Госпожа из Венеции

Стоя в саду и вдыхая аромат свежего воздуха, я ожидала Румеису Калфу, которая должна была поведать мне о новостях. Чтобы отвлечься от ожидания и не волноваться, я принялась собирать цветы, чтобы потом поставить у себя в покоях. Собрав огромный букет из тридцати пяти герберов, я наконец-то увидела приближающуюся калфу. — Госпожа, - сказала она, поклонившись. — Ты узнала? — Шехзаде Баязида и... и его сыновей... казнили. — О Аллах, как же хорошо, что Селим теперь единственный сын. Уж его Повелитель точно не казнит. — Несомненно, госпожа. Вот только Селимийе Султан... — Ох, Румейса, причем тут эта женщина? — Вы же договаривались, что ваш союз будет длиться до тех пор, пока все преграды с пути Шехзаде не будут убраны. Последней помехой был Шехзаде Баязид, он казнен. Что же вы будете делать, госпожа? — Буду пытаться уничтожить Селимийе и ее сына. — Госпожа, как же вы будете это делать? — Ох, Румейса, что-нибудь придумаем. Сейчас не время думать о ещё одном убийстве. — Да, госпожа, вы правы. — Иди лучше сообщи Шехзаде, что я сегодня приду к нему в покои. — Как прикажите, госпожа. Калфа убежала, а я осталась наедине с самой собой. Не скажу, что мне жаль Шехзаде и его детей, но все же. Этот жестокий закон - убийство младших сыновей, когда старший взойдет на престол. Неужели Османам так нравится алый цвет крови невинных людей?! Так и я должна буду уничтожить сына Селимийе. Я буду гореть в аду, но не позволю умереть моему Мураду от удушения, а дочкам чахнуть в нищете. Я стану Хасеки Султан, а позже и Валиде. Селимийе не сможет додуматься до моих планов. Столько лет она думала, что я ей доверяю, наивная. Совсем скоро я женю Соколлу на Эсмахан и мой авторитет в гареме возрастет, а вот хорошую партию для красавицы Гевхерхан я обещать не могу. Не хватало мне еще сильного зятя для соперницы Селимийе. Мои раздумья прервала подбежавшая ко мне дочка. — Эсманур, красавица моя, нам пора идти. Мне нужно готовиться к вечеру. *** Вечером я сидела в покоях у Селима и рассматривала документы, ожидая его. Жалобы, жалобы, жалобы - огромное количество жалоб. Огромные налоги, неурожай, несправедливые кадии. Внезапно дверь в покои открылась и я вошел шехзаде. Быстро встав изо стала, я поклонилась, а затем подошла к нему ближе. — Селим, я так скучала по тебе. Я подумала, что сегодня мне стоит придти к тебе, чтобы утешить тебя. — Нурбану, сегодня я останусь один. Ступай в свои покои, - Селим промямлил слова, что я еле-еле их разобрала. — Ты снова пил вино?! — Какое тебе дело, Нурбану? — Селим, Султану не понравится это, если он узнает... — Никто об этом не узнает, - сказал шехзаде, прервав мои слова, - у меня верные стражники и евнухи, они никогда не расскажут никому про мои грехи. — Если об этом узнают янычары и народ, то они перестанут уважать тебя, Селим. Они тебя и так не очень жалуют, - я поняла, что сказала лишнего и увидела, что он разозлился. — Хватит! Я приказал тебе удалиться из моих покоев! Уходи, пока я не разозлился еще больше, - досказав, он отвернулся от меня, подошел к столу, взял бутылку вина и стал наливать в стакан. — Хорошо, как прикажите, Шехзаде. Но я предупреждала, потом вы пожалеете, - поклонившись, я как можно быстрее удалилась из покоев. Селим меня покинул, мой Селим. Он стал совершенно другим. Мужчина, которого я когда-то полюбила, теперь зависим от вина и от женщин. Нет того Шехзаде, который наслаждался музыкой, литературой, поэзией. Вот уже целый год, как Селим приглашает к себе других наложниц... и всё реже зовет к себе меня. Если бы не моя верная служанка - Румеиса, то у Селима появились бы другие дети. Повитухи делают какие-то методы, чтобы девушки не могли забеременеть. Но когда он станет Султаном, смогу ли я проделывать такие трюки? У него всего два наследника. В народе могут пойти слухи, мол Султан не может дать большее потомство династии Великих Османов. Да и я старею, на моем лице появляются все больше морщин. Тело не так прекрасно, как при первой нашей встречи с шехзаде. На волосах виднеется седина. Глаза не блестят той природной силой, молодостью. Я стала стара, стара на фоне юных и прекрасных наложниц, которые живут в нашем гареме. Каждый раз, смотрясь в зеркало, я ненавижу себя. Ненавижу за свою беспомощность. Я не могу остановить время и увядаю, как женщина.