***
В гареме праздник, восшествие на престол нового султана – Султана Селим Хана II. Моего возлюбленного, моего господина. Всем девушкам из гарема было роздано золото, щербет и другие подарки. Несколько прекрасных гурий танцевали, их прекрасные волосы рассыпались по их плечам и спинам. Белые, русые, черные, рыжие волосы – красавицы со всего света. Красавицы, которые должны будут ублажать нашего нового повелителя. Я знаю, что теперь одной из моей обязанностью будет подготавливать девушек для хальвета с Селимом. Выбирать им платья, украшения, даже аромат. - Дорогу! – крикнул один из стражников. Я ожидала продолжение его слов «… Султан Селим Хан Хазрет-лери». Но стражник больше ничего не сказал, в дверях появилась молодая девушка лет двадцати. Она была среднего роста, с темными волосами и зелеными глазами, которые были подведены черной краской. Я не понимаю, кто это? У Селима не было сестер, кроме Михримах Султан. Объявлять о своем появлении могут лишь султанши. - Кто ты такая, хатун? - Я кадина нашего Падишаха, - ответила она уверенным голосом, вздернув носиком. - Что? – я не понимала ничего, какая кадина? - Я мать Шехзаде Мустафы. Я подарила нашему Падишаху неделю назад прекрасного Шехзаде! Я была в недоумении, почему никто не предупредил меня о рождении еще одного Шехзаде?! - И что? Это не позволяет тебе так дерзить. - Теперь я кадина, и имею полное право вести себя так, как я хочу. - А ну замолчи, рождение сына не позволяет тебе так вести себя, перед тобой мать четверых детей султана. Может, ты и мне, дочери Падишаха, дерзить посмеешь? – заступилась за меня Эсмахан. - Госпожа, нет, что вы, я не смею, - эта дрянная хатун опустила свой взгляд вниз. - Уйди в свои покои, и до утра не выходи, - сказала Эсмахан, сев обратно на диван ко мне. - Госпожа, я не хотела вас как-то обидеть. - Уйди прочь. Хатун , вместе со своей свитой развернулась и ушла прочь. Я была рассержена тем, что ни одна из работниц гарема не предупредила меня о рождении Шехзаде. Но меня переполняла гордость из-за моей дочери Эсмахан. Я благодарю Всевышнего, что он подарил мне таких замечательных дочерей. - Матушка, с вашего позволения я отправлюсь к себе в покои. Я не очень хорошо себя чувствую. - Да, конечно, Эсмахан, - сказала я и улыбнулась ей. - Мама, вы не переживайте из-за этой Хатун. Когда Повелитель узнает, она пожалеет о содеянном. - Меня больше беспокоит то, что ни одна калфа, или евнух не предупредили меня, - сказала я и посмотрела на Фатьму. - Фатьма, солнце моё, что с тобой? Дочь никак не отреагировала на мои слова, продолжала смотреть на пол, думая о чём-то. - Фатьма, - сказала я чуть громче, и положила руку на ее плечо. - Извините, мама. Я задумалась, - она смущенно улыбнулась. - Ничего страшного, о чём мечтала? Я хочу тебя обрадовать. Для тебя и Шах я нашла подходящих мужей. И надеюсь, что сегодня я обсужу этот вопрос с Повелителем. - Матушка, я не хочу замуж! – сказала Фатьма. Я показала жест рукой, чтобы Фатьма не начала спорить со мной при всём гареме. Она понимала, что это сможет пошатнуть мою власть в гареме, поэтому лишь обижено отвернулась в сторону танцовщиц.***
- Айше, подай мне мою корону с изумрудами, - приказала я. В этот момент в мои покои вошла Джанфеда Хатун. - Госпожа, - сказала женщина. Я улыбнулась и повернулась к ней, но улыбка с моего лица сразу исчезла, когда я увидела её лицо. - Джанфеда, что-то случилось? - Хасеки, извините, но вы не сможете придти сегодня на ночь к Падишаху. - Почему? - В его покоях сейчас Неслихан Султан. Султанша, которую вы сегодня выругали за дерзость. На минуту мне показалось, что моё сердце сейчас же выпрыгнет из груди. Мы не виделись такое долгое время, а он принимает эту Неслихан?! Я не намерена мириться с этим. Если бы я была первый год в гареме, то по своей глупости сейчас же бы побежала устраивать скандал. Но это не выход. Я сделала вид, что не расстроена. - Ну, так пожелал наш Повелитель, это его воля. Мой день это четверг. Джанфеда, ты можешь идти, - сказала я и улыбнулась. – Вы все можете идти. Хазнедар-уста и прочие слуги ушли из покоев. И вот, я снова одна, как и в другие ночи за эти последние пять лет. Я понимаю, что уже не молода, что не прекрасна, как прежде. Но неужели Селиму безразлична наша любовь, которая длилась долгие годы?