Госпожа из Венеции

Играет красивая музыка. Весь гарем веселится, кто танцует, кто поет, кто смеется и болтает. Одна я сижу в стороне от общего веселья. Хотя я и устраивала праздник, чтобы отвлечься от всего плохого, что происходит в нашей жизни, но все равно сижу в стороне, молча глядя, как молодые наложницы и дети веселятся. Старшая дочь Эсмахан присела рядом со мной и попыталась завести разговор. — Матушка, может, вы тоже потанцуете? – спросила она. — Что ты, я слишком стара для танцев. — Валиде, зачем вы так. Вам же не семьдесят лет! – сказала Эсмахан и улыбнулась. — Эх, Эсмахан, - я взяла за руку свою дочку, она положила голову на мое плечо, и теперь я не одна смотрела на танцы девушек. Как же я рада, что у меня есть дочери. Они - моя опора. Продолжению веселья помешала Румеиса Калфа, вбежавшая с криком в зал. — Госпожа, Шехзаде Селим уехал вместе с войсками Повелителя подавлять бунт Шехзаде Баязида! — Что?! – я вскрикнула. Девушки, евнухи, калфы – все поплыли перед глазами. Я почувствовала, как падаю на пол. *** Проснулась я уже в своих покоях, через два дня после обморока. От боли в теле я не могла повернуться на другой бок. — Селим, - сказала я тихим голосом. - Нурбану, с тобой все хорошо, - я слышала знакомый и любимый голос. Это Селим! – Все уже закончилось, я вернулся. — Ты подавил бунт Шехзаде Баязида? — Нет, он сбежал, сбежал к Персам. Я попыталась подняться с кровати и ко мне сразу подбежали несколько служанок, которые помогли мне подняться и сесть. Я посмотрела на них, и они поняли, что им стоит выйти. Я увидела Селимийе, стоявшую у моей кровати. Она улыбнулась мне, я постаралась улыбнуться в ответ, но, наверное, это вышло не очень убедительно. — Зачем Шехзаде поднял бунт? – спросила я Селима. — Не думаю, что он поднял бунт. Он конечно вспыльчив, но не глуп. Он не стал бы бунтовать против отца. — Я ничего не понимаю, Селим. Объясни мне всё. — Баязид начал собирать сторонников. — У нас также есть сторонники, - сказала я. — Да, но у Баязида нет таких умных жён, как у меня. Вы с Селимийей, делаете все в тайне. А вот Фатьма Султан, увы, сделала ошибку. — Какую? – спросила Селимийе. — Ее письма, адресованные богатым людям в столице, были перехвачены. Гонец оказался слишком продажным, принес письма Сокколу, дабы получить за это деньги. — Жаль ее, она так мечтала стать женой Султана. Ее казнят, Шехзаде? – спросила Селимийе. — Нет, она с дочерьми будет отправлена в ссылку. А вот участи моего брата и племянников не позавидуешь. — Их казнят, - сказала я. К глазам поступали слезы. Столько лет живу в гареме - это не первая смерть в ходе интриг. Но все равно я обижена, обижена на судьбу. Как мы согрешили, чтобы видеть смерть наших детей? За чьи грехи расплачивается Селимийе, Фатьма, Румеиса Султан? Я расплачиваюсь за грехи родителей, значит, и их близкие согрешили? Почему дети должны нести крест своих родителей? — Нурбану, что с тобой? – спросил Селим, подсаживаясь ко мне ближе. — Вам не жалко брата, Шехзаде? — Жалко, но он сам виноват. Он унаследовал характер отца, он доверился не тем людям, и оказался слишком вспыльчив. Я же двуличный и хитрый лгун, который похож на свою мать. Селим встал и удалился из покоев. Я же просто промолчала. Ему необходимо побыть одному. Селимийе присела на кровать и улыбнулась. — Я смотрю, твою улыбка не сходит с лица, - сухо сказала я. — А что горевать, Нурбану? Никто теперь не сможет помешать нам. — Рано радуешься. Повелитель любит своих детей, тем более детей Хюррем Султан. Не думаю, что сможет казнить ещё одного сына. — Ты слишком хорошо думаешь о людях, - сказала Селимийе и поднялась с кровати. — А может я такая же хитрая и двуличная лгунья, как Селим? Именно из-за этого у нас такая сильная связь. Никогда не задумывалась? Селимийе сдвинула брови на своем лице, она ничего не поняла. — Может быть, - улыбнувшись, она вышла из покоев. Из соседней комнаты выбежали мои дочки. — Мама, смотри, что у нас есть! – сказали хором Фатьма и Шах. На голове у обеих были мои короны. — Ох, какие прекрасные султанши, но я думаю, что вам пока рано короны одевать. — Но мама! — А вот Эсмахан, - я встала с кровати и забрал короны у дочерей, - самое то. Я одела на голову своей старшей дочери одну из корон, а другую одела себе. Мы подошли к большому зеркалу. — Эсмахан, моя юная госпожа. Ты только посмотри. Ты и я, две султанши. Вот только мать твоя рабыня. А ты настоящая госпожа. Единственные против чьей воли ты не сможешь пойти – это родители и Султан. Но ни один муж, ни одна жена Султана, не сможет ничего тебе сделать. Ты поняла? — Да, Валиде. Я запомню ваши слова, - гордо сказала Эсмахан. Я поцеловала дочь в лоб, к нам подбежали Фатьма и Шах. — Мама, и мы хотим поцелуй, - сказала Шах, надув губки. — Хорошо, вот тебе и тебе, - я поцеловала по очереди своих дочерей. — Матушка, мы пойдем погуляем, а вы отдыхайте, - сказала Эсмахан. — Да, хорошо. Идите. Дочери ушли из моих покоев, а я осталась одна. Наедине с внутренними демонами. Третий мужчина из кошмара, которой приснился мне много лет назад – это Шехзаде Баязид. Третий изуродованный труп - это он. Я встала на колени, перед глазами стали всплывать воспоминания, как Шехзаде Баязид учил стрелять Мурада, моего Мурада. Это я и Селим, мы виноваты в его скорой казни, в казни его невинных детей. Я закрыла лицо руками и начала рыдать.