Чай с медом

Мэри возвращается так же неожиданно, как и уезжает. Просто в одно утро Кортни снова просыпается - больше всего, как и всегда, мечтая умереть - и чувствует, что на нее кто-то смотрит, и это до дрожи знакомо. А солнце все по-прежнему золотит волосы Мэри, но только одно изменилось в ней внешне - на руке появился один-единственный браслет. Мэри улыбается. Кортни больно - и в то же время необъяснимо легче. Она смеется, смеется, собирает треснувшую вселенную внутри себя. Кортни больно, и она почти счастлива. Почти - потому что Мэри одновременно и вселяет в нее дикую радость, и причиняет боль. Уже четыре месяца Кортни не пьет чай с медом. Не может. Не хочет. Просто никак. Но когда Мэри готовит его, радостно рассказывая о Париже, Милане, Рио-де-Жанейро - о последнем она говорит особенно долго и весело - Кортни улыбается, пьет и даже не морщится. Мэри никогда не спрашивает, как у нее дела, просто смотрит пристально-внимательно, пронизывая глазами душу. Кортни открывает рот и говорит, что без нее, Мэри, было немного скучно. Мэри делает вид, что не замечает рваных обоев и отсутствия каких-либо лезвий в ванной. Разбитое зеркало Кортни небрежно списывает на слишком буйную вечеринку, забывая, что уже давно ни с кем не общается. Кортни умалчивает только о Рейчел. Мэри, конечно же, ни о чем не спрашивает. Рейчел приходит вечером (в четыре часа, когда еще светло) этого же воскресенья, улыбается так, что кажется, еще немного - и тонкая кожа порвется на скулах. Кортни знает, что Рейчел легко сломается, а еще то, что Мэри скажет ей все в лицо. Солнце красит волосы Рейчел в цвет осенне-алой листвы; кажется, она художница, но Кортни не уверена, потому что Рейчел пора уходить - ее замещение больше не требуется. Кортни ненавидит замены, но почему-то понимает, из-за чего они случаются. Кортни прощает Мэри. Рейчел даже не плачет. Мэри и Ник снова вместе, все опять по-старому, только внутри Кортни что-то разбилось, и теперь режет острыми осколками изнутри. Кортни больно, она смеется, распахивает объятия и говорит, что рада новым-старым временам. Рейчел смотрит издалека. Скулы вот-вот порвут кожу на лице. Официально они с Мэри не знакомы, но Рейчел знает ту всю свою жизнь. При первой (вроде как) встрече Рейчел говорит что-то о том, как было бы здорово нарисовать это расплавленное золото волос Мэри, а еще упоминает, что без солнца цвет кажется линялым. Они вроде бы не ненавидят друг друга, но больше всего в жизни Рейчел хочется, чтобы Мэри не было. Мэри хочется того же - умереть. Кортни отчаянно разрывается между такой дорогой ей заменой и лучом солнца, что обжигает, но греет. Ей иногда хочется спросить - Мэри, честная, всегда чересчур откровенная, Мэри-у-меня-на-все-есть-свое-мнение, Мэри - ты вообще можешь играть дальше? Ты вообще можешь притворяться, что ничего не было и не будет? Ты вообще замечаешь, как я смотрю на тебя? Но Кортни молчит. Рейчел знает, что хватит ветерка для того, чтобы сломать ее. Она не может не улыбаться. Она не в силах не смотреть на Кортни. Октябрь является с дождями и, противореча себе, солнцем. Рейчел оставляет духи с запахом корицы и записку о том, что уезжает навсегда. Улыбка порвала скулы, а поразительно живые (но вот незадача - уже мертвые) глаза остаются в памяти Мэри навсегда. Мэри готовит чай, относит его Кортни, садится рядом и молчит - мол, эй, ну, как ты? Кортни долго смотрит на чашку. И смеется.