Помни меня

Девушка с каштановыми волнистыми волосами, глаза которой блестели, словно она вот-вот готова заплакать, проводила взглядом окружившую её толпу. Собралось слишком много людей. Никогда она еще не стояла перед таким скоплением народа. Казалось, словно все они смотрели на нее, хотя она не единственная персона, которую сегодня будут награждать Орденом Мерлина. Ноги девушки начали подкашиваться. Рон, который стоял возле нее, коснулся ее руки, и по телу прошелся ток. Краешками губ Гермиона улыбнулась ему, мысленно сказав «Спасибо». Он понимающе кивнул и поддерживающе улыбнулся. На лице у Гарри, стоявшего чуть впереди от них, была тусклая улыбка, по которой любой мог бы догадаться, что ему сейчас не очень-то весело и радостно. Однако, не любой сейчас его поймет, разве что Гермиона Грейнджер и Рон Уизли, его верные друзья, которые прошли тот же тернистый путь, что и он. Пока новый Министр Магии, Кингсли Бруствер, рассказывал, как нелегко им пришлось в последние годы, Гермиона в тысячный раз обдумывала всё. Ей все еще не верилось, что это закончилось. Жить большую часть жизни, борясь со злом, а затем, одержать нелегкую для всех победу, было странно. Да, она надеялась и искренне верила, что они выиграют, но сейчас стоять на этой огромной сцене и понимать, что теперь все будет хорошо, было удивительно, потрясающе. Все собравшиеся захлопали и засвистели, заставляя девушку вернуться в реальность. Она подняла голову и мельком заметила то, чего не должна была. Мужчина в изношенной черной мантии и с такой же черной шляпой на голове, быстро пробирался между людьми, даже не обращая внимания на их возмущения. Словив ее взгляд, он нахмурился и резко остановился. Гермиона прищурилась, чтобы понять, кто это, но лицо было мутным. Казалось, словно только она видит этого подозрительного мужчину. Никто даже и не заметил, как он достал палочку и нацелил ее на…Гарри. Едва ли, девушка успела выкрикнуть заклинание, как фиолетовый луч полетел прямо на Гарри. За несколько секунд до попадания в тело Мальчика-Который-Победил заклинания, она, Гермиона Джин Грейнджер успела закрыть его своим телом. Яркие лучи солнца и его золотистые блики были последним, что увидела девушка, перед тем, как окунуться в бездну. — И сегодня мы с гордостью можем вам представить наших… — откуда-то из далека, приглушенный голос продолжал свою речь до того момента, как тело юной героини с грохотом упало на пол. Она не помнила, что произошло. В голове не было никаких мыслей. Не задумывалась она и о том, почему в ушах стоит шум и гул, который словно через пленку доходил до нее. Сколько бы она не пыталась сконцентрироваться, ничего не выходило. Все тело словно свинцом залило, даже открыть глаза было невозможно. Почувствовав жуткую головную боль, словно ее ударили чем-то очень тяжелым, Гермиона окончательно потеряла сознание. — Дорогая… — приговаривал кто-то над головой. — … пожалуйста, очнись. Голос человека дрожал, и, кажется, он плакал. Глаза девушки по-прежнему были закрыты. Теперь она не слышала шум в ушах, сейчас все, что до нее доносились, это — всхлипы и писк каких-то вещей. Затем кто-то коснулся ее руки, что-то выдернул и обратно воткнул. — Пульс в норме, давление стабильное… — произнес кто-то над ее ухом. «Пульс? Давление? — подумала девушка, потихоньку осознавая реальность. — Я в больнице»? — Она ведь очнется, да, доктор? Девушка попыталась открыть глаза. Признаться, у нее это не вышло. — Это зависит от нее самой. Нам остается лишь ждать и надеяться на чудо. Так что, крепитесь. Вы извините меня, но я пойду. — Да… да, конечно. Послышался хлопок двери, и девушка вздрогнула. Тихие всхлипывания продолжились. — Тише, дорогая, она скоро очнется, я уверен. — Боже, помоги нашей девочке… Больше она ничего не слышит, потому что над ней как будто кубометры воды, мешающей слуху и дыханию. В следующий раз, когда она начинает узнавать голоса, тело немного начинает отвечать на ее сигналы. Ей удается пошевелить пальцами рук. — Гарри, я не могу это сделать… — И я не могу… Девушка по-прежнему не шевелясь, лежала на больничной койке. — Она всё равно больше… — тяжело произнес один из них и вздохнул. — …ради нее, Рон, мы должны это сделать. — Давай сделаем это вместе, умоляю. — Хорошо. Давай сделаем это. Затем до ушей девушки донеслось слово «Обливиэйт», сказанное обоими сразу. Больше она ничего не помнила ни с того разговора двух незнакомцев, ни того, что было раньше. Девушка шла вперед, аккуратно переставляя ноги. Вокруг нее была кромешная тьма, но почему-то ей не было страшно, что ее ждет впереди. Когда в самом конце появился яркий свет, она закрыла рукой глаза. Едва ли они привыкли к столь яркому свету, после такой темноты, девушка смогла понять, что все это время шла по… туннелю. Каменные стены и потолок были черного, как смола, цвета. Девушка обернулась. Сзади был всё тот же мрак. Ускоряясь с шага на бег, она побежала вперед, к свету. Он становился всё ближе и ближе, но казалось, словно она никогда к нему не подбежит. Ноги начали подкашивать, но девушка не сдавалась. Бегать босиком по каменной земле было больно, наверное. Она ничего не чувствовала. Когда свет обволок ее в свои объятия, она поняла. Это было больно. Удар «Что это»? Удар «Почему так громко»? Удар «Мне больно»! Удар «Прекратите»! — Разряд! — крикнул кто-то, и девушка содрогнулась всем телом, когда по нему прошелся мощный разряд тока. — Сердце бьется! — Нужен еще один разряд! Удар — Пульс слабый, но есть! — Быстро ставьте аппарат для поддержки дыхания! — Жидкость готова? — Да, сэр! — Мы подключили тело к сфигмоманометру! — Отлично! — Эндогенный кислород успешно поступает в дыхательные пути! Все врачи замерли на месте, глядя на приборы. — Кровь более равномерно распределяется между артериальными и венозными руслами — снижается давление на стенки сосудов, — проговаривает главный врач, наблюдая за реакцией тела юной девушки на произошедшее. — Облегчается работа мышцы сердца, уходят боли стенокардического характера, и восстанавливается работа всех системы кровообращения. — Мы сделали это! — вздохнул кто-то. — Вы молодцы, — похвалил их главный врач. Девушка, всё это время лежавшая на операционном столе после жидкости, которая начала поступать в ее вены, невольно ушла во власть Морфея. Когда яркие лучи света начинают ослеплять глаза, девушка в первые за долгое время открывает слипшиеся глаза. Сперва ничего не видно, кроме ослепляющего солнца, затем кто-то наклоняется над ней, закрыв солнце своим телом. Силуэт постепенно становится отчетливым, и девушка видит, что перед ней стоит женщина, слезы которой беспрерывно льются на ее кровать. — Дорогая, ты проснулась… — говорит она, не в силах сдержать улыбку. Женщина коснулась ее перебинтованной головы и провела рукой по ее щекам. — Кто вы? — спрашивает девушка, ничего не понимая. — И кто… я?