Дифферент

Трис       Все эти дни мы почти не видели Джулиану. Она редко выходила из своей комнаты, и это заприметил Зик.       Он же был мрачный, и теперь каждый день ходил к Юраю. Все мы понимали, что это не приведет к ничему хорошему, но поделать ничего не могли. — Она что-то замышляет, точно вам говорю! — Доказывает нам Зик, когда мы спускаемся в Тренировочную. Зик решил ходить вместе с нами. — Я вижу лишь следы недосыпания и синяки на ее лице, — Отвечает Тобиас, — Она тренируется. Не вижу ничего плохого в этом.       Мы заходим в тренировочную и занимаем позиции. Я чувствую, как приятно покалываются мышцы. Сегодня я тренируюсь с Крис. — Ах, да! — Не унимается Зик. Он делает пару ударов по груше, — А с кем она тренируется, м? — Спрашивает он.       Все мы уже знали, кто ее тренер: Джеймс. И, хоть я не видела их тренировку, не думаю, что он мягче Эрика. В первый день на теле Джул не было живого места. Я очень волновалась за нее. Но, видимо, зря.       Спустя несколько дней, Джул решила не смотреть, а потренироваться вместе с нами. Я думала, что она и ударить то нормально не сможет, из-за боли, но Джулиана удивила нас всех. Она тренировалась с Джоном, и он до сих пор ходит чуть помятый: он явно не ожидал, что такая тихая и маленькая Джул даст ему затрещину и кинет в нокаут после нескольких ударов.       Мы все не ожидали. — Джеймс. И что с того? Мы сами видели результаты его обучения, — Говорю я, перед тем, как сделать выпад. — Она испепеляет его взглядом, как только замечает. Не вижу у нее никакой там, например, влюбленности или хитрого взгляда. Тупая, жгучая ненависть, — Продолжает за меня Крис, уворачиваясь. — Твои предположения ничем не подкреплены.       Зик останавливается и злобно смотрит на нас. Он ждет поддержки, и я бы рада его поддержать, но только не в обвинении Джулианы в чем-то.       Я вспоминаю себя в Бесстрашии, когда я вижу ее. Бойкая, сильная, стойкая, но не готовая ко всему этому. — Да вам даже если факты показать, вы все равно ничего не заметите! Мы все просто напросто сдохнем из-за нее! — Зик со всей силы хлопает дверью, уходя, и я вздрагиваю.       Мы умрем, да. Но навряд-ли из-за нее. Это судьба каждого из нас. Миссия человека - это жить и умирать.       Мы продолжаем тренировку. — Я выиграла! Ехуу! — Кричит Кристина, снова выиграв в карты. — Ты точно мухлюешь, — Ворчит Джон, бросая в воздух целую стобку карт, которая у него собралась в игре. — Просто кому-то не везет в этом! — Крис показывает язык, и плюхается на кровать. — Господи, как же скучно, — Произносит она, и в комнате происходит тишина.       Все мы жаждали уже выйти отсюда. Из этого Забытья. Казалось, что время здесь может и не останавливается, но очень долго идет. День проходил как неделю, а неделя - как год. Я уже позабыла, каково это - чувствовать траву, вдыхать свежий воздух и видеть блики солнца. Все потеряло свою ценность.       Такова цель Забытья. Забыть все, чтобы потом, когда выйдешь отсюда, начать ценить каждое мгновенье и бороться за него. Такова тактика Джеймса. — Кью сказал, что мы скоро выйдем отсюда, — Говорит Джон. Только, когда это было? Он сказал нам это более недели назад, и больше никто не говорил об этом.       Мои уши пронзает крики в коридоре. — Человек из "Лечебной тюрьмы" сбежал! — Сначала до меня не доходит. Я вслушиваюсь в топот сотен ног; люди пробегают мимо нашей комнаты.       Первой подскакивает Крис. — Юрай единственный, кто находится там. Верно? — Я слышу обеспокоенность в ее голосе, и резко до меня доходит. Голова от этой мысли начинает трещать.       Юрай сбежал?       Эта мысль поражает нас всех, и мы синхронно срываемся с места и бежим к двери. — Джеймс сказал отыскать его! — Оповещая, пробегая мимо нас парень. В коридоре небывалое оживление. Все выходят из своих комнат, и сначала растерянно глядят по сторонам, но получая короткую информацию, вливаются в толпу бегущих, но не толкающих друг друга людей, и присоединяются к поиску.       Как Юрай сбежал? И куда он мог пойти? Что вообще происходит?       Мы присоединяемся к людям, и начинаем бежать в одном с ними направоении, но стараемся не терять друг друга. — Как это произошло? — Где он может быть? — Надо искать! — Ищите любой ценой!       Доносятся голоса из всех сторон. В зале люди разделяются сами на несколько групп, и я решаю присоединиться к той, которая бежит на нижние этажи. Если бы Юрай был здесь, его бы уже нашли.       Я удивляюсь тому, как люди сами всем управляют, как сами понимают, что делать; как помогают друг другу и оповещают о чем-то новом в поиске. Новости, словно волной, пробегают по толпе.       Неужели эта слаженность - дело рук Джеймса? — Он в Оружейной! — Кричат спереди назад, и человек рядом со мной повторяет эту же новость людям дальше.       Как часы.       Как единый механизм.       Как должность. Словно именно определенные люди обязаны это делать. — Остановиться!! — Доносится сзади, и люди, сразу узнав холодный жесткий голос своего командира, останавливаются и расступаются, освободив дорогу Джеймсу. Я не действую синхронно вместе с ними, а в растерянности остаюсь стоять посреди дороги, оборачиваясь назад. Я вижу, как из ряда меня подзывает парень, который бежал рядом со мной. Но я не двигаюсь с места.       Я дожидаюсь Джеймса. Когда он проходит мимо меня, я вижу сзади него Кью, Люка и Тобиаса со всеми нашими. Я подбегаю к ним.       Мы все идем за Джеймсом в ряд, и создается такое нелепое чувство, что Джеймс - мама-утка, которая ведет своих утят. На нас косо смотрят, а особенно на Джул, которая стоит передо мной. Она оборачивается, и увидев меня, чуть заметно улыбается, а потом бросает уничтожающий взгляд на людей в толпе.       Джулиана бы так не сделала. — Как так случилось? — Спрашивает Крис, и хоть между ней и Джеймсом все мы, Джеймс поворачивает голову и коротко отвечает: — Без понятия. Веришь?       Я слышу ор в Оружейной,и я больше не могу ждать. Я бегу вперед, добегаю до Джеймса, и когда он бросает мне одобрительный взгляд, бегу дальше.       Я оказываюсь до Оружейной первая. В криках за дверью я различаю голоса Юрая и... Зика. Я открываю дверь и врываюсь туда. — Юрай!— Только и произношу я, когда застаю эту картину. Юрай, в самом дальнем углу, стоит, весь дрожащий и мокрый. В трех метрах от него стоит Зик. В руках у Юрая пистолет. — Нет, Юрай, не делай этого! — Кричит Зик, — Мы... мы справимся, только не... — Не стрелять? — Старается спокойно сказать Юрай, но его голос предательски дрожит. — Но так будет лучше. Лучше для всех нас, — Продолжает он.       Юрай хочет себя убить. Он считает, что может сделать всем нам больно. — Зик прав, — Выдавливаю я, и начинаю медленно идти к ним, — Выход есть, наверняка есть. — Нету никакого выхода! Вы это говорите не в первый раз, и его еще нет! И не было! И никогда не будет! — Срывается Юрай, — Вы все умрете, и это из-за меня! И я буду виноват в этом! — Почему ты так думаешь, Юрай? — Я ровняюсь с Зиком, и чувствую напряжение. Я задыхаюсь. Живот скручивает. Мне становится плохо от мысли, что Юрай может сейчас умереть. Что он может убить самого себя. Только сейчас я вижу, что Зик плачет. И Юрай тоже. Мне тоже хочется плакать, но мне попросту нечем. Глаза болят от того, что они сухие. — Она так сказала, — Захлебывается Юрай, — Виктория. Она прямо здесь, — Он медленно водит пистолетом по воздуху, и останавливает дуло у своего виска, — В мозгу. Она шепчет мне это. Каждый день шепчет, понимаешь? Так ласково, так много, так часто... лекарства нет - шепчет она; твои друзья умрут - шепчет она... — Она хочет манипулировать тобой, Юрай. Не поддавайся, слышишь? — Я аккуратно подхожу еще ближе, и медленно тянусь за рукой, в которой Юрай держит пистолет, — Вместе мы справимся. — Нет, — Юрай крутит головой, — Вместе мы умрем. Я просто оттяну время для вас, — Я заглядываю ему в глаза и вижу лишь боль и пустоту. Как же ему тяжело контролировать себя, как же ему тяжело сейчас не слушать Викторию и не выстрелить в нас.       Уголки губ Юрая немного приподнимаются. — Я люблю вас.       В моем горле застревает дикий крик и слово «нет». Я не успеваю дотянуться до Юрая и случается ЭТО.       Я слышу, как щелкает спусковой крючок. Я начинаю слышать все. Я слышу, как где-то в трубах журчит вода. Я слышу, как эта вода каплями падает в противоположном углу на пол. Слышу стук каблуков Джеймса у дверей. Слышу, как пуля впивается в висок Юрая и сносит маленькую дырку. Слышу, как она сверлит череп, как пролетает через мягкую плоть мозга, и как она вылетает из другого виска. Слышу последний, протяжный выдох Юрая, в котором я слышу благодарность и облегчение. Я слышу, как жизнь быстро, рывком, покидает тело Юрая.       Я слышу слабослышимое и не слышу громкое. Я не слышу, как кричит Зик, как кричу я. Я лишь чувствую, как горло режет от боли.       Юрай застыл, облокотившись об стойку с оружием. Можно подумать, что он просто отдыхает, и, наверное, бросает какую-нибудь шутку. Но все портит маленькая, аккуратная дырочка в виске и опустошенный, мертвый взгляд.       Он умер.       И я не смогла его спасти. Я не смогла изменить его решения, не смогла заметить подвоха в его словах, когда разговаривала с ним в "лечебной тюрьме".       В ушах начинает звенеть. Видимо, побочный эффект моей слышимости.       Я слышу где-то там, вдалеке, бормотание. «Прости, прости, прости», вот что я слышу. И это говорю я. Шепчу. Кричу. В общем, говорю это.       Я чувствую теплые руки у себя на плечах. Они тянут меня назад. Что они делают? Почему они усиливают хватку? — Трис!       Я хочу вернуть все назад. Хочу умереть. Снова. Навсегда. Насовсем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал. Я хочу, чтобы мои друзья жили. И, если придется, без меня. — Трис!       Я утыкаюсь в чье-то плечо. Знакомое. Родное. Плечо Тобиаса. И начинаю неистово плакать, и я чувствую ком, но не в горле, а ближе к сердцу.       Мы тоже любим тебя, Юрай.       И мы не забудем.