Раздражение

      Возвращаясь в храм Спящего, я размышляю о ее странной судьбе. Арибет де Тилмаранд! Она рассказала мне, как, оказавшись в Кании, попыталась поднять бунт против Мефистофеля, и однажды он пришел к ней. Она рассказала, что за слова он произнес, и почему она отказалась от борьбы. Она рассказала, как искала выход, как пыталась пройти путем Спящего и как разочаровалась в нем, сочтя красивой сказкой о любви. Арибет. Что в ней осталось от наивной девушки, невесты тирского священника, яростно сражавшейся за добро — или то, что она представляла добром? И почему она так долго казнила себя за нелюбовь к Фентику Моссу? Возможно, у каждого из нас свои внутренние демоны, но есть кое-что, что смущает меня больше неожиданного откровения Арибет. Она попала сюда, в Канию, потому что сама считала себя предательницей и не могла простить себе того, что сотворила. Если верить Писцу, здесь все такие, и дело вовсе не в тяжести совершенного преступления с точки зрения окружающих, важно только собственное отношение к нему. И тогда возникает вопрос… Почему мы попали сюда? Только ли потому, что на то была воля Мефистофеля? Смог бы он отправить в Канию меня, не будь я к этому готова? Смогла бы я призвать вслед за собой своих спутников? Впрочем, это глупо, ведь если Натирра и Вален наверняка носят в себе свое непрощение, то за Дикином с той же вероятностью ничего особо ужасного не числится. Или нет?       Надо выбросить это из головы, как и паладина Арибет де Тилмаранд, хоть мне и немного обидно, что я не могу позвать ее с собой. Но нас уже и так четверо, то есть на одного больше, чем нужно, а я не могу бросить здесь кого-то из своих спутников после того, как сама же их и вытащила.       Мы с Дикином идем, не торопясь и глазея по сторонам (то есть он глазеет, а я больше предаюсь самокопанию). Уже подходя к храму, я вижу заходящих в него и весело смеющихся Валена с Натиррой и прошу Дикина догнать их и сказать, что я немного пройдусь по окрестностям.       - Босс великий герой, — говорит кобольд, — но разве Босс не боится всех этих кусачих чертей? Дикин не хочет описывать в книге, как Босса укусили за…       - Да-да, Дикин, ты прав, — поспешно прерываю его я. — Но на самом деле я хочу поговорить с леди, с которой мы встретились в пещере. Я кое-что забыла у нее спросить, но лучше сделать это без свидетелей.       - Босс считает, что леди паладин смущается Дикина? Дикин заметил, что леди паладин странно на него поглядывала, — он недолго размышляет, после чего его озаряет. — Наверное, она никогда не видела такого красивого кобольда, да, Босс?       - Наверняка так оно и есть, Дикин, — со всей возможной серьезностью отвечаю я. — Но ты и сам понимаешь, что не годится смущать леди, верно? Поэтому я пойду одна.       - Хорошо, но Босс потом все расскажет Дикину, чтобы Дикин описал в книге.       Пообещав Дикину подробный рассказ, я бегу обратно в пещеру. Надеюсь, Арибет еще там… А вдруг ушла? Как найти ее среди всех здешних призраков?       Но Арибет оказывается там, где я ее оставила. Она сидит у костра, задумчиво глядя на языки пламени, и медленно водит кончиком пальца по лезвию своего меча. Услышав мои шаги, она оборачивается:       - Эйле? Ты передумала, друг мой? — молча качаю головой, и надежда в ее глазах гаснет.       - Арибет… можно спросить тебя кое о чем?       - Спрашивай, Эйле. Здесь не так много развлечений, кроме как задавать вопросы и отвечать на них, — горько говорит она.       - Когда Мефистофель сказал тебе, что ты не любила Фентика, почему для тебя это стало таким ударом?       - Разве непонятно, Эйле? Я предала свой город, предала все, во что верила сама и во что верил Фентик, и говорила себе, что все это — во имя моей любви, но любви не было… и я об этом знала, — Арибет дрожит не меньше меня и, поколебавшись, я бросаю в костер еще одну из купленных у Груула огненных ягод.       - Но ведь если ты знала, что не любишь Фентика, было что-то другое — не любовь — заставившее тебя пойти против Невервинтера?       - Да, но что это было? Месть? Тир, мой бог, говорил мне, что месть — не выход, когда я мстила за перебитую семью. Фентик, мой любовник, мой жених, в чьи убеждения я оделась как в доспех, не принял бы мести. Так ради чего я это сделала?       - Ради чего, Арибет?       - Я не знаю. Ради справедливости, быть может? Ведь Фентик не причинил Невервинтеру зла, но люди вздернули его на дереве, как последнюю тварь! А теперь приходишь ты и бередишь раны своими вопросами, а зачем? Все уж поросло травой, и люди забыли меня.       - На самом деле мне кое-что нужно от тебя, - наконец признаюсь я. - Я бы не вернулась иначе, и ты должна хорошо это понимать, Арибет. Это не жалость, не сочувствие и не пустые обещания. Я хочу предложить тебе соглашение. Сделку.       Наконец-то в ее глазах появляется интерес!       - Сделку? Но ты не хочешь принять меня в спутники, а больше я ни в чем не могу помочь, - удивленно произносит она.       Собираюсь с духом и на одном дыхании выпаливаю:       - Когда я вернусь сюда, у меня будет возможность покинуть Канию, а еще - неоплаченный счет Мефистофелю. Ты пойдешь со мной, Арибет? Поможешь мне отправить его туда, где ему самое место? - перевожу дыхание и добавляю, не силах удержаться от двусмысленной улыбки, но думаю, она поймет: - Ради справедливости?       Несколько мгновений она молчит, после чего усмехается почти дружелюбно:       - Только вернись за мной.