ToraxShou

- Эй, Амано, смотри! - Я настойчиво пытаюсь привлечь твоё безраздельное внимание. То, что хочется показать - из разряда "только для двоих", пусть это и видели сейчас сотни или даже тысячи людей. Расплавленный, золотом по морю, закат, принадлежал только нам двоим, здесь и сейчас, у самой кромки шумных волн, облизывающих песчаный берег. Дом на скале - всего-то ничего, спуститься по скрипящим, деревянным ступеням вниз, и уже можно окунуть ступни в прохладную воду. Наблюдать, как морская пена растекается по ногам, оседает на коже белыми, усыхающими хлопьями. - Ну-у-у, Тораа! - Да-да, - его голос неожиданно раздается прямо за спиной, а сильные руки с нежностью обвивают талию. - Вижу, закат. Ты прямо, как ребенок. - Если бы я был ребенком, тебя бы посадили за педофилию, старичок. - в ответ на моё сердитое бурчание, так непредсказуемо льется чистый, хрипловатый смех мужчины на спиной. - Кто бы говорил. - То-то и оно! Чувство, наполнившее грудную клетку, плотного, теплого счастья, медленно растворилось, едва я раскрыл глаза, сонно узрев сумеречный потолок. С каждой секундой пробуждения, воспоминания прекрасного сна быстро утекали, словно морская вода сквозь пальцы, оставляющая лишь пенистые, белые ошметки ощущений. Призраки сна быстро рассеялись и утонули в первых, неярких лучах солнца. Обидно до слёз терять эти воспоминания, как бы отчаянно я не пытался собрать их за тончайшие серебристые нити. Клубок распадался. - Ммм, Казу, не пинайся... Имя, произнесенное хриплым, спросонья, голосом. Кому-то большего и не надо. - Вставать пора, старичок. - Кто бы говори-ил. - Тора со стоном уткнулся лицом в подушку, протестуя против моего "пора вставать". В самом деле - может пнуть его с постели? - Холодно-о... - Июль на дворе, Амано. - Всё равно холодно, - мужчина с черными, как смола, волосами, обнял подушку обоими руками. - Окно открыто. За которым дышал полной грудью июль. Со своими звенящими от жары полуденными улицами, ароматами садовых цветов с ближайшей клумбы и ранними рассветами за чашкой зеленого чая с жасмином. От давно отцветших яблонь на асфальте оставались белые крошки лепестков. - Я в душ. - Угу... Вместо того, чтобы, как все люди мыться, я задумчиво вычерчивал пальцем мокрые дорожки по запотевшему стеклу. Капельки духоты от пара стекали по гладкой, матовой поверхности, а пальцы бездумно вырисовывали какие-то абстрактные символы и фигуры. Мазки складывались в иероглифы. Июль. Июнь. Душа. Зима. Сумерки. Свобода. Тигр. Первые слова, которые могли прийти в голову. Но тут же, мокрая ладонь аккуратно стерла одно слово, которое не было присуще моей повседневной жизни, ну никак. Вода похолодела, заставив меня невольно поёжиться и сократить свою обычную процедуру мытья минут на двадцать. Даже волосы не успел нормально смыть. Опять проблемы с этими перекрытиями в подвале. Недовольно цыкая и бурча себе под нос, я быстро обернул бедра мягким, махровым полотенцем и оставил душевую кабину открытой, пока смывал остатки шампуня под краном раковины. Здорово. Всё просто здорово. Начертанные водой, слова на внутренней стенке, становились всё менее заметными, пока вовсе не исчезли. Июль. Июнь. Душа. Зима. Сумерки....Тигр. Почему тот иероглиф, что находился правее, я не стер из своей жизни насовсем? - То-ра-а-а~ - Что случилось? Звон мобильника оборвался тяжелыми, печальными рассказами Сакамото, у которого возникли проблемы с местной группировкой вымогателей. Полиция просто закрывала на это глаза, так что преступники спокойно поджидали его у дома и избивали. А он ведь всего-то спас девушку от уличного вора, напавшего посреди белого дня. - Я устал, Тора. Это просто невыносимо. В этот раз их главарь потащил меня за шкирку в темный переулок и... - Тора? - тревожный взгляд сидящего на постели мужчины мне совсем не понравился. Наверняка опять что-то случилось с Сагой или Хирото. Так уж всегда, он, как хороший друг, выслушивал их. Иногда даже ставя их интересы выше моих. И...нет, это не здоровый эгоизм, присущий каждому человеку, просто - разве я, это не тот, о ком он хотел заботиться больше всего? - Мне надо ехать - красно-серый мобильник летит на край постели. Я даже вспоминаю что на внутренней стенке приклеено наше маленькое совместное фото в идиотской рамочке с нарисованными лепестками сакуры. Самая приличная из всех остальных, смазливых и девчачьих. Наш союз, фиолетового цвета, с запахом душных, полевых цветов. Хрупкий и легкорушимый. Быстрый шорох одежды в тишине, тиканье часов и скрип деревянных половиц. Тора уже собран, хотя всего-то ничего, накинул футболку, серые, потертые джинсы и теперь торопливо поправлял безрукавку с капюшоном. Простое, прирученное величие на фоне зашторенных окон, из которых льется неяркий рассвет. - Я скоро приду, подожди меня пока дома. Мужчина быстро обувается, постукивает носком ботинка по полу и уже поворачивает ключ в замке. - Тора... Последний шанс позвать. Хотя я знаю, что изменить что-то именно сейчас нереально. Просто нет времени. - Что? Молчание, хрупкой синекрылой бабочкой безрезультатно бьющейся в стекло. Несколько секунд Амано еще в ожидании замирает у порога, но затем, цыкнув, исчезает в проеме двери. Я не смог сказать, что больше не считаю его своим Богом. - И как такое могло произойти? - Пон-тян, ты зря так переживаешь. Девушки вообще странные существа. - Но она была такой...такой хрупкой. Худой. И шикарной! Я с сомнением припомнил Саю. Намалеванная старшеклассница - нимфоманка, из тех, которые любят вешаться на шеи взрослым мужчинам и тратить их деньги. Хирото явно преувеличивал все эти качества. - Забудь, Пон. Она просто сучка. - Легко тебе говорить, Шо-кун. Пауза. Пинок. Себе под зад, естественно. Я ведь начал забывать о своих проблемах. - Мне. Не. Легко. Хирото, у тебя есть пиво? - Нет. Конечно - маленький святоша не пьет, не курит, не трахается. Идеал мужчины - красавчик, с деньгами, наивный, уважает женщин. Только шрамов не хватает для брутальности в нужный момент. А так, лакомый кусочек кокосового пирога просто. - Шо-кун, у меня остался подаренный с Рождества виски - Светлая шевелюра Огаты вознеслась над дверцей холодильника,а невысказанный вопрос, и так читался в живых, серых глазах. О-ого-о-о. Интересное начало. - Кем же это? - Тора приходил. - Вот скотина. В голове приятная, тягучая тяжесть, манит обратно уткнуться носом в подушку и беспардонно захрапеть. Черт бы побрал эти смутно знакомые голоса где-то над головой. - Спасибо Огата, что позвонил. Я его уже обыскался. - Всё нормально. Я просто не думал, что он вылакает весь эмм...подарок. Чё за дела? Такое ощущение, что мысли, вслед за неподвижным языком, пропускают почти все гласные. И если я напился, то исключительно по... эстетическим, высоко-духовным причинам. Наверное. - Помочь? Ощущаю, как ещё могу только ощущать, будто после принятия лошадиной дозы обезболивающего, как сильные руки приподнимают меня. Высоко? Голова кружится, словно от полета в бездну. - Нет, я сам его довезу. Спокойной ночи, Пон. - Оясуми насай, Амано-сан. То-ра? Кара бодуна застигает меня в постели. В самой, что ни на есть интимной позе - задницей кверху, а головой под мягкой, колючей подушкой. В этот момент, в и без того зудящую голову, вливаются звуки внешнего мира - шум утренних трасс за окном, шорох занавесок от порывов теплого ветра, тиканье часов где-то возле головы и шум воды в душе. Отлично - местонахождение Амано уже определено. Теперь надо осторожно пробраться на кухню и скоперфильдить пару таблеток, специально предназначенных для таких несчастных страдальцев, как я. Пахнет сигаретами, блин. Опять этот идиот курил в помещении. Шум воды внезапно стихает, так что уже через полминуты, восторженный голос раздается за моей спиной. - О, а вот и пьющая красавица проснулась! - Амано, исчезни. - Я тут, видите ли пытаюсь, едва ли не ползком достать лекарства, а он стебется. Пальцы осторожно перебирают содержимое небольшой аптечки - ведь точно было же, если Тора конечно не слизал. В висках болезненно тянет, словно они сейчас хрупкие натянутые струны изо льда. Наконец осторожно провожу пальцем вдоль знакомой зубчатой кромки упаковки - бинго! Таблетка шипит в стакане из толстого стекла, дергается, как поплавок, попавший в кислоту, пока окончательно не растворяется. - Что? - опираюсь поясницей об край столешницы, ловя на себе его укоризненный взгляд. Будто на нашкодившего мальчишку. Я имею право на свою свободу, им и пользуюсь, не более. - Шо, нам надо поговорить. Ну вот, начина-а-ается... - Буду говорить только со своим адвокатом. Раздел имущества пополам, никаких прав и обязанностей. И... - Шо? - взгляд Торы, который я вижу, наверное впервые, за наши совместные годы. Растерянный и шокированный, как у щенка, который чует, что его везут топить. - Чт... - Ты хочешь расстаться? - Дошло, - скольжу подрагивающими пальцами по запотевшему стакану. - Да. - Зачем? Зачем? Я наверное просто устал. Очень-очень устал от всего этого. Да, именно так. Устал от серой, липкой массы одинаковых будней, как в дне сурка, живя в повторяющемся времени. Устал от безразличия, от чужих проблем, за которыми он так быстро срывается места. От его тихого, сиплого дыхания во сне. Тора делает пару шагов вперед, движется уже неловко, без своей извечной грации тигра. Жалко как-то. - Шо? Цинично отмахиваюсь от его протянутой ладони. - Заебался. Ты до сих пор веришь, что можешь кого-то спасти. Долбанный герой. - Ты такой эгоист. - Сюр-при-и-з! - фальшиво усмехаюсь, будто нет этого дурацкого, горького комка, застрявшего в глотке. Если я сам этого не хочу на самом деле? Свобода ли это будет? Мы похожи на агрессивных зверей в одной клетке. Малейшая искра принесет с собой очищающий огонь. Вот только - он может открывать и закрывать эту клетку, уходить, не обернувшись. Шинджи молчит. Даже не представляю, о чем он там думает. Может быть, куда уже сплавить меня? - Ты не сможешь стать свободным. Это будет только наркотик - покайфуешь и захочешь вернуться. Как будто мысли читает. Полупустой стакан холодит пальцы, а пульсирующая боль наконец-то начинает уменьшаться. Он видит меня насквозь - что я сомневаюсь в своих словах, и подталкивает обратно. - Шо... - Замолчи. Перестань! - Тора прижимает к столу, кладя ладони по обе стороны от моей талии - Не хочу слуша... Душная прокуренная кухня, каких миллионы в этот утренний июль. Не с ванильными запахами кофе и чего-то там сладкого - запах лекарств, холодных стен и головной боли. И вкус сигарет, будто пепельницу целуешь. Амано прелестно пахнет своим идиотским банановым шампунем. - Похоже, я забыл, что мне ещё предстоит спасти самого важного человека в своей жизни.