Венок Альянса

      После церемонии Винтари подошёл к На’Тот.       – Разрешите поздравить вас… госпожа президент.       – Благодарю, ваше высочество, - нарнка посмотрела на него пристально и, кажется, с лёгкой усмешкой, - я, признаться, удивлена, вы не в парадном мундире…       – Я долго сомневался, стоит ли мне его надевать. С одной стороны, я не представляю здесь официально республику Центавр. С другой же, моё появление не при параде могло быть воспринято как неуважение… Но всё разрешилось проще – он на меня не налез. Всё-таки я не надевал его десять лет, а за это время несколько подрос.       На’Тот прищурилась.       – Было большой смелостью с вашей стороны прилететь сюда, принц.       – Госпожа На’Тот, я мог бы ответить обычной дипломатической шелухой – что не сомневаюсь в вашей способности обеспечить порядок и безопасность для гостей столицы, и что не страх, а обычный деловой протокол причиной тому, что официальных представителей Центавра здесь нет – Республика покуда не член Альянса. И я прилетел не как таковой, а как воспитанник дома Шериданов. Но эта шелуха была б бессмысленным делом с собеседником глупым и оскорбительна с собеседником умным. Просто скажу, что я глубоко верю в традиции толерантности, заложенные Альянсом, и я не мог не совершить сам шага, свидетельствующего о моей вере.       – Наверное, вы и правда переросли свой мундир, принц.       – А вы Андрес Колменарес, да?       Андрес обернулся. Перед ним стоял дрази в тёмно-красном – издали показалось бы чёрным – одеянии, которое можно было назвать даже замысловатым и элегантным. Всё-таки… ну, одно дело на слово верить, что дрази и на такое способны – видя перед глазами преимущественно либо образцы военной формы, либо пафосные, но унылые балахоны всяких духовных лиц, чаще напоминающие безразмерные банные халаты, и другое – увидеть самому.       – Я ваш коллега с Захабана, Зихрух из Тех, Что с Островов Золотого песка…       – Что, простите?       – Ах, это вы меня простите. Нам положено представляться так. Древний род, славная, как у вас это называют, фамилия. Давно нет тех островов – размыло наводнениями, а золотодобыча там прекратилась того ранее, если действительно была так легендарно обильна, как говорят, а имя вот, живёт. Хорошо, хотя бы пишется на дразийском это просто и понятно. Шинром, было дело, пробовал настоять, чтоб родовые имена на иномирные языки не переводились, а давались как есть, как и ваши не переводятся – ещё при основании Комитета. Что там началось! Одни согласились, что да, так и надо, это соответствует скромности дразийского духа, заставлять иномирцев вникать в значения – это, получается, хвастаться, а другие напротив, что более вопиющей нескромности не бывало, это у меня пишется и произносится просто, да у Шинрома, а у многих – так, что непривычный иномирец и с пятого раза не справится! Пока ни к чему так и не пришли. Ну да работе это не мешает, это главное. У Шинрома много идей, не воспринимаемых однозначно, думаю, потому его и не выбрали.       Андрес, как раз нашедший глазами этого Шинрома, сейчас беседующего с кандидатом от Проксимы, хмыкнул. Говорила Виргиния, кто-то из недавно присоединившихся, ещё мало об их мирах знающих, сказал, услышав о выборах: ну понятно, какой народ больше, из того и новый президент будет. Подразумевая, что это само собой – каждый будет голосовать за своих кандидатов. Да вот если б всё так просто было. Те же дрази часть да, считали, что голосовать надо за своего, как иначе-то, часть не видели вопрос таким уж однозначным – не прямо уж и свой, он правитель только Землевладения Дахол, вот был бы нашего – тогда без вопросов, а часть вовсе считала, что куда уж Шинрому ещё на верховную власть в Альянсе замахиваться.       – Честно сказать, это правда, - вздохнул Зихрух, - Шинром умный и многого достиг, но ему бы теперь на своём посту укрепиться. Даже и в Дахоле народ разный, многие подсидеть не прочь, что уж про остальной Захабан. Многие, правда, в других Землевладениях его любят, особенно в колониях, потому что о колониях он всегда помнит и беспокоится, не в пример иным. Да, кто мог подумать, что предварительный отбор среди всех он и пройдёт! Это, думаю, всё из-за Комитета. Если б не Шинром – у нас бы, может, и не было никакого Комитета, ну, он и сейчас не всем по душе, но вот что дрази благодаря этому больше уважения во вселенной – это по нраву всем!       По количеству кандидатов на предварительном этапе миры не ограничивают – да в случае конструкта вроде Землевладения Дрази это и странно б было, ожидать, что они сразу сойдутся на каком-то одном кандидате. Нельзя сказать, что они не достигли стадии объединения – любой дрази возмутится, что они чего-то там не достигли, и заверит, что дрази, разумеется, едины, но это ж не значит, что нужно ущемлять свободу и самоуправление Землевладений. Тут тоже куча реверансов традициям. Да и вообще, вот вы, земляне, разве не делитесь тоже на Российский Консорциум, Европейский союз и прочее? А это навыков не хватит доказывать, что это не то же самое, тем более, через какое-то время начинает казаться, что, действительно, то же самое. А объяснить, чем же остальной Альянс не устроили другие кандидаты, и вовсе не достало б таланту, хорошо, что такие вопросы если и задают, то кому-то другому. А то б он ответил, пожалуй… что-нибудь о том, что не было такого условия, выбирать из финансовых воротил, Минбар вообще по этому пункту в пролёте, воротилы вроде и есть, но ворочать при культурной неприемлемости личного обогащения приходится несколько иначе. А дрази воротил любят, примерно как и успешных военачальников. Если кто-то сумел занять высокое место в своём мире, успешно управляет финансовой империей – то и к управлению делами Альянса может оказаться годен. А в этом плане что хорошего в Шинроме – он своё состояние получил от отца и деда, и не шибко-то сумел приумножить. То ли дело Сухап из Драдайбена, он из низов к своему посту поднялся… ну да, по головам, не без этого. Кто сказал – бандит? У него брат – главный судья, между прочим! Да, вероятно, поэтому Сухап и не судим до сих пор. Брат у него тоже та ещё невинная овечка. Главное что в этой семье хорошо умеют продавливать свои интересы! Но для Альянса оказался значимей Шинром, которому свои реформаторские идеи и в масштабах одного Землевладения не всегда удавалось протаскивать.       – Шинром, видимо, из тех реформаторов-романтиков, кого соотечественники редко ценят по достоинству, по крайней мере, сразу. Но могу вас заверить, слышал от многих о намереньи голосовать за Шинрома. Нет, сам я голосовал за На’Тот…       – Да я тоже за неё, это мне вероятнее виделось. Она в своём мире хоть не верховный правитель, а всё же сколько ответственности вынести! А чего ж не за своего?       – Робертсона? Не такой он мне и свой. Получше многих, конечно…       – Многие ему в вину ставят, что в президенты его не переизбрали… ну как будто всем теперь президентами пожизненно надо быть! Другие говорят, в том ему хорошо было, что после Лученко, на её-то правление и телепатская война пришлась, и карантин… Так разгребать после всего этого и на Робертсона хватило!       – И на Косту осталось, скажем прямо, только Коста больше горазд по части речей, а не дел. Достигнутая теперь стабильность в большей мере заслуга его команды – только вот команду эту собирать ещё Робертсон начал, Коста просто оказался достаточно мудр, чтоб не ломать то, что хорошо работало. Не, Робертсону опять же нынешнего поста по горло, тем более он уже не мальчик. Многие его кандидатуру отвергли ещё и поэтому – немолод, здоровье не очень, как бы сказать… не хотелось бы хоронить президентов слишком уж часто. Конечно, цветущей юности среди кандидатов тоже не наблюдается – обрасти заслугами надо ещё успеть…       – Это верно. Да иные, кажется, готовы были молиться, чтоб их, чего доброго, не выбрали! Это ведь столько головной боли, да ещё прежний пост искать, кому передать, да ещё к тому же переезжать к минбарцам! Но и престиж немалый, когда можно сказать о себе: был кандидатом в президенты Альянса! Особенно если не только народ выдвинул, но ещё и голосовали многие. Хаяк вон какой важный ходит, хотя всего пятое место занял!       На взгляд Андреса, хаякские мужчины, которым повезло пролезть в политику, всегда выглядят как минбарский послушник, которому доверили нести за жрецом какую-то атрибутику на важной церемонии.       – Думаю, что многие не рассчитывали всерьёз, что их выберут, просто зарабатывали себе дополнительные политические очки. С той же целью и сюда привалило видимо-невидимо даже тех, кто отборочный тур не прошёл. Где сейчас больше всего всяких тузов, с кем можно обговорить всякие важные для политики и бизнеса вопросы? Одних только бракири сколько…       Бракири сейчас суетиться есть резон – некоторая информация о произошедшем на Бриме дошла до многих. И одним сейчас нужно заверение, что всякие бешеные лорканцы со своими сверхмощными прибамбасами будут держаться от их миров достаточно далеко, а другим напротив, узнать, нельзя ль приобрести что-то вот эдакое… Краусу тоже как было не приехать, Марсу для дальнейшей модернизации куча всего нужно от вриев, геймов… Картера – Шинром теперь в увлечённой беседе с хаяком движется к выходу – обступили нарны, наверное, есть о чём поговорить в плане достижений в экологии. Вот куда и зачем нарны уволокли Алиона, к фриди-то у них какие вопросы? Нет, некоторые предположения есть…       – Да уж, славно было снова оказаться здесь спустя столько лет, - Зихрух подошёл к высокому и узкому окну, створы которого были сейчас раздвинуты, являя вид на площадь перед дворцом – Площадь Торжествующей Свободы, - деянья и своих рук ведь созерцаем! Ох, и ругали тогда Шинрома, и смеялись. Куда нам помогать пострадавшим – разве сами не пострадавшие? Нас бешеные центавриане хоть не завоёвывали, не бомбили, как Нарн, но три колонии ж захватили и разграбили, да ещё пытались контрибуции наложить за то, что в одной из них обнаружились нарнские беженцы… Да и чем помочь решил – тем, чего, в самом деле, у нас никогда дефициту не было, беднотой, неудачниками, преступниками! У Шинрома отец был первым мужем, богатым и уважаемым человеком, а как-то ведь воспитал сыновей порядочными, не спесивыми. А у меня отец кто был – формально мастером по ремонту всякого электронного, а фактически вором. Разве того, что платили, ему хватило б, чтоб нас двоих сыновей кормить, да ещё троих братьев, из которых два инвалиды? Вот он на банкоматы ставил приблуды такие – позволяющие у богатеев со счетов денюжки тягать. Понемногу там-сям, небольшие суммы, по уму всё, потому и не замечали долго, они больше пропить могут за раз и не заметить. А всё равно вычислили однажды… Сидеть бы нам всем, кто работоспособный, а дядям с голоду помереть, а вот случился Шинром с этой идеей – всякую мелкую преступную шелупонь, чем места в тюрьмах занимать, сюда на работы послать, в обмен на амнистию! Ещё столько бодался с альянсовскими, чтоб и подростков допускали… смешно! Это для них мы дети были, а на Захабане сидели б уже, помогали ж отцу, как могли… Вот здесь мы и работали, в Мокстоке. Врии антигравов натащили, земляне и минбарцы тоже техники всякой, а всё ж и грубой физической силы ой сколько потребовалось… Ну, кто и похвалил тогда Шинрома – глупость не глупость, а как тихо и спокойно стало тогда в Дахоле, на год, что ли преступность в ноль упала…       Андрес мрачно усмехнулся. Сложно что-то возразить тем, кто на все лады глумится: респектабельные дрази сами порождают толпу асоциального отребья, иногда в самом прямом смысле порождают, выбирая из толпы сыновей одного любимчика, а остальных отправляя буквально на улицу, и вот надо же, нашёлся благодетель с широтой мышления, амнистию выбил… Но возражать и можно, и нужно. Чего б и не порадоваться, что хоть один такой, кто сам из привилегированных и с детства нужды не знал, думает о решении социальных проблем не исключительно силовыми методами. Поднявшиеся из низов, как тот же Сухап, чаще всего солидарности с прежним социальным слоем лишены начисто, поднялись и пытаются забыть, где они раньше были и что жрали.       – Да, это правда, не все, кто тогда сюда прибыл, смогли начать честную жизнь, а не так, чтоб только амнистия за всё на тот момент… но ведь многие! Работали до седьмого пота – так это и в тюрьме пришлось бы, только ни неба не увидишь, даже хоть и такого, ни еды хорошей и прочего, что мы тут имели, не говоря уж, сколько полезных знакомств можно было завести. Не таких только, как в тюрьме… которые тебе могут и не пригодиться, если ты не выйдешь оттуда… Научиться столькому. Мы вот с братом… Земляне и минбарцы тут школу устроили для тех, кто с семьями прибыл, по долгосрочным контрактам, наши туда тоже ходили, хоть не каждый день, а вот, образование, получается, закончили, да плюс к тому по всей той технике, с которой умели работать, бумажки тоже выдали. Многие, вернувшись, кто операторами, кто ремонтниками смогли устроиться. В том и смысл Комитета, я считаю. Помогаешь другим – и сам не заметишь, как и тебе помогли.       – В принципе, вот это тоже вполне вариант… - Винтари продолжал пролистывать файлы с личными делами, в актуальности которых был более-менее уверен. Хорошо хоть, доступ матушка ему не заблокировала – то ли не сообразила, то ли надеялась, что устыдится, любуясь, чем занимаются и чего достигают его родственники в то время, пока он мается ерундой, - Родемар Горгатто, сам по себе, по характеру и дарованиям, звёзд с неба, может быть, и не хватал бы, но судьба одарила его столь чудной женой, что он предпочитает проводить время на службе, даже ночуя в кабинете… Если ему удастся отмазаться от перевоза семьи на Винтари, он, думаю, будет благодарен мне по гроб жизни и заповедает детям быть благодарными моим потомкам. Или вот, Норо Горгатто, довольно молодой, но образование получил неплохое… На Приме, в тени более влиятельных дядек, которые пока на тот свет не собираются, ему едва ли в ближайшее время подняться высоко, вакантных мест, так сказать, не наблюдается… Ух ты, помолвлен с какой-то Гратини… Видимо, после назначения Гордеуса послом эта фамилия резко начала интересовать многих, если уж даже род Горгатто… Правда, эта ветвь никогда не была слишком удачлива… Можно будет, кстати, по возвращении посоветоваться и с Гордеусом, в родовых хитросплетениях он, может, понимает и не столько, зато жизненной мудрости у него побольше, чем у меня…       Проблема ещё в том, что почти любое из таких решений можно оспорить. Чем дальше от старшей ветви, тем меньше прав. Последним представителем старшей ветви, по которой шло наследование, Рудеус Винтари и был. Он был единственным сыном у отца, единственного сына у деда, и сам родил только двух дочерей, но поскольку представителей младшей ветви терпеть не мог, продавил, ссылаясь на какие-то древние, так и не отменённые положения, наследование через старшую дочь, тоже последовавшую давней традиции периодически родниться с родом Горгатто – правда, в её браке с Рудваром Горгатто старшей была опять же дочь, Вакана, на что представители младшей ветви не преминули многозначительно кивнуть… Если вынести вопрос на высочайший императорский суд, то ещё вопрос, кто более сомнительный наследник – правнук через два женских поколения или сын троюродного брата. А если, в самом деле, вынести? По итогам центаврианской кампании представление о Вире Котто как о последнем человеке на Приме, у кого можно спрашивать совета, было скорректировано.       Дэвид стоял у окна, любуясь на панораму заката.       – Странно… Всё это кажется таким знакомым… Эти крыши, это небо… Кажется, я видел это во сне. В тех снах, глазами Андо.       Винтари оторвался от штудирования файлов.       – Но ведь сам Андо никогда не был здесь. Хотя, конечно, он мог видеть это в мыслях других, каких-нибудь гостей с Нарна… Сложно даже представить, сколько всего можно увидеть глазами телепата. На всю жизнь потом, наверное, хватит осмыслять. У тебя ведь… сейчас больше нет этих снов?       Дэвид покачал головой, всё так же глядя в окно.       – Не так часто, и более смутно, большей частью я ничего не запоминаю. Чаще остаётся смутное ощущение, что я видел не свой сон...       – Но ведь… Андо больше нет, и ты говорил, что сны прекратились. Почему ты ничего не рассказываешь?!       Он обернулся, виновато пожав плечами.       – Не о чем рассказывать. Я сам не могу точно сказать, что именно вижу. Возможно, это лишь слабые отголоски, осмысление-переживание того, что я видел… раньше.       Винтари отложил планшет, лицо его было отрешённо-грустным.       – Не знаю, то ли я ненавижу Андо за это всё – если всё же окончательно принять на веру то, что между вами была эта непостижимая ментальная связь – то ли нет уже никакого смысла его ненавидеть…       Сейчас, сидя здесь, как никогда чувствуешь правдивость и обоснованность этого наблюдения – на Минбаре десятки эпитетов для оттенков белого и голубого, а на Нарне – для красного и оранжевого. На Минбаре тоже бывают закаты, которые хочется впечатать в память, но они не сравнятся с этим полыханием красок, с этой неистовой, дикой красотой. Словно огонь льётся в комнату, пляшет по стенам… В ту же минуту Винтари понял, что не один он думает об этом.       – Знаешь, я вспомнил сейчас о том… Странно, я почти никогда в воспоминаниях Андо не видел отца. То есть, видел, но… Он там был, да, но его невозможно было увидеть… Я не знаю, говорил ли, но в памяти человека есть как бы два отображения чьего-то лица, или происходивших событий, или чего угодно… То, как человек это видел, как воспринял – например, бывает, что человек вспоминает лицо случайного знакомого похожим на кого-то, с кем он его в тот момент сравнил, и потом он удивляется, увидев, что оно вовсе не таково… и то, что есть на самом деле. И обычно, если человек не сканирует специально, он видит что-то в мыслях другого человека таким, каким он это видел, как воспринимал… Не спрашивай, откуда я всё это знаю. Так вот, один раз я видел отца в его воспоминаниях, именно видел его лицо… Видел его за стеной огня, но не в свете, как обычно. Я хорошо помню мысль… Мысль о том, что ни на кого не должна ложиться вина за то, что у него не было шанса… Не было, но ещё будет.       – Какого шанса?       Дэвид зябко обхватил себя за плечи и тут же оборвал этот жест, не желая вызывать ещё большую тревогу.       – Сложно сказать… Защитить меня… Хотя мне кажется – нечто большее. Я думаю – может быть, это страх Андо, за отца, за меня… из-за того, что я ахари. Он мог не говорить, не спрашивать, но ведь он не мог об этом не знать.       – Наверное… Знаешь, прямо сейчас созерцание морд моих именитых и не очень родственничков надоело мне до чёрта. Я предлагаю прогуляться. Солнце садиться только начало, время сейчас летнее, время у нас ещё есть.       – Прогуляться?       – Ну да. Надо же посмотреть местные достопримечательности, чтоб было, что рассказать тем, кто не был. К тому же, там сейчас как раз, полагаю, народные гулянья… Нет, я прекрасно понимаю твоё опасение, что это может быть не безопасно для меня, потому что я всё-таки остаюсь сыном все мы помним, кого, и все нарны не обязались относиться ко мне так же, как знакомые нам нарны-рейнджеры, но, во-первых, всю жизнь теперь бояться – недостойно центаврианина, во-вторых – ни к чему сразу настраиваться на плохое, всё-таки это столица и за порядком здесь следят, в-третьих – если что, отобьюсь, не маленький.       Было действительно ещё очень светло, но на площади уже зажигались фонари – не электрические, а традиционные нарнские, жёлтые и оранжевые шары. Звучала музыка – в основном народные духовые и ударные. От многочисленных лавочек с закусками и сувенирами зазывали торговцы. Дэвид вежливо улыбался и извинялся – как ни хороши были все эти пирожки на вид, после роскошного стола в гостинице они бы в них никак не влезли. Лавки с сувенирами заинтересовали его больше.       – Иноземцы, купите браслеты! Для любимых девушек, для матерей, для сестёр! Отличная ниджоракская ковка, не окисляются, не ржавеют, износу не будет триста лет, внукам достанутся, как новенькие!       Дэвид задумчиво повертел в руках широкую полоску металла с чёрно-красной гравировкой.       – Как думаешь, маме понравится? В конце концов, можно купить, носить или нет – уже ей решать… А что здесь изображено?       – Вот на этих – традиционные сюжеты. Г’Кван с учениками, Праздник Даров, деревенская свадьба, праздник спортивных состязаний… На этих – растительные мотивы…       Большинство украшений, за исключением разве что детских, были тяжеловесны и на центаврианский взгляд грубоваты – крупные камни в массивной оправе, тёмный, иногда с багровым отливом, металл. Но невозможно отрицать их своеобразное очарование.       – Была б здесь Амина… Но боюсь, если я подарю ей браслет – заслужу косой взгляд от Тжи’Тена. А Рузанне не знаю, как покажется… Хотя можно попробовать…       – Трубки, перечницы, солонки, дудочки, свистульки – лучшей забавы для детей не придумаешь, да и взрослым нравится, - продолжал торговец, заметив, что Винтари заинтересовался керамикой. Вероятно, он не понял, что перед ним центаврианин – ну, это и не странно, кто б мог ожидать появления здесь центавриан даже спустя столько лет? А землян-то на церемонию прилетело видимо-невидимо, - отличный выбор, иноземец! Птица линн – самая редкая и сладкоголосая птица на Нарне, кому повезёт услышать её пение – тот, говорят, на семь лет благословлён небом на удачу в торговле и в любви!       – А, ну, это можно…       – Свистулька очень удачно имитирует её пение! Дуньте, попробуйте!       – Мне бы, наверное, больше свистулька в виде накалина подошла, - усмехнулся Винтари.       В беседу немедля включился торговец с соседнего лотка – низенький, плотный, сам увешанный разнообразными изделиями своего ремесла, как ёлка.       – А вы знаете легенду о центаврианах и накалинах?       – Нет, а что, такая есть? Откуда?       – Не знаю, мне дед рассказывал. Говорил, древняя сказка, только древней-то она быть не может, мы тогда центавриан не знали…       – Расскажите, интересно!       – Ну ладно, - торговец важно поправлял на лотке перечницы и статуэтки, - было это, говорят, очень давно, на заре миров, так давно, что некому было вести отсчёт лет, чтоб определить, как давно, да и счёта самого ещё не было. Решил центаврианский бог породить центавриан, а то некому было их с богиней почитать и прославлять, и пока богиня вынашивала первенца, сам ушёл создавать мир для них. А богиня, как всякая центаврианка, была капризна и не любила трудностей. Сказала она: «Тяжело мне столько времени мучиться, пусть уж он родится поскорее, устала я терпеть». Родилось дитя прежде срока, родилось безобразное и неразумное, и прославлять бога и богиню совсем не умело – в общем, накалин. Разгневалась богиня на неразумное дитя и прогнала его из дома. А чтобы на неё саму супруг не разгневался, когда вернётся, решила она родить другое дитя…       – От кого, простите, если супруг был в отъезде?       Несколько нарнов за соседними лотками прыснули.       – Ай, не знаю, будто не найдёт женщина, если ей очень надо? В общем, когда вернулся супруг, ждало его уже готовое дитя, и красивое, и пригожее, разве что только очень уж балованное и непочтительное. Сразу, как бог вернулся, спрашивает – где, мол, мой мир обещанный? Хочу быть в нём королём! А тут приходит ещё старшее дитя, которое накалин, и тоже требует – моя, мол, планета, я первенец, и так я пострадал из-за этой глупой женщины, родился некрасивым и даже разума своего у меня нет. Страшно раскричался, раскапризничался второй ребёнок, узнав, что он не старший и не единственный, сказал, чтоб убрали с его глаз это чудовище, и что теперь родители, чтоб унять его расстройство, должны ему уже две планеты, а лучше три. Разгневался тогда бог на них всех, всех их проклял, да и себя самого, за такое неудачное творение. Предрёк он, что теперь накалины, раз у них своего разума нет, будут отнимать разум у других, а центавриане, хоть и живут в прекрасном, плодородном мире, будут теперь жадными, всего желать, но никогда не насытятся. А их с богиней, раз они такими дурными родителями оказались, и те и другие забудут, других, придуманных богов будут почитать, а не настоящих. И удалились бог и богиня в заповедные дали, а куда – никто не знает.       – Интересная сказка… Надо ж было придумать такое. …Интересно, а в колониях были такие сказки?       – Не знаю, мне это дед рассказывал, а сам, говорил, от своего деда слышал, а больше я не слышал ни от кого… Может быть, и выдумал он всё, мог и выдумать… А в колониях наша семья никогда не жила. А почему вы спрашиваете?       – Так… Из-за одного нашего друга. Наверное, ещё долго, слыша что-нибудь, мы будем задумываться, мог ли он тоже это слышать…       От торжественного обеда в доме новоиспечённого президента Винтари, может, и рад был как-то увильнуть - всё же конкретно он был на положении рядового гостя, не облечённого никаким высоким чином, и среди высшей дипломатии всех миров в этой невнятной роли было как-то неловко. Серьёзно, такого количества именитых тузов в одном месте он не видел до сего дня ни разу в жизни, ну, ведь и равных по значимости событий в жизни Альянса он до сих пор не лицезрел. Конечно, далеко не всё это были верховные правители (а у некоторых, как, к примеру, геймов, для внешних сношений предназначен строго определённый класс граждан, в силу расовых особенностей), но в любом случае это были представители высших кругов. Но На'Тот отозвалась на этот счёт столь обтекаемо, что в коротком мозговом штурме с Дэвидом было принято решение всё же идти. Возможное обвинение в непочтительности звучит хуже, чем возможная неловкость.       Первым удивлением было то, что обед, собственно, состоялся-то не в доме. Широкий длинный стол был накрыт в саду, нарядно убранном праздничными гирляндами. Как любезно пояснила На'Тот, в доме просто тесновато для такого количества гостей.       – Я, конечно, очень люблю свой дом и горжусь им, и охотно бы им похвасталась, но он действительно маловат. Поэтому похвастаюсь садом, он тоже вполне стоит того.       – Лично я нахожу идею блестящей, - Робертсон, пожилой негр богатырского телосложения, аккуратно переступил через миниатюрный мостик над пересекающим сад ручьём, - свежий воздух, зелень, солнце - по мне так лучшая обстановка для торжества, чем любой дворец. Хотя по правде говоря, я несколько удивлён. Вы ведь член Кха'Ри уже много лет. И вы живёте в столь… скромной обстановке?       На’Тот гордо улыбнулась.       – Это подходящая мне обстановка, вот что главное. Я люблю свой дом. Я сама выбирала место для него, сама проектировала, и в постройке тоже участвовала. Здесь всё сделано именно так, как мне больше всего нравится, и каждая вещь на своём месте, и ничто ничему не мешает. Я могла б, конечно, переселиться в дом побольше, но, во-первых, зачем? Мне нравится этот, мне хорошо в этом. Я вложила в него душу, приросла к нему за эти годы. Во-вторых, у нас и вообще мало теперь дворцов и особняков, в них нет великой нужды. Наша жизнь на большую часть проходит в обществе, на работе…       – Это понятно, но как же дети? Я слышал, нарны как правило заводят много детей. Это понятно, после понесённых в войне потерь…       – Ну, лично мой вклад в демографию не слишком велик… А что - дети? Дети у нас, как только перестают зависеть от родителей физически, твёрдо стоят на ногах и внятно говорят, отдаются в школы. У нас преимущественно интернатское воспитание… Разумеется, если подходящая школа находится недалеко, то дети часто бывают дома, но это мало меняет. Дети должны привыкать к самостоятельности, а не к родительской опеке.       – Да, действительно, с учётом, что вы быстро взрослеющая раса, это вполне понятно…       Дэвид, в ожидании, пока соберутся все - неприлично садиться за стол в числе первых, когда ты не входишь в число важных гостей - прохаживался среди необычной формы кустов, усыпанных мелкими конусовидными то ли соцветьями, то ли завязями. Шум голосов доносился сюда ровным гулом, в котором невозможно было разобрать отдельные слова и опознать говорящих. Мог ли Андо представить себе, что наступит такой день? Если б мог - наверное, постарался б дожить до него…       Ну да, кольнула тут же едкая, злая мысль, был бы он счастлив и горд, как же. Для него ведь одно имело значение - его Свет и последний в мире сосуд этого Света… «То, что это твоя родина, что это твоя воспитательница, кумир твоего детства - пересилило б в тебе эту проклятую тоску? Хоть что-то могло её пересилить? У тебя всё было. Целый мир… Зачем тебе были они? Зачем тебе был отец, в котором того, кого ты искал, больше нет? Кого вообще больше нет… И среди них - тоже. И что с того, что он был на капельку лучше, чем все остальные? Одна только память стоила всего того, что у тебя было?»       Нет, конечно, так нельзя говорить. Не тому, кто видел… Дэвид пошевелил пальцами, поглаживающими бахромчатую листву кустарника, красные солнечные блики играли на кольце. Кольцо молчало. Как понять, молчание это безголосого или не желающего отвечать? «Я, конечно, знаю, что он значил для тебя, мне ли не знать. Хотя, знаю ли я это на самом деле… Кто значил - отец или один эпизод в его прошлом? А я? Что мне не даёт покоя - мои сны, связанные с тобой и твоей жизнью, или другие сны, связанные с огнём и голосами - о чём ты тоже, кажется, мог дать какие-то ответы…»       – Вы тоже считаете, что это удивительно красиво? - раздался голос рядом, - действительно чудесный сад. Конечно, деревья пока совсем маленькие… Это понятно, мало прошло времени. Жаль то поколение, которое не успеет увидеть настоящих садов…       Дэвид обернулся. Рядом с ним стоял пак'ма'ра довольно необычного вида - его молочно-белая кожа была почти того же цвета, что основа его одежды, заметно отличающейся от обычных пакмаранских балахонов - практически приталенное платье с длинным и широким, собранным на запястье рукавом, поверх наброшена белая же, в мелкий малиновый узор накидка. «Пакмаранская мода» - это самый короткий анекдот, сказал кто-то. К одежде эти существа равнодушны, даже высшая знать (насколько так можно выразиться применительно к пак'ма'ра вообще) редко носит что-то иное, чем эти обычные серые, чёрные, иногда серо-зелёные балахоны. Дэвид попытался вспомнить виденный промельком список гостей - кажется, с Молата, кроме их кандидата, было ещё двое, кто-то из жрецов или учёных, у них это не столь уж различные понятия…       – Некоторые из высаженных здесь деревьев, кажется, быстрорастущие. Может быть, и увидят.       Восстановление – это всегда сложнее, чем эксплуатация. Сколько всего нужно предусмотреть и просчитать – это невозможно уложить в голове даже просто созерцая результат. Он уже пережил это потрясение на Тучанкью, но случаи всё-таки немного разные. Там метеоритные облака тысячелетиями кружили на орбите – и к этому мир приспособился, а здесь метеориты взрыли твердь, уничтожая не только города, но и леса, посевы… Сколько видов флоры и фауны пришлось восстанавливать, завозя заново из иномирных зоопарков и дендрариев! И сколько, так или иначе, пришлось ввозить чуждых, потому что местных аналогов просто не было – а это такие риски, ведь то, что быстро размножается, склонно к инвазивности и вытеснению местных видов… Каково было просчитывать эти риски в режиме тотального дефицита времени – мир не мог ждать, пока учёные головы проведут все необходимые эксперименты в своих лабораториях, потратят пару десятилетий на оценку влияния того или иного фактора, миру нужно было прямо сейчас возрождаться – или становиться одной из траурных страниц вселенской истории. Миру прежним уже не бывать, многие растения смогли тут прижиться только после гибридизации. И неизбежно есть то, что утрачено навсегда…       – Не столь существенно, главное – что они видят перед собой уже не пустыню, и глядя на эти юные деревца, могут радоваться за потомков, которые увидят их зрелыми. В любом случае это чудо, и я рада, что мне удалось воочию увидеть это чудо. В большинстве миров знают, что такое восстанавливаться из руин, но то, что было здесь, и что стало, притом всего за несколько лет… Я видела, конечно, съёмки, наш мир имел мало возможностей оказать помощь, мы ведь тоже серьёзно пострадали от той войны. Столько существ из самых разных миров оставили здесь свой вклад, причём многие - безвозмездно… Хотя так нельзя говорить, взамен они получили бесценный опыт. Я думаю, Альянс выбрал себе очень хорошего президента - символ упорного труда, веры в возрождение, мудрости…       Винтари фиксировал в походном блокноте основные моменты рассказа, услышанного по дороге - с тем, чтоб потом, возможно, что-то написать о своём путешествии на Нарн (не то чтоб он был готов поднимать такую серьёзную тему, но ведь его просто не поймут, если он об этом не напишет), когда высокие фиолетовые стебли слева от него зашелестели и расступились, явив взору существо около половины его роста, одетое в замысловато повязанный паланкин - а во что иное оно, имеющее четыре верхние конечности и куда более скромные, практически рудиментарные, нижние, ещё могло быть одето.       – Простите… Может быть, вы можете подсказать, как скоро появится господин посол Проксимы? Мне хотелось бы обсудить с ним один важный вопрос до того, как начнётся праздничный обед - то есть, это было бы очень удобно…       – Весьма сожалею, но - понятия не имею, - вежливо кивнул Винтари, изо всех сил стараясь не слишком таращиться на большеротую головёнку существа с глазами на стебельках.       – Ох… Извините. Я подумал, что вы, раз вы, по всей видимости, представитель прессы Проксимы… Но в любом случае, как землянин, вы могли бы мне помочь, если вас, конечно, не затруднит.       Сдержать смех далось действительно непросто.       – Меня, разумеется, не затруднило бы вам помочь, только вот вы ошиблись, я вообще не землянин, я центаврианин. И хоть я, без ложной скромности скажу, довольно неплохо знаю земную культуру и язык, всё же продуктивней и разумней будет обратиться к любому из здесь присутствующих землян…       Существо всплеснуло верхней парой рук – жест только в общих чертах схожий с таковым у землян или центавриан, но также вне сомнения выражающий досаду.       – Ай, простите, прошу, какой досадный конфуз вышел. Именно этого я больше всего боялся, отправляясь впервые в иные миры - спутать такие схожие, на наш непривычный взгляд, расы. Надеюсь, я не слишком обидел вас…       – Ничуть, путают нас многие… Дело, разумеется, ещё и в том, что я в… несколько неподобающем для центавриан виде, потому как я здесь всё же не как официальное лицо, а как лично приглашённое, и будет правильнее не выделяться среди других гостей с Минбара. Думаю, следует представиться - Диус Винтари, переводчик, - поминать чины и статусы было слишком чревато экскурсом в традиции центаврианского имя- и престолонаследия, а этого не хотелось совершенно, - а вы…       – Торта, и ваш коллега по роду деятельности. Моё имя - Атинам Икиунат Кедахтан Эсельзам Акадакай. Вероятно, вы, как и многие, ещё не знакомы с представителями нашей расы, мы совсем недавно имели счастье присоединиться к Альянсу, до этого контактируя только со своими ближайшими соседями…       – Я слышал о торта, но, конечно, никогда их не видел. И это огромная честь для меня, возможно, первым из моих соотечественников познакомиться с представителем вашего мира, господин Акадакай, - внутри у Винтари разливалась, правду сказать, не столько гордость, сколько натуральная паника, кой чёрт вынес это создание непременно ему навстречу, чтоб нашёлся повод опозориться? Особых надежд запомнить правильно имя нового знакомого даже с десятого повтора он не питал, хорошо, запомнил хотя бы последнее, остаётся надеяться, что обращаться так у торта не считается недопустимой фамильярностью.       Торта между тем сложил две из конечностей в просительном жесте.       – Если вас не затруднит такая любезность, господин Диус Винтари, то, чтобы мне не впасть случайно в конфуз снова, не могли б вы проверить мою способность различать расы, а также - насколько хорошо я запомнил имена присутствующих здесь представителей миров? Я, разумеется, хорошо знаком с послом Вриитана, а также научился уверенно отличать нарнов, минбарцев, хаяков, дрази, только дрази я боюсь спутать с ллортами, но ллортов ведь здесь и нет… Ещё боюсь спутать иолу и бракири…       – О, ну это легко, у бракири вот такой вытянутый череп, - Винтари быстро оглянулся, не заметил ли кто его жестикуляцию, - а у иолу специфические носы… Ну и в общении их, конечно, не спутаешь никак.       Зрачки крупных глаз несколько раз ритмично сократились – при такой величине довольно хорошо видно, как это происходит. И кажется, что в них сейчас выражение глубокой задумчивости.       – Видимо, только на нашу расу нет похожих? Вас, наверное, удивляет такое невежество, но мы ведь до недавнего времени мало общались с представителями других рас. Преимущественно через вриев, а лично видели в основном тех торговцев, которых они сопровождали в наш сектор.       – А, так вы были под их протекторатом? - Винтари, конечно, что-то слышал от Виргинии Ханниривер о ситуации с торта, но толком не понял.       – Официально нет. То есть, они, можно сказать, опекали нас с самой зари нашей цивилизации, но никогда не устанавливали над нами прямой власти, они вмешивались в нашу жизнь произвольно, по желанию.       – Честно говоря, не слышал пока о подобном.       Торта поводил одним глазом-стебельком по округе, в то время как другой продолжал смотреть на собеседника. Удобно, ничего не скажешь.       – Это сложно объяснить, и наверное, это требует обстоятельной беседы, не в таких условиях… Скажите, правильно я понял, сейчас с госпожой президентом беседует бракири?       – Да, это Симман Тираза, один из Пятисот. Представитель верховной власти Бракоса.       Сложно поручиться, но кажется, на лице торта мелькнула детская радость от верности предположения.       – А этот рисунок у него на лице… Или это не рисунок? У других бракири я не видел такого.       – Ну, это татуировка. Знак… э… профессиональной принадлежности, - Винтари не был уверен, что будет прилично и уместно сказать, что нынешний член Кроны, одно из первых лиц Синдикратии - бывший мафиози. Хотя в случае бракири не всегда легко сказать, кто там бывший, а кто вполне нынешний. Факт, что после Войны Изначальных в бракирийском обществе произошли некоторые бурления, слегка перетасовавшие фигуры в верхах…       – А к какой расе относится вон та женщина?       – Какая?       – Вон там, беседует с… кажется ведь, это пак'ма'ра?       Винтари призывал на помощь всё своё давно не тренированное актёрское мастерство, чтоб сделать вид, что это он совершенно случайно закашлялся.       – Вообще-то это Дэвид Шеридан, сын покойного предыдущего президента. Он… ну, частично землянин, частично минбарец. Поэтому у него волосы, рога и минбарская одежда.       Это создание кажется наивным как дитя – возможно, это из-за языковых сложностей. Хоть он и переводчик, и говорит на земном довольно хорошо – при столь малом количестве контактов, о котором он говорит, и практики было мало. Практики именно живого общения с представителями разных миров… Ушлых и сомнительных представителей зачастую, немедля уточнил он себе, с неизбежным двойным дном. Вот он сейчас чувствовал себя в какой-то мере подобным этому торта – попавшим в диковинный зоопарк, где и интересно, и страшно. Когда-то был в этом зоопарке перспективным экземпляром… отвык, за годы общения с художественными, а не дипломатическими текстами, и теми, кому незачем было ему лгать, при всех оговорках, что минбарцы не лгут, а недоговаривают, а о прочих и такого не скажешь. И леди Вакана действительно рассчитывала, что он захочет привыкать обратно? Или наоборот, рассчитывала, что отвык настолько, что впечатлится её разносом и ринется на Приму вымаливать прощение?       – Удивительно, все делегаты с Минбара одеты по-разному.       – Ну, это вполне естественно, здесь ведь представители всех трёх каст, а также рейнджеры…       – Я слышал, что минбарское общество делится на касты. А к какой касте относится сын президента, или ему, как полуземлянину, не нужна каста?       Винтари замялся, не зная, как ответить на неудобный вопрос, и попутно размышляя, как так получается, что торта, мало знакомые с другими расами вообще, не удивляются существованию гибридов, но этот вопрос, видимо, интересовал его нового знакомого не настолько сильно.       – А тот с ним рядом - пак'ма'ра, всё верно? Они ведь, если правду говорят, смердят…       – Смердят. Но далеко не всегда. Преимущественно, если недавно покушали…       – А мы как раз сейчас садимся за стол. А ведь питаются они тухлятиной…       – Ну, не только. Вообще-то они едят много овощей, фруктов, у них развитое сельское хозяйство. Сегодня на стол будет подаваться, в частности, пакмаранский суп из морепродуктов. Пробовал его однажды, когда пакмаранская делегация гостила в резиденции, очень рекомендую. Кажется, и гости как раз уже все собрались…       Торта посеменил впереди, благодаря чему Винтари смог немного рассмотреть его короткие ластообразные ноги и выглядывающий из-под одеяния толстый хвост. Мимо хищной, пружинящей походкой прошествовал Симман Тираза, кивком головы здороваясь с представителем Марса, у которого изысканный костюм тоже едва ли скрывал его прежнюю социальную нишу. А этот наивный торта беспокоится о комфортности соседства с пак'ма'ра…       Впрочем, лично Винтари пожаловаться на соседство не мог - слева от него сидел представитель хаяков Лидган, справа - оба дрази, напротив - Маркус Коул, Дэвиду, конечно, было тяжелее - по одну сторону от него был Маркус, но по другую-то врий, а пакмаранская кухня - не единственное, чего в межгалактических обедах стоит опасаться… Впрочем, у Дэвида возможностей для выработки минбарской невозмутимости было при его юном возрасте немало.       Действительно, сложно понять, чем руководствовались, распределяя места, вроде бы, никакой системы - дрази сидят рядом, минбарцы и земляне - нет. Единственно, понятно, почему ближе всего к На'Тот сели Робертсон и Дувалл - видимо, обсуждать это трёхстороннее соглашение решили начать прямо сейчас. Потому же, наверное, и аббай Зимора сел рядом с Тиразой, у них тоже какие-то недообсуждённые вопросы…       – Как же удивительно замечательно всё это придумано, - пробасил ближайший из дрази, жадно пережёвывая хаотично нарезанные куски замаринованного мяса, - вспоминаю такой же обед в саду во время празднования в честь нашей матери. Собралась вся родня - то есть, как понимаете, поместиться в доме мы все никак не смогли бы, вот и накрыли в саду. Впрочем, необычного в этом не было, семейные праздники в саду - это нормально для нас, мы гордимся своими садами. А уж сад в доме моей матери был действительно великолепен! Если вы видели когда-нибудь цветущие венькши - ну, может быть, видели на картинках - то можете себе представить, что это такое, когда их ветви смыкаются шатром над вашей головой. А какие ожьени выращивала наша мать! Цветок к цветку, как на подбор. Сама вывела новый сорт, прославивший нашу местность среди садоводов… Думаю, этот сад тоже однажды станет предметом зависти и восхищения. Госпожа На'Тот хорошая хозяйка, тут Альянсу с президентом опять везёт.       – Ну, вы управление делами Альянса с садоводством всё ж на один уровень не ставьте, - весело откликнулась На'Тот, - и я лично новых сортов не выводила. Мои заслуги тут какие вообще? Воткнула - растёт.       – Да вот как сказать, - отозвался Робертсон, - сами ж говорили мне же, что сами тут всё выбирали и придумывали. Я б так не смог, честно. Меня когда жена спрашивает, какие светильники в спальню взять - это мне хуже ножа. Мне какая разница, лишь бы светили. А вы тут такой уют навели! И так всё разумно устроили, как по волшебству - ладно что каждой расе её блюда, хотя тоже трудно на Нарне, наверное, всё это достать… Но уж приготовить мой любимый гуляш…       – Вот уж тут точно никакого волшебства нет, вы об этом гуляше в нескольких интервью говорили.       Тираза, сосед Робертсона с другой стороны, тонко улыбнулся – ценный навык для политика, запоминать, кто что сказал, даже если речь о такой, казалось бы, ерунде. Памятливость едва ли избирательна, знаете ли… Выборы особенно тяжелы были для СМИ, которые даже в авральном режиме работы просто не успевали реализовать весь желаемый компромат. О Робертсоне, впрочем, его вряд ли получилось бы много найти – ну, сколько смогли, столько нашли, в школьные годы был первый дебошир, в зрелые тоже в нескольких крупных драках отметился, увёл жену у шефа, имеет слабость к центаврианской порнографии… ничего интересного, в общем. В минбарскую имел пару наград – что неплохо, учитывая, что мобилизован в последний год, при Кларке сидел – что опять же неплохо, больше вопросов было б, если б не сидел, будучи стражем правопорядка, всеми силами пресекал произвол. В дракхианскую чуму, будучи мэром какого-то среднего города, умудрялся поддерживать в нём порядок, что опять же сильно. Возможно, правы те, кто считает, что из этого мужика как раз получилась бы достойная смена Шеридану, но против него не только возраст, но и неоднозначная оценка президентства Земного Содружества, одни признают, что приняв пост в такой период, после таких катастроф, никто не совершил бы чудес, другие называют установившуюся стабильность расхлябанностью – Лученко приходилось держать в тонусе и себя, и других, чтоб всё попросту не рухнуло в тартарары, а Робертсон, наслаждаясь передышкой, так увлёкся, что упустил все возможности, какие мог, не нарастил мощь армии, не расширил влияние Земли, а вот если б дракхи, прорвавшись с Центавра, опять заявились к Земле? На взгляд Винтари – насколько может вообще судить иномирец, никогда на Земле не бывавший – Робертсон делал ровно то, на что был способен, на что объективно был готов народ. Рывков и свершений хватило периоду Лученко – там они были необходимы, чтоб просто не свалиться в бездну. Сначала навести порядок после Кларка – распустить раскормленные им своры ищеек, свернуть всякие сомнительные проекты, выпустить из тюрем одних, посадить других, при этом однако ж не зацепить тех, кого сейчас цеплять неудобно, всячески снизить градус напряжения в обществе, потом заботиться о том, чтоб пережить телепатский конфликт – именно пережить, остановить это было уже невозможно, потом опять же разгребать и гасить всеми силами остаточные очаги гражданских конфликтов… Гениальным политиком и даже просто хорошим человеком Лученко, конечно, не назовёшь, но наверное, если б она не справлялась, на второй срок её б не избрали. В основном она окружала себя нужными людьми и грамотно лавировала, это правда. И то, что на третий срок сама не пошла – было с её стороны мудро, осталась в памяти народа своего рода кризисным менеджером. Вот Робертсон лавировать не умел, кому-то и просто поперёк горла встал с какими-то не вовремя поднятыми вопросами… а кому и с не поднятыми. На волне эйфории после снятия карантина и отмены всеобщего вымирания многие там рвались навёрстывать и достигать. Лученко гасила конфликты, да… или отодвигала их на срок следующего президента. Не век же получится говорить, сейчас, мол, не время…       – Оно конечно, в этом землянин прав, - громким шёпотом обратился к Винтари дрази, - куда ни глянь, всё похвалы достойно. Только вот мальчику, сыну Шеридана, можно было и посерьёзнее чего положить, чем салатик этот куцый. Разве так мужчину кормят? Мужчине нужно мясо! Я б своим даже поделился, но тшилу, вроде, только нам и нарнам есть можно.       – Ваша забота приятна, господин Шинром, но минбарцы, знаете ли, вообще употребляют мало мяса. Я сам, за время жизни на Минбаре, от него, признаюсь, изрядно отвык.       И с компроматом на Шинрома в целом не легче. Неоднозначно оценивается на родине? А кто тут прямо однозначный-то? А у дрази, в силу некой культурной специфики, неоднозначностей везде полно, и противоречия их совсем не беспокоят. Вроде бы, у них как раз такие уважаются и пролазят во всякие лидеры – второй сын старшего мужа в обеспеченной, влиятельной семье, неплохо образованный, в меру энергичный и настырный. Но многие это и ставят ему в вину, считая, что выданным судьбой стартовым капиталом он распорядился хуже некуда – со всякими полезными, авторитетными персонами чаще ругался, чем дружил, не связи семьи б, так тяжело б ему пришлось. Да и попросту что-то ж он такое сделал, что отвернулись от него высшие силы – вроде и пролез в правительство, вроде и стал третьим мужем красивой и богатой юной особы, а вот стать отцом ему не пришлось, жена умерла, родив первенца старшему мужу. Хуже удара судьбы нельзя и вообразить, тут можно понять того, кто умом тронется после такого. Так сперва и подумали – тронулся, но в принципе странные идеи у Шинрома бывали и раньше, тому виной, видимо, образование, которое он получал-то в иных мирах. И с одной стороны его постоянные инициативы по изысканию возможности легального найма полукриминальной голытьбы на всякие работы, в том числе за пределами мира, градус напряжения в Дахоле несколько снизили, с другой – это подрыв миропорядка, перемешивание социальных кругов, этим не все довольны. Социальные лифты у дрази работают, главное не превышать количество пассажиров, остроумно выразилась эта Штхиукка. Все эти младшие дети, неустроенная беднота, хоть и предмет неустанных тревог за общественное спокойствие – своей строчкой в экономику вписаны, кто-то ж должен выполнять черновые работы в надежде на улучшение своего положения, единицы из них, достаточно способные и оборотистые, действительно поднимутся… Желания Шинрома обеспечить всех рабочими местами, да ещё какой-то более высокой квалификацией, чем «могу круглое катить, квадратное перетаскивать», это не просто утопия, это опасная утопия, потому что требует перестройки всей экономики, всего уклада. А уж какие бурления в среде сторонников и противников подняла идея постройки репродуктивного центра… невольно кажется, что не озвучь он её на междумирном совещании, ряд соотечественников решил бы, что проще Шинрома тихо удавить и сделать вид, что ничего подобного никогда не звучало.       – Это я знаю. Но ведь сын Шеридана только наполовину минбарец. Да и посмотрите на господина Токтрала…       – Господин Шинром, я всё слышу! Вы действительно напрасно беспокоитесь, мне очень нравится мой салат. А господин Токтрал - воин, у его клана другие традиции…       – Этого я не знал, извиняюсь. То есть, про касты и кланы я знаю. Но про разное питание не знал. А ведь у нас тоже такое есть. Тогда, конечно, это понятно - ведь госпожа Дэленн жрец… Оно, правда, для мужчины правильнее быть воином, но род такой великой матери предавать нельзя.       – Вот и верь людям, мне-то говорили, что парень воин, - буркнул второй дрази.       – Вообще-то я мастер.       – Что?       Удивительно, как это бывает - фразу, негромко сказанную соседям через стол, неожиданно, в праздничном гвалте, шуме множества голосов, звоне посуды - услышали все. И на какое-то время слышно стало, как в ручье плещется мелкая полудомашняя птица из тех, кто вьют гнёзда на крышах домов.       – Вот как… - пробормотал наконец Шинром и вернулся к последним оставшимся кускам мяса. Винтари же последовать его примеру было куда труднее. Он смотрел в бледное, напряжённое лицо Дэвида и старался, чтоб по его собственному не очень читалось потрясение. Надо сделать вид, что не произошло ничего необычного… Флианн, определённо, сделал именно так.       Дэвид с трудом подавил порыв сжать руками голову и выбежать - настолько ясно, несомненно физически, он ощутил обращённые на него взгляды. Это было немыслимо, и эта немыслимость и оглушала с особенной дикой силой - он не мог, фактически не мог видеть ВСЕХ сидящих за столом, и однако ж он видел всех, видел, как они смотрели на него. Флианн, Токтрал, Дувалл - старательно прячущие замешательство, раздражение, недоверие и в то же время облегчение. Влиятельнейшие старейшины кланов, и, как предполагал Дэвид, члены Серого Совета (так это или нет, он наверняка знать не мог, имена сатай знали родители, но не открывали даже ему), разумеется, тоже со смесью нетерпения и опасения ждали, когда он сделает свой выбор. Сложно сказать, разочарование или успокоение принесли им его слова, ну не радость же явно. Непонимание на лицах Робертсона и Картера - они, каждый в своей мере, почувствовали некие перемены в атмосфере, но не могли идентифицировать их причину верно. Склонялись, кажется, к варианту, что бесцеремонные дрази попали впросак, не угадав касту полукровки. Сами дрази испытали, похоже, даже некий восторг от того, что жизнь сумела их удивить - пополам с досадой, что ошибались. Но для дрази такие противоречия в настроении терпимы, особенно на сытый желудок. Тонко ухмыляется Тираза, полагая в этот момент, верно, что видит нечто родственное даже в полуминбарце - парень выбрал главенствующую касту, это здраво. О пак'ма'ра сложно сказать «улыбается», но Канка'Мала определённо улыбается, едва ли понимая, как и большинство присутствующих, сложность момента, но чувствуя, как ему нужна поддержка. Пристально, прищурившись, смотрит На'Тот - кажется, из всех, кто не с Минбара, только она поняла, что произошло. Нет, ещё Лейста, врий. Но он, отметив, как любопытное, оставил вниманием это наблюдение тут же, вернувшись к уничтожению расползающихся с тарелки мек хуу. И Диус… Надрывная смесь тревоги и колышущейся где-то под ней, как возмущаемый приведённой в движение водой ил, ещё пока тихой ярости. Он ведь знает, помнит, сколько их было, этих разговоров, косых взглядов, плохо скрываемых ноток раздражения. Поднимающуюся мутную волну пытается успокоить мысль, что теперь-то ответ прозвучал, теперь все отстанут…       Это словно пробежавшая по небу туча, ненадолго накрывшая тревожным сумраком. Вот она прошла - вернулось яркое солнце, деловитый треск насекомых в ветвях за спиной, разговоры, смех, звон посуды. Обед подходит к концу, встают, церемонно раскланиваясь и рассыпаясь в любезностях, старый иолу, непроницаемый врий, неловкий от смущения торта… Вот и в одно мгновение материализовались рядом, тремя столпами незыблемого порядка, все трое - белый жреческий балахон, чёрная воинская броня, сиреневый костюм мастера.       – Дэвид, как следует понимать сказанное тобой?       – В прямом смысле, - Дэвид невольно отступил к дереву, переводя взгляд с бледного почти идеально гладкого лица Флианна - только несколько глубоких, словно рубцы, морщин - на массивное, с крупными чертами, пересечённое двумя глубокими шрамами, диссонирующими с мелкими, густой сетью, морщинами, лицо Токтрала.       – Ты понимаешь, надеюсь, насколько это серьёзно? Ты причислил себя к касте мастеров, при множестве свидетелей.       – Я понимаю это и путь назад мне не нужен.       – Позволь узнать, - выступил вперёд Флианн, - что определило твой выбор. Разумеется, хоть и произошло это при… не самых подобающих обстоятельствах, мы не вправе его не принять. Но нам интересно, что помогло тебе принять решение, которое было для тебя несомненно непростым.       Дэвид глубоко вздохнул, кажется, немного успокаиваясь.       – Всё дело, наверное, в том, что ожидая от меня этого выбора, все, вольно или невольно, подразумевали выбор только из двух вариантов. Ничто не связывало меня с кастой мастеров, все мои родственники, все друзья относились либо к воинам, либо к жрецам. Но я не могу быть жрецом - я неверующий, и я не могу быть воином - я пацифист. Но мне думается, моя работа, как переводчика - это не работа жреца или тем более воина, и это дело, которому я готов посвятить не год и не два, а сколько угодно лет. Да, традиционно переводы считаются жреческой работой, но лишь потому, что ставились в один ряд с летописями и созданием священных книг, и потому, что у мастеров хватало и других дел. Но по мере развития нашей цивилизации, усовершенствование технологий делало труд мастеров всё менее ручным, всё более интеллектуальным, и всё больше мастеров привлекалось не только к художественному оформлению книг, но и к переводческому делу, и к составлению научных трудов. Пребывание в этом мире помогло мне увидеть в новом свете своё дело и свои стремления. Созидательный труд миллионов рабочих, мастеров каждый в своём деле, возродил этот мир. Там, где была безжизненная пустыня, встали города, расцвели сады, заработали электростанции. И это стало возможным благодаря тому, что они понимали друг друга…       – Твоя мать назвала касту мастеров важнейшей среди каст. Отрадно видеть, что твой выбор определён не честолюбием, а скромностью.       – У меня нет кровной связи с кастой мастеров, алит Токтрал, и сейчас я не вижу в том никакой беды. Кровная связь, думается мне, иногда может быть причиной самообмана - как бы мы ни чтили путь родителей и наставников, нам следует идти собственным путём. У каждой касты, у каждого клана своё величие, и не каста для нас, а мы для касты. Я думаю, самоотверженное трудолюбие мастеров ближе к моему жизненному пути, чем духовное подвижничество и военное искусство.       – Что ж… - подал голос молчавший до того Дувалл, - мы засвидетельствовали и приняли твой выбор. Я должен так же, как во всех тех нечастых случаях, когда юноша выбирает не ту касту, к которой относятся его родители, напомнить тебе, что твой выбор не слагает с тебя долга перед твоим кланом… Естественно, у меня сейчас с собой нет пояса, который я, согласно обычаю, должен на тебя надеть, но атрибуты ты получить успеешь дома, главное - что гармонию наконец обрёл твой дух.       – Нет, не то чтоб мне показалось, что они тебя сейчас побьют, это уж совсем смешно, и как-то не вяжется с минбарцами. Но да, я испугался. Не знаю, чего. Что они будут опять на тебя давить… Хотя чего им от тебя хотеть? Вроде бы, касты не рвали тебя на части, скорее, ждали выбора, чья ты дальше будешь головная боль. Если они действительно довольны, я рад. Грешным делом, ну живут же некоторые граждане Минбара с прочерком в графе «каста», почему тебе так нельзя…       Дэвид облизнул губы, подбирая ответ, когда путь им преградила На'Тот.       – Я б предложила вам двоим немного задержаться. Если, конечно, никакие неотложные дела этому не препятствуют.       Друзья переглянулись.       – Мы будем счастливы быть вам чем-то полезны, госпожа президент, а…       – По правде, скорее я надеялась быть полезной вам. Хоть у меня и нет полной уверенности, что это можно будет назвать именно пользой… Но мне думается, вам не безынтересно будет увидеть то, что я вам покажу. А уж радость это вам доставит или новую печаль - будет видно, я не настолько хорошо вас знаю, чтоб предполагать это наверняка.       Теряясь в догадках, Дэвид и Диус вошли вслед за ней в дом.       Дом встретил прохладой и полумраком, к букету запахов, витавших над праздничным столом, примешивались ноты не до конца выветрившегося древесного лака и чего-то пряного цветочного. В небольшой прихожей в стене был кран примерно на уровне пояса, в полу бетонная выемка с уходящим в наружнюю стену желобком - традиция требует омывать ноги при входе в дом, в древние времена это обеспечивала хозяйка с огромным кувшином, но современные технологии дают возможность самообслуживания.       По боковому коридору, стены которого украшала роспись в виде парящих птиц, они прошли в комнату на другой стороне дома - небольшую и довольно светлую.       – Я хочу познакомить вас с моим сыном. Сейчас он гостит дома, готовится к церемонии выбора имени. Как видите, у нас тут тоже очень важный жизненный рубеж…       Дэвид и Диус вышли из-за спины На'Тот и замерли. Им навстречу из-за низкого стола поднялся мальчик. Первое, что бросилось в глаза - очень светлая, неестественно светлая для нарна кожа, на которой пятна казались игрой теней от ветвей за окном, и уж потом проступили, сперва сливавшиеся с красноватым солнечным светом, гладко причёсанные, собранные в пучок на затылке рыжие волосы.       – Куди, это Дэвид Шеридан и Диус Винтари, поприветствуй их.       Мальчик прижал кулак к груди. Лёгким уколом в груди отозвалась яркая смазанная картинка - сон о детстве Андо, который, кажется, не был именно сном. Хотя это лицо куда меньше похоже на человеческое, серьёзность и хрупкость в нём те же. Определённо, он понимает. Может, и не вполне - значение, которое имел Андо в жизни его необычных гостей, и имеет теперь он сам, ещё одно живое напоминание, но он определённо понимает, какими глазами смотрит на него Дэвид - полукровка на полукровку. И он сам смотрит так же.       – Здравствуй, Куди. Вероятно, я называю тебя так единственный раз, и ещё раз встречу тебя уже с новым именем. Я знаю, как важен выбор имени в жизни нарна, это выбор, определяющий всю дальнейшую жизнь, это выбранный путь. Я тоже не столь давно пересёк важный рубеж в своей жизни, желаю тебе перейти свой с честью.       Они вышли.       – Вы знали об этом, не так ли?       – Андо говорил нам. Но мы, конечно, и подумать не могли, что вы…       В комнате, напоминающей гостиную, был, напротив, полумрак - окон она не имела. Четыре светильника, по одному на каждой стене, светили приглушённым светом, в нём роспись на стенах казалась объёмной, живой. На'Тот опустилась в широкое груботёсаное кресло - по его виду сложно было представить, чтоб оно было удобным.       – Я Кха'Ри, кому, как не мне, быть впереди наших граждан в самых важных и серьёзных вещах? Для мира, пережившего то, что мы все пережили, это было не только великим свершением, но и великим риском. Но зализав раны, восстановив силы достаточно, чтоб позволить себе такой шаг - мы его сделали. И из соображений секретности в том числе первые добровольцы были из круга посвящённых - правительства, учёных. Через три года, когда уже стало ясно, что эксперимент прошёл успешно, мы запустили вторую «волну»… Третья продолжается и сейчас. А четвёртой будут их дети.       – Теперь, так понимаю, это уже не секрет?       На'Тот улыбнулась.       – А чего мы могли бы опасаться? Разве какая-то из рас Альянса может представлять для нас угрозу? И разве какая-то из рас вне Альянса в настоящее время решится посостязаться с его мощью? Кажется, последние такие смельчаки бесславно кончили совсем недавно?       Тут всё верно, кивнул про себя Винтари, рубежи Нарна сейчас надёжно укреплены. Хотя бы ввиду соседства с пиратскими притонами у хурров и гроумов это неизбежно. Другие расы Альянса, возможно, и не очень устраивает устранение векового преимущества… Да может быть, и совсем не устраивает. Но отважиться на какие-то авантюры, особенно теперь…       – И у них уже проснулись способности?       – У Куди пока нет. У некоторых других детей - да. При разнице в половом созревании землян и нарнов, и разных комбинациях человеческих и нарнских генов, это достаточно индивидуальная вещь.       Винтари лениво размышлял ещё, можно ли допустить, что она говорит всё это именно для него. Что эта демонстрация мощи предназначена именно ему, как центаврианину. Нет, вряд ли, о тесноте и теплоте его взаимоотношений с Двором Примы она некоторое представление имеет. И вероятность изменения перспектив наверняка оценивает реально.       – Что ни говори, тут вам удивительно повезло. То, что вы с землянами оказались генетически совместимы…       – Чудо, но не настолько и удивительное. В геномах большинства гуманоидных, кислорододышащих рас много общего, вполне статистически допустимо, чтоб некоторые из них были схожи до возможности иметь общее потомство. Во вселенной мириады разумных рас, мы знакомы с немногими из них. Повезло нам в том, что наш поиск сократился на пару сотен лет, а не в самом факте. И я вижу не просто удачное стечение обстоятельств, а свою логику в том, что необходимый нам ген мы смогли получить от землян. Я знаю только два мира, в которых участь телепатов была настолько трагична, но в нашем случае, по крайней мере, нет нашей вины.       – Возможно, вы просто недостаточно много знаете об истории других миров, госпожа На'Тот. Вероятно, если б не моё положение, а также, как ни странно, то, что я достаточно много времени провёл вне родного мира, я б тоже имел некоторые иллюзии… Но я во всяком случае хорошо знаю, что правительства умеют хранить свои тайны.       На'Тот помолчала, разглаживая складки на парадной мантии.       – Я позвала не только Дэвида, но и вас с определённой целью. Не потому только, что вы друзья и редко идёте куда-то друг без друга. Я хотела, чтобы мой сын увидел центаврианина. Не чудовище, не варвара-убийцу. Обыкновенного, и даже приятного, умного молодого человека. Я, как и большинство моих соотечественников, уже не смогу смотреть на представителей вашей расы без ненависти. Я могу только держать её под контролем, не позволяя прорваться наружу. Вы должны, несомненно, это понимать. Ваши соотечественники старшего поколения, заставшие войну, тоже уже не изменят себя - за редким исключением, подтверждающим правило. Как и пожилые земляне и минбарцы, к примеру. Но детям жить уже в другом времени, в другом мире. Он должен быть другим, чем наш, более разумным, более справедливым. Иначе всё это - возрождение после пережитого кровавого хаоса, эта генетическая программа, и глобально - все наши шаги на пути Альянса - не имело никакого смысла.       В дороге до космопорта Андрес, всю ночь пропьянствовавший за знакомство с местными (теперь уже черёд Дэвида и Диуса был поражаться способности этого человека находить выпивку при почти полном незнании языка) умилял свидетелей тем, что дремал на плече Алиона. Алион, надо думать, испытывал по этому поводу немалое смущение, но разбудить человека не решался.       Винтари вполголоса о чём-то разговаривал с На’Тот – и может быть, конечно, это на не слишком пристальный и проницательный взгляд, но кажется, напряжение между ними постепенно становилось неощутимым.       Дэвид прикрыл глаза, вспоминая. Одной из причин, почему он мало говорил Диусу об этих снах – пожалуй, главной причиной – было то, что он просто не знал, как. Как говорить о том, что сам наутро не можешь до конца осмыслить, перевести на понятный самому себе язык. Как описать то, что является яркими, плавящимися в глазах картинами, которых он точно не мог видеть, тихими шёпотами, воспоминаниями о не им испытанном… «О чём ты? О потере случившейся или грядущей? Это стремление защитить, эта жажда защиты, это чувство молитвенной обречённости…» Но сон словно грустно улыбался – «пойми сам». А потом будто обнимал – и нашёптывал что-то совершенно иное, ядовитое, гибельное, горячее и сладкое – как кровь, разогретая алкоголем, в тот безумный вечер…       В космопорту Тузанора уже встречала Рузанна. Пожалуй, даже если б в регионе не выдалась сегодня такая приятная, солнечная погодка, для устранения этого грустного обстоятельства вполне хватило б одной этой девушки, заметил потом Маркус. Много просто эмоциональных людей, даже очень много. Нечасто встретишь тех, кто так способен излучать живую детскую радость, что ею невольно заражаются окружающие.       – Я так рада вашему возвращению, ваше высочество! Так хотелось поделиться радостью, поблагодарить за помощь…       – Ваши родственники прибыли, вы уже встретили их?       Девушка всплеснула руками, не в силах сдержать бурю эмоций.       – Да! И это было чудесно. Вы боялись, что они разочаруют меня, так вот – этого не произошло. Я особенно счастлива была познакомиться со своей тётей Таусой, это чудеснейшая женщина! Конечно, у неё практически нет никакого образования, но она очень житейски мудрая. И дети, дети… они такие чудесные! Я уже договорилась о зачислении в школы для некоторых из них – частично помог средствами доктор Чинкони, осталось приобрести где-нибудь дом, правда, едва ли мы сможем найти такой, чтобы в нём поместились все…       Винтари аккуратно взял взволнованную соотечественницу под локоть, отводя подальше от пассажиропотока.       – Я говорил о вас с императором Котто, Рузанна. Хотя признать вас принцессой, конечно, невозможно, это не в возможностях даже императора…       – О, прошу вас…       – …Но всё же кое-что вы, оказывается, унаследовали. В одном из писем покойный император говорил с императором нынешним, тогда ещё послом, Виром Котто, о судьбе родового имения Моллари. Оно поныне стоит незанятым, только под присмотром управляющего, ни из Моллари, ни из Джаддо так никто и не поселился там. Император Моллари писал: «Разве что, если бы у моей любезной Адиры были дети, я хотел бы, чтобы они жили там». Император Котто считает, что это вполне можно считать завещанием. Владение этим имением даёт вам право носить фамилию Моллари, хотя я понимаю, что вы можете и не воспользоваться этим правом, дорожа памятью покойных родителей.       На глаза Рузанны навернулись слёзы.       – Мой бедный отец… Судьба жестоко наказывает родителей за их ошибки, но вместе с ними наказывает и детей. Он не имел возможности даже знать обо мне, я не имела возможности быть с ним рядом, поддержать его в самые тяжёлые минуты… Он был так одинок, он считал, что у него почти не осталось близких. Я сожалела о его судьбе всегда издали, что проку ему было от этого? Почему же, почему она ему не сказала…       Это бедное наивное дитя думает не о том, что стоило благодарить судьбу ещё и за то, что избавила от столь неоднозначной доли быть близкой такого субъекта, как Лондо Моллари, она думает о нём! Добродетельным и чистым сердцам свойственно сжиматься от жалости к одиноким старикам – даже когда они сами всю жизнь усердно выковывали своё одиночество.       – Возможно, Адира была единственным существом, что любило его искренне и бескорыстно, не желая себе никаких выгод, даже не беспокоясь, любит ли он её так же сильно, как она его. И она хотела быть его радостью, утешением, не доставлять ему по возможности никаких тревог. Позже, уже будучи свободной, она сама пыталась вас разыскать, но Тракис отказался сказать, куда вас продал. И да, она снова ничего не сказала ему, чтобы не расстраивать его…       Дэленн, которая в этот день была плотно занята переговорами, встретила их уже в резиденции. Комнаты для На’Тот и прибывшей с нею вместе её личной помощницы Ли’Ранк были готовы, обе заверили, что всё как нельзя более устраивает.       – Что ж, в таком случае мы ждём - после того, как вы отдохнёте с дороги, разумеется - дальнейшей инспекции и возможных распоряжений. Я гарантировала, что мы передадим вам резиденцию в том состоянии, в каком она будет удобнее всего для вашей работы, но до сих пор вы были весьма скупы в пожеланиях, и… Все, чьи должности не предполагают проживания в резиденции, готовы покинуть её в любой момент.       – А я надеюсь, что вы сейчас не серьёзно, госпожа Дэленн. Вы полагали, что нарн начнёт своё вступление в должность президента Альянса с того, что выгонит кого-то из дома? Этого не будет. Я не собираюсь никого смещать, у меня пока нет списка кандидатов на те или иные роли, уж точно не до тех пор, как я хорошо разберусь в кухне дел, и сама проверю, кто и чего стоит. Не в моей привычке верить рекомендациям безусловно, но также не в моей привычке ломать то, что хорошо работало до меня. И да, я совершенно не устала. Нужно что-то большее, чем недолгий перелёт, чтобы утомить нарна и президента, я думаю. Поэтому я попрошу вас выделить кого-нибудь, способного провести нам экскурсию по резиденции, чтобы не отвлекать вас от дел.       Виргиния была в отъезде, по каким-то делам в Йедоре, Офелия с Элайей - на очередном обследовании в клинике, Маркус, воспользовавшись тем, что к нему вопросов пока не было, побежал проведать сыновей. Флианна, Дувалла и Токтрала в категоричной форме потребовали кого совет старейшин кланов, кого ещё некие высокие инстанции. Поэтому торжественный обед в честь высокого гостя прошёл в удивительно камерной, совершенно не официальной атмосфере. На’Тот ошеломила всех, появившись в платье. Длинном, похожем на земное вечернее платье, тихо струящемся одеянии, переливающемся редкими голубоватыми искрами, словно глубокий космос. Диус тихо присвистнул - он даже не знал, что у нарнов такое вообще бывает. Ли'Ранк была одета более непритязательно, в брючный костюм, тоже, впрочем, весьма элегантный и разрушающий все его представления о нарнах до основания.       – Мы слишком долго носили только военную форму. Это было необходимо, это было правильно, но новое время требует перемен во всём. Наверное, я поняла это, когда встретила Ду’Тора. Хотя я знала, что он полюбил меня такой, какую увидел – в военной форме, всю такую напряжённую, серьёзную, приехавшую в Маркас для очередной сверки проекта, расстроенную сбоями в графиках – вышла накладка с техникой… мне захотелось быть для него и другой – женственной, красивой… Не сразу, конечно. Я долго сомневалась, задавалась вопросами – своевременно ли, имею ли право… А он ждал. Он говорил потом, что вообще не очень надеялся на взаимность – я тогда, конечно, ещё не была Кха’Ри, но он-то был простым шофёром, возил в лагерь строителей продукты… А много ли кем можно работать, когда после войны у тебя осталась одна рука? Многие удивились, услышав, что я выхожу замуж, ещё больше удивились моему выбору. Казалось, что мы такие разные… А мне вовсе не кажется, что разные. После того, как мы объяснились… Мы несколько вечеров подряд – освобождались мы только перед самым заходом солнца – ходили по улицам и говорили, говорили… Обо всём. У нас не кончались темы, и при этом нам казалось, что мы очень давно знаем друг друга… Мы поженились сразу после сдачи отстроенного Маркаса. Чего-то более романтичного я лично не могу себе представить.       Дэленн улыбнулась – глядя на эту улыбку, Винтари не мог не думать вновь, с той же тупо ноющей болью в груди, как же мало эта улыбка похожа на прежнюю, чего же ей стоит, Создатель, жить, по-прежнему работать, и находить силы – хотя бы на такую улыбку…       – Слушая вас, я ещё больше жалею, что не смогла присутствовать… Но действительно не стоило откладывать церемонию из-за меня, эти переговоры, кажется, могли и триста лет продлиться. К счастью, Вселенная сжалилась над нами, и совместно напором Виргинии и моим авторитетом… Или моим напором и авторитетом Виргинии – они, оказывается, услышали о роли Виргинии в событиях на Бриме, и их это впечатлило… Видимо, решили, что раз Альянс обзавёлся таким вот генералом и поставил его говорить с ними – значит, решили за них взяться серьёзно. Кстати, Диус, звонила ваша матушка, была жутко недовольна тем, что вы не можете подойти для разговора. Мне удалось тактично обойти вопрос, где вы сейчас, боюсь, она не поняла бы…       Винтари порадовался, что не успел отпить из поднесённого ко рту бокала и не поперхнулся.       – О нет… Мне удалось удержаться от того, чтобы попросить политического убежища на Нарне – туда-то, думаю, она бы за мной не сунулась – но прямо сейчас я к разговору с нею не готов…       Дэленн чрезвычайно серьёзно вглядывалась в свою чашку, уголки её губ дрогнули призраком улыбки – прежней, озорной, лукавой.       – По правде говоря, я ждала вашего возвращения не только для огорчающих вас новостей. Поступил запрос от Братьев Тишины – вы, думаю, помните, этот отшельнический орден с самыми строгими правилами, им положено постигать голос Вселенной в полной тишине. Так вот, они хотели узнать, можно ли им использовать помещения Йедора-Северного – теперь, когда телепаты отбыли на свою новую родину, их дома стоят незанятыми, а ведь это место может как раз отвечать запросам ордена – там тихо, скромный быт, почти никакой связи с внешним миром… Я думаю, вы с Дэвидом могли бы съездить туда и оценить…       – Почти никакой связи, в самом деле… Благодарю, мама! Это лучшее предложение, которое я мог бы получить! Не знаю, как Дэвид, а я буду счастлив отправиться туда!       В отличие от Дэленн, На’Тот сдержать улыбку не удалось.