Вера. Надежда. Любовь.

Наступила тишина — кромешная тишина без каких-либо посторонних звуков. Наверное, каждый из нас обдумывал происходящие. Мы были очень напуганы. У нас действительно было множество причин для этого. Я слышала всхлипы. Кэтрин плакала. Я очень хорошо понимала ее. Ведь мне тоже ужасно хотелось зареветь. Но нужно было что-то делать. Вдруг — слишком неожиданно для нас — раздался звук. Весьма неприятный. Будто кто-то запустил компьютер. Только громче в несколько сотен раз. Мое сердце ушло в пятки и бешено заколотилось. Стало еще страшнее. Включался свет, — яркий, ослепляющий свет. Непривыкшие глаза стали щурится. Из-за этого почти ничего не было видно. Но вскоре я привыкла и осмотрела комнату. Она была гораздо больше, чем я думала. Серо-белые стены с облезлой краской, темный каменный пол, потолок, по всему периметру которого были пущены трубы. Большая — нет, огроменная — железная дверь. Комната напоминала бункер из какого-то фильма ужасов. Кэтрин сидела, обняв коленки, и в недоумении оглядывала комнату. Роберт и Алекс лежали неподвижно в другом конце комнаты. Ребята были ужасно побиты. — Что, блять, произошло? — заорала я. Нервный срыв был рядом. Сделала глубокий выдох. Не особо помогло. Но я осознала то, что паниковать нельзя! Нужно попробовать встать. На этот раз медленнее. Ноги пронзила боль. Кажется, это был болевой шок. Но я все-таки встала и небольшими шагами начала продвигаться по комнате. Было ощущение, что в ноги вонзают ножи. Кэтрин смотрела на меня испуганными глазами, но молчала. Через пару шагов я привыкла к боли и почти не ощущала ее. Хотя не осмелилась идти быстрее. Наконец, мой путь в другой конец комнаты закончился, и я приземлилась на пол. Стало гораздо легче. Роберт и Алекс были словно мертвы. На этот раз меня пронзила душевная боль. Я заревела. Но мама научила меня, что слезами горю не поможешь. Ах, Мама... Меня унесла волна воспоминаний. Но через несколько минут я пришла в себя. Попытавшись почувствовать их пульс, приложила свои пальцы к их шеям. — Господи, пожалуйста, — промолвила я. — Пожа-а-алуйста, — я заливалась слезами. Пульс. Их сердца бились. — Они живы! — закричала я. Я была очень рада. Я обернулась к Кэтрин, мой взгляд остановился на кроватях. Их было четыре. Кто-то явно позаботился о нас. — Кэтрин, без твоей помощи здесь не обойтись, — нервно сказала я. — Их нужно переложить на кровати. — Я не могу встать, мне нужна твоя помощь, — очень тихо проговорила она. Мою боль как рукой сняло. Я гораздо увереннее встала на ноги и подошла к ней, помогла ей встать. Ноги Кэтрин так же, как и мои, не слушались. Но она с горем пополам, иногда вскрикивая от боли, подошла к ребятам. — Мы должны перетащить их на кровати, — напомнила я ей. — Я беру за ноги, ты — за руки, и поднимаем на счет "три". Сначала перетаскиваем Алекса. Я взяла его за ноги, а Кэтрин — за руки. — Один. Два. Три, — скомандовала я. Все шло так, как нужно. Спустя несколько минут нам удалось дотащить его до кровати. Теперь я до конца прочувствовала масштабы этой комнаты. — Положили, — снова скомандовала я. — Теперь нужно перетащить Роберта. Стоило нам немного отойти от кровати, как мы услышали голос. По моему телу пробежала дрожь. Одновременно с Кэтрин мы обернулись. — Где я? — произнес он.