Seven ages of a man

Скользнув ладонью по перилам, Гарри поднялся по лестнице и постучал в знакомую уже дверь. — Гарри, входи, мой мальчик, не заперто, — услышал он и, хмыкнув такой доверчивости, шагнул в дом. Из гостиной слышались какие-то голоса – кажется, у Дамблдора были гости. Бросив сумку на пол, Гарри заглянул в комнату. В знакомом уже кресле у камина сидел Альбус, а напротив него разместился незнакомый юноше человек, даже не повернувшийся, когда Гарри поздоровался. — Гарри, позволь представить тебе одного из твоих будущих наставников, профессора Северуса Снейпа, преподавателя сценической речи. — Я не его преподаватель, пока он не зачислен на курс, — голос говорившего был тихим и безэмоциональным. Профессор все еще не удостоил вошедшего даже взглядом. — Будет тебе, Северус, Гарри очень способный мальчик. Он без проблем сдаст квалификационный экзамен на грант. — Вот когда сдаст, тогда и поговорим. Вижу, Альбус, вам срочно нужно заняться вашим юным дарованием. Мы сможем закончить нашу увлекательную беседу завтра в вашем кабинете. Я загляну к вам после обеда, — профессор резко поднялся, скользнул взглядом по Гарри, хмыкнул и, подобрав папку с документами, бурное обсуждение которых, видимо, и проходило до прихода юноши, стремительно покинул гостиную Дамблдора. Гарри еще пару секунд стоял в проходе, потом зашел в комнату и сел в то же кресло, где только что сидел странный профессор. Взгляд, которым окинул его преподаватель, был непонятным, и Гарри стало обидно – он не заслужил такой неприязни. — Профессор Снейп замечательный человек и настоящий мастер своего дела, — будто бы прочитав по лицу юноши его мысли, произнес Дамблдор, — но в силу профессии он иногда излишне резковат – всю жизнь учит людей раскрываться и быть искренними на сцене и откровенными друг с другом, так что его поведение – выработанная привычка быть честным с самим собой и окружающими. Он не считает нужным придерживаться общепринятых правил поведения в обществе, но ты привыкнешь к этому, не переживай. Гарри сомневался, что к такому явному пренебрежению можно притерпеться, но не стал спорить и кивнул. — Я хотел поблагодарить вас, сэр, за возможность пожить в кампусе, — решил не заострять внимание на преподавателе ораторского искусства Гарри, — у нас не особо много вещей, так что мы можем перехать завтра, если это удобно. — Разумеется, это удобно, раз я предложил такой вариант. Но почему вы не хотите перевезти вещи сегодня? — Мы выступаем в клубе, — Гарри широко улыбнулся, — нас пригласили дать один мини-концерт вчера, а после него менеджер сказал, что хочет подписать с нами небольшой контракт на постоянные выступления. — Вот как? Поздравляю. Надеюсь, эти выступления не будут мешать твоей учебе? – Дамблдор внимательно рассматривал юношу. — Нет, думаю, не будут, — покачал головой Гарри, — это только по выходным, так что я не буду ничего пропускать. А еще они мне помогают некоторые советы из книг на практике применять. — Хорошо, Гарри, наверное, ты прав. Это может помочь тебе раскрепоститься и привыкнуть к сцене. А насчет вашего переезда – вы вполне можете справиться со всем до клуба и после концерта поехать уже в новый дом, как думаешь? – Дамблдор подмигнул ему. — Эмм, ну, да, возможно, — Гарри неуверенно пожал плечами, — я думал, вы хотите обсудить что-то важное, поэтому настаивали на встрече. — Это и есть то важное, что я хотел обсудить. Конечно, еще я бы хотел поинтересоваться, как у тебя продвигается с изучением литературы, что я тебе порекомендовал. Но мы вполне можем заняться этим в кэбе, который должен быть с минуты на минуту. О, кажется, вот и он, — Дамблдор подтолкнул Гарри к выходу и тому не осталось ничего, как взять сумку и последовать за мужчиной. Садясь в кэб, он не мог прогнать мысль, что совершенно не понимает, зачем Дамблдор настаивал на встрече. Мысленно вздохнув, он сконцентрировался на вопросах старика и через пару минут уже был втянут в оживленное обсуждение принципов психологической подготовки для актеров, которые он вычитал в одолженных у Дамблдора учебниках. * * * Народу в клубе было явно побольше, чем накануне. Гарри не ожидал такого ажиотажа в воскресенье, ему казалось, что последующий рабочий день должен был охладить желание публики танцевать до упаду, чтобы после не идти в свои офисы или на учебу невыспавшимися. И уж совсем ему не пришло в голову, что часть из этих людей пришла сюда, чтобы послушать его пение. Начиная наигрывать мелодию одной из композиций, Гарри в очередной раз поднял глаза в зал, и его рука непроизвольно дернулась. Гитара взвизгнула, и стоявшие ближе к сцене люди недоуменно поморщились. Пригладив рукой струны и дав себе успокоиться, юноша целенаправленно поднял глаза на стоявшего в стороне от толпы светловолосого мужчину. Его стальные глаза цепко изучали лицо Гарри, ощупывали каждый сантиметр его тела, забирались прямо в душу. Увидев, что Гарри вздрогнул, мужчина понимающе усмехнулся и отсалютовал ему бокалом, который до этого стоял перед ним на столике. Юноша глубоко вздохнул и, вспомнив все, чему пытался научиться за последнее время, широко улыбнулся в толпу, не отводя взгляда от старого знакомого. Начав петь, Гарри еще несколько секунд смотрел на реакцию мужчины, а потом отвернулся и игнорировал его до конца вечера. После концерта запал, который помог ему продержаться все это время, куда-то испарился – Гарри, уйдя со сцены, устало прислонился к стене и, отогнув кулису, глянул в зал. Его наглый преследователь был на том же месте, говорил по телефону и, кажется, чем-то был очень раздражен. Не считая бросив на столик несколько купюр, он в последний раз окинул сцену взглядом и направился к выходу. Юный музыкант потер глаза и, подхватив гитару, пошел за Роном и Луной. Пора было ехать в кампус. Днем у ребят совершенно не было времени хорошенько осмотреться, но уровень комфорта комнат они заметить успели. Новое жилье было совершенно несравнимо с домом на Гриммо – гораздо меньше по площади, но намного светлее и уютнее, его сразу же хотелось назвать своим домом. Благодаря Дамблдору в распоряжение Гарри и его друзей были отданы две небольшие комнатки, каждая на две кровати, и одна гостиная, эти комнаты соединявшая. В гостиной было решено разместить инструменты, чтобы можно было использовать комнату для репетиций. Одна комната досталась Луне, в другой разместились мальчишки. Именно туда и направился Гарри, не реагируя на призыв отпраздновать два знаменательных события. Отмечать свой день рождения он не хотел, считая, что утреннего торта вполне хватило для осознания того, что он стал старше на год. А радоваться успешному выступлению в клубе Гарри был просто не в состоянии – каждый раз, вспоминая прошедший вечер, он видел перед собой жесткие глаза и ироничную усмешку блондина, и настроение портилось. Рон пожал плечами, не решаясь настаивать, и потянул Луну с собой. В отличие от друга ему очень хотелось обсудить вечер – он впервые чувствовал себя значимым, почти знаменитым, и ему это безумно нравилось. — Ты видел, как на Гарри смотрел блондин в костюме? — разрушила желания парня Луна. — Какой еще блондин? – недоумевая спросил Рон. — Разве ты не заметил, что Гарри расстроен? — Я думал, он просто устал – у него выдался денек не из легких, — Рон задумался. — В зале был человек, высокий, светлые волосы, в очень дорогом костюме. И он все выступление смотрел на Гарри. Мне кажется, он был очень зол в конце, и я переживаю за Гарри. — Ты говоришь – блондин, — протянул Рон. Что-то в описании мужчины показалось ему знакомым, — точно! Гарри рассказывал о своем неудачном прослушивании, помнишь? Кажется, это тот же человек. И если это — правда, то дело плохо. Он же богатый бизнесмен – может серьезно навредить нам, если захочет. И я даже не знаю, как тут помочь. Если ты права, то Гарри прекрасно знает, что тот был в клубе. Почему он не захотел поделиться с нами? — Наверное, потому что мы и правда не сможем ему ничем помочь? – Луна вздохнула. — Что мы можем противопоставить деньгам и связям успешного предпринимателя? * * * Успешный предприниматель был в ярости. Кажется, ему пора было менять помощника – Рудольф не в первый раз уже прокололся. Задание было простейшим, но он не справился. И сейчас вместо вполне приятного разговора с юным Гарри Поттером, Люциусу пришлось объясняться с полицией. Первоначальный план казался идеальным – навести на дом на Гриммо парочку патрулирующих поблизости бобби и сдать незаконно обосновавшуюся в его доме детвору. Даже будучи раздосадованным, он в который раз удивился, что не дающий ему покоя парень и его друзья выбрали своим обиталищем заброшенный дом в западном Кенсингтоне – наследство его бывшей жены. Судьба любит шутить, посмеялась и в этот раз – в доме было абсолютно пусто. Офицеры чувствовали себя неловко, они пару раз замечали возле дома описанную хозяином дома компанию, но ребята вели себя совершенно не подозрительно и внимания не привлекли. Принимая штраф за ложный вызов, Люциус мстительно подумал, что заставит этого юнца отработать каждый пенни. Зайдя в дом, он захлопнул дверь прямо перед носом у полиции и процедил сквозь зубы: — Рудольф, ты же понимаешь, как я недоволен тобой? — Мистер Малфой, мальчишка никуда не денется, — постарался успокоить Люциуса его помощник, — мы знаем, где он выступает, самое долгое через неделю вы сможете с ним потолковать. По большому счету Рудольф не понимал, чем статному Люциусу приглянулся костлявый и невзрачный паренек, но не в его правилах было указывать Малфою что бы то ни было. Он знал, что Люциус избалован вниманием к своей персоне, и подозревал, что единственное, почему этот Гарри так зацепил мужчину, был отказ, которого тот совсем не ожидал, тем более от уличного, как выяснилось, пацана. «Какой, однако, переборчивый мальчишка, — хмыкнул про себя Рудольф, — можно подумать, принц голубых кровей..» — Ты чему это улыбаешься? — Опасно спокойный голос вмешался в поток мыслей Руди, и тот вздрогнул, моментально подобравшись и стерев улыбку со своего лица. Люциус посмотрел на помощника еще раз и ощутимо более сдержанно продолжил: — Мне не нравится, когда мои планы рушатся, тебе это прекрасно известно. Ты, по-видимому, как-то себя выдал, раз мы сейчас разговариваем в пустом доме, и поэтому твоя зарплата в этом месяце будет урезана. Мне не хочется тебя увольнять, но считаю нужным предупредить – это был твой последний шанс. А сейчас я хочу просмотреть всю информацию, что у тебя есть. Через полчаса брови мужчины поползли вверх. Уличный хулиган, бездомный мальчишка, в буквальном смысле за еду поющий в ночном клубе Лондона, по совершенно непостижимой причине несколько раз был замечен в обществе президента престижной академии киноискусства, профессора Дамблдора и не далее, как сегодня, наведывался к тому в гости. Вновь обретенные знания несколько остудили пыл бизнесмена, и тот решил сперва хорошенько приглядеться к юноше, который оказался вовсе не так прост, как виделось Люциусу. Нужно быть осторожнее, огласка ему совсем не нужна, а Альбус Дамблдор, несмотря на свой имидж доброго старичка, был очень влиятельным человеком в Лондоне. Собрав разбросанные по столу бумаги, мужчина вытащил телефон, выбрал из телефонной книги номер водителя и, дождавшись соединения, сказал в трубку всего два слова: — Я жду. Он знал, что ко времени, когда он пересечет холл дома и выйдет на улицу, машина будет стоять у дорожки, полностью готовая к поездке. Расположившись на заднем сиденье, Люциус несколько секунд задумчиво барабанил пальцами по кожаной обивке сиденья, прежде чем дать водителю указания. Машина медленно набирала скорость, двигаясь в сторону Найтсбриджа. Было жаль зря потраченного времени, и Люциусу пришла в голову мысль, что, видимо, ему впервые придется отступиться от своей цели. Он поморщился и бросил взгляд на часы – для разговора с сыном было поздно, но им совершенно точно было необходимо поговорить. В последние дни сын, казалось, намеренно старается не попадаться ему на глаза. Еще и эти намеки преподавателя Драко на то, что сын его боится. Причем боится настолько, что его совершенно парализует в присутствии отца. С этим было необходимо разобраться. Люциус не считал себя идеальным родителем, но, воспитывая Драко один, все же не ожидал, что добьется такого результата. Сына он любил, хоть и совершенно не умел этого показывать, думая, что тот и сам должен понимать реальное положение вещей. Однако тот не понимал – и это было недоработкой Люциуса. А Люциус терпеть не мог признавать свои ошибки. Машина повернула на подъездную дорожку. Заметив, что в комнате Драко все еще горит свет, старший Малфой удовлетворенно кивнул. Зайдя в дом, он скинул пиджак и, чуть ослабив галстук, не откладывая поднялся к сыну. Негромко постучав, он нажал на ручку и дверь плавно открылась. В комнате было темно. Драко, отвернувшись к стенке, лежал в кровати и размеренно дышал. — Я знаю, что ты не спишь, сын, — спокойно произнес Люциус, — две минуты назад у тебя еще горел свет. Что происходит? Ты не хочешь меня видеть? Я начал замечать, что ты избегаешь меня в последнее время. Драко молчал. Притворяться было уже бесполезно и он, перевернувшись на спину, уставился в потолок. — Это просто совпадение, — наконец сказал он, — я устал и выключил свет, собираясь спать. — Не лги мне, — с угрозой начал Люциус, но заметив, что сын вздрогнул, исправился и более мягко продолжил: — думаю, нам нужно поговорить. Драко поднял на него глаза и, удивленный участием в голосе отца, неуверенно кивнул. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне, о своих успехах с репетитором, — Люциус подошел к кровати сына и присел на край, безжалостно сминая дорогой костюм. Он был немного напряжен, но сразу заметил, что сын нервничает не в пример больше. Потянувшись, он сжал плечо Драко и почувствовал, как тот немного расслабился. Ситуация была непривычной для обоих – они никогда не проводили вечера вместе, просто общаясь. — Ну, профессор... — Драко, без «ну», — резко перебил сына Люциус, но, вспомнив, что пытается найти с ним общий язык, вздохнул, — продолжай, пожалуйста. Глядя на то, как загораются глаза сына, когда тот рассказывает о своих достижениях, он думал, что, возможно, впервые в жизни поступил правильно, дав Драко самому решать, что ему делать. Соглашаясь на всю эту сомнительную, как ему казалось, авантюру с актерством, он считал, что сын быстро перегорит, как не раз случалось раньше – с увлечениями мальчика гитарой, танцами, конным спортом. И тогда в игру вступит престижный факультет права в не менее престижном колледже Лондона, где для Драко уже было припасено местечко. Сейчас же Люциус видел, что его ожиданиям оправдаться не суждено. Но, к своему удивлению, не испытывал по этому поводу сильных сожалений. В конце-концов, главным желанием Люциуса было, чтобы сын был счастлив пусть даже это счастье заключалось в лицедействе. По правде говоря, не худшее занятие. «Уж точно лучше, чем прыгать на сцене клубов» — некстати вспомнилось бизнесмену, и он поморщился. Драко воспринял жест отца на свой счет и моментально прекратил свой рассказ, внутренне сжавшись. Ощутив произошедшие изменения, Люциус мысленно вздохнул, подумав, что немало времени пройдет, пока сын сможет привыкнуть к мысли, что отец ему не враг. — Мне приятно видеть, что ты делаешь успехи, Драко, — он кинул взгляд на наручные часы, — прости за мою невнимательность. Уже поздно, у меня был достаточно тяжелый день, да и тебе нужно выспаться. Ты не против продолжить наш разговор с утра за завтраком? — Ты хочешь позавтракать вместе? – обычно, когда Драко вставал, отца уже не было дома. — Думаю, я смогу отложить парочку дел, ничего сильно срочного. А сейчас – спокойной ночи, сын, — Люциус пересек комнату и, выйдя за дверь, плотно прикрыл ее за собой. Драко лежал в полной темноте. — Спокойной ночи, папа, — тихо произнес он.