Человеку надо во что-то верить, я решил поверить в тебя. «Обмани меня» ©.
Джон и не понял, почему так сильно волновался за уже давно взрослого паренька. Волноваться нужно было тогда, года три назад, сейчас — бесполезнее некуда. Константин успокаивал себя различными словечками типа «это его решение, он справится, я ничего не должен», но какой-то мелкий механизм, осторожно разрывающий ему сердце на клочки, не останавливал свою работу. Он пытался быть и реалистом, и оптимистом: в его случае это всегда выходило плохо, и давало отвратительные результаты. А ещё он совершенно запутался, что должен был сделать в такой ситуации — просто давненько не был тем Константином, которого привык видеть Чес. Сейчас медленно и со скрипом, но удавалось вживаться в прежнюю роль, но возможно ли завершить это до конца? Да и в любом случае результаты будут отличаться… В конце концов он решил не тревожиться раньше времени и подождать хотя бы до вечера — как знать, может быть, Чес отлучился ненадолго. Хотя, судя по всему, это вовсе не на два или три часа… Джон только что заметил, что пропала и карта: значит, Чес готовил что-то серьёзное. У него был план, хотя он занялся им только сегодня; а у Константина не было, хотя такая же задача появилась у него чуть ли не с начала всего этого ужаса. И, кажется, здесь дело вовсе не в «твоё-не твоё», а в заинтересованности; ему потребовались лишь какие-то двадцать минут, чтобы осознать это и разобрать по полочкам свои пребывающие в хаосе мысли. Это, наверное, не точно, но ему вдруг открылось всё с другой стороны: теперь с каждым пробуждением от влияния ему становилось всё тяжелее и тяжелее воспринимать семью, свои обязанности… Будучи собой в прошлом, он навряд ли бы поступил так; теперь, конечно, отказываться — как-то не по-мужски, надо действовать, но с этим было как-то туго. В том-то и проблема: есть притянутое за уши желание, но нет одухотворённой инициативы, какая сейчас у Чеса, а только железное чувство долга. А почему так загорелся Чес, наверное, решить не сложно: он искренно уверен, что помогает Джону, что Джон нуждается в его помощи. В этом и весь секрет столь быстрого решения проблемы. Константину стало гадко от самого себя; бывают такие моменты самоуничижения. Но нынче это было что-то катастрофическое… Во всяком случае, думать о семье можно было бесконечно — теперь же стоило решить, что делать дальше. Где и как искать Креймера? Джон смутно помнил, что там черкал парень на своей карте, а идти вслепую было бы глупо — так можно и самому заблудиться. Он знал, как он не оригинален в данной ситуации, но всё же продолжал активно умолять Бога о том, чтобы его водитель дошёл обратно без происшествий. Конечно, если Господь их ещё не оставил… Константин усмехнулся и подумал, что сейчас это вероятнее всего: происходящее может быть сравнимо лишь с всемирным потопом. Видимо, грешниками в данной ситуации оказались поголовно все, скидок на его благотворительную деятельность не сделали; что ж, он — грешник, пусть! Так даже лучше. Джон остановил свои могущие стать бесконечными мысли и порешил выйти наружу, чтобы осмотреться кругом и хотя бы в небольшом радиусе отсюда постараться найти Чеса. Когда он вошёл в холл, то увидал Джо, усевшегося на стуле и присосавшегося к бутылке; он кивнул ему, неловко икнул и усмехнулся. — Куда? Неужели наверх? — Да… ты случайно не видел паренька молодого? Он со мной пришёл, хотя вы и не знакомы. А сейчас вот куда-то делся… — Так может, твой паренёк загулял?.. — приподняв бровь, насмешливо спросил Джо. — Нет, я уже проверил здесь, внизу, всё. — Хм… — Он покрутил в руках бутылку, — Молодой, говоришь… слушай, если мне не приснилось или не привиделось в забытьи, то, кажется, здесь всё-таки кто-то проходил. Такой невысокий, малость худой, волосы такие тёмно-русые, но это не точно… — Да-да, похоже на него! — воскликнул он. — Давно это было? — У-у, полчаса или больше тому назад, — задумчиво протянул бармен, вновь отпив из бутылки. — Мне кажется, что я ещё сказал ему что-то насчёт небезопасности там, наверху, но меня даже и слушать не стали. И что же нужно там твоему дружку? — То, что, по идее, нужно было мне, — туманно для пьяного паренька ответил Джон, хотя сам без трудностей понял сказанное. Джо лишь хмельно улыбнулся и вновь присосался к бутылке, а Константин вышел из холла, поднялся по разрушенной лестнице и вылез через дыру. Было часов пять, солнце медленно двигалось к закату, а небо оказалось почти что кристально-чистым, лишь на востоке виднелась охапка облаков. Было спокойно, тихо и хорошо как никогда; Джон бы по праву назвал этот день самым лучшим из тех, что были, если б не отсутствие Чеса: так уж лучше постоянная стрельба и неудобный матрац, но с парнем, чем тишина и уютная кровать, но без него. Константин осмотрелся: на улице было всё также тихо и пустынно, где-то вдалеке продолжала литься вода, только уже без крови. На юге стал виднеться столп дыма — кажется, загорелся какой-то завод. Джон отошёл в конец улицы и осмотрелся: впереди него виднелась отсечённая часть того небоскрёба, что когда-то был офис-центром. Да и вообще весь город был в руинах, но не таких, какие обычно нам рисуют пейзажи постапокалиптических игр; естественно, многое пострадало от бомб и стрельбы, где-то треть населения Ирвайна точно сейчас валялась трупами на дорогах и в домах, и ни одна многоэтажка не устояла, но всё-таки город держался, и это было видно, пускай и не совсем физически, но морально. По крайней мере, сегодняшняя тишь была лучше того, что творилось в первый день; Джон действительно не мог понять, почему выжил — может, тогда его карма, как скидочная карта, ещё действовала? Константин подумал, что это маловероятно, но таки решил направиться в сторону небоскрёба и постараться найти людей там, чтобы их расспросить. Ещё была высока вероятность найти Чеса по дороге. Джон, преисполненный решимости найти во что бы то ни стало своего водителя, сделал первый шаг вперёд, при этом совсем не осознав, о чём именно он желал в тот момент; точнее, он осознавал и даже проговорил это у себя в мыслях, но если присмотреться и здраво рассудить, то это оказывалось очень странно — ведь, задумываясь о причине, по которой он шёл туда, он без запинки выдавал «Чес», а не нужное и требуемое со всех сторон «семья». Это осознание в какую-то долю секунды заставило холодок пробежаться по его коже. Но на этом его изумления не закончились… — Джон, куда ты, в самом деле?.. — раздался позади него голос Креймера — правда, слабый и будто бы приглушённый. Константин, сглотнув, развернулся: неужели он опоздал? — Ты… как ты? — парень неловко улыбался, придерживал бок; лицо — поцарапано, то место, которое он придерживал, в крови, полкуртки в лохмотьях, на одну ногу он сам прихрамывает… Креймер устало улыбнулся и повалился в сторону; тут уж Джон не успел его подхватить, потому что расстояние между ними было метров пять, поэтому парнишка бессильно упал на землю. Он схватил его и потащил «домой». Джон долго спрашивал себя после, почему так долго проклинал себя, свою потерявшуюся семью, ещё раз себя и свою несообразительность; ответ был прост и лежал перед ним. Но даже так он ещё долгое время не старался осознавать это. Если бы кто спросил, волновался ли в тот момент Джон, тот бы ответил, что, конечно же, нет — ещё чего не хватало! Но если б кто видел его в тот момент, то… сделал бы свои выводы. Константин кое-как доволок Чеса до кровати, осторожно положил туда, выругался крепко раза три или четыре, а после побежал к бармену, чтобы спросить насчёт лекарств. Джо пришлось долго и грубо толкать, прежде чем тот соизволил промямлить, где же находится аптечка. Та оказалась в кухне, Джон рванул туда и уже через минуту был рядом с Креймером, хотя точно не знал, поможет ли чем что-нибудь из этой белой коробки. Парень был всё ещё без сознания, дышал неровно, хоть и не слабо; Константин увидал его бледное лицо — всё в кровоподтёках, синяках и ссадинах и выругался так крепко, что, будь парень в сознании, он бы сильно изумился — так уж нетипично это было для него. Джон принялся расстёгивать куртку, осторожно поднимать кофту, сильно загрязнившуюся сбоку кровью, и увидел где-то над бедром неглубокий порез — кровоточило сильно, но ранение точно не было тяжёлым. Хотя, наверное, для Чеса с его здоровьем и это было существенно… Константин вздохнул, покачал головой и достал что-то дезинфицирующее из коробки с медикаментами. Вообще, он не очень любил выступать в роли доктора, но иногда приходилось. После того, как он обработал и забинтовал рану, то принялся за другие ссадины и ранки, наклеивая то пластыри, то бинты; заодно проверил и старую рану Чеса на плече — заживала, но медленно. Он не поленился перевязать и её. После решил оставить паренька в покое и по максимуму избавил его от грязной одежды, подумав о том, где бы достать новую. Укрывая одеялом Креймера, он с сожалением произнёс: — И где же тебя так угораздило, Чес?.. — его вопрос ещё долгое время оставался без ответа. Константин понял, что парень здорово устал и был измождён голодом и отсутствием отдыха. И всё ради кого/чего? Нет-нет, Джон точно не хотел об этом думать — разве когда-нибудь банальность была его коньком? Но, смотря на все свои действия, он постепенно начинал понимать, что всё-таки какая-то неоригинальность прокрадывалась в его жизнь: то вполне ожидаемые мысли, то вызывающие лёгкую усмешку решения. Неужели таким способом пожинал он плоды того влияния? Он отошёл от Чеса и грузно уселся на свою кровать — мысли спутались совсем, и это тоже было не ново. Видя страдания Креймера, Джон даже и не задумывался над тем, что мог узнать парнишка — пропади всё это пропадом, честное слово! Увидев своего водителя живым, он зарёкся на всю оставшуюся жизнь не дать тому умереть «ещё раз»; ведь когда-то он его глупо бросил, поверив в уверения невнимательных врачей и даже не почувствовав свой внутренний голос, который как не смог поверить в его смерть, так и не поверил. Он зарёкся, что убережёт паренька по-любому в неожиданно превратившемся в Ад мире, но кто ж знал, что это будет так сложно после стольких лет разлуки?.. Джон понял, что спустя их последнего разговора он сам совсем-совсем потерял из рук ту связующую ниточку; да, пусть они знали друг друга дольше, чем пребывали в разлуке, но ведь каждому известно, как даже полгода разъединяют некогда бывших близкими людей? И вот и Джону пришлось узнать. Только в три раза сильнее и ярче. И вопрос «Как подобраться к душе Чеса поближе?» был, конечно, уже не новым, но панику вызывал невероятных масштабов. Вот сиди и думай, как дальше…***
К вечеру Креймер так и не очухался; Константин дал ему отдохнуть, а сам пошёл на кухню и взял ему нормальной еды: чашку супа. Это должно парню понравиться… Спустя минут десять Чес приоткрыл глаза и улыбнулся, глянув на Джона; тот заметил сразу и, подбежав, поспешно спросил: — Как ты? Парень чему-то громко усмехнулся, а после и вообще едва сдерживал смех, глядя на него. Константин ничего не понимал и лишь недоумённо смотрел на него. — Что?.. — Господи, если бы я не помнил тебя, то сейчас навряд ли бы увидел в тебе того равнодушного повелителя тьмы. Это так забавно, что ты волнуешься… — Джон немного смутился, хмыкнул и проговорил: — Это не забавно. Ты не шуточно ранен. О чём ты вообще думал, дурак, когда тайком убегал? — О том, чтобы помочь тебе, Джон. Только и всего, — парень просто пожал плечами и, морщась от боли, постарался встать. Джон осторожно толкнул его назад, тем самым приказывая лечь обратно и не геройствовать. — Разве я просил? — Константин внимательно осмотрел его и, заметив торчащий бинт, аккуратно загнул его. Креймер всё ещё улыбался. — Нет. Я сам. Всё сам. Это моя вина. Я не думал, что ты будешь так волноваться… — Наша вина, — Джон уселся на стул рядом и придвинул стол с тарелкой ближе к кровати. — Мы разучились договариваться. Забыли, — Чес лишь вздохнул; улыбка давно пропала с лица. — Это может быть чревато разными последствиями. И я не знаю, правда, как мне вновь научиться понимать тебя. — Это вспомнится, Джон. И этим поступком я только приблизил тебя к этому пониманию. Верно? — тёплая улыбка вновь засветилась на губах. Константин подумал и кивнул, стараясь всё-таки не улыбаться, но зная, что парень чувствует эту улыбку, даже не видя её. Верно, Креймер только приблизил… он всегда был таким, чёрт бы его подрал, несносным, порой вспыльчивым, но таким преданным мальчишкой! Пару минут они помолчали, потом Джон осторожно сказал: — Ты можешь аккуратно сесть и поужинать. Ты не ел с утра. И это не остановило тебя от путешествия, — Чес начал медленно подниматься, он подал ему тарелку и ложку. — Кстати, ты даже не интересуешься, узнал ли я что-нибудь, — Креймер хитро на него глянул и покачал головой. — Совсем забыл про семью! — Да, забыл, потому что с тобой намучаешься как с ребёнком! Тут и о своём забудешь! — Джон не злился, но делал вид и потому встал со стула и стал ходить по комнате кругами. — Ну так, твоя жертва не прошла даром? Расскажи тогда своё приключение что ли! Чес отхлебнул пару ложек и поставил тарелку на колени. Его взгляд сразу же посерьезнел. — Конечно, я не знаю, как именно выглядят «твои», но имена, возраст и относительно примерная внешность дали мне многое… Так вот, слушай, — Джон даже уселся на свою кровать, подперев голову руками. — Моё путешествие длилось не более полутора часов, но мне удалось узнать многое. Причём очень совпадающее с нашим планом… Короче, я сходил в тот самый офис-центр, где работала твоя Кейт: там оказалось пусто. Я начал проверять близ расположенные здания и в одном из подвалов неприметного склада отыскал огромную группу, куда-то, по видимому, уже собиравшуюся. Успел я вовремя — ещё пару минут, и они бы сдвинулись с места. Поспрашивал у главных, откуда они и не пришли ли случайно из вон той высотки. На своё удивление я получил положительный ответ: всё это были бывшие рабочие. Правда, в тот роковой день под землёй находились тысячи работников, теперь же их было не более ста. Я спросил, где остальные; мне ответили, что всех, находившихся во время катастрофы в здании офиса, разделили вскоре по подгруппам и ночью стали отводить в рядом расположенные безопасные места, чтобы там не возникло толкучки и паники. Всё же группа из ста человек куда лучше и компактнее. Как я узнал, все они поочерёдно отправляются в различные города и деревни, но больше всего в города. Я, сколько смог, порасспрашивал всех, не встречали ли они женщину по имени Кейт, работавшую в том же здании и выглядевшую так-то. Все отвечали отрицательно, и я уже отчаялся, как какая-то женщина вдруг припомнила и сказала, что, кажется, когда-то давно пересекалась с похожей сотрудницей. Она рассказала, что похожая женщина ушла с группой, которая была через одну впереди них и которая уже давно находилась в своём безопасном месте. Я попросил её припомнить место, в которое те отправлялись; оказывается, у каждой группы были таблички с надписями деревень или городов, куда их отправляла администрация здания. Всё же некоторые из них умнее властей… Женщина долго вспоминала и выдала что-то около типа Синторесе-Ранчо-Парк. Я подумал и спросил: может, Синтрес-Ранч-Парк? Она воскликнула «Точно!», и я поблагодарил Бога за то, что это не так далеко. Это, если посмотреть по карте, совсем близко от Ред-Хилла. Это очень безопасное место, я считаю, потому что удалено от городов, как бы окраина. Там им точно будет безопасно. Но, знаешь… — Чес вдруг замялся и хмыкнул, — увы, мне ничего не удалось узнать о твоей дочери. Та женщина добавила, что якобы твоя Кейт уходила совершенно одна и явно не в хорошем настроении. Я хотел сам дойти до детсада, но… — Сейчас, вероятно, ты расскажешь о том, откуда взялись твои раны, — вставил Джон, опустив голову и потирая виски. Креймер, хмыкнув, продолжил: — Ну да. Когда я собирался уходить из склада вместе с группой, ровно туда попал снаряд — кажется, больше не было слышно взрывов, поэтому, думаю, это был случайный выстрел. Но убило тогда многих людей… где-то около половины, — Чес понизил голос. — Меня тоже сильно задело, как видишь: придавило камнем, едва выбрался. Потом и осколок полоснул по животу… благо, не сильно. Там такой ад начался… ужас. Лучше и правда не вспоминать; я и сам, честно, не понимаю, как мне удалось уйти оттуда хотя бы живым. Помню всё смутно — кажется, небольшой камень стукнул мне по голове. Но это было как-то так… А ещё я почти добрался до клуба, но увидел тебя недалеко и, как смог, направился к тебе. Извини, что вот так брякнулся перед тобой и доставил проблем, — Джон устало отмахнулся от этих слов, как от какой-нибудь мелочи, и, вздохнув, опустил голову на руки. Чес не знал, что ещё добавить, и недоумённо смотрел на него. Константин несколько минут промолчал, обдумал всё хорошенько в голове и неожиданно встал с места. — Спасибо тебе. Дальше я постараюсь разобраться сам… — Пойдёшь искать дочь? Сегодня? — изумлению Чеса не было предела. — Более глупой затеи я в жизни не слышал! — Слышал, — Константин вдруг усмехнулся. — Ты говорил так о каждой моей затее. Всегда. Так что… это значит, что я на верном пути. — Ну-ну, — Креймер казался смущённым, — Не всё так просто, как ты думаешь. Но ладно — если решил, то почему бы и нет — только не сегодня. А то я знаю тебя: ты и ночью пойдёшь, если загоришься идеей. — Джон, может быть, и хотел возразить, но навряд ли это было бы успешно, поэтому промолчал, лишь негромко усмехнувшись. — Ну хорошо! Значит, завтра с утра я пойду. — Может, если мне станет лучше, я отправлюсь с тобой… — зачем-то тихо проговорил Чес, будто бы уже ощутивший нарастающее негодование со его стороны. Тот действительно окинул его пристальным недружелюбным взглядом и произнёс саркастическое: — Ну конечно. Мне тебя и сегодня хватило. Даже слишком. Так что нет, завтра уж позволь мне одному прогуляться… Чес промолчал, и на этом завершился их более или менее серьёзный разговор.***
Ближе к ночи, когда всё стихло, не считая пьянки через зал, Джон почему-то не мог заснуть, ворочаясь с бока на бок. Так бывает, когда мысли — нужные и ненужные, важные и не очень — атакуют мозг с необычайной периодичностью; и вроде стараешься их отогнать, и вроде даже спать хочется, и всё равно — ни в какую. Константину казалось, что даже если он сейчас насильно заснёт, то всё равно не сможет убежать от гложущих его мыслей, причём таких расплывчатых, что ухватиться за одну из них не представлялось возможным. В итоге он перевернулся на тот бок, откуда была видна в сумраке кровать Креймера; оттуда тоже послышалось шуршание, как будто парень перевернулся, далее — напряжённый вздох, и теперь ему точно казалось, что его водитель не спит. От этого понимания стало как-то легче — видимо, когда ты не одинок и не важно в чём, всё-таки веселее переносить ту незримую тоску. Но даже так, даже имея под боком того, кто отчасти понимает, Джон знал, что всё равно одинок: он точно не начнёт первым разговор, точно не спросит, почему не спится, точно не разрешит дотронуться хоть до какой-нибудь струнки своей души. Видимо, он точно дурак; порой Константин думал, что недавний он, получившийся в результате влияния, был многим лучше сегодняшнего. «Хотя чему я удивляюсь — я был отвратительным всегда», — без доли горечи или раскаяния признал Джон и тихо усмехнулся. Да, ему, может быть, и хотелось сказать что-то Чесу, но да имело ли оно, по-хорошему, значение?.. Верно, нет. Исходя из этих соображений, Константин развернулся на спину и прикрыл глаза, стараясь ни о чём не думать и заснуть. И в ту самую секунду раздался тихий и, кажется, робкий голос со стороны парня: — Что, тоже не спится? — Джон по самому себе непонятным причинам вздрогнул, но в ответ беспристрастно проговорил: — Есть такое. А ты чего не спишь? Больным сон полезен в два раза, — Чес тихонько рассмеялся. — Да я и сам не знаю. Мысли. Всякие. О всяком. Знаешь, бывает такое… И ты не понимаешь, куда их деть: думать ими не получается, а держать в голове — дело гиблое. Вот и разрываешься, — Джону в тот момент до жути хотелось воскликнуть «Да-да, я понимаю, у меня такая же херня!», но что-то остановило его — что-то, что всегда останавливало его от лишних слов Креймеру. Или не от слов, а от сближения?.. Вот уж что действительно вероятнее. — Вот как… — Да ты разве сейчас не в таком же положении? Просто мне показалось, что причина нашей бессонницы одна… — предположил парень. — Ну уж нет. Лично я не сплю оттого, что прошло ещё слишком мало времени, — но Джон знал, что его ложь была очевидна: на часах было полпервого, хотя официально они легли где-то в одиннадцать. И Чес сразу это понял. Спустя минуту он мягко добавил: — Ты волнуешься о семье. Не терзайся, я уверен, всё будет хорошо. Твоя дочка наверняка в безопасности — о детях заботятся в первую очередь. — А что, если нет? Что, если не заботятся и она только и ждёт меня, а я ничем помочь не могу? — вдруг сорвался Константин, о чём и пожалел в следующую секунду. Креймер вновь ответил не сразу, будто давая ему побыть наедине со своими вскрывшимися мыслями, а потом доверительно проговорил: — Сейчас, именно сейчас, нам ничего не остаётся делать, кроме как верить в лучшее. Не без доли реализма, конечно, но всё-таки изводить себя не стоит раньше времени. Согласен? — Джон действительно подумал, что слова парня не лишены смысла, но как всегда промолчал, решив, что Чес должен понять. И Чес, вероятно, без труда понял. — А ещё, как мне кажется, но это уже чисто моё мнение, что тебе просто необходимо разобраться в своих отношениях с семьёй. Ты крупно запутался, и это видно даже мне, просто неожиданно появившемуся человеку в твоей жизни. Вспомни, хотя бы, свой резкий уход… — сказал тише, даже шёпотом. — Это всё странно. Возможно, это всё из-за влияния, я не знаю. Я просто вижу, что ты мучаешься. А для повелителя тьмы это очень резкое и очень странное явление. Джон выслушал на удивление самому себе спокойно и в один момент был даже готов сорваться и поделиться тем наболевшим и невысказанным, что томилось в его душе, но вовремя, как, впрочем, и всегда, остановился, отрезвился и понял, решив для себя раз и навсегда: этот паренёк не должен узнать или почувствовать ни йоты того, что знал и чувствовал он сам. Не должен, нет, ибо это слишком… И то, что уже узнал парнишка, являлось огромной ошибкой с его, Константина, стороны. А почему не стоило открываться, он толком и не знал; представлял только, что выльется это в итоге в нечто совсем не то, что ожидал он от жизни. Ибо это известная истина, что за признаниями кроется… да, кроется то самое опасное сближение. А им сближаться с Креймером — ни-ни, нельзя никак, и это Джон понял почему-то ещё очень давно. Какая-то давняя, эфемерная, едва осознаваемая мысль являлась, грубо говоря, причиной, но раскрыть её у него не получалось — она постоянно ускальзывала. Тогда как же тот самый «мост», который они собирались строить вместе, чтобы заново друг друга понять? Нет-нет, Константина как кипятком ошпарило давно позабытой аксиомой, поэтому сегодняшний вывод его звучал так: продолжать строить, но аккуратно. Постараться сделать конструкцию такой хлипкой, не особо надёжной, чтобы не возникало соблазна продвигаться по ней далее. Иначе никак нельзя. Он негромко пожелал Чесу спокойной ночи и отвернулся. А что если в какой-то момент он поймёт, что вовремя себя не остановил? Как тогда?.. Он встряхнул головой и подумал, что это слишком. Он точно никогда до такого не дойдёт.