You are my dream

-Идиот! - Весь в тебя… - Ты зачем с кровати подняться попытался?! - Ну, это так скучно: лежать все время в одном положении… - А если бы швы разошлись? Ты об этом подумал, дурак? - Они уже почти все срослись… - Ну почему на тебе так быстро все заживает?! - Потому, что я всех люблю… - …?! – лицо Гилберта стало багряно-красным, он стал тихо покашливать и с немым удивлением посмотрел на меня, при этом перестав метаться из угла в угол по моей палате и остановившись точно напротив меня. Взгляд у него был очень красноречивым и пошлым. Чертов немец. - Не в этом смысле, идиот, - к щекам невольно приливает жар, я зло смотрю на альбиноса. – Извращенец хренов, - ворчу себе под нос. А Гилберт уже ржал во весь голос своим хриплым смехом, опираясь на стул, чтобы не упасть. - Нет, Вань, ну, ты подумай, это и правда звучит несколько двусмысленно, - альбинос, хитро улыбаясь и прищурив кровавые глаза, смотрел на мое покрасневшее, возмущенное лицо. Я смог кое-как сложить здоровую руку в кулак и помахать им перед лицом все также нагло улыбающегося Гилберта. А весь этот конфуз начался из-за того, что уже спустя неделю мой «врач» вынес вердикт, что раны от операции заживают ненормально быстро, норовя в скором времени оставить о себе воспоминание в виде небольших шрамов. Немного угомонившись, альбинос начал уже привычную за это время процедуру: стал массажировать мертвые конечности, стараясь добиться от них хоть какого-то ответа. Теплые руки скользили по холодной коже, разминая деревянные мышцы и заставляя щуриться от удовольствия. Легкое покалывания в пальцах говорило о том, что все старания прусса были не напрасны. - Гил, почему ты так со мной возишься? – я с любопытством посмотрел на врача, где-то в груди свернулся теплый клубок из чувств, готовый взорваться в любую минуту. - Потому, что я твой врач, - не отрываясь от массажа, пробормотал альбинос. - Нет, почему ты возишься только со мной? У тебя же должны быть и другие пациенты. - Я не хочу об этом говорить, - он все также старался не смотреть мне в глаза, поэтому, приблизившись к самому его лицу, я, наконец, смог увидеть взгляд загнанного в угол зверя. Альбинос, моргнув несколько раз, отскочил от меня как ужаленный, глянув со злостью. – Ты что творишь, хренов русский? - Ничего, - мило улыбнувшись и похлопав длинными ресницами, я нацепил на себя одну из самых невинных масок, на что прусс лишь хмыкнул и отвел взгляд. -Значит, не объяснишь, почему я у тебя единственный пациент, - я наклонил голову на бок, услышав, как позвонки хрустнули в нескольких местах. Тело требовало действий, а достаточно хорошая форма, в которой я прибывал, говорила о том, что раньше я не пренебрегал тренировками. - Может быть, когда-нибудь, - он дернул головой и вернулся на свой стул, лицо его было задумчиво-грустным, такого Гилберта я еще ни разу не видел. - Прости, я больше не буду тебя спрашивать об этом, - кое-как подняв руку, я положил ее на глаза и легко улыбнулся. Просто захотелось, чтобы моя память вернулась полностью, ведь, может, и у меня есть множество тайн, которые мне не хотелось бы никому рассказывать. - Эй, Брагинский, я не в обиде, - чувствую, как матрас прогибается под весом Гилберта, а его рука ложится на мою, снимая ее с глаз, чтобы я мог увидеть эти кровавые озера совсем близко, в нескольких миллиметрах от лица. – Просто я не лучший человек в этом мире, пусть даже и Великий. Вряд ли моя история поможет тебе чем-то,- усмешка, такая по-детски озорная и безбашенная, вот только глаза резко контрастирует с ней: они слишком грустные. - А ты знаешь, кем я был до этого? – отчего-то в горле пересохло, а, может, я просто еще и простудился, потому что голос звучит слишком глухо. - Ольга сказала, что ты работал в лаборатории, - он так и не отстранился. – Так, что я не думаю, что буду хорошим примером. - Посмотрим, - мозг кричал, что это не правильно, нельзя быть настолько близко к мужчине, но также где-то на периферии сознания возникало понимание, что когда-то я уже был в таком положении, и мне понравилось. Хотя нет, я был тогда инициатором. - Мне нравится такая игра, - тихо засмеялся альбинос, отстраняясь и давая мне, наконец, возможность спокойно дышать, а не застывать в напряжении после каждого ощущения теплого воздуха на своих губах. – Только, Брагинский, ты кое в чем ошибся: я - натурал. - Тогда зачем..? - я удивленно посмотрел на него. - Мне нравится играть с огнем, - альбинос облизнул пересохшие губы, глядя мне в глаза. - Тогда будь готов обжечься или сгореть, - усмехаюсь. Что ж, раз он решил поиграть, то я присоединюсь и одержу победу. Альбинос пожимает плечами и подходит к окну, вглядываясь во что-то там, снаружи. Я же мог видеть только его бледный профиль, контрастирующий с голубым небом, которое только тронула легкая полоса заката. - Мне пора, - врач схватил свой халат со стула, который он скинул еще пару часов назад, чтобы не стеснял активного альбиноса в движении. – Завтра перед завтраком обход, так что подойду к обеду, - помахав на прощание рукой, Гилберт выскочил за дверь, мгновенно исчезая из виду и оставляя меня наедине со своими мыслями, копошившимися в голове, как тараканы, но как только попытаешься ухватиться хоть за одну - все сразу разбегаются куда-то в темные углы сознания, оставляя меня ни с чем. Глаза упорно закрывались, хотя спать я и не хотел, просто, оставаясь в одиночестве, я привык погружаться в раздумья, стараясь выловить те крупицы знаний, которые были во мне: картины из жизни или имена, какие-то важные для меня слова. Но ничего. Это немного страшно, ведь только непонятные картины во снах помогают мне хоть немного ориентироваться в этом мире, больше ничего. Да и то, как почти каждый день смотрят на меня эти девушки. Оля и Наташа. Когда они сидят рядом, заглядывая мне в глаза и ища там что-то, у меня возникает чувство, что я их обманываю. Что я забрал у них кого-то очень дорогого и теперь пытаюсь сыграть его роль, при этом сильно фальшивя. Но мне их жаль, поэтому я продолжаю мило улыбаться, чувствуя заботу девушек.