Первый закон жизни: опасность обостряет чувства. «Возлюби ближнего своего» Эрих Мария Ремарк ©.
Пробуждение на этот раз у Джона было не таким приятным — его тревожно трясли, при этом что-то настойчиво повторяя. Проснулся окончательно он только на шестой или седьмой раз этого крика: кричал Чес, и слова эти были «Срочно просыпайся, Джон! Происходит нечто странное». Константин чувствовал себя жутко не выспавшимся — наверное, не прошло и четырёх часов, — однако послушно открыл сонные глаза и непонимающе уставился на Креймера, подумав, что это должно быть решительно нечто серьёзное, иначе кто-то имел шанс получить по башке. Но первых секунд Джону хватило, чтобы понять: ситуация не шуточная. Подвал ходил ходуном, сотрясаясь от ударов; крошка сыпалась сверху, и даже из-за тряски стали падать предметы с полок и столов. Две тарелки разбились; Константин решил, что это очередной обстрел — это не было столь опасным явлением, но и относится плевательски тоже не стоило, поэтому он вскочил с кровати и принялся стаскивать оставшиеся вещи на пол, чтобы не разбились. Креймер также включился в это дело, при этом сбивчиво рассказывая: — Легонько трясти стало минут пять назад — я подумал, просто ударная волна и беспокоиться не о чем. Но вскоре это приобрело не слишком дружелюбный характер. Мне кажется, начали обстреливать, но как-то по-другому, нежели чем в прошлом… — Чес поморщился, но продолжил помогать; Константин это заметил, вздохнул, покачал головой и остановил за руку паренька, который тянулся к очередной вещи. — Ну-ну, не напрягайся. Я сам. Ты как, кстати? — Мужчина пристально вгляделся в его лицо и понял без слов, что парню было не очень хорошо: весь бледный, щёки впалые, глаза усталые, красные. Видно было, что ему необходима была эта ночь — проспал бы до десяти утра, и уже тогда стало бы лучше. Сейчас же дела обстояли не самым лучшим образом… — Я… ну, я нормально. В принципе, я могу помочь. — Ну да. — Джон хмыкнул и многозначительно посмотрел на напарника. Между тем тряска усиливалась — били, казалось, не только рядом, а уже по самим останкам, что остались наверху вместо клуба; спрашивается, зачем, если там валялись только обломки и руины? Однако мужчина понял, что пока сейчас навряд ли стоит слишком суетиться: в подвале намного безопаснее, чем наверху, к тому же, он не должен развалиться. Только если, правда, пришельцы не будут усиленно бить по нему. Ибо заваленным заживо быть не хотелось уж точно. — Ты думаешь оставаться? — донёсся со стороны водителя вопрос; Джон не видел его в сумраке, так как почти вся подсветка перегорела или лампочки разбились, а он сам сидел на другой стороне комнаты. — Да. А это разве не самый логичный вариант? — Я не знаю… — сдавленно прошептал Чес, и Константин его едва услышал — где-то в холле рухнуло нечто тяжёлое, наверное, шкаф с выпивкой. Вот уж у кого сегодня будет не очень хороший день, так это у сих обитателей!.. Повелитель тьмы усмехнулся, но тут же вспомнил слова парня и недоумённо нахмурился. — Джон, возможно, это абсурд, но я считаю, что нам лучше выбраться отсюда. — Куда мы выберемся, по-твоему? Наверх, где окажемся на хорошо простреливаемой местности? — Константин покачал головой. — Нет, это и правда бредовая мысль! — Но… мы не должны оставаться здесь. Нас может завалить. А это хуже… — Джону не составило труда услыхать явную дрожь в голосе — неужели Чес… боялся? — Всяко лучше найти спасение наверху, в другом подвале, более крепком. Посмотри, этот трещит по швам… — Хотя Креймер был прав: убежище стало действительно не из безопасных — ежеминутно валились камни, где-то трещали стены, падала мебель, сыпалось стекло. Джона пару раз ударило по голове мелкими камешками — и слава Богу, что мелкими… Где-то снаружи слышались отдалённые устрашающие звуки, от которых уже отвык слух, но слышались они как будто сквозь вакуум — создавалось безмятежное ощущение, что это их не касается. — Джон, мы должны уйти! — не вытерпев, наконец воскликнул парень и подошёл к нему. — Иначе мы будем погребены здесь заживо! Ну, чего ты сидишь? Пойдём, пока не поздно, и отыщем выход. — Константин встал также и внимательно заглянул в глаза Чесу, силясь найти ответ на свой вопрос; а отыскать его в, как и прежде, открытой нараспашку душе было не так сложно: он лежал буквально на поверхности. Однако повелитель тьмы не стал тратить лишнее время на выяснения и решил таки согласиться, ведь план Креймера не был лишён смысла, пускай и во многом ориентировался на его личные эмоции. Собирать вещи уже не было времени, как и смысла, поэтому они похватали только самое нужное — то, что уместилось в карманы. Многое пострадало; еду с собой тащить было точно не вариантом, хотя, забеспокоившись о том, как дальше им потом наверху скитаться даже без глотка воды и куска хлеба, Джон схватил и положил в широкие карманы пальто какую-то булку и небольшую бутылку газировки. Чеса заставил взять бинты и склянку со спиртом, которая не разбилась только по какому-то чудесному стечению обстоятельств. — Нужно проверить, не завалило ли выход… — негромко проговорил парнишка, уже стоя рядом с дверью и собираясь скорее уходить. — Да я уверен, что завалило уже давно! — В этот момент что-то вновь рухнуло где-то в районе холла. — Там и так всё было хлипким до ужаса. Думаю, один обвал — и того узкого хода не будет. Вот тогда каков твой план на этот случай? — Джон проходил мимо Креймера и пристально на него поглядел. — У меня есть план… — тихо и неуверенно проговорил водитель, смотря на него исподлобья. — Вентиляция. — Это умно, — Константин хмыкнул, и они направились через потряхивающийся зал к холлу. — Но, во-первых, эта самая вентиляция может быть также завалена, а во-вторых, если она всё-таки не совсем завалена, то она же ведёт куда-то вверх… а куда мы там вылезем? Я думаю, мы просто-напросто упрёмся в камень! — Повелитель тьмы, честно говоря, пожалел о своих последних словах — Чес пытался это скрывать, но он дрожал и уж явно не от холода. Он боялся и вероятно всего боялся быть погребённым здесь, нежели чем того ужаса, который творился там, наверху. Поэтому Джон и решил выбрать из двух зол меньшее — так хотя бы напарник мог чувствовать себя комфортно. Но он точно не мог понять одного: откуда у его водителя клаустрофобия? Кажется, никогда её не было… или он опять, как всегда, ничегошеньки не понимает? — Но… это единственный вариант… я уверен… — лепетал он; Джон успокаивающе похлопал его по плечу. — Ладно-ладно, всё будет нормально… да, это единственный выход. Мы выберемся. Найдём другой ход. Короче, живы останемся. — В зале, из которого они пока не вышли, осталась гореть лишь одна лампа — и её света хватило, чтобы увидать умиротворённую улыбку на лице Чеса. Он кивнул и сделал шаг вперёд — открыть дверь в холл, — а между тем едва слышно прошептал: «Я тебе верю». И, наверное, его вера была чем-то действительно сильным, раз заставила дрожь уняться, а панику — уйти; Джон завидовал такой вере — она бывает у сильных людей. А лично он, как ни старался, так и не нашёл в себе эти силы… Однако такие мысли — явно не для происходящей сейчас картины, верно? Это будто на минуту всё затихло, стало хорошо и безопасно; на самом деле же вокруг творился какой-то ужас — особенно ощутить его можно было в холле и в другом зале. Люди кричали, носились вокруг, и, увидев, что открылась дверь из другого зала, некоторые рванули туда, едва не снеся Джона и Чеса; каждый удар, пускай и в метрах ста от них, был слышен и ощутим настолько хорошо, что, казалось, будто попало в них. Но пару раз действительно попадало в яблочко — тогда пол под ногами ходил ходуном, крошка летела с потолка, отваливались целые куски, и тугое чувство, что потолок может в один момент рухнуть, никак не хотело пропадать. Пыль застилала глаза, и из-за неё не было видно практически ничего; свет почти везде не работал, слабо горела лишь одна лампочка подсветки в холле и две — в соседнем зале, но и те были готовы вскоре потухнуть. Взбудораженные обитатели кричали и паниковали так, будто снаружи был конец света; хотя, может быть, в чём-то происходящее наверху и походило на тотальный конец всему живому… Эта суматоха передавалась им, хотя обычно повелитель тьмы и его водитель бывали в ситуациях и похуже и тем не менее сохраняли спокойствие. Джон приказал Креймеру оставаться на месте, а сам убежал на лестницу посмотреть: вдруг его мечтам суждено было сбыться? В итоге даже не смог открыть дверь, а даже когда со скрипом и силой сумел это сделать, то увидел лишь до своеобразного потолка из обломка стены заваленное камнями пространство — не было видно ни просвета, всё оказалось сплошь и рядом в кусках и камнях. Таки обвалилось; Константин сплюнул и вернулся к пареньку. — Всё плохо. Тогда и правда — только через вентиляцию. — Неожиданно подвал вновь залихорадило — послышался оглушительный гром, треск, крики, лампочка болезненно замигала сквозь дымку пыли. Попали вновь и, наверное, в третий раз. Снова больным дождём стали падать осколки с потолка; люди забегали взад-вперёд, поднялся невыносимый ор, толпа из человек десяти рванула в какую-то сторону и чуть не сбила с ног Чеса, если бы мужчина не притянул его за рукав ближе к себе. Все вчерашние пьяные циники превратились в банальных глупых паникёров — какое это было всё-таки жалкое зрелище. Джона передёрнуло — он едва не стал таким, точнее, почти что скатился в их болото, но что-то его вытащило оттуда. Что-то, старательно скрываемое им, являющееся на самом деле кем-то. Повелитель тьмы кинул быстрый взгляд на Креймера, чьё изумлённое бледное лицо и уставшие глаза были направлены в сторону ужаса, что творился в соседнем и — теперь — в их зале. — Вентиляция есть везде… — скоро зашептал он, так как водитель был всего лишь в десяти сантиметрах от него, — Но я припоминаю то, что видел наверху, и могу точно сказать, что где-то над кухней места менее заваленные и там есть вероятность откопать выход. По крайней мере, я надеюсь, что обстановка там не слишком-то изменилась… — Хорошо. Только точно ли ты уверен, что над кухней местность была менее обрушенной? — Парень развернулся к нему, и взгляд пронзительных, будто отчего-то зажёгшихся карих глаз прямо уставился на него; обычно в такие моменты говорят, что смотрят не просто поверхностно, а в душу. И, вопреки стереотипам и своему обычному поведению, ему это не было в тягость или как-то неприятно. Мужчина поспешно кивнул. — Уверен. Я отлично запомнил, что на противоположной стороне было больше целых конструкций. Даже стены сохранились… Пошли скорее, кухня там, в том зале! — Повелитель тьмы секунду подумал и всё-таки взял за рукав Креймера, боясь, что сможет затерять его в возникнувшей суматохе; парень не стал сопротивляться, к тому же, он едва стоял на ногах. Они едва пробирались сквозь облако пыли, часто спотыкались о камни и ещё чаще сталкивались с какими-нибудь обезумевшими людишками, вопящими о том, что «мы все умрём». Джон презрительно их отталкивал, расчищая дорогу; ему показалось, что одним из таких натолкнувшихся был и Джо, но в пыли и почти что кромешной тьме нельзя было точно сказать. Грохот, пускай и негромкий, и тряска продолжались и явно не собирались брать перерыв на «обед»; уже голова раскалывалась от этих звуков, казалось, что взрывы были в ней, а не снаружи. Кое-как удалось протиснуться в зал, потом — на кухню; оттуда почему-то все сбежали. Там горела одна яркая лампочка, и этого оказалось предостаточно; вся посуда, полки, раковины, столы были хаотично разбросаны по полу, частью поломаны; по вспучившемуся кафелю текла из разорванной трубы вода, прежде невысоким фонтанчиком извергаясь в стену и вверх. Половина потолка рухнула, но это было в конце кухни и не затронуло ту часть, где находился выход и вентиляционная шахта. Кажется, из-под обломков кто-то негромко стонал, но времени спасать и проявлять милосердие уже попросту не было; к тому же, навряд ли бы от человека после такой давки осталось хоть что-то здоровое и целое — наверное, всё в кашу, в кровавое месиво. Константин ловко запрыгнул на перевёрнутый шкаф и, раскачав решётку, вынул её оттуда, а потом отбросил в сторону. Далее он проверил ход: достаточно широк для одного человека, но никак не для двух. Сначала вентиляционная шахта шла горизонтально, но потом резко уходила вверх. Повелитель тьмы повернулся к Чесу и кивнул. — Всё в порядке. Я лезу первый, ты за мной. Возможно, придётся расчищать путь. — Креймер молча кивнул и приготовился залезать на шкаф. Джон заполз в ход и стал продвигаться дальше; лампочка, благо, пусть и тускло, но как-никак освещала путь — только теперь Константин заметил, что впереди виднелись вогнутые с двух концов чёрные ручки, на деле оказавшиеся своеобразной хлипкой лестницей наверх. Это было мало сказать, что хорошо, — просто великолепно! — Ты ползёшь там? — обернувшись, спросил повелитель тьмы. Чес молча и старательно следовал за ним, а когда его спросили, лишь кивнул; Джон пригляделся внимательнее и понял, что серьёзность и молчаливость парнишки обусловлены его нервозностью и… будто бы страхом перед чем-то. Ах да, вокруг же замкнутое пространство!.. Константин вздохнул и, покачав головой, пополз дальше; в любое другое время, понимал мужчина, он бы безнадёжно укорил Креймера за любой признак боязни чего-либо, но теперь… нет, точно не было ни желания, ни слов, а одно только, взявшееся ниоткуда, понимание. Или желание понять — как угодно. Только не прежний цинизм; это-то, в общем, Джона и расстраивало больше всего. Наконец он смог сесть, потому что добрался до конца, где ход был направлен вверх; Чес тоже неторопливо подползал к этому месту. Константин распрямился и глянул вверх: ничего не видно, одна тьма. Только и можно, что одной рукой лестницу нащупать. Повелитель тьмы понял, что делать нечего, нужно лезть, хотя лезть в неизвестность всегда не очень-то хочется. Прежде чем начать взбираться, он негромко сказал Креймеру: — Лезь за мной. Тут лестница. — И это всё? Что наверху? Уже выход? — раздался голос внизу; повелитель тьмы решил взобраться на четыре ступеньки выше, чтобы дать парню нормально сесть. — Нет, навряд ли. Мне ничего не видно, по крайней мере. — Джон вновь посмотрел наверх, в безответную мглу; внизу, кажется, появился Чес — его сумрачная фигура постепенно распрямлялась. Там свет ещё был, но что будет дальше… Константин даже отдалённо не предполагал, какими могут быть вентиляционные шахты, поэтому точно не брался предположить, каков будет их путь. Ведь бывают запутанные до умопомрачения… хотя у них ориентир один: вверх. Взбирание оказалось не таким уж и долгим, хотя это и логично: подвал не так сильно углублён, максимум ему можно дать минус второй этаж. Впрочем, так оно и было: высота, которую они проползли, и была где-то на уровне второго этажа, условно говоря. На полпути Джон нащупал рядом с лестницей углубление: там ход тоже вёл куда-то и был гораздо шире, так что туда можно было без проблем сесть и распрямиться. Уже у какого-то предполагаемого конца, до которого оставалось точно меньше метра, всё оставшееся от здания и подвала сотрясло невероятным грохотом, ужасным колебанием стен, да так, что они оба едва удержались на лестнице. Конечно, и до того потряхивало и гремело, но тем уже было не удивить; это же оказалось чем-то наподобие грозы, попавшей в дерево в десяти метрах от тебя — неожиданно и даже пугающе. Где-то внизу, наверное, ударной волной принесло целую кучу глыб, прорезавших шахту — там когда-то были они, и эта удачливость не могла не радовать, как и не могла не ужасать. Всё, как показалось им обоим, вдруг как-то накренилось; хотя такое вряд ли возможно, думал потом повелитель тьмы. Сверху посыпались камни, причём крупные, и тут только успевай прятать голову. Более всего Константин испугался, когда внизу пронеслась ударная волна из кухни: камни могли задеть Чеса. Он поспешно спросил, как там парнишка; тот уже был в метрах двух от этого места, поэтому всё обошлось. — Как там обстоят дела, кстати? Видно что-нибудь наподобие выхода? — Я точно не знаю, не дополз ещё. Остался буквально метр, как мне кажется. Последний рывок. Тут ещё какой-то ход рядом с лестницей, между прочим. Он должен быть сейчас рядом с тобой. Заглянешь по-быстренькому, что там? — Ага! — Послышалось поспешное шебуршание, и Креймер, кажется, залез таки внутрь. Через минуту оттуда раздалось: — Тут, судя по всему, был куда-то ход, но его полностью завалило. Не думаю возможным раскопать это дело… — Ладно, окей. Можешь передохнуть там, кстати — на лестнице держаться постоянно для тебя не слишком хорошо. — Парень не стал спорить по понятным причинам и остался там; Константин полез дальше. В итоге его голова стукнулась о потолок, а рука впереди нащупала пустое пространство. «Снова ход? Да сколько можно идти, в конце-то концов?». Возмущению Джона не было предела — не столько по причине несколько безысходной ситуации, сколько из-за недосыпа. Однако в итоге оказалось, что и ново открывшийся ход был завален серьёзно и очень серьёзно: Константин щупал рукой только камни и скрипучую пыль. По идее, где-то над ними было то самое место, которое повелитель тьмы определил как менее разрушенное. Но, кажется, ситуация с нынешней стрельбой всё кардинально изменила… У мужчины были явно не хорошие новости для Чеса, но раньше времени сообщать ему он не решился — нужно было попробовать, может быть, всё гораздо проще, а он, как всегда, усложняет. — Ну, что там? — раздался недалеко внизу голос Креймера. Константин замер, прислушался к биению своего сердца, почему-то заколотившегося часто, и, предварительно прокашлявшись, поспешил ответить: — Подожди, я ещё не проверил всё, что нужно, для вынесения вердикта. — Он усмехнулся и постарался раскачать камень размером с небольшой мяч, что закрывал ход; было неудобно, приходилось тянуться, завал находился в полуметре от него, а камень удавалось вытаскивать с огромным трудом. Через минуты две активного пыхтения и прикладывания огромной силы обломок удалось с грохотом сдвинуть с места. Джон тяжко дышал, усмехался и оттаскивал камень в сторону. — Ты там жив? — Да-да… — Повелитель тьмы взял камень в руки и спустился на шаг вниз по лестнице. — Слушай, спрячься-ка поглубже в ход. Мне нужно выбросить кое-что. — Креймер молча зашуршал; Константин отбросил камень, тот грузно приземлился в кучу пыли и обломков внизу. — Ого! Так что там? — спросил после Чес, прокашлявшись от пыли. Повелитель тьмы на секунду замялся и постучал пальцами по железу — в голосе напарника уже мелькала маленькая искра большой тревоги. Но и врать тоже было как-то бесполезно, поэтому он быстро проговорил: — Ну, новости не очень хорошие. Однако и не плохие. Думаю, я смогу разобрать это. Завал здесь. Но, судя по всему, не такой страшный, — решил добавить мужчина, хотя сам был мало сказать не уверен — он крупно сомневался в сказанном, в том, что завал был не страшным и что он сумеет разобрать его за ближайшие минут десять. Нет… здесь, судя по всему, всё было гораздо страшнее; однако в подбадривании Чеса было что-то успокаивающее и его лично — по крайней мере, появлялась цель. А это, как известно, великий мотиватор. Парень тоже ответил не сразу, видимо, переваривая это, но потом его неожиданно ставший хриплым голос прорезался сквозь мрак — правда, тихо, робко… — Ты… ты уверен, Джон, что справишься? Может быть, вместе у нас получится быстрее?.. — Константин слышал в этом голосе, как Креймер судорожно старался проглотить страх и выставить ту единственную искорку смелости, что осталась у него. Нет, это отнюдь не было позорным; повелитель тьмы, ответив мягким отказом и пообещав, что всё будет хорошо — ох уж эти клише, и сам ощущал, как трясутся его руки, когда он вытаскивает очередной камень или обломок. Ему — да пусть никогда об этом никому не придётся узнать — было тоже страшно и страшно скорее не по причине фобии или какого-то ощущения, а просто потому, что, наверное, любому смельчаку было бы боязно в его положении. Да, он бывал в Аду, в когтях демонов, но там было всё-таки лучше — и лучше казалось даже тогда, когда он сам проклинал, что вообще забрёл туда. Там, по крайней мере, был свет; Джон иронично усмехнулся и, вновь сказав Чесу спрятаться и желательно не высовываться, выбросил очередных два обломка. Только сейчас Константин осознал, что вокруг была полная темнота; источник слабого света, который шёл из кухни, был теперь полностью уничтожен привалившим потоком хлама и камней, а ожидаемого проблеска сквозь обломки здесь, перед ним, как не было, так и не появлялось до сих пор. Кто-нибудь из нас когда-нибудь задумывался, что есть настоящая темень и настоящее ограниченное пространство?.. Нет, это не просторная комната с выключенным светом и почти что всё озаряющим отблеском фонарей с улицы; нет-нет… это всё наше наивное представление. Реальность — вот она, прямо перед повелителем тьмы и вокруг него; это только в первые пять минут кажется, что всё действительно нормально и… и вообще, подумаешь, тьма — экая невидаль!.. Но вот по прохождении этих самых пяти минут становится уже неуютно, куда-то пропадает осознание собственной безопасности, вдруг канет в небытие и надежда… И вот уже перестаёшь верить и надеяться, ощущать себя, понимать, где заканчивается твоя рука, насколько далеко впереди завал и как далёк от тебя единственный твой спутник, переживающий сейчас нечто подобное. В один момент у Джона перехватило дыхание, и спасло тогда только одно — случайно пришедшая мысль в голову Креймера. — Послушай, тебе там наверняка не хватает света… у меня… — он запнулся, наверное, всё же смутился, — У меня есть… точнее, осталась зажигалка. Возьми. Огонёк слабый, но это куда ни шло; думаю, её хватит на часа два беспрерывного горения. — Константин отбросил очередной камень и, покачав головой, а после потерев виски, спустился к Чесу. Чтобы его было видно, парень на минуту включил зажигалку; неровное слабое пламя осветило до ужаса бледное лицо. Джону даже стало не по себе от такого вида его водителя, и замять само собой назревающий вопрос уже не оказалось возможным. — Ты-то как? Больно бледный… Может, постараешься вздремнуть? — Какое тут!.. — только и ответил, вздохнув, Чес и покачал головой, а потом сунул выключенную зажигалку мужчине. Снова всё вокруг поглотила мгла, и снова стёрлись рамки и границы между предметами. Вероятно, и Чес был где-то не в более полуметре от него; а зачем ему эта информация, Константин знать не знал. Возвращаясь наверх, Джон действительно думал, что какой тут поспать, когда каждые пять минут с грохотом приземляются крупные обломки, при этом задевая и гремя о стенки, и ежеминутно голову терзают мысли различного невесёлого характера. К тому же, и свет пропал, а с ним наверняка было легче… Работа пошла легче, но тяжёлое чувство в груди сделалось тяжелее ещё раза в два — Джон изредка окрикивал Чеса и перекидывался с ним парами совсем глупых, но до черта сейчас нужных фраз. И это было отнюдь не мило, а просто жизненно необходимо, как будто для восполнения какой-то шкалы определённой силы. Креймер это ясно понимал и сам, было видно, от этих нечастых разговоров был в восторге; но и слишком много и бездумно говорить Константин тоже не пытался, ибо знал, какое неприятное, пополам перемешанное со стыдом ощущение будет после того, как они выберутся отсюда. Лучше сохранить так называемый нейтралитет — по крайней мере, такое мужчине помогало. Но помогало в лучшую ли сторону?..***
Джон не знал, сколько времени прошло и сколько ещё должно пройти; тем временем глаза приспособились к темноте, когда зажигалку приходилось отключать, а разговоры становились всё менее содержащими какой-то смысл и всё более созданными лишь для того, чтобы хоть что-то звучало в этой непроницаемой тишине. Точнее, где-то вне этой «вселенной» изредка слышны были тяжкие взрывы, привычные выстрелы, глухие крики, иногда даже легонько потрясывало, но не более; а хотелось, чтобы звучало хоть что-то помимо падающих обломков и включающейся зажигалки именно здесь. Константин осветил свои часы и увидал, что времени прошло почти час… Час, а впереди не видно не то чтобы просвета — даже лёгкого намёка на него. Да, новости для Креймера у него были не самые лучшие… — Ну, и что там? Виднеется ли что-нибудь? — как будто почувствовав его тревогу, спросил парень. Он спрашивал такое уже раз десятый или двенадцатый — мужчина сбился со счёту. — Пока… пока ничего. Но, по крайней мере, камни даются легко, и я продвинулся аж на целый метр. — Крепко там завалено. — Чес помолчал, и повелитель тьмы не стал перебивать, зная: тот вероятно добавит что-нибудь. Так и случилось. — Джон… Джон, как ты думаешь, мы… мы сможем найти выход отсюда? — голос его срывался, и он старался его выправить, но то давалось с невероятным усилием. — О, я так жалко выгляжу… надеюсь, повелитель тьмы потом не припомнит мне этого. — Как же! Припомню… — Они оба усмехнулись, и Константин надеялся, что сможет умять этим последующий разговор; однако парень тут же напомнил: — Ну так? Ты не ответил на мой вопрос… — Джон устало вздохнул и как можно более развязно ответил: — А разве это непонятно? Конечно выберемся! В конце концов, умирать я не собирался. И тебе такого не позволю… — Внизу послышался нервный смешок, но мужчина знал, что лёгкая паранойя у парня пройдёт не скоро. Чес находился в серьёзном расстройстве после пережитого, после ран, ударов и почти бессонной ночи; часть из этого было виною Джона, хотя… хотя нет: всё это было виною Джона. Поэтому его можно было понять. После они разговаривали мало; Константин дьявольски устал таскать камни, как грузчик, но этими самыми усилиями смог продвинуться довольно глубоко, так, что теперь почти полностью залез в этот ход. Пот лил с него рекой, было невероятно душно, хотя снаружи была прохладная ночь; иногда казалось, что не хватало воздуху. Мужчина давно скинул пальто, а свет от зажигалки постепенно оскудевал — вот такие вот новости были за последний час. Хотелось пить, есть, но Джон не позволял себе этой роскоши, решив, что пока не увидит хотя бы проблеск внешнего мира, не позволит себе отдыхать. Он весь был в грязи, пыль скрипела уже на зубах, раздражала глаза, короче, оказалась вездесущна; пальцы — все сплошь в мозолях, а мышцы неприятно ныли, как, впрочем, и всё остальное тело, уже давно не разгибавшееся. Повелитель тьмы уже привык к механическим однообразным движениям: вытащить камень, доползти задним ходом до лестницы, выбросить, вернуться. И такой цикл был (или казался?) бесконечным, словно бы какой программист запустил его и забыл о нём вовсе, оставив повторяться миллионы раз. Джон встряхнул головой, понимая, что с такими мыслями и до психушки дойти недолго. Хотя какой смысл ему волноваться: он уже доходил… Снова прошёл неопределённый промежуток времени; часы смутно показывали пять утра. Значит, пять утра; благо, что часы — это механизм, который нужно изредка подкручивать и чинить. Они лишь следует своему неспешному маршруту, мерно отстукивая секунды, потом минуты и так далее. Наверное, если бы часы были хоть на половину похожи на человека, имели бы душу и эмоции, то стрелки бы сейчас крутились в безумном ритме, отбивая уже, наверное, часов двенадцать. Просто хорошо, что это бездушный механизм, которому всё равно, что вокруг: или обстрел, или безопасность, или вообще конец всему живому. Это просто часы, и им нужно раз в столько-то лет менять шестерёнки. Джон совсем не знал, для чего думал о всякой чепухе, но, кажется, эта чепуха не была лишена смысла. Действительно, для него прошло уже, наверное, что-то около шести часов, хотя на самом деле… не более двух. Константин совсем потерялся, и только холодная рассудительность механизма на руке ещё давала надежду, что разум не помашет ему ручкой на прощание, решив, что ему не место среди всего этого ужаса. Да, оказалось сложнее, чем он предполагал; нет, уж лучше во много раз такого однообразия дышать в лицо захваченному демоном человеку и едва ускальзывать от его лязгающих зубов. То было интереснее, да и цель оказывалась не за горами; а здесь… может, это и вправду бесполезно и выход нужно искать внизу, где Чес? Может быть, там гораздо меньше завал, чем этот? А кто знает, быть может, этого самого выхода и правда нет, а есть только призрачная надежда на него? «Нет!» Повелитель тьмы хлопнул пару раз себя по лицу — помогло избавиться от глупых мыслей. Чтобы более не возникало желания и времени думать о всякой гадости, он принялся работать вдвойне усиленней. Через некоторое время его позвал Креймер — предложил отдохнуть и перекусить тем малым, что они успели захватить из подвала. Джон подумал и решил, что, наверное, не плохо было бы сделать передышку, но попросил у парня минут десять на завершение работы; а честно, ему бы и кусок в горло не прошёл, если б не последующие минуты — всё-таки знать, что цель существует не только в твоих мечтах, но и в реальности, было куда лучше. Остальные десять минут камни падали так часто, что Чесу показалось, будто сверху что-то обваливается; на самом деле, ничего подобного — это так шла работа. В конце концов Джон наткнулся на огромный камень, сдвинуть который было задачей не из лёгких, но он справился, правда, устав так, как устал только за эти два часа. Но потраченные силы оказались оправданы — Константин не помнил, когда в последний раз так радовался материальным вещам: маленькая щёлка высотой, быть может, не больше двух сантиметров лениво пропускала сумеречный тусклый свет. Сквозь неё не было видно ничего особенного, но наличие света не могло не приободрять. Джон даже выключал зажигалку, думая, что ему могло показаться, но тонкий лучик раннего утреннего света оставался неизменным. Спустился он вниз с радостными новостями. Чес стал явно бодрее, даже начал шутить, а вода и булочка вообще украсили обстановку. Константин только теперь понял, как неимоверно жгло горло; он даже не смог остановить себя и выпил гораздо больше половины, после чего извинился перед Креймером, на что тот лишь улыбчиво отмахнулся. — Знаешь, Джон, мне кажется порой, что судьба или Бог, или кто-то ещё нас бережёт… И именно нас, никого из нас поодиночке. Понимаешь? Будто оно оплачивает все долги перед тобой; ты делал в прошлом много, чтобы спасти мир, и… — Ну! — перебил его мужчина, присаживаясь на краешек рядом и упираясь ногами в лестницу. — Уж не спасал мир — это как-то слишком пафосно. Но, бывало, помогал… способствовал миру, так сказать. А так согласен, хотя это звучит как бред. — А однажды оно скажет, что отплатило по всем счетам, — будто не слушая его, продолжал Чес. — И тогда никакой помощи не жди. Что тогда, Джон? — Тогда просто останется одно — игры на выживание. Вот и всё. И мы выживем. И вообще хватит задавать такие глупые вопросы. — Парень, вероятно, задал бы, но вовремя замолчал и приступил к булке. Константин не совсем понял, для чего тот стал говорить о судьбе, о мире, о том, что пока те не имеют их во все дыры, а обводят их от опасности стороной, но ощутил некое похожее предчувствие, что всё, до сих пор случавшееся с ними, как будто одна большая халява; дальше — жёстче. Однако он не стал думать об этом и полностью переключился на более насущные проблемы. Откопать ход стало, казалось, чем скорее, тем лучше; наскоро перекусив, повелитель тьмы поднялся наверх снова и снова продолжил свою работу. Щель становилась больше и больше — вскоре Джон смог с лёгкостью всунуть в неё руку. Это замотивировало как нельзя лучше, и последующая работа, хоть и давалась с трудом, но проходила с большим оживлением. Он не слишком верил своим глазам, но вскоре увидал, что за завалом был расположен выход, выводящий на опасно накренившийся и упирающийся о что-то сверху серый кусок стены. Протиснуться сквозь него вниз, на землю, было сложно, но возможно, и Константин усмехнулся, понимая, что на этот раз их пронесло, ибо за камнями их мог ожидать только развал. Но нынче — спасение; сквозняк приносил с собой свежий прохладный воздух, на улице было ещё темновато, но на востоке уже, вероятно, брезжило солнце. Джон вдыхал свежесть и не мог поверить. Сообщив радостную весть Чесу, он принялся работать усиленней — это был последний, уже точно-точно последний рывок. И вот был сброшен последний тяжёлый валун; мужчина поспешил сообщить Креймеру о том, что можно подниматься, хотя уже было слышно, что кто-то осторожно полз наверх. Джон усмехнулся, чиркнул зажигалкой, которая устало фыркнула последний раз огоньком и потухла, и отбросил её в сторону. — Выдохлась твоя зажигалка. По крайней мере, теперь у тебя при желании курить не будет возможностей… хотя бы одной. — Константин был уже в конце и поднадавил на кусок стены, чтобы освободить побольше пространства; оказалось очень неудобно вылезать головой вперёд, но это теперь были всё мелочи. Какая-то часть стены — не камешки, которые он разбирал в шахте, поэтому пришлось поднатужиться; отбил в итоге повелитель тьмы где-то около пятнадцати сантиметров и, упираясь одной рукой в стену, другой — за край хода, аккуратно вылез из шахты. Джон встал на покачивающиеся ноги и тяжело распрямился — всё тело ныло и болело, буквально каждая мышца, казалось, затекла. Да, совсем разнежил его образ жизни женатого мужчины; то ли дело было, когда он ещё демонов ловил! Константин подумал, что надо бы возобновить прежний ритм жизни, а то к концу концов он вообще не узнает себя. Потом Джон помог вылезти Чесу; тот вылез менее удачно, сильно ударившись ногой, но был ничуть этим не расстроен. Главное, что они снаружи; впереди виднелись разрушенные здания, обрубленный небоскрёб, на который вчера смотрел повелитель тьмы, и справа виднелся краешек встающего солнца, чьи лучи до рези слепили глаза и заставляли их слезиться. Они вышли вдвоём из-под обломка стены и того, что осталось от некогда бывшей комнаты; было необычно ощущать пространство, которое не сковывало тебя, было почти что безгранично. Джон, видя, что Креймер в не самом лучшем состоянии, решил дойти до следующего дома и остановиться там, хотя безопасно там отнюдь не было, если б заново начался обстрел. По крайней мере, у парня есть несколько часов точно. Они зашли в оставшуюся целой прихожую какого-то магазина; Константин сел на раскрошенных ступеньках, а Чес лёг недалеко, прямо на пол, подложив под себя пальто Джона — более повелитель тьмы предложить не мог. Солнце вставало прямо перед ними, аккуратно протаскивая свои лучики сквозь останки домов; этому магазину когда-то везло, что витрина обращена на восток, — как-никак, а когда солнце, всегда становится веселее. Мужчина устало выдохнул и опёрся головой о косяк двери; его взгляд блуждал по городу, будто постаревшему за одну ночь: добавилось разрухи, где-то даже что-то дымилось, а небо было рассечено шлейфами тех кораблей. Тысячи глупых мыслей терроризировали его голову; впрочем, зачем думать о случившемся, если всё закончилось? Джон тоже так решил и в итоге плюнул на всё это дело, подумав, что гораздо важнее сейчас обрисовать дальнейший план действий. Конечно, цель у них есть, но эта цель далека как никогда, а если ещё учесть, что они без еды и ночлега… Что ж, нынче придётся не сладко, но Константин решил, что чуть позже пойдёт отыскивать еду — наверняка в каких-нибудь подвалах завалялось хоть что-нибудь, что ещё не растащили и что ещё не расплющило бомбами. Но всё-таки, несмотря на то, что, по идее, впереди проблемы были посущественнее, повелитель тьмы оказался рад тому, что они выбрались живыми и целыми; если б остались, то… их ожидала бы та же участь, что и тех пьянчуг. Джон до сих пор вспоминал то на первый взгляд безобидное и уютное место с неприятным осадком на душе — он искренне не понимал, как можно было стать такими, не беспокоящимися даже о собственной жизни, а только, как и раньше, предаваться сладострастию? И ведь они знали, прекрасно знали, что творится наверху, но не пошевелили и пальцем, чтобы связаться с людьми и выбраться наружу; даже в самый последний момент все эти равнодушные обитатели предстали ой в каком нелицеприятном, тошнотворном свете: бегали, орали, паниковали, устроили давку вместо того чтобы спокойно обсудить, как им двигаться дальше, или хотя бы сохранить здравый рассудок. И уж Константину точно не было жалко Джо, хотя, по сути, тот мог бы стать толковым человеком. Как и все остальные… Но, упаси Боже, чтобы Джон снова был кому-то судьёй — только себе, и это было его нерушимым правилом. Просто после увиденного немного осуждающие мысли всё равно всплывали в голове; по крайней мере, это был яркий пример того, как делать не надо и куда скатываться не следует. На самом же деле, это был просто один из тех десятка случаев, что ещё будут с ними. «Дальше — жёстче? Что ж…» — Джон неопределённо хмыкнул, на секунду прикрыл глаза и подумал, что в будущем всё должно было быть не таким уж и страшным… наверное. Во всяком случае, рядом всегда будет тот, кто будет помнить их историю с самого начала и ни черта не струсит, поймёт, сам вырвется в бой; Константин улыбнулся: среди всего этого ужаса он действительно находил своё счастье и наслаждался им. Может быть, эта катастрофа — то, чего ему действительно не хватало в его однообразной жизни? «Безусловно!»