Иллюзорное путешествие

       Лицо согревало что-то тёплое и приятное. Открывать глаза совершенно не хотелось. Однако сон постепенно отпускал меня, и органы чувств пробуждались вместе с моим сознанием. Слегка повернув голову, я ощутил мягкость подушки под головой. И тотчас же появилось ощущение, словно нечто подобное со мной уже недавно было…        Ну конечно. Точно также я проснулся в домике у Алисы, найденный после жестокого поединка между Марисой и ночной птицей. Точно так же ничего не помнящий.       Ничего не помнящий? Да нет же, в этот раз я всё прекрасно помнил. Вчера вечером (если только я не проспал больше одного дня) я пошёл в Алый Особняк, надеясь найти там приют, но, на свою беду, столкнулся с неуравновешенной сестрой Ремилии. Она гоняла меня по всему этажу и непременно прикончила бы, если бы не вмешалась Сакуя Идзаёй, горничная, обладающая властью над временем. Потом я, израненный, попытался добраться до Хакурейского Храма, но, не пройдя и половины пути, обессилел и свалился с ног в чаще леса. Затем, кажется, кто-то подошёл, что-то сказал, поднял меня с земли, взвалил на плечи и понёс. Ну, а дальше я, очевидно, уснул, или потерял сознание. И вот теперь я здесь. Сейчас посмотрим, куда меня занесло на этот раз.        Открыв глаза, я сразу зажмурился. Оказалось, что лицо мне согревал падающий из окна солнечный свет. Я лежал в постели, расстеленной на полу какой-то комнаты. Сначала мне показалось, что я нахожусь в Храме Хакурей, но, осмотревшись по сторонам, я понял, что это не так. Стены комнаты были другого цвета, а отодвигающаяся дверь была другой формы. В углу стоял низенький столик, а в противоположной стороне – по пояс высотой шкаф с двумя полками, заставленный книгами, на котором стояла ваза с цветами. На стенах висели разнообразные картины – от пейзажей, изображённых немногочисленными, но точными и выразительными мазками, до гравюр со сценами сражений.        Закончив осмотр помещения, я решил перейти к более активному исследованию этого места. Откинув одеяло, я сделал ещё несколько открытий: одежды на мне (за исключением трусов) не было. Зато на руках, ногах и даже на боку виднелись свежие повязки. Свою одежду, точнее то, что от неё осталось, я нашёл неподалёку. Кучка лохмотьев, некогда бывшая моими джинсами и джемпером, лежала у изголовья постели. Очевидно, что надевать её бессмысленно. Рядом лежал мобильный телефон. Я открыл его, но экран не загорелся, как это обычно было. Я нажал на кнопку включения, и ничего не произошло. Значит, батарея села окончательно, и теперь телефон стал полностью бесполезен. Впрочем, за исключением того таинственного сообщения, телефон здесь и так мне не пригодился.        Я поднялся на ноги и для пробы немного размялся. Боли почти не было, но некоторый дискомфорт, сковывающий движения, всё же присутствовал. Я осторожно подошёл к окну и выглянул наружу.        За окном находилась улица. Периодически по ней проходили люди самого обычного вида – в скромной, неброской одежде. Пару раз мимо пробегали дети. Неподалёку располагались деревянные дома, одно- и двухэтажные. Я начал догадываться, где я нахожусь.        Значит, это и есть Деревня Людей. Место, самое безопасное для жизни человека в Генсокё, если верить справочнику Хиеды Акю. Кстати, и сама автор этой книги должна жить где-то здесь. Нет, как ведь забавно обернулось: наименее всего я рассчитывал получить помощь здесь, и вот кто-то, живущий тут, нашёл меня в лесу посреди ночи и приволок сюда, вдобавок перевязав мои раны и положив в постель. Воистину, жизнь в Генсокё полна постоянных сюрпризов… но кто же это всё-таки был? Кому понадобилось идти глухой ночью через лес?        Я завернулся в одеяло, как в банное полотенце (не разгуливать же по незнакомому дому без одежды) и решил осмотреть дом. Отодвинув дверь, я осторожно выглянул, прислушиваясь. За дверью оказался короткий коридор, заканчивающийся входной дверью прямо напротив моей комнаты. - Эй, есть кто-нибудь дома? – негромко произнёс я. В ответ не донеслось ни звука.        Пройдя по коридору, я увидел две двери, справа и слева. Открыв левую, я обнаружил гостиную, заглянув направо – столовую с примыкающей к ней кухней. В обеих комнатах никого не было.        Значит, хозяина нет дома. Интересно знать, кто он, и чем занимается? Может, он земледелец, или кузнец, или ещё кто? Впрочем, нет, скорее всё же не то и не другое. Снова заглянув в гостиную, я обратил внимание на стол у стены, на котором лежало большое количество тетрадей, книг и просто исписанных листков бумаги. У кузнеца или земледельца вряд ли было бы время возиться с этим. Я взял одну из тетрадей и открыл её на середине:        "В конце VI века японское правительство возглавил член императорской семьи Японии, принц Умаядо, более известный как легендарный принц Сётоку. В 593 году он был назначен регентом императрицы Суйко. С начала правления принца отсчитывают период Асука (538—710), названный в честь политического и культурного центра страны в районе села Асука."*        Почерк (если это слово применительно к иероглифам) был не очень ровный, словно был написан рукой, только привыкающей к письму. Возможно, это писал ребёнок. Я посмотрел на обложку и увидел, что на её обороте той же рукой написано имя: Оно Митико. Всё это что-то смутно мне напоминало… ну, конечно же! Школьная тетрадка! Судя по всему, по истории. А раз этих тетрадей тут целая куча, то хозяин этого дома, получается – школьный учитель?        В принципе, ничего необычного в его отсутствии дома в данный момент нет – скорее всего, он ушёл на работу в школу. Но что, простите, этот учитель делал в лесу в два часа ночи, когда нашёл меня и принёс сюда? Неужели люди в этой Деревне настолько сильны, что могут ходить ночью по лесам и не бояться вышедших на охоту ёкаев? Или ёкаи их не трогают по некой договорённости?        Решив оставить эти вопросы до поры, пока хозяин дома не вернётся, я задумался о более насущном деле – о еде. Зайдя на кухню, я осмотрелся. У стены стояла корзина с какими-то плодами, каких я раньше никогда не видел: продолговатые, плотные, покрытые жёсткими тёмно-зелёными листьями. Я решил пока их не трогать. На столе стояли две чашки, закрытые крышками. Рядом лежала бумажка, на которой было написано: “Если проснёшься раньше моего прихода – поешь. Буду вечером”. Открыв их, я обнаружил в одной суп с мясными клёцками, в другой – салат из грибов и других, неизвестных мне ингредиентов. Я мгновенно принялся за еду.        Поев, я вымыл посуду на кухне (тут, к слову, стояла такая же ёмкость с рычагом, как в храме и в доме Алисы) и решил ещё раз обойти дом в надежде, что смогу разузнать о его владельце что-нибудь ещё. Из осмотра мне удалось понять, что учитель живёт здесь один. Также, я пришёл к выводу, что это женщина, поскольку на обувнице в прихожей лежали только туфли небольшого размера, да ещё и с маленьким красным бантиком на каждой. Однако же она должна была обладать немалой силой, чтобы дотащить до деревни парня, весившего килограмм шестьдесят (впрочем, скорее уже где-то пятьдесят – при такой-то неспокойной жизни и нерегулярном питании).        В коридоре рядом с комнатой, где я проснулся, нашлась неприметная дверь, открыв которую, я нашёл ванную и умывальник. Умывшись, я вернулся в комнату и от нечего делать принялся глазеть в окно на прохожих. Забавно, но я немного чувствовал себя лазутчиком или пленником во вражеском лагере: хоть я и не имел против жителей деревни ничего плохого, но вот у них были все основания не доверять мне и видеть во мне потенциальную угрозу. Я и сам чувствовал бы то же самое – вспомнил, как неуютно мне было первое время под взглядом Ремилии, а уж встречу с Фландр я вообще до конца дней не забуду. Но ведь были и другие – такие, как Алиса и Пачули. Хоть они и не люди, но в них я не ощущал ни капли угрозы для себя. Очевидно, ёкаи тоже бывают разными – это не только страшилища, описанные в книге Лафкадио Хирна.        Не зная, чем себя занять, я ходил по комнате взад-вперёд и размышлял. Я осознавал, что мне снова весьма повезло: вряд ли здесь каждую ночь ходят по лесу люди в поисках раненых и нуждающихся в помощи. Однако, анализируя прошедшие события, я начал приходить к выводу, что вслед за таким вот везением сразу следует очередная оплеуха от судьбы. Поэтому не стоило расслабляться. Наоборот, лучше сразу быть готовым к тому, что это место, скорее всего, тоже вскоре придётся покинуть. Я уже устал от того, что там, куда я прихожу, начинаются лишние хлопоты. Ничего, поживу где-нибудь рядом с деревней. Построю себе шалаш. Вода рядом есть – чтобы в деревне и не было колодца?        Вместе с этим я припомнил ещё кое-что, а именно то, что мои вещи остались у Пачули в Особняке. Я не рассчитывал покинуть его так скоро, поэтому не захватил сумку, когда выходил из библиотеки. Не бог весть что, но всё же было бы неплохо её вернуть перед тем, как я пойду на праздник в храм. Снова идти в Особняк ужасно не хотелось, но без этого вещи не вернуть. Жаль, что здесь нельзя вот так просто взять и позвонить кому-то…       Так вот до вечера я и занимал себя размышлениями. Я отвлёкся от них лишь тогда, когда услышал стук входной двери и шаги из прихожей. Я осторожно выглянул из комнаты.        В прихожей стояла молодая женщина с приятным, но слегка усталым лицом, лет двадцати пяти-тридцати, в тёмно-синем длинном платье с короткими белыми рукавами и красной лентой, завязанной под воротником. Её волосы были длинными и серебристыми, но вовсе не выглядели седыми. Она сняла свою странновато выглядящую четырёхугольную тёмно-синюю шапочку, украшенную сверху красным бантиком. В руках у неё была корзина. Когда она разулась, я решился и вышел из комнаты, по-прежнему закутанный в одеяло. - Здравствуйте, - наклонил я голову в знак приветствия. Женщина заметила меня: - Здравствуй. Тебе уже лучше? - Да, - кивнул я. – Это вы меня принесли сюда из леса? - Да, я, - ответила она. – Проходи пока в гостиную.        Она прошла в гостиную и села перед столиком. Я сел рядом. - Моё имя Кейне Камисирасава. Так кто же ты? – спросила она. – Я знаю всех в деревне, людей и ёкаев, но тебя вижу впервые. Я бы подумала, что ты из внешнего мира, но, похоже, ты скорее ёкай, чем человек. - Меня зовут Александр, и я, правда, из внешнего мира. Я попал сюда по случайности пятнадцать дней назад. Первое время, я жил в храме, но потом случилось кое-что, отчего я стал… таким, кто я сейчас (я упорно отказывался считать себя ёкаем, несмотря ни на что). - Человек из внешнего мира превратился в ёкая? – удивилась учительница. – Не то, чтобы такого раньше не случалось, но эти случаи можно по пальцам пересчитать. Что же с тобой случилось потом? - Я больше не мог находиться в храме, и из-за этого вчера я пошёл в Алый Особняк. Но там на меня напала сестра хозяйки Особняка и чуть не убила. После этого я выбрался оттуда и пытался вернуться в храм, но… не дошёл. - Понятно, значит, это тебя так изранила та девочка-вампир, - сказала Кейне. – Все эти раны были не особенно глубокими, но ты потерял из-за них силы, а это для ёкая очень опасно. Ты, кстати, находился совсем недалеко от дороги, поэтому я и смогла тебя увидеть. Я помогаю и людям, и ёкаям – если только эти ёкаи не вредят людям. - Что же ты собираешься делать дальше? – поинтересовалась Кейне. - Если ты из внешнего мира, то ты, наверно, хочешь вернуться? Или ты решил остаться в Генсокё? Тогда тебе следовало бы отправиться в деревню с самого начала. - Да, я хотел вернуться домой, когда попал сюда, - объяснил я. – Но я не мог попасть домой через проход Храма Хакурей. Мой дом не находится в Японии, поэтому выйдя через него, мне пришлось бы искать способ добраться до своей страны и города, при этом не имея денег и документов. Рейму предложила мне план: обратиться к ёкаю Юкари Якумо, которая, по её словам, может отправить меня домой прямо отсюда. Я намеревался дождаться, когда она придёт на праздник Полнолуния в Храме Хакурей, и встретиться с ней. Я рассчитываю на это и сейчас. - Значит, через шесть дней ты пойдёшь на фестиваль и попробуешь уговорить ёкая границ, так? – сказала Кейне. – А если у тебя не получится договориться? - Об этом я не думал, - признался я. – Рейму сказала, что поможет мне договориться с Юкари. Если у нас это не выйдет… я останусь здесь. - Да и тебе надо будет где-то жить, пока ты будешь ждать фестиваль. Не против остаться у меня? Если же с Юкари у тебя не получится, то мы поможем тебе построить в деревне дом, и ты поселишься здесь. Тут всегда рады жителям внешнего мира. - Н-но я же теперь ёкай! – воскликнул я. – Разве жители не будут меня бояться или ненавидеть? Ведь ёкаи убивают людей, так? - Когда-то так и было, - сказала Кейне. – Но теперь многое изменилось. Ёкаи не трогают людей из Деревни. А люди позволяют ёкаям жить так, как им хочется. К твоему сведению, я тоже не человек. Я – хакутаку, оборотень-полузверь. Но за всю свою жизнь я не причинила вреда ни одному человеку. Тебе нечего бояться здесь.       Невероятно. Кажется, я снова дал маху. Следовало сразу после храма идти в деревню, а не в этот чёртов особняк. Но тут не было счастья, да несчастье помогло. Кажется, теперь я в полной безопасности. - Спасибо вам за всё, - поклонился я. – Я и не надеялся найти здесь помощь, а вы спасли меня от гибели. Если вам что-то будет нужно от меня – только скажите. Правда, - с печальной усмешкой качнул я головой, - толку от меня совсем немного. - Ну, не стоит так думать, - улыбнулась Кейне, вставая. – Ты не против, если я попрошу тебя помочь мне с приготовлением ужина? Ах, да! – она взяла принесённую корзину и поставила на стол. – Твоя одежда была изорвана, и я купила новую. Как тебе?        Я заглянул в корзину. Достал из неё сложенную одежду. Синее кимоно и бежевого цвета штаны, поменьше тех, что я носил в храме. - Ещё раз спасибо, - поблагодарил я Кейне и пошёл в комнату одеваться.        Всё совсем неплохо складывалось, но, всё же, что-то не давало мне успокоиться. Возможно, я до сих пор не мог поверить, что всё утряслось. Или я просто ещё не отошёл от столкновения с безумной вампиркой. Я посмотрел на свою изорванную одежду на полу. Всё меньше и меньше у меня оставалось вещей, которые я принёс с собой в этот иллюзорный мир. Книги и сумка остались в Алом Особняке, одежда пришла в негодность, телефон разрядился. Да и я сам, по правде говоря, стал тем, кому в моём мире просто нет места. Барьер не пустил меня назад. Что, если и Юкари окажется не под силу вернуть меня домой? Что, если способа вернуться больше нет, и я напрасно трачу время вместо того, чтобы обустраивать свою жизнь уже здесь? - А вот и нет, - со злостью сказал я неизвестно кому. – Делайте со мной что хотите, а я всё равно уйду отсюда. Уйду и вернусь к нормальной жизни.        Я пнул ногой свои лохмотья, и они отлетели в угол.        Кейне ждала меня на кухне. Она чистила те плоды из корзины от оболочки из листьев. - А что это такое? – спросил я. - Это ростки бамбука, - ответила Кейне. – Моя знакомая, живущая в Затерянном Бамбуковом Лесу, собрала их и поделилась со мной. Вчера я ходила к ней и засиделась допоздна. А на обратном пути в деревню я и нашла тебя. Давай, ты будешь их очищать, а я нарежу и приготовлю.        Я кивнул и принялся сдирать с продолговатых плодов их жёсткие листья. Это было хорошим способом отвлечься от мрачных мыслей, к тому же мне было немного любопытно, каковы же они на вкус. Кейне испекла их с рисом и какими-то душистыми специями. Получилось весьма вкусно, хоть и непривычно (как и со всем, что я пробовал здесь в первый раз). За ужином мы поговорили. Кейне рассказала, что она с незапамятных времён жила в деревне и преподавала детям историю и литературу. Также, в тяжёлые времена она вставала на защиту деревни, так как способностью Кейне была власть над самой её историей (я не совсем понял, что это означает, но переспрашивать не стал). Я же, в свою очередь, рассказал ей, кто я, про себя подумав, что скоро выучу это назубок, и кратко пересказал, что со мной происходило с момента появления в Генсокё. Реакция Кейне ничем особо не отличалась от той, которую выказывали Ремилия, Ринноске или Алиса – сдержанное удивление и многочисленные вопросы о внешнем мире. После ужина мне захотелось спать, и я, умывшись и помывшись, отправился в свою комнату. Точнее, это была комната Кейне, но она, улыбнувшись, сказала, что пока я здесь живу, эта комната будет моей, а она будет спать в гостиной. Я смущённо запротестовал, не желая стеснять её, но она добавила, что у неё работы с проверкой тетрадей хватит на всю ночь, и для неё удобнее будет спать прямо здесь.        Перед тем, как лечь, я выглянул в окно и поискал взглядом луну на небе. Но отсюда её было не видно, а выходить на улицу ради этого я не хотел. Разочарованный, я завернулся в одеяло, взбил небольшую подушку и забылся сном.        Проснулся я рано, благодаря тому, что вчера спал целый день. Раны на руках и ногах больше не болели, и я снял повязки. Кое-где остались следы повреждений, но ничего серьёзного. Хоть какая-то польза от того, что я ёкай, ворчливо подумал я про себя.        За дверью слышалась возня и негромкие шаги туда-сюда. Я оделся и открыл дверь. Кейне была в гостиной, засовывая тетради в сумку. - Доброе утро, - сказал я. - А, доброе утро, Ареку-сан, - ответила Кейне. - Ареку-сан? – удивился я. - Ну, ты сам вчера сказал, что тебя зовут Александр**. Значит, короткая форма – Ареку? Или нет? Прости, я ошиблась, да? - Да нет, всё в порядке, - успокоил её я. – Я не против, чтобы вы называли меня Ареку-сан. Мне даже нравится. Необычно звучит.        Кейне повесила сумку через плечо. - Ну, мне пора отправляться в школу. Завтрак тебе я оставила на столе. Как твои раны? Уже снял повязки? Прекрасно, если ты так быстро восстанавливаешься, значит, твоя ёкайская сущность становится сильнее. Если хочешь, можешь выйти из дома и осмотреться вокруг, вот тебе ключи. Только учти, что на тебя первое время будут все вокруг оглядываться – тут все давно друг друга знают и новое лицо замечают сразу. Но не волнуйся сильно по этому поводу – за два-три дня жители привыкнут и перестанут обращать на тебя внимание.        Кейне ушла. Я позавтракал и умылся. Дальше делать было совершенно нечего – или поискать какую-нибудь интересную книгу, или, по совету учительницы, выйти наружу. Почему-то мысль о прогулке вызвала у меня некоторое беспокойство. Мне определённо не хотелось привлекать к себе чьё-либо внимание. А что если меня начнут расспрашивать, кто я? Если я скажу, что я человек, кто-то может догадаться, что это неправда, и у меня, уличённого во лжи, могут начаться неприятности. С другой стороны, каковы будут последствия того, что я скажу правду о себе, я даже предсказать не брался.        Однако скука и любопытство в итоге перевесили боязнь. Я глубоко вздохнул и открыл входную дверь. На счастье, в этот момент на улице не было ни одного прохожего. Я запер замок и принялся размышлять, в какую бы сторону направиться. Наконец, я выбрал первое попавшееся направление и нарочито неторопливым шагом пошёл, глядя по сторонам.        Людей на улицах деревни было совсем мало, наверно, из-за раннего времени. Одни шли открывать лавки, другие явно отправлялись работать в поле, поскольку с собой они несли лопаты, мешки и другие сельскохозяйственные принадлежности. Некоторые, как и предсказывала Кейне, оборачивались и пристально смотрели в мою сторону. Это нервировало, но я старался не показывать виду и продолжал идти. По крайней мере, никто не подходил ко мне с расспросами, поэтому со временем я немного расслабился, и чей-нибудь взор, направленный на меня, больше не вызывал у меня такого беспокойства.        Деревня оказалась размером с небольшой городок. Да и люди, как только раннее утро начало сменяться днём, попадались на улицах всё чаще. Закипела деятельность в разнообразных лавках и мастерских, по дорогам периодически проезжали тележки, в которые были запряжены лошади или ослы. Шумнее всего было на рынке, где продавцы наперебой предлагали желающим купить свежую рыбу, мясо, овощи и фрукты. Интересно, подумал я, какие деньги здесь сейчас в ходу? В руках торгующихся я мельком заметил пару монет с квадратными отверстиями посередине. Они выглядели очень старыми.        Рынок остался позади, и я продолжил свою прогулку. К слову, далеко не все увиденные мной прохожие выглядели обычно. Вот мимо прошёл субъект в большом плаще с капюшоном, надвинутым на лицо, так что непонятно было даже, мужчина это или женщина. У лавки с рыбой стояла совсем юная девушка в зелёном платье, с парой самурайских мечей за спиной. Вокруг неё парило что-то, напоминающее полупрозрачное облачко пара, оставляющее за собой дымный шлейф. Наконец, во дворе одного дома дети играли в какую-то игру, водя хоровод вокруг одного из них и напевая что-то вроде “кагоме, кагоме”. Примечательным было то, что одна из девочек в хороводе явно была феей – за её спиной виднелись полупрозрачные крылья.        Но вот я дошёл до последних домов, за которыми по обе стороны дороги простирались залитые водой рисовые поля, и остановился. Слева виднелся лес, окружающий вампирский особняк, чья башенка с часами виднелась отсюда. Чуть правее и дальше него возвышалась гора. Я припомнил слова Ринноске, что на ней обитают каппы и тенгу. По правую сторону располагалась северная часть Магического леса. Постояв немного, я развернулся и побрёл в обратном направлении.        Идя обратно, я вдруг понял, что испытываю какое-то привычное, но подзабытое уже ощущение. Немного погодя, я догадался, что это. Просто я уже целых две недели жил и находился далеко от множества людей, к которому привык с рождения, живя в густонаселенном городе. Всё-таки у Рейму в её храме было слишком тихо и пустовато.        Со стороны соседнего переулка послышался какой-то шум. Мне стало любопытно, и я подошёл ближе. Человек двадцать собрались вокруг какой-то лавочки, громко восклицая. Встав немного поодаль толпы, я прислушался. Кажется, причиной недовольства селян была именно владелица этой крохотной лавчонки, юная девочка в фартуке и с платком на голове. Судя по запаху, исходящему от киоска, она продавала жареную рыбу. Потрясая кулаками, стоящие впереди люди возмущались: - Уходи отсюда, девчонка! Тебе нечего тут делать! - Мы знаем, что ты мошенница! Горланишь свои песни, напускаешь слепоту, а потом продаёшь миног! - Иди продавай свою еду ёкаям в лесу, таким же как и ты!        Девочка пыталась что-то сказать, но за общим гвалтом никто её не расслышал. Неожиданно она раскрыла рот и издала короткий пронзительный звук, отчего все на миг перестали кричать и заткнули уши. Когда воцарилась тишина, продавщица крикнула: - Всё, всё, я ухожу! Дайте мне собраться и пропустите меня!        Толпа приутихла и начала рассасываться. Я на миг подумал, не стоит ли мне тоже уйти, но увидев, что на глазах девчушки блестели слёзы, решил выяснить, в чём дело. Вдруг я смогу помочь. Подойдя, я увидел небольшую лавочку на колёсах, крышей которой служил кусок цветастой ткани. Перед ней стояла пара табуреток, а на самом прилавке дымились на деревянных прямоугольных тарелках свежезажаренные кусочки каких-то рыб и моллюсков, которые продавщица по очереди закрывала крышками и убирала. Заметив меня, она отвернулась и сказала: - Чего тебе? Не видишь, что я ухожу? Решил позлорадствовать напоследок?        Ожидаемая реакция, что поделать. Чем же она их так разозлила? - Нет, - ответил я. – Я здесь вообще недавно, и пока мало в чём разбираюсь. Почему они тебя прогоняют? - Потому что они считают, что я их обманывала, - сказала она, копаясь под прилавком. – Я решила открыть передвижную закусочную и продавать жареных миног и угрей. Чтобы привлечь больше людей, говорила, что мои миноги могут излечивать куриную слепоту, а они мне не поверили. Ну, мне пришлось показать им, что они действуют. Правда, я немного… помогла им ослепнуть. Временно, конечно. Но они, видно, догадались. - Погоди-ка, - девочка выглянула из-за стойки и впервые поглядела на меня. – Что значит, ты тут недавно?        Она потянула носом воздух. - Ты не пахнешь как человек, - ответила она. – Значит, ты тоже ёкай? А что ты умеешь делать? - Да я и сам пока не знаю, - признался я. – А ты? - Я умею петь, - гордо заявила девочка, отряхивая руки. – Правда, люди не любят, когда я пою им. Поэтому я пою по ночам, для ёкаев и призраков.        Так, что-то я читал про это в “Превосходном напоминании”. Вспомнить бы точно…        Неудачливая продавщица закончила сборы и свернула ткань наверху. Лавочка превратилась в тележку. - Слушай, - сказал я. – Давай, я помогу тебе её везти. Показывай дорогу. - Ох, спасибо тебе, - удивлённо ответила она. – Раньше мне никто в деревне не помогал.        Я взялся за выдвинутые с боков тележки ручки-перекладины. Тележка со скрипом тронулась с места. Я двинулся вслед за девочкой по окраине деревни в сторону Магического Леса. - Я ведь совсем недавно решила этим заняться, - рассказывала торговка, пока мы шли. – Если честно, я просто хотела показать всем, что миноги и угри вкуснее и лучше, чем якитори. Ненавижу якитори. Это такое варварство – есть ни в чём не повинных птичек! Правда, раньше я охотилась на людей, так что мы были в какой-то степени квиты, но теперь я решила с этим окончательно завязать и практически не охотилась в последнее время, кроме одной ночи…        Я кивал, слушая её нескончаемую болтовню вполуха, и одновременно пытался вспомнить, кто же был описан в справочнике на эту тему. Так, поёт песни, напускает слепоту... почти вспомнил, но… - Кстати, извиняюсь, что не представился. Меня зовут Александр, - сказал я. - Александр, - повторила девочка, словно для того, чтобы лучше запомнить. – Звучит не по-здешнему. Правда, как и моё имя. Меня зовут Мистия.        Я замер на месте как вкопанный. Теперь я вспомнил.        Передо мной стояла ни кто иная как Мистия Лорелей. Ночной воробей, который охотится ночью на лесной дороге в деревню. Она поёт песни, вселяющие в людей страх и беспокойство, сбивающие с пути, а также приносящие ночную слепоту. И ещё это именно она атаковала нас с Марисой в ту памятную ночь. Последнюю ночь моего человеческого существования. - Эй, что с тобой? – забеспокоилась Мистия, заметив, что я встал. – Что-то случилось? - Н-нет, всё в порядке, - усилием воли я стёр с лица потрясение. – Идём.        Она меня не узнала, подумал я. Конечно, она же не видела, кто сидел за спиной Марисы, когда преследовала нас. И ей даже невдомёк, что именно из-за её нападения той ночью она сегодня повстречала меня здесь, в таком виде.        Может быть, это было странно, но сейчас я не испытывал к ней никакой злости. Сегодня я увидел не кровожадного опасного ёкая, а попавшую в неприятности девочку, которую довели до слёз и выгнали из деревни. И хоть она сама была виновата в своих бедах, но вот так просто пройти мимо неё я бы тоже не смог. Да и не враг она мне теперь. Кажется, я уже пересёк ту черту, которая отделяет людей от ёкаев, раз перестал относиться к ним с боязнью. Может, для меня, как человека, уже всё кончено, и о возвращении домой можно забыть?        Мистия ещё что-то рассказывала мне, и я делал вид, что слушал. Впрочем, она не замечала моей рассеянности. Очевидно, ей нечасто случалось с кем-то поговорить, и теперь она просто изливала поток сознания на первого попавшегося слушателя. Я отвлёкся от своих мыслей лишь тогда, когда мы дошли до опушки леса.        Мистия поблагодарила меня и вручила мне узелок, из которого аппетитно пахло жареной рыбой. - Всё равно сегодня я ничего больше не продам. Это тебе за помощь.        Я взял узел, сказал ей спасибо и, попрощавшись, отправился назад.        Возвратившись в дом Кейне, я развязал узелок и обнаружил там нескольких угрей и миног. Я никогда не пробовал жареных миног, поэтому не удержался и взял одну. Вкус был весьма специфическим, но неплохим. Жареный же угорь оказался необыкновенно вкусным, так что мне стоило немалых усилий не съесть их всех, а оставить до прихода Кейне.        Учительница возвратилась позднее, чем вчера. Она удивилась, когда увидела на столе тарелки с едой. Я сварил риса в качестве гарнира к рыбе и моллюскам, поэтому ужин вышел весьма обильным. Я рассказал Кейне про встречу с Мистией Лорелей. - Ну, эту особу в деревне не любят очень давно, - сказала учительница. – С момента появления здесь она доставляла людям большие неприятности. Она охотилась на людей, проходящих по дороге в деревню по ночам. Конечно, ей следовало ожидать, что жители так просто не забудут всех бед, которые она им причинила. Но она, будучи ёкаем, мыслит как ребёнок, поэтому не может осознать, почему люди так злятся на неё из-за её прошлых поступков. Когда-нибудь она повзрослеет и наберётся мудрости. Сейчас она уже не так часто охотится, что есть хороший признак. А теперь вот решила закусочную открыть. Может быть, так она быстрее научится жить с людьми в мире.        Я подумал и решил не рассказывать Кейне, что совсем недавно она чуть не прикончила меня и Марису.        На следующее утро я поразмыслил и подошёл к собирающейся уходить Кейне с просьбой. - Ты хочешь пойти в школу на мои занятия? – переспросила она. – Конечно, я не против. Но мои уроки в основном для детей. Если тебя это не смущает… - Нет, нисколько, - заверил её я. – Я ведь тоже когда-то учился в школе. Да я и сейчас продолжаю учиться. До того, как я попал сюда, я был студентом.        Хм, звучит так, словно мне уже больше никогда им не стать. - Хорошо, - улыбнулась Кейне. – Собирайся и пойдём.        На самом деле, я захотел пойти на занятия, потому что внезапно заскучал по своему университету. Первые две недели я не слишком обращал внимание на это, пытаясь адаптироваться к непривычной обстановке, но сегодня вдруг осознал, как мне не хватает привычных занятий и лекций. Синдром студента, не иначе.        Школа располагалась на соседней улице. Это было довольно обширное одноэтажное здание с традиционными бумажными стенами. Сразу за входом находился просторный, пока что пустой зал с тремя рядами невысоких столиков. У правой стены стоял стол побольше, явно учительский, с книгами и тетрадями, над которым висел до боли знакомый предмет – классная доска. Бумажные стены пропускали достаточно солнечного света и свежего воздуха, не то, что в душных, тесных аудиториях моего университета. Мне начинало здесь нравиться.        За учительским столом сидела девочка в оранжевом кимоно с красным поясом, с короткими волосами, в которых виднелась заколка в виде цветка. Она что-то писала кисточкой на листе бумаги. Увидев нас, она встала с колен и слегка поклонилась. - Доброе утро, Кейне-сенсей, - сказала она. - И тебе доброго утра, Акю, - улыбнулась Кейне. – Ты что же, сидишь тут со вчерашнего дня? - Не совсем, - ответила девочка и зевнула, прикрыв рот ладонью. – Сегодня я проснулась очень рано и решила отправиться сюда и закончить работу. - Ясно, - кивнула Кейне. Показав рукой на меня, она сказала: - Позволь представить, это Арекусанда, он из внешнего мира. Ареку-сан, это Хиеда Акю, Девятая дева Миаре, а также хранительница знаний обо всём Генсокё.        Мы поклонились друг другу. Неужели это та самая Хиеда Акю, написавшая справочник по Генсокё? На вид ей было лет девять-десять. - Значит, вы, Ареку-сан, как и другие до вас, тоже попали сюда через прореху в Барьере? – спросила Акю. - Да, так и есть, - ответил я. – Это случилось шестнадцать дней назад. - И вы решили остаться здесь жить вместе с нами? Это очень похвально. Люди из внешнего мира всегда помогали деревне своими знаниями. - Честно говоря, я всё же намереваюсь вернуться домой. Просто я жду встречи с той, кто, как я надеюсь, мне в этом поможет. - Вы имеете в виду ёкая границ Юкари Якумо? – спросила Акю. – На мой взгляд, весьма ненадёжный способ возвращения. Хакурейский проход – гораздо более удобный выход. - Мне пришлось отказаться от него, поскольку я попал сюда не из Японии. Потом же со мной случилось кое-что, из-за чего я… изменился. Я был тяжело ранен и умер бы, но меня спасли. Правда, при этом я перестал быть человеком. Теперь я ёкай и больше не могу выйти через Хакурейский проход. - Это… очень необычная история, - помолчав, ответила Акю. – В таком случае, вас, с вашего позволения, стоит внести в список ёкаев Генсокё в следующей редакции “Превосходного напоминания в прямом смысле”.        Этого только не хватало. Оказаться в списке местной фауны, рядом с феями и вампирами. - Думаю, в этом нет необходимости, - поспешно ответил я. – На самом деле у меня нет никаких способностей, да и, если у меня получится договориться с Юкари, то я через четыре дня покину это место. - Ну, тогда желаю вам удачи с этой особой, - кивнула Акю. – Всё, что мне о ней известно, говорит о том, что она крайне непредсказуема, и мотивы её поступков далеко не всегда очевидны. У меня есть подозрения, что, по меньшей мере, половина людей, пришедших сюда из внешнего мира, попали в Генсокё именно благодаря её проделкам.        Тем временем в школу подтягивались ученики. Это были дети не старше Хиеды Акю. Они приветствовали сидящую за учительским столом Кейне, а затем садились перед своими столиками на колени. Ученики доставали из сумок тетради, кисточки и маленькие чернильницы. Я занял место за столиком в последнем ряду и, так как у меня не было письменных принадлежностей (а кисточками писать я не умел), приготовился слушать.        То и дело я ловил на себе любопытные взгляды. Дети перешёптывались, глядя на меня, кто-то даже прыскал в кулак. Меня это не смутило. Я представил, как выгляжу со стороны, сидя среди этой малышни, и тоже невольно улыбнулся. Но вот Кейне постучала по столу мелком, и шум смолк.        Вначале последовала перекличка, а затем Кейне приступила к занятию. Собственно, оно состояло в основном из лекции, которую ученики конспектировали в своих тетрадях. Периодически учительница задавала вопросы, и кто-то из класса на них отвечал. Темой сегодняшнего занятия было “Сэнгоку Дзидай” или эпоха воюющих провинций в Японии. Когда я учился в школе, мы, как я помнил, этого не проходили, поэтому я слушал с интересом, впитывая новые факты.        Однако через полчаса или час меня начала одолевать дрёма. Я не мог взять в толк, откуда она взялась: сегодня я выспался и даже проснулся самостоятельно. В классе было свежо и не слишком жарко, чтобы могло разморить. Я решил, что это из-за того, что я, в отличие от остальных, не пишу, а просто слушаю, вот меня и начало убаюкивать. Всё же я не показывал вида, что мне хочется спать, и изо всех сил держал голову прямо.        Прошло ещё минут десять, и Кейне объявила перерыв. Ученики зашевелились, принялись разминать затёкшие ноги и шеи, полезли в сумки, доставая узелки с обедами. Перед выходом Кейне и мне собрала узелок, поэтому я вынул его и развязал. Наверно, эта усталость от голода, ведь занятие было довольно длинным. Даже у нас в университете перерывы устраивают чаще.        Я поискал взглядом Хиеду Акю, но её не было в классе. Наверно, когда начался урок, она ушла, и я этого не заметил. Эта девочка явно не была ученицей Кейне. Хранительница знаний о Генсокё, Дева Миаре… кто же она такая? Ещё один ёкай? Но она вроде из человеческой семьи, значит, скорее всего, нет. Нужно будет встретиться с ней ещё раз и поговорить.        Минут через двадцать учительница объявила продолжение занятия. Урок вновь пошёл своим чередом. Через некоторое время вернулась и сонливость. Да что же это такое? Для подобной усталости у меня точно не было никаких причин. И всё же, будучи не в силах одолеть её, я прикрыл глаза. Какое-то время я балансировал на грани сна и бодрствования, но, сделав усилие, всё же разлепил веки. Пытаясь стряхнуть сон, я моргал и тёр глаза.        Случайно я остановил свой сонный взгляд на сидящей в правом ряду и чуть спереди девочке. Она выглядела чуть старше, чем другие ученики. Было уже за полдень, и солнце заглядывало в открытую дверь класса. Почему-то я задержал взор на тени этой ученицы. Мотнул головой и посмотрел ещё раз.        Тень от неё на полу была других очертаний. Более того, если верить контурам тени, за спиной девочки должно было находиться нечто колышущееся, то ли туманное, то ли пушистое… Оно периодически покачивалось и меняло форму, когда в помещение задувал ветерок. Но ничего, абсолютно ничего, что могло бы отбросить такую тень, за девушкой не было.        Та-ак, похоже, я всё-таки заснул. Я принялся тереть виски и глаза, моргать вдвое энергичнее. Когда я окончательно стряхнул с себя остатки сна, то вновь посмотрел на ученицу со странной тенью. Тени на полу уже не было. Правда, и солнце перестало светить в класс, поскольку зашло за тучу.        Остаток занятия Кейне посвятила проверке усвоенного материала. Она раздала ученикам вопросы по сегодняшней теме и дала полчаса на их решение. Я попытался ответить на некоторые из них в уме, но мне удалось решить буквально один-два. С конспектом было бы проще.        После того, как ученики сдали все ответы, урок закончился. Они собирали свои вещи, прощались и выходили из класса. Учительница сидела за столом и проверяла сданные работы. Я встал со своего места. Ноги нещадно ныли и гудели – сидеть несколько часов в таком непривычном положении было непросто. - Сейчас я проверю последние ответы, и пойдём домой, - сказала Кейне. – Ну, как тебе урок? - Было очень интересно, - ответил я. Я не лукавил – несмотря на так некстати появившуюся усталость, тема занятия меня заинтересовала.        Преподавательница сделала последние пометки на листках с ответами, собрала их и встала из-за стола. - Ну что ж, идём.        Солнце клонилось к горизонту. Идя рядом с Кейне, я подумал, как здорово бы сейчас перекусить чего-нибудь, залезть под одеяло и крепко заснуть до следующего дня. Надо же, сегодня мне только и хочется, что спать. Неужели урок меня так утомил? - Ну вот, до фестиваля осталось всего четыре дня, - сказала Кейне, когда мы вернулись домой. – Завтра уже начнутся приготовления.        Это не могло меня не радовать. В конце концов, скоро всё решится.        Поужинав, я отправился спать, хотя, по моим прикидкам, сейчас было едва за восемь вечера. Может, в этом было виновато сражение с вампиркой, после которого я всё ещё восстанавливался. Наскоро умывшись и разобрав постель, я почти сразу погрузился в сон.        Вообще, мне здесь уже давно не снились сны. В течение дня я так набирался впечатлений, что ночью спал крепко и наутро ничего не помнил. Сегодня же я увидел во сне свой университет. Сначала я обрадовался знакомым местам, но потом заметил, что где бы я ни находился, никто не обращал на меня внимание. Я окликал знакомых и друзей, а те проходили мимо меня, даже не оборачиваясь. Затем я оказался в нашей столовой. Я увидел за столом Марата и своих одногруппниц, среди которых были Марина с Эллой. Подойдя к ним, я помахал рукой, но они словно в упор меня не замечали. Тогда я прислушался к их разговору. - Чего вы сегодня такие задумчивые? – спросила староста группы Эллу с Мариной, которые сидели молча, не участвуя в разговоре. - Не знаю, - ответила Марина. – Мне просто кажется, что среди нас кого-то не хватает.        Староста оглядела всех за столом. - Да нет, вроде все здесь, - сказала она. - Слушайте, вы вроде месяц назад говорили, что видели что-то необычное на кафедре судебной медицины, - произнесла её подруга. – Вы даже показывали нам какие-то фотки с телефона. - Да, - медленно сказала Элла. – Но я потом вроде их нечаянно удалила, когда фотографировала расписание экзаменов. Странно, так раньше не случалось. Видно, память переполнилась, произошла ошибка, и они стёрлись. У Марины то же самое. - Ладно, пойдёмте уже, скоро занятие начнётся, - староста встала из-за стола, выбросила стаканчики и тарелки в мусорное ведро и двинулась к выходу. Вскоре следом потянулись и остальные. Я остался стоять у пустого стола, ощущая недоумение и тоску.        Я не понимал. Ведь нельзя вот так просто взять и забыть человека, всего месяц назад исчезнувшего без следа! И почему меня никто не замечает? Я подбежал к ближайшему студенту, схватил его за плечи и встряхнул. Но он остался безучастным, его пустые глаза смотрели мимо меня. Я закричал во всё горло, но своего голоса не услышал…        Вдруг всё погрузилось в темноту. Я уже не понимал, где я нахожусь, и мной начал овладевать страх. - Ты будешь нужен, когда кому-то рядом будет плохо, - произнёс прямо над ухом чей-то голос.        Я вздрогнул и обернулся. Поблизости никого не было. Вокруг по-прежнему клубился мрак. Внезапно сверху я различил какую-то серебристую точку. Она вытянулась в линию, а та начала расширяться, как кошачий зрачок, пока не стала ярким серебряным диском, который я сразу же узнал. Это была полная луна. Её свет был ярким и чистым. Но вот что-то изменилось. Блеск луны стал мутным, с омерзительным красновато-бурым оттенком. С одного края появилась неровная тень, исказив идеальную окружность луны. Зрелище вызывало непередаваемое отвращение. Я смотрел на неё, не в силах отвести глаза, к горлу подступила тошнота.        Наконец, я с усилием опустил взгляд вниз. Невдалеке показалась чья-то фигура. Четырёхугольная шапочка, длинное платье. Кейне! Вдруг фигура осела на землю. Я подбежал и увидел, что одежда учительницы изодрана и подпалена, а под ней виднеются многочисленные раны и ожоги, даже сильнее тех, которые я получил от Фландр. Кейне еле дышала, была бледна, её глаза были закрыты. Я подошёл ближе, протянул руки, чтобы помочь ей, но Кейне вдруг превратилась в Рейму – тоже израненную, без своего банта на голове, одежда словно искромсана ножами. Она открыла глаза и с усилием произнесла: - Са-ша… зачем ты сделал это? Я… я же…        Я зажмурился в ужасе и замотал головой. Открыв их снова, я увидел, что Рейму исчезла.        Вокруг меня появились призрачные фигуры. Они были бесформенными, но стоило мне вглядеться в них, как они становились узнаваемыми. Ближайшая из них превратилась в Алису и произнесла: - Ёкай без своей силы – ничто. Запомни это.        Рядом появилась Ремилия: - Мы, ёкаи, должны помогать друг другу в беде, не так ли?        Ей вторила стоящая за ней Сакуя: - Мы, люди, должны помогать друг другу в беде, не так ли?        Возле горничной пронзительно закричала Фландр: - Не уходи! Мне не с кем будет играть! Мне будет одиноко!        Голоса говорящих начинали перекрывать друг друга и сливаться в один гул. Но одна туманная фигура за мной так и осталась колышущейся тенью. Она приблизилась ко мне вплотную и произнесла ранее слышанную фразу: - Ты будешь нужен, когда кому-то рядом будет плохо…        Фигура отстранилась от меня, метнулась вдаль и ввысь и взорвалась надо мной мириадами ярких огоньков. Через пару секунд они засвистели со всех сторон вокруг меня. Я метался в стороны, а их поток становился всё плотнее, места для увёрток было всё меньше. Вот они уже начали меня задевать, вот один из них летит мне прямо в сердце…        Вздрогнув, я проснулся. Комната была погружена в темноту. Тяжело дыша, я провёл ладонью по мокрому лбу. Просто сон. Это просто плохой сон.        Да, уж лучше спать вообще без снов, чем видеть вот такие кошмары.