Смерть разлучит нас

Он проснулся на закате, когда оранжевый шар солнца почти достиг линии горизонта. Одинокий невольно прикрыл рукой глаза, и только потом приподнялся. Он лежал на границе моря, волны, теплые, как парное молоко, щекотали его ноги. Галька царапала спину. Ветер, похолодавший к вечеру, неприятно прошелся по обнаженной коже. Одинокий почувствовал, что замерз, и поспешил добраться до своих вещей. Одеваясь, он поглядывал по сторонам. Далеко в порту причаливали и сворачивали паруса рыбацкие лодки. Шумно галдели, пересчитывая улов, люди. Им вторили устраивающиеся на ночлег чайки. В замке зажигались огни. Неужели, подумал Страж, смертные и в самом деле не заметили учиненного в прибрежных водах безобразия? Или брошенного без присмотра воинского облачения? Одинокий не знал, сможет ли когда-нибудь к этому привыкнуть. Ему было неловко и одновременно сладко думать о том, что произошло несколько часов назад. Из воспоминаний остались лишь зеленовато-серебристые глаза морской колдуньи, то и дело сменяющиеся калейдоскопом отрывочных образов его многочисленных любовников и любовниц. Из ощущений - целый шквал. Тело помнит лучше, чем разум. Каждый поцелуй, пополам с соленой морской водой, каждое прикосновение, каждое проникновение - его и в него. Он думал, что не сможет встать до утра. Но еще только садится солнце, а он уже на ногах, бодрый и полный сил. И мужское естество его тоже готово налиться силой. Одинокий отгоняет, заталкивает подальше мысли о безумной оргии. Скоро ночь. Пора возвращаться в замок. Отчего-то он уверен, что Тварь днем так и не показалась. Она здесь одна, и как бы ни была хитра, не может не понимать всю свою уязвимость. Теперь она поостережется. Но древние инстинкты Твари сильнее разума, и это Одинокому на руку. Нет надобности сторожить ее в спальне Альбины, когда цель Твари вовсе не она. Лучше всего засесть в засаде возле короля. Но сколько людей попутно убьет Тварь, прокладывая путь к своей цели? Сколько безрассудных попытаются преградить ей путь? Все эти жертвы лягут на совесть Одинокого тяжелым грузом. Но выбора нет. Убить Тварь для него важнее, чем спасти людей. Нет смысла бестолково гоняться за нею по всему замку. Если она убьет короля, напитавшись его силой, ее больше ничего не будет сдерживать. Одинокий не спеша поднимается по вырубленным в скале ступеням наверх, к замку. В спину ему светит стремительно краснеющее закатное солнце, окруженное фиолетовыми размывами, готовое вот-вот рухнуть за горизонт. Страж не может привыкнуть к стремительности южных ночей. Наверное, там, где он родился, все было иначе, и солнце на исходе дня долго висело над горизонтом тревожным тускло-оранжевым шариком, окруженное ледяными бледно-зелеными отблесками. Ему случалось видеть разные закаты, и северные казались ему понятнее, но и пугали больше. Они несли лишь холод и смерть. Южные ночи были полны таинственных запахов, вздохов и шорохов. Когда Одинокий добрался до вершины и вошел в замок, слуги уже запалили сигнальные костры и факелы. На душе сразу стало спокойнее. Вонь Твари после дня на свежем морском воздухе казалась особенно оглушительной. То ли осмелевший монстр и впрямь успел побегать по всему замку, то ли Страж просто успел отвыкнуть, но в первые минуты ему пришлось утирать слезы и ждать, пока обоняние притупится. Наконец, отдышавшись, Одинокий отправился на поиски короля. Он знал, что его план буквально зияет прорехами. В идеале для охоты на Тварь не помешала бы помощь, или хотя бы подстраховка. Но рассчитывать, кроме себя, было не на кого. Страж вновь обнажил меч. Верный клинок, словно осознав всю серьезность положения, вел себя образцово, чутко реагируя на любой всплеск магии. На четвертом этаже все осталось по-прежнему. Даже стражи не убавилось. Хозяин замка обнаружился в той самой гостиной, где Одинокий увидел его впервые. На прежнем месте у окна нашлась и его дочь. На сей раз Альбина не читала, а пыталась вышивать, напевая под нос. Но иголка то и дело замирала у нее в руках, а песенка обрывалась. Атмосфера замка на осадном положении действовала на нее угнетающе. Король сидел за столом, заваленном бумагами. Похоже, он действительно занимал какую-то важную должность. Во всяком случае, он сосредоточенно помахивал обсохшим от чернил пером над картой чужих земель, время от времени, сверяясь с записями. Видимо, кто-то из подчиненных прислал ему доклад. Одинокий поглядел через его плечо, но ему быстро наскучила чужая война, до которой Закатным Стражам не было никакого дела. И он пристроился на диване, отчаянно жалея, что не может взять хотя бы книгу с полки. Страж должен быть терпеливым и стойким. Главным образом для того, чтобы не умереть от скуки. У Одинокого неплохо получалось быть усидчивым, но сегодня достичь внутреннего равновесия было неожиданно трудно. Он беспокойно ерзал, пытаясь устроиться, вертелся по сторонам, опирался на подушку и тут же выпрямлялся, смотрел на девушку и буравил взглядом спину мужчины. Диван казался то слишком жестким, то чересчур мягким. Это было скверно. Спокойствие духа - залог удачной охоты. Когда голова забита другим, выходить один на один с Изначальной Тварью опасно. Одинокий был бы рад подумать о чем-то одном. Мысли его бурлили потоком, не в состоянии зацепиться за что-то конкретное. В который раз пожалел он, что зеленоглазый так некстати оставил Кэртиану. Ему было бы спокойнее где-нибудь в другом месте. Подальше отсюда. Он разглядывает ссутуленную спину и думает про короля и Тварь, Про Тварь и короля. Одинокий в смятении. Он понимает, что не задал найери главный вопрос: почему? Или где? Где король нашел Тварь. Тогда ему показалось это не существенным. Он не хотел касаться личности смертного, не хотел его узнавать. Да и не важно это, если вдуматься. Его задача - уничтожить Тварь. Быть может, Стражи правы, и его ум не в меру пытлив. Но сейчас ему нечем себя занять, и вопросы рождаются сами собой. Он хочет найти на них ответы. Пожалуй, хочет. А посему лучше бы Твари появиться быстрее. Часы в углу бьют одиннадцать. Девушка бросает едва начатое вышивание, мужчина разгибает спину. - Тебе пора спать,- говорит он, но его замечание излишне. Девушка деликатно зевает в кулак, но сна у нее ни в одном глазу, - Спокойной ночи,- она подходит к отцу. Тот целомудренно целует ее в лоб. - Выпей кошачий корень,- предлагает он.- Ты слишком себя накручиваешь. - Да, хорошо,- рассеянно отвечает она.- Я так и сделаю. Одинокий отправляется ее проводить. Несмотря ни на что ему хочется убедиться, что с ней будет все в порядке. И это отнюдь не потому, что он не хочет оставаться наедине с ее отцом. Не хочет думать. Его тело жаждет активных действий, куда-то бежать, с кем-то драться. Но драться не с кем. Пожалуй, он бы тоже не отказался от порции успокаивающего зелья. Он деликатно ждет, пока Альбина переоденется и заберется в кровать. Старая женщина приносит ей кошачий корень, разведенный вином. Гаснут свечи. Одинокий выжидает, пока девушка заснет, смотрит по-переменно на нее и в окно. Потом уходит, неслышно притворив дверь. Интересно, куда подевалась кошка? *** Сначала приходит тьма. Особая, плотная и вязкая. Затем в жаркую южную ночь вторгается нездешний, мертвый холод. Он крадется, словно наступающий туман, по коридорам замка. Вслед за ним идет Тварь. Первым, как всегда реагирует меч. Дергается, оживая под ладонью. Одинокий, задремавший было, встряхивается и настороженно подбирается. Неизвестно, сколько прошло времени. Король мирно спит в своей постели. Дверь не преграда для Твари. Она скрипит едва слышно, словно ее толкает порыв ветра. Вот оно! Тварь входит в спальню. За ней вереницей тянутся по полу стылые вязкие капли - слезы, льющиеся из лиловых глаз. Она застывает в проеме, принюхивается, пробует воздух на язык. Но Страж хорошо подготовился. Чудовище не почует его присутствие до самого последнего мига. Мига, когда он сбросит защитные покровы магии и станет видимым. Мига, когда меч, нетерпеливо подрагивающий, рассечет ее одним точным ударом. Тварь, уверившись в собственной безопасности, крадучись идет вперед. Жертва во сне сладка своей беззащитностью. Страж неслышно перемещается, встает между ними. Меч уже не удержать. Тварь заносит когтистую лапу. Одинокий сбрасывает покров и бьет наверняка. Чудовище удивленно отшатывается, и клинок лишь скользит по чешуе. Страж ругается приглушенно, готовясь нанести новый удар. Он уже заносит меч, когда сзади, с кровати доносится удивленное, недоверчивое: - Ричард? И есть что-то такое в этом голосе, что заставляет Стража некстати обернуться. Удар уходит в никуда. Человек уже не спит, сидит, опершись руками о постель, подавшись вперед, смотрит удивленно, недоверчиво, с бешеной надеждой и намеком на узнавание. Все. Момент упущен. Одинокому невероятно повезло, что Тварь, вместо того, чтобы ударить замешкавшегося Стража, спешит уйти. Одинокий, опомнившись, бросается за ней. Но чудовища и след простыл. Только совсем рядом доносится отчаянный женский крик. Одинокий и смертный вместе бросаются на него. Человек больше не видит Стража, и, казалось, вовсе забыл о нем. Из спальни вылетает дрожащая Альбина. У Одинокого вырывается вздох облегчения, но расслабляться рано. Оставив позади приникнувших друг к другу людей, он бежит в спальню девушки. Но, нет. Комната пуста. Меч обвисает в его руке мертвой тяжестью. Он злится на хозяина, упустившего Тварь.