* * *
Кенни словно в воду канул и умудрялся оставаться невидимым и неслышимым весь уикенд, так что я провел субботу и воскресенье, занимаясь разными глупостями. Питался исключительно молочными коктейлями (клубничный, малиновый, шоколадный и черничный, и со вкусом сгущенного молока), к которым у меня вдруг обнаружилась пылкая страсть. Наткнулся в торговом центре на Бебе, когда шатался там с Айком, помогая тому выбрать себе ботинки, и дальше путешествовал уже с ней. Вечерами читал, лежа на животе и упираясь локтями в матрас. Иногда на середине страницы я ловил себя на том, что читаю автоматически, не особенно вдаваясь в смысл, а все больше уплываю в свои собственные фантазии, которые, ясен пень, ничего общего не имели с фантазиями мистера Желязны. Тогда я встряхивал головой и снова сосредотачивался на приключениях Корвина. Меня передергивало при случайных мыслях о Картмане, но это было терпимо в сравнении с тем, что начинало твориться в голове, стоило мне вспомнить о Стэне. Утром в понедельник я встал пораньше, быстро собрал сумку, наугад выловил из бардака на нижних полках шкафа неопознанную серую футболку, сверху натянул рубашку. Наскоро пригладил волосы, намочив руки под краном в кухне, и вышел из дому на час раньше, чем следовало. Снаружи только-только рассвело, еще не во всех домах горел свет, а воздух был чистым, прохладным и вкусным, как бывает до того, как дорожная пыль и выхлопные газы полностью его испоганят. Я решил отправиться в школу пешком, проигнорировав школьный автобус. Стоять этим утром на остановке в компании Картмана и Стэна показалось мне несколько мелодраматичным, не сказать похуже. Конечно, уперто идти в школу пешком, всего лишь на час отдаляя встречу, тоже было идиотизмом из бабских романов, но я малодушно поддался этому искушению. Когда я добрался до третьего этажа и толкнул дверь в класс, вопросительно просовывая внутрь голову, шла десятая минута урока. Мистер Уэтмор кивнул, не прерывая лекции, и я быстренько уселся за свой стол в среднем ряду. Сзади, положив растрепанную голову на скрещенные руки, беззастенчиво спал Кенни, на которого учителя уже давно не реагировали, впереди вальяжно развалился на стуле Такер. Место рядом со мной пустовало – Стэн не пришел. Мне сразу стало как-то неуютно, в голове помимо воли зароилась дюжина предположений, что бы это могло с ним приключиться. Стэн заболел? А может, предпочел начать неделю повеселее и смотался куда-нибудь вместе с Венди? Раньше мы с ним часто такое устраивали – пропускали первый урок, а то и два, отправляясь вместо этого к пруду, за свалку или еще в какую-нибудь дыру. Просто остаться дома или отправиться куролесить в город было опасно: нас могли увидеть знакомые взрослые, а то и вовсе кто-нибудь из родителей, и тогда только держись. Обычно в такие дни Стэн выводил из гаража свой ненавистный мотоцикл, который мне, наоборот, ужасно нравится, и мы возвращались к третьему уроку, счастливые, в отличном настроении и страшно важничали, когда в коридоре на нас набрасывались с расспросами. На самом деле, очень даже неудивительно, что Стэн предпочитает теперь прогуливать литературу с Тестабургер. В конце концов, он постоянно волочился либо за ней, либо за какой-нибудь другой девчонкой, сколько я его знаю. И дело не в том, что я недостаточно хорош или что-то в этом роде, как мне казалось раньше. Просто – я ведь не девчонка. Я могу быть самым лучшим, что когда-либо с ним происходило, и этого все равно будет недостаточно, потому что он может дружить со мной, но не может хотеть меня. Это просто так не работает. Это тот случай, в котором подкармливать в себе глупую надежду – только себе вредить. Я ведь сказал это Айку, почему бы мне самому в кой-то веки не прислушаться к собственному совету? Сегодняшняя лекция Уэтмора не сулила ничего нового – он уже который урок мусолил несчастного «Пересмешника», раз за разом повторял, что в этом произведении Ли стоит упоминать в экзамене, а что можно и опустить. Затруднений в отношении американской литературы я никогда не испытывал, так что слушал в пол-уха и рисовал по бокам тетради плавные кривые. - Кайл, - вдруг прошипел кто-то у меня за спиной. Я тут же замер, как олень в свете фар, и мысленно чертыхнулся. Я совсем забыл о Картмане, а тот, между прочим, сидел сзади и через проход от меня, и было до сих пор неизвестно, как он, в свете последних событий, собирается себя со мной вести. Впрочем, вряд ли хорошо. Я украдкой обвел взглядом класс. А вдруг эта сволочь уже успела кому-нибудь рассказать? Хотя мне мало в это верилось – в конце концов, то, что мы сделали, делают вдвоем, а Картман ни за что не рискнул бы превратить себя в мишень для насмешек, ужасных комментариев, забрасывания камнями и, скорее всего, радостного четвертования. Впрочем, никто на меня не оглядывался, не тыкал пальцем, не шептал на ухо соседу. - Кайл! – снова требовательно прошипел Картман, теперь куда громче прежнего. Глубоко вздохнув и состроив самую невозмутимую мину из всех, на которые был способен, я украдкой обернулся к нему. Кенни все еще посапывал, а еще я заметил краем глаза, что Венди, оказывается, все-таки присутствует на уроке. Я вопросительно уставился на Картмана. - Как делишки? – нахальным шепотом поинтересовался он. Кажется, ему даже сидеть спокойно было трудно, так его распирало весельем. Картман улыбался мне, как в детстве улыбался сырным подушечкам или началу одного из наших ненормальных приключений – вроде радостно и открыто, но как-то страшновато. - Нормально. Чего тебе? - неохотно ответил я. - Прошу прощения, Кайл? Я поспешно обернулся вперед и встретился взглядом с мистером Уэтмором, который опирался о преподавательский стол и нетерпеливо поигрывал кусочком мела. - Не слишком ли я мешаю вашей беседе, мистер Брофловски? - Не знаю, мистер Уэтмор, сэр, лучше спросите об этом Картмана – это он тут беседует. - Эрик? – благодаря классическому британскому выговору Уэтмора имя Картмана прозвучало, как какой-нибудь хренов титул. Тот тут же с важным видом откашлялся и принялся заливать в своей обычной манере: - Прошу прощения, сэр, я просто выговаривал моему доброму другу Кайлу, чтобы он внимательнее слушал. По-моему, Кайл совершенно не понимает всю важность этой книги! Кайл вообще мало что понимает, но я всегда стараюсь, в меру своих сил, подсказать и направить… - Довольно, - Уэтмор махнул рукой, привычный к его болтовне. – Возвращаемся к уроку. Как только он отвернулся к доске, я тут же метнул в Картмана кровожадный взгляд, но тот только весело помахал мне рукой и беззвучно проартикулировал «А что?». Я тоже махнул рукой и вернулся к своим унылым каракулям. Интересно, а как бы это было со Стэном? В смысле, этого, само собой, не будет, я не придурок и отдаю себе в этом полный отчет, но вот если бы - то как? Наверное, все произошло бы внезапно, спонтанно – постепенно накапливаемое напряжение вырвалось бы наружу, и он зажал бы меня в каком-нибудь углу, вцепился бы в меня, словно одержимый, а я бы тут же с готовностью ответил... Мы бы целовались, как сумасшедшие, прижимались бы друг к другу, Стэн бы запустил руки мне под рубашку, а я бы остервенело вцепился в его ремень, сражаясь дрожащими пальцами с пряжкой. Но, наверное, была бы во всем этом, помимо бешеного возбуждения, какая-нибудь мягкая и неуловимая нежность. Например, он судорожно сдирал бы с меня рубашку и беззастенчиво вдавливал в стену, но очень осторожно прикасался бы к моему лицу, и целовал бы вроде как-то мягко, бережно, может, он даже тихонько постанывал бы при этом… На этом мое воображение закоротило, и я был ему страшно благодарен. Оставшееся до конца урока время я провел в философских размышлениях о несчастном Томе Робинсоне, о том, как сильно Дилл Харрис местами напоминает Баттерса, и о том, как странно потерять девственность, притом ни разу как следует не целовавшись.* * *
Когда урок закончился, Картман улизнул из класса раньше меня, и я уж было обрадовался такому удачному стечению обстоятельств. Однако радоваться было рано – как только я поравнялся с дверьми кабинета химии, направляясь к своему шкафчику, кто-то вдруг с силой ухватил меня за шкирку и, подталкивая плечом, бесцеремонно втолкнул в пустующую комнату. - Какого хрена с тобой происходит, Кайл, - требовательно завел Картман. – Смотришь на меня, как на врага народа. О Господи. Он ведь не настолько оторван от реальности, чтобы подумать, что все это что-либо значило? Что теперь между нами что-то есть? Я даже слегка пошатнулся, такой кошмарной показалась мне эта мысль. И подозрительно оглядел Картмана, ища подтверждения своих ужасных догадок. - Ну, чего пялишься? – он не менее подозрительно уставился на меня в ответ. – Залетел, что ли? Или влюбился? - Иди к черту! – вспылил я. Картман стоял, опираясь о преподавательский стол, и снова хитрюще улыбался. – Если ты кому-нибудь расскажешь, то нагадишь нам обоим, не только мне. Ты это учти. - О чем расскажу? Я уж было собрался закатить ему целую лекцию насчет того, как ужасающе глупо было бы с его стороны открывать рот, даже если такие потрясающие новости, уж конечно, просто просятся наружу. На протяжении всего того времени, что я его знаю, Картман не пропустил ни единой возможности выставить меня дураком, а если я не выкидывал ничего такого дольше недели, тогда он сам принимался стряпать для меня очередную западню. Но тут Картман явно перегибал палку. Ведь не может же он быть настолько самонадеянным! В общем, я уже открыл рот, чтобы сразить его какими-нибудь железными аргументами, но тут повнимательнее присмотрелся к его лисьему выражению лица, и закрыл. Картман сложил ладони в своем любимом ангельском жесте, приберегаемом обычно только для директора или мамочки, вздернул брови так высоко, как только мог, и тонким голосом промямлил: - В самом деле, Кайл, я не понимаю, о чем ты говоришь, дружище. – Клянусь, более честного взгляда я в жизни своей не видал. – Не имею понятия. Тут уж и у меня уголки губ поползли вверх. Похоже, только сегодня до меня в полной мере дошел смысл выражения «от души отлегло». Постоянное напряжение, которого я, оказывается, даже не замечал, но которое незримо давило на меня в последние дни, постепенно рассеивалось, и улыбаться с каждым мгновением становилось все легче и легче. Наконец я прыснул и рассмеялся, глядя, как Картман кривляется, изображая безгрешного херувима. Зрелище было ну просто до боли знакомое. Как когда Стэн сжимает двумя пальцами переносицу, если его выводит из себя чья-нибудь беспросветная тупость. Или Баттерс, который чуть не выламывает себе пальцы, когда волнуется. Я все еще хихикал, когда Картман, закинув полупустую сумку на плечо, развернул меня к двери и вытолкал в людный коридор. - Пошли, придурок, - сказал он. И я пошел.* * *
- Вон он. Эй, Кайл! - Как хорошо, что ты его позвал, - закатил глаза Картман. – А то Брофловски, чего доброго, уселся бы с готами или с Токеном. Без тебя он бы точно не вспомнил, где его стол. Ведь мы всего шестой год ежедневно за ним обедаем. Баттерс состроил ему рожу и из принципа принялся махать мне рукой. Большой, частью выступающий из здания школы прямо во двор зал кафетерии уже заполнился оживленным гомоном десятков голосов. Я поставил свой поднос на стол и уселся рядом с Кенни, который восседал на стуле верхом, сложив руки на спинке, и смотрел на меня так, будто я был незаслуженно высокой оценкой на листке с его экзаменом. С подозрением. Одновременно прищурившись и изогнув бровь. Честно говоря, МакКормик – решительно единственный человек, способный на такой кульбит, которого мне посчастливилось повстречать. - Я не понимаю, - протянул он, пододвигаясь вместе со стулом, чтобы освободить место для моего. – Почему ты не у Марша? - С какой стати мне быть у него? У нас еще французский и химия. Да и вообще, он, наверное, болеет, потому что Венди в школе, так что он явно не прогуливает ради удовольствия. Кенни и Картман тут же уставились на меня. Баттерс даже вилку отложил. - Ты что, не в курсе? – недоверчиво спросил он. - Не в курсе чего? - Так вот почему ты еще не сблевал в коридоре от избытка эмоций! – Картман хлопнул себя по лбу и рассмеялся. – Ты не знаешь! Вся школа, по-моему, уже в курсе, а ты – нет! Кенни, он не знает! - Не знаю чего, мать вашу?! - Это потому, что ты не отвечаешь на телефон! – Кенни отодвинул в сторону свой поднос с двумя то тут, то там покусанными треугольниками давно остывшей пиццы. – Я звонил тебе несколько раз с мобильника Стэна, когда был у него в субботу, но мне отвечал Айк и все время врал, что ты спишь, а один раз что-то про лопату. Странный у тебя брат. Поверить не могу, что ты до сих пор не знаешь! Мы с Картманом узнали первые, потому что Стэн позвонил мне сразу после того, как не смог найти тебя. Картман чуть в штаны не наложил от счастья! - Ничего подобного, мне все это вообще побоку! - Не ври! Да ты еле сдерживался, чтобы не лыбиться прямо Стэну в лицо. И с тех пор ходишь с довольной рожей, как будто она тебе уже дала! Я уже почти догадывался, о чем речь, но мои догадки были настолько смелыми, что я не решался даже принимать их всерьез, не то, что озвучивать. Кенни и Картман уже вовсю спорили и вопили друг на друга, так что я обратил вопросительный взгляд на Баттерса. Тот грустно взглянул на меня в ответ, пожал плечами и сказал: - Венди бросила Стэна в эти выходные.* * *
Огромным волевым усилием я все-таки умудрился заглушить свой верещащий во все горло инстинкт самосохранения и согласился доехать до дома Маршей с Кенни. МакКормик рулил своей колымагой так, что бледнел даже Такер. Если бы в нашем богом забытом городке в самом деле были исполнительные полицейские, а не дюжина жирных лентяев, сменяющих друг друга не на посту, а у стойки ближайшей закусочной, то у Кенни давно отобрали бы права. А то и пристрелили бы с испугу, потому смотреть, как по улице несется этот сумасшедший и не впадать в панику – такое не каждому под силу. По крайней мере, в повороты он вписывался явно благодаря одному лишь везению. Единственным человеком, по своей воле согласным сесть к нему в машину, испокон веков оставался Баттерс. Но ждать автобуса я был не в состоянии, идти пешком – тем более, слишком уж много времени занимает дорога. К Стэну мне было физически необходимо добраться в кратчайшие сроки. Раздолбанный бьюик затормозил перед лужайкой Маршей. Я выпрыгнул наружу через дверцу и помахал Кенни и Баттерсу, который невозмутимо устроился на переднем сидении. - Пока, красавчик, - крикнул МакКормик. – Передавай привет Стэнни! Скажи ему – пусть не раскисает! Бьюик взял с места в карьер, Кенни закинул свободную руку на спинку соседнего сидения. Отчаянно взвизгнули тормоза, и он скрылся за поворотом, ни капли не сбавляя скорости. Дверь мне открыла миссис Марш. Она тут же отступила в сторону, пропуская меня в кухню. На лице у нее читалось явное беспокойство, а с рук капала мыльная пена, как будто она только что мыла посуду. - Кайл! Какое счастье, что ты здесь. Может, хоть ты мне объяснишь, что происходит? От Стэна ничего внятного не дождешься, он только и знает, что сидит в своей комнате, носа не кажет наружу. Что-то случилось? Вы поссорились? Я несколько раз пыталась с ним заговорить, когда он спускался в ванную, но… - Я тоже только сегодня узнал. Мм, они с Венди расстались. Миссис Марш выглядела такой обеспокоенной, пока расспрашивала меня, но тут ее лицо вдруг прояснилось. - Что ты говоришь! – В глазах у нее читалось невероятное облегчение. – И только? Все это – из-за девочки? О Господи, Кайл, я уже такого успела себе напридумывать… Она наконец открыто улыбнулась мне, сняла с плеча вышитое кухонное полотенце и принялась вытирать мокрые руки. Потом закрыла кран, из которого все еще лилась вода, вернула полотенце на плечо и вручила мне пару все еще теплых коричневых печеньиц. - Поднимись к нему. Если кому и удастся его разговорить, так это тебе, - с улыбкой сказала она.* * *
Окно в комнате было закрыто и даже занавешено плотной шторой, воздух был затхлым и недвижимым. Осторожно прикрыв за собой дверь, я немного постоял у шкафа, давая глазам привыкнуть к темноте и дожевывая печенье. Сложно объяснить, что происходило в эти минуты у меня в голове. Искреннее сочувствие, щемящая нежность, привязанность и сострадание смешались в один тугой комок и мешали вдохнуть. Стэн лежал на спине и, кажется, дремал, потому что на звук открывшейся двери даже ухом не повел. На нем были ветхие серые боксеры и растянутая футболка, тонкое летнее одеяло сбилось в ноги. - Стэн? – шепотом позвал я. Нет ответа. Я избавился от ботинок, наступая на задники, и подошел к кровати. Он спал, прикрыв ладонью глаза. Может, даже плакал перед тем, как уснуть, хотя сейчас ничего не видно – ни опухших век, ни воспаленного взгляда, ничего. Сердце сжалось и заныло при мысли о том, как паршиво, должно быть, пришлось Стэну в последние дни. Краткие периоды забытья, потом – пробуждение, а еще существует эта коротенькая минутка после того, как ты проснулся, но до того, как вспомнил все случившееся накануне. В эти мгновения ты чувствуешь себя хорошо, или как обычно, или просто замечательно, потому что из затуманенной головы еще не до конца выветрился сон. А потом реальность снова обрушивается на тебя. Все давешние распри оказались всего лишь муравьиной возней, не имеющей никакого значения. Единственным, чтобы было важно, оказался Стэн. Подойдя к окну, я приоткрыл форточку, впуская в комнату поток свежего воздуха. А потом, не успев задуматься, правильно ли поступаю, залез к нему в постель. Слегка подтолкнул локтем в бок, прося подвинуться. Он распахнул сонные глаза. Вот она, эта зыбкая минута до осознания. - Привет, - сказал Стэн хриплым, едва повинующимся голосом. И счастливо улыбнулся. - Сам привет, - ответил я. И запустил пальцы ему в волосы. Стэн издал довольный сонный вздох, подозрительно напоминающий урчание, и тут же каким-то волшебным образом оказался весь вокруг меня: лохматые черные волосы лезли мне в лицо, к шее прижался горячий приоткрытый рот, чужие руки обхватили поперек живота, и запах, до одури знакомый запах укутал меня с головой. Я позволил ему прижаться ко мне, почти подмять под себя, и уткнулся носом ему в макушку. Он что-то промычал мне в шею, скомкал в кулаке край моей футболки и так уснул.