"Они все такие глупцы. Завалили алтарь ракушками да чашами с рыбьей кровью и удивляются, почему Буревестник так редко откликается на их молитвы. Почто ему ракушки да рыба? Будто в его владениях этой дряни не валом. Пха! Подношение должно быть особенным, коли хочешь привлечь внимание бога. Уж я-то знаю! Говорят, у Талли-рыбака дочка – любимица моря. Плавает, что твоя рыба, и под водой может пробыть дольше, чем старина Виллем. Будто жабры у нее там растут. А ведь девчонке всего пять. Уверен, что Буревестнику такое подношение придется по вкусу. Уж мою-то просьбу он непременно выполнит. Нужно только дождаться заката, а там"… Вырванная страница из личного дневника, найденная в рыбацкой хижине подле алтаря с останками ребенка.
Когда Каин, наконец, удовлетворил любопытство верховного служителя, его язык уже едва ворочался во рту. Хотя оно и не удивительно. Вспомнить все правящие династии, все достойные упоминания дома… Кто на ком женился, кто какие сделки заключил. Какова ситуация в том королевстве, какова в этом. Цены на зерно, шелк и специи. Значимые события, произошедшие за последние полвека… Так что под конец столь интенсивного допроса голова у Каина гудела, как колокол на площади перед анатрийским дворцом. И он был несказанно рад, когда Краштандт, наконец, отложил перо в сторону и объявил, что до самого утра они могут быть свободны. И так как мертвые во сне не нуждаются, то гостям было дозволено занять хозяйскую спальню на втором этаже. – Кровать у меня, правда всего одна, но, думаю, для вас это не проблема, – бесстрастным тоном сообщил верховный служитель, вновь берясь за перо, чтобы сделать какие-то пометки на полях исписанного свитка. И если это и был весьма жирный намек на порочную связь, Каин сделал вид, что ничего не заметил. К тому же Краштандту, казалось, особо не было никакого дела до сексуальных предпочтений высокородного гостя. Он не осуждал, но и не одобрял. Хотя вполне вероятно, что никакого такого намека в его словах и не было вовсе. Возможно, он просто имел ввиду, что привыкший спать на земле дракон без возражений уступит человеку кровать, а сам уляжется на полу. Впрочем, чего толку было гадать? Каин так устал, что готов был свалиться прямо здесь. Не дожидаясь, пока в уме Кранштадта родится еще парочка вопросов, которые стоило бы сию же минуту задать гостю благородных кровей, он повернулся к Раэрвингу с намерением отправиться на второй этаж и… Взгляд тут же упал на лежащий рядом с драконом предмет, напоминающий лампу, где вместо масла использовали диковинные кристаллы. Кристаллы, которые ныне валялись рядом с погнутым каркасом, щедро усеянном следами драконьих зубов. Вот ведь!.. Каин торопливо оглянулся на Кранштадта и, убедившись, что тот слишком увлечен делом, чтобы на них смотреть, быстро затолкнул испорченный предмет ногой под кресло, а после схватил невинно хлопающего глазами дракона за руку и потащил прочь. Оставалось надеяться, что верховного служителя еще нескоро посетит мысль заглянуть под то самое кресло. И как только он не заметил? Раэрвинг же сидел так близко! – Зачем ты это сделал? – тихо прошипел Каин, когда они достигли лестницы и хозяину дома пришлось бы сильно напрячь слух, чтобы хоть что-то расслышать. – Не прикидывайся, что не понимаешь. Я про лампу. Тебя ведь просили ничего не трогать. – Мне стало интересно и захотелось ее изучить, – невозмутимо ответил Раэрвинг, который уже успел забыть про погрызенную вещицу. – Ну и что ты там изучил? – поинтересовался Каин. Нет, ему, правда, было интересно, к каким выводам способен привести подобный метод изучения. Почему, чтобы что-то понять о предмете, его необходимо укусить не менее дюжины раз? – Ммм… – Раэрвинг на секунду задумался, а после все так же невозмутимо выдал: – Она хорошо гнется. Каин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но после лишь обреченно вздохнул и толкнул дверь в хозяйскую спальню. Как и следовало ожидать, без свитков не обошлось и тут. Все свободные стены заняли стеллажи, оставив лишь немного пространства для узкой кровати, небольшого столика и массивного сундука для одежды. Здесь имелось и окно, ставни на котором были плотно закрыты. Что же касалось света, то… Там, внизу, Краштандт писал при свете свечей, которые перед его приходом услужливо зажег мальчишка-помощник, однако здесь вместо свечей на прикроватном столике стояла одна-единственная лампа – точная копия той, которую изничтожил Раэрвинг. Помещенные внутрь кристаллы мягко светились, позволяя без труда рассмотреть обстановку, но в то же время оставляя пространство и царствующим в углах теням. Каин немного постоял на пороге, осматриваясь, а после все же шагнул внутрь, утягивая за собой и Раэрвинга. Да, кровать узкая, и им придется спать на ней в обнимку, однако это все же кровать. Настоящая, с соломенным тюфяком, подушкой и стеганным одеялом. Конечно, с его кроватью в анатрийском дворце она не сравнится, но после каменных лож и ночевки на полу пещеры, Каин был безумно рад и такому. Не став впустую тратить время, он прошел вперед. Стянул верхнюю одежду, скинул ботинки и устало плюхнулся на соломенный тюфяк. Боги, как же он устал! Прямо сейчас закрыл бы глаза и провалился в глубокий сон без сновидений. Зато вот Раэрвинг, казалось, о сне вообще не думал. Прошел в спальню и принялся крутить головой, осматривая заполненные свитками полки. Скорее всего, пытался понять, зачем же люди так упорно забивают свои жилища всяким бесполезным хламом. Каин, распластавшись, лежал на кровати и, повернув голову, наблюдал за своим драконом. Как тот рассматривает торчащие с полок умбилики, принюхивается к исходящему от пергаментов аромату кедрового масла, которым их пропитал заботливый хозяин, чтобы защитить бесценные рукописи от насекомых. Каин делал это без какой-то задней мысли. Просто любовался красивым профилем, густыми красными прядями, спускающимися до середины спины… Он никак не ожидал, что увлеченный, казалось бы, изучением обстановки Раэрвинг вдруг повернет голову и посмотрит прямо на него. Отчего-то сразу сделалось как-то неловко. Словно Каина застукали за чем-то неприличным. Взгляд против воли тут же скользнул в сторону. – Каин снова меняет цвет лица? – повеселев, спросил дракон. – Тебе кажется, – буркнул тот в ответ. – Это все свет от кристаллов. – Свет от кристаллов, – Раэрвинг важно кивнул, хотя по его тону было ясно, что ни разу не поверил. – Ложись, – Каин отодвинулся к стене, освобождая место для дракона. – Нам нужно выспаться и набраться сил. Завтра предстоит много дел. Раэрвинг не стал возражать. Лег на свободный краешек кровати. Однако вместо того, чтобы как всякий приличный дракон пожелать доброй ночи и закрыть глаза, он вдруг обхватил Каина руками и, не успел тот и рта раскрыть, как внезапно обнаружил себя лежащим на крепкой драконьей груди. Широко распахнутые зеленые глаза оказались напротив искрящихся золотистых. Опасно… Это было опасно. Внутри что-то шевельнулось, по позвоночнику пробежала приятная дрожь. – Мы находимся в чужом доме, – негромко произнес Каин, скорее убеждая самого себя, чем дракона. Если они сейчас начнут, то остановиться будет уже невозможно. Даже невинный поцелуй в подобном положении станет искрой, способной разбудить пламя. Замечание про чужой дом не вызвало у Раэрвинга никакой реакции. Они не так уж и давно занимались чем-то столько же неприличным в другом, но тоже чужом доме. Так какая разница? – Нам действительно нужно выспаться, – Каин решил зайти с другой стороны, хотя сам больше всего на свете хотел бы продолжить. Окунуться с головой в ласкающий жар, отдаться страсти без остатка. И ни о чем не думать. Прогнать хоть ненадолго эти снующие на краю сознания тягостные мысли, которые он так упорно старается не замечать после откровений Кранштадта. Но, нет. Только не в этом доме. И не сейчас. Сейчас ему необходимо поспать, чтобы наутро взглянуть на ситуацию свежим взглядом и бросить все силы на поиск выхода из урочища. На кону стоят их жизни. Все действительно очень серьезно. Раэрвинг ничего не ответил. Лишь вздохнул и, зарывшись носом куда-то между шеей и ключицей, покрепче стиснул Каина. Аромат пьянил, и так хотелось провести языком по нежной коже, а после легонько прикусить и услышать, как с чужих губ срывается сдавленный стон… Но он потерпит. Раз Каину это так важно, то он потерпит, хоть сдерживание драконьих порывов и никогда не дается легко. Впрочем, лежать вот так, прижимая Каина к себе и вдыхая его сладкий запах, тоже многого стоит. Тепло чужого тела и мерный стук сердца успокаивали разгоряченную драконью кровь, дарили умиротворение. Почти такое же, какое он испытывал, находясь среди большого количества золота. Однако, если бы Раэрвингу дали выбирать между этим самым золотом и объятиями Каина, то он, не задумываясь, выбрал бы второе. С Каином все было иначе. Ярче, полнее… И приятнее. Раэрвинг сделал еще один глубокий вдох, наполняя легкие кружащим голову ароматом, и прикрыл глаза. Каин не пытался высвободиться. В объятиях дракона он чувствовал всеобъемлющее спокойствие и отстраняться от источника ласкового тепла не имел никакого желания. А потому он тоже прикрыл глаза, нежась в разливающемся вокруг умиротворении, и попытался уснуть. Однако… Прошло пять минут. Десять. Двадцать… А сон все никак не желал идти. Отброшенная на задворки мысль беспокойно ворочалась в голове, не позволяя полностью расслабиться и нырнуть в объятия сна. Каин упрямо продолжал гнать ее прочь, но… Веки тяжело приподнялись и усталый взгляд уперся в покрытый пятнами света ковер на полу. Испускаемый кристаллами свет был приглушенным и вовсе не мешал спать. К тому же Каин всегда мог отвернуть голову к стене. А вот тревожная мысль об их дальнейшей судьбе мешала и еще как. Особенно сейчас, когда он остался в полной тишине без чего-либо, на что можно было бы отвлечься. И ведь все это пустое. Только изводит попусту. Каин почти ничего не видел, толком не изучил парящий остров, чтобы делать какие-то выводы. Завтра. Они займутся этим завтра, вот тогда и стоит ломать голову. Он все понимал, но беспокойство никак не желало отпускать, не позволяло ускользнуть в сон, оставив все проблемы за невидимым барьером. Каин совсем сник. Неужели ему так и не удастся сегодня поспать? И утром он встанет полностью разбитый, с плохо соображающей от недосыпа головой. Пальцы бездумно теребили золотой цилиндрик, вплетенный в красную прядку. Одну из многих, разметавшихся по драконьей груди. Может быть, стоит спуститься вниз и спросить у Краштандта о травах, помогающих против бессонницы? Конечно, шанс крайне мал. Их гостеприимный хозяин вовсе не выглядел человеком, который даже при жизни страдал от неспособности заснуть. К тому же за бесчисленное количество минувших лет любые травы вполне могли потерять все свои лечебные свойства. Но… По позвоночнику неожиданно пробежала неприятная дрожь. Та, которую люди обычно испытывают, когда им в спину кто-то пристально смотрит из какого-нибудь темного угла. Каин нахмурился и невольно передернул плечами. Что за вздор? В комнате больше никого не было, да и прятаться здесь тоже было негде. К тому же Каин лежал лицом к двери и непременно заметил бы, посмей кто прошмыгнуть внутрь, а вот спиной он был повернут наполовину к окну. К окну с плотно закрытыми ставнями, которые с помощью защищавшей дом магии древних духов не позволяли звукам снаружи проникнуть внутрь. Неужели он просто перенервничал? Но что, если… Каин нахмурился еще сильнее и осторожно, стараясь не разбудить Раэрвинга, приподнялся, чтобы взглянуть на те самые ставни. Простые, деревянные. Закрытые на засов, который, по всей видимости, появился здесь намного позднее. Да, ставни были закрыты, но ощущение пристального взгляда никуда не делось. Однако Каин не был дураком, чтобы тут же распахивать обе створки и высовывать голову наружу. Вместо этого он углядел достаточно широкую для наблюдения щель между неплотно пригнанными досками и прильнул к ней левым глазом. На улице свирепствовал настоящий ливень. Разбушевавшийся ветер зло раскачивал висельников на голых сучьях, а косые струи яростно хлестали по золотым плитам, превратившимся с наступлением темноты в изъеденные чернотой куски потускневшего металла. В такой непогоде было трудно хоть что-то разглядеть, однако взгляд Каина почти сразу же упал на одиноко стоящую перед домом фигуру в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. И эта фигура смотрела прямо на него. Словно не было ни стен, ни ставней, ни защитной магии. Тот, кто стоял внизу, без сомнений его видел. Видел и знал, что угодивший в урочище гость сейчас тоже смотрит на него сквозь небольшую щель между досками. Иначе отчего тот вдруг без всякой спешки поднял руку и помахал, приветствуя новоприбывшего. Каин сглотнул и едва подавил резко возникшее желание отпрянуть и оказаться как можно дальше от окна. Он был готов поклясться, что незнакомец улыбается, хотя из-за темноты и дождя разглядеть его лицо не было ни единой возможности. В этот момент снаружи грянул гром и вспышка молнии на миг осветила улицу, позволяя глазам выхватить еще одну деталь стоящего внизу человека. На шее у того болталась оборванная петля. Толстый узел пеньковой веревки вздувался прямо под подбородком, а разлохмаченный конец доходил до середины груди. Повешенный… В этот раз Каин не удержался и отпрянул, не в силах совладать с охватившими его эмоциями. Он не думал, что они когда-либо пересекутся с местным кошмаром. Он не планировал соваться на улицы с наступлением темноты, да и наносить визит на самый верх храма днем тоже не входило в планы, однако Повешенный решил иначе. И если он здесь появился, то неспроста. Ему известно о новых гостях, и они по какой-то причине вызвали у злого духа интерес. А им только этого и не хватало. Аракусова Бездна! Каин стиснул зубы и вновь прильнул к щели. Однако, сколько бы он ни вглядывался в терзаемую дождем темноту, загадочной фигуры в плаще там уже не было.***
Каин не помнил, как заснул. Ему казалось, что после визита Повешенного о сне уж точно придется забыть, но… Вот он, разлепляет сонные глаза, жмурится от пробивающихся сквозь окно солнечных лучей. Голова свежая, и тело чувствует себя вполне отдохнувшим. Не ясно только, кто распахнул ставни и погасил лампу с кристаллами. Хотелось надеяться, что это произошло само собой, при помощи магии духов, царствующей в этом месте днем, потому как другой вариант… Каин уткнулся лицом в драконью грудь. Ему очень не хотелось думать, что Краштандт или же его помощник заходили сюда и лицезрели их, спящих в обнимку. Хотя к Аракусу в Бездну их всех. С чего Каин вообще должен оправдываться и чувствовать себя неловко? Заходить к людям в комнату без предупреждения всегда считалось дурным тоном. Даже если вышеупомянутая комната по праву твоя, и ты любезно одолжил ее своим гостям. Так кто из них в таком случае должен испытывать неловкость? Каин так глубоко погрузился во внутренний монолог, что не заметил золотистых глаз, которые уже некоторое время за ним наблюдали. Раэрвинг проснулся намного раньше, но так и остался лежать, не делая попыток пошевелиться. Не хотел разбудить так сладко посапывающего у него на груди человека. Впрочем, ему и без того было хорошо. Не зря же драконы славились своей способностью отлеживать бока. Они могли часами нежиться под солнцем, грея чешуйки, без единого движения. Так что Раэрвинг не покривил бы душой, если бы сказал, что готов пролежать с Каином в постели до следующего утра. Единственным, что вызывало у него легкое недовольство, было закрытое окно. С восходом солнца дружественная магия вновь залила улицы, заполнила собой каждое растение, каждый камень. Она пела, сияя чистой нерастраченной энергией. Но ставни заглушали ее песнь, мешали проникнуть внутрь и поприветствовать того единственного, кто был способен ее услышать. Именно поэтому Раэрвинг приложил два пальца к губам и, тихо прошептав слово с рычащими нотками, осторожно выдохнул. Собранная им магическая энергия устремилась к ставням. Невидимая рука беззвучно откинула в сторону засов, и более ничем не сдерживаемые ставни распахнулись, пропуская внутрь яркий солнечный свет и ласковую энергию духов. Энергию, которая тут же радостно устремилась к дракону, словно к старому другу, и принялась виться вокруг, наполняя воздух пьянящей силой. Которую так хотелось вдохнуть… Почувствовать, как та стремительно заполняет каналы… Но он обещал. Хоть до наступления темноты и было далеко. Раэрвинг не был уверен, что сможет продолжать лежать так же спокойно, если поддастся соблазну и вдохнет хотя бы крохотную капельку. И если дракон не собирался будить Каина, то за него это сделали запущенные в комнату солнечные лучи. Ну а раз магию вдыхать было нельзя, и Каин все равно больше не спал, то… Раэрвинг уткнулся носом в открытую шейку и глубоко вдохнул, наполняя легкие не менее дурманящим ароматом, чем оставленная духами светлая энергия. – Эй! – возмутился Каин, которому сделалось щекотно. Он попытался высвободиться, но разве мог человек тягаться с драконом. Однако и совсем беспомощным он тоже не был, так что кое-что все же смог. – Ау! – воскликнул Каин, когда в ходе шуточной возни, они оба свалились на пол, запутавшись в одеяле и увлекая за собой единственную подушку. Вот ведь… Каин тихо рассмеялся, отплевываясь от пары вылетевших сквозь прореху перьев. Приземлившийся рядом Раэрвинг забавно фыркнул, пытаясь выпутаться из зацепившегося за рога одеяла. – Дурак, – беззлобно выдохнул Каин, наблюдая за борьбой дракона с одеялом. – Что такое дурак? – тут же спросил Раэрвинг, выглядывая из-под свесившегося на глаза края темной ткани. – Неважно, – Каин со вздохом поднялся на ноги и направился к сундуку, на крышке которого его дожидалась простенькая охотничья курточка. – Нам надо спуститься вниз. Кажется, у меня появились мысли, откуда следует начать поиски выхода. Но для этого стоит сперва немного потолковать с нашим новым знакомым. Краштандт обнаружился на том же месте, занятый перечитыванием недавних записей и внесением в текст только ему ведомых правок. Монокль в левом глазу деловито поблескивал, ловя отблески скользивших по столу солнечных лучей. Верховный служитель даже не поднял головы, когда в комнату вошли его гости. Если он и обнаружил сломанный светильник, то явно не спешил об этом сообщать. Помощника же нигде не было видно. Возможно, тот опять затаился за какой-нибудь горой неразобранных свитков. – Ясного утра, Верховный служитель, – Каин поприветствовал хозяина дома по всем правилам анатрийского высшего общества. Не хотелось, чтобы в него снова тыкали этикетом. Однако Краштандт, похоже, не считал, что должен обременять себя тем же, а потому в ответ лишь сухо кивнул, продолжая делать пометки. – Я крайне извиняюсь, что вынужден оторвать вас от дел, но у меня появилась пара очень важных вопросов, которые могли бы помочь нам в поиске выхода из этого места, – Каин озвучил свою просьбу, надеясь, что верховный служитель на нее ответит, а не заставит сначала рассказать о чем-то еще, произошедшем в мире за период изоляции города-урочища. Но, увы… – Юный лорд Хайроуд, мне стало любопытно, есть ли у нынешнего короля Анатриума потомство? – не поднимая глаз, спросил в ответ верховный служитель, и Каину ничего не осталось, кроме как сдержать свое нетерпение и начать отвечать на чужие вопросы. – На данный момент нет. Его Величество сейчас больше занимают различные увеселения, чем необходимость обзавестись наследниками. Осмелюсь предположить, он уверен, что для этого еще будет предостаточно времени. – Хм… Что ж, занятно, – Краштандт на минуту задумался, постукивая по подбородку кончиком пера, а после сделал на пергаменте еще пару новых пометок. Каин же терпеливо ждал, боясь рассердить верховного служителя и остаться без жизненно важных ответов, которые вполне способны были, если и не спасти им жизнь, то значительно облегчить поиски выхода. – Так что ты там хотел узнать? – господин Нартадашт, наконец, соизволил уделить внимание просьбе своего гостя. – Вы упоминали о том, что сюда приходили и другие… – начал было Каин, но оказался бесцеремонно перебит. – Да, и они все мертвы, как я тоже уже упоминал. Очевидно, Краштандту хотелось поскорее отделаться от назойливого юного лорда и вернуться к записи появившихся у него мыслей относительно нового факта в истории Анатриума. – Те, кто погибает в урочище, становятся его частью, – тут же продолжил Каин, не позволив так легко от себя отмахнуться. – Ведь так? – Так, – подтвердил Краштандт, медленно откладывая в сторону перо и поднимая взгляд на слишком уж умного гостя. – Где они? Я бы хотел с ними поговорить. – На севере. На самой окраине. Рядом с изваянием Путника. В ходе тех трагических событий многие дома остались без хозяев, поэтому чужаки заняли один, подальше от местных. Если для нас вторженцы являются неприятным напоминанием о том, что мы все мертвы, то для погибших же здесь вторженцев, наоборот, таким напоминанием являемся как раз мы. Мы не вспоминаем о них, а они делают вид, что не подозревают о нашем существовании. Честно, не знаю, сколько их там еще осталось. И остались ли они вообще. Для многих бремя вечного призрака слишком тяжело. Было видно, что Краштандт не слишком уж хотел рассказывать о тех, кто погиб здесь уже после превращения некогда великого города в урочище. То ли из-за неприятных воспоминаний, то ли по какой-то иной причине, которая могла Каину сильно не понравиться. Впрочем, зацикливаться на этом не было смысла. Какой бы ни являлась причина, интересующая информация была получена, а потому Каин не стал более задерживаться и поспешил к выходу. – Зачем нам другие мертвые-немертвые люди? – поинтересовался Раэрвинг, выходя следом. Признаться, здешние обитатели его немного нервировали из-за отсутствия запаха. Они могли подкрасться абсолютно незаметно, и дракон бы ничего не почувствовал. А такое положение дел ему совсем не нравилось. – Они все тоже попали сюда случайно и вряд ли сидели просто так, дожидаясь смерти от голода, – пояснил Каин, и его живот тихо заворчал при упоминании о голоде. Последний раз он ел прошлым утром, и было бы неплохо хоть чем-то перекусить. К тому же заплечный мешок был при нем – не стоило оставлять без присмотра самое ценное. Всякое могло случиться и без какого-либо злого умысла. Но только… Раэрвинг тоже ничего не ел с прошлого утра. Каин не мог с жадностью уминать полоску вяленого мяса на глазах у голодного дракона. Несмотря на то, что тот добровольно отказался от еды, это вовсе не значило, что чувство голода его мучить не станет. – Они наверняка тоже искали выход, – продолжил Каин, игнорируя бунтующий желудок. – До самого конца. Так что вместо того, чтобы идти по их же стопам и терять время, мы можем просто спросить. Что они делали, что им не помогло, какие еще у них были идеи и догадки… Вероятно, что даже после неудачи некоторые из них невольно продолжали возвращаться мыслями к неудавшемуся поиску выхода. Наверняка им есть, что нам сказать. Раэрвинг не стал спорить и покорно последовал за целеустремленным человеком в недра золотого города. Все вокруг выглядело точно так же, как и вчера. Никаких изменений, ни единого намека на творившиеся здесь ночью ужасы. И вправду, нетрудно поверить, будто то был лишь дурной сон, а жизнь, которой на самом деле уже давно нет, по-прежнему продолжается. Золото, золото, золото… Вокруг все блестит и сверкает. Буйная растительность цветет, благоухая дивными ароматами. Искусные изваяния некогда царствующих духов благожелательно взирают с высоты. И если бы у Каина не было четкой цели, то он вполне мог бы забыться, прогуливаясь по величественным улицам древнего города, плененный его умиротворяющей энергией. Но цель была и весьма четкая, так что он старался ни на чем подолгу не задерживать взгляд и продолжать двигаться в верном направлении. Мимо статуй, мимо журчащих акведуков, мимо резных колонн и витиеватых арок, мимо многочисленных строений, увенчанных охранными знаками ушедших богов. Взгляд задержался немного дольше лишь на Великом храме, громаду которого было трудно игнорировать. Где-то там, на самом верху, пребывал в магическом оцепенении ночной гость. Повешенный. Каин теперь отчего-то был в этом полностью уверен. Однако злой дух находился там, а они – тут. Так что ни к чему было забивать себе этим голову. Не сейчас. И парни продолжали идти, пока постройки не начали редеть, уступая все больше места вторгавшемуся на окраины города лесу. Честно признаться, древний город оказался значительно больше, чем изначально виделся со стороны обрыва. По всей вероятности, без трюков урочища здесь явно не обошлось. Идти до противоположного края пришлось довольно долго. Но любой путь, каким бы он ни был, рано или поздно подходит к концу. Так что вскоре впереди уже замаячила поросшая мхом каменная статуя человека в дорожной одежде и широкополой шляпе, делающего шаг навстречу новому пути, новой надежде. Через плечо жизнерадостного человека была перекинута палка, на конце которой болтался собранный в долгую дорогу узелок. Путник. Символично, что его поставили на самой окраине, рядом с дорогой, которая тянулась прочь из города. Никакой стены здесь не было, чтобы обозначить границы. Постройки просто редели, а после и вовсе заканчивались, позволяя лесу полноправно хозяйничать в этих местах. Скорее всего, раньше здесь жили отшельники или охотники, желавшие оградиться от городской суеты. И если рядом с домом верховного служителя и в центре города попадалось довольно много людей, которые по-прежнему упрямо не замечали чужаков, то здесь же не было ни души. Каин даже на миг испугался, что те, кого он искал, уже давно сгинули и все его вопросы так и останутся без ответов. Однако в этот момент где-то неподалеку раздался плеск, вслед за которым тишину нарушил чей-то ворчливый голос. Слов было не разобрать, но этого и не требовалось. Здесь кто-то был! – Иди за мной и постарайся не шуметь, – Каин тихо обратился к дракону, а после осторожно двинулся на шум. Судя по всему, человек там был не один. Второй голос. Тоже мужской. Двое, уже хорошо. Но, конечно, хотелось бы, чтобы было больше. Больше людей – больше мнений. Больше вариантов, которые можно будет откинуть или же взять во внимание. Каин хотел сначала присмотреться к ним и только после выходить на свет. Когда он покидал Анатриум, то бы полон светлых надежд и слишком наивных взглядов на многие вещи. Раньше он сразу бы вышел и попросил помощи, свято веря, что ему непременно помогут. Ведь как же иначе? Он никому ничего плохого не сделал, а, значит, добрые люди будут к нему отзывчивы. Сейчас же Каин не исключал того, что плененные здесь души совершивших ту же ошибку чужаков могут ему отказать. Из вредности, из обиды, из-за затаенной злобы на несправедливую судьбу. Да из-за чего угодно. И если это произойдет, ему необходимо будет придумать способ, как в таком случае заставить их дать то, в чем он нуждается. А эта задача легкой совсем не выглядела. Трудно найти управу на тех, кто уже давным-давно мертв. Человек и дракон осторожно приблизились к густым зарослям на краю небольшого дикого прудика. Растущее рядом дерево имело достаточно широкий ствол, чтобы за ним без труда могли укрыться пятеро. Выждав немного, Каин тихонечко выглянул из укрытия, стараясь при этом полностью слиться со стволом. На пруду были люди. Двое. Один сидел в кривенькой самодельной лодчонке и удил рыбу такой же самодельной удочкой. Второй же стоял на берегу и о чем-то с ним переговаривался. Обычные крестьяне: загорелая от постоянной работы под солнцем кожа, натруженные руки, косматые бороды. У одного покороче, а у другого – длиннее. Одежда простенькая, поношенная. И сами выглядели тоже нехитро. С ними не должно было возникнуть каких-либо проблем. По крайней мере, Каин очень на это надеялся. Он уже хотел было покинуть свое укрытие и поприветствовать мужчин, когда тот, что стоял на берегу, внезапно посмотрел куда-то в его сторону. Однако не на него самого. Глаза крестьянина расширились, а рот непроизвольно раскрылся в изумлении. – Рогатый! Гляди, Ивор! Да гляди же! – воскликнул он, указывая трясущейся рукой на противоположный берег. Аракусова Бездна! Каину не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять, что дракона рядом с ним уже нет. И почему он об этом не подумал! Надо было сказать, чтоб не смел высовываться. Однако было уже поздно. – Айкан милосердный! – воскликнул второй, от потрясения выпуская из рук удочку. – Князь! Точно Князь! – Что у вас там такое? – послышался третий голос. Из дверей стоящего на берегу озера каменного домика, наполовину заросшего мхом и наглым вьюном, показался третий мужчина. Намного моложе тех двоих, без бороды, но с щетиной. Явно не крестьянин. Горожанин. И на вид весьма серьезный. Каин тут же поторопился покинуть укрытие и вмешаться, пока не случилось беды. Он толком не успел ничего продумать, так что пришлось импровизировать. – Мы пришли с миром! – поспешил успокоить переполошившихся мужчин Каин, примирительно поднимая руки с открытыми ладонями. Хотя на самом деле это было глупо, ибо, даже имея с собой оружие, он вряд ли мог хоть как-то навредить мертвым. – Живые, – понизив голос, произнес крестьянин на берегу. Все трое потрясенно уставились на незваных гостей, переводя ошарашенный взгляд с дракона на парня. Никто из них не знал, что им теперь делать. Вид рогатого создания пугал, а поведение мальчишки, который как ни в чем не бывало стоял рядом, сбивало с толку. Именно поэтому Каин не стал медлить и воспользовался ситуацией, чтобы все разъяснить, пока мужчины не ударились в панику или же, наоборот, не кинулись на них с палками и камнями. – Вчера вечером, спасаясь от погони, мы случайно попали на парящий остров. И теперь пришли сюда к вам в надежде за помощью, – он решил долго не распинаться и ограничиться лишь самой сутью. – Хых, – усмехнулся горожанин, который пришел в себя быстрее остальных. – А мы разве похожи на тех, кто может помочь? – Чем-то наверняка можете, – одним лишь взглядом и интонацией Каин дал понять собеседнику, что не намерен отступать. – Что ж, ладно, – тот просто пожал плечами, а после бросил взгляд на Раэрвинга, который заинтересованно рассматривал лодку, не выказывая ни малейшего желания принять участие в беседе. – Только для начала скажи, что это за… существо. Горожанин хотел сказать "тварь", но вовремя осекся и использовал менее обидное слово. Каин внутренне поморщился, но тоже сдержался. Ему не понравилось, что Раэрвинга обозвали существом, хотя ведь и человеком тот тоже не являлся. Что ж, кажется, теперь настала самая трудная часть. – Он… дракон, – озвучил Каин, видя, как на лицах тут же начинает расцветать недоверие. – Дракон? – горожанин насмешливо поднял правую бровь. – Дракон, – сдержанно повторил Каин, уже готовясь попросить Раэрвинга перекинуться, если их новые знакомые попросят доказательств. Однако… – Что ж, признаться, я всегда представлял их немного… покрупнее, что ли, – со все той же насмешкой ответил горожанин, но, к счастью, тему решил не развивать. Возможно, будь они все еще живы, то не отмахнулись бы от этого так просто, до последнего выясняя, кто же в самом деле перед ними находится. Но все трое были мертвы и как никогда остро осознавали это при одном лишь взгляде на живых. Каин не знал, как они поняли, что перед ними не такие же пойманные урочищем призраки. Скорее всего, как-то чувствовали. – Подходите тогда уже ближе, а то не очень удобно кричать через весь пруд, – пригласил их горожанин, устраиваясь на бревне, которое, судя по всему, они сюда притащили как раз для подобных целей. Стоявший рядом крестьянин тоже сел, но на траву. Сел и принялся негромко переговариваться со своим товарищем. Тот же, что был в лодке, выловил свою удочку и начал грести к берегу, намереваясь принять участие в предстоящей беседе. – Идем, – Каин махнул рукой Раэрвингу и двинулся вдоль берега к белеющему впереди домику. – Что он делает? – спросил дракон, кивая головой в сторону человека в лодке. – Плывет, – ответил Каин, посмотрев туда же. И очень удачно, ибо в этот момент дверь дома открылась и оттуда робко высунулся четвертый обитатель. Совсем мальчишка. Лет двенадцати. С опаской глянул на двигающихся к ним незваных гостей и юркнул к своим товарищам. Сел рядом с горожанином и стал что-то спрашивать. Так тихо, что тому пришлось наклониться поближе, чтобы хоть что-то расслышать. Наверное, парнишка наблюдал за всем из окна и после долгих сомнений таки решил присоединиться к беседе с чужаками. Что ж, четверо все же лучше, чем трое. – Плавают не так, – Раэрвинг глянул на Каина так, будто тот ляпнул несусветную чушь. – Люди плавают по-разному. Своими силами далеко не уплывешь, а на деревянной лодке можно плавать очень далеко и очень долго. А если построить из дерева корабль – огромную лодку, величиною с тебя, то можно и всю Империю вокруг оплыть, ни разу не сойдя на берег. Главное, чтобы еды и воды на борту хватило. Раэрвинг нахмурился. Снова эти хитрости. С каждым таким открытием люди нравились ему все меньше и меньше. Это было нечестно. Этими своими штуками они извращали всю суть мироздания. Оленям не дали огненного дыхания, а рыбы не получили крылья. Те и другие живут согласно своей природе и не пытаются ее извращать. Но люди, которым достались столь никчемные, нелепые и хрупкие тела, постоянно бунтуют против своей же природы. Восполняют недостатки за счет других. Как дрянные паразиты. Забираются на спину лошади, чтобы стать быстрее, садятся на шею дракону, чтобы подняться в небо. Мастерят себе оружие из железа, чтобы стать сильнее. Они даже сдирают чужие шкуры и заворачиваются в них, чтобы жить в местах для них не предназначенных самой природой. И теперь вот плавание. Им не дали плавников и жабр, однако люди и здесь нашли, как обойти и извратить порядок вещей. Интересно, осталось ли хоть что-то, куда они еще не успели сунуть свой нос? Путь занял совсем немного времени. Всего через минуту-другую Каин с Раэрвингом уже стояли перед рассевшимися полукругом мужчинами, которые продолжали с интересом рассматривать диковинного ящера. – Что ж, садитесь, – горожанин, который, видимо, был у них за главного, кивнул в сторону второго бревна, что лежало как раз напротив первого. Из-за буйной растительности Каин его издалека и не приметил. Впрочем, гости не стали возражать и заняли предложенные места. – Гляди, якой у него хвостина, – тихо произнес безымянный крестьянин, пихая Ивора локтем в бок. – Думаю, нам следует начать наше знакомство с представления, – продолжил горожанин, игнорируя своих бестактных товарищей. – Меня зовут Ив. Это – Ивор, рядом с ним – Ролло. А этот вот мальчонка – Вальд. – Дьюк, – неожиданно откуда-то сбоку раздался сухой трескучий голос. Каин резко повернул голову и увидел еще одного мужчину, сидящего в тени у стены дома. Он даже не смотрел на них, занятый вырезанием какой-то фигурки из куска дерева. Темная накидка, темные штаны и такие же темные сапоги помогли ему остаться незамеченным даже тогда, когда оба гостя уже подошли достаточно близко. К тому же темной у мужчины была не только одежда. Черные, слегка вьющиеся волосы были небрежно растрепаны и из-за наклона головы падали на глаза, скрывая едва ли не половину лица. Однако пряди не были достаточно длинными, чтобы скрыть и тянущийся по щеке уродливый шрам. Кожа пятого мужчины была смуглой и превосходно сливалась с тенями. Любой, бросивший на него хотя бы беглый взгляд, сразу бы заключил, что он не отсюда. Не даккарец, не джаккаец и уж точно не анатриец. Скорее, выходец из Эмийра – жаркого королевства песчаных и каменных пустынь, где правителя предпочитали называть Хемир-хатта, а вместо королевства употребляли слово "хемирад", которое означало в переводе на имперский язык – земля Хемира. Несмотря на то, что с воцарением Империи все прочие языки оказались под запретом, Эмийре каким-то образом удалось отвоевать право оставить некоторые названия на своем старом языке. Правда, за ее пределами никто не говорил "хемирад" или "Хемир-хатта". Только королевство, король и ничего более. – Каин, – в свою очередь представился Каин, а после указал на дракона, который рассматривал теперь незамеченного им пятого чужака с настороженным интересом. – А это Раэрвинг. – Анатриец? – тут же поинтересовался Ив, на что Каин с неохотой кивнул. – Ну и далеко же тебя занесло. На свое несчастье. И видно, что породистый. Сбежал из дома, что ли, за приключениями? – Вроде того, – помрачнев, признался Каин с еще большей неохотой. Проницательность горожанина его совсем не радовала. – А приключения, они вот какие, – горько усмехнулся Ив, даже не думая глумиться над знатным анатрийцем. – Совсем не как в легендах. Я когда-то тоже был мальчишкой. Слушал легенды про неуловимого вора Тан-тана, который мог выкрасть даже корону прямо с головы короля и благополучно улизнуть, оставив преследователей ни с чем. Не знаю, живы ли еще эти легенды. Нет, не отвечай. Не хочу расстроиться, если это окажется не так. Хотя не будь этих легенд, я, возможно, и не оказался бы здесь. Хотел быть, как Тан-тан. Начинал еще мальчишкой, с самого мелкого. Вроде леденца с прилавка зазевавшегося лавочника или свеклы с нагруженной телеги местного простофили. Потом обнаружил в себе талант к этому занятию и стал серьезней. Со временем сделался почти что Тан-тан. Брал заказы на то, на что не решался никто другой. Азарт горел в моей крови, требуя все более сложных задач. И тогда кто-то упомянул про золотой город, парящий в небесах. Золотой город, откуда никто еще не возвращался. На тот момент я был достаточно прославлен и не нуждался в деньгах. Я мог отказаться, но это ведь был настоящий вызов. Я так жаждал преуспеть там, где прочие потерпели неудачу. Сотворить свою собственную легенду. Ведь до меня и в казну Таймена никто раньше не пробирался. Так что золотой город казался мне не такой уж и трудной задачей, – Ив вздохнул, уставившись куда-то вдаль, поверх плеча Каина. – Но, как видишь, здесь меня все же постигла неудача. Я много всего перепробовал: искал лазейки, общупал и обстучал невидимые стены. И в храм их великий залез, но ничего из этого так и не вышло, как ты можешь заметить. Ни меч, ни булава, ни любое другое оружие не берет невидимый купол. Брешей в нем нет. Я даже раздобыл кислоту, что пожирала камень будто крыса – сыр. Тоже бесполезно, – тут он развел руками и с сочувствием посмотрел на еще живых братьев по несчастью. – Мы с Ивором здесь дольше прочих, – взял слово Ролло. – Соседями были в долине на той стороне, – он неопределенно кивнул вихрастой головой куда-то влево. – У Ивора сынишка был, доверчивый паренек. Наслушался россказней своего товарища-баламута и отправился с ним на свою головушку златой град искать. Тогда в горах дурная молва ходила про проклятое ущелье. Будто бы аракусовы отродья тама поселилися. Жруть всех, кто нос свой любопытный кажет. Только вот нет-нет, да кто и обмолвится о златом граде. Мол, не просто так отродья те там появились. Стерегут-де град златой. Мол, такой-то-такой-то своими глазами блеск видел, когда на гору забрался. Вот и наслушались оболтусы болтовни. Ивор пришел ко мне утром, говорит-де, сынишка пропал и баламута того тоже не видать. Тут-то мы сразу и смекнули, куда они подались. Следом отправились. Надеялись догнать, пока беды не приключилось. И в ущелье то проклятое пошли. Сердце в пятки уходило, но как же ребетят оставить там на верную погибель? На наше счастье, отродий там не водилось, ни аракусовых, ни каких других. Только чучела страшные из веток и камней, да алтари со старыми костьми. Много-много. Жути нагоняли, ух! Но мы выдюжили, дошли до златого града. Долго карабкались по кочкам этим летучим, но добрались-таки. И зря все. Не оказалось тут сынишки. – Сгиб мой мальчик, – подал голос Ивор, печально смотря на сложенные на коленях мозолистые руки. – Сгиб. Сорвался с кочки, не дошел. – Может, и к лучшему, что так, – снова заговорил Ролло, явно не в первый раз утешая друга. – Баламут вон добрался, а толку? Не выдержал здесь. Почти сразу Повешенному достался. Не переродится душа его теперь, не переродится. А твой-то, глядишь, уже и не одну жизнь там прожил, снаружи, – Ролло снова повернулся к гостям, поясняя: – Не все тут выдюживают. Тягостно. Пятеро нас только и осталось. Лишь страх и держит. Если Повешенный сожреть, то не переродится уж душа. Навеки сгинешь. – И много было тех, кто… не выдержал? – осторожно спросил Каин. – Немало, – со вздохом отозвался Ролло. – Видят – блестить, вот и идут. Что твой мотылек на пламя. Мы с Ивором тоже кругом остров обошли. Щупали стену невидимую. Колотили по ней. Но что ж ей сделается-то? В храм не ходили. Забоялись. – Умм… – мальчишка по имени Вальд немного замялся, когда настала его очередь говорить, но после все же совладал с неловкостью и начал: – Я жил тут недалеко, в небольшом городке. Там все о золотом городе знали. А еще знали, что никто оттуда так и не вернулся. Мы с ребятами иногда пробирались к обрыву посмотреть. Хоть нам и запрещали. Мы часто спорили, почему никто так и не вернулся. Все твердили о чудовищах, но вдруг там не было никаких чудовищ. Вдруг тем, кто ушел, там оказалось так хорошо, что они решили остаться. А ничего о себе не давали знать, чтобы не делиться. Ведь если люди прознают, как там хорошо, то всем сразу захочется в золотой город, а тот ведь не бездонный. И однажды я решился проверить. Хотел показать друзьям, какой я смелый. И обещал вернуться, если наша догадка окажется верна. Ну а если бы там обнаружились чудовища, то я успел бы убежать. Ведь это взрослые такие неповоротливые, а мальчишки… Мальчишки ведь юркие и быстрые. Я от медведя убегал и от горного льва, поэтому… – Вальд еще ниже опустил голову, сожалея о совершенной много лет, а может, и веков назад глупости. – Я тоже пытался найти выход. Щупал невидимые стены, колотил их. Даже попробовал подкоп устроить, но не вышло. О еде и не думал. А потом вдруг проснулся и… и понял, что… что уже… поздно искать выход. Мальчика было ужасно жалко. Такой молодой и… Каин бросил на него сочувственный взгляд и тяжело вздохнул. То, что он услышал, никакой радости или облегчения ему не принесло. Зацепок не виделось. Совсем никаких. Оставался, правда, еще один человек, но Каин сомневался, что тот пожелает рассказывать свою история. Однако… – А я убегал. Как и вы, – вяло усмехнулся Дьюк, которому ввиду его происхождения имя совсем не подходило, так что, вероятней всего, было фальшивым. – Убил кое-кого. И выбрал неудачный путь для отступления. То, что пробовал я, мне не помогло. Не поможет и вам. Но… – тут эмийрец оторвался от своего занятия и впервые посмотрел на гостей. – Но у тебя, юнец, есть то, чего не было ни у кого из нас. Ты утверждаешь, что это – дракон. Так используй его. Возможно, ему и достанет силы пробить барьер. Высказавшись, эмийрец снова опустил голову и вернулся к своему медитативному занятию. Нож ритмично задвигался в его руках, слой за слоем снимая тонкую стружку. Точно! Каин тут же воодушевился. Дракон. Как он сразу не подумал. Это ведь могло сработать. Дыхание дракона способно плавить камни. Ни один другой огонь, кроме алхимического, не имеет подобной силы. Да и сам ящер. Удар его мощного корпуса порою рушит стены. Да и хвост с рогами тоже недооценивать не стоит. Они могут попробовать. Прямо сейчас. – Пробить барьер? – Раэрвинг впервые проявил заинтересованность к разговору. До этого он беззастенчиво наблюдал за мелькающим в руках эмийрца ножом, силясь понять, зачем тот так упорно ковыряет кусок дерева стальным когтем. Тоже изучает окружающий мир? Но в таком случае ковырять недостаточно, необходимо еще и попробовать эту породу древесины на зуб, чтобы лучше понять ее свойства. Или же человек снова прибегает к хитростям и мастерит очередную вещицу, которая только и ждет, чтобы извратить привычный порядок вещей. Раэрвинг встал. Вплетенные в пряди золотые цилиндрики тихонько звякнули. После речи темного товарища, остальные не спешили возобновлять беседу. По всей видимости, предложенное решение произвело на них впечатление. Вряд ли кто из тех четырех вообще мог о таком помыслить. В первую очередь из-за того, что никто Раэрвинга настоящим драконом, собственно, и не признавал. И сейчас красноволосый парень с увенчанной рогами головой намеревался наглядно продемонстрировать, что это они зря. – Подожди! – воскликнул Каин, вскакивая следом и хватая Раэрвинга за локоть, когда тот уже почти поднес два пальца к губам. Дракон часто забывался, а потому не учел, что если здешним мертвым-немертвым отшельникам он вряд ли причинил бы какой-либо вред, то вот раздавить Каина вместе с жилищем тех самых отшельников он был вполне способен. Правда, Каин мог бы и успеть отбежать на безопасное расстояние, чего нельзя было сказать о домике, потеря которого их новых знакомых наверняка сильно бы огорчила. – Здесь есть какая-нибудь полянка? – проигнорировав вопросительный взгляд дракона, Каин обратился к сидящим на бревне мужчинам. – Ему нужно будет много места. Чтобы было, где развернуться. – Есть тут недалече небольшая прогалина, – почесав бороду, ответил Ролло. – Точнехонько у невидимой стены. Пойдем, отведу. И мужчина с кряхтением поднялся с насиженного места. Немного поколебавшись, остальные решили тоже двинуться следом. И cудя по взглядам, которые они бросали на Раэрвинга – кто украдкой, а кто совершенно не таясь – всем не терпелось своими глазами увидеть, что же это за дракон такой. Может, юноша благородных кровей вовсе не имел в виду зверя, огнедышащего ящера, наводящего страх на простой люд. Может быть, его странный товарищ на самом деле маг, неудачно прошедший ритуал и обзаведшийся последствиями в виде рогов и хвоста, а еще золотой радужки и этих странных ушей, похожих на маленькие крылышки. И вместе с этим заработавший и такое прозвище. Впрочем, поглазеть на мага четверо товарищей тоже бы не отказались. Единственным, кто не проявил к затее никакого интереса и остался на своем месте, был эмийрец Дьюк. Остро наточенный нож так и продолжал мерно срезать стружку с деревянного брусочка, понемногу придавая тому очертания человеческой фигурки. Ших-ших, ших-ших. Каин бросил быстрый взгляд на смуглокожего убийцу и отвернулся, приготовившись идти следом за вызвавшимся помочь проводником. Ему так и не удалось понять, кого же тот вырезает. Судя по лежащим рядом с ним нескольким, еще не тронутым брускам, на одной фигурке тот останавливаться явно не собирался. – Он вырезает фигурки Жнеца, – идущий рядом Ив неожиданно ответил на невысказанный вопрос, как только они оказались достаточно далеко от домика и оставшегося там эмийрца. – Его орден поклоняется этому духу. И они верят, что если вырезать тысячу фигурок старого бога, то тот непременно услышит и исполнит твою просьбу. – И… сколько он уже вырезал? – поинтересовался Каин. – Около десяти тысяч, я думаю, – Ив только пожал плечами. – Никогда не считал. Но если тебе доведется заглянуть в Великий храм, то обрати внимание на статую Жнеца в главном зале. Он их все туда носит. Около десяти тысяч деревянных фигурок… В голове не укладывалось. Это сколько же времени понадобилось, чтобы проделать столь колоссальную работу! А ведь Каин видел, что эмийрец старался, резал кропотливо, выверяя каждый изгиб, каждую складку на одеянии. – Это здесь, – голос Ролло вырвал Каина из размышлений. Они остановились на краю небольшой прогалины. Деревья-гиганты расступились в стороны, освободив место для молодой поросли. И эта весьма милая полянка, завоеванная дикими цветами и несколькими робкими кустиками, жмущимися поближе к окружавшим ее стволам, заканчивалась крутым обрывом, над которым лениво дрейфовали уже знакомые земляные клочки. Казалось, стоит только подойти, перепрыгнуть на проплывающую мимо кочку, и ты на свободе. Каин верил всем этим людям, они бы не стали умирать только ради того, чтобы обмануть какого-то мальчишку, что пожалует сюда спустя много-много лет. Невидимая стена была, но отчего-то хотелось проверить это самому. Провести рукой, стукнуть кулаком. Убедиться. Ужасно глупо. И как на него посмотрят остальные, если он попросит их подождать, а сам отправится щупать незримый барьер? Каин подавил возникшее желание и кивнул стоящему рядом Раэрвингу: – Давай попробуем проломить эту стену. Если не получится, поищем другой путь. – Получится, – заявил настроившийся на победу дракон и уверенно зашагал на середину полянки. Как он мог проиграть невидимой стене? Хозяин неба. Вершина пищевой цепи. Он не мог проиграть. Он не мог подвести Каина. Пусть он еще и не вошел в силу, не достиг совершеннолетия, как называют этот период люди, от этого дракон не переставал быть самым свирепым и опасным созданием на земле. Магическая энергия забурлила в венах, требуя выхода. Пройдя еще несколько шагов, Раэрвинг остановился и решительно приложил два пальца к губам. Каин вместе с новыми знакомыми остался стоять у кромки леса. На безопасном расстоянии. Трое мужчин и мальчишка во все глаза наблюдали за удаляющимся Раэрвингом, гадая, что же тот вознамерился делать. Каин же оставался спокоен. Внешне. Внутри же он жутко переживал. Он очень хотел, чтобы все получилось. И если бы это помогло делу, то он бы прямо сейчас начал молиться всем духам и богам, каких только знал. Однако боги, как и духи, глухи к чужим молитвам. Хотя последние, впрочем, несколько лучше первых. За немалую плату или же по личному капризу, те все же иногда откликаются, если верить словам других. Но здесь, так или иначе, это не сработает. Десять тысяч вырезанных фигурок были тому свидетелями. Как только Раэрвинг остановился на середине поляны и приложил два пальца к губам, чтобы прошептать то самое рычащее слово, фигуру рогатого парня тотчас же охватило неистовое пламя. Четверо за спиной Каина охнули и в ужасе отшатнулись. А пламя, словно подпитанное их страхом, взметнулось вверх, раздуваясь и охватывая все больше пространства. И, прежде чем кто-либо с криками унесся бы прочь, боясь быть заживо сожженным, пламя вдруг внезапно схлынуло и развеялось, словно дым, чтобы открыть взорам огромного крылатого ящера с тускло блестящей на солнце красной чешуей. – Дракон! – охнул за спиной Ролло. – Айкан Всемилостивый, дракон-то всамделишный! – вторил ему не менее потрясенный Ивор. – Ну ты малец и впечатлил, – не отрывая взгляда от ящера, на одном дыхании произнес Ив. А вот робкий мальчишка ничего не сказал, обомлев то ли от страха, то ли от восхищения. Только жался поближе к Иву и таращил круглые-прекруглые глаза. Скорее всего, никто из них за свою жизнь не видел дракона. По крайней мере, так близко. Раэрвингу же было наплевать на охи и вздохи за спиной. Он вернулся в родную форму, и это было как вновь начать дышать полной грудью. Дракон расправил длинную шею, прогнул спину, разминая затекшие позвонки. Распрямил плечи, переступая с лапы на лапу. Из груди сам собой вырвался низкий, почти утробный клекот. Кончик хвоста лениво махнул по траве, сминая яркие цветы. Кажется, в этот момент охи и вздохи за спиной сделались громче. Но кому какая разница? У Раэрвинга была цель. У Раэрвинга была невидимая стена, которую следовало пробить. А для этого… Увенчанная изогнутыми рогами голова повернулась сначала в одну сторону, а после в другую, оценивая обстановку. Слишком мало места. Он едва помещался на прогалине, неспособный даже свободно развернуться. А раз так, то… Без какого-либо предупреждения, Раэрвинг вдруг сделал стремительный выпад. Мощные челюсти разомкнулись, роняя слюну, и впились в ствол ближайшего дерева, которое тут же жалобно затрещало, содрогнувшись так, что прятавшиеся в кроне птицы с испуганными криками взметнулись в воздух. Дракон еще крепче сжал челюсти и мотнул крепкой шеей. Мышцы напряглись, вздулись, гребни угрожающе расправились, подрагивая от резких, рваных движений. Ствол не выдержал, застонал, а после с протяжным треском разломился пополам и рухнул на землю, утягивая за собой вставшие на пути более слабые деревца. Дракон победил и не собирался на этом останавливаться. Он двинулся вперед, напирая на преграду широкой грудью. Стволы потоньше не выдерживали натиска и с оглушительным треском ломались, падая вниз. Те же, что были потолще и отчаянно сопротивлялись, знакомились с полной острых зубов пастью дракона, который без особого труда перекусывал даже самые крепкие на вид деревья. Когда же с расчисткой места было покончено, Раэрвинг вернул свое внимание к невидимой стене. Он не стал проверять, действительно ли она там есть. Дракон просто, без какого-либо промедления круто развернулся боком и ударил хвостом. Так сильно, что земля под ногами наблюдающих задрожала, едва не лишив их равновесия. Однако звука самого удара никто не услышал. Словно костяной нарост на хвосте не столкнулся с препятствием, а просто разрезал воздух и сам по себе замер на полпути. Раэрвинг глухо зарычал и повторил попытку, развернувшись другим боком. Тщетно. Незримый барьер выстоял, спокойно приняв на себя мощный удар. Конечно, можно было продолжить лупить по нему хвостом до тех пор, пока один из противников не сдастся, но дракон решил перейти к иным мерам и в этот раз ринулся вперед, врезавшись в преграду пластинчатой грудью. Он навалился на нее всем своим немалым весом, оба когтя на крыльях впились в магическую стену. Однако та устояла и на этот раз, чего нельзя было сказать о Ролло и Иворе, неуклюже шлепнувшихся на свои пятые точки. Казалось, от этого столкновения неслабо встряхнуло весь остров. Красный дракон прищурился, раздраженно мотнув хвостом. Отступил почти к самому краю прогалины, заставив наблюдающих отойти еще глубже под защиту деревьев. А после выгнул шею, шумно набирая полную грудь воздуха, и выдохнул слепяще-яркую струю огня. Каина и его новых товарищей обдало жаром, но не опалило. Пламя устремилось вперед и с шипением разбилось о невидимую преграду, сыпля искрами в разные стороны. Ближайшие деревья занялись, стремительно сгорая в драконьем огне. Раэрвинг утробно зарычал и снова выдохнул. Еще жарче, еще яростнее. Но пламя и в этот раз наткнулось на преграду, неспособное с нею совладать. Наткнулось и беспомощно разлетелось огненными клочками, признавая поражение. Только вот сам дракон поражение признавать отказывался. Вместо этого он продолжил атаковать, выпуская одну огненную струю за другой. Вкладывая в каждую следующую еще больше жара. До тех пор, пока его магический резерв не иссяк. Однако Раэрвинг и после этого вовсе не намеревался сдаваться. Он снова вдохнул, но уже не воздух, а светлую магию духов, которая охотно устремилась к дракону, наполняя собой его нутро. Увидев это, Каин забеспокоился. Сделал шаг вперед, собираясь окликнуть Раэрвинга, но тот снова открыл пасть. Черное, будто Бездна Аракуса, пламя с ревом устремилось вперед и врезалось в незримую стену с такой силой, что на этот раз весь остров и в самом деле сильно тряхнуло. Да так, что даже Каин едва устоял на ногах, вцепившись в подвернувшееся под руку молодое деревце. А вот остальные четверо за его спиной, судя по охам и сдавленным ругательствам, на ногах не устояли. Черное пламя в мгновенье ока выжгло все вокруг барьера, увеличив полянку втрое. А заодно окрасив ее почти полностью в такой же черный цвет с небольшими вкраплениями серого. Что же до барьера, то он так и продолжил стоять, медленно поглощая осевшие на нем клочки сажи. Пытаться дальше не было никакого смысла. Даже самая сильная атака в арсенале дракона принесла пользы не больше, чем удары кулаком. Раэрвинг напомнил Каину муху, которую Риогалл посадил в банку для каких-то своих опытов. Еще там, в подвале анатрийского дворца. Он тогда подивился тому, насколько же глупое это насекомое. Все бьется и бьется о стекло, не в силах понять, что это бесполезно. А теперь вместо банки был невидимый барьер, созданный двумя противоборствующими энергиями, а вместо мухи – дракон, который, вконец рассвирепев, вновь накинулся на упрямую преграду. С яростным рыком распахнул пасть и попытался впиться в противника, но лишь заскреб клыками по незримой стене. Тогда ящер, взревев, отскочил чуть назад, плюнул пламенем и тут же врезался бронированной грудью, заставив землю вновь содрогнуться. Поглощенная энергия духов не умещалась внутри, сочилась сквозь крохотные поры искрящимся серебристым туманом. – Раэрвинг! Хватит! – крикнул ему Каин, крепче хватаясь за молодое деревце. Четверо товарищей за его спиной о чем-то испуганно заговорили друг с другом. Они тоже видели, что ситуация вышла из-под контроля. Взъярившийся ящер не на шутку их пугал, несмотря на то, что они уже давно были мертвы и за свою жизнь могли не опасаться. – Прекрати! – Каин снова крикнул, но срывающийся голос быстро потонул в драконьем реве, а очередной удар едва не выбил землю из-под ног. Раэрвинг не слышал, продолжая иступлено атаковать стойкого противника. Удары сыпались все чаще, все яростней. Кажется, он был твердо убежден, что под таким натиском преграда точно не устоит. Сдастся. Непременно сдастся. Нужно только продолжать. Продолжать, пока один из них не падет. – Раэрвинг Агхар Раанак! – набрав в грудь побольше воздуха, закричал Каин, сверля гневным взглядом впавшего в неистовство дракона. Золотистые глаза вспыхнули. Голова на длинной шее тут же повернулась в сторону зовущего. Раэрвинг отвернулся от оставшегося невредимым барьера и спешно двинулся к человеку, что посмел назвать его полное имя. Трое мужчин и мальчишка испуганно попятились, опасаясь, что ящер сейчас накинется на своего хозяина, а после примется и за них. Однако тот остановился прямо перед твердо стоящим на ногах Каином, нависая над ним всей своей громадой. Глаза все еще неестественно горели, устрашая и вызывая невольную дрожь. Дракон чуть приоткрыл пасть, демонстрируя ряды острых, как иглы, зубов. И медленно опустил голову, будто намереваясь перекусить стоящего перед ним человека пополам. Веки опустились и поднялись. Горящий в глазах огонь пропал, возвращая взгляду осмысленность. Раэрвинг виновато уркнул и отступил на шаг назад, позволив колдовскому пламени охватить себя целиком. Огонь закружился вихрем вокруг массивной фигуры, а после стремительно уменьшился в размерах и схлынул, чтобы явить взору того самого парня с рогами и хвостом. – Прости, – произнес он, понимая, что слишком увлекся. – Ничего, – Каин улыбнулся, стараясь не показывать, как сильно его огорчила их неудача. – Мы найдем другой путь. – Эка зверюга, – тихо заговорил за спиной Ролло. – Никогда еще так не пужался. – Как же это так? Человек, а потом – раз и ящур, – дивился его давний друг Ивор, недоуменно почесывая макушку. – Не думал, что после всего, что со мной приключилось, хоть что-то будет способно меня так удивить, – Ив вышел вперед, рассматривая Раэрвинга на фоне проделанных тем разрушений. – Жаль, конечно, что не получилось. После такого даже не знаю, что еще вам предложить. Каин натянуто улыбнулся и ему, а после перевел взгляд на выжженную полянку, покрытую сажей и пеплом. Интересно, эти деревья были живыми или мертвыми? У них тут достаточно солнца и воды, так что они вполне могли спокойно продолжать расти в урочище, сменяя поколение за поколением, как и собратья по ту сторону купола. Хотя… если принять во внимание перемены, что приносила ночь… Вполне вероятно, что вся растительность здесь мертва. И следующим утром, когда один вид энергии сменит другой, полянка предстанет перед всеми в своем изначальном виде, без каких-либо следов сегодняшнего буйства. А может, и не предстанет. Урочища были непредсказуемы. Да и изучали их только издалека. Так что сказать точно… Боги… О чем он только сейчас думает? Следует собраться с духом, выкинуть из головы неудачу и настроиться на поиски нового способа пробить барьер. Правда, сейчас у Каина не было ни единой мысли, откуда начинать поиски. Он так надеялся, что его невольные предшественники дадут хоть какие-то зацепки, но… – Простите, – робкий голосок Вальда вырвал Каина из безрадостных мыслей. Мальчишка стоял рядом, выглядывая из-за спины Ива и мялся, пока не решив, стоит ли говорить то, что собирался. Но Каин уже повернулся к нему и теперь вопросительно смотрел, ожидая продолжения, так что… Вальд пересилил себя и сбивчиво заговорил: – Есть… есть еще кое-что. Я не уверен… Я не знаю, просто… Просто… Было уже поздно, но… Но раз я уже… уже не жив, то я подумал, что ничего страшного не случится, если… если я загляну. Уж очень любопытно было узнать, что внутри. Внутри Великого храма, разумеется. Тут о нем столько говорили, да и я в городе слышал кое-что про удивительный город в Анатрийском лесу. И я пошел посмотреть. Лишь одним глазком. Тут Вальд замолчал, нервно кусая нижнюю губу, поэтому Каину пришлось немного его подтолкнуть: – Ты что-то там нашел? – Да… То есть, не совсем… Я не уверен, но… – мальчишка заволновался еще сильнее, принимаясь теребить собственные пальцы. – Я заглянул туда совсем случайно. Там была комната… И внутри… Оружие! Там было полно одержимого оружия. Клянусь! Я подошел только посмотреть. На колечко. Совсем маленькое колечко. Протянул руку, а оно как откроет глаз! И пасть! У него там пасть была. Зубастая! И после все другие тоже начали. И их там столько… Я убежал, но… Может быть, вы сможете. У вас ведь дракон и… – Вальд опустил глаза, силясь подобрать правильные слова. – Просто про одержимое оружие столько всего говорят… Оно и камень режет. И воду в пар превратить может. И… я подумал… – Спасибо, Вальд, я тебя понял, – на этот раз Каин улыбнулся уже искренне. Погасшая было надежда вновь вспыхнула в груди. Одержимое оружие. Он тоже многое о нем слышал. И не только. Если вспомнить Шатру, Ведущую джаккайцев, и ее щит, который без труда поглотил весь огонь, что выдохнул на нее Раэрвинг. А еще оковы, в которых привели сюда Повешенного. Этот шанс был вполне реален. Если что-то и могло пробить созданный двумя противоборствующими энергиями барьер, то только одержимое оружие. Однако легенды часто были противоречивы, и помочь выявить истину мог лишь один человек – Краштандт. Он наверняка немало знал об одержимом оружие. По легендам оно часто появлялось то тут, то там. То у одного героя, то у другого. Только вот никто так и не смог ответить, куда оно все впоследствии делось. Последнее упоминание о нем было сотни лет назад. И если Шатра прятала свой щит, то вполне могли быть и другие, подобные ей. Кто скрывал свое сокровище от чужих глаз и не спешил делиться им с миром. А может, их и не было вовсе. Может, поглощающий магию щит был единственным оставшимся одержимым оружием там, снаружи. Потому как все остальное теперь покоилось здесь, внутри урочища. Но, прежде чем идти к верховному служителю за новыми ответами, Каин захотел убедиться, что мальчишке не показалось. Что там, в одной из комнат Великого храма, действительно хранится целый арсенал одержимого оружия. – Думаю, нам стоит сходить туда и проверить, – Каин озвучил свое намерение, поворачиваясь к своим новым друзьям. Он думал, что те проявят не меньший интерес и к этому делу, однако и мужчины, и мальчик отчего-то решили воздержаться. Будто Великий храм их чем-то пугал, заставляя держаться подальше. Может быть, причиной тому стали легенды об одержимом оружии. Или же они чувствовали там близость Повешенного. Хотя и нежелание встречаться с местными жителями тоже могло послужить неплохим объяснением. Так или иначе, Каин не стал настаивать и, попрощавшись, вместе с Раэрвингом направился к высившейся далеко впереди огромной пирамиде с отсеченной верхушкой. – Что такое одержимое оружие? – спросил Раэрвинг, ступая босыми ногами по выложенной золотыми плитами дороге. – Оружие, в которое заключили чужую душу, – ответил Каин, не сводя глаз с громады сверкающей в солнечных лучах пирамиды. – Как правило, злую душу. Или злой дух. Оно становится в каком-то смысле живым. И обретает способность творить жуткие вещи по велению хозяина. О нем всякое говорят, и я уверен, что многое из этого правдой не является, но… У предводительницы джаккайцев был одержимый щит. Ты ведь помнишь, с какой легкостью он останавливал и поглощал твой огонь? – Каин пнул попавшийся на пути мелкий камешек и отстраненно проследил за его прыжками по золотой плите. – Ходят еще легенды о Вопящем мече, который был способен оглушать своим криком целые армии, заставляя людей падать на землю, зажимая уши. Он вопил так громко, что стеклянные колбы с зельями у магов лопались, стены рушились, а из ушей и носа начинала литься кровь. И если меч не замолкал, то его противники вскоре падали замертво. Кто-то говорит, что у них взрывались головы. Кто-то утверждает, что головы не взрывались, просто лопались сосуды и вены, отчего люди захлебывались кровью. Немало болтают еще об испепеляющем кинжале. Даже легкого пореза достаточно, чтобы человек мгновенно обратился в пепел. Меч, способный разрезать что угодно. Посох, мечущий молнии такой силы, на какую не способен ни один маг. Иногда одержимое оружие не всегда оружие с виду. Например, кольцо, пожирающее души. Или венец, ломающий чужую волю. Если Вальду не привиделось и там действительно есть комната, полная одержимого оружия, то мы наверняка найдем и такое, что разорвет барьер вокруг острова. Раэрвинг нахмурился, но ничего более не произнес. Это все было для него слишком сложно. Живое оружие. Заключенная внутри чья-то душа. Опять извращение привычного порядка вещей. Когда-нибудь вмешательство людей приведет к большому горю. Не только для отдельного вида или рода, но для всего мира в целом. Чем ближе становился Великий храм, тем сильнее Каина одолевало какое-то беспокойство. Может быть, причиной тому было волнение. А может быть, страх. Страх, что мальчишка ошибся. Принял игру теней за реальность и поверил. Отчего одержимому оружию храниться в Великом храме, предназначенном для молитв богам? Ни один человек в здравом уме не стал бы приносить его в дар. Как король по доброй воле не расстанется с короной, так и здесь. Это оружие слишком могущественно, чтобы им разбрасываться. Оно могло без труда переломить ход битвы. Помочь в завоевании или же обороне. И вот целый арсенал уже несколько тысячелетий собирает пыль в храме. Это казалось сущей нелепицей. Желающих вознести молитвы богам или пожаловать им дары не наблюдалось. Перед массивными золотыми дверями в пять человеческих ростов никого не было. Каин остановился перед храмом и покрутил головой. Царившую здесь тишину нарушали лишь перекликивания птиц да шум тревожимой ветром листвы. Наверное, местные жители избегали храма так же, как и избегали и попадающих в город чужаков, чтобы лишний раз не напоминать себе, что возлюбленные боги оказались неспособны их уберечь. Каин собрался с духом, готовый встретить все, что бы его там ни ждало, и, сделав глубокий вдох, шагнул к массивным дверям. Ни один человек в мире не смог бы их отворить привычным путем. Но Каин уже был знаком с тем, как тут это работает, а потому просто вытянул руки и прижал обе ладони к выемкам на испещренных символами огромных створках. Он не был уверен, откликнется ли ему магия духов, ведь он был чужаком, однако все обошлось. От прикосновения обе створки дрогнули, а после со скрежетом поползли в стороны, скрываясь в выдолбленных нишах. На Каина сразу же дохнуло приятной смесью эфирных масел и запахом горящего воска. Взгляд невольно упал вниз, на оставленные дверьми царапины. Чистое золото, никакого проглядывающего сквозь него камня. Впрочем, неудивительно, ведь Великий храм был центром, важнейшей постройкой, так что на него не скупились. Интересно только, откуда же они взяли столько золота. Впрочем… – Идем, – скомандовал Каин, ступая в приветливый полумрак. Несмотря на характерный запах, горящих свечей внутри не было. Ворвавшийся сквозь дверной проем свет вычертил на полу лишь небольшую дорожку, не добравшись даже до середины зала, который, воистину, потрясал своими размерами. Вряд ли где-нибудь в Империи можно было отыскать второй такой. Тут внутри, пожалуй, уместился бы и весь анатрийский замок с садом и конюшнями. Чтобы осветить столь громадное помещение не хватило бы никаких свечей и жаровен. Однако этого и не требовалось, ведь источниками света здесь служили кристаллы. Те самые, что Каин уже видел в лампах в доме Краштандта. Только эти… Эти здесь росли. И росли весьма хаотично. Они были повсюду: гроздьями свисали с потолка, рваными лентами сбегали по стенам, то там, то тут вспыхивая особенно яркими пучками. И даже встречались на полу, но уже куда реже. Большие, маленькие, совсем крохотные. Все они источали приятный желтовато-оранжевый свет, вырывая из темноты выложенные на полу сложные узоры и два круга божественных изваяний. Настолько огромных, что Каину пришлось высоко задрать голову, чтобы увидеть лицо хотя бы одного из них. Большой круг, жмущийся к стенам, и малый, сосредоточенный в центре. У каждой статуи под ногами располагался широкий постамент, заставленный чашами и принесенными дарами. У каждого подношения разнились, но, чем именно, с такого расстояния было трудно разобрать. Стоило бы подойти поближе, только… Каин никак не мог пересилить себя и сдвинуться с места. Храм произвел на него очень сильное впечатление. Все эти изваяния, выполненные столь детально и умело, что при взгляде на них чувствуешь, будто там под слоями золота, нефрита, обсидиана и в самом деле скрывались настоящие боги. Могущественные и величественные, выходящие за рамки человеческого понимания. Способные карать и возносить, протягивать руку и низвергать в Бездну. Казалось, они только на секунду замерли в царственных позах и стоит только моргнуть, как они вновь оживут. Задышат, задвигаются. И несмотря на то, что Каин никогда в этих богов не верил и никого из них не почитал, сейчас ему остро захотелось преклонить перед ними колено. Мастера, создавшие это место, были, воистину, великими. Каин тихо выдохнул и осторожно шагнул вперед. Так, будто боялся потревожить царившую здесь священную тишину. Взгляд изумрудных глаз приковался к ближайшему изваянию, что стремилось вознестись под потолок. Буревестник. Неистовый и неудержимый, как и его стихия. Покровитель моряков. Молодой парень со странными чертами лица, чем-то напоминающими хищную рыбу, вскидывал вверх руки, призывая волну. И невидимый ветер яростно трепал его похожие на тонкие щупальца волосы. А внизу вихрилась беспокойная морская вода из искрящегося аквамарина, охотно откликаясь на волю хозяина. Она, пенясь, охватывала его ноги и доходила почти до пояса, скрывая причинное место всплеснувшимся завитком. И все было проработано так четко. Каждая капелька, каждая мышца, каждая складочка… А у ног на постаменте теснились чаши с рыбьей кровью и вином, нити сверкающего жемчуга и диковинные раковины, на боках которых умельцы вырезали изображения своего божества. Каин остановился напротив, любуясь переливами аквамарина. Рука сама собой потянулась вперед и коснулась огромной шипастой раковины, на крутом боку которой разворачивалось сражение Буревестника с огромным морским чудищем. Невероятно… Ни один барельеф, выполненный известными мастерами, в стенах анатрийского замка не мог сравниться со сценой, вырезанной на боку раковины безымянным почитателем бога морей. Сколь же кропотливую работу тот проделал, выводя каждый бурун, каждую чешуйку… Дзынь! Фырк! Каин тут же отдернул руку и повернул голову влево, чтобы увидеть, как Раэрвинг, морща нос, отшатывается от чаши с рыбьей кровью. – Тухлая, – пожаловался дракон, тряхнув головой. О боги! Каин тяжело вздохнул. Ему не следовало забывать про Раэрвинга и его неуемное любопытство вместе с таким же неуемным желанием все исследовать и попробовать на зуб. Хорошо хоть в рот эту чашу не потащил. Пролежавшая несколько тысячелетий кровь наверняка превратилась в очень действенный яд, который не перенесет даже дракон. – Зачем ты опять все трогаешь? – Каин беззлобно обругал фыркающего Раэрвинга, который никак не мог избавиться от засевшего в носу мерзкого запаха. – Ты тоже трогаешь, – несколько обиженно ответил дракон, покосившись на раковину. Каин открыл было рот и тут же его закрыл. Подловил так подловил. И сказать нечего. – Ты знаешь, что это за кристаллы? – Каин решил перевести тему, рассматривая особо густое скопление у подножья статуи Буревестника. – Никогда таких не видел, но на вкус они не очень, – признался Раэрвинг, которого больше интересовали еще не исследованные предметы на постаменте. – В них есть магия? – Каин присел перед одним самым крупным и вытянул руку, наблюдая, как преломляющиеся гранями пятна света скользят по раскрытой ладони. – Здесь она есть во всем, – несмотря на запрет, Раэрвинг не удержался и коснулся свисающей с края перламутровой жемчужины размером с вишню. Здесь было столько интересных вещей. И золото, и диковинные камни, завораживающие игрой пойманного света. Впрочем, и ракушки тоже были ничего. А еще место. Так много свободного пространства. Можно даже перекинуться драконом и спокойно разгуливать по залу, ничего не задевая. Или даже взлететь под самый потолок. Раэрвинг был бы не прочь устроить себе логово в этой пусть и созданной людьми, но весьма уютной "пещере". Только вот Каин, кажется, его мыслей не разделял. – Идем, – произнес тот, отходя от статуи Буревестника. – В этом зале одержимого оружия точно нет. Вальд говорил про комнату, и я предполагаю, что это где-то там. Каин махнул рукой в сторону широких балконов, тянущихся по стенам пирамиды. Уровень за уровнем, и так до самого верха. То тут, то там виднелись двери – миниатюрная копия тех, что располагались при входе в храм. И над каждой горел какой-то свой символ, обозначения которых Каин не знал. Впрочем, для чего там было столько комнат, он тоже не ведал. Все это им только предстояло узнать, а если взять в расчет немалое количество этих самых дверей, то начинать узнавать им следовало как можно раньше, а то до сумерек точно не управиться. Потому Каин и направился к виднеющейся на противоположном конце лестнице, что поднималась на первый уровень. Будь обстоятельства несколько иными, он бы непременно задержался и как следует рассмотрел каждое божественное изваяние. Потому что было кощунством игнорировать столь невероятные работы. Впрочем, пока они шли к лестнице, Каин все равно не удерживался и крутил головой, жадно рассматривая статуи. Нагайну с ее нефритовым змеиным хвостом он приметил первой. Ее лукавая ухмылка и чуть прищуренный взгляд тотчас вызвали отторжение. Поэтому Каин поспешил перевести взгляд на соседнее изваяние и наткнулся на бесстрастное лицо Дриады, чья фигура была уже полностью выполнена из нефрита с вкраплениями изумрудов. Статная, величественная, она почти парила над своим постаментом, а под ногами у нее разрасталось целое буйство растений и цветов. Живых. А еще, если хорошенько присмотреться, то можно было заметить и несколько небольших фигурок крохотных дриад, что то тут, то там робко выглядывали из-за спины старшего сородича. Каин повернул голову направо и едва не отшатнулся. Казалось, вставший на дыбы конь Всадника сейчас опустит ему на голову свои огромные копыта. Всадник… покровитель воинов и битв. А рядом изваяние Воительницы с устремленным вдаль решительным взглядом. Одна рука на эфесе меча, готовая в любой момент выхватить оружие и ринуться в бой. Она тоже была покровителем воинов и битв. Каин не очень хорошо знал старых богов, наставники почти ничего про них не говорили, а потому не мог сказать, отчего люди поклонялись двум одинаковым, по сути, духам, кому отдавали предпочтение. Может быть, они и не были одинаковыми. Может быть, Всадник благоволил исключительно конникам, а Воительница – всем остальным. Впрочем, смысла гадать сейчас не было, поэтому взгляд Каина двинулся дальше. Певчая Птица. Вот на кого было приятно смотреть. Покровитель музыки, бродячий менестрель в ярком костюме. Его часто изображали с разными инструментами: кто с флейтой, кто с лютней, кто с арфой. В этом зале же он представал взорам просителей с лютней. Беззаботно шагал, лихо сдвинув на бок свой берет и напевая веселую мелодию. Его одежды, покрытые драгоценными камнями, задорно сверкали, при одном лишь взгляде вселяя в душу необъяснимое радостное чувство. Рядом с ним шагал и Путник, точно такой же, как тот, что встретился им по дороге к отшельникам. Та же шляпа, тот же узелок на палке. Только все выполнено куда более детально. Покровитель путешествующих. Взгляд двинулся дальше и упал на Последнюю Искру. Повелитель пламени. Суровый мужчина, объятый огненными язычками из рубинов и желтых самоцветов. Ему приносили дары, чтобы задобрить, отвести беду, унять пожары или же сохранить семейный очаг, не дав тому потухнуть в особенно холодные зимние ночи. И рядом с ним в противовес высился Морозное Дыхание. Повелитель стужи. Весь покрытый бриллиантами, имитирующими снег и иней, с проглядывающими кое-где голубыми топазами. И его глаза цвета озерного льда, казалось, угрожающе светились изнутри. Морозное Дыхание люди тоже задабривали, прося о мягкой зиме и помощи, чтобы не сбиться с пути во время вьюги. Волчий Король стоял на противоположном конце зала в окружении трех верных волков. Покровитель охоты. В летописях говорилось, что раньше существовал и второй такой покровитель. Охотник, вроде бы. Ему тоже раньше поклонялись, но потом отчего-то перестали, а после и вовсе вычеркнули из списка богов. Подле Волчьего Короля стояла Вечерняя Звезда. Было трудно определить пол этого божества, выполненного из темно-фиолетового аметиста с вкраплениями бриллиантов, имитирующих звезды в ночном небе. Статуя была столь невероятной, что хотелось остановиться напротив и долго-долго всматриваться в мерцающие белые точки, тонущие в хаотичном буйстве насыщенного темно-фиолетового пространства. Этого бога чаще всего просили о безоблачном ночном небе, чтобы путеводная звезда помогла не сбиться с дороги и тьма не поглотила путника, оставив в лесу без единой искорки света. Помимо знакомых божеств-духов в зале высились и другие статуи. Кого они изображали, Каин не знал. Однако эти безымянные ничем не уступали тем двенадцати… Двенадцати? Кого-то не хватало. Парни уже почти пересекли весь зал и добрались до лестницы, а Жнец на глаза так и не попался. Но он должен был быть здесь. Ив ведь упоминал. Ох! Каин замер, подняв глаза к потолку. Жнец, и правда, был здесь. И стоял почти у самой лестницы, нависая своей громадой над двумя незваными гостями, посмевшими вторгнуться в священное место. И причина, по которой Каин до последнего никак не мог его разглядеть, заключалась в том, что Жнец был полностью высечен из обсидиана, черного, словно сама Бездна. Сотканные из тьмы одежды клубились, будто дым, извиваясь кольцами у ног. Накинутый на голову капюшон почти полностью скрывал лицо, выставляя на обозрение лишь неясный край костяной маски. Жнеца всегда изображали по-разному: в маске, то имитирующей человеческий череп, то лошадиный, а иногда и вовсе какой-то неведомой твари. Бывало даже, что и капюшон с него скидывали, и маску эту снимали, и вот тогда давали волю буйству фантазии. В руках Жнец держал свою неизменную косу. Лезвием вниз в знак доброй воли. Все-таки он стоял в этом храме, чтобы выслушивать мольбы просителей, а не отнимать жизни собственноручно. А просили его в основном перед грядущими битвами, чтобы бог смерти обращал свой взор на врагов и отнимал у тех побольше жизней, а их армию щадил и даровал легкую смерть тем, кому не суждено было пережить сражение. Каин так же заметил пару воронов с рубиновыми глазами. Один восседал на плече господина, а второй на древке косы. И оба, чуть склонив клювастые головы, с подозрением косились на тех, кто осмеливался приблизиться к их хозяину. Однако совсем не это так сильно поразило Каина. Все его внимание и взор привлекли дары. Весь постамент и значительную часть пространства возле него усеивали фигурки. Множество заботливо вырезанных из дерева фигурок, выкрашенных в черный. Ритуальные чаши с кровью (уже явно не рыбьей) терялись в этом море маленьких Жнецов. Каин подошел ближе и присел, завороженно взирая на проделанную эмийрцем колоссальную работу. И ведь все разные! Ни одной повторяющейся! Как такое возможно? Десять тысяч фигурок…. Десять тысяч… Хотя, кажется, что их тут намного больше. И он все продолжает их вырезать, хотя знает, что бог не откликнется. Каин протянул руку и осторожно взял одного Жнеца. Фигурка изображала духа с откинутым капюшоном и снятой маской, которую тот держал в свободной руке. И вопреки ожиданиям под всем этим крылся вовсе не ужасный монстр, и не грозный мужчина с жестокими чертами лица. Нет, на Каина нахально взирал почти что мальчишка с белыми волосами, едва прикрывающими уши. Довольно странный взгляд на бога смерти. Хотя, когда ты вырезал уже десять тысяч штук, поставив целью не повторяться, то это, пожалуй, вполне объяснимо. Фигурка с легким стуком вернулась на место, а Каин выпрямился и устремил решительный взор на лестницу впереди. Что ж, он уже усвоил, что на богов полагаться нельзя, какими бы те ни были. Полагаться можно было только на себя, так что он непременно отыщет одержимое оружие и придумает, как его использовать, чтобы отсюда выбраться. Он здесь не погибнет. И не позволит Раэрвингу погрузиться в сон, из которого тот уже никогда не проснется.***
Риогалл кое-что знал о гардеробных богатых лордов и их одержимости дорогими нарядами. Видел, как ломились шкафы короля от разноцветных тряпок, когда некромант, исследуя обнаруженные в стенах замка тайные ходы, случайно вышел не в том месте. Так что и в Туманном дворце Вайэра Риогалл ожидал увидеть нечто подобное. Конечно, Князь вряд ли стал бы держать у себя уродливые костюмы, но, если взять верх от одного, а низ от другого, да еще и найти какую-нибудь дурацкую шляпу в придачу… Хе-хе-хе. И пока они шли путанными коридорами, Риогалл весь горел от предвкушения, едва удерживаясь, чтобы не начать потирать руки, как настоящий злодей. Вот сейчас он-то и отыграется! Ох, как отыграется! Именно поэтому, погруженный в сладостные мечты о возмездии, Риогалл не сразу сообразил, что они вернулись в ту же самую спальню, в которой провели ночь. Он с минуту стоял на пороге, непонимающе хлопая глазами, и только после повернул голову и излил на Вайэра рвущийся наружу поток негодования: – Я же сказал – гардеробная! Зачем ты привел нас обратно в спальню?! – Не хочу вас разочаровывать, господин, но у вашего скромного слуги нет гардеробной, – сообщил Вайэр, слишком уж нагло улыбаясь для "скромного слуги". – Вся моя одежда умещается тут, – он жестом указал на стоящий у стены высокий шкаф с вырезанным на створках рельефом клубящегося тумана. Риогалл недоверчиво прищурился. Врет? Как так вышло, что вся одежда хозяина бессчетного множества Параллелей помещается в одном шкафу? Но хуже всего то, что это никак не проверить, иначе придется потратить весь остаток дня на обыск огромного дворца. Нет-нет, тратить время столь бездарно некромант был явно не намерен. Что ж, ладно, один шкаф, так один шкаф. Наверняка и с тем, что скрывалось у того внутри, можно будет что-нибудь придумать. Поджав губы, Риогалл решительным шагом направился к цели. Схватился за ручки и одним махом распахнул сразу обе створки. Распахнул и… Замер, недоуменно уставившись на ряд черных плащей, абсолютно ничем не отличающихся друг от друга. Тут же висели и штаны, идентичные тем, что в данный момент были на Князе. Шляп не наблюдалось. Совсем. – Ты издеваешься?! Что это такое?! – Риогалл круто развернулся, пыша гневом. – Это? Одежда, – невозмутимо ответил Вайэр, с порога наслаждаясь зрелищем. – Почему она вся одинаковая?! – не унимался некромант, негодуя от столь вопиющей несправедливости. И почему ничто не может идти так, как он задумывает?! Хотя бы разочек! Один-единственный разочек! Впрочем, ладно, какой смысл пытать этого рогатого засранца, все равно ничего толкового от него не добьешься. Только время зря потратишь. Вместо этого лучше поискать обходной путь. – Слуги! – Риогалла вдруг осенило, и его лицо тут же просияло от встрепенувшейся в груди надежды. – У Младших ведь должна быть одежда. Где она? Серебристые глаза с нескрываемым торжеством посмотрели на привалившегося к дверному косяку Князя. Что, выкусил? Думал провести, а не выйдет! Риогалл вам тут не деревенский дурачок, тоже кое-что может! – На Младших, полагаю, – Вайэр с невозмутимым видом пожал плечами. – Они не могут постоянно ходить в одном и том же! У них должна быть сменная одежда. – Об этом мне ничего не известно, но если тебе так нужна именно эта одежда, то ты вполне можешь снять ее с любого приглянувшегося слуги, – в фиолетовых глазах плескалась откровенная насмешка. Вот ведь! Риогалл готов был шумно засопеть, словно разгневанный дракон, и обплевать огнем одну наглую рожу напротив. Наверняка все он знает. Не может не знать, но признание из него и раскаленными клещами не вытащишь. А отлавливать Младшего и полностью того раздевать… Брр! Нет уж, спасибо. Риогалл на такое не решился бы даже после пяти кружек крепкого эля. Но если Вайэр думает, что выиграл, то глубоко ошибается. Осталось еще кое-что, от чего так просто не отвертеться. – Хорошо, вопрос с одеждой мы оставим, – начал некромант, не сводя с Князя пристального взгляда, чтобы ненароком не упустить момент, как при следующих словах у того переменится лицо. – Вместо этого мы лучше займемся твоей прической. Если Вайэр и был поражен, потрясен или раздосадован, то очень хорошо это скрыл, ибо лицо Князя осталось по-прежнему невозмутимым, лишь брови слегка приподнялись вверх в легком удивлении. – Думаю, моему слуге очень подошла бы косичка, – увлеченно продолжил Риогалл, уже смакуя близкий триумф. – А лучше две! Вынес приговор некромант и замолчал, внимательно наблюдая за реакцией. Он был весь в предвкушении. В предвкушении своей победы и громкого провала Вайэра. Ну же, давай! Признай, что проиграл. – Буду вынужден вас огорчить, господин, – насмешливо начал Князь, которого так забавлял горящий в серебристых глазах азартный огонек, – но я не умею плести кос. – Пф! – тут же фыркнул Риогалл. – Зато я умею! Да-да! Не отвертишься! Длинные волосы сильно мешают, когда работаешь над приготовлением порошков или же препарированием украденных с кладбища мертвецов. И не всегда под рукой оказывается ремешок или тесемка, чтобы перехватить непослушную копну. И вот тогда пригождается навык плетения косы. Конечно, без вышеупомянутых ремешка или тесемки она расплетется, но на какое-то время вполне хватает. – Что ж, раз господин умеет, то я буду крайне польщен получить от него прическу, – губы Вайэра растянулись в улыбке. Он отошел от двери и сел на кровать, полностью готовый вверить свои волосы в руки "хозяина". Здесь определенно крылся какой-то подвох. Риогалл это чувствовал. Словно он где-то не там свернул, и контроль над ситуацией вновь перешел к Князю. Скорее всего, рогатый засранец того и добивался. Возможно, стоило ему отказать и заставить плести косу, как сумеет. Кривую, косую, с торчащими то тут, то там пучками волос. Наверняка стоило, но… Один лишь взгляд на эти роскошные, густые иссиня-черные волосы, и Риогалл пропал. Так хотелось их коснуться, пропустить через пальцы мягкие пряди, чувствуя, как приятно они скользят по коже, словно тончайший шелк… Сам просить о таком он бы никогда не осмелился, а тут подвернулась такая возможность… Трогать их, сколько заблагорассудится. Ммм… И никто ведь не сможет обвинить некроманта в нездоровых побуждениях. Даже Вайэр не станет насмехаться, ведь он сам разрешил, к тому же это просто прическа и ничего более... Великий Аракус! Соблазн был столь велик. И как тут удержаться! Стараясь ничем не выдать охватившего его волнения, Риогалл двинулся к кровати. Обошел ее, оказавшись вне поля зрения Князя, и забрался наверх, предварительно скинув ботинки. Вайэр сидел к нему спиной и ничего не видел. Некромант мог творить что заблагорассудиться, строить какие угодно рожи, а Князь ни о чем даже и не догадается. Полная свобода! Как же хорошо, что тот не видит, как при одной только мысли об этом у Риогалла лихорадочно загорелись глаза, а губы сами собой растянулись в улыбке. Впрочем, ненадолго, ибо в следующий же миг он вдруг осознал, что в волнении позабыл о самом главном. – А… Эм… – некромант замешкался, осознавая, что не прихватил с собой гребня. Если таковой здесь вообще имелся. Конечно, можно было бы по-быстрому расчесать густую гриву руками или же не расчесывать вовсе, так как волосы Князя спутанными не выглядели, но Риогалл хотел все сделать по правилам, чтобы в полной мере насладиться полученным дозволением. – Держи, – Вайэр, к удивлению, не стал издеваться и выжидать, пока его хозяин совладает с путающимся языком и озвучит-таки свой вопрос. Вместо этого он выдвинул ящик в прикроватной тумбочке, достал оттуда красивый костяной гребень с вырезанными на нем туманными мотивами и протянул Риогаллу через плечо. – Спасибо, – немного неловко поблагодарил тот, принимая гребень. Благо Вайэр не обернулся и не увидел его смущенного лица, иначе непременно отпустил бы пару колких шуточек, от которых некромант бы еще больше залился краской. Немного успокоившись, Риогалл аккуратно сгреб волосы с левой стороны. Столько, сколько позволила его не такая уж и большая ладошка. И вытянув их перед собой на раскрытой ладони, осторожно погрузил костяные зубцы в густые пряди. Великий Аракус! Они и в самом деле были великолепны! Такие мягкие, такие шелковистые и приятные. А как они блестят! Как отливают синевой! Они, воистину, божественны! Они совершенны! И зачем он только взял гребень, лучше бы погружал в них свои пальцы и млел от невероятных ощущений. А так остается только с завистью следить, как плавно зубцы скользят вниз, разделяя вороненые пряди, которые тут же вновь смыкаются за ними, словно гладь темного моря за рассекающим ее кораблем. И ни одного даже самого крохотного колтуна, ни одной спутанной волосинки. Они, и правда, как шелк. Гладкий и податливый, послушный и ласковый. Риогалл закусил губу, сгребая новые пряди и неторопливо проводя по ним гребнем. Он старался не задеть рога, которые, признаться, здорово мешали. И в то же время отвлекали, вызывая иной интерес. К ним тоже хотелось прикоснуться, ощупать эту неровную, бугристую поверхность, проследить, каким же образом они входят в череп. Но некромант не осмеливался. Он получил дозволение лишь на прическу, а рога… А рога пока что оставались недостижимой мечтой. Конечно, можно было спросить или попросить, но… ему было неловко. Даже если Вайэр и позволит, то насмешек все равно не избежать. А потому приходилось довольствоваться волосами, которые вовсе не нуждались в расчесывании. Но Риогалл и не думал прекращать, пока не расчешет каждый волосок. Князь вполне мог бы подколоть его и здесь, но отчего-то молчал, явно млея под действиями слуги, ставшего на один неполный день его хозяином. Признаться, это был первый раз, когда Вайэр позволил кому-то себя расчесать. Не то чтобы раньше к нему стояла толпа желающих. Вряд ли кому-либо в голову вообще пришла бы мысль о подобной просьбе. Но если бы и пришла, то точно не принесла бы ничего хорошего. Но Риогалл… Вайэру было любопытно, что же тот сделает, как себя поведет. Именно поэтому он позволял человеку все больше и больше. И, собственно, ничуть об этом не жалел. К тому же кто бы мог подумать, что это так приятно, когда кто-то расчесывает тебе волосы. Пусть те в этом и не нуждаются, так как по своей природе они у Князя никогда не путались. Но… Да, Вайэр вполне не возражал бы просидеть так весь день, наслаждаясь робкими касаниями Риогалла и неспешно скользящим по волосам гребнем. От получаемого удовольствия он даже прикрыл глаза, но так, чтобы все же не упускать отражения в небольшом зеркале над столиком напротив. Риогалл его не приметил, иначе точно потребовал бы пересесть. Тонкие губы тронула невольная улыбка. Впрочем, он непременно заметит, позже. Когда волосы немного утратят свое гипнотическое очарование и позволят некроманту поднять взгляд. А пока этого не случилось, Вайэр может продолжать любоваться этой искренней гаммой чувств, расцветающей на бесхитростном лице каждый раз, как Риогалл проводит рукой по иссиня-черным прядям. К сожалению, у всего в этом мире имелся свой предел. И расчесывать волосы по третьему разу было крайне подозрительно, а потому все же пришлось отложить гребень и уже обеими руками собрать шелковистые пряди, чтобы поделить их сначала на две равные части, а после одну из тех частей разделить еще на три. Разделить и приняться за плетение косы. И вот тут уже кажущиеся до этого удивительно послушными волосы взялись капризничать, так и норовя выскользнуть из пальцев и избежать попадания в косу. Да еще и эти рога, которые делу вовсе не способствовали. Риогалл злился и упрямо продолжал отлавливать беглецов, чтобы вернуть их в плетущуюся косу, однако пока он возвращал одну прядь, у него успевало сбежать еще две. И так до бесконечности. Волосы поразительно походили на своего прохвоста-хозяина. И тут было ничего не поделать, так что пришлось смириться и заплести так, как заплелось. Впрочем, это, наверное, должно было быть к лучшему, ведь Риогалл хотел, чтобы Вайэр выглядел нелепо. – Айкановы подштанники! – тихо выругался некромант, осознав, что позабыл не только о гребне, но и о завязках. – Случайно не найдется, чем завязать косу? – Не думаю, – отозвался Вайэр, у которого наверняка имелось, чем завязать. Впрочем, Риогалл мог бы выдернуть шнурки со своих мешочков на поясе, но тогда существовала вероятность о них забыть, оставив на Параллелях, и тем самым утратить аж два мешочка. Без завязок в них нельзя было ничего хранить, а абы какой шнурок на замену тоже бы не подошел. Это ведь не обычные мешочки, а заговоренные, с рунами, чтобы, случайно просыпавшись, ни один порошок не взорвался внутри. Чтобы ни одна кислота, пролившись, не прожгла ни сам мешочек, ни его хозяина. И жертвовать ими ради косы… – Расплетется же… – пожаловался Риогалл, крепко удерживая в пальцах лохматый кончик, словно тот мог вдруг вырваться и убежать. – Но ведь не сразу, – подбодрил его Вайэр. – К тому же ты всегда можешь заплести снова. Что ж, тут тоже пришлось сдаться. Но ничего, если Князь надеется, что Риогаллу будет лень или что тот забудет и не станет ничего заплетать, то глубоко ошибается. Нет, Риогалл проследит за этим и очень внимательно! Как только увидит, что коса начинает сильно расплетаться, так сразу же все подправит! И его не смутят толпы глазеющих Младших и Князей. Пусть Вайэр смущается! Так вот! С этими мыслями надувшийся Риогалл взялся за вторую косу. Волосы с этой стороны оказались не менее строптивы и тоже постоянно норовили выскользнуть из пальцев, избежав уготовленной им участи. Но, так или иначе, дело в итоге было сделано, и Риогалл с сожалением отпустил туго стянутый кончик. На этом ему на некоторое время придется распрощаться с волосами. По крайней мере, до тех пор, пока косы не начнут расплетаться. Жаль, что он не решил заплести больше, продлив пришедшееся по душе занятие. Кто знает, когда еще удастся безнаказанно повозиться с княжьей шевелюрой, если вообще когда-нибудь удастся. Хотя… Оценив взглядом избежавшие уготовленной участи прядки, Риогалл решил, что из них вполне можно было бы сообразить еще две косички, пусть тоненькие, но… А что? Это выйдет даже нелепей! Не две косы, а четыре и разные. Толстая и тоненькая. Вайэр точно станет похож на пугало! Хе-хе. Не став терять времени, Риогалл тут же поспешил взяться за дело, а когда это самое дело теперь уже точно было сделано, то настало время, наконец, полюбоваться результатом. Насладиться своим возмездием, так сказать! Хе-хе! Предвкушая долгожданный триумф, который уж на этот-то раз наверняка случится, Риогалл поспешно слез с кровати и чуть поморщился от кольнувшей в том самом месте легкой боли. После мази ему стало гораздо легче, но не до конца. Некроманта особо ничто не беспокоило ровно до того момента, пока он не начинал делать резких движений. А вот когда начинал… Так или иначе, было терпимо. Всяко лучше, чем утром. Сейчас же Риогалл едва обратил на это внимание, торопясь как можно скорее лицезреть результат. Ну же! Ну же! У него ведь получилось? Получилось ведь? Полное надежд, сияющее лицо внезапно возникло перед Вайэром и… Тут же потухло. – Как?! КАК?! – вознегодовал Риогалл, взирая на новую прическу Князя, которая нисколечко не выглядела нелепо, глупо или смешно. Ему поразительно шло. Особенно этот легкий беспорядок, случившийся по вине выбившихся прядей. А ведь Риогалл так старался, так надеялся… Правду говорят, что подлецу все к лицу! К невероятно красивому лицу. – Недурно, – прокомментировал вполне довольный результатом Вайэр, смотрясь в то самое зеркало напротив. Зеркало напротив… Тут Риогалл, кое-что осознав, медленно повернулся и… Айкана плешивого за пятку! Князь все это время бессовестно за ним наблюдал, потешаясь над тем, что Риогалл думает, что никто его не видит! И почему только он не додумался поднять голову! Арр! Нужно было сразу заподозрить неладное, когда Вайэр вдруг стал таким покладистым и даже ни разу не повернул головы, чтобы проверить, чем там занят его хозяин-слуга и насколько глупое в этот момент у того выражение на лице. Что б его! Что б его! Что б его! – ТЫ!!! – Риогалл вскипел от гнева и возмущения, не в силах подобрать подходящих ругательств, чтобы выразить всю степень своего негодования. – Я? – Вайэр только подлил масла в огонь, прикинувшись абсолютно невинным. – Ты все это время смотрел и ничего не сказал! – Ммм… – издевательски протянул Князь. – Да. Тут Риогалл всерьез подумал о том, чтобы распустить эти расчудесные косы и просто устроить на голове рогатого засранца воронье гнездо. Уж так он точно будет выглядеть нелепо. И никакая красивая мордашка не спасет. Однако… проделанной работы было жалко, да и… хоть он и не желал признаваться, но Риогаллу новая прическа очень нравилось и хотелось полюбоваться таким Вайэром подольше. Так что… Воронье гнездо откладывалось на неопределенный срок. Но это ничего. Пусть сейчас из Князя и не получилось сделать пугало, все еще было впереди. Они ведь пойдут на Общую Параллель, на этот огромный рынок, базар или как его там. Там-то уж точно найдутся подходящие обновки на любой, даже самый извращенный вкус. Там-то Риогалл и отыграется. Только о своем плане пока ничего не скажет, а то хитрозадый Князь непременно найдет способ избежать и этой участи. Так что пусть пока порадуется своей победе. Пусть. – Ладно, – едва ли не сквозь зубы процедил некромант, злобно прищурившись. – Твой хозяин желает отправиться на Общую Параллель. Прямо сейчас. И не забудь взять с собой побольше денег или тех штук, которые у вас тут в качестве звонких монет. – Как пожелаете, господин, – Вайэр улыбнулся и встал с кровати, доставая из кармана необходимый амулет. Перемещение прошло не хуже и не лучше прочих, оставив после себя лишь легкое головокружение. Стоило только ногам почувствовать под собой твердую почву, как окутывающий Риогалла кокон тишины вдруг исчез и на беднягу ни с того ни с сего со всех сторон обрушился неумолкающий гомон торговой площади. – Средство от синих зубаток! Продаю средство от синих зубаток! – почти в самое ухо заорал проходящий мимо Младший с перекинутым через шею ремнем подвесного лотка, заполненного странными на вид пузырьками. – Оберег от Совершенных! Единственный в своем роде! Поможет захватить любую Параллель! – заорал в другое ухо второй Младший, размахивающий вырезанным из кости амулетом. Риогалл поморщился и отступил поближе к Вайэру, попутно уворачиваясь от еще одного торгаша, размахивающего длинным растением, похожим на гигантский лук-переросток. А ведь он уже успел позабыть, насколько это неприятное место. Чересчур людное. В такой толкучке и собственную руку-то не разглядишь, а уж знакомого Князя и подавно, будь тот в привычной одежде или же в нелепом наряде с гнездом на голове. Этого Риогалл не учел. Если бы он и смог превратить Вайэра в пугало, его бы все равно никто не разглядел среди мельтешащих пестрых тел в бурной толпе. Что ж, зато другой его козырь все еще оставался в рукаве. Вряд ли Князь продолжит так довольно лыбиться, когда Риогалл нагрузит его бесполезным хламом, словно вьючного осла, а после заставит еще полдня таскаться за ним следом, пока некромант будет выбирать себе травки и прочие ингредиенты для порошков. Каким бы сильным Вайэр ни казался, у всего есть предел. – Идем! Твой хозяин, кажется, приметил кое-что, что нам необходимо купить, – объявил Риогалл и, ухватив Князя за рукав, потащил того к виднеющейся впереди лавке с коврами. В подобном столпотворении было бы крайне опрометчиво позволить слуге потеряться и тем самым вынудить хозяина растратить все оставшееся у него время на поиски. А потому Риогалл не был намерен так просто отпускать этот самый рукав. Впрочем, Вайэр, кажется, сбегать или теряться вовсе не собирался, безропотно следуя за своим целеустремленным хозяином. В отличии от прочих собратьев хозяин лавки с коврами не драл горло, оповещая всех и каждого об исключительности своего товара. Вместо этого он сидел на горке скрученных ковров и с раздраженным видом чистил ногти. Черные и острые. Казалось, этому Младшему не было никакого дела ни до торговли, ни до снующих туда-сюда потенциальных покупателей. Он был полностью погружен в свое занятие и даже не поднял головы, когда перед лавкой остановился беловолосый человек и Высший Князь. Подобное поведение торгаша немного сбило Риогалла с толку. Он по-прежнему чувствовал себя не очень комфортно рядом с Младшими и предпочел бы их избегать, но на Общей Параллели это не представлялось возможным. Особенно если он намеревался совершить задуманное. А потому Риогалл решил расхрабриться и заговорить первым. – А почему вы не расхваливаете свой товар? – Хмпф, – презрительно фыркнул Младший и все-таки оторвал свой взгляд от начищенных до блеска ногтей, чтобы одарить потенциальных покупателей щедрой порцией презрения. – Чего его расхваливать? Каждый на Параллелях знает, что мои ковры лучшие. А если кто и не знает, значит, он безмозглый кретин. А до безмозглых кретинов мне нет никакого дела. – Понятно, – произнес Риогалл, подивившись столь непоколебимой уверенности лавочника. Особенно если учесть, что у соседствующих лавок с коврами толклось немало покупателей, а эту некромант выбрал лишь из-за отсутствия очереди. – Кхем, мы желали бы приобрести у вас ковер, – продолжил он, высматривая рулон поувесистее. – Вон тот. Да-да, именно этот. – Три осколка, – объявил Младший, даже не потрудившись сдвинуться с места, чтобы передать товар покупателям. Денег у Риогалла, разумеется, не было. И о каких трех осколках шла речь, он тоже не имел ни малейшего понятия. Вайэр рассказывал о стабилизирующих кристаллах, как основном способе за что-нибудь расплатиться, но вовсе не единственном. А потому некромант отступил на шаг назад и поднял взгляд на Князя, ожидая действий с его стороны. Что ж, Вайэр прекрасно знал, чего хочет хозяин лавки, а потому запустил руку в карман и достал оттуда неограненный бледно-голубой кристалл размером с ладонь. Особо не церемонясь, он сжал вещицу в кулаке. Хрусть. Цельный кусок тут же раскололся на четыре части, три из которых Князь протянул Младшему, а последний, четвертый, убрал обратно в карман. Лавочник тут же упрятал плату в кошель на поясе и снова взглянул на покупателей своими маленькими, вечно недовольными глазками. – Дать вам Отброса, чтобы дотащил товар до замка? Будет стоить всего один осколок. – Благодарю, но мой слуга сам справится, – заверил его Риогалл и, хитро сверкнув глазами, обратился уже к Князю: – Справишься же? – Как пожелает мой господин, – легко отозвался Вайэр и без какого-либо труда закинул себе на плечо увесистый рулон. Если Младшего и удивила эта странная игра в хозяев и слуг, то он не подал ни малейшего вида. Сбыв товар, лавочник поспешил вернуться к чистке ногтей и перестал вообще на что-либо обращать внимание. Риогалл рассчитывал, что с ковром на плече Вайэр потеряет всю свою величественность, станет выглядеть так же нелепо, как некроморф в бальном платье. Но… Ничего подобного. Закинутый на плечо громоздкий рулон ничуть не портил княжий образ. Даже наоборот, привносил в него какую-то изюминку, крича о том, что все эти шикарные мышцы созданы вовсе не для того, чтобы просто на них любоваться. И вот как только у него это получается? Риогалл на мгновение насупился, но вскоре снова воспрял духом. Это ведь только самое начало. Один ковер – сущие пустяки. А вот как насчет того, чтобы добавить ему в компанию, скажем, вон ту здоровенную птичью клетку? А, может, и не птичью вовсе. Это что, чугун? Если и нет, то все равно выглядит довольно тяжелой. Злодейски потирая руки, воодушевившийся Риогалл поспешил к следующему прилавку, увлекая за собой и Князя с ковром. Было трудно сказать, сколько же прошло времени, ибо увлеченный Риогалл его не замечал вовсе. А обрастающий все новыми и новыми покупками Вайэр никогда особо не придавал значения такому понятию, как время. Возможно, все было бы иначе, в самом деле неси он на собственных плечах всю эту гору хлама в два своих роста и жаждая поскорее избавиться от непосильной ноши. Однако Вайэр не был бы Вайэром, если бы не сжульничал и в этот раз. Стоило только Риогаллу отвернуться, как он тут же стянул к себе тени от близлежащих предметов, уплотнил их и вылепил теневого себя, спихнув на того растущую кучу хлама. Со стороны казалось, что Князь несет чудовищную гору покупок на одной лишь поднятой над головой руке. Несет, даже не напрягаясь. Но вот если кто-либо обошел бы Вайэра кругом и встал за его спиной, то смог бы заметить странную тень, что, будто невесомый плащ, стелилась по спине, перебегая на поднятую руку. И присмотрись этот кто-либо получше, он бы увидел, что пальцы Князя даже не касаются плывущей у него над головой ноши. Вместо них связанные вместе покупки держит теневая ладонь, пальцы которой сливаются с истинными тенями предметов на нижней части кучи. Но Риогаллу со своей позиции этого было ни за что не разглядеть. Наивный. Он совсем не знал и десятой доли возможностей Повелителя Теней, а оттого верил, что тот просто такой сильный, что способен лишь одной рукой нести столь чудовищный вес. Что ж, Вайэр не собирался его в этом разубеждать. Что же касалось Риогалла, то ему в пору было вновь впадать в отчаяние. Ведь он столько всего накупил! Выбирал намеренно что потяжелее. Но рогатому засранцу хоть бы что! Даже вторую руку не задействует. Будто несет мешок с сухими листьями. Ни разу не вспотел, ни разу не пожаловался. Однако Риогалл, к удивлению, не торопился впадать в уныние. Он так увлекся покупками, так впал в азарт, что даже особо и не задумывался о немалых размерах уже накупленного. Оказалось, что покупать все, что тебе приглянется, без каких-либо ограничений может быть столь увлекательно. Правда, почти ничего из всех этих вещей ему на самом деле не было нужно, но вот сам процесс. Да, процессом он определенно наслаждался. Однако все же не забывал время от времени оборачиваться, чтобы проверить, не сбежал ли его слуга. Не скинул ли всю свою ношу на какого-нибудь Младшего, пока хозяин не видит. Так было и в этот раз. Риогалл обернулся и с подозрением прищурился, внимательно осматривая невозмутимого Князя, столь же невозмутимо держащего над головой внушительную гору всевозможных вещей от сундука до горшков с цветами. Все вроде бы было в порядке, даже недавно подплетенные косы не начали расплетаться, но чувство, что его где-то обманывают, не утихало. Впрочем… – У меня тут появился вопрос, – Риогалл вдруг обратился к Князю вместо того, чтобы как обычно отвернуться и продолжить разорять лавки. Этот вопрос возник у него еще некоторое время назад, после того как они прибыли на Общую Параллель и попали в водоворот из Младших, вардэ и Князей всех мастей. Раньше Риогалл как-то не обращал на это внимания. Наверное, оттого, что все время пребывал в спешке или гуще каких-то событий, и на какие-либо раздумья времени просто не оставалось. Но сейчас, когда его никто не торопил и можно было вдоволь осмотреться, вопрос напрашивался сам собой. – И о чем же господин желает спросить? – поинтересовался Вайэр, ошибочно полагая, что некромант сейчас начнет пытаться раскусить его жульничество. Однако… – Почему ни среди Младших, ни среди Князей нет женщин? – Риогалл-таки задал вопрос, искренне надеясь, что Князь не уйдет от ответа, как в прошлый раз. – Я видел женщин в деревне вардэ. Получается, у них нет этого "семечка гнева"? Они не способны стать Младшими? – Способны, – Вайэр улыбнулся в ответ, вышагивая рядом со своим любопытным хозяином-слугой. Пробираться сквозь толкучку больше для них не представляло никакой сложности. И Младшие и Князья с Отбросами торопились поскорее убраться с дороги, стоило только громадной тени от не менее громадной горы хлама упасть им на головы. Никто не желал, чтобы вместо тени им на эти самые головы упала весьма шаткая и ненадежная на вид конструкция. – На самом деле женщины Отбросов… – Вардэ, – тут же поправил его Риогалл, который не желал, чтобы этих чудесных созданий, которые так ему помогли, незаслуженно обзывали. – Ладно, вардэ, – Вайэр не стал спорить, так как ему было все равно. – Женщины-вардэ более сдержаны и у них гораздо труднее пробудить "семечко гнева". Примерно на пятьдесят пробужденных мужчин приходится всего одна женщина. И ты не совсем прав. Среди Князей есть женщина. Правда, всего одна. – Но почему же тогда… – Почему всего одна? Потому что это случайность. Они ее упустили. Младшие, я имею в виду. Да, ты правильно понял – они их убивают, не давая толком войти в силу. – Но… но… – Риогалл был шокирован и ничего не понимал. Убивают? Но зачем? Если это конкуренция, то они бы убивали и мужчин. А тут… Он не видел никакого смысла. – Женщины-Младшие обладают куда более свирепым и яростным характером, чем мужчины. А еще желанием ставить всех на место и заставлять подчиняться. А как ты уже мог заметить, Младшие-мужчины ненавидят подчиняться. И если Князей они терпят, так как их превосходство неоспоримо, то среди себе подобных такое не допускается. Ну кроме того любопытного случая с Младшим с пятном, который я теперь так никогда и не разгадаю, ведь ты его убил. При упоминании о неудавшемся насильнике Риогалл поморщился и дернул плечом. А Вайэр между тем продолжил, как ни в чем не бывало: – Именно по этой причине женщин-Младших убивают сразу же, пока те еще не успели опомниться после преображения и не стали сопротивляться в полую силу. Та единственная, которой каким-то образом удалось ускользнуть и даже стать Княжной, прячется на своих Параллелях. У нее в услужении нет даже ни одного Младшего, только вардэ. А если она и появляется на Общей, то маскируется под мужчину. Иначе ее быстро разорвут. – Но почему? – Риогалл все равно не понимал. – Та женщина уже не Младшая, и те вряд ли смогут причинить ей вред. – А кто сказал, что это будут Младшие? – Вайэр в ответ лишь усмехнулся. – Ее разорвут Князья. – Но по… – Почему? Князья не так далеко ушли от Младших, как им хочется думать. Они постоянно грызутся и ищут с кем бы сцепиться, но цели у них никогда не совпадают. А Княжна слишком выделяется. Идеальный объект, на котором можно сосредоточить всю свою ненависть. Наброситься скопом и разорвать, чтобы не мнила о себе всякого. – И все равно… – никак не желал униматься некромант. – Разве мужчинам не нужны женщины… ну… – тут он невольно покраснел. – Я имел ввиду, что когда у нас между королевствами идет война или набеги всякие случаются, то женщины обычно считаются ценными и… – Ни Князья, ни Младшие не способны продолжать свой род тем же методом, как это делают вардэ. Ты ведь и сам знаешь, каким способом получаются и Младшие, и Князья. Однако ни те, ни другие вовсе не бесплодны, но то, что обычно появляется на свет от их союза с женщиной, к счастью, в большинстве случаев сразу же гибнет. А если не гибнет, то становится чем-то похуже нулевки. Так что мужчины в этом плане получаются куда привлекательнее женщин, – тут Вайэр улыбнулся и бросил на своего внимательного слушателя лукавый взгляд. Риогалл тут же поспешил отвернуться, чтобы Князь не видел бросившуюся ему в лицо краску от столь пошлого намека. Однако все появившиеся на этот счет мысли, какие бы они ни были, почти мгновенно смел и вытеснил попавшийся на глаза пучок мертвохвостника. Настоящего мертвохвостника, который было невероятно трудно достать, так как тот рос в самых гнусных топях, куда так просто не пробраться, не рискуя при этой собственной шкурой. И вот он здесь! Не один чахлый стебелек, а целый пучок! Жирный, топорщащийся острыми мясистыми листьями цвета гниющей мертвечины. Да из такого пучка Риогалл сможет наварить себе целую чашу настойки, которая увеличит его силу и поможет поднятым мертвякам дольше оставаться на ногах. У Риогалла перехватило дыхание, а его глаза тут же загорелись нездоровым блеском. Погодите! А что это висит рядом с пучком мертвохвостника? Целая связка… Нет, не может быть! Дутый гриб! Да еще и целая связка! А вон там, чуть правее. Разве это не… Больше ничего не видящий и не слышащий некромант спешно бросился к лавке с ингредиентами, напрочь позабыв и о Вайэре, и о его увлекательном рассказе, и даже о своих страхе и неприязни перед Младшими. Что было Князю как раз на руку. Он вовсе не просто так завладел вниманием Риогалла, повествуя о незавидной участи Младших-женщин, и тем самым незаметно подводя того к ряду лавок с травами и ингредиентами на любой, даже самый извращенный вкус. И тому было две причины. Первая крылась в том, что если бы все продолжило идти, как шло, то Вайэру пришлось бы вынести на себе отсюда целый рынок, чему он вовсе бы не обрадовался. А что касается второй, то… – Кого я вижу! Сожри меня Совершенный! – за спиной тут же раздался хорошо знакомый голос. А секунду спустя перед Вайэром выскочил широко лыбящийся Енка с задорным блеском в золотисто-рыжих глазах. – А я тут иду и вижу рассекающую толпу огромную кучу хлама. И сразу так любопытно стало, кто же это такой решил вынести весь рынок. А это ты. Ахахах! – Да, забавно, – вздохнул Вайэр, приподняв лишь один уголок губ в кривом подобии улыбки. – У тебя еще и прическа новая, – поспешил отметить друг, с видом знатока осматривая тугие косы. – А тебе идет. Знаю-знаю, что ты хочешь, чтобы я поскорее убрался. И желательно до того, как этот очаровательный беловолосый человек вспомнит о твоем существовании, но ты же знаешь, что я не уйду, пока ты не расскажешь, во что же вы играете на этот раз. Очень уж любопытно. Спорить с Енкой сейчас или пытаться уйти от ответа было бесполезно. Вайэр лишь потерял бы время. А если Риогалл увидит манипулятора, то тот вне всяких сомнений подпортит или же и вовсе полностью испортит ему игру какой-нибудь меткой фразочкой. А потому самым действенным и безболезненным выходом из неприятной ситуации было дать шантажисту желаемое. – В хозяина и слугу, – нехотя признался Вайэр и тут же понял, что появившийся в глазах друга блеск не сулил ничего хорошего. – Охо-хо-хо-хо! – тут же воскликнул тот. – Хитро. И ты допустил такое лишь потому, что наивный бедняжка будет неспособен приказать тебе что-либо из ряда вон выходящее. Ему либо не придет такое в голову, либо он просто постесняется. А если что-то неудобное все же и потребует, то обвести вокруг пальца такого простачка тебе не составит никакого труда. Как с этим хламом, например, – тут Енка шутливо тыкнул неустойчивую кучу в бок, отчего та непременно должна была опасно накрениться или же и вовсе рухнуть, но та продолжила вяло покачиваться, даже и не думая падать. – Уверен, что он искренне верит, что ты и в самом деле все это тащишь на своем горбу. Интересно, а что бы он сделал, если бы я совсем немножечко пролил бы свет истины на это дело? – улыбка на губах манипулятора сделалась крайне раздражающей. – Рискни, – Вайэр тут же угрожающе помрачнел. Он не сомневался, что Енка вполне на это способен. Потому как изловить и наказать засранца в такой толпе для Повелителя Теней будет крайне непросто. – Ладно-ладно, не буду, – тот примирительно поднял руки. – Но если бы мы с тобой играли в хозяина и слугу, то я бы не постеснялся. О, сколько всего можно было бы придумать! – Именно поэтому мы с тобой в это никогда и не играли. – А жаль, очень жаль, – Енка изобразил досаду, которая очень быстро сошла с его лица, вновь сменившись крайним воодушевлением. – Ладно, мне пора бежать. Я тут получил некоторые сведения об одной Параллели, которую стоит проверить. Есть немалая вероятность, что на этот раз мои поиски увенчаются-таки успехом. – Удачи с поисками, – произнес Вайэр, хотя прекрасно знал, что на той Параллели, какой бы она ни была, манипулятор не найдет желаемого. Не там он искал, совсем не там. Однако Князь более не стал ничего добавлять, не стал давать каких-либо намеков, позволив своему удаляющемуся другу и далее питать надежду. Что же касалось Риогалла, то… тот вспомнил о Вайэре лишь тогда, когда пришла пора расплачиваться за увесистую корзинку, доверху набитую разнообразными ингредиентами. От трав и грибов, до всяких сомнительных мерзостей вроде высушенных языков ядовитых жаб или же вполне себе еще живых двуглавых сколопендр, плотно закрытых в стеклянном сосуде. Некромант так увлекся, что совсем позабыл об их игре в хозяина и слугу. Все его мысли крутились вокруг заветной корзинки, которую он пожелал нести сам. А то вдруг Вайэр ее уронит, что-то потеряет по дороге или же разобьет сосуд со сколопендрами, и те разбегутся, оставив Риогалла без одного из самых редких и дорогих ингредиентов. Именно поэтому, прижимая к груди заветную корзинку, он и следовал за Вайэром до портала, не видя ничего вокруг. Полностью погруженный в мечты о том, какие же чудесные порошки, эликсиры, отвары и кислоты он из всего этого сможет сотворить. Великий Аракус, если бы его только сейчас увидел кто-нибудь из родной деревни! Они бы удавились от зависти! Многое из того, что сейчас находилось в лоне из переплетенных гибких прутьев, эти фанатики ни разу в жизни даже одним глазком не видели. Это, воистину, был лучший день в его жизни! Вайэр же не стал напоминать ни о позабытой игре, ни о почти полностью расплетшихся косах. Отчасти потому, что это в любом случае в данный момент оказалось бы бесполезным. Хотя, признаться, он был бы не прочь взглянуть, до чего еще смог бы додуматься его слуга, ведомый жаждой возмездия. Но увы… Впрочем, и так тоже было неплохо. Наблюдать за этим лихорадочным блеском в серебристых глазах, слушать воодушевленные рассказы о каждом из находящихся в корзинке ингредиентов и примечать, как тонкие губы так и норовят растянуться в улыбке при каждом брошенном взгляде на прижимаемое к груди сокровище. Вновь оказавшись на Туманной Параллели, Риогалл тут же побежал подбирать для себя подходящую для некромантских дел комнату, совершенно не заботясь о той огромной куче разнообразного хлама, который Вайэр притащил следом с Общей Параллели. Притащил и, оставшись без надсмотра, тут же свалил прямо на пороге, отпустив верно послуживших ему теней. А после направился на поиски убежавшего некроманта, чтобы отыскать того в библиотеке, единственный широкий стол в которой уже был завален разложенными ингредиентами, различными колбами, ретортами и прочими необходимыми для предстоящей работы инструментами. – Со всем этим я могу даже воющий порошок состряпать! – даже не поднимая глаз, запальчиво проговорил Риогалл. Он уже с головой ушел в работу: что-то раскладывал, что-то отмерял, наливал-выливал, отрезал, взвешивал. Даже Вайэру было трудно уследить за порхающими над столом руками. – Воющий? – переспросил Князь, усаживаясь в кресло у стены, откуда открывался хороший вид на стол и хозяйничающего за ним некроманта. – Он воет? – Воет не он, а враги, которые с ним знакомятся, – торжественно объявил Риогалл, аккуратно ссыпая щепотку толченого корня в деревянную плошку. – Тут тоже используется жгучий корень, как и в огненном порошке, но у воющего совсем другой эффект. Если огненный довольно слабый и поражает чаще всего одну цель, то воющий способен сразить сразу несколько вражин. Может, даже человек десять! Его не надо кидать в лицо, чтобы достичь результата. Достаточно просто разбить под ногами врагов. И, конечно, учесть при этом направление ветра, иначе вместо них все полетит на тебя. Но это мелочи. Язычки лавовых саламандр – вот, что делает воющий порошок таким особенным! И как ты уже догадываешься, достать этот ингредиент невероятно сложно, ведь лавовые саламандры обитают в жерле вулкана и крайне редко выбираются за его пределы. Вайэру не нужно было ничего спрашивать, комментировать или вставлять. Риогалл так разошелся, что принялся говорить без остановки, комментируя каждое свое действие и посвящая Князя в премудрости некромантского дела. Что же касалось самого Вайэра, то он слушал, не перебивая, и наблюдал, подперев щеку рукой. Наблюдал, как его слуга увлеченно смешивает ингредиенты, как тараторит без умолку, и при этом разгоревшийся в серебристых глазах задорный огонек нетерпеливо подрагивает, предвкушая создание очередного чудесного зелья, порошка или кислоты. И было в этом что-то такое, отчего хотелось продолжать сидеть вот так, наблюдать и слушать, наслаждаясь каждой улыбкой, каждым жестом, каждым взглядом, пусть и обращенным вовсе не на тебя. Что-то медитативное, умиротворяющее. И Вайэр сидел. Наблюдал, слушал. До тех пор, пока за окном не стемнело, а Младшие не зажгли в библиотеке свечи. Было видно, что Риогалл уже порядком устал, но еще столько всего оставалось несделанным, неопробованным. Азарт продолжал гореть в крови, не позволяя оторваться от увлекательной работы. Хотя с каждой прошедшей минутой некромант зевал все чаще и чаще и время от времени инстинктивно тер уставшие глаза. Он уже почти перестал тараторить, лишь изредка делал тот или иной комментарий, подавляя очередной зевок. – Смесь готова, – сообщил Риогалл, выливая содержимое плошки в реторту. – Пару минут над огнем и… Договорить ему помешал новый непрошенный зевок. Огня здесь, разумеется, не было, зато присутствовал купленный в лавке вулканический камень на специальной подставке, не позволяющей тому прожечь стол. Закрепленная над ним реторта со смесью покорно ждала, пока некромант потрет камень ладонью, заставив тот сильно нагреться. – Пару минут… – сонно пробормотал Риогалл, глядя расфокусированным взглядом на пузатый бок реторты, внутри которой уже появлялись первые пузырьки. – Пару минут… Я пока прикрою глаза на пару минут… минут… Он снова зевнул и положил голову на сложенные на столе руки. Тяжелые веки опустились и больше не поднялись. Сон полностью поглотил усталого некроманта. Вайэр посидел в кресле еще немного, полюбовался мирно посапывающим слугой, его безмятежным лицом, на которое упало пару прядей белых, словно снег, волос. А после поднялся, подошел к столу и убрал из-под бурлящей реторты нагретый камень. А потом осторожно взял на руки забавно причмокнувшего во сне Риогалла и направился к дверям.***
О присутствии в городе ловцов Харон узнал сразу же, как только они встретились с человеком Лайма. Однако поворачивать назад и пытаться предотвратить проникновение шестерых-семерых отпущенных им же самим отступников в город было уже слишком поздно. Поиски и суматошная беготня по улицам лишь привлекли бы ненужное внимание и только ухудшили ситуацию. Так что единственно верным решением было оставить все как есть. Только так существовал хоть какой-то шанс, что все обойдется. Без мантии мага трудно отличить от простого человека, если тот, конечно, не примется вдруг творить заклинания. К тому же всем давно известно, где обычно "ловят" отступников бравые слуги короля. Вряд ли они далеко отходят от борделей и таверны, в которой остановились. А пока ловцы напиваются или же развлекаются со шлюхами, смотреть по сторонам никому и в голову не придет. Да и таверн в городе несколько, потому вовсе необязательно, что кто-то из его парней заглянет именно в ту самую. Во время переговоров, а после и обратной дороги к ждущим его под стенами города отступникам Харон то и дело утешал себя этими мыслями, на что время от времени получал лишь ехидный смешок от пробудившегося злого духа, у которого на большее, к счастью, пока не хватало сил. И почему из всех городов ловцов угораздило объявиться именно здесь? Действительно ли это простое невезение, обычная случайность, а не… Если их раскрыли, в самом деле раскрыли, то ловцы у границы леса именно в этом городе не такое уж и чудо. Если Чарльз Хайроуд разгадал, чем занимался его "покойный" бастард и вычислил примерное местоположение отступников, то главнокомандующий вполне мог и предугадать их маршрут в случае побега. А тут вариантов было не так уж и много. Если бы им только удалось пройти через сердце леса и не делать такой крюк, чтобы пополнить запасы утраченной провизии, то отступников ни за что бы уже не вычислили и не поймали. Следовало как можно скорее убираться обратно в чащу. Двигаться быстрее, заметать за собой следы тщательнее. Если они успеют добраться до границы с Сантаром, то смогут передохнуть. Решение вопроса с провизией заняло немало времени, а потому, когда предводитель и двое его верных помощников вернулись к телегам, солнце уже почти коснулось горизонта. В наспех разбитом лагере царило спокойствие, все занимались своими делами, даже не подозревая о том, какая опасность притаилась совсем неподалеку. Небольшая группка магов у костра коптила на огне пойманного кролика, смеялась шуткам и передавала из рук в руки не пустеющую кружку крепкой браги. Приметив вернувшегося предводителя, они широко заулыбались и замахали руками. Харон в ответ лишь растерянно кивнул, пытаясь тем временем сосчитать отступников, не слезая с лошадиной спины. Кажется, не хватало восьми. Хотя он давал дозволение только на семерых. Оставалось надеяться, что кто-то просто удалился в кусты по нужде. – Я семерых отправил, как ты и говорил. Жребий тянули, – мрачно сообщил подошедший к предводителю Фаллок. – Но тот припадочный, Алерот который, влез без очереди, забрал одежку и свалил. Никто не решился с ним связываться, сам понимаешь. – Спасибо, – Харон сдержанно поблагодарил товарища за информацию и, отвернувшись, поджал губы. Алерот… Опять… Если бы он только знал, что с ним будет столько проблем. А ведь Харон просто не хотел быть свиньей, как эти… Пожалел парня, помог. А на деле получил неуправляемого бешеного пса, с которым кроме него вряд ли здесь кому-то удастся совладать. Но не может же он накинуть на бунтаря веревку и привязать к себе, чтобы всегда был под присмотром. И за что ему только все это… Как будто и так проблем было мало. Только бы не натворил ничего там, в городе, только бы держал себя в руках. А ведь еще ловцы… Проклятье! Если все обойдется, придется с ним серьезно поговорить. Скоро ребята должны были вернуться, а как только все будут в сборе, Харон объявит о ловцах. Нечего наводить панику раньше времени. Однако мерзкий червячок беспокойства не отпускал, продолжал ворочаться где-то внутри, мешая сосредоточиться. Харон развернул коня и уже хотел тронуться к телеге с запасами провизии, которую они с собой привезли, чтобы помочь парням распределить бочки и ящики, но что-то остановило, заставило вновь обратить взор к лагерю. Будто он что-то упускал. Что-то очень важное. Может быть, он посчитал кого-то дважды и помимо Алерота в самоволку отправился кто-то еще? Сдвинув брови к переносице, Харон принялся заново пересчитывать отступников. Однако стоило ему только дойти до второго десятка, как с ветки над головой сорвалась черная сова и с уханьем полетела прочь, сбив предводителю весь счет. Ему показалось, или у птицы были красные глаза? Красные глаза… У сов не бывает красных глаз. Или же бывает? И о чем он только думает, когда… Тут взгляд Харона вдруг наткнулся на Асая, который, насупившись, сидел на краю своей телеги и жаловался на жизнь и неуважение окружающих своему мулу, что пощипывал траву, полностью игнорируя привычное нытье хозяина. Кажется, юный маг вертел в руках какой-то камешек, постоянно порываясь запульнуть его в кусты, но отчего-то никак не решаясь с ним расстаться. Красные глаза… – Где твой сосед по палатке? – спросил Харон, подъехав ближе. От неожиданности Асай аж подскочил на месте и едва не выронил камешек из вмиг вспотевших пальцев. Широко распахнутые глаза уставились на предводителя так, будто тот неожиданно заговорил с ним на давно вымершем языке. – М-мой сосед? – Твой сосед, – терпеливо повторил Харон, пригвождая мага к месту тяжелым взглядом. – Арайа ушел в город, – немного смущенно промямлил Асай, теребя в руках тот самый счастливый камушек, который он-таки решил сохранить. А что? Вдруг тот не только в вытягивании жребия помогает. И если Харон и счел такое поведение обычно дерзкого мага странным, то не подал виду. Разумеется, ему было невдомек, что причиной являлось не столько его внезапное появление, сколько всякие странные и неприличные мысли, которые вызвал у Асая подобный вопрос. Да и как им тут не возникнуть после всех этих пошлых намеков, которыми красноглазый неофит постоянно сыплет направо и налево при одном лишь упоминаний о командире. И вот этот самый командир внезапно вырастает из-под земли и интересуется Арайей. Волей-неволей не о том думать начнешь. – В город… – тихо повторил себе под нос ничего не подозревающий Харон. Он пока еще не осознал, что же его так тревожило, но чувствовал, что близок. – Возвращаются! – крикнул кто-то у него за спиной. Обернувшись, Харон увидел пятерых одетых в простую одёжу отступников, которые брели к ним со стороны города. Поодаль виднелась и шестая фигура, сильно отстающая от группы. Харон тут же позабыл про Асая и, развернув фыркающего коня, направил того к возвращающимся. Шестеро… Не так уж и плохо. Маг прищурился, силясь разглядеть лица и понять, кого еще не достает. Алерота не видно. И красноглазого неофита тоже. Но парни встревоженными не выглядят, значит, в городе все тихо. Или, по крайней мере, было тихо на тот момент, когда они его покинули. – Эй, Хром, – крикнул Харон, приближаясь к отстающему. – Хэй, предводитель! – весело махнул рукой в ответ изрядно подвыпивший мужчина. – Жаль тебя с нами не было. У них такой эль… ммм… И девочки тоже способные, хе-хе… – Ты видел новенького или Алерота? – тут же спросил Харон, которого сейчас не интересовал ни эль, ни девочки, какими бы способными те ни были. – Уголька припадочного видел, он еще с час назад в ворота вышел, – хмурясь, начал вспоминать Хром. – Думаю, он уже в лагере, сидит в своем фургоне, как обычно. А вот о мелком у Нэда спрашивай, он с ним столкнулся, когда мы собирались уходить, хотел с нами позвать, но красноглазый заявил, что хочет что-то купить в таверне и догонит позже. – Какой таверне? – Харон тут же напрягся, чувствуя неладное. – Пляшущий… или нет… Танцующий… – маг силился вспомнить название, напрягая плавающий в алкоголе мозг. – А может, Гарцующий…. Какой-то там Дракон. Считается вроде как лучшей в городе, но мы туда не заходили. Довольствовались чем-то подешевле. Да и какая разница? Сейчас мальчишка купит, что хотел, и вернется. – В городе ловцы, – едва ли не сквозь зубы процедил предводитель, стискивая в руке поводья занервничавшего коня. – И остановились они в той самой таверне. – Что?! Л-ловцы? Ты шутишь?! – Хром вмиг протрезвел и принялся оглядываться, будто эти самые ловцы уже засели по кустам, готовые сцапать зазевавшихся отступников. – Хотел бы я, чтобы это была шутка, – горько хмыкнул Харон, а после отдал распоряжение: – Я отправляюсь в город, а ты скажи Лайму, чтобы он начал сборы. Если не вернусь, когда все будет готово, отправляйтесь без меня. Мы нагоним позже. – Совсем сдурел?! Лезть в пасть к ловцам! – тут же ужаснулся маг. – Оставь мальчишку. Нам всем нужно сваливать, пока они не пронюхали, что он был не сам по себе. Если они его не заметят, то он как раз сам вернется к концу сборов. – Мы никого не бросаем, – процедил сквозь зубы Харон, готовясь уже ударить коня пятками. – Иди к Лайму. Это приказ. – Это безумие! – крикнул ему в след потрясенный Хром, но предводитель уже вовсю гнал коня к городским воротам. Бросить… Харон лишь плотнее стиснул зубы. Как это легко. Просто избавляться от малознакомых, мешающих или же неудобных товарищей. Он тебе не нравится? Становится обузой? Просто брось, стряхни, как прилипшую к рукаву соринку. Так быть не должно. В этом мире у отступников нет никого, кроме них самих. Каждый должен стать опорой для другого. Быть единым целым и до самого конца стоять за брата. Только так они могут обернуться силой, с которой придется считаться. Только так они смогут защитить вырванную из императорских лап свободу. Каждый отступник должен знать, что его не бросят, что братья придут за ним. Только тогда между ними образуется нерушимая связь, только тогда вытеснятся все подозрения, уступая место безграничному доверию. Красные глаза… Именно поэтому Арайа не вернется. Проклятые красные глаза его выдадут. Только у мага, в ритуале над которым была допущена ошибка, в качестве побочного эффекта может появиться подобное отклонение. Ни один простой человек не имеет радужки цвета крови. Ловцам стоит бросить лишь один взгляд, как все тут же станет ясно. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Харон сильнее пришпорил коня, на что получил возмущенное ржание. Только бы не опоздать!***
С отправкой совы для Императора пришлось немного повременить. Арайа подумал и решил, что командир может оказаться чутка туповат, а потому неплохо будет его немного подтолкнуть в нужном направлении. Да и чтобы все прошло гладко, следовало точно знать, когда тот выдвинется из лагеря в город спасать своего возлюбленного. Правда, пока он еще не в курсе насчет возлюбленного, но это не важно. Именно поэтому Арайа сначала отправил свою сову немножечко пошпионить, а когда та вернулась, донеся до него последние новости, каратель ловко привязал к лапке красноглазой птицы свернутое в трубочку послание и отпустил. Сова тут же с уханьем взмыла в воздух и понеслась в сторону имперской столицы. Что ж, пора было приступать к главной части своего плана. Арайа встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, а после ловко спрыгнул с облюбованной крыши и направился к шумной таверне на противоположном конце улицы. У отступников он прихватил себе еще и простенькую накидку с капюшоном, под которой проще было скрыть хвост. Впрочем, глаза тоже. Это хорошо помогало, когда он бродил по торговой площади. Но сейчас глаза скрывать как раз не требовалось, так что каратель откинул капюшон и беззаботно переступил порог. Как и ожидалось, многие тут же в любопытстве повернули головы в сторону новоприбывшего. Правда, не все из них заметили выставленную на обозрение особенность. Отчасти из-за приглушенного освещения, а отчасти из-за плещущейся в хмельной голове выпивки. Вот и ловцы тоже не обратили внимания. Гордо увешанные гасящими магию амулетами, мягко светящимися в полумраке, они расселись за ломящимся от выпивки и закусок столом, громко смеясь и беззастенчиво тиская хихикающих девок. Где уж тут заметить какого-то красноглазого паренька. Однако Арайа вовсе не отчаялся. Он уже привык, что всем постоянно приходится немножечко помогать. Так что и в этот раз каратель беззаботно направился к возившемуся за стойкой хозяину таверны прямо мимо стола ловцов, который все остальные старались обходить стороной. Направился и совершенно случайно по дороге наступил на край длинного плаща. Уже начавший тянуться за свиной рулькой мужчина дернулся и гневно обернулся, чтобы прожечь взглядом посмевшего топтаться на его плаще наглеца. – Ой, прошу прощения, – Арайа тут же одарил того невинной улыбочкой. – Здесь так темно, что я не разглядел ваш плащ. – Вали уже и впредь смотри под ноги, – проворчал ловец, которому не очень хотелось связываться со всего-навсего каким-то мальчишкой. Проворчал и отвернулся, будто не заметил ничего. Однако Арайа не отчаялся и здесь и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Он знал, что некоторым людям требуется некоторое время, чтобы осознать увиденное. И точно. Не успел он добраться до стойки, как за спиной тут же раздалось: – Погодите, парни… У него, что, были красные глаза? – Красные глаза? Ты уверен? За столом тут же началась суматоха. Ловец с оттоптанным плащом первым вскочил с лавки и поспешил нагнать красноглазого парнишку. Он был возбужден и полон разгоревшегося в крови азарта. А ведь все смеялись над ними, твердили, что ни одного отступника, сидя в таверне, им не поймать. Ха! А то, что это именно отступник, он не сомневался. Ведь в городе было всего два мага, и ни один из них не являлся обладателем красных глаз. Арайа сделал еще шаг и почувствовал, как ему на плечо опустилась тяжелая грубая рука. – Где твоя грамота, приятель? – с кривой улыбкой поинтересовался ловец, когда каратель повернул к нему голову. – Грамота? – непонимающе переспросил тот, продолжая изображать саму невинность. – Ты ведь маг, а магам где попало шляться не положено. На это разрешение нужно от короля. Бумажка такая особая, – продолжая скалиться, пояснил ловец, который уже предвкушал свой триумф. – Ммм… Но я не маг, – неловко улыбнулся Арайа, говоря чистую правду. – Ну да, а я тогда сам Император, – хмыкнул тот. Его дружки тоже уже повставали со своих мест и теперь принялись окружать попавшую им в лапы добычу. – Не, Император повыше и поизящнее будет, – Арайа широко улыбнулся, словно в самом деле не понимал, какая угроза над ним нависла. – Так, хватит уже в игры играть, – произнес другой ловец, подходя ближе. – Вытаскивайте сковывающую веревку и вяжите засранца.***
Времени на переодевание не было, как не было его и на продумывание тщательного плана. Да и был ли смысл сейчас осторожничать, когда Арайа наверняка уже попался? Именно поэтому Харон, даже не думая осаживать лошадь, взмахнул рукой, как только впереди показались ворота, которые все еще оставались открытыми в ожидании запоздалых путников. Густой туман тут же повалил из кустов, застелился по земле, плотно окутывая недоумевающих стражников. И пока те вертели головами, силясь понять, что же происходит, какой-то всадник промчался мимо, даже не удосужившись обернуться на несущиеся ему вслед крики. Тратить силы на то, чтобы окутать туманом еще и улицы до самой таверны, Харон не стал. Да и зачем? Никто не пытался его остановить. Горожане лишь отпрыгивали в сторону, завидев скачущего во весь опор коня, и после разражались возмущенными криками вслед полоумному всаднику. Поворот. Еще один. А вот и таверна. Таверна, из которой отчего-то не льется веселая музыка, не доносятся пьяные выкрики. Дурной знак, очень дурной. Харон остановил взмыленного коня и соскочил на землю. Даже не потрудившись привязать животное, он опрометью бросился внутрь. – Так, хватит уже в игры играть, – грозный голос разорвал воцарившуюся тишину в замершей таверне. – Вытаскивайте сковывающую веревку и вяжите засранца. Кажется, Харон успел вовремя. Быстрый взгляд выхватил заполненные людьми столы и застывшего за стойкой хозяина. Все как один затаили дыхание, устремив потрясенные взгляды на окруживших какого-то мальчишку ловцов. Никто даже не осмеливался перешептываться или пытаться узнать у соседа, что же там происходит. Простой люд боялся ловцов не меньше, чем сами отступники. – Ох, связывать вот так сразу? А вы, господин ловец, тот еще шалун, – хихикнул Арайа, казалось, ничуть не обеспокоенный своим незавидным положением. Если бы он только назвался и показал знак в виде головы красноглазой куницы, то все эти бравые люди короля тут же попадали бы к его ногам, вымаливая прощение. Третий Коготь Куницы мог бы даже неплохо развлечься, заставив их прислуживать себе всю ночь. Например, использовать вон того громилу в роли подставки для ног. А вот этого заставить вытирать своим плащом с пола вино, которое каратель совершенно случайно проливал бы каждую пару минут. Да… повеселиться можно было бы знатно, но план сейчас состоял совершенно в другом, так что… – Арайа, назад! – резко скомандовал Харон, не давая никому опомниться. И пока ловцы и завсегдатаи поворачивали головы, чтобы узнать, кто такой дерзкий вломился в таверну, лидер отступников уже вскинул руку. На его уровне вовсе не требовалось читать какие-либо заклинания или же долго сосредотачиваться, собирая силу на кончиках пальцев. Потоки магической энергии сами льнули к нему, словно ласковые котята. Все, что требовалось – это лишь взмахнуть рукой, передавая бестелесной силе свое намерение. И хотя даже такой сильный маг, как Харон, не мог совладать с нейтрализующими магию амулетами и тем самым причинить хоть какой-то вред их носителям, он вполне был способен на кое-что другое. Ловцы не успели и рта раскрыть, как сорвавшийся с пальцев мятежного мага огненный поток взметнулся по дуге вверх и ударил в стропила. Охваченные огнем балки затрещали. Крыша не выдержала удара, начиная кусок за куском обрушиваться вниз. В таверне тут же началась паника. Люди с криками сбивали столы и друг друга, лишь бы скорее прочих добраться до двери. С ловцами больше никто не церемонился, их отпихивали точно так же, как и местных завсегдатаев. Да и верные слуги короля вели себя не лучше. От неожиданности они растерялись, не зная, что им теперь делать и куда бежать. Они не были магами и против осыпающейся на голову горящей крыши воевать не умели. А потому тоже ринулись наружу вслед за остальными, перепрыгивая рухнувшие балки с перевернутыми столами и прикрываясь руками от сыплющихся сверху обломков. Если кто-то из них и вспомнил о красноглазом отступнике, то, обернувшись, уже не увидел того на прежнем месте. Да и какая теперь разница? Главное свою шкуру уберечь. Харон же, пока все задирали головы, наблюдая за полетом огненного потока, бросился к Арайе, схватил того за руку и ринулся к задней двери, которой обычно пользовался хозяин таверны и служившие у него девки. Вряд ли разленившиеся ловцы хоть когда-то сталкивались с достойным противником. Возможно, за всю службу они и поймали пару-тройку перепуганных до смерти отступников, которые тут же сдались без какого-либо сопротивления. Но Харон являлся боевым магом, и этим увальням явно был не по зубам. Оказавшись на улице, маг коротко свистнул. И вскоре сквозь доносящиеся людские крики и треск горящих балок, послышался цокот копыт. Верный конь, черный, как смоль, выбежал из-за угла и остановился напротив хозяина, нервно пофыркивая. Он тревожно стриг ушами и бил копытом, косясь на расползающееся по крыше пламя. – Тише-тише, – Харон торопливо погладил коня по морде и, отпустив руку Арайи, поспешно запрыгнул в седло. – Командир, вы мой герой! – улучив момент, воскликнул каратель. – Будешь благодарить, когда отсюда выберемся, а сейчас живо садись сзади, пока ловцы не додумались заглянуть за угол, – жестко скомандовал Харон, с трудом удерживая на месте рвущегося убраться прочь жеребца. Впрочем, Арайю не нужно было приглашать дважды. Получив дозволение, тот ловко запрыгнул на коня и обхватил командира за торс. Не став задерживаться и на секунду, Харон тут же сорвался с места и понесся по улицам, еще не запруженным народом, который спешил поглазеть, чего же такого случилось с их любимой таверной. Те немногие, кто попадался на дороге, едва успевали отпрыгивать в стороны, чтобы не угодить под копыта мчащего во весь опор коня. Туман у ворот уже давно рассеялся, а на создание нового не было времени, поэтому Харон просто вылетел наружу, чуть не сшибив с ног стражей, и направил коня вперед по дороге. Благо он являлся магом, а потому пузырь-барьер над городом позволял беспрепятственно через себя проходить, не требуя особых амулетов. Что ж, пусть видят, пусть расскажут. Чтобы ловцы подумали, будто отступники ушли в эту сторону. А как только город скроется из вида, Харон свернет в лес, запутает следы и только после воссоединится с остальными. Но главное, самое трудное уже позади. И пока предводитель был сосредоточен на стоящей перед ним задаче, Арайа все плотнее и плотнее прижимался к широкой спине. Будто бы боясь свалиться с коня. Командир же старался это игнорировать, но каратель-то чувствовал, как напрягаются мышцы, стоит только покрепче стиснуть тренированный торс. Ммм… а у этого мага под одежкой в самом деле скрывалось весьма соблазнительное тело настоящего воина. Было бы интересно узнать, как так вышло, ведь маги всегда полагаются лишь на свою силу, а потому смысла в физических тренировках не видят. Оттого и выглядят щуплыми доходягами, которых сдувает порывом ветра. Но этот… Хе-хе. Этот же таил в себе много секретов. Взять хотя бы расчудесный глаз, который видит сквозь повязку. Да-да, Арайа снова в этом убедился, когда Харон выводил его из горящей таверны. Так ловко увернулся от падающей балки, хотя та рухнула как раз со стороны якобы незрячего или вовсе отсутствующего глаза. Неужели никто из отступников этого до сих пор не заметил? Любопытненько… Но ничего, как только они станут ближе, он непременно упросит командира хотя бы на секундочку снять эту гадкую повязку. Арайа улыбнулся и беззастенчиво прижался щекой к выпирающей лопатке. Погони не было. Видимо до ловцов пока не дошло, что им следует делать. Что ж, оно и к лучшему. Харон запутал следы и развернул коня в сторону отряда, который уже тронулся в путь. Лайм открыл ларец с заговоренным амулетом, сделанный предводителем отступников как раз для такого случая. Харон знал, в какой стороне сейчас его отряд, тот был для него словно яркий огонек в кромешной тьме. Удобно, но опасно, потому как не только Харон мог почувствовать амулет, но и любой другой маг его уровня, которых в Империи было крайне мало. А также злые духи… Особенно злые духи, ведь напитанный силой аметист источал для них дивный аромат. Но урочищ поблизости не наблюдалось, как и магов с пятнадцатью поглощенными драконами, так что риск был оправдан. Но все равно следовало поторопиться. И все бы ничего если бы не… Харон поджал губы, почувствовав, как красноглазый негодник снова прижимается к нему поплотнее. И едва ли не трется щекой о спину. Вот ведь… А ведь у Харона давно никого не было, поэтому подобные вольности заставляли тело напрягаться. Но и сказать ничего не скажешь – только хуже сделаешь. Это маг уже давно уяснил. Неофит обладал удивительной способностью даже самое невинное слово обращать в намек на пошлость. Так что оставалось только терпеть и молиться, чтобы они поскорее нагнали отряд, где Харон сможет с чистой совестью высадить мальчишку и вздохнуть с облегчением. Однако у Арайи на этот счет имелись свои планы. И если командир не хочет заговорить с ним первым, то каратель вовсе не гордый, он все сделает сам. – Командир! – позвал он из-за спины и сделал паузу, чтобы дождаться ответа. – Что? – тяжело вздохнув, отозвался-таки Харон. Хотя и понимал, что диалог с его попутчиком ничего хорошего не принесет. – Вы так здорово разобрались с этими ловцами! Я был восхищен! – тут же восторженно начал Арайа, не забывая продолжать прижиматься к такой теплой и уютной спине. – Если бы командир не появился там так вовремя, даже не знаю, что бы они могли со мной сделать! Мне было так страшно. Я просто обязан вас отблагодарить. Очень горячо отблагодарить. – Не стоит, – сдержанно произнес Харон, который прекрасно понял, в какую сторону тот клонит. И чего этот парень такой неугомонный? Только ли к нему он постоянно пытается подобраться поближе? Или же он так со всеми себя ведет? Хотя… если подумать, то с другими в отряде неофит ведет себя вполне прилично. И за что только на него свалилась эта головная боль? – Ну как же так, – тут же надулся Арайа. – Я бы очень, ОЧЕНЬ хотел что-нибудь сделать для командира в благодарность. А умею я многое. Командир точно не разочаруется. – Спасибо, но стола вполне достаточно, – Харон оставался непреклонен. Благо впереди уже замаячили провозки и телеги, продирающиеся через лес, прочь от потревоженного города. Трое магов впереди расчищали путь, заставляя корни уползать под землю, а толстые стволы расступаться в стороны, освобождая место для ползущего отряда. Другие трое ехали в самом конце и занимались тем, что высвобождали упрятанные под землю корни, сдвигали расступившиеся деревья и распрямляли примятую траву и вдавленную землю. Спасен! Харон ткнул пятками уставшего коня, заставляя того поторопиться. И едва он поравнялся с телегой, в которой ехал вечно всем недовольный Асай, как по изменившемуся выражению на лице юного мага понял, что совершил ошибку. Ему следовало высадить Арайю в самом конце колонны, и пусть бы самостоятельно шел до своей телеги. Ничего, размял бы ноги. Хоть Харон его и не видел, зато прекрасно почувствовал, как красноглазый негодник нарочно прижался сильнее и наверняка принялся лыбиться, словно довольный кот. И все это прямо на глазах у Асая, который вытаращил глаза и покраснел, будто вареный рак. Тут и дурак бы понял, о чем подумал потрясенный увиденным парень. О боги! Старые, новые, да какие угодно! Как же Харону сейчас было трудно удержать себя в руках и не развернуться, чтобы схватить негодника за шкирку и, встряхнув, словно нашкодившего котенка, сбросить в телегу. Но он лидер и не имеет права вести себя столь несдержанно. Нет, как бы Арайа ни старался, ему Харона из себя не вывести. – Слезай, – тяжело вздохнув, скомандовал Харон и натянул поводья, притормаживая лошадь. – Эх, все хорошее так быстро кончается, – Арайа не скрыл своего разочарования, но упрямиться не стал и подчинился приказу. – Что ж, увидимся на привале, командир. Избавившись от обузы, Харон поспешил двинуться дальше и даже не обернулся, а зря. Если бы он все-таки обернулся, то увидел бы, как Арайа посылает ему в след воздушный поцелуй. И тогда терпение у лидера отступников наверняка бы кончилось. Но он не обернулся и ничего не увидел. Так что терпение еще на какое-то время осталось при нем.***
На привале Харон сбежал. И не только потому, что Арайа обещал заглянуть, чтобы продолжить работу по восстановлению утраченной части стола-карты. Ему необходимо было поговорить с Алеротом. И разговор этот наверняка будет трудно назвать легким. Что ж, Харон был к этому готов. Обогнув одну из телег, маг направился к дальней части разбитого на ночь лагеря. Солнце уже село, и на небе стали загораться первые звезды. Отступники разжигали костры под возведенным над лагерем куполом, который не позволил бы никому разглядеть поднимающийся над деревьями дым, пили, играли в кости или же обменивались впечатлениями об увиденном в городе. В дальней же части лагеря не было ни костров, ни смеха, ни разговоров. Тут обитали лишь повозки с провизией и вещами, одинокие и безмолвные. А среди них, на самой окраине, притаился мрачный черный фургон, испускающий зловещую ауру. Фургон, который все старались обходить стороной. Пристанище Алерота. Психованного, сумасшедшего, припадочного. Обладающего необъяснимой, а оттого пугающей силой. Первое время новообращенным магам чаще всего приходится пользоваться посохами, днями и ночами зубрить заклинания и только потом под присмотром наставников пытаться творить колдовство. Магия, она как дикий конь, которого тебе предстоит объездить. Своевольная и буйная, словно горная река, так и норовящая перевернуть твою лодчонку. Неофиты тратят немало времени и сил, прежде чем у них получается создать хотя бы крохотный огненный шарик, который не взорвется прямо в руках, опаляя волосы и брови, и не разлетится ворохом вялых, гаснущих искр, не в силах длительное время удерживать заданную форму. Если же пытаться колдовать сразу после обращения, без посоха, без необходимых знаний, то можно навредить, как окружающим, так и себе самому. Магия не будет слушаться, она просто выплеснется, принимая случайные формы, и все обернется катастрофой. Но Алерот… Алерот каким-то образом сразу же перескочил все ступени и встал рядом с Хароном. Нет, не по силе. Все же у бывшего всадника был всего один-единственный поглощенный дракон, но в остальном… Магия слушалась его, словно верный пес, без слов, без заклинаний. И концентрация давалась так легко, будто Алерот тренировался долгие годы. Так не бывало, а если и бывало, то ни Харон, ни кто-либо из его отряда об этом не слышал. Да и природа этой аномальной магии… Время… Когда все вокруг сплошные стихийники. И отчего так вышло? Отчего так получилось? Харон постоянно ломал голову, но не находил ответа. Может, причиной послужило полуживое состояние всадника. А может, виной тому стала раздирающая того изнутри ненависть. Или же магические амулеты, спасшие Алероту жизнь, тоже сыграли какую-то роль в диковинном преображении. Вряд ли кому-либо удастся разгадать эту загадку. Важнее всего то, что, давая согласие на обращение, Харон на подобное не рассчитывал. Окажись их сообщник таким же, как все, от него бы не было никаких проблем. Он бы сейчас мирно сидел в фургоне и вгрызался в книги, чтобы на привале попытаться наколдовать хотя бы крошечный огненный шарик. И вот теперь из-за своей неосмотрительности, Харон вынужден идти сюда и вызывать своего проблемного товарища на серьезный разговор, чтобы попытаться донести до того, как нехорошо он поступает и что впредь так делать не стоит. Хотя можно ли его винить за неосмотрительность? Разве кто-либо мог предположить, что итог ритуала окажется таким? Харон обогнул мрачный фургон, ожидая найти Алерота внутри, однако тот предпочел провести этот вечер снаружи, сидя на подножке позади фургона. На вбитом в заднюю стенку кривом крючке висела масляная лампа, и ее свет выхватывал из темноты обезображенную макушку и часть не менее обезображенного лица с пугающей дырой в щеке. Алерот пил. И, видимо, уже давно. – А, Харон! Проходи, садись, – бастард растянулся в жутковатой, но не несущей никакой угрозы улыбке и похлопал рукой по свободному месту рядом с собой, прежде чем вновь приложиться к пузатому бурдюку, который наполнил вином еще в городе. Однако гость остался стоять, спокойно взирая на порядком захмелевшего отступника. – Знаю, зачем ты пришел, – продолжил Алерот, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Чтобы сообщить, какой я негодяй. Ведь мы договаривались и бла-бла-бла… – он на пару секунд прервался, чтобы сделать новый глоток. – Но мне нужны были сведения, понимаешь? Новости. И я не жалею. Ты уж прости, брат, но если отмотать время назад, то я бы сделал это снова, – тут он издал странный смешок и опять ненадолго присосался к бурдюку. – Потому что новости… Ахах… Новости! Ты просто представить себе не можешь, какие же чудесные новости я там узнал! Могу с уверенностью сказать, что это лучшее, что только происходило в моей жизни! Ахах… Харон уже понял, что Алерот надрался и серьезного разговора не выйдет. Но кое-что из этого все же могло получиться, раз бастард решил пооткровенничать. Именно поэтому предводитель отступников не развернулся и не ушел, оставив бастарда заливаться вином. Вместо этого он подошел ближе и сел на предложенное ранее место, готовый выслушать все, что ему захотят рассказать. – Каин! – Алерот растянул то, что осталось от губ, в еще более жуткой улыбке и зажмурился от удовольствия, смакуя следующие слова: – Каина сношал его же дракон прямо на джаккайской арене! На глазах у всего города! Я бы еще раз шагнул под драконье пламя лишь бы увидеть это собственными глазами! Гаденыш, правда, выжил. Хоть наш высокородный папенька и пытался всех убедить, что его наследничек помер от какой-то болезни, но слухи теперь так и будут гулять по всей Империи. – За что ты его так ненавидишь? – вдруг решил спросить Харон. Он кое-что знал о взаимоотношениях двух сводных братьев, но не находил там ничего такого, из-за чего стоило бы обрушивать на парня столь жгучую ненависть. Харон был наслышан о Действе джаккайцев, и мало кто из обреченных на самом деле заслуживал столь изощренной пытки. Ему было искренне жаль парнишку, который, на свое несчастье, оказался не в том месте и не в то время, отчего и был схвачен варварами. – За что я его… ненавижу? – переспросил Алерот, уставившись на Харона так, словно тот поинтересовался, зачем бывший всадник дышит. Однако весьма быстро переменился в лице, выдав очередную пугающую, даже немного безумную улыбочку. – А! Знаю! Ты хочешь сказать, что бедняжечка ни в чем не виноват! Что это не он убил мою мать, уничтожив наше будущее своим появлением на свет. Что это не его вина в том, что вместо того, чтобы стать законным наследником главнокомандующего, я должен был довольствоваться должностью драконьего всадника, пусть и командира. Да еще и с ложной родословной. Вынужденный постоянно пребывать в тени, наблюдая, как неблагодарный выродок, отобравший у меня все, воротит нос от своего предназначения и тайком мечтает о приключениях! О приключениях! Что ж, в Джакке он получил превосходное приключение! Ахаха! Алерот снова отхлебнул вина, а после, взглянув на сидящего рядом Харона, немного подумал и протянул тому бурдюк. Тот поколебался, но все же взял сосуд, чтобы тоже сделать пару глотков и вернуть его хозяину. – А ведь знаешь, Каин мог бы стать принцем… – выдал Алерот, вдруг сделавшись серьезным и задумчивым. – Чарльз долго подбирался к трону. Завоевывал доверие, влюблял в себя солдат и народ. Даже убрал с дороги брата короля, подстроив несчастный случай. А также тихо избавился от прочих законных претендентов на престол. Одна за одной… фигурки исчезали с доски незаметно, через четко выверенные промежутки. Чтобы все успели забыть о прошлой трагедии перед будущей. Чтобы никому и в голову не пришло связать одно с другим и сделать очевидные выводы. Нынешний король – кретин. Его легко водить за нос. Главное только вовремя подавать жратву да развлечения и уверять, что в государственных делах полный порядок. Хотя вряд ли этой жирной свинье есть хоть какое-то дело до государственных дел. Чарльз намеревался отравить короля после празднования совершеннолетия Каина, выдав это за остановившееся от обилия яств сердце, а после занять трон и взять в жены вдовствующую королеву. Ведь законных претендентов не осталось, а кто лучше него может справиться со всеми этими государственными делами? Каждый в королевстве знает, кто на самом деле правил все эти годы. Никаких восстаний, никаких битв за престол. Его поддержат. Точнее, поддержали бы. Но Каин своей выходкой все порушил. А ведь он мог стать принцем, и после – королем! Королем Анатриума! И вот это все он просто взял и отшвырнул в сторону, возжелав приключений, словно сын какой-то кухарки! А ведь его место должно было достаться мне! Мне! Уж я никогда бы не подвел отца. Никогда бы не выкинул ничего подобного. Я был бы достойным наследником, о котором Чарльз всегда мечтал… – и эти последние слова были пропитаны такой горечью. Признаться, для Харона подобное откровение обернулось потрясением. Он не особо интересовался всеми этими престольными делами, но столь подлых ходов от главнокомандующего явно не ожидал. Ему казалось, что Чарльз Хайроуд ставит долг превыше всего и до самой своей смерти останется верным слугой своего короля. Что ж, это было любопытно, весьма любопытно. Только вот Каин, судя по всему, ничего о планах отца не знал. А если бы и знал, то стал бы он убегать? – И мой нынешний внешний вид… – вновь заговорил Алерот после небольшой паузы и нового глотка. – Мой неотразимый внешний вид… Тебе ведь тоже нравится, да? – он мерзко осклабился, подставляя лицо под свет так, чтобы собеседник смог хорошенько его разглядеть. – Можешь говорить, что и здесь он не виноват. Что не стоило продолжать стоять на стене, когда на тебя несется огромный дракон. Что Каин не отдавал ему приказа. Что ящер сам решил плюнуть пламенем в стоящих перед ним людей. Но ведь именно из-за своего сводного братца я и оказался на той стене, не так ли? Я выполнял волю отца, как примерный сын. Я остался, когда эти трусливые твари бросили меня и разбежались. Я из кожи вон лез, чтобы угодить, чтобы исполнить приказ. Чтобы отец хотя бы раз улыбнулся мне и похвалил. Не сухо и безразлично, как он делал обычно, а искренне! От чистого сердца! Разве я так много просил?! – Алерот стиснул бурдюк в руке и уставился в ночь, где беззаботно стрекотали невидимые глазу сверчки. Он долго молчал, но Харон не решился тревожить, позволил бастарду собраться с мыслями, снова отхлебнуть немного вина и после продолжить. – Может быть, он и не виноват. Но тогда кто? Кто же тогда виноват? Кого мне следует винить? На кого излить всю свою злобу? На мать Каина, которая все же сумела вытолкнуть из себя живой плод? Или отца, у которого после этого не осталось иного выбора? Или же судьбу? О да, знаю! Все просто обожают винить во всем судьбу. Судьба такая. Да, просто судьба. А потому улыбнись и смирись. Этого ты от меня хочешь? Смирись, забудь, выброси все обиды из памяти и живи дальше. С таким лицом. Потеряв все немногое, что имел. Лишенный какого бы то ни было будущего. Просто смирись и каждую ночь, засыпая, с улыбкой думай о том, как где-то веселится Каин, летая на драконе, о котором так грезил. Красивый, с чистой кожей и волосами, без дыры в щеке, из которой постоянно проливается вода или вино. Беззаботный и счастливый. Каин, у которого все впереди. Каин, перед которым открыты все дороги. Каин, который, нагулявшись, вполне может вернуться обратно в Анатриум, где его простит отец и посадит потом на трон. И никто из них даже не вспомнит о каком-то там бастарде, обезображенном огнем и гниющим в какой-нибудь дыре, где местные согласны терпеть рядом с собой подобное уродство. Все еще сверля ночь налитым кровью взглядом, Алерот вдруг оскалился. – Не бывать такому! Знаешь, что не дает мне скатиться в пучины отчаяния? – тут бывший всадник резко повернул голову и уставился на собеседника широко раскрытыми, налитыми кровью глазами. – НЕНАВИСТЬ! Ненависть и жажда расплаты. Уничтожить Каина – это цель моей жизни. Это то, ради чего я все еще дышу. Это то, что помогло мне подняться там, у стены. Помогло мне добраться до вашего лагеря, несмотря на дикую боль, разрывающую тело при каждом, даже малейшем движении. Это то, ради чего я каждое утро открываю глаза. Так что даже не пытайся меня отговорить. Каин умрет. Умрет от моей руки. И смерть его не будет легкой. Мрачно закончил Алерот и отвернулся, чтобы опять припасть к наполовину опустевшему бурдюку и продолжить гипнотизировать ночь, предаваясь каким-то своим безрадостным мыслям. Харон еще немного посидел рядом, но, поняв, что бастард больше не намерен что-либо говорить, поднялся и, пожелав доброй ночи, удалился к себе в палатку. Серьезный разговор, как и слабая попытка отговорить Алерота от мести, успехом не увенчались. Что ж, оставалось надеяться, что пути этих двоих более не пересекутся, а если и пересекутся, то ни Харона, ни его отступников поблизости не окажется. Потому как маг нутром чуял, что из встречи двух братьев ничего хорошего не выйдет. Ни один, ни другой так просто не сдадутся, так легко не падут. У Алерота необычная и пугающая сила, а Каин… если вспомнить, что тот в одиночку сжег Джаккайскую столицу со священной ареной, обратил сотни варваров в пепел и при этом смог уйти от них живым… Да, законный наследник главнокомандующего тоже был не так прост. А у Харона и без этого хватало проблем. Что ж, боги старые, новые и вообще все, какие только есть, смилуйтесь хотя бы раз над порядком уставшим предводителем отступников и разведите пути этих двоих. Мысленно помолился Харон и тут же услышал гадкий смешок злого духа, который тоже не сулил ничего хорошего. Кажется, покоя в этой жизни ему точно никогда не увидеть.