квадратные окна со ставнями, ползущий по стенам дикий плющ. Вполне уютное местечко. Проем, в котором должна была располагаться дверь, загораживала золотая плита с выплавленным в ней отпечатком ладони. Ни ручки, на какого-либо намека, что эта самая плита способна выполнять функцию двери, не было и в помине. Однако их проводник не казался ни смущенным, ни обеспокоенным. Он подошел к плите и приложил свою ладонь к отпечатку. В этот же миг странный символ над дверным проемом, которого Каин сначала не заметил, засветился белым светом и дверь-плита с характерным скрежетом камня по камню отъехала в сторону. Камня? По камню? Каин опустил взгляд и увидел, что сквозь царапины, оставленные на полу, и правда, виднеется камень. Все эти плиты были не из чистого золота. Их им только покрыли сверху. А что же дорога? Она тоже? И пирамида и все прочие строения? Полу-золотой город, получается? Или же золота хватило только на отдельные, важные части, а остальное им просто покрыли, чтобы не портило вид? Очень хотелось спросить, но Каин и так уже достаточно испытывал терпение верховного служителя. – Впрочем, уже не важно, кто был тому причиной и как это сделал. Два взбесившихся вихря противоположных энергий вырвали город из земли и зашвырнули его в горы Даккары, превратив парящий в небе остров в урочище. Те, кого энергии не успели разорвать, оказались навсегда пленены внутри. Как и Повешенный, которому не позволили вовремя убраться одержимые оковы. И теперь днем здесь правит белая энергия, магия духов. Она возвращает городу тот облик, что был у него в роковой день. А ночью темная энергия берет верх и искажает все то, что находится снаружи, – Краштандт переступил порог и сразу же оказался в просторной комнате, заваленной свитками. Шкафы, кресла, стулья, сундуки… Свитки были повсюду. Они вовсе не валялись как попало, нет. Они были аккуратно сложены. Просто шкафы и стеллажи не могли вместить столь безумное количество. И вот хозяин дома притащил с собой еще три. – Прошу извинить за беспорядок. Мы с моим учеником решили немного разобрать свитки и разложить их по категориям, – пояснил верховный служитель, проходя к не заваленному пока еще столу и водружая на него три новых приобретения. – Йом! – Да, мастер! – тут же раздалось из-за горы свитков в дальнем конце комнаты. – Расчисть для наших гостей два кресла. Из-за горы свитков шустро вынырнул мальчишка с копной светлых всклокоченных волос. Он удостоил пришельцев лишь мимолетным взглядом, после чего мигом бросился выполнять указание мастера. Создавалось впечатление, будто драконы с представителями рода человеческого из обыденного мира были настолько частыми гостями в городе-урочище, что всем уже порядком приелись. Да-да, Каин помнил про объяснение, однако это ничуть не умаляло его удивления. Даже любопытные по своей природе дети слишком уж хорошо притворялись. – Если ваш рассказ уже закончен, могу я задать пару вопросов? – Каин опустился в расчищенное от свитков кресло. Раэрвинг же предмет мебели проигнорировал и уселся прямо на пол, внимательно рассматривая помещение и время от времени принюхиваясь к новым запахам. – Можно сказать и так, – Краштандт сухо кивнул, а после поправил монокль и развернул на столе первый из принесенных свитков. – Если хочешь спросить о Повешенном, то днем магия духов его парализует, лишая возможности даже пальцем шевельнуть. Так что днем он не опасен. Сидит в своем логове и ждет наступления темноты. С приходом энергии Параллелей, вся белая магия духов отступает, даруя Повешенному свободу. Однако она не исчезает полностью. Те символы над дверьми наших домов принадлежат тому или иному духу, который начертал их, обещая свое покровительство обитателям. Духи ушли, но их обещание осталось. Повешенный не может проникнуть внутрь, сколько бы ни бродил по округе, сколько бы ни стучал в ставни и двери. Если сам его не впустишь, если сам не пригласишь, то злой дух так и останется бессилен, – верховный служитель на секунду прервался, чтобы обмакнуть перо в чернила, а после продолжил, принимаясь что-то аккуратно выводить на чистом пергаменте. – Если же хочешь спросить, почему я посоветовал вам не трогать магию духов, то я объясню это так: мы говорим, что два типа энергий сменяют друг друга в зависимости от времени суток, но на самом деле это не совсем верно. Две стороны одной монеты. Вот как я бы это назвал. После тех трагических событий они сплелись воедино, однако не стали чем-то третьим. Они будто те крысы, что спутались хвостами намертво и теперь не могут эту связь разорвать. Пока монета повернута к нам одной стороной, вторую мы не видим, однако она есть. И если бы с наступлением сумерек, когда "монета" делает оборот, так сказать, вы все еще держали бы в себе магию духов, то вероятней всего она бы вас просто разорвала изнутри. А может быть, преобразила бы, исказила, превратив в какое-нибудь чудовище. Точно не знаю, но прежними вас бы точно не оставила. – Как украденная драконья магия… – тихо произнес Каин, вспомнив того кролика, что угодил в фиолетовую жижу, вытекшую из погибшего отступника. – Прошу прощения? – вскинув правую бровь, Краштандт оторвался от свитка и посмотрел на юного лорда. Было видно, что он не совсем понял, что имел в виду его собеседник. – Нет, ничего, – быстро ответил Каин, не имея желания тратить время на рассказ о том, что показала им Нагайна. Ему нужны были ответы на другие вопросы. – Я бы хотел узнать кое-что еще. Вы сказали, что это не такое урочище, как прочие. А раз так, то существует ли возможность или хотя бы крошечная вероятность отсюда выбраться? Краштандт отложил перо и немного помолчал, прежде чем ответить. – Я буду с вами откровенен. Так как я и все остальные жители города мертвы уже очень давно, мы никогда не пытались искать какой-либо выход. А те немногие, что сюда попадали тем или иным образом, погибли, не найдя ответа на твой вопрос. – Я могу взлететь, – Раэрвинг предложил свое решение после того, как Каин шлепнул его по руке, не позволив тронуть лежащий рядом свиток. Слушать мертвого-немертвого человека было так утомительно, а трогать ничего из лежащих рядом диковинок не дозволялось. Так что дракон, не зная, чем себя занять, раздраженно мотал из стороны в сторону кончиком хвоста и сверлил взглядом невозмутимого верховного служителя. – Не можешь, – Краштандт снова обмакнул перо в чернила и продолжил писать. – Энергии создали вокруг острова невидимый купол. Любой может войти, но не выйти. Выйти не может никто. И да, раз уж я обещал быть откровенным, то скажу и еще кое-что, что вам крайне не понравится. Для живых здесь нет еды. Глаза Каина в этот момент широко распахнулись. Он хотел было что-то сказать, но Краштандт безжалостно продолжил, даже не подняв взгляда на своих гостей. – Как вы догадываетесь, здесь все мертвы: люди, живность, деревья и их плоды. Теоретически вы можете съесть, например, яблоко, но это будет равносильно тому, если бы вы проглотили пригоршню пепла. Иногда сюда, правда, залетают птицы снаружи. Однако случается это нечасто и вряд ли поможет протянуть достаточно долго. Впрочем, есть и хорошая весть: вода для питья пригодна. В горах часто идут дожди, так что акведуки постоянно пополняются. Каина словно обухом по голове ударили. Он потрясенно посмотрел на спокойного верховного служителя, а после перевел ошеломленный взгляд на заплечный мешок, который собирал второпях. Если сильно постараться, то содержимое можно будет растянуть на неделю… При условии, что Раэрвинг в этот расчет не входит. А с ним… С ним содержимого не хватит и на полдня… Редкими залетными пичугами дракона тоже не прокормишь. Неужели это конец? После того, что они пережили, через что прошли… И Рио так ничего и не узнает. Вернется в город, будет искать… А если он увидит парящий остров? Если решит его проверить и тоже окажется обречен? Из-за него, из-за Каина. Услышанное Раэрвингу тоже не понравилось. Нет еды? Он проследил за взглядом Каина. Даже дракону было несложно понять, о чем думал человек, так обреченно взирая на заплечный мешок с едой. Раэрвингу даже на завтрак этого не хватит. – Мы что-нибудь придумаем, – поспешно произнес Каин, не позволяя отчаянию взять над собой верх. – Попробуем с утра наловить птиц, а там посмотрим, как пойдет. Если выход отыщется достаточно быстро, то… – Я не буду есть, – неожиданно, но весьма твердо сообщил Раэрвинг. – Что? – Каин опешил, не понимая, что именно дракон имеет ввиду. Не хочет питаться птицами? – Здесь мало, – он кивнул на мешок. – Если ты перестанешь есть, то погибнешь. Если перестану есть я, то лишь впаду в глубокий сон. Как тогда у озера. Как только условия станут вновь благоприятными, я проснусь. – А если… если я не найду выход? – слова дались тяжело. Раэрвинг хотел дать ему время. Только вот Каин не был уверен, что сможет оправдать его веру. – Тогда не проснусь, – дракон лишь пожал плечами. Кажется, его это ничуть не пугало. Вместо ответа Каин лишь стиснул зубы. Чего тут скажешь? Что возразишь? Будто они, и правда, прокляты… Попадают из одной напасти в другую, если не хуже, то непременно столь же скверную, что и предыдущая. Джаккайцы, потом этот лже-бог… Хотя тут они сами были виноваты, не стоило идти на поводу у любопытства. А теперь вот… урочище. – Я найду его, – решительно заявил Каин, сжимая кулаки. – Если выход существует, то я его найду. Мы здесь не погибнем. Мы… Каин не успел договорить, как почувствовал, как что-то снаружи изменилось. И почувствовал это явно не он один. Словно кто-то перевернул мир вверх дном и хорошенько встряхнул. Нет, на самом деле ничего не перевернулось. Все оставалось на своих местах. Ни один свиток не скатился с полки. Но ощущение… – Йом, закрой ставни, – крикнул ученику Краштандт. В его голосе чувствовалось напряжение. Светловолосый мальчишка тут же вынырнул из-за прежней груды свитков и поспешно захлопнул ставни. Однако Каин успел заметить, что снаружи уже опустились сумерки и пышное дерево перед домом враз лишилось листьев. Его ветви и ствол скрючились, будто в предсмертной агонии, а вместо налитых соком красных плодов вниз свисали пеньковые петли. И не все из них были пустыми. Снаружи зловеще завыл ветер, от окна потянуло могильным холодом. Однако стоило только ставням закрыться, как все это тут же прекратилось. Будто ничего и не было. Даже ветер затих, и сухие ветки кустов перестали скрести по стенам. Раэрвинг тоже взглянул в ту сторону, нахмурился, но промолчал. Кажется, мертвый-немертвый человек не солгал. Ласковые потоки дружелюбной магии словно вывернуло наизнанку, вмиг отравив чистую энергию густой, тяжелой тьмой. Вдохнешь такую, и тебя самого перекрутит не хуже, чем то дерево за окном. Однако сколь бы сильной ни была та тьма, проникнуть внутрь отмеченного духами строения она не смогла. – Итак, свою часть уговора я выполнил, – подытожил Краштандт, вновь макая перо в чернильницу. – Теперь настала ваша очередь, юный лорд Хайроуд, выполнить свою. Вы готовы? – Что? – Каин не сразу понял, что от него хотели. Мысли витали где-то снаружи, вокруг урочища и поиска выхода отсюда. Однако как бы ему сейчас ни хотелось уединиться и хорошенько обдумать их с Раэрвингом положение, Каин был человеком слова. – А, да, простите, – он постарался на время отрешиться от тягостных дум и сосредоточиться на человеке, который сегодня, можно сказать, спас им жизнь. – Что бы вы хотели узнать о мире снаружи? – Для начала поведай мне, какие правящие династии занимают троны каждого из королевств, – Краштандт быстро перешел к делу, готовый записывать все, о чем поведает его высокородный гость. – Ммм… в Анатриуме правит династия Тайр, престол занимает младший сын почившего короля Гранта Тайра – Доклак Тайр, – начал Каин, стряхивая пыль со знаний, которые годами вбивали в него наставники. Кажется, беседа у них предстояла долгая. Очень и очень долгая. Вскоре комнату наполнил мерный голос Каина и тихий скрип пера по пергаменту. Все эти слова для дракона звучали бессмыслицей, и он быстро заскучал. Взгляд золотистых глаз снова зашарил по комнате и наткнулся на стоящий на полу странный предмет, который люди, кажется, звали лампой. Однако в середке сложной конструкции, где должно было располагаться пузатое стекло со спрятанным за ним фитильком, торчали белые кристаллы. Раэрвинг чуть склонил голову набок, позволив украшениям в волосах тихонько звякнуть, и протянул руку к обнаруженной диковинке. Каин был всецело сосредоточен на деталях своего рассказа, а верховный служитель усердствовал, покрывая чистый пергамент чернилами, так что никто не заметил, как дракон подтащил к себе необычную лампу. Озадаченно покрутил ее в руках, а после, задумавшись лишь на секунду, решил-таки попробовать находку и на зуб.***
Ммм… Как же хорошо. Так тепло и уютно, что не хочется ни вставать, ни открывать глаза. Под щекой что-то твердое, упругое и горячее. Приятно. Обнять бы покрепче, прижаться сильнее и зарыться носом в ласкающий ноздри аромат. Соли и пепла. Наверное, с его вкусами что-то не то, раз ему кажется, что ничего прекрасней пахнуть не может. Ведь большинство людей вряд ли сочло бы… Стоп! Соли и пепла? Вайэр? Вот тут уже Риогалл полностью проснулся, вырвавшись из манящей сонной неги. Проснулся, потому что вспомнил. Вспомнил и захотел тут же удариться лбом об это твердое, упругое и горячее, что, вероятней всего, было обнаженной грудью Вайэра. Хотя нет, так он его разбудит и непременно услышит какую-нибудь пошлую насмешку, от которой желание убиться возрастет в разы. Великий Аракус, что же он творил прошлой ночью! Если бы Риогалл не боялся разбудить Князя, то непременно бы уткнулся в подушку пылающим лицом и принялся биться лбом уже об нее. Он не такой! Правда! Он не извращенец! Великий Аракус, сколько же раз они это сделали! Пять? И каждый раз его тело так охотно, так жадно реагировало… Даже когда казалось, что он больше не может, Вайэр всегда знал, где коснуться, где провести рукой, чтобы его партнер с новой силой воспылал страстным желанием. Это было чистой воды безумием. Риогалл даже не подозревал, что подобное осуществимо. Воспоминания о прошлой ночи яркими вспышками проносились в голове, заставляя еще гуще заливаться краской. Тело помнило каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждую оставленную Князем метку… Риогалл закусил губу. Не хотелось признаваться даже самому себе, насколько одуряюще хорошо ему было. И что несмотря на то, что безумная ночка далась некроманту весьма нелегко, он был бы вовсе не прочь как-нибудь повторить… Агр! Что он несет! Это неприемлемо! Недопустимо! Он не настолько испорчен. Он приличный некромант, который… – Как спалось? – промурлыкал чарующий голос Вайэра прямо над белой макушкой. Риогалл был уверен, что Князь еще спал, а потому от неожиданности дернулся в сторону и… Тут же ощутил последствия их с Вайэром бурной деятельности во всей их красе. Тело болело так, будто по нему до самого утра топтался целый драконий ар. Когда он лежал неподвижно, то чувствовал лишь слабое покалывание в тех местах, где Вайэр щедро наставил своих меток, но теперь же… – Сссс… – Риогалл зашипел сквозь сжатые зубы, пытаясь воздержаться от какого-либо нового движения, дабы не усугубить ситуацию. Однако тот необдуманный рывок открыл и кое-что еще. Между ног сделалось до неприличия мокро. Все те разы, сколько бы там их на самом деле ни было, Вайэр не вытаскивал. Он кончал внутрь. И так как после последнего захода изнеможденный Риогалл вырубился, даже не подумав о ванне, то все это, разумеется, осталось внутри. А теперь из-за его полусидячего положения вязкое семя медленно вытекало наружу, пачкая бедра. – Ты животное! – Риогалл тут же гневно накинулся на наблюдающего за ним с довольным лицом Князя. Накинулся, правда, только словесно, хотя очень и очень хотелось сделать это еще и физически. – Да? А мне казалось, что вчерашней ночью тебя все более чем устраивало, – Вайэр лишь насмешливо приподнял правую бровь. – Ничего подобного! – не подумав, выпалил Риогалл, о чем тут же пожалел. Впрочем, как и всегда. – В самом деле? – Князь, открыто забавляясь, изобразил глубокое удивление. – Тогда поведай мне, что же тебе не понравилось, чтобы к следующему разу я смог исправиться. Некромант открыл рот, потом закрыл, так и не произнеся ни слова. Проклятье! Этот рогатый засранец опять его переиграл! Так нечестно! И почему он всегда попадается на его уловки?! – Что такое? – снова эта поддразнивающая улыбочка на тонких губах. Губах, от которых Риогалл прошлой ночью никак не мог оторваться. Даже сейчас чувствовал их вкус, будто они отстранились друг от друга лишь мгновение назад. – Может быть, тебе хотелось бы, чтобы я… – безжалостно начал Вайэр, внимательно следя за и без того пунцовым лицом своего слуги, на котором за секунды промелькивало столько разных, неповторимых эмоций, что… – Замолчи! Риогаллу не нужно было обладать исключительным воображением, чтобы представить, какие вопиющие пошлости он сейчас услышит. Для него это утро и без того изобиловало смущающими до крайности вещами, и он был не готов получить еще парочку сверху. К тому же слушать комментарии ночного действа было в разы хуже, чем совершать это самое действо. Однако Риогалл так же понимал и то, что просто "замолчи" на Князя никак не подействует. Особенно когда тот твердо вознамерился засмущать своего слугу до смерти. Именно поэтому, поддавшись яростному порыву во что бы то ни стало не позволить бессовестному негодяю закончить свою бесстыжую фразу, Риогалл резко подался вперед, игнорируя занывшее тело, и обеими руками закрыл Князю рот. Да, он снова не подумал. И осознал произошедшее лишь тогда, когда встретился глазами с приятно удивленным взглядом Вайэра. И удивление на этот раз было вовсе не наигранным. Кровь с новой силой прилила к щекам. Риогалл захотел тут же отдернуть руки и промямлить в оправдание что-то нечленораздельное, однако Князь ему не позволил. Перехватил за запястья и, не отрывая гипнотизирующего взгляда от растерянного лица слуги, медленно провел губами по ладони и нежно, но тем не менее весьма ощутимо, прикусил кожицу у основания указательного пальца. А после усмехнулся и, так и не дав опешившему некроманту открыть рот, дернул того на себя, заставляя неуклюже упасть в свои объятия. – А ты не перестаешь меня удивлять, – промурлыкал Вайэр в покрасневшее ушко. – Пусти! – тут же потребовал Риогалл, принявшись вырываться. Не то чтобы ему было неприятно прижиматься к горячему и крепкому телу Князя. Как раз наоборот, но если он позволит тому тискать себя как заблагорассудится, то получит новую порцию пошлых насмешек и уже точно умрет от смущения. И почему этот засранец проснулся так рано? Если бы он еще спал, у Риогалла было бы время привести мысли в порядок и примириться с творимыми им ночными безумствами, что помогло бы ему лучше держать удар против подколок и насмешек Вайэра. А еще он мог бы набраться немного смелости и в свое удовольствие поизучать бесподобные мышцы. Вайэр ведь не проснулся бы, если бы Риогалл чуточку, совсем слегка, помацал эти манящие своим совершенством кубики на животе? – Какой же ты бессердечный! – насмешливо воскликнул Князь, позволяя своему растрепанному от рьяных попыток слуге все же вырваться на свободу. – А ведь ночью так за меня цеплялся… Страшно представить, как теперь выглядит моя спина. – Мне нужно помыться, – не поддавшись на очередную провокацию, угрюмо заявил Риогалл из кокона, в который превратил одеяло, завернувшись в него до самой головы. Конечно, в этом не было особого смысла, так как Вайэр все уже давно видел и не раз, но прожигающий взгляд фиолетовых глаз так оценивающе скользил по покрытой метками коже, что становилось до жути неловко. Неловко и даже как-то жарковато. Риогалл прекрасно знал, к чему может привести последнее. И это было бы еще бóльшим безумием, чем прошедшая ночь. У него и так все дико болело. Заниматься подобным снова в таком состоянии… Он не был уверен, что смог бы. Проклятье! О чем он опять думает! Вайэр одним своим присутствием распугивает все приличные мысли, оставляя в голове одно непотребство. – Купальни внизу, – ответил Князь, продолжая наблюдать за слугой и даже не думая сдвигаться с места. Что ж, прекрасно. Риогалл и сам найдет дорогу. Чего ж ее не найти-то в этом огромном замке, похожем на лабиринт? Пустяковое дело! Прям как мертвяка поднять. Однако Риогалл больше не мог сидеть и чувствовать, как… Айкановы портки! Как же это смущало! Ему нужно было как можно скорее привести себя в порядок. И если рогатый засранец ждет, что слуга будет умолять провести его к купальням, то не дождется! Одарив Князя хмурым взглядом, Риогалл подполз к краю кровати, свесил ноги и встал. Точнее, попытался, потому как ноги вдруг предательски подломились, и их хозяин тут же рухнул на пол вместе с одеялом, которое так и не отпустил. Хорошо хоть мягкий ковер не позволил обзавестись очередной порцией синяков. Однако измученное тело от подобного падения в восторг явно не пришло. – Сссс, – зашипел некромант, мысленно костеря Вайэра всеми пришедшими на ум нелестными словами. – Какой же неуклюжий у меня слуга! – не преминул поддеть Князь, забавляясь тем, как Риогалл потешно барахтается на полу, пытаясь выпутаться из одеяла. – Это все по вине одной ненасытной рогатой скотины! – сердито воскликнул некромант, высовывая из вороха всклокоченную голову. Как раз в нужный момент, чтобы лицезреть, как Вайэр поднимается с кровати и небрежно накидывает черный с серебряной вышивкой халат. А после, даже не потрудившись его завязать, направляется к ненадолго потерявшему дар речи слуге. Это же насколько нужно быть бесстыжим, чтобы так… К чему вообще этот халат? Там ведь все видно! А смотреть есть на что. О, да… Риогалл стремительно залился краской и изо всех сил постарался сосредоточится на лице Князя, а не на том, что располагалось ниже. – Ну раз так, то я просто обязан взять на себя ответственность, – заключил Вайэр, останавливаясь перед слугой. Риогалл не успел опомниться, как под него поднырнули сильные руки – одна под спину, а вторая под колени, и в следующий же миг оторвали от пола. Пришлось инстинктивно обхватить Князя за шею, чтобы ненароком не выскользнуть и не шлепнуться обратно на пол. – Пусти! – тут же завозмущался некромант. Одеяло осталось на ковре, и он вновь был полностью обнажен. Да еще и на руках у своего истязателя прямо среди бела дня. Было неловко и до жути хотелось прикрыться. Вряд ли Риогалл когда-нибудь привыкнет так открыто демонстрировать свое несовершенное тело. Он никак не мог избавиться от мысли, что приглядись Вайэр к нему получше, то несомненно тоже увидит все эти непривлекательные недостатки. Увидит, задумается и переосмыслит свою увлеченность столь нелепым созданием. Как ни старайся, но до сих пор трудно поверить в то, что такому Князю, как он, может и в самом деле нравиться ничего из себя не представляющее хилое и ущербное тело, на котором ни одной мышцы прощупать невозможно. – Боюсь, что не могу этого сделать, – произнес Вайэр, с невозмутимым видом выходя в коридор. – Нехорошо бросать ответственность, когда уже ее взял. – Только не так! –запаниковал Риогалл, пропустив шуточку мимо ушей. Серебристые глаза забегали по залитому мягким светом коридору. Пока что пустому. – Мы тут одни. Младшие ловят туманную рыбу, так что можешь не переживать, что кто-либо что-либо увидит. Но даже так Риогаллу все равно было не по себе. Взгляд то и дело недоверчиво скользил по коридорам, выискивая нежеланных наблюдателей. Некромант предпочел бы идти самостоятельно, завернувшись перед этим в одеяло или же любимую мантию, однако Вайэр твердо вознамерился пронести слугу весь путь на руках и никак иначе. Так что… пришлось смириться. Риогалл хоть и затих, прекратив попытки отстоять свою свободу, расслабиться у него поначалу никак не получалось, зато потом, когда выискивать несуществующих наблюдателей откровенно поднадоело, он, наконец, успокоился. Вайэр молчал. Его шаги мягко отдавались в пустых залах и коридорах, лишь слегка тревожа царящую там тишину. Держать голову на весу было не очень удобно, а потому Риогалл, поколебавшись, осторожно положил ее Князю на плечо. Он ожидал привычных подколок, но их не последовало. Тук-тук… тук-тук… Сердце Вайэра билось так гулко и размеренно, успокаивая, умиротворяя. Исходящий от него жар приятно согревал. И сильные руки держали крепко, но в то же время осторожно, не позволяя своей ноше испытывать хотя бы малейшее неудобство. Риогалл пригрелся. Ему было очень хорошо. Так хорошо, что он предпочел бы, чтобы путь до купален оказался в два раза длиннее, чтобы он мог еще немного понежиться в таких уютных объятиях и между тем рассматривать проплывающее мимо роскошное убранство туманного замка. Но увы, счастье продлилось не так уж и долго. Спустя десять минут они уже стояли перед высокими дверями, украшенными искусной резьбой, изображающей клубящийся туман. Вайэр не пожелал отпускать свою ношу, а потому бросил быстрый взгляд на тени под створками, и те, повинуясь хозяину, поползли в стороны, увлекая за собой и резные створки, к которым были привязаны. Если бы Риогалл не знал о силе Князя, то мог бы подумать, что двери из уважения или страха открылись сами собой. И стоило им только распахнуться, как у некроманта тут же перехватило дыхание. Таких купален он не видел даже у Анатрийского короля. Большой просторный зал был залит светом, льющимся сквозь обрамленные серебряными узорами стекла купольного потолка. Меж устремленных ввысь покрытых воздушной лепниной колонн поверху были протянуты серебряные решетки, увитые каким-то цветущим ползучим растением. Разноцветные птахи резвились в листве, распевая мелодичные трели. Журчала вода, исторгаемая из ртов двух белых каменных рыб с переплетенными в прыжке телами. Большая скульптура была установлена в самом центре просторной купальни, поделенной мраморными перешейками на четыре равные части. И по всей вероятности, изображала не просто каких-то там рыб, а именно здешнюю достопримечательность. Риогалл понял бы это, даже если бы их хвосты и плавники не исходили лениво извивающимся густым туманом, который легкой дымкой расползался над водой, ничуть при этом не мешая обзору. Тонкая вуаль даже придавала купальням некоторую толику загадочности. В каждом из углов были установлены вырезанные из камня курильницы для благовоний, которые наполняли зал приятным, ненавязчивым ароматом. Вдоль лепных бортиков купальниц Риогалл приметил расставленные на изящных постаментах сферы, излучающие мягкий, едва заметный свет. Что показалось немного странным, так как проникающего сквозь крышу солнца хватало с головой. – С наступлением темноты это место выглядит куда более впечатляющим, – произнес Вайэр останавливаясь у края ближайшей к ним купальни. Ах, так вот для чего тут расставлены сферы. Риогалл попытался представить купальни ночью, когда сквозь крышу светят высыпавшие на небе звезды, робко выглядывает из-за края луна, а небольшие, с кулак, сферы разгораются внизу, образуя уходящую в неизвестность петляющую дорожку таинственного света. Наверное, это выглядело, и правда, волшебно. Может быть, если выпадет шанс, он попробует спуститься сюда ночью и узреть все собственными глазами. Вайэр не стал ждать, пока Риогалл опомнится и снова начнет возмущаться, требуя поставить его на ноги, а потому осторожно опустил слугу на пол, пользуясь замешательством, что вызвала у того красота купален. И стоило только некроманту оказаться в вертикальном положении, как причина, по которой он так рвался к воде, вновь дала о себе знать. И так как прикрыться здесь было уже нечем, Риогалл заторопился к спускающимся под воду ступеням. Благо ноги уже слушались, пусть и не так твердо, как бы того хотелось. – И ни слова благодарности, – вздохнул за спиной Вайэр. – Обойдешься, – буркнул в ответ Риогалл, погружаясь в приятную теплую водицу. Внутри по стенкам шел широкий бортик, на который некромант тут же водрузил свой многострадальный зад. Надо было, наверное, попросить каких-нибудь принадлежностей, но… – Эй! Что ты делаешь?! – возмущенно воскликнул Риогалл, наблюдая, как Вайэр не только не ушел, как поступил бы на его месте любой приличный человек, чтобы позволить своему слуге вымыться без посторонних взглядов, но и сбросил свой халат, направившись к тем же ступеням, по которым спустился некромант. – Собираюсь искупаться, конечно же, – Князь лукаво улыбнулся, даже не помышляя отказываться от затеянного. – Или ты думал, что после того, чем мы занимались ночью, только тебе одному необходимо вымыться? Вот ведь гад! Риогалл поджал губы. И сказать ведь особо нечего, так как Вайэр прав, но… Укуси его Айкан за пятку, если он сдастся без боя. Некроманту необходимо было привести в порядок то место, что пострадало сильнее прочего, и он очень не хотел бы, чтобы один наглый засранец за этим всем наблюдал в свое удовольствие. – Найди себе другую купальню. Эта занята, а те три вполне себе свободны. К тому же не годится хозяину мыться в одной воде со слугой, – ввернул Риогалл и, чуть прищурив серебристые глаза, выжидающе уставился на Князя (на лицо, разумеется, ибо на все, что располагалось ниже, он старался не смотреть, хоть и очень хотелось). Как тебе такое, а? – Хозяин делал вместе со слугой вещи и куда хуже, так что совместное купание ничуть не повредит, – Вайэр уже начал спускаться по ступеням, неспешно погружаясь в воду. – К тому же я уверен, что слуге вскоре понадобится помощь в одном деликатном деле. – Я все сделаю сам! – Риогалл вспыхнул, быстро догадавшись, о каком деликатном деле идет речь. – Хорошо, но тогда я обязан буду проследить, чтобы ты все сделал правильно, – приблизившись к слуге почти вплотную, вкрадчиво произнес Князь своим ласкающим слух голосом. Ну вот! Он ведь говорил! Точнее, думал, но это не важно. Риогалл уже видел эту похотливую рогатую скотину насквозь. Снова поиздеваться захотелось, посмотреть, как некромант, сгорая от стыда, будет делать постыдную, но необходимую вещь. – Хренушки! – Риогалл толкнул Вайэра в плечо, не возымев, впрочем, никакого эффекта. – Я все сделаю сам, а ты пойдешь в соседнюю купальню и не будешь оттуда высовываться хотя бы пять минут! – Ммм… – Князь сделал вид, что раздумывает над предложением. – Нет. У тебя в этом почти нет опыта, а ведь ни я, ни ты не хотим, чтобы что-то осталось внутри и потом заболел животик. Так что будь послушным мальчиком и выбирай: или я обо всем позабочусь лично, или позаботишься ты, но под моим наблюдением. Риогалл одарил Вайэра убийственным взглядом. Но много ли он мог? Этот поганец не отцепится, пока не получит свое. Никаких достаточно убедительных слов больше не находилось, чтобы продолжить противостояние, а потому… Риогалл поджал тонкие губы. Если уж выбирать, то пусть все сделает Вайэр. Так он хотя бы не будет туда смотреть, занятый делом. Да и как можно все тщательно вычистить, когда на тебя в столь постыдный момент примется таращиться пара пронзительных фиолетовых глаз? Мысли станут путаться, инстинктивно захочется побыстрее закончить. А как известно, все, что делается впопыхах, ни к чему хорошему не приводит. Так что… – Ты… – тихо буркнул Риогалл, опуская взгляд, чтобы не видеть торжества на лице самодовольного хозяина. – М? Ты что-то сказал? – Вайэр хитро прищурился, желая еще немного помучить своего строптивого слугу. Как он и предполагал, Риогалл разозлился. Взглянул на него исподлобья, еще сильнее поджал губы. Едва удерживался, чтобы не послать Князя куда подальше в особо грубой форме. Однако все же уступил и в этот раз, повторив свой ответ чуть громче: – Ты!.. Снова опустил взгляд, чуть прикусил губу, когда Вайэр подвинулся еще ближе, заставив некроманта инстинктивно вжаться в стенку купальни. Интересно, отчего он сделался более покладист? Неужели из-за того, что нагота хозяина сбивает с толку, заставляет мыслить не о том? – Раздвинь ножки, – проворковал Вайэр, скользя опущенной под воду рукой по внутренней стороне бедра Риогалла. Тот, хоть немного и поколебался, но все же послушно выполнил просьбу, чувствуя, как при этом по позвоночнику пробегают мурашки. Проклятье! Что Вайэр с ним сделал? Всего одно прикосновение и… Было тяжело, невыносимо тяжело признавать, что он его хотел. Хотел повторить прямо здесь все то, чем они занимались ночью. Снова ощутить эти властные руки, скользящие по телу, эти полные страсти поцелуи на нежной коже и горячую плоть, обжигающую нутро… Выкинуть из головы все мысли и отдаться желанию… С каждым разом Риогалл реагировал на Вайэра все сильнее, все откровенней, и это пугало. Он не должен был. Он ведь… Некромантия… Великий Аракус… его принципы, от которых он клялся никогда не отступаться… Треклятый Князь с такой легкостью отодвигал все это в сторону, заполняя собой освободившееся пространство… – Сссс… – Риогалл зашипел и впился пальцами в плечи повелителя теней, стоило только тому коснуться опухшего колечка мышц. – Терпи, – Вайэр даже не поморщился, несмотря на то, что короткие ногти его слуги весьма ощутимо впивались в царапины, которыми тот в порыве страсти щедро наградил своего партнера. – Больно! – Риогалл снова зашипел и дернулся, когда два пальца настойчиво проскользнули внутрь. Мышцы все еще были растянуты, так что особого сопротивления не было, но стенки так саднили, что даже малейшее прикосновение вызывало неслабую боль. – Терпи, – повторил Вайэр, аккуратно принимаясь за дело. Пожалуй, последние два раза, определенно были лишними. Он чересчур увлекся. Это сладкое, отзывчивое тело было столь податливо и так охотно, так жадно принимало его, что Князь не учел его неопытность. К столь серьезным нагрузкам следовало подводить постепенно. Риогалл снова зашипел, уткнувшись лбом в твердое княжье плечо. Он попытался инстинктивно сдвинуть ноги, но Вайэр стоял аккурат между них, так что попытка провалилась. Терпеть было нелегко. Несмотря на все старания виновника его состояния. Риогалл то и дело вздрагивал и дергался, сильнее цепляясь за истерзанные плечи. Исходящий от Князя аромат соли и пепла ненавязчиво проникал в ноздри, словно бы утешая, успокаивая. Но, к сожалению, приглушить боль ему было не под силу. – Все, – оповестил, наконец, Вайэр, вынимая пальцы, но вовсе не спеша отстраняться. – Однако необходимо сделать кое-что еще. Риогалл не успел спросить, что еще за кое-что, как Князь протянул руку и взял стоящий рядом со светящейся сферой серебряный колокольчик на бархатной подушечке, которого некромант при первом осмотре не заметил. Небрежное движение кисти, легкий мелодичный звон. Довольно тихий. Настолько, что перекликивающиеся под куполом птицы вряд ли бы его услышали. Однако, несмотря на это, дверь в купальни почти сразу же приоткрылась и внутрь прошмыгнул Младший. С лицом столь кислым, будто он только что облизал скунса. Он что, все это время стоял под дверью? По телу Риогалла тут же пробежали неприятные мурашки. Он инстинктивно придвинулся ближе к Вайэру, стараясь скрыться за ним если и не полностью, то настолько, насколько это было возможно. Он боялся поймать на себе такой же взгляд, которым его одаривал Младший с пятном. Боялся, что все может повториться. Сейчас рядом Вайэр, но что, если он отлучится? У Риогалла ведь почти ничего не осталось из его порошков и смесей после вынужденного купания в лагуне. Ему нечем будет защититься. – Звали, хозяин? – ядовито выплюнул Младший, не проявляя ни малейшего интереса к игрушке господина. Его злобные глазки сверлили широкую оголенную спину, расчерченную яркими красными полосами от чужих ногтей. Хотя и до этого ему вряд ли было хоть какое-то дело. Вайэр чувствовал, как напрягся его слуга, а потому не стал поворачиваться, не стал оставлять без защиты, в которой тот нуждался. Он лишь оглянулся на прибывшего через плечо и отдал приказание: – Мне нужно, чтобы ты сходил на Общую Параллель и купил мазь из хвостовика, – лицо Младшего при этих словах сделалось еще кислее и раздражительнее. Он ведь терял время! Насколько опередят его сородичи в рыбной ловле, пока он будет бегать по поручениям ни с того, ни с сего заявившегося к ним на Параллель хозяина. Что б его Совершенный поглотил и не подавился! – Но учти, что количество баллов, которые я начислю в награду, будут зависеть от того, насколько быстро ты выполнишь поручение, – добавил Вайэр, и Младший тут же изменился в лице. Его глаза алчно загорелись, хмурое лицо просияло. Казалось, он был готов сорваться с места сию же секунду. За каждую пойманную туманную рыбу хозяином начислялись баллы, так что при должном старании он мог не только нагнать сородичей, но и вполне себе вырваться вперед. – Будет исполнено, хозяин, – Младший слегка поклонился и поспешно вышел, не забыв прикрыть за собой дверь. Нет, Вайэр вовсе не был столь щедрым. Награда была вынужденной мерой, если они не желали прождать Младшего до позднего вечера. А тот непременно так бы и поступил в отместку хозяину. Раз уж он так и так отстанет от собратьев и провалит соревнование, то есть ли смысл торопиться? А потом, вернувшись, Младший бы очень убедительно пел о том, как трудно было найти мазь, как товар вдруг везде закончился и ему пришлось облазить весь рынок вдоль и поперек, заглянуть под каждый камень и так далее. Но Риогаллу мазь требовалась сейчас. Чем скорее он ее получит, тем лучше. – Что еще за мазь из хвостовика? – спросил Риогалл, как только Младший исчез из поля зрения и перестал его нервировать. – Для этого местечка, – Вайэр лукаво улыбнулся и провел пальцами по вышеупомянутому местечку, заставив некроманта вспыхнуть. – Что? Ты ведь не станешь упрямиться из вредности в ущерб здоровью? – Отодвинься, – проворчал некромант, отпихивая от себя коварного Князя. Только он собирался выдохнуть от облегчения, что самая смущающая часть закончилась, как рогатый проходимец вновь изъявил желание засунуть в него пальцы. Однако отрицать необходимость мази, что могла улучшить состояние пострадавшего "местечка", было глупо. – Хозяин так заботится о своем слуге, а в ответ получает одну грубость, – Вайэр покачал головой, но, к удивлению, не стал напирать. Отстранился. Выбрал себе место на подводном бортике неподалеку и сел, положив локти на мраморный край купальни. – Купальные принадлежности за твоей спиной, – бросил он Риогаллу. – Я мог бы предложить потереть тебе спинку, но ты ведь снова начнешь брыкаться, так? – Так, – угрюмо согласился некромант, с опаской оглядываясь назад. Князь не соврал, там, и правда, стояла резная мраморная чаша, в которой лежала мочалка и кусочек ароматно пахнущего мыла. А чуть поодаль, на маленьком столике у стены меж двух растений в вычурных горшках выстроился целый ряд разноцветных пузырьков. Масла? Скорее всего. Аристократы и богатые купцы любили, чтобы от них благоухало, а кожа и волосы лоснились, словно шелк. Риогалл попытался представить себя благоухающим и лоснящимся и тут же поморщился от нарисовавшейся картины. – Их тоже можешь взять, если желаешь, – произнес Вайэр, проследив за взглядом слуги. – Спасибо, но я воздержусь, – кисло отозвался тот и потянулся за мочалкой и мылом. Он уже смирился с тем, что Князь будет за ним пристально наблюдать. По крайней мере, тут ему не придется никуда лезть пальцами и совершать нечто смущающее. Риогалл опасался, что Вайэр будет комментировать каждое его действие, вставлять всякие пошлые намеки и дразнить в излюбленной манере. Но тот наблюдал молча, ничего не говоря. Развалился на облюбованном месте и наслаждался нагретой солнцем водой. Поначалу было немного неловко орудовать мочалкой под чужим взглядом, но после, когда Риогаллу удалось расслабиться, он начал ловить себя на мысли, что ему это… нравится? Нравится чувствовать на себе столь заинтересованный взгляд. Взгляд, который в самом деле наслаждается тем, что видит. На него никогда никто так не смотрел. Лучшее, на что мог рассчитывать некромант – безразличие. Каина он в счет не брал, Каин всегда смотрел на друга, как на равного, будто бы не замечая изъянов, которые так мозолили глаза всем остальным. Но Вайэр… Его взгляд обжигал, обещал, сводил с ума. И будто бы говорил: ты принадлежишь мне. Весь без остатка. Вайэр видел все изъяны, все недостатки, и они ему… нравились? – Ты… вчера говорил про силу, – Риогалл решил нарушить молчание. Ему нужно было отвлечься от сбивающих с толку мыслей, переключиться на что-то другое, пока он полностью не утонул в Вайэре. – Говорил, – Князь медленно кивнул, хотя занятый мытьем волос некромант сейчас его видеть не мог. – Ты сказал, что эти самые сгустки силы или эссенции ограничены. А еще до этого ты упоминал какие-то там цвета и оттенки, что означает, что даже обладая одинаковым типом силы Князья не равны, – Риогалл силился объяснить, чего же он хочет узнать, но выходило жутко коряво. Однако, несмотря на это, Вайэр понял, что именно интересует его слугу. – Изначально сгустки каждого типа силы были уникальны, – Князь взялся за пояснение, не дожидаясь, пока ему оформят корявый вопрос. – Но они были столь огромны, что ни один Младший, даже до отвала обожравшийся Отбросов, не смог бы поглотить такой полностью. А потому они, так сказать, откусывали или отщипывали от сгустков по кусочку. Кто-то откусывал больше, кто-то меньше. А тому, кто оказался последним и при том обладал достаточной силой, в руки угодило ядро. То есть концентрат. Ты ведь помнишь Шаррака – Князя Абсолютной тьмы? Ядро эссенции тьмы у него. Его сила способна с легкостью возобладать над любым другим носителем схожей, скажем, стихии. – А что насчет тени? – Риогалл не смог сдержать любопытства. – Ядро эссенции тени у тебя? Вайэр ответил не сразу. Будто о чем-то раздумывая, он скользил взглядом по изгибам блестящего от воды тела, по льнущим к коже белоснежным волосам, с которых вместе с пеной стекали струи воды. Риогалл стоял к нему боком и старательно делал вид, что не замечает взглядов, что слишком занят тщательным намыливанием тела. – Нет, – наконец, произнес Князь, настолько удивив ответом своего слугу, что тот даже обернулся. Да-да, конечно же, он полагал иначе. Хотя нет, не полагал, а был твердо уверен. Но… Досадно, не так ли? – Тот, у кого ядро эссенции тени, сам живет, как тень, – продолжил Вайэр. – Он появляется на глазах настолько редко, что его имя, как и существование, многие давно забыли. Говорят, обладатель ядра теней нашел любопытный артефакт и целыми днями сидит перед ним и всматривается вглубь. Будто видит там то, чего другим не дано. Из-за этого он растерял все свои Параллели – они погибли без подпитки стабилизирующими кристаллами – и оставил только одну, на которой, собственно, и находится. – А… мм... – Риогалл немного замялся, сбитый с толку признанием. Руки замерли, сжимая мочалку. Он, кажется, даже позабыл, что стоит перед Вайэром полностью обнаженным. Полученная информация породила множество новых вопросов, а Князь вроде бы был в настроении отвечать. Пока что не требуя платы. Этим следовало воспользоваться. – Что за артефакт? – полюбопытствовал Риогалл, бездумно елозя мочалкой по плечу. Он подсознательно помнил, что должен мыться, однако сам весь обратился в слух, не желая пропустить ни единого слова. – Подойди поближе, тогда расскажу, – усмехнулся Вайэр, который своего никогда не упускал. Риогалл тут же изменился в лице. Без платы. Ага, как же! Засранец! Однако жажда узнать не только про тот конкретный артефакт, но и про артефакты Параллелей вообще была сильна. Потому что они не могли быть такими же, как в людском мире. Здесь не было магов, чтобы проводить сложные ритуалы над изготовленными алхимиками вещами и заряжать их энергией. – Отчего столько недоверия во взгляде? Я ничего не сделаю, обещаю, – улыбка на губах Князя сделалась шире. – Ага, как же, – проворчал Риогалл, не двигаясь с места. – По крайней мере, ничего такого, что бы тебе не понравилось, – глухо хохотнул Вайэр. Его слуга выглядел так соблазнительно в этой пене, с влажными, льнущими к телу волосами… Если бы он не перестарался прошлой ночью, то можно было бы сделать еще заходик прямо здесь. Однако там все действительно плохо, в чем Князь имел возможность убедиться лично. Скорее всего, даже с мазью ему аж до следующего вечера ничего не светит. Что ж… будет урок на будущее. – Хотя если ты рассчитываешь на секс, то я, к своему прискорбию, вынужден отказать, – добавил Вайэр, ибо видел, что Риогалл в самом деле полагает, будто хозяин способен быть настолько жестоким, чтобы взять его в таком состоянии. – Что?!. Да как ты!.. Да разве!.. – невинная издевка вызвала у некроманта такую бурю возмущения, что он не смог облечь ее в слова. Только открывал рот, да шумно сопел, прожигая обидчика взглядом. Именно таким, какой Вайэра жутко заводил. – Подойдешь, или эта информация не так уж и важна? – хитро улыбнулся Князь, выжидая. Попыхтев еще немного, Риогалл-таки сдался. Поджал губы и несмело двинулся вперед, стискивая в руках мочалку так, будто та могла послужить ему серьезным оружием против Князя. У него было несколько догадок насчет того, чего же от него потребуют после, однако ни одна из них не подтвердилась, потому как Вайэр не стал ничего требовать. Стоило только некроманту оказаться в досягаемости, как тот тут же схватил его и, не дав опомниться, дернул на себя. Миг, и Риогалл уже сидел по грудь в воде на коленях у наглого мерзавца. Чувствовал своей щуплой спиной крепкую мускулистую грудь Князя, а под задницей такие же крепкие и мускулистые ноги. И кое-что еще. Пока еще не такое крепкое, но от того не менее вгоняющее в краску. – Эй! Мы так не договаривались! – тут же возмутился некромант, принявшись вырываться. К слову, не особо-то и рьяно. Однако Вайэр, так или иначе, держал слишком крепко, так что, будь его слуга серьезно настроен добиться своего, у него бы все равно ничего не вышло. – Артефакт, – вкрадчиво шепнул Князь в опасной близости от мгновенно покрасневшего ушка и тем самым заставил слугу ненадолго замереть. – Будь паинькой, посиди смирно, и тогда я поведаю даже о том, откуда они берутся на Параллелях. Руки ослабили хватку, отпустили. Риогалл не дернулся, не попытался вскочить. Он хотел получить информацию и… даже если ни в какую не желал признаваться ни себе, ни кому-либо еще, сидеть вот так на коленях у Вайэра было приятно. Слишком уж напоминало то, что так сводило его с ума – когда Князь во время секса вжимался в него всем телом, будто стремился поглотить всего без остатка, и Риогалл чувствовал его так остро своей обнаженной кожей. Каждую напряженную мышцу, каждый изгиб совершенного тела… – Говори уже, – нетерпеливо потребовал Риогалл, пытаясь скрыть волнение. Взгляд серебристых глаз буравил мочалку, которую он нечаянно выпустил, и теперь та безмятежно покачивалась на воде, понемногу отплывая все дальше и дальше. – Никто точно не знает, что собой представляет тот артефакт, – начал Вайэр и, вместе с этим его пальцы скользнули вверх, зарылись в кое-как намыленные белые пряди и принялись неспешно массировать голову, равномерно распределяя легкую пенку. Риогаллу стоило больших трудов подавить тихий стон. Эти движения… было так приятно… Под потолком мелодично пели птицы, журчала в фонтане вода, ненавязчивый аромат благовоний тихо разливался в воздухе, а чужие уверенные пальцы дарили сладкую негу. И голос… О, этот бесподобный голос… – Кто-то говорит, что этот артефакт способен показывать будущее; кто-то утверждает, что Князь видит там прошлое; а прочие верят, что отражаются в тягучей глубине события, происходящие не в будущем и не в прошлом, а в иных, далеких от нас мирах. И именно эти видения и поглотили целиком носителя ядра теней, – размеренным, расслабляющим голосом рассказывал Вайэр, пока его пальцы продолжали делать свое дело, заставляя слугу млеть от удовольствия. – И, возможно, последние как раз правы. Смотреть на будущее или на прошлое бессмертному созданию быстро бы наскучило, а этот сидит над артефактом уже с десяток веков. Вайэр сделал небольшую паузу, однако Риогалл не подал голоса, не стал требовать продолжения. Слишком уж ему сейчас было хорошо. – Что же до происхождения артефактов, то… Они появляются на Параллелях, готовых вот-вот взорваться от переизбытка энергии. У того, кто туда суется есть в лучшем случае минута, чтобы успеть убраться и не погибнуть вместе с обреченной Параллелью. Взбесившаяся, ревущая энергия ищет высвобождения. Ей становится слишком тесно, она мечется, беснуется, врывается в различные предметы. Большинство разрывает в клочья, но некоторые порой меняет, наделяя какой-то необъяснимой особенностью. И это, второе, случается крайне редко. Даже сунувшись на готовую вот-вот погибнуть Параллель, нет никакой уверенности, что ты найдешь там артефакт. Не говоря уже о том, что времени на поиск отводится ничтожно мало. Немногие рискуют отважиться на такой шаг, возвращается же живыми еще меньше, а преуспевают лишь единицы. Зато ценность каждой такой диковинки способна с головой окупить и риски, и усилия. Вайэр хотел добавить что-то еще, но в этот момент дверь в купальни резко распахнулась и на пороге показался растрепанный, запыхавшийся Младший, сжимающий в руках приземистую баночку с мазью. – Вот! – он вытянул вперед руку с зажатой в ней добычей. Злобные глазки сверкали в предвкушении обещанной награды. Сколько?! Сколько?! Риогалл успел совсем про него позабыть. Он никак не ожидал, что кто-то может сюда ворваться и нарушить воцарившуюся идиллию. А ведь было так хорошо! Некромант готов был просидеть так до самого вечера, привалившись спиной к Вайэру и млея от массирующих голову пальцев и ласкающего слух чуть приглушенного голоса. Но Младший все это разрушил, заставил вздрогнуть, дернуться и запаниковать. Пусть вода и тонкие облачка тумана худо-бедно, но скрывали нижнюю часть тела, верхняя-то все равно была на виду. Да и поза такая смущающая. Однако Младший на не знающего, куда себя деть, некроманта вообще не смотрел. Он, кажется, давно позабыл о его существовании. Хозяин. Сейчас всем для него был хозяин, который обещал награду. Младший выполнил задание. Так быстро, как это было возможно. Несся сломя голову по торговой площади, расталкивал Князей, Младших, Отбросов. За что его даже кнутом по спине огрели. Сколько?! Сколько же баллов он заслужил за свои старания? – Ты неплохо справился, – Вайэр улыбнулся. Признаться, справился даже быстрее, чем хотелось бы. Приди слуга минут на десять позже, было бы вообще идеально, но… – Пятьдесят три балла, – подытожил Князь после недолгого раздумья. Судя по лицу Младшего, тот остался более, чем доволен наградой. У него появился неплохой шанс вырваться вперед и получить за этот сезон дополнительного Отброса к своему обеду. – Благодарю, – Младший широко оскалился и низко поклонился, прежде чем спешно покинуть помещение. – Можешь так не дергаться, ты ему не интересен, – запоздало успокоил слугу Вайэр, протягивая руку к оставленной на краю купальни баночке. – Вместо этого тебе стоило бы переживать о совершенно других вещах. Нет-нет, можешь не вставать. Этой мази вода не помешает. А ты как раз так удобно сидишь… – Мне кажется, что тебе просто нравится совать пальцы в непредназначенные для этого места, – мрачно съязвил Риогалл, которому вовсе не хотелось испытывать все повторно. – Не без этого, – легко сознался Князь, щедро зачерпывая мазь приятного кремового цвета. – А теперь будь послушным мальчиком и раздвинь ножки. Интересно, когда-нибудь это бесстыжее требование перестанет вводить его в такое смятение? Неужели нельзя выражаться помягче или чуть приличней. Риогалл порадовался, что сидит к Вайэру спиной и тот не видит его лица. Покорно подчиняться по первому же требованию не хотелось, все внутри бунтовало, несмотря на осознание, что предстоящая процедура необходима. Душа все равно рвалась хоть немного повоевать. Однако этот порыв пришлось подавить, чем быстрее они начнут, тем быстрее закончат с неприятным делом. Так что Риогалл, закусив нижнюю губу, подчинился и почувствовал, как чужая рука беспрепятственно скользнула между ног. Было больно, пришлось снова стискивать зубы и шипеть, превозмогая неприятные ощущения. Благо на этот раз все закончилось куда быстрее. Сидеть и дальше на коленях у Князя было чересчур неловко, так что, когда надобность отпала, некромант поспешил слезть и увеличить расстояние. Удерживать его не стали. – Думаю, что водных процедур на сегодня достаточно, – объявил Вайэр. За спиной послышался плеск воды. Встал? Что-то внутри Риогалла порывалось повернуть голову, взглянуть хоть одним глазком на шикарное тело, с которого ручьями стекала серебрящаяся на солнце вода. Однако он этого не сделал, притворился, что слишком занят промывкой волос, которые Вайэр ему намылил на совесть. – Заканчивай и вылезай, если не хочешь стать похожим на сушеный абрикос, – поддел слугу хозяин, который, судя по звукам, уже накидывал на плечи свой красивый халат. Стойте! Погодите! Халат! Вот именно! У Вайэра есть халат, а мантия Риогалла осталась наверху. И в чем, собственно, ему идти? Неужели рогатый засранец хочет, чтобы он шествовал по замку нагишом?! Риогалл отжал мокрые пряди и сердито воззрился на хитрозадого Князя. – Мне нужна моя мантия. – Не сомневаюсь, – Вайэр улыбнулся той самой бесячей улыбочкой, говорящей о том, что слуга был относительно него крайне проницательным. – Вы сможете воссоединиться, как только ты поднимешься наверх. – Ты хочешь, чтобы я шел так?! – если бы под рукой было хоть что-то достаточно тяжелое, Риогалл непременно этим чем-то запустил бы в самодовольную княжью рожу. Однако оброненное мыло покоилось где-то на дне купальни, а дрейфующая мочалка меланхолично билась о дальний край. Чтоб его! Вот если бы… Риогалл хотел было выругаться, как его неожиданно осенило. Айканова проплешина! Как он мог об этом забыть и почему вспомнил только сейчас?! – А почему бы и нет? Здесь достаточно тепло, чтобы ты не простудился. К тому же это отличный способ быстро высушиться, – продолжал дразнить Вайэр, будто бы не замечая внезапно проступившего на лице слуги неуместного торжества. – Сделка! Я требую выполнение своей части сделки! – устремленные на Князя серебристые глаза горели азартным огоньком. – Только не говори, что забыл! Ты обещал стать слугой на целый день. Моим слугой. А я буду хозяином. – Ммм… – Вайэр сделал вид, что ненадолго задумался, и у некроманта замерло сердце от опасения, что тот решил увильнуть от обещанного. – Да, было такое. Но ты уверен, что хочешь именно этот день? Он ведь будет неполным. Ага, так он и знал! Все равно пытается увернуться. Хорошо хоть совести хватило не делать вид, что сделка слуге лишь пригрезилась. Да и плевать, что день выйдет неполным. Оставшегося времени Риогаллу хватит с головой, чтобы получить долгожденное возмездие! – Уверен! А теперь хозяин хочет свою мантию! Нет-нет, никаких Младших. Принеси ее сам! Лично, – Риогалл прищурил глаза, ожидая, что Вайэр взбунтуется. Все же этому типу, привыкшему задирать нос и командовать всеми, кем не лень, вряд ли приходилось бывать мальчиком на побегушках. – Как пожелаете, хозяин, – Повелитель Теней насмешливо улыбнулся и слегка поклонившись немного смущенному таким поведением некроманту, направился к двери. Несмотря на эти слова и дурацкий поклон, Вайэр все равно не был похож на слугу. Все равно оставался гордым и величественным. Будто не приказ выполнял, а лишь снизошел до оказания небольшой услуги. Риогалл нервно покусал нижнюю губу, провожая взглядом широкую спину. Не совсем то, на что он рассчитывал, но ладно. Плевать. Хотя бы не придется разгуливать по дворцу полностью обнаженным. Вайэр наверняка этим бы не ограничился. Сказал бы слуге искать дорогу к покоям самостоятельно. А это не так-то легко в таком лабиринте. Потом шел бы следом и забавлялся тем, как злой и раздраженный Риогалл пытается всеми силами попасть обратно в спальню к своей драгоценной мантии. Хотя хренушки некромант пошел бы у него на поводу. Он, скорее, начал бы нешуточную борьбу за единственный халат. И продолжал бы ее до тех пор, пока не захватил бы трофей или же не разорвал его на куски, уровняв их положение. Стоило только двери закрыться за Князем, оставляя некроманта в полном одиночестве, как тот тут же осознал свою промашку. Без Вайэра в купальнях сделалось как-то неуютно. И не только из-за опасения встречи с каким-нибудь Младшим. Просто рядом с Князем, несмотря на то, что тот порой был тем еще мерзавцем, становилось как-то спокойно и привычно. Дурные мысли не лезли в голову, не до того было. А сейчас… а сейчас Риогалл остался совсем один в большой роскошной купальне. Наедине с неприятной мыслью, что пока он, бессердечный эгоист, тут развлекается, его друзья, возможно, сейчас где-то там, без еды и крова над головой, прячутся от рыщущего по округе монстра. Хотелось, чтобы Вайэр поскорее вернулся. И дабы отвлечься и унять противное беспокойство, некромант сосредоточился на своих волосах, взявшись с особой тщательностью вымывать из них последние остатки мыльной пены. Вайэр вернулся, когда его слуга, обернувшийся до конца дня хозяином, уже покончил с мытьем и терпеливо ждал, сидя на краю стоящей у стены изящной кушетки. Он уже даже успел немного просохнуть. – Ваша мантия, господин, – явно забавляясь всей этой ситуацией, произнес Князь и протянул Риогаллу сложенные одежды. – Долго, – проворчал некромант, забирая мантию, а после, видя, что его слуга, который на слугу ни разу не походил, продолжает с любопытством на него смотреть, потребовал: – Отвернись. Да-да, он помнил, что это глупо и нелепо. Он все утро, если это можно так назвать, проходил перед Вайэром обнаженным и успел обтереться об него всеми частями тела, так что было уже как-то поздновато стесняться и просить не смотреть. Однако смеяться над ним не стали, и просьба была выполнена без каких-либо нареканий. Пока Риогалл натягивал мантию, то все время косился на княжью спину, облаченную уже в привычный плащ вместо легкого халата. Не доверял. Только и ждал, что тот обернется, как постоянно делал раньше. Но Вайэр решил быть примерным слугой, а потому не предпринял ни единой попытки подсмотреть. И Риогалл даже немного… Немного что? Огорчился? Нет-нет, бред какой-то. Он просто в купальне пересидел, макушку солнце напекло, вот и мерещится всякое. – Можешь поворачиваться, – великодушно позволил новоиспеченный хозяин, деловито поправляя складки на любимой мантии. – Как будет угодно, господин, – учтиво проговорил Вайэр, в глазах которого плясали озорные огоньки. – Каковы будут ваши дальнейшие распоряжения? Дальнейшие распоряжения? Риогалл задумался, однако за него все решил его желудок, громко потребовавший в этот момент восполнить потраченную ночью энергию. Некромант не успел устыдиться, как Князь, оценив ситуацию, тут же подытожил: – Поздний завтрак, значит, – на губах появилась насмешливая улыбочка. – Я распоряжусь накрыть на стол. – Нет! – поспешно остановил его Риогалл, которому внезапно в голову пришла мысль получше. – Я ведь говорил: никаких Младших. Мой слуга должен делать все самостоятельно, не так ли? Иначе какой же он тогда слуга. Так что ты собственноручно приготовишь еду и подашь ее на стол. В серебристых глазах отражалось торжество. Как же ловко он придумал! Принести-подать задача несложная, даже если раньше никогда такого не делал, а вот готовка… Вряд ли Вайэр хоть раз в жизни брался за готовку. Тут и представится расчудесный шанс поквитаться! Перед глазами так и вставала картина, как Вайэр раз за разом проваливается, пытаясь выдать хоть что-то, что можно было бы без опасений положить в рот, а Риогалл, посмеиваясь злодейским смехом, заставляет его переделывать и переделывать. Переделывать и переделывать. Ну что за дивная картина! Ничего милее и быть не может. Уж на этот раз Вайэр спокойным точно не останется, ощутит в полной мере на собственной шкуре, каково постоянно приходится некроманту! – Как пожелаете, господин, – с раздражающим спокойствием отозвался Вайэр и направился в сторону кухни. Риогалл поспешил следом. Так легко принял! Даже ухом не повел. Наверняка думает, что это так просто, с первого раза дастся. Но Риогалл-то знал, что не дастся. На своей шкуре испытал. Это сейчас у него более-менее сносно выходит, а поначалу вообще отрава получалась. Учить-то некому было, а нужда частенько припирала. Накажут в очередной раз в родной деревне, оставят без ужина. А ему что, голодным сидеть до утра? Или сухарь, сидя на пне, грызть, пока эти невесть чего о себе возомнившие фанатики горячей похлебкой животы балуют. Ну уж нет! Вот он и стащил старый котелок с кухни. Маленький, весь побитый да с отломанной ручкой. А потом без единого укола совести таскал и продукты, из которых чередой проб и ошибок пытался состряпать хоть что-то, что не захотелось бы тут же выплюнуть на землю, и после еще долго жевать мятный лист, дабы забыть мерзостный вкус. Далеко идти не пришлось. Так же, как и купальни, кухня располагалась внизу. Широкая, просторная, полная дыма, запахов, котлов и суеты. Да-да, именно суеты, которую наводил один-единственный Младший, жаждавший поскорее разделаться со своими обязанностями и вернуться к ловле туманной рыбы. У каждого на Параллели были обязанности, которые Младшие выполняли по очереди. Содержание порядка во дворце не такое уж и простое занятие. И как бы ни хотелось наплевать на все и уйти с головой в рыбалку, приходилось через силу отрываться, бросать все и бежать исполнять свою часть. Если хозяин вдруг прознает, если наведается, а полы немыты, ковры не чищены, то там, то тут пыль из углов жалобно поглядывает… Головы полетят уж точно. Что-что, а открытое пренебрежение обязанностями Князья не прощают. Зачем им на Параллели держать Младших, которые пользы не приносят? Но и отставать в соревновании по рыбной ловле тоже никто не хочет, потому и приходится, когда очередь доходит, бежать сломя голову, работать быстро, но с толком, чтоб потом не к чему было придраться. А после спешить обратно, к оставленной у мостика удочке и корзине с трепыхающейся в ней, исходящей клубящимся туманом рыбе. Этот же Младший пытался одновременно наводить порядок в кладовой, драить утварь на кухне, да в придачу еще и готовить себе обед. Носился из одного угла в другой, попутно не забывая помешивать густое варево в котелке над огнем. Он был настолько погружен в работу, что не заметил появления хозяина и человека, которого тот вчера притащил. Риогалл немного растерялся. Он не ожидал увидеть здесь кого-то еще. Такое в его план не входило. – Вон, – негромко произнес Вайэр, решив тем самым проблему за своего новоиспеченного хозяина. Младший услышал. Обернулся и обжег новоприбывших злым, ненавидящим взглядом. Однако ничего не сказал, не возмутился. Просто бросил тряпку, которой натирал пузатый котел и вышел за дверь, оставив недоваренный обед исходить паром над огнем. Риогаллу на миг даже сделалось совестно, что парня лишили трапезы. Но только на миг. Младшие были не теми, кого следовало жалеть. – Ну так и что же господин желает отведать на поздний завтрак? – с улыбкой поинтересовался Вайэр, поворачиваясь к некроманту. – Эээ… – Риогалл выдал "умную" мысль и замолчал, перескакивая взглядом с одного горшка на другой. С вязанки незнакомых трав на вбитом в стену гвозде на ряд выстроенных баночек с приправами. С ютящихся в углу ящиков, полных незнакомых фруктов или овощей, на подвешенную на крюке освежеванную тушу какого-то животного. Тут было столько всего, что глаза разбегались. Даже туманная рыба плескалась в широком ведре, то и дело взмахивая зыбким, клубящимся хвостом. И как тут скажешь, чего хочешь, если почти ничего из этого тебе не знакомо. А если еще вспомнить про хитрые фокусы с передачей вкуса, то и вовсе каша в голове получается. Но дать Вайэру выбрать блюдо за него было никак нельзя. Этот хитрец наверняка на то и рассчитывал, чтобы потом состряпать нечто простенькое, с чем Риогалл и сам с закрытыми глазами да с первой же попытки бы справился. Айкана плешивого ему, а не выбор! – Пожалуй, господин желает отведать… рагу из телятины, – серебристые глаза хитро сверкнули. Риогалл повернул голову к Князю, желая лицезреть замешательство. Ну или хотя бы слабый намек на растерянность, однако тот выглядел раздражающе невозмутимым. Может, конечно, притворялся. Или же был излишне самоуверен. Ладно-ладно, ничего, когда за дело примется и осознает всю тщетность бытия, тогда-то и посмотрим! – Что-нибудь еще? – поинтересовался Вайэр, гадая, на что же хватит фантазии у его слуги-господина. Еще? Хмм… Чего бы ему выдумать такого еще? Можно было потребовать сладких пирогов, но возня с тестом займет полдня. А Риогалл не желал провести на кухне все отпущенное ему на издевательство над Вайэром время. Хотя пирогов и хотелось. Впрочем, чего это он? Нормальных пирогов Князь все равно не приготовил бы. Сжег бы или полусырые подал. Заставишь переделывать – еще полдня пройдет. Такое себе издевательство выйдет, если честно. – Суп тыквенный, – после некоторого колебания ответил Риогалл. Он не был уверен насчет того, что готовка блюда займет не так много времени, но уж всяко быстрее пирогов выйдет. Да и больно хотелось вновь отведать любимый супчик, который так редко подавали в анатрийском дворце. Зато, когда подавали… Ммм… Вкуснотища. Для Риогалла целый праздник был. – И медовые палочки! – быстро добавил некромант, вспомнив еще одно любимое кушанье. – А после фруктов там красиво порежь и других закусок добавить не забудь. И вина подогретого в бокал налей. Ну а что? Завтракать так с размахом. Он же хозяин сегодня. Можно было бы целый пир закатить, но Риогалл столько не съест. И так много. Хотя чего это он опять! Вайэр же готовить не умеет и вряд ли даже после нескольких попыток выдаст что-либо пригодное. В конце все равно придется довольствоваться закусками. Или Младших позвать, чтобы обедом занялись. – Как будет угодно, господин, – Вайэр улыбнулся и направился к широкому столу, на котором обычно резали овощи и мясо. Риогалл потянулся следом, жадно наблюдая за малейшими переменами в лице Князя. Вот он остановился перед столом, задумчиво осмотрел висящие на стене ножи. Изучил стоящие сбоку корзины с неизвестными плодами, окинул взглядом парочку небольших тушек, висящих чуть поодаль на крюках. Риогалл в душе немного позлорадствовал. Не знает даже, бедный, с чего начать. Хе-хе. На кухню наверняка с полвека не заглядывал. Однако несмотря на это, все равно не показывает ни капли волнения. Неужели думает, что ему все легко с первого раза дастся? Это тебе не связанного контрактом некроманта шантажировать! Прежде чем приступить к делу, Вайэр чуть скосил взгляд на примостившегося на низеньком табурете Риогалла, который так внимательно в него всматривался, будто ждал чего-то. Например, что Князь нож не с того конца схватит. Забавный. Как тут не умилиться? Даже разочаровывать неохота. Рукава мешали, а потому Вайэр закатал их до локтей. Закатал и схватился за нож. С правильного конца, к неудовольствию наблюдателя. Он не стал спешить. Сперва поворошил запыленные воспоминания. Все же давненько это было. Даже чересчур. Но кем бы был Вайэр, если бы не мог припомнить каждую, даже самую мелкую деталь, случись она пару веков назад или же тысячелетий? А потому он недрогнувшей рукой выудил из корзины несколько увесистых овощей бедно-синего цвета, положил их на исполосованную ножами деревянную доску и принялся резать крупными кусками. Риогалл поджал губы, взирая на то, как уверенно Вайэр орудует ножом. Ничего, не время паниковать. Резать овощи любой дурак сможет. Не так красиво, конечно, что аж залюбоваться можно. Как плавно взмахивает рука, как твердо опускается на доску нож, как завораживающе ходят под кожей тугие мышцы… Стоп. Опять его не туда понесло. О чем там мысль-то была? Точно! Красиво – это еще не значит хорошо. Сколько раз было: купишь в лавке пряник, медовый, фигурный, а как в рот потащишь, так зуб сломать можно. И толку от этой красоты? А ведь клятая лавочница уверяла, что свежий. И улыбалась еще так слащаво. Наверняка под рукой нарочно держала самый черствый, чтоб некроманту какому сунуть, если тот вздумает над товаром топтаться, труповод проклятущий. Вот так же и с Вайэром. Какой бы привлекательной его стряпня ни вышла – результат покажет, как оно есть на самом деле. Вайэр же ничего не говорил, готовил молча. А Риогалл… а Риогалл завороженно смотрел, любовался, как ладно у Князя выходит. И резать, и жарить, и варить. Он никогда не видел Вайэра, занятого делом. А теперь вот увидел и понял, что мог бы просидеть на этом табурете вечность и ему ничуть бы не надоело. Движения завораживали, а мерный стук ножа по доске, тихое потрескивание бревен в очаге и приглушенное бульканье варева в котелке умиротворяли. Разомлевший Риогалл даже позабыл, ради чего все это затеял, а потому не сразу сообразил, чего от него хотят, когда покончивший, наконец, с готовкой Вайэр повернулся к нему лицом и насмешливо спросил: – Ну что, господин, изволите испробовать ваше кушанье перед тем, как я отнесу его в обеденный зал? Прежде чем ответить, Риогалл посмотрел на исходящие паром блюда, примостившиеся на начищенном до блеска подносе. Выглядело аппетитно. Да и пахло тоже. Серебристые глаза с подозрением прищурились. Слишком уж хорошо все выглядело, чтобы быть похожим на правду. Может, некий Младший приготовил блюда на какой-нибудь соседней кухне, если таковая тут имелась, а после незаметно подменил? Нет, Риогалл смотрел внимательно, глаз не отрывал ни на секунду. Результат! Он должен помнить про результат! – Изволю испробовать, – с вызовом ответил некромант, передразнив вычурные словечки Князя, который уж больно подозрительно наслаждался ролью слуги. – Как будет угодно, господин, – Вайэр отошел влево и указал пригласительным жестом в сторону подноса. Вот он, тот самый момент! Момент возмездия! Стараясь не выдать своего волнения, Риогалл важно прошествовал к исходящим паром блюдам. Вблизи аромат сделался таким густым и насыщенным, что аж слюнки потекли. Но некромант до последнего цеплялся за самообман, упрямо продолжал твердить себе, что это ничего не значит. Что стоит только поднести ложку ко рту, и все сразу станет ясно. Он сотрет эту нахальную улыбочку с лица Князя, заставит его переделывать и переделывать, пока самому не надоест наслаждаться чужими потугами и перекошенным от злости лицом. Он… Риогалл взял с подноса ложку и нацелился на тыквенный суп. Густая рыжая жижа с плавающими сверху листиками незнакомой травы манила, подначивала попробовать ее первой. Отвратный. Вкус непременно будет отвратный. Отв… Стоило только губам обхватить поднесенную ложку, а языку коснуться содержимого, как серебристые глаза тут же распахнулись в неверии. Такого просто быть не может! Даже в анатрийском дворце так вкусно ни разу не готовили! Но… Но… Было невыносимо трудно совладать с охватившими некроманта эмоциями, но еще труднее было удержаться и не накинуться на чашу с удивительным супом. Риогалл все еще пытался держаться, пытался заверить себя, что если одно блюдо получилось, то это не значит, что и другие два окажутся такими же. Просто случайность. С кем не бывает? Вайэру повезло. Один раз. Да-да, только один раз. С этими мыслями он приступил к рагу, и… Это не честно! Такого просто не могло быть! Однако было. Рагу из телятины или кого-то, кто присутствовал в нем вместо телятины, ничуть не уступало тыквенному супу. Оно было божественным. Хотя, может быть, ему так просто казалось, ибо Риогалл за утро уже успел изрядно проголодаться. Но даже если и так, то назвать блюдо отвратным или неудачным вряд ли у кого-либо повернулся бы язык. Стоило ли говорить, что и медовые палочки у рогатого засранца вышли на славу? Не прикопаться, ни придраться. Досадно. Так досадно, что аж выть хочется. А ведь Риогалл рассчитывал… Ну и где теперь его возмездие? Занятый делом, некромант не замечал, как внимательно наблюдает за ним Вайэр, как откровенно потешается и в то же время жадно ловит проступающие на обиженно-удивленном лице эмоции. Откуда ж ему было знать, что, когда у тебя в распоряжении целая вечность, еще и не такому обучишься. От скуки или же из любопытства. А он все по своим людским меркам меряет, а потом дивится, как же так. Забавный. Оттого, наверное, так и тянет лишний раз его поддразнить. – Доволен ли мой господин? – не сдерживая привычной улыбки, поинтересовался Вайэр. – Или же мне стоит все переделать? – С-сойдет, – буркнул Риогалл, не желая показывать разыгравшуюся внутри него бурю. – Тогда прошу проследовать в обеденный зал, – Князь снова сделал приглашающий жест, но уже в сторону двери. Риогалл не проронил ни слова, ни когда шел, ни когда усаживался, ни когда ждал, пока Вайэр расставит перед ним приготовленные блюда. Лишь смотрел угрюмо, да думал. Много думал, всю голову сломал. А после, когда Князь поставил перед ним бокал вина и отошел в сторону, не выдержал и спросил: – Как?! – Что? – невозмутимо поинтересовался в свою очередь Вайэр, хотя на самом деле прекрасно знал, что терзает сейчас его слугу-господина. – Я в жизни не поверю, что такой надменный засранец, как ты, хоть раз в жизни у котла стоял! А приготовить такие блюда ни с того ни с сего, по одному лишь хотению невозможно! Ты где-то сжульничал, оттого и рожу довольную строишь! Радуешься, что я понять никак не могу, как ты это провернул, – Риогалл от негодования аж ноздри раздувал, сверля Князя выжидающим взглядом. – Я не жульничал, – легко отозвался тот. – Просто не всегда был "надменным засранцем", и кое-что, пусть и давно, но делать доводилось. Риогалл раскрыл рот, чтобы что-то возразить, но тут же его закрыл. Не всегда… Как же он мог позабыть! Прежде чем стать Князем, Вайэр должен был быть Младшим, а еще до этого… вардэ. В голове не укладывалось. Образы никак не желали вязаться друг с другом. И если Младшим, пусть и с большой натяжкой, Вайэра представить было еще можно, то вот добрым и мягким вардэ… нет, вообще никак. – Расскажи, – подстегиваемый любопытством, попросил вдруг Риогалл. Он ведь хозяин сегодня, и в праве затребовать все, что душа пожелает. А узнать о прошлом Вайэра страсть как хотелось. Он даже ложку отложил. Отложил и воззрился на стоящего чуть поодаль Князя в ожидании ответа. Ни к чему было притворяться, что не понимаешь, о чем речь. Все равно не отстанет. Однако, так или иначе, Вайэр отвечать не спешил, лишь молча изучал задумчивым взглядом пытливого слугу-господина. Будто испытывал терпение того на прочность. А Риогалл едва ли не ерзал на стуле, так жаждая услышать заветный рассказ. Приподнять завесу тайны, в которую Вайэр еще никого не посвящал. – Нет, – легко и просто произнес, наконец, Князь, ошарашив тем самым некроманта, который так ждал и… Как это нет? Он не может сегодня ему ни в чем отказывать! Они ведь договорились! – Ты не можешь говорить "нет", – возмутился Риогалл. – День еще не завершился, и я все еще господин. А ты – слуга. – Я помню, – Вайэр улыбнулся, видимо, намереваясь довести своего господина до белого каления. – Тогда почему нет? – Риогалл так забавно нахмурился, обиженный отказом, что тут же захотелось раздразнить его сильнее. Однако Князь сдержался. – Если я и расскажу об этом, то точно не сейчас. Есть такая информация, которую раньше положенного срока знать не стоит. – Что в этом такого? – не желал униматься некромант. – Я обещаю не смеяться. – Там вряд ли найдется то, над чем можно посмеяться, – глухо хохотнул Вайэр. – И если я все-таки когда-нибудь расскажу, то ты сам поймешь почему. Ешь давай, пока не остыло. Ох, прошу прощения. Ешьте, пока не остыло, господин. Риогалл больше не стал спорить. И дураку было ясно, что ничего из него больше не вытянешь. А шантажировать нечем. Так что остается только ждать "положенного срока", если такой вообще когда-либо наступит. Ждать, дуться и мучаться от догадок. Ну ничего, он и за это найдет, как поквитаться, а пока… А пока, и правда, следует есть, а то ведь остынет. И Риогалл ел. Ел и в который раз дивился, как вкусно получились любимые блюда. Хотя может, дело было вовсе не в том, что он сильно проголодался. И даже не в поразительном мастерстве Князя. А в том, что Вайэр приготовил это сам, своими руками. Для него. Оттого еда и казалась самой вкусной на свете. Ведь до этого именно для него, мерзкого некроманта, никто не готовил. А если бы и готовил, то точно попытался бы подсунуть что-нибудь несвежее, чтоб живот потом сутки крутило. Анатрийских поваров и поварих он в расчет не брал – они готовили на весь двор. Даже Младшие на Параллелях готовили для хозяина, едва ли вообще задумываясь о его госте. Так что Вайэр стал первым, кто приготовил еду для него. Только для него и никого более. И… вряд ли он когда-либо делал это для кого-то еще. Так что… Ну как тут заставить сердце перестать так наивно трепыхаться в груди? И плевать ему, этому глупому сердцу, что Риогалл заставил Князя это сделать. А если бы не заставил, то вряд ли когда-нибудь имел бы возможность попробовать блюда, приготовленные его руками. – Почему не ешь? – к своему стыду Риогалл запоздало заметил, что Вайэр все это время стоял, опершись спиной о колонну и наблюдал за трапезой. – Как же может слуга обедать за одним столом с господином. Да еще и без дозволения, – отозвался тот, забавляясь отразившейся на лице Риогалла виной. Но, прежде чем та вконец загрызла бы парня, Князь добавил: – К тому же я обычно не завтракаю. – Ты можешь сесть, если хочешь, – неловко предложил некромант, все еще терзаясь угрызениями совести. Ему казалось неправильным то, что Вайэр стоит, словно чужой. Не думал, что Князь его послушает, однако тот тихо хмыкнул и все же сел. За два стула от него. Видимо, чтобы лучше было видно. Однако есть не стал. Только плеснул себе в бокал вина и, пригубив немного, вдруг обратился к Риогаллу, который уже почти расправился с трапезой: – Могу я узнать, какие у господина будут дальнейшие распоряжения? Может быть, он хочет, чтобы я помыл посуду и прибрался в зале? Задумчиво дожевывая медовую палочку, Риогалл хмуро посмотрел на беспечно развалившегося на стуле Князя. Было бы любопытно взглянуть на намывающего бокалы с тарелками Вайэра, но… раз паршивец сам такое предложил, то вряд ли станет злиться или хоть как-то выражать свое неудовольствие. Погодите! А вдруг он на то и рассчитывает? Вдруг специально предлагает самое нежеланное занятие, делая ставку на подозрительность Риогалла. Рассчитывает, что тот привычно воспротивится и сделает иначе. Вон рожа какая довольная! Нечисто тут, это уж точно. – Хмм… – Риогалл изобразил задумчивый вид, так и сверля собеседника взглядом в попытке уловить нечто, что укажет на его правоту. – А почему бы и нет? Сказал, а сам так и ждет. Всматривается жадно. Ну же. Ну. Хотя бы легкий оттенок досады! Хоть какое-то подтверждение, что задумка провалилась! Неужели только Риогалла можно читать, как открытую книгу, а гаду этому хоть бы что? Улыбнулся, пожал плечами, а после встал и принялся собирать посуду. И вроде не княжье это дело, устыдить должно. Или хоть как-то в нелепом свете выставить, но не похож стервец на служку ни так, ни эдак. С какого боку ни глянь! Нечестно! Больно статный. Уверенный не в меру. Со всем справляется играючи, будто не прислуживает вовсе, а забавляется от скуки. Как же это злило! Но ничего! Ничего. Риогалл так просто не уступит, не даст своему единственному шансу на возмездие пропасть даром. Когда еще выдастся возможность! С этими мыслями некромант пошел следом за Вайэром обратно на кухню, а оттуда в небольшой закуток, предназначенный для мытья посуды. Шел, едва ли не на пятки от злости наступал. Хотя если и наступит, чего ж ему сделается-то? Дальше пойдет и даже не заметит. А вот Риогалл себе ногу ушибет, можно не сомневаться. Вот ведь гад! И не проймешь его ничем. Но ничего-ничего. На всякого управу можно сыскать! И Риогалл думал. Думал очень усердно, пока смотрел, как невозмутимо Вайэр отмывает тарелки в резной каменной бадье, что тянулась вдоль стены. Ни один мускул даже не дрогнет. Будто всю жизнь тем и занимался, так что ничего зазорного и вовсе не видит. Некромант скрипнул зубами. Не пойдет так! Не пойдет! – Вот тут пятнышко пропустил! – Риогалл подошел ближе и ткнул в совершенно чистое место на фарфоровой тарелке, которую Вайэр уже собирался положить к прочим вымытым. Серебристые глаза прищурились. Во взгляде сквозило упрямство. Разозлится. Просто обязан разозлиться! Но нет, шельма! Улыбается еще! – Спасибо, что указали, господин. Я незамедлительно исправлюсь, – произнес Вайэр и тщательно потер тряпкой указанное место. Смыл пену и показал работу своему хозяину. Вдруг еще чего заприметит. И тот заприметил. Поджав губы, снова ткнул в другое, блестящее от наведенной чистоты место: – И вот тут тоже грязновато! Но и в этот раз Вайэр не разозлился. Даже не нахмурился. Вновь покорно протер указанное место, смыл пену и показал сверкающую тарелку надувшемуся господину. – А теперь? – спросил, едва ли не посмеиваясь, чем только подлил масла в огонь. – И вот тут пятнышко! И тут! И здесь! И там! Не желая признавать поражение, Риогалл все указывал на новые и новые места. Сколь бы много терпения у Вайэра ни было, когда-нибудь оно должно было кончиться. Позабавляется в начале, а после двадцатого раза уж точно взбесится. А кто бы не взбесился? Тарелка-то идеально чистая. А Князь ее уже столько трет, что вскоре дыры появятся. Но нет! Стервец и не думал из себя выходить. Чем сильнее пыхал яростью его некромант, тем веселее, казалось, тот становился. – А теперь? – в очередной раз спросил Вайэр, отдавая на суд замученную тарелку. – Сойдет! – Риогалл не выдержал, сдался первым. Надоело ему уже тут торчать и тихо кипеть, будто накрытый крышкой котелок. – Хватит уже плескаться. Пойдем. – Как скажете, господин, – Вайэр вновь раздражающе улыбнулся и поставил тарелку к вымытым и уже успевшим высохнуть собратьям. – Желаете прогуляться? Прогуляться? Если честно, Риогалл еще не думал о том, чем займется после позднего завтрака, который в пору было звать обедом, и этого далеко не веселого мытья одной-единственной тарелки. Он просто хотел уже поскорее оттуда уйти. Проветрить голову, успокоиться и обдумать следующий шаг. Времени было еще полно для свершения вожделенного возмездия, так что… Но и тратить его слишком много на раздумья он тоже не желал. Пойти… Куда бы пойти? Чем заняться и что бы эдакое поручить рогатому засранцу, чтобы он, наконец, прочувствовал на своей собственной шкуре все те издевательства, которым подвергал своего слугу. Хмм… Точно! Чего это он голову-то ломает! Как там говорится? Клин клином вышибают? Зачем что-то придумывать, если можно побить гада его же приемом. Как он там издевался? Что поручал? Риогалл ненадолго задумался. Ему живо вспомнился тот унизительный поход на торговую площадь, когда Вайэр обрядил его в срамные тряпки и заставил потом нести кучу хлама, который скупал не глядя. Некромант тогда едва пополам не переломился от тяжести, едва не лопнул от выжигающего изнутри гнева. Так отчего же не повторить все это теперь? Обрядить Князя в тряпки да вывести на Общую Параллель. Там полно его злобных сородичей, которые в стороне явно не останутся. Будут так гоготать, что любой красными пятнами пойдет. Не сможет Вайэр, такой важный, остаться невозмутимым. Это тут они наедине, оттого и воспринимает любую прихоть так легко, но там… Хе-хе-хе. К тому же… Риогалл пощупал исхудавшие мешочки на поясе. Сколько ингредиентов из-за него пришлось выкинуть! Почти ничего не осталось, а на Общей лавок самых разных полным-полно. Наверняка и травы всякие продают. Можно даже что-то редкое сыскать, чего в людском мире нет. Набить мешочки под завязку, а потом вернуться в замок и разойтись на славу. Наварить себе порошков, кислот да зелий… Нетерпение вперемешку с предвкушением обуяли некроманта с такой силой, что тот не смог их скрыть. Повернулся к наблюдающему за ним Вайэру и торжественно объявил: – И в самом деле, а почему бы нам не прогуляться? Например, на Общую Параллель. Я тут вспомнил, что мне кое-чего надо бы прикупить. Но сначала моего слугу придется подобающе приодеть. Чтоб по статусу все. А то как же это, что слуга добротнее хозяина одет? Непорядок, ты так не считаешь? – Пожалуй, – немного задумчиво отозвался Вайэр. Риогаллу снова удалось его удивить. – Тогда давай, показывай, где у тебя тут гардеробная? – воодушевился между тем некромант, приняв легкую задумчивость Князя за плохо скрытое смятение. – Прошу следовать за мной, господин, – произнес Вайэр и направился к лестницам, а Риогалл, едва ли не приплясывая от распирающей его радости, пустился следом. Скоро его возмездие свершится! Совсем скоро! И вот тогда-то он покажет этому клятому засранцу! Ух, как покажет!***
– И ты в это веришь? – спросил Лайм, хмуря брови. Мерно покачиваясь в седле, доверенный отступник ехал во главе растянувшейся колонны. Рядом с не менее мрачным и задумчивым Хароном. Предводителю пришлось рассказать другу все. И то, что показал ему злой дух, и то, о чем поведал Арайа. Да уж, выпало на его долю. Заиметь злого духа, да еще и такого припадочного. С волочащейся за ним омерзительной кровавой историей. Страшно было представить, что тот будет способен учинить, захвати он тело столь сильного мага. Сколько крови прольется, пока на него сыщут управу… И ведь едва не получилось. Только чудом Лайм смог вырвать друга из когтистых лап твари. Ошибиться вновь было недопустимо. Еще один непосильный груз ответственности лег на плечи, вдобавок к уже имевшимся там заботам лидера лишившихся безопасного пристанища отступников. Довести бы их. Уберечь. А там уж легче будет. Главное довести. – Легенды всегда привирают много или мало, но суть остается неизменной, – после недолгого молчания глухо ответил Харон. – Это слишком, – Лайм горько покачал головой, не желая верить, что терзавший друга злой дух на деле являлся слиянием целых двух. Жутких, безмерно злобных, дошедших до самой грани безумия. – А что сделаешь? – так же горько усмехнулся Харон. – Главное теперь следить, не давать паскуде и капли свободы. В какой бы нужде мы ни оказались. Не слушать его уговоры, искать иной выход. А если уж совсем туго станет, то пусть уж лучше я останусь сдерживать врага, пока вы отходить будете. Убьют – он пристанища лишится. Ослабший не сможет ни к кому другому приклеиться. Либо сгинет, либо доползет до урочища какого, да так там и останется. – Хотел бы я, чтобы до такого не доходило, – тихо произнес Лайм, понимая, что иного выхода у них не будет, случись еще что настолько же серьезное. Предводитель являлся самым сильным магом среди них. Никому другому достаточно долго удерживать разъярившихся духов, аракусовых отродий или других каких тварей было не под силу. Но жертвовать другом… оставлять его позади, позорно убегая прочь… Нет, лучше уж в сотню раз сделаться настороженней, чтобы беду загодя учуять, обойти стороной, но не допустить. Не допустить… – Как думаешь, до темноты успеем добраться до города? – Харон решил сменить тему. Мрачными, тяготящими душу раздумьями делу не поможешь. Лучше отодвинуть пока в сторону, забыть до нужной поры. К тому же злой дух до сих пор носу не кажет. Затаился. Может, новый план вынашивает, а может, не оправился еще. Так или иначе, но это к лучшему. Хоть человеком себя нормальным можно почувствовать. Пусть и ненадолго. – До полудня уже там будем, если не задержит ничего, – отозвался Лайм. Так оно и вышло. Солнце стояло высоко и безжалостно пекло макушки сквозь прорехи в листве, вынуждая отступников набрасывать на головы капюшоны своих мантий. Все они устали и сильно оголодали из-за вынужденно урезанных порций, оттого сделались раздражительны и злы. Предводитель с раннего утра безжалостно гнал магов, не позволяя ни единой передышки. И вот, наконец, стены небольшого городка замаячили за поредевшими деревьями, как лучик надежды. Как же давно отступники не видели города! Как истосковались по простым человеческим удобствам! Каждый в тайне молил всех богов, каких только знал, чтобы Харон позволил им войти и остаться хотя бы до утра. Передохнуть, дух перевести, отмокнуть в горячей ванне, смыть с себя тяготы пути, ну и девку заодно какую-нибудь потискать… Харон ткнул коня пятками и выехал вперед. Высоко поднял руку, приказывая остановиться. Им не следовало покидать укрытия, высовываться на яркий дневной свет. Растянувшаяся, истрепанная колонна остановилась. Лошади фыркали, помахивая нечесаными хвостами, изможденные люди молча ожидали распоряжений главы, с потаенной надеждой взирая на замершего перед ними мага. Харон выступил с речью не сразу. Сначала подсчитал всех, вгляделся в каждое обращенное к нему лицо. Дал собраться с мыслями и себе и им. Он прекрасно знал, чего они все хотят, о чем грезят, ибо его собственные желания мало чем отличались. Однако… Сорок пять мужчин, одновременно прибывших в небольшой, ничем не примечательный городок? Даже последний дурак заподозрит в этом неладное. Иным путем в город не попадешь – амулетов-то нет, чтобы пройти через купол. Можно, конечно, прибегнуть к магии, но тогда пробежавшая по прозрачной глади барьера волна оповестит местных сторожевиков о вторжении. Не стоит надеяться на случай, уповать на то, что сосланные в глушь маги разленились и потеряли хватку. Им ни в коем случае нельзя привлекать внимание. Но как сообщить об этом, глядя в полные робкой надежды лица? Нелегка доля предводителя… Нелегка… – Думаю, мне не нужно объяснять, почему мы не можем войти в город такой оравой, – начал Харон, подмечая, как от этих слов у магов поджались губы, как помрачнели и без того невеселые лица. – Я, Лайм и Лем поедем договариваться о провизии, Фаллок останется за главного, ну а вы… – он сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить. По-хорошему следовало приказать им оставаться на месте и носа к воротам не совать, но отсюда до стены рукой подать, а она, чертовка, так и манит, так и манит. К тому же за всеми не уследить. Кто-то да и ускользнет. Ускользнет да наворотит дел. А им лишнее внимание сейчас ни к чему. Придется пойти на уступку. – Сделаем так: шестеро-семеро, но не больше, натянут рубахи со штанами и пойдут в город, как простые путники. Внимания не привлекать, ничем не выделяться, каких бы то ни было разговоров стараться избегать. И вернуться до заката, – отступники при этих словах оживились, забеспокоились, каждому хотелось оказаться в числе немногих счастливчиков. – Повторяю! Шесть-семь – не более! В этот раз пойдут одни, а в следующем городе – другие. Если узнаю, что приказ нарушили, то в следующий раз в город не пойдет никто. Ни в следующий, ни в последующий. Надеюсь, всем все ясно? Немного присмиревшие отступники нестройно заворчали, однако с решением предводителя спорить не стали. Уж лучше так, чем никак. – Лем, Лайм – за мной, – скомандовал Харон, разворачивая коня к стенам города. Ему хотелось поскорее убраться, пока кто-нибудь не опомнился и не начал ныть и действовать на нервы, прося увеличить число отправляющихся на прогулку счастливцев, выдать денег или Айкан знает чего еще. И не успел затихнуть стук копыт удаляющегося лидера и его верных помощников, как маги тут же загалдели, выясняя, кто же должен удостоиться почести отправиться в город, а кому суждено коротать остаток дня на телегах с повозками. И как бы то было ни удивительно, но веская причина, почему среди избранных должен быть именно он, обнаружилась у каждого. – Тогда давайте тянуть жребий, если уж на словах решить не получается! – не выдержал один из магов. – Только не с палками, как в прошлый раз! Нит жульничает. Каждый раз короткую тянет, будто у него чуйка на них особая, как у пса, – поспешно вклинился другой маг, и его собратья тут же загалдели наперебой. Одни спешили высказаться насчет жребия, другие торопились обвинить или же наоборот обелить Нита, ставшего ненадолго центром внимания. – Хватит вам уже! Как бабы базарные! – разозлился маг, что предложил жребий. – Камни соберем, отдадим Фаллоку – он все равно не участвует. Пусть пометит семь штук, а после ссыплет в кувшин с узким горлом. Тан, у тебя, помнится, был такой, – названный Таном маг медленно кивнул. – Вот и отлично. Будем тянуть оттуда по одному. Кому меченные камни достанутся – идет в город, а кому обычные – остается тут. Маги еще немного погудели, но все же неохотно сползли с насиженных мест и отправились искать камни. Остался только Фаллок, которого честь быть в такой момент за главного ничуть не радовала, и Алерот, даже не потрудившийся высунуть нос из своего жуткого фургончика. – Я должен пойти в город! Я сын лорда! А они кто? Вот именно – никто! С чего это я вообще обязан камни искать! – не унимался раздраженный Асай, зло пиная попадающиеся на пути кочки. Арайа шел следом и привычно мурлыкал под нос какую-то беззаботную песенку. Казалось, он ни капли не переживал, выпадет ему жребий или нет. Асай всю дорогу подозрительно косился на друга и в итоге не выдержал: – Ты чего такой спокойный? Не хочешь в город? – Хочу, – искренне отозвался каратель, отправляя в рот выуженный из кармана комочек жженого сахара. – Тогда почему не нервничаешь? – продолжил допытываться маг, гадая, что же творится в голове у красноглазого соседа по палатке. Он был таким странным, что порой дико-предико раздражал. – Зачем нервничать? – удивился тот, перекатывая во рту сладкий шарик. Ммм… Какая же вкуснятина. Пожалуй, сладости – лучшее изобретение человека. – Ну что жребий тебе не выпадет, и в город ты не пойдешь, – пояснил Асай, пиная очередную кочку. Он издевается или в самом деле очевидных вещей не понимает? – Я пойду в город, – Арайа беспечно пожал плечами, и вдруг резко наклонился, чтобы поднять проглядывающий меж травинок камень. С виду самый обычный: грубый, где-то сколотый, где-то гладкий. Чем-то напоминающий окаменевший обломок берцовой кости. На одном боку пара любопытных темных прожилок. – Ослушаешься приказа Харона?! – глаза Асая округлились. – Да ты знаешь, что с тобой тогда остальные сделают?! Да они тебя живьем сожрут! – Как же я могу ослушаться командира? – улыбнулся Арайа, а после добавил, лукаво щуря красные глаза: – Хотяяя… я был бы вовсе не против, чтобы он меня наказал. Асая аж всего передернуло. Опять эти его шуточки. Брр. Надо было перевести тему, пока неофит не начал делиться с ним непристойными мыслями, в которых главное место занимал Харон. А потому маг опустил взгляд на горсть невзрачных камней, которые Арайа, присев, ссыпал на землю из мешочка на поясе. Всю дорогу их собирал. И как только находил? Вот Асай пока ни одного не сыскал, хотя все глаза уже просмотрел. А просить поделиться не хотелось. Он же все-таки лорд. А лорды не просят! – Что ты делаешь? – поинтересовался маг, наблюдая, как его товарищ задумчиво вертит в руках находку, будто сравнивает ее со всей той кучей, что тут навалил. Хотя чего там сравнивать? Камень как камень. – Ищу счастливый, – улыбнулся Арайа, сжимая в руке тот, последний. Асай на это лишь скривился. Серьезно? Он, и правда, думает, что это поможет выиграть? Точно дурак. – Ты куда? – окликнул карателя маг, видя, что тот выпрямился и собрался уходить, оставив на земле кучку отбракованных камней. – Обратно, – легко отозвался Арайа, даже не потрудившись обернуться. – Если ты не закончил, то можешь еще побродить. – З-закончил, – выпалил Асай, поспешно подхватывая из оставленной кучки первый попавшийся камень. Он ведь не заметил, нет? Подхватил, спрятал в кармашек и побежал догонять. Откуда юному магу было знать, что уверенность Третьего Когтя Куницы вовсе не была безосновательной. И не держалась на одной лишь вере в удачу. Он неспроста тщательно отбирал камень. Люди, они такие – самого простого не видят. Его камень будет помечен. Будет-будет, потому что глаз невольно зацепится, а рука потянется вперед рассудка. Есть в нем что-то такое, что среди прочих выделяет. Фаллок будет думать, что взял какие попало, взял не глядя, но то вовсе не так. Глаз-то подмечает прежде руки. Так что Арайа шел, мурлыкал себе под нос веселую мелодию и крутил в руках камень, запоминая все его грани, выемки и углубления. Чтобы, когда его рука скользнет в кувшин, каратель смог безошибочно отличить свой счастливый камешек от прочих. Так оно в итоге и вышло. Арайа постарался будто бы невзначай оказаться в числе первых. Не хотел, чтобы его счастливый камешек ненароком достался кому-то другому. Впрочем, быть в числе первых не потребовало от него никакого труда – все сделал Асай, кричащий о том, что он сын лорда и имеет законное право тащить жребий первым. Маги лишь посмеялись, похмыкали и пропустили вперед "принцесску", раз уж ей так неймется. Ну а Арайа, воспользовавшись моментом, пристроился следом, как сосед по палатке. Разумеется, Асай проиграл. Долго крутил в руках вытащенный камень, силясь разглядеть на нем метку. Которая обязана была там быть, ведь он сын лорда и будущий великий маг! Однако камень оставался гладок и пуст. Ни точки, ни черточки, ни чего-либо еще. И вот тогда, поняв, что удача и не думала поворачиваться к нему лицом, Асай разразился бранью и обвинениями, что они все подстроили, что это нечестно и ему полагается еще одна попытка. На уступки мальчишке никто не пошел, и тому пришлось удалиться, пыхая гневом. А вот Арайе повезло. Даже не пришлось слишком долго перебирать камни в кувшине. Его счастливый будто бы сам прыгнул в руку. И да, он был помечен красной краской. Маги поздравили товарища, не выказывая, к слову, особой радости. Да и чего тут радоваться? Вместо семи теперь шесть осталось. – Как?! – не успел каратель отойти от кувшина с жребием, как на него налетел разобиженный Асай и принялся допытываться. – Как?! – Я же сказал, что счастливый, – Арайя в ответ лишь пожал плечами, а после бросил бесполезный уже камешек другу и направился к телеге, на которой полагалось быть рубахам и штанам. Асай недоуменно повертел подарок в руках, пытаясь понять, что же было в нем такого особенного. Но так и не смог. Камень как камень. Сделалось обидно. Причина, по которой маги носили мантии, крылась в том, что облегающая одежда мешала концентрации и увеличивала шанс на ошибку. Магам требовалась свободная одежда, не стесняющая движений, не льнущая к коже с настойчивостью распутной девы. Именно поэтому отступники от мантий не отказывались, хоть и меняли цвета на более темные, чем те, которые носили верные Императору собратья. Однако какого бы цвета ни была приметная одежка, опознать, что перед ними стоит маг, труда не составляло. Простой люд такое не носил. Так что дабы не привлекать ненужного внимания и легко затеряться в толпе, отступники возили с собой целый сундук рубах со штанами. Как раз для таких случаев вроде сегодняшнего. И вот семеро счастливчиков собрались перед телегой в ожидании, когда хмурый Фаллок выдаст им одежу. Рядиться в штаны с рубахой не хотелось, но ради возможности вырваться в город можно было и потерпеть. Получив свой комплект маскировки, маги отходили в сторону и принимались переодеваться. Те, кто постеснительней, заходили за телеги, другие же скидывали мантии прямо на месте. Один, второй, третий. И вот, когда последний счастливчик протянул руку, чтобы забрать свой комплект, на него вдруг упала зловещая тень, а в следующий миг кто-то грубо отпихнул мужчину в сторону, отчего тот едва не шлепнулся на землю. – Эй! Ты что… – заорал маг, но тут же осекся, встретившись взглядом с единственным в их отряде человеком, от которого хотелось держаться как можно дальше. Испещренное рубцами багровое лицо, проглядывающие сквозь дыру в щеке зубы, налитые кровью глаза, пригвождающие к месту одним лишь взглядом. Чудовище. Кому по доброй воле захотелось бы с таким связываться? Вот и седьмому счастливчику тоже не захотелось. Хотя можно ли было назвать его теперь счастливчиком? Мужчина закрыл рот и посторонился, позволяя Алероту выхватить из протянутой руки Фаллока комплект одежды. Остальные маги тоже замерли, уподобившись окружающим их деревьям. Казалось, они боялись лишний раз вздохнуть. – Плащ с капюшоном и шейный платок, – потребовал обезображенный маг, сверля Фаллока тяжелым взглядом. Тот не посмел отказать, порылся в соседнем сундуке и протянул аккуратно сложенные вещи. Без Харона Фаллок не осмеливался связываться с этим припадочным. Кто знает, чего от него ждать? К тому же сила у бывшего всадника необычная, оттого и пугающая. Они все были против его обращения, но Харон настоял. Вот пусть сам с ним и возится. А остальным жизнь дорога. Да и вряд ли у них хватило бы сил остановить Алерота, надумай тот чего-либо выкинуть. В лучшем случае заставит отступников замереть и уйдет. А в худшем еще и перебьет всех до единого, и понять-то толком ничего не успеешь. Стоит лишь на рожу изуродованную взглянуть, как сразу дрожь пробирает. Такому что угодно отдашь, только бы убрался поскорее. Алерот больше ничего не сказал, забрал вещи и скрылся за деревьями. Не стал перед всеми оголять свое изъеденное ожогами тело. Оно и к лучшему. Маги же молчали. Даже после того, как он скрылся из вида. Долго молчали, а потом… – Это… это что ж выходит, что припадочный сученыш мой жребий себе забрал? – спросил тот самый седьмой счастливчик. Но спросил негромко, а то вдруг услышит. – Получается так, – неуверенно ответил один из его товарищей. – Нет-нет, погодите, я не согласен! – тут же уже громче возмутился обделенный маг. – Я жребий тянул, по-честному выиграл, а этот пришел, будто сам Император! Правила ему не писаны, делает, что хочет. Эй, Фаллок, давай мне мою одежду! А с этим бешеным пусть Харон разбирается, как вернется. Сегодня он у меня отнял жребий, а в следующем городе опять у кого-нибудь отнимет. Мы будем очередь ждать, а этот – ходить, когда вздумается?! Раз к нам прибился, то пусть и правила общие блюдет! Давай сюда одежду, говорю! И маги снова загалдели, перебивая друг друга на все лады. Впрочем, Алероту было все равно. Он их не слышал. Информация – вот ради чего бывший всадник так рвался в город. Новости. Что произошло в королевстве, пока он оправлялся от ожогов, а после тащился незнамо сколько по лесам? Признал ли его отец погибшим? Скорбел ли о нем хоть немного? А Каин? Что с ним? Может, нашелся кто лихой, скрутил парня и вернул домой, а его ящерицу убил. Хотя кому такое под силу, если уж Алерот не преуспел. Догадки, сплошные догадки, а ему нужны ответы. Точные, четкие. Укутав шейным платком нижнюю часть лица и натянув капюшон пониже, бастард благополучно миновал ворота. На страже стояли юнцы, которых испугал вид обожженной кожи, мелькнувшей под капюшоном. А потому они поспешили поскорее отделаться от неприятного путника и пропустили того без каких-либо допросов или обысков. Алерот не стал сразу же вцепляться в первого встречного и вытряхивать из него информацию. Побродил сначала по торговым улицам, послушал разговоры, но ничего дельного так и не услышал. Пришлось отправляться в таверну. Самую шумную, где легко затеряться, почти не привлекая внимания. Заказал себе кружку эля, и после направился к двум простоватым на вид мужичкам, которых заприметил еще от входа. Они сидели в самом темном углу и о чем-то живо вели беседу. Было видно, что мимо этих ни одна сплетня в городе не пройдет. Когда Алерот подошел к столику, мужички затихли. Опасливо покосились на незваного гостя, который бесцеремонно поставил на стол свою кружку, а после уселся на свободный стул. – Местные? – опустив приветствие, бастард решил перейти сразу к делу. – А то, – хмыкнул седовласый, но по-прежнему крепкий мужчина. – А ты такой откуда будешь? И рожу почто прячешь? Не натворил ли чего часом? Вместо ответа Алерот стянул платок вниз, обнажая изуродованное лицо. Собеседник сразу затих, с нескрываемым потрясением рассматривая смягченное полумраком уродство. Бастард даже не дрогнул, пригубил немного эля, следя за тем, чтобы тот не вытек через дыру в щеке, а после поставил кружку на стол и пояснил: – Пожар. – Ну и дела, – покачал головой второй мужичок, у которого седины в волосах было поменьше. – Повезло тебе. Хотя может и нет. Куда ж теперь с такой рожей-то. Все девки шарахаться будут. Алерот и тут не дрогнул. За все эти дни он уже успел, нет, не смириться, а свыкнуться с тем, что он навсегда останется уродом, что жизнь его искалечена и былого уже не вернешь, как ни скорби. Он не собирался все оставшееся у него в этом мире время просидеть в углу фургона и плакать об утраченном. У него была цель. И лишь она одна давала ему силы переступить через весь этот ужас. Переступить и твердо идти дальше, не оглядываясь на прошлое. – Я провел в пути много дней, – вновь заговорил Алерот, подтянув платок обратно. Ему все же было неприятно, когда на страшные ожоги так откровенно пялились. – Не у кого было узнать, что происходит в Империи. У лавки слышал, как о войне какой-то трепались. Анатриум собирается нападать? – Э, не, – махнул рукой седовласый. – Это псы джаккайские взбесились. В Сантар ворвались и треплют его, аки тряпку. Говорят, полкоролевства уже вытоптали, бестии. – Джаккайцы? – недоверчиво переспросил Алерот. – Они самые. Я ж сказал. – С чего им войной идти? – маг нахмурился еще сильнее. Что-то не вязалось. Столько веков кочевники сидели в своих степях, довольствуясь набегами, и вдруг война. Если Сантар, то Анатриум-то рядом. Вполне могут и сюда перекинуться, ошалевшие от крови и зверств. Алероту бы в замке быть сейчас. Готовиться. Он бы свой отряд повел, показал бы себя перед отцом. И теперь, когда Каина нет, отец мог бы его признать. После успеха, после победы… – Да кто ж их, шальных, разберет! Молва ходила, что объявился в Джакке сын главнокомандующего, которого не так давно схоронили. Хворь забрала. Сгиб парень, а ведь молодой был. Жалко. – Стой. Какой сын? – Алерот ничего не понимал. О нем? Это о нем они говорят? А потом запоздало вспомнил. Нет, не могут о нем говорить. Отец ни за что бы не рассказал, что скрывал бастарда. Тогда… – Каин его вроде звали, – пришел на помощь второй мужичок. – Когда его похоронили? – маг едва удерживался, чтобы не прикрикнуть на двух дурней. Неужели нельзя нормально все рассказать. Толково. По порядку. Да и чего тянут так? Быстрее! Он должен знать! – Больше двух недель как. Говорят, колокола трезвонили по всему городу. Народа много собралось. Как правителя отпевали. С почестями. – А с тем, что объявился в Джакке, что? – и почему из них приходится все тянуть?! – Поймали джаккайцы парня какого-то, что над степью верхом на драконе летел. Признали в нем, говорят, сына нашего главнокомандующего, которого тот на днях схоронил. Рабы, что бежали оттуда, рассказывали, будто парня на арену к дракону бросили и тот его весь день сношал, а джаккайцы смотрели. Уж не знаю, как дракон мог человека сношать. Может, джаккаец какой ящером вырядился. А паренек выжил вот и потом их город-то пожег в отместку. Говорят, будто оттого и взбеленились варвары. – Дракон сношал? – переспросил Алерот, который вряд ли расслышал хоть что-то после той шокирующей фразы. – Дракон? Сношал? – Действо это у них зовется. Говорят, ритуал такой над врагами… – немного недоуменно пояснил второй мужичок. Уж очень его насторожили дерганные нотки в голосе незнакомца. – Дракон. Сношал… Каина… – как-то истерично вытолкнул из себя Алерот, а после загоготал, запрокинув голову. Да так громко. На всю таверну. Люди оборачивались, косились, а он и не думал умолкать. Гоготал и гоготал, стуча кулаком по столу, на котором подпрыгивали кружки. Эль рвано выплескивался через края, образуя лужицы на потертом дереве. Мужички переглянулись между собой и с опаской поднялись из-за стола, обходя ненормального широким полукругом. К выходу, к выходу. Лишь бы подальше. Однако Алероту было плевать. Ему впервые за долгое время сделалось так хорошо и радостно на душе, так легко. А потому бывший драконий всадник еще очень долго заливался нездоровым смехом в смолкнувшей таверне. И никто так и не решился подойти к нему и вытолкать вон, дабы вернуть утраченное спокойствие.***
Арайа же в свою очередь тоже времени даром не терял. Как и Алерот, он рвался в город ради новостей. Хотя это было далеко не главной причиной. Главной причиной, разумеется, являлось пополнение значительно схуднувшего мешочка со сладостями, чем он и занялся в первую же очередь, как миновал городские ворота. Пока Арайа бродил вдоль прилавков со снедью, люди вокруг ни на секунду не переставали трещать между собой. Темы были самые разные: от прохудившегося ботинка до вторжения джаккайцев в соседнее королевство. И если бы Алерот умел слушать и составлять полные картины из обрывков информации так, как это делал Третий Коготь Куницы, ему бы не пришлось тащиться в таверну. Так что, побродив около часа по торговым улицам, Арайа помимо того, что сейчас происходит в Империи, постиг едва ли не всю историю городка с самого его основания. Он даже знал, где живет молочник, а где пастух. Сколько любовниц у городского главы, и кто постоянно гадит на углу между домом портного и башмачника. Арайа никогда не пренебрегал информацией. Даже той, что на первый взгляд казалась бесполезной. Кто знает, что из этого может внезапно пригодиться. Однако вовсе не неожиданный любитель гадить на углу привлек особое внимание карателя. И даже не война в соседнем королевстве. И уж точно не дракон, сношавший сына анатрийского главнокомандующего (хотя эта история с последующим сожжением джаккайской столицы была крайне любопытной). В городе остановились ловцы. Да-да, те самые ловцы, которых король обязал охотиться на отступников. И те уже целую неделю не вылезали из местной таверны, считавшейся в городе лучшей. Хлестали эль, тискали девок, мочились прямо на крыльцо. Жителей города такие гости вовсе не радовали, но люди короля же. Им и слово поперек не скажи. Обвинят еще в том, что ты мешал поимке злостных отступников, и иди докажи, что такого не было. А потому местные терпеливо ждали, пока неугодные гости натешатся и отправятся "осчастливливать" своим присутствием другой город. Ловцы… Арайа загадочно улыбнулся, прикидывая в голове, как можно использовать эту информацию. Харон непременно тоже о них узнает, когда встретится с человеком, у которого маги намереваются пополнить провизию. Узнает, но ничего не сможет с этим сделать: отпущенные семеро отступников уже ушли в город, а бегать по улицам в попытке их всех отыскать – только привлекать ненужное внимание. Значит, он обременит себя ожиданием. Вернется к телегам и будет ждать заката. Пересчитает вернувшихся и… Улыбка на губах карателя сделалась шире. Что же предпримет командир, если не досчитается одного? Сможет ли он его бросить и увести остальных прочь? Нет, не сможет. У них ведь там какой-то кодекс. Потому и горелого не бросили. Помогли, хотя это была чистой воды дурость. Но весьма любопытная дурость. Впрочем, сейчас было не до этого. В голове у Арайи, словно кусочки мозаики, выстраивался план. И чем больше кусочков вставало на место, тем азартней блестели красные глаза. Да, идеально. Именно то, что нужно. Остановившись посреди небольшой площади, каратель вскинул голову и посмотрел на солнце. Что ж, до заката у него еще было время. Даже больше, чем хотелось бы. Но ничего, он отлично умеет его коротать. Для начала найдет укромный уголок и отчитается в письме перед Императором. Отправит сову, а после… А после купит себе большой клубничный пирог, заберется на крышу и умнет его один за обе щеки, поглядывая, как внизу суетятся глупые людишки. А как только солнце коснется горизонта, Арайа спрыгнет вниз и отправится приводить в действие свой расчудесный план. Каратель довольно зажмурился, вдохнул полной грудью пропахший лошадьми воздух и двинулся вперед, мурлыкая себе под нос всю ту же веселую песенку.***
Полный ярости рев сотряс крытую арену. Золотистые глаза полыхнули ненавистью. Пепельный дракон вздыбил гребни и ринулся вперед, распахнув пасть, полную острых зубов. Разорвать, растерзать, уничтожить! Стоящий напротив него человечишка выглядел столь жалким, столь хрупким. У него не было ни единого шанса. Только вот сам он, казалось, об этом еще не знал. Остался непоколебимо стоять на месте, даже не думая спасать бегством свою никчемную шкуру. Вместо этого за секунду до неизбежного человечишка вдруг поднял руку в латной перчатке и резко сжал пальцы в кулак. Вплавленный в металл камень ярко вспыхнул, и его собрат, что тяготил драконий ошейник, тут же отозвался. Ящер захлопнул пасть прямо перед лицом объездчика и грузно рухнул на землю, словно придавленный невидимым гигантским валуном. Арена вздрогнула, с потолка посыпалась каменная пыль. Но Гийом – драконий объездчик – даже бровью не повел, оставшись все так же невозмутимо стоять на месте под прожигающим взглядом разъяренного, но беспомощного ящера. О, сколько их таких было! Это поначалу он пугался, когда только перенял почетную должность у своего почившего от лихорадки отца. А сейчас, когда в его темных волосах пробилась седина, Гийома уже вряд ли хоть что-то могло испугать. Или же удивить. Драконы были столь предсказуемы. Каждый новый ничем не отличался от предыдущего. Одно и то же поведение. Одни и те же уловки, одни и те же приемы. Упертые, хуже ослов. Даже осознавая, что, пока на руке объездчика перчатка, а на их шее магический ошейник, никакого вреда ему причинить не выйдет, чешуйчатые твари продолжают пытаться. Словно мухи, что упрямо бьются головой о стекло, не в силах понять, что это бесполезно. И с этим пепельным все то же самое. – Чем скорее смиришься, тем для тебя же будет лучше, – спокойно произнес Гийом, разжимая кулак. Свет от камня померк, невидимый валун испарился, возвращая дракону способность двигаться. И стоило только этому произойти, как ящер молниеносно вскочил на ноги и вновь попытался перекусить своего мучителя пополам. Перчатка сжалась в кулак во второй раз. Чешуйчатая туша снова рухнула на пол, взметнув пыль чуть ли не до самого потолка. Гийом поморщился и пару раз махнул перед лицом свободной рукой. Перчатка контроля – чудеснейшее изобретение. Так наезднику не приходится таскать с собой мага, чтобы тот в случае неповиновения дракона, наставлял тварь на путь истинный. Камень в перчатке и камень в ошейнике – едины. Стоит лишь с силой стиснуть руку в кулак, и дракон обездвижен. Стоит, сидя на загривке, стукнуть кулаком по толстой чешуе один раз, и ящер повернет налево, а стукнешь два – направо. Резкий удар ладонью заставит затормозить, легкий удар ладонью – сбавить скорость. Жестов много, дракон чувствует каждый даже сквозь толстую чешую благодаря магическому камню. Дело Гийома лишь научить рогатую тварь слушаться. Сила может обездвижить, но не направлять. Только вот, чтобы дракон подчинялся, его необходимо сначала сломить, а это не так уж и просто. – Надеюсь, ты понимаешь, что мы будем делать так весь день и ничего не изменится, – объездчик заговорил вновь. Он знал, что ящер его понимает. Возможно, тот даже возжелал бы что-то прорычать в ответ, но ошейник блокировал, не позволял говорить, не позволял дышать огнем без дозволения хозяина или хоть как-то еще использовать магию. Кулак в очередной раз разжался, и все повторилось. Дракон успел лишь привстать, когда невидимая сила вновь вколотила его в пол арены. Ящер зарычал сквозь стиснутые зубы, его взгляд жег, опалял, но обидчик оставался спокоен, словно бездушный монолит. Они будут продолжать так до позднего вечера. А с раннего утра начнут все сначала. День за днем, день за днем. Ломать драконов тяжело. И не всегда выходит. Некоторые особи до безумия упрямы и не стоят того, чтобы продолжать тратить на них свое время. Остается надеяться, что пепельный окажется разумней. – Позволь предупредить, – Гийом начал говорить то, что произносил уже много раз до этого каждому из побывавших на подземной арене драконов. – Если ты так и не смиришься и позволишь мне посчитать тебя недостойным дальнейшей траты времени, то, как это ни прискорбно, придется отдать тебя магам. Ты ведь видел ту арену, что над нами? При этих словах дракон замер. Его глаза ярко вспыхнули, а ноздри широко раздулись. Конечно, он видел. Его проводили через нее, чтобы спустить вниз, сюда, чтобы передать Гийому для дальнейшей работы. Пустые оболочки. Говорят, что вместе с магией из них высасывают и душу, потому тела не разлагаются, а медленно тают. Говорят, что драконы приходят в ужас, а после и в бешенство, когда их проводят мимо в их человеческом обличии. Вход на арену укрощений замаскирован, и драконья туша туда не пролезет, да и вести пленника так гораздо легче, а потому после защелкивания ошейника, ящеров заставляют перевоплощаться. – Я надеюсь, что ты предпочтешь жить, пусть и в неволе, чем пополнить ряды твоих собратьев наверху. Так что давай облегчим друг другу задачу. Дракон угрожающе зарычал и дернулся, как только почувствовал, как ослабевает давление. Гийому со вздохом пришлось снова сжать кулак. Животное. Сущее животное. Упертое и безмозглое. Удивительно, как они научились говорить. Да и перемена облика. Выглядят в ней почти как люди, а на деле хуже дикарей с какого-нибудь Айканом забытого острова. И за что Гийому такие мучения? Если бы только один из их уже прирученных драконов не начал внезапно чахнуть, то и замена бы потребовалась нескоро. Вообще мутное дело. Лекари только руками развели. Но оно и понятно – драконов им лечить не доводилось, ибо рогатые твари, как правило, вообще не болели. Дряхлели с годами и помирали, но этот… Этот был молодым. Маги же сказали, что похоже будто кто-то снял с ящера ошейник, а после защелкнул обратно, тем самым что-то там нарушив. Однако это было невозможно. Кроме магов никто ошейник снять не может, а им незачем. Только выживший из ума будет освобождать дракона, который, несомненно, тут же своего освободителя либо сожрет, либо испепелит. Но что толку сейчас об этом думать? Работа есть работа, и кому-то нужно ее выполнять. Так что… Гийом уже собрался разжать кулак, чтобы повторить урок, как сквозь шумное сопение дракона до него донеслись гулкие шаги. Кто-то спускался вниз. Немногие знали об этом месте. Немногие осмеливались спускаться на подземную арену, когда там укрощают дикого дракона. А потому Гийом оставил кулак сжатым и повернул голову. Света расставленных по залу жаровен и развешенных по стенам факелов едва хватало, чтобы различить фигуру на ступенях. Однако объездчик ее узнал. Чарльз Хайроуд, главнокомандующий королевской армии. Второй человек после короля в глазах подданных Анатриума. Впрочем, для многих он является первым, хоть об этом вслух никто и не говорит, ибо король… С королем им не повезло. И если бы не твердая рука Чарльза, которой он правил, умело манипулируя монархом, что был озабочен лишь чревоугодием да развлечениями, здесь царил бы жуткий хаос. – Главнокомандующий, – Гийом низко склонил голову, приветствуя подошедшего к нему мужчину. – Гийом, – Чарльз в ответ лишь слабо кивнул. Он не спешил освещать цель своего неожиданного визита. Вместо этого лишь окинул оценивающим взглядом распластавшегося на полу дракона и едва заметно поджал губы. Ящер в долгу не остался, вперился горящими глазами в новоприбывшего человека, будто надеялся тем самым испепелить его на месте раз уж с объездчиком такого не получилось. Однако, как и Гийом, Чарльз оставался невозмутим и глух к клокочущей внутри дракона ярости. – Сколько времени уйдет на его приручение? – наконец, заговорил командующий, отворачиваясь от объекта своего интереса. Теперь его темные глаза выжидающе смотрели на объездчика. – Трудно сказать, милорд, – Гийом взглянул на шумно раздувающего ноздри дракона. – Его ведь только сегодня утром доставили. Пока никаких прогнозов дать не могу. Вы же знаете этих тварей. При самом благоприятном исходе уйдет не менее двух недель, а этот сговорчивым точно не выглядит. – Джаккайцы продвигаются в сторону нашей границы, – Чарльз решил быть прямолинейным. Этому человеку он мог доверять, тот не станет болтать лишнего и панику поднимать тоже не будет. А вот реальное положение дел ему знать не помешает. Возможно, это сможет помочь покончить с работой быстрее. – Я отправил людей, но немного, дабы избежать волнений среди народа, – продолжил главнокомандующий. – Хотя против варваров это несильно поможет, даже если там будет достаточно большая армия. Драконы и маги – вот сила, которая способна их остановить. Каждый из них сейчас для нас бесценен. И вот накануне битвы всадник остается без дракона. Дракона, который, возможно, смог бы изменить ход сражения. Я уже распорядился отдать его магам на ритуал, чтобы попусту не растрачивать ценный материал. И теперь мы отчаянно нуждаемся в замене. – Я понимаю и сделаю все возможное, чтобы, когда придет время, он уже занял свое место, – пообещал Гийом, хотя на самом деле вовсе не был уверен в столь оптимистичном исходе. Ведь дракон мог оказаться из тех, что не поддаются укрощению. И не важно, насколько усердно будет работать с ним объездчик. Однако если им повезет и этого дракона удастся-таки сломить, Гийом, и правда, сделает все, что от него зависит, чтобы выполнить обещание к сроку. Главнокомандующий тоже это прекрасно понимал, а потому лишь сухо кивнул, бросил на пепельного дракона последний взгляд и направился к выходу. Да поможет им всем Всемилостивый Айкан.