Потомки полубогов

ГЛАВА XII

      Сьюзен скучала по своей кровати. По удобному матрасу, тёплому пледу, мягким подушкам. Девочка перевернулась на другой бок, сердито взбила подушку кулаками, подмяла под себя одеяло и уставилась в окно. Если верить часам на будильнике Маргарет — сейчас около двух, а Грейс так и не смогла уснуть. Конечно же, всё дело было в ужасно неудобной кровати. Кто вообще делал эти средства для пыток? Интересно, такие ужасные кровати во всех домиках, или Фортуна любит только отпрысков Афродиты? Ну, в домике Посейдона всего одна кровать, ведь там живёт лишь Майкл.       Чертов Джексон. И почему при одном лишь воспоминании о нём все внутренности сжались в один крошечный комочек? Сьюзен гневно затрясла головой, разметав волосы по подушке, словно хотела выкинуть Джексона из головы в буквальном смысле. Но он не выходил. Настырный. Грейс вздохнула, зажмурила глаза и решила, что если расслабиться и пустить свои мысли по ветру, то она уснёт быстрее.       Он хотел поцеловать её. Закусив губу, Сьюзен ещё раз, в мельчайших подробностях вспомнила всё. Его дыхание, глаза, губы. Чёрт! Она же ведет себя как девчонка. И тут, в первый раз в жизни, Сью пожалела, что она не обычная девочка, не такая, как девочки из домика Афродиты. Почему она не может без угрызения совести подумать о мальчиках, пофантазировать, напридумывать себе всякие милые вещи, представлять, как они ходят с ним за руки, целуются под каждым деревом? Иногда очень хочется зажмурить глаза, обхватить себя руками, прямо как сейчас, и представить, каково это — целоваться с Джексоном. О Боже, она же целовалась с ним один раз. Интересно, помнит ли он? Конечно нет! У Майкла было столько подружек, что тот несчастный поцелуйчик он забыл уже на следующий день. А она постоянно вспоминала и тут же ругала себя за постыдную сентиментальность.       О Боги Олимпа, а ведь она к своим неполным пятнадцати годам целовалась лишь с Майклом Джексоном, да и то, всего один раз! Сьюзен приоткрыла один глаз, чтобы взглянуть на лежащих на соседних кроватях девочках. Они-то уж точно целовались раз двадцать, а может и больше.       Майкл Джексон хотел поцеловать её, Сьюзен Грейс. Почему? Зачем он вдруг полез к ней с поцелуями, хотя за минуту до этого хотел поколотить? А они ещё говорят про женскую логику! Какая же логика у парней? Скорее всего, для Джексона это просто игра, типа «Поцелуй девушку и получили пять призовых очков». А если девчонка симпатичная, то и десять не жалко. Интересно, а Майкл считает её симпатичной? Вряд ли. Ему нравятся такие девушки, как Адели.       «Было бы здорово хоть немножко нравится ему», — подумала Сьюзен и ущипнула себя за такие постыдные мысли. Она ненавидит его! - Ты ненавидишь меня, помнишь? А я тебя.       Но она не ненавидит его! Зачем она это сказала? Вдруг, она ему правда нравится? А она всё испортила! Завтра же она подойдет и всё объяснит. Главное не струсить. Можно подловить его после завтрака или обеда. Да, после обеда лучше. После тренировки он окончательно проснётся и не будет так туго соображать. Стоп. А если она ему не нравится, и это правда игра? Как же глупо она будет выглядеть! И что делать? Очень захотелось разбудить Оливию и рассказать ей всё, что творилось у неё на душе. Может Лив разберет то, что ей самой невдомёк?       Но ведь Сьюзен не может так поступить по отношению к подруге. Вдруг она видит потрясающий сон, где в главной роли Оливия Хьюстон и Альберт Вельо? Сьюзен невольно прыснула, и несколько девочек по соседству недовольно заворочались. Грейс поспешно закрыла рот ладошками и прикрыла глаза. Нет, серьёзно, как можно влюбиться в Вельо? Он, конечно красавец, и всё такое, но ведь он же не… «Майкл», — прозвучало где-то на задворках мозга, но Грейс отмахнулась от этой мысли, как от мухи. Ладно, это дело Оливии, а вот ей что делать? Наверное, лучшим вариантом будет не делать ничего. Сью будет вести себя, как ни в чём не бывало и по возможности избегать Джексона.       Эта мысль показалась хорошей, и девочка с легким сердцем перевернулась на другой бок и наконец заснула.       Эмма, проснувшись, обнаружила, что её брат уже куда-то ушёл. «Уверена, что в кузницы», — подумала девочка про себя и побрела в ванную. Она чувствовала легкую тошноту и решила умыться холодной водой. Если в первый день Эмма пришла в ужас от санузла, то теперь, как следует прибравшись там, не видела в этой тесной комнатке ничего плохого. Сделана она была, как и спальня, в чёрных и серебряных тонах. Особенно Эмму привлекала дальняя стена, где Хейзел сделала настенную аппликацию из угольной пыли, изображающую сосну Талии. Она была нарисована так реалистично, что Чжан младшая, каждый раз заходя в ванную комнату, подходила к этой стене и осторожно водила по ней рукой, чтобы не стереть рисунок. Так она чувствовала связь с матерью. Конечно, это было глупо и лишено смысла, но Эмме почему-то это доставляло удовольствие.       И сейчас Эмма подошла к аппликации и задумчиво дотронулась пальцем ствола дерева. И резко одёрнула руку, обжёгшись. Земля ушла из-под ног, тошнота усилилась, а в указательный палец впились тысячи иголок. До ужаса знакомое чувство. В приливе паники Эмма стала хвататься за рядом стоящие вещи, как утопающий за соломинку, но рядом была только стена. Задыхаясь от страха, Чжан прижалась к рисунку, и через всё её тело прошёл электрический ток. От боли и переполняющего её ужаса Эмма потеряла сознание, и последнее, что она почувствовала — невесомость.       Боль. Тупая и невыносимая. Почему-то хотелось смеяться. На секунду Эмме показалось, что ей шесть лет и она упала с качелей на дереве, но вместо высокой травы, щекочущей ноги, под пальцами Эмма нащупала угольную пыль. Резко вскочив на ноги, девочка огляделась по сторонам и увидела, что находится она в туннеле, вокруг — замкнутое пространство, а уголь просто повсюду. Взглянув себе под ноги, Эмма увидела рельсы и медленно умерла. Она в шахте. Как она здесь оказалась - не столь важно, главное — как выбраться? Где-то рядом Эмма слышала грубые мужские голоса и звуки работы и, подумав, побежала со всех ног в другом направлении. Ни в коем случае нельзя сталкиваться с людьми! Если они увидят её, да ещё в пижаме и босиком… Страшно подумать, что тогда будет.       Поэтому Эмма бежала. Нигде не сворачивала, просто бежала, царапая босые ноги до крови и задыхаясь от пыли. Эмма старалась бежать прямо и не оглядываться. Просто бежать. Тут должен быть выход. Она должна выбраться отсюда.       «Ничего не получится! Ты здесь навсегда!» — шептал противный голосок. — Неправда! — завертела головой Эмма и ускорилась, хотя в боку нестерпимо кололо.       «Ты не найдёшь выход без людей, а шахтёры, если увидят тебя — сразу убьют!» — не унимался голосок. — Неправда! — упрямо повторила Чжан и неожиданно налетела на тупик.       Захотелось закричать и топнуть ногой от досады, но Эмма лишь немного отдышалась и снова побежала. С каждым шагом приходилось перебарывать себя. Дышать становилось всё труднее и труднее, а ноги словно онемели, стали ватными и отказывались двигаться. Время остановилось. Эмма не знала, сколько времени она уже провела здесь. Пять минут, час, год.       Ещё раз свернув налево, Чжан остановилась, чтобы отдышаться, и вдруг прямо перед ней зажглись два ярких огонька. Непривычно яркий свет ослеплял, Эмма закрыла глаза рукой и замерла. На секунду в голове промелькнул вопрос: «Как она видела что-либо в полной темноте до этого?», но эта мысль сразу вылетела из головы. Эмму захватил животный страх. Ежик, под колёсами автомашины. Сейчас она ежик, которого задавят. Обычная тележка с углём. Какая нелепая смерть. Но бороться уже совсем не хотелось. Она слишком устала, всё кончено.       Её смерть приближалась и приближалась, свет фар обжигал, как огонь, и вдруг… Вспышка боли. Эмма Валери Чжан успела подумать лишь о том, что её родные ничего не узнают о её смерти. А потом её просто выкинуло.       Эмма никогда не попадала под машину, а уж тем более под тележку с углём, но почему-то знала, что все произошло не так. Нерешительно открыв глаза, девочка обнаружила себя в ванной. Всё закончилось! Она жива! Всё закончилось! Чжан разобрал смех. Она истерично засмеялась, неуклюже поднялась на ноги и принялась мерить шагами ванную, пытаясь осмыслить, понять. Смех сменился всхлипами, но слез почему-то не было. Эмма вцепилась в волосы руками и закричала, забегала туда сюда, как загнанный в клетку зверь. И кричала. Это был не просто крик. Это был вопль сумасшедшего. Человека, который чудом остался жив, но не мог радоваться этому в полную силу.       Эмма резко остановилась и замолчала, врезавшись в невидимую стену. Да что это с ней? Она ведет себя, как умалишённая! Надо сейчас же прекратить! С этими мыслями она залезла в душевую кабинку прямо в одежде и с какой-то глупой радостью подставила лицо под обжигающе холодные струи воды. Но она этого не замечала. Изредка посмеиваясь над собой, Эмма принялась стирать с себя угольную пыль. С остервенением терла лицо, шею, руки и смотрела, как чёрная вода стекает в сливное отверстие.       Ночью Сьюзен думала не только о Майкле, но и об Эмме. Осознание собственной неправоты было тяжело, но Сью переступила через гордость и решила перед завтракам помириться с подругой. Как она могла быть такой глупой? И как же она скучает по Эмме! Хорошо, что она вовремя одумалась.       Грейс подошла к домику Аида и решительно постучала. Ничего. Сьюзен постучала ещё раз, а потом ещё и ещё. Наконец, после пятой попытки раздалось копошение, а спустя мгновение дверь открылась. Сью хотела тут же заключить подругу в крепкие объятья, но Эмма, увидев её, отшатнулась. — Привет, — улыбнулась Сьюзен, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Привет, — сухо ответила Эмма. — Я плохо себя чувствую, извини. Тебе лучше уйти. — Да, конечно, — Сью растерянно кивнула. — Я просто хотела извиниться…       Мельком оглядев подругу, Сьюзен заметила причёску Чжан — пучок, закрепленный кистями. Эмма частенько носила эту причёску дома, когда её особо никто не видел, и когда в приливе вдохновения она рисовала и рисовала, длинные волосы она обычно закрепляла кистями, чтобы не мешались. За эту привычку Майкл прозвал Эмму Кисточкой. Забавное и милое прозвище. Сейчас эта милая и по-детски наивная деталь не сочеталась с её постоянной бледностью и тёмным гардеробом. Эмма умела и любила красиво одеваться, а сейчас она вечно ходила в растянутой чёрной футболке со скелетом, с кисточкой в волосах. — Не стоит. Сьюзен, тебе правда лучше уйти, — мягко повторила Эмма, снова кусая губу. — Я хочу помириться, Эм! Дай мне вымолвить хоть слово! — Сьюзен, уходи, — твердо перебила подругу Чжан и захлопнула дверь прямо у Грейс перед носом. Последовал звук удаляющихся шагов.       Эмма закрыло лицо руками и хотела было расплакаться, но слёз всё не было и не было. Она только что потеряла лучшую подругу. Если раньше был проблеск надежды на примирение, то сейчас он пропал окончательно. Эмма сама его уничтожила. Но в душе она понимала, что так правильно. Так Сьюзен будет в безопасности, а секрет Эммы останется секретом. Так будет хорошо для всех.       Тогда почему ей так погано? Не привыкшая к бурным выражениям чувств, Эмма съехала по двери на пол, и уселась на него, обняв колени. Хотелось, чтобы кто-нибудь погладил её по голове и сказал, что всё будет хорошо. А ещё хотелось, чтобы она просто исчезла. Сжалась в молекулу и растаяла. Вот она есть-есть, а вот уже и нет. Так было бы намного проще. Почему никто не сталкивался с подобным? Почему никто не может её понять? Если бы она могла рассказать хоть кому-нибудь, не боясь навредить этому человеку, ей стало бы легче. Кто может выслушать её и не раскрыть её тайну?       Эмма резко поднялась на ноги, наспех отряхнула черную футболку от несуществующей пыли и со всех ног бросилась из домика № 13. Она бежала так быстро, словно всё ещё была в шахте и ей грозила смертельная опасность. А может, так всё и было. Девочка пробежала через пустующую арену и, подгоняемая ветром, вбежала в северные леса, которые начинались с большой поляны.       Вбежав в высокую траву, достающую до пояса, Эмма остановилась, чтобы отдышаться и изумленно огляделась по сторонам. Боги Олимпа, что она тут делает? Нет, она действительно сходит с ума. Зачем она прибежала на эту поляну? Не думает же она… Поток мыслей прервал сильный ветер, который чуть не снёс Чжан с ног. Когда ураган стих, Эмма увидела светло-коричневый силуэт, который с молниеносной скоростью приближался, и в изумлении закрыла рот ладошкой. — Сэр! — пискнула она, когда конь подбежал к ней совсем близко. Не помня себя от радости, Эмма Чжан бросила к Сэру на шею и, повиснув на нем, уткнулась носом в шелковистую гриву.       Майкл проснулся от привычного маминого «Просыпайся, дорогой!». Но после того как открыл глаза, не увидел своей комнаты. Вместо этого перед ним стояла его мать, обрезанная по пояс, и приветливо улыбалась, а повертев головой по сторонам, Майкл обнаружил в себя в смутно знакомом помещении, окна которого выходили на море. «Чёрт, я же в Лагере Полукровок», — вспомнил парень и сел на кровати. — Привет, мам. — Привет, милый. Я решила позвонить тебе перед работой, а ты спишь. Нельзя же так! Опоздал бы на завтрак, — с улыбкой покачала головой Аннабет. — О, завтрак это святое, — усмехнулся Джексон и стал одеваться. — Что нового? — Вчера был захват флага, мы победили, — запутавшись в собственной футболке, ответил Майкл. — Ой, как здорово! — с легкой завистью воскликнула Аннабет. Она бы сама с удовольствием побегала по лесам с мечом в руках. — А почему ты собираешься на работу в выходной? — У нас скоро сдача большого проекта, а мы совсем не укладываемся в сроки, вот и приходится работать на выходных, — вздохнула женщина. — Как там отец? — поинтересовался парень, заправляя кровать. — Спит, — улыбнулась миссис Джексон. — Кто бы сомневался, — пробормотал Майк. — Как успехи? — послышался за спиной Аннабет густой бас, а через секунду, отодвинув жену в сторону показался и сам Перси Джексон. — Отлично, — настроение Майкла резко упало. Он стиснул зубы, но попытался не показывать неприязни. — Завил какого-нибудь монстра? — сонно сощурившись, спросил Перси. — Да, — язвительно кивнул Майкл. — Вчера сразился с орфом. Перси присвистнул, а брови Аннабет стремительно взлетели вверх. — Ты серьёзно? — спросили они хором. — Да, — улыбнулся Джексон-младший. — Ладно, старики, я вас люблю, но мне пора на завтрак. Позже созвонимся, да?       После долгих напутствий Аннабет, связь наконец прервалась. — Ну ты и дибил, — сказал сам себе Майкл и пнул ножку кровати так, что та подскочила. Зачем он сказал родителям про орфа? Тем более присвоил себе чужую славу. Если бы не Сьюзен, от него давно не осталось бы живого места.       Чёрт, Грейс! После вчерашней игры Майкл уснул, едва упав на кровать и не успел ничего обдумать. Что у них там с Грейс? Ненависть? Она вчера увернулась от поцелуя и убежала. И почему все девушки такие? Находясь всё ещё в приподнятом настроении после разговора, Майкл вышел на улицу, насвистывая какую-то мелодию. Сейчас он найдет Сью и поговорит с ней, всё просто.       Выйдя из дома, Майкл не спеша побрел к Обеденному Павильону. Парень решил, что поймает Грейс после завтрака и заставит все объяснить. Но, проходя мимо домика № 13, в Майкла буквально влетела Грейс. Она размашистым шагом направлялась в его сторону, и сначала совсем не заметила Джексона. Он во все глаза уставился на девочку… и охренел, какая она была красивая. Волосы заплетены в неряшливую косичку на бок, белые конверсы, джинсовый комбинезон, с болтающимися в ногах лямками, простая белая борцовка, одна из её любимых. — Привет, — улыбнулся он.       Грейс проигнорировала его приветствие, и хотела продолжить путь, но Майкл успел схватить её за локоть и вернуть. Хоть лицо Сьюзен так и пылало гневом, а она пыталась выглядеть грозной, рядом с высоким и широкоплечим Майклом, превосходящим её по силе в два раза, она, со своими попытками вырваться, выглядела просто смешно. — Поговорить не хочешь? — откровенно наслаждаясь ситуацией, весело спросил Майкл. Он пользовался случаем и нагло разглядывал Грейс, впитывая каждую черточку её лица.       От такого пристального взгляда Сью стало не по себе, но она лишь сердито дернула плечом и ответила: — Нет. — Почему? Не хочешь продолжить начатое вчера? — катая на губах усмешку, задал новый вопрос Майкл. Ему нравилось видеть её растерянной и немного смущенной, а больше всего ему нравилось просто видеть её. Просто смотреть. — Нет, — так же твердо ответила Сьюзен и снова попыталась выбраться. — Да что с тобой такое! — наконец не выдержал Майкл и, в порыве замешательства выпустил её руку. — Жрать хочу! — выкрикнула Грейс прямо ему в ухо и убежала. — Больная, — растерянно пробормотал Майкл, глядя ей в след.       Мейсона всю ночь мучили кошмары, он ужасно не выспался, а каждая мышца тела ныла и молила об отдыхе. Поэтому день обещал быть ужасным, но все изменило одно письмо. Получив конверт, Мейсон забыл о всех своих невзгодах. Сначала он с трепетом прижал конверт к губам, и ему казалось, что он чувствует тепло, исходящее от бумаги. Аккуратно раскрыв, чтобы ненароком не порвать письмо, сын Гермеса погрузился в чтение.       Лили писала ему о школе, делилась впечатлениями и переживаниями, радостями и горестями. Она рассказывала ему то, что скрывала от родителей. И даже на расстоянии Мейс ощущал связь между братом и сестрой, словно тонкая ниточка тянется через все эти километры, соединяя их. Она жаловалась на противных девочек в классе, которые завидовали ей, передала ему привет от своей лучшей подруги — Нати, и в мельчайших подробностях рассказала, как проводила это лето. Мейсон читал эти косые строчки, написанные неровным детским почерком и улыбался. Словно второе солнышко взошло именно над его головой и щедро поливало его своими лучами. В конце Лили спрашивала, почему он не смог приехать и говорила о том, как она ждёт его в следующем месяце. К своему удивлению, после «Люблю тебя, Мейсон. Твоя Лили», следовал постскриптум, который гласил следующее: «Я уже запечатала было письмо, но потом решила распечатать и дописать ещё кое-что. Родители ищут тебя и хотят забрать домой. Ответь на их письмо, которое, скорее всего, придёт вместе с моим. Прошу, Мейсон! Вернись домой! Родители очень скучают по тебе. Уже давно я слышу их разговоры о том, как было бы здорово жить как раньше. Я очень люблю тебя, милый братец. До скорой встречи, надеюсь.»       Это было пощёчиной. Конечно, Лили не понимала и половину того, что понимал он. Для неё его возвращение было делом решенным, но если бы было все так просто. Мейсон отдал бы пол жизни, чтобы жить рядом с Лили! Но отдал бы другую половину, чтобы никогда-никогда не видеть людей которые его усыновили. Людей, которые считали его больным. Людей, которых он ненавидел.       Письмо действительно пришло вместе с письмом его Лили. Но его, в отличии от первого, он даже не открыл. Просто бросил в тумбочку, рядом с кроватью и пошёл на завтрак, сжав кулаки. Лицемеры! Какие они лицемеры! Как он их ненавидел!       За месяцы школы Хелен так соскучилась по Хирону! У них все не было возможности поговорить, как в старые добрые времена, потому что и она, и Хирон были заняты, но вот кентавр попросил помочь ему прибраться в библиотеке в Большом Доме, и они наконец смогли пообщаться. Сначала она рассказала ему все-все новости, которые имелись с Рождественских каникул, потом он позабавил её смешными историями, приключившимися с полукровками, а потом, все так же протирая полки, стирая пыль с книг и расставляя их в алфавитном порядке, они перешли на обсуждение цитат и афоризмов. — «Так сладок мёд,что наконец он горек. Избыток вкуса убивает вкус». Как тебе? — высказался Хирон. — Это же Уильям Шекспир! Он гениален! — с жаром воскликнула Хелен. — «Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет». — Да! Уильям был сыном Аполлона, — улыбаясь в бороду, сказал Хирон. — А Курт Кобейн? Он же был простым человеком? — спросила Хелен. — Да, простым, но талантливым смертным. — «Я вообще животных люблю. Кто-то кошек там любит, то ли собак, а я всех люблю без разбора. Людей только не люблю. Надоели. Носятся и бегают, агрессивные какие-то», — процитировала Хелен, протирая небольшой томик стихов. — Агрессивная цитата, — задумчиво изрек Хирон. — Агрессивная, но при этом не лишенная смысла. — Мне нравится. Она без эпитетов и аллегории, простая и… очень грустная.       Говорить с мудрым кентавром Хелен могла часы напролёт. Работу делала она скорее на автомате. Поэтому, когда ей в руки попалась та самая книжка без обложки, на неясном языке, дочь Афины рассеянно положила её в рюкзак, пообещав себе в свободную минутку серьёзно заняться ею… — А ты слышала о изречении Стендаля…       Сара была просто в восторге от этого места. В кузнице недоставало какого-то молота, и её отправили в Бункер № 9 за ним. Сначала Сара гневно раздувала ноздри и пинала каждый камень, блуждая по лесу в поисках этой штуковины и кляла Мейса за его слова о том, что из всех она занята меньше всех. Теперь иди не знаю куда и ищи не знаю что.       Но всё изменилось, когда Сара нашла этот Бункер. Войдя внутрь, она минуту стояла на пороге, разинув рот, потом десять минут бегала, как сумасшедшая, по всему помещению, а потом застряла тут на час, рассматривая инструменты, интересные приборы и копаясь в чертежах. Внимательно изучив строение ракеты, девочка наткнулась на кое-что поинтересней. Это была схема корабля во всех мельчайших подробностях. Раскрыв от удивления рот, Сара вертела лист в руках, рассматривая чертёж под разными углами. Сорок пять весел с каждой стороны, каждая сторона палубы выложена бронзовыми щитами для защиты, две платформы с арбалетами… С ума сойти! Корабль мечты! И Вальдес никак не могла отделаться от мысли, что где-то видела его.       И тут её словно по голове ударили! Озарение пришло так быстро, что Сара чуть не упала. Схватив чертеж, она выбежала из Бункера, совершенно забыв про молот, и со всех ног побежала в домик Гефеста. Там она долго рылась в своей тумбочке, разбрасывая вещи по комнате. Наконец найдя то, что искала, Вальдес так же стремительно вылетела на улицу, где по счастливой случайности застала Майкла и Калеба, схватила их в охапку и потащила к Большому Дому. По пути они встретили Грейс и, не давая ей времени на возражения, схватили под локоть и потащили за собой.       Майкл, Калеб и Сьюзен недоуменно переглядывались и кидали удивленные взгляды на Сару, глаза которой блестели лихорадочным блеском. — Что происходит? — не выдержала Сьюзен. — Потом, — отмахнулась Сара. — Веснушка…, — стал выходить из себя Майкл, но он, как и Грейс, не удостоился ответа.       Когда появился Хирон, атмосфера вокруг накалилась до придела. — Что случилось, дети? — приветливо поинтересовался кентавр. — Нам тоже интересно, — пробормотала Грейс, недовольно поджав губы. — Смотрите! — Сара протянула Хирону уже изрядно помятую схему. Тот расстелил её на столе, который все окружили. Сьюзен делала вид, что Майкла не существует, а Майкл тщетно пытался привлечь её внимание. Сара и Калеб незаметно для других держались за руки. — Это корабль, — наконец изрек Хирон, внимательно изучив чертеж. — Его схема, — поправила Сара и положила рядом с одним листом бумаги другой. — Это рисунок. Детский и довольно нелепый, — удивленно произнёс Майкл. — Так точно, Капитан Очевидность, — усмехнулась Сара. — Это рисунок моего отца. — Стоп-стоп-стоп! — Сьюзен подняла руки вверх. — Я ничего не понимаю! Какая связь между ними? — Я тоже, — кивнули Майкл и Калеб. Хирон спрятал улыбку в бороде. — Это рисунок корабля, сделанный моим отцом. Если присмотреться, он в точности совпадает со схемой корабля. Арго II. Именно этот корабль построил мой отец, Лео Вальдес. Я всегда считала, что это его фантазии, но сегодня наткнулась на эту схему, а потом вспомнила про рисунок, который случайно захватила с собой.       Повисла тишина. — Я думала, что это сказки, но это не так, верно Хирон? Арго II реален.