Сублимация

- Блять, сука. Сука, блять. Я мимолётно поразился игре сказанных слов и принялся подбирать остатки бывшего кувшинчика с шейном прямо голыми руками. Шейн. Так вкусно звучит во рту... но само пойло было бы гораздо лучше. С моих истёртых рук капала кровь пополам с утерянным напитком. Шейн. Он стоял на верхней полочке, за стопкой "Ядовитой песни", сбоку прикрытый миской с солью. Я вернулся с шахты Вороньей скалы, трясущимися от кирки руками отпер дверь и рухнул на спальник. Мысль о том, что где-то там, наверху, на полочке, есть чудесный способ решения всех моих проблем на всю ночь, не дала мне уснуть от усталости. Я встал на колени, упёрся рукой об деревянную стену, пальцами вцепившись в щели между растрескавшимися досками. Занозы. Сука. Но я поднялся, встал на ноги, скинул книги на пол и потянулся к кувшинчику, обхватил его. Занозы моментально впились ещё глубже, задели все болевые точки, которые можно было себе вообразить. И я разжал руку. Спальник заляпан и пахнет алкоголем, осколки девать некуда, с рук теку я и моя мечта. - Блять, сука. Мои кривые руки меня доебали. Завтра я просто не смогу держать кирку и выковыривать крохи эбонита из гниющей шахты. А как ещё данмеру выжить на Солстейме, а? - Заеби тебя Азура, ебучий ты кувшин, блять! - заорал я от невозможности расправится с постигшим меня коллапсом, противоречием. Той гранью, которая всё-таки наступила. Это конец. Нахуй всё. Я до последнего не решался наведаться к схрону редоранских стражников - таинственной деревянной бочке, вокруг которой каждому из них становилось лучше и веселей. Я тоже так хочу! И я вышел из дома, и присел на корточки, и грязекрабьим шагом резво рассекал блеклую ночь, пока около мня не вырисовалась желанная бочка. Поблизости никого. Матерясь свистящим шёпотом, я ковырялся ноющими руками в тайнике, ощупывая разный мусор и бататы, пока не наткнулся на пару увесистых бутылей и на кое-что поинтересней - на самом дне. Скума. Я даже на ощупь её узнаю... Ну привет. Привет. Прислонившись к чудо-бочке спиной, я лениво потягивал угольную жидкость прямо с горла. Совесть мучила меня всё меньше и меньше. Руки почти прошли, но всё ещё росли из жопы - когда я потянулся за второй бутылкой, то немножко промазал и толкнул её на пепел вокруг. Не страшно, есть ещё. Меня привлекло северное сияние над головой. После Красного года на севере Морровинда его не сыщещь, а тут как на ладони! Я вытянул пальцы и пытался уцепиться за зелёные нити, но они игриво расплывались у меня в руках, а после третьего кувшинчика всё небо и вовсе смешалось в драгоценную изумрудно-рубиново-золотую кашу. Мне понравилось, и я захихикал. Хихиканье напомнило, что я ещё не воспользовался главным козырем своего воровства. Ну а что, капитан Велет украдкой жалуется Арано, что его стражники вечно поддатые. О, я ему с этим помогу, хех. Может, ещё и наградит. - За Морровинд! Солстейм для данмеров, ёпта! - и я смачно вскрыл флакончик скумы. Не знаю, как у меня так получалось, но звук открываемой склянки всегда услаждал мой слух. Я приложился к горлышку и одним махом вылакал всё, что там плескалось. Небо и земля поменялись местами! Ну и пиздец. - И хули я не на небесах, раз всё перевернулось?! А, это я в приливе сил решил размяться и чуть-чуть не рассчитал силы. Спина выгнулась под невообразимым углом, моя макушка массировала пепел, пальцы лихорадочно мяли эту землю вокруг меня. Вот это меня вштырило. Как бы стража не запалила... И я мостиком пополз в сторону причала. Мне страшно. Засунуть голову в воду, и мне станет ещё лучше! Да! Да-да! Я лежал на спине в морской воде, раскинув руки. Я смотрел на Секунду и думал, что там и то лучше, чем у меня "дома". Чем на ёбаной Вороньей скале. На ёбаном Солстейме. На ёбаном Нирне. Море было неспокойно, оно заворачивало моё тело в волны как рулетик. Меня штормило, и пару раз я с чувством проблевался. Не понимаю, почему Воронью скалу до сих пор не поглотили эти волны. Я пинал мысли о своей лачуге, об осколках шейна, о мокром спальнике и о завтрашнем дне. Они отбежали подальше, но всё ещё бешено крутились на задворках разума. Я представил, как я засовываю и осколки, и шахту в жерло Красной горы. Не помогло. - Скаттлоеды ебучие! - мне оставалось только одно. Доплыть до Вварденфела и выкинуть их самому. Я чувствовал в себе необыкновенные силы и я знал, что обязательно попаду туда. Это моя цель, и я её достигну во что бы то ни стало. Лишь бы двигаться, а не горбатиться над эбонитом! Да-да! На Вварденфелл! Ладони словно уже были полностью в лаве - горели до слёз. Я пытался потушить их в окружающем меня море, шлёпая по воде и проклиная вредозобник, вот уж не знаю почему. Не помогло. И я поплыл на Красную гору, извергающую огромный пепельный гриб день за днём. Она вдруг заполнила собой всё впереди меня, и я ужасно испугался, что врежусь в неё и разъебу Морровинд окончательно. И гора уменьшилась до дымящего прыщика в сотнях тысяч километров от меня. Мне холодно. Мне очень холодно. Я оглянулся. Воронья скала тускло мерцала и растягивалась по вертикали, но было очевидно, что она уже очень далеко. А Красная гора так близко. Ой, только бы не разъебать... Я почувствовал, что одежда на мне превращается в легендарную сталгримовую, а это значит, что я уйду под воду. Как кусок сталгрима. Ничего, под водой тоже можно плыть. Чем я хуже хоркеров, а? А? Я кристально резко понял, что тону, а сил у меня не осталось. Кажется, дико болел живот. Кажется, я редкостный долбоёб. Кажется, продай я "Ядовитые песни", и хватило бы на простенькое зелье лечения. Мне не кажется, что я редкостный долбоёб. Но мне наконец-то всё равно. Я вяло тянусь руками к Мессеру, который кривится и искажается от волн, что сомкнулись над моей головой. В голове гудит море. Разноцветное небо плывёт и дрожит, потом темнеет. Так медленно. Я падаю так быстро. Холодает ещё быстрей. Я могу летать, но только вниз. Я... я умираю. И я падаю вечно.