Дифферент

      Джеймс усмехается и в удивлении поднимает бровь. — Что? Никаких вопросов?       Конечно, у нас есть вопросы. Их огромная куча. Но вот так? Просто? Никогда ответы не даются так просто. Либо вопросы у нас не важные, либо нас впереди ждет что-то настолько страшное, что у нас не будет следующего случая. — Ладно, — Крис делает глубокий вдох, — Зик. Почему он не с нами? — Глупый вопрос, — Джеймс грустно качает головой, — Я думаю, ответ довольно понятен и логичен: кому он нужен сейчас убитый горем? Он взбодрится, и пойдет первой волной, вместе со всеми. Еще?       Джеймс делает еще пару шагов к нам. Почему он выбрал именно это место для допросов? Это единственное место, где я могу освободиться от мысли, что незнакома сама себе, и где я могу набить ему морду и не быть осужденной его людьми. У меня теперь слишком много эмоций от этого места. Здесь я чувствую себя сильной, но только не сейчас, среди них. — Что за проверка людей? — Спрашивает Джон. Я чувствую, как что-то мне тычется в ладонь. Я опускаю взгляд и встречаюсь глазами с Грином. Я улыбаюсь ему, а потом перевожу взгляд на Джона. Мне немного стыдно перед ним. Он бросает на меня взгляд, и на секунду уголки его губ поднимаются, но потом Джон вновь становится серьезным и хмурым. — Ох. Каждого человека, который попадает в Забытье, мы проверяем на доминирующее ДНК Виктории. Мы не делали этого с вами, потому что знали, кто у вас с ней. — В чем она заключается? — Если мы находим ДНК Виктории, то человеку мы колим специальную сыворотку, которая блокирует ее, — Джеймс делает паузу на пару секунд, а затем громко вздыхает, давая понять, что еще не закончил, — Мы не могли ее вколоть Юраю потому, что сыворотка у нас кончилась.       В воздухе нависает тяжелая пауза. Мне становится как-то не по себе, а еще я чувствую легкий холод. Я прижимаю руки к своей груди, чтобы согреться. — Из чего сыворотка? — Спрашивает Тобиас, и я чувствую, как ему противно что-то спрашивать у Джеймса. Джеймс бросает взгляд на меня, и хмыкает. — Из крови Джулианы, конечно же. — Почему тогда нельзя было Юраю ввести кровь Джул? — Почти сразу выпаливает Крис, и Джеймс недовольно фыркает. — Это немного опасно, как и для Джулианы, так и для Юрая, который уже был почти полностью во власти Виктории. Вы же сами видели, каковы особенности Джулианы. Сыворотка, конечно же, не ослабляет связи человека с ней, но некоторая информация просто блокируется ею. Информация, которая ей не нужна.       Я чувствую, как чьи-то руки ложатся мне на плечи. Это Джон. Я слабо улыбаюсь, и стараюсь снять напряжение. — Всмысле? Это как? — Джулиане передается урон от Тобиаса и Трис, но только в том случае, если она этого хочет. Ну, — Он пожимает плечами, — Или еще не умеет контролировать поставленную информацию. Если колоть не кровь, а сыворотку, то эта информация вообще блокируется. Как настройки в компьютере "по умолчанию".       Джон теперь довольно стеснительно приобнимает меня. Конечно, в другом случае, где меня бы не обсуждали, и где мне не было холодно, я бы не позволила Джону это сделать. Да и это по-дружески. И нет, я не ловлю от этого что-то приятное. — А какую еще информацию я могу принимать, кроме ран? — Неожиданно для самой себя спрашиваю я. Все озаряются на меня. — Мысли. Эмоции. Ощущения.       Я хмурюсь. Мне это совершенно не понятно. Мысли? Эмоции?       В таком случае, я должна была испытать что-то, когда Трис было плохо после Юрая. Но я не чувствовала ничего, кроме головной боли. — Как это? — Спрашиваю я. Джеймс усмехается и хитро смотрит на меня. Будто я спросила именно то, чего он хотел. Он ведет свободной рукой по воздуху, а потом показывает на свой висок. Как только он дотрагивается до кожи, в голове голоса начинают гудеть, словно рой пчел, которых потревожили. Из всех этих голосов самым ярким становится глубокий, грубый голос. Голос Джеймса.       Я вздрагиваю от испуга. — Думаю, ты сама все поймешь. Просто... ты все блокируешь. Кого ты слушаешь точно - это саму себя.       Получается, весь этот гул - это мысли других людей? И, как можно догадаться, все эти люди находятся здесь... Моя голова кружится. Я не могу понять этого. Я испугана. Могут ли они читать мои мысли? Джон взволнованно смотрит на меня. Он наклоняется к моему уху и шепотом спрашивает: — Все в порядке?       Видимо, он чувствовал, как я дернулась. Конечно, он чувствует, он же обнимает меня. Я киваю и прижимаюсь к Джону. Мне кажется, с ним сейчас намного безопаснее. — Так, ладно... — Трис немного поддается вперед, — Кто такая Виктория? Чего она хочет? — Я вроде это уже говорил. Она желает контроля, и ей мешает один человек. — Кто?       Все знают, кто. Но я поняла, что меня просто подставили. Оставили разгребать чужие проблемы.       Джеймс прожигает меня взглядом. — Сто Первая.       Сто Первая. Ей нужна Сто Первая, а не я - Джулиана. Не Ноль.       Почему это происходит именно со мной? — Но, конечно, Сто Первой уже нет, хотя у нее уже появилась армия людей, которые готовы сражаться.       Так мы плавно перешли к плану действий. — Для начала, мы по катакомбам пройдем к пристани. Мы устроим похороны Юрая, как следует, и тем самым дадим выдать себя, но это и нужно. Люди Виктории никуда не пойдут без команды, но Виктория поступит так, как мы и хотим: она все силы отправит на нас, оставляя Штаб полупустым. Мы побежим к Бесстрашным, а они уже будут готовы принять нас... — Стоп. Что? — Тобиас трясет головой, — Все же знают, что ты предатель.       Джеймс ухмыляется, и чешет ножом подбородок. — У меня есть люди везде. Они уже объяснили всю ситуацию, и ждут нас в любое время.       Получается, этот план уже давно готов? И как тогда Джеймс знал о том, что Юрай умрет? — Я не знал, что ваш друг помрет. Но, он идеально вошел в ранее разработанный план.       Так он читает мысли?! Боже, как? Он знает все, о чем я подумаю? Как мне защититься от этого?       Я срываюсь с места и быстрым шагом иду к выходу. — Эй, Джул, ты куда? — Джон сначала следует за мной, но я бросаю такой взгляд, что он понимает: меня лучше сейчас оставить одну. — Я пойду собирать вещи, — Нахожу я причину. Все провожают меня взглядом, и только один Грин следует за мной без промедления. Он сейчас единственный, кто меня не раздражает. Я пускаю его к себе в комнату, и я плюхаюсь на кровать.       Получается, я могу все это контролировать. Больше не получать какие-нибудь ранения от Тобиаса и Трис. Могу утихомирить этот гул.       Но как? Как, черт побери, это сделать?       А может ли быть то, что они все слышали? Весь этот шум, все эти голоса?       Сейчас я чувствую себя слабой и сильно уязвимой.       Грин мокрым носом тычится в мою руку. Я глажу его между ушей. Но мне ничего не хочется делать. Ничего.       Не хочется вставать и собирать вещи. Не хочется понимать свои особенности и контролировать их. Не хочется идти к пристани через катакомбы. Не хочу быть рядом с этим противным Джеймсом, который знает больше всех нас, но почти ничего не говорит нам. Не хочется следовать его плану.       А почему просто не отдать меня Виктории?       Вот это я понимаю, гениальный план. Никаких проблем. Но люди идут на это не ради меня, а ради себя. Никто не хочет быть контролируемым кем-то.       Почему столько сложностей из ниоткуда? Это не моя война. И не война этих людей. Это ничья война. Но мы должны сражаться, иначе для чего еще созданы войны?       Я встаю и начинаю убирать вещи. Я давно не видела свой черный рюкзак через плечо, но мне дали обычный темный рюкзак. Беру из тумбы медальон. Он, конечно же, никак не изменился: одна сторона с фениксом, другая с лабиринтом. Но что это означает? "Будь фениксом, чтобы пройти лабиринт" или "Сожги этот лабиринт к чертям"? Я даже не удосужилась что-либо объяснить самой себе. Кидаю медальон в рюкзак. Достаю нож и убираю его к себе в ботинок (там удобный потайной карман). Фото у меня, к сожалению, пропало. И я не помню людей, которые там были. Трис, Тобиас, Юрай... и еще, как минимум, два человека, помимо них. — Джулиана? — Ко мне стучится Джон. Кто же еще, кроме него? Я открываю ему дверь, и мне больно видеть в его глазах надежду. Надежду на то, что между нами что-то может быть. Я не могу подпустить к себе людей близко, хотя бы потому, что у меня наверняка целая коллекция скелетов в шкафу, но этот шкаф заперт, и я даже не знаю, что там хранится.       Но наверняка знает Виктория. И Джеймс. И я должна узнать. Обязательно должна. — Нас дали пару часов, чтобы собраться. Я просто... решил сказать, — Джон улыбается, и я выдавливаю улыбку в ответ. — Спасибо. Можешь... — Я чешу затылок, — Зайти. Если хочешь.       Я буду рада, если ты откажешься. Тебе же надо собирать вещи. Господи, пожалуйста, откажись... — Только если ненадолго, — Он делает один шаг в мою комнату. Я прикусываю губу и ругаю себя за неожиданную вежливость. Джон приседает на корточки, почесывая подбежавшего Грина. Я понимаю, что это выглядит как-то не правильно. Грин - волк, а волки не будут сюсюкаться. Это против природы. Они дикие, жестокие... свободные. — Ну, у меня есть, эм, чай, — Я иду в маленькую комнату, которая считается кухней. Конечно, всю еду мы получаем в готовом виде, но, видимо, никто не запрещает выпить или перекусить в любое время суток. — Джул... — Джон берет меня за руку и останавливает. Я озираюсь на него, — Я так и не поблагодарил тебя. — За что? — Я немного хмурюсь. Джон улыбается и поглядывает на Грина. — Ты спасла моего лучшего друга. — Твой лучший друг - волк? — Я усмехаюсь, — Есть люди, вообще-то, для таких высоких званий. — Ох, да, — Джон коротко смеется, — Но никого нет вернее. Ну, до того момента, как появилась ты.       Джон подходил ближе, и я даже чувствую его дыхание на своем лице. Нет. Нет-нет-нет. Не будет так, как он хочет. Ни за что...       Хотя, почему нет?       Потому что это не должно быть так. Меня не должно быть вместе с ними. Я сделаю только хуже. Себе, ему. Всем. — Забыл, как я тебя вырубила? — Язвлю я. — Стулом, — Джон улыбается, но я вижу как появляется разочарование в его глазах. — Хочешь еще раз? — Я убираю его руки, и со спокойным видом направляюсь на кухню, хотя внутри я вся пылаю от того, что сказала это. Я причиняю ему боль. Но лучше сейчас, когда еще ничего нет, чем потом, когда будет больнее.       Я слышу, как Джон хмыкает. Он разворачивается, и останавливаясь у дверей, произносит: — Странно, что все тебя уже приняли такой, какая ты есть, а ты не можешь смириться с этим. — Потому что это опасно, Джон. — Вся жизнь опасна.       Я слышу, как открывается дверь, и скряб когтей Грина по полу. И только когда они уходят, я замечаю, что была сильно напряжена. Я глубоко вздыхаю, чтобы руки перестали дрожать.       Вся жизнь опасна, но мы обязаны в ней жить. Быть со мной - не обязательство, а лишь желание. Желание, которое можно разрушить еще на ранних стадиях.       Я дремлю всего час, но мне этого хватает, чтобы прогнать усталость. Меня будит голос за дверью. Я подпрыгиваю с кровати, одеваю куртку, беру рюкзак и выхожу из комнаты. Мне улыбается Кью. — Ого, так быстро. Заждалась? — Он улыбается, но очень грустно. Я закатываю глаза и следую за Кью. — Я буду слишком любопытна, но ты можешь не отвечать... — Начинаю я, и Кью перебивает меня. — Было тяжело ее убивать, особенно из-за ее мольб. Но это была уже не она, — Он тяжело вздыхает, — Давно уже не она. — Прости. — Ничего страшного. Честно. Это прошлое, — А потом мы молчим, потому что больше не о чем разговаривать. Он отпустил ее. Отпустил память. Убил ее. Кинул в прошлое. Разве так можно? — Я не хладнокровный убийца. Я сделал легче ей. Ричи... Мы все равно встретимся.       Он смотрит на меня, и я вижу боль. Конечно, Кью не жестокий тиран, в отличии от Джеймса. И я сочувствую ему. — Встретимся? — Да. Все мы... встретимся. Обязательно.       Я хочу спросить, что это значит, но в коридоре мы встречаем Джона с Грином, и мы все замолкаем. Я лишь время от времени чувствую его взгляд на своем плече. — Ну что, накрасила свое "личико"? — Слышу я противный голос Джеймса впереди, — А то ты так сильно спешила... — Заткнись, — Бурчит Джон. И я ему неблагодарна за это. С кем, с кем, а вот с Джеймсом я разберусь сама. — Просто я не смогла дальше бороться с привычкой набить тебе лицо, — Фыркаю я, и Джеймс усмехается. Я стараюсь сделать вид, что мне абсолютно наплевать на него, но ярость просто кипит во мне. Ненависть.       Ненавижу его, но мне приходится слушаться Джеймса. Всем нам приходится. Почему мы должны делать все, как он хочет? — Удачи вам, — Шепчет мне Кью, я изогнув бровь, удивленно смотрю на него. — Ты не пойдешь с нами? — Нет. Я пойду в первую волну. — Долго сюсюкаться будем? — Приторным голосом спрашивает Джеймс, и я чувствую, как чешутся костяшки пальцев, — Кью, готовься.       Кью кивает, бросает на меня дружелюбный взгляд, и уходит. Сразу после этого мы подходим ко всем остальным. Тобиасу и Джону пришлось тащить тело Юрая.       Джеймс открыл потайной коридор, и когда все включили фонарики, повел нас внутрь. Здесь было тесно и сыро. И, кажется, я слышала скрежет внутри стен. Я смотрю под ноги и замечаю Грина. Я заметила, что при удобном случае он ходит за мной. Возможно, он так проявляет благодарность за свое спасение? Или, может быть, ему дал команду Джон? — И как давно ты придумал этот план? — Спрашивает Крис. Тобиас и Джон идут сзади нас. Ходить по такому узкому коридору в сопровождении мертвого друга, довольно неприятно. — Достаточно, — Отрезает он, и мы некоторое время ждем, пока он что-нибудь еще скажет, но потом мы понимаем, что Джеймс не собирается продолжать. Вместо этого, он начинает тихо насвистывать какую-то мелодию. Я вслушиваюсь в нее, и даже голоса в моей голове теперь не кричат, как всегда, а что-то шепчут, и я едва их слышу.       Мелодия казалась до ееНа знакомой, и я закусила губу, пытаясь вспомнить, где я ее слышала. На душе стало так тепло и спокойно. Все проблемы, которые окружают меня и кусают за пятки, словно испарились, словно их теперь нет. Я позабыла все плохое, что было и что может случиться.       Он знает. Все знает. И не говорит. Защищает ли он меня, или просто играется? Почему нельзя сказать?       Я не могу находиться рядом с Джеймсом, потому что меня сразу охватывает ярость и боль. Я не понимаю, почему он вызывает столько злости во мне. Из-за того, что он убил Хло? Возможно. Но это не правильный ответ. — Почти пришли.       Я словно просыпаюсь. Я вздрагиваю и мотаю головой. Господи, да я же была только что зомби. Или лунатиком.       Мелодии больше нет, и гул начинает возвращаться. — Сколько прошло времени? — Тянусь я к Трис. Она пожимает плечами. — Час. Может, больше.       Час? Я спала на ходу целый черт побери час?! А такое ощущение, что прошло минут десять.       Джеймс останавливается, и мы все тормозим. Он скрывается в темноте коридора, и мы слышим стук замка. Потом коридор начинает освещать бледный свет луны. Я вижу лестницу, и направляюсь к ней. Меня опережает Грин, который поднимается ловко и легко, и, кажется, даже намного быстрее, чем я.       Мы оказываемся у края заброшенного парка. Где на нас напали животные.       Мы ждем, когда Джон с Тобиасом выйдут, а потом Джеймс ведет нас к пристани.       Я слышу голос за нами.       Я поворачиваюсь, и вижу человека с поднятым оружием. Он целится в меня. Я не успею достать пистолет...       Раздается выстрел, и я вздрагиваю. Человек падает, и я понимаю, что я еще жива. Я поворачиваюсь к своим, и вижу пистолет в руках только у Джеймса.       Черт. Черт!       Он спас меня. Теперь я должна быть у него в долгу?       Джеймс хмурится и раздраженно смотрит на меня. — Стреляйте в голову. И только в голову, — Говорит он, и идет дальше. — Почему именно в голову? — Виктория делает не просто армию, а армию зомби. Первым делом, когда один с ДНК Виктории находит другого, они проверяют друг друга на раны. Даже если от человека мало что остается, его могут "возродить". Но если поврежден мозг... — О господи, — Шепчет Трис в ужасе, — Зачем? Для чего? — Ну, господствовать над зомби, наверное, круто, — Бурчит он. — А с Юраем так сделать нельзя? — Выпаливаю я. Еще один дурацкий вопрос. — Ну, твое ДНК действует по-другому. Ты можешь спасти только того человека, у которого еще нет ДНК, или у которого есть твое ДНК. Биология - сложная штука, — Джеймс пожимает плечами. Сейчас он не кажется мне извергом, и мне даже становится как-то спокойнее.       Джеймс находит маленькую лодку, и парни ложат туда запакованное тело Юрая. Джеймс отходит в сторонку, и приходит с бутылкой чего-то вонючего. Бензин.       Когда Джеймс выливает содержимое бутылки, Крис вспыхивает: — Что ты делаешь?! — Собираюсь сжечь Юрая и пустить покорять воды. Так было принято хоронить храбрых, смелых воинов. Еще вопросы?       Трис прижимается к Тобиасу. Мне становится холодно внутри от этого зрелища. Они любят друг друга, не смотря ни на что. Такого у меня никогда не будет.       Джеймс развязывает лодку, зажигает спичку и бросает в нее. Юрай вспыхивает, и лодка отходит от берега.       Наверное, так хоронили заслуженных людей. Выглядит это очень... почтительно. Я чувствую ком в горле. Я не сильно была знакома с Юраем но в его повторной смерти виновата я. Я виновата во всем, и я корю себя за это. — Юрай был хорошим другом. И парнем. И братом. И замечательным Бесстрашным, — Начинает Крис. Я слышу всхлипы, но не могу оторвать глаз от разгорающегося пламени. — Он мог сказать какую-нибудь дурость прямо на середине боя! И казался таким дураком в этот момент, — Крис улыбается, — Кажется, он никогда не волновался. Юрай всегда смеялся, и это делало его особенным. Он был особенным не из-за того, что был Дивергентом. Он был особенным потому, что был собой.       Я медленно отхожу от пристани. Начинает говорить Тобиас: — Я обещал Зику присмотреть за ним, когда мы уходили за Стену. И я не досмотрел. Он умер, из-за моей неосторожности и забывчивости. И я не спас его во-второй раз. — Мы все встретимся, — Говорит Джеймс, — Обязательно встретимся.       Джеймс не говорит это с грустью или надеждой. Скорее, как констатация факта.       Я вспоминаю, как это говорил Кью. Джеймс отходит, и присоединяется ко мне. Мы стоим, не говоря ни слова. И, когда уже пламя отдалилось от нас настолько, что нельзя было разглядеть, что в лодке, Грин завыл. Протяжно, грустно, больно. И не было никакого сомнения в том, что он все понимает. Он понимает и скорбит вместе с нами.       Джеймс хмыкает. Я бросаю на него недовольный взгляд. Я вижу странную, коварную улыбку на его лице. — А теперь... — Говорит он, — Готовьтесь бежать. С воем нас точно уже заметили.       Не знаю, кажется мне это или нет, но где-то там, вдалеке, я слышу четкий топот ног. Они уже бегут за нами, это без сомнений.