Смерть разлучит нас

Страж лежит на кровати и смотрит на мужчину рядом. Они оба не спят, и оба словно каждый в своем мире. Мужчина ласково называет его Диком. Стража с души воротит всякий раз, когда он слышит это имя. И как объяснить Рокэ Алве, что его Дик давно умер, перестал существовать, сгорел в пламени Этерны? Четыре дня в безумном угаре страсти не вернут то, что безвозвратно утрачено много лет назад. Алва для Стража - незнакомец, которого он только начал познавать. Король считает, что знает своего любовника, как облупленного. Сначала Одинокий думает, что Алва просто не привык к новому нему. Но потом понял - он и не хочет, даже не пытается это сделать. Поэтому, когда Алва в очередной раз произносит навязшее в зубах имя, он устало просит: - Не называй меня Диком,- и, предвосхищая вопрос, добавляет,- и Ричардом тоже. - Как же мне, в таком случае, к тебе обращаться? За четыре дня они сказали друг другу в общей сложности едва ли сотню слов. Да и то большинство из них касалось всякой ерунды, а оставшиеся отводились на страстные стоны, вздохи и заполошные признания, от которых потом горели уши и сами собой стыдливо опускались глаза. - Не знаю,- подумав, ответил Одинокий.- У Стражей нет имен. - Почему?- вяло спросил Рокэ. Видно было, что ему не интересно, и вообще он уже все для себя решил. И для него заодно. - Не знаю,- пожал плечами Страж.- Я тоже спрашивал. Мне не ответили. Наверное, такая традиция. - Нелепая традиция,- оценил Алва в своей обычной манере. Вернее, Одинокий только недавно узнал, что она для него - обычная. Признаться, он порядком утомлялся от попыток общения с любовником. К счастью, короля по-прежнему не тянуло на откровения. - Пожалуй,- вяло согласился Страж. Это был один из немногих пунктов, по которым они сошлись во мнении. В остальном они оказались слишком разными: начиная от предпочтений в сортах вин и заканчивая взглядами на их отношения. Но это его не беспокоило, напротив, даже радовало. Остудило ему голову совсем другое: всякий раз, когда Одинокий тянулся за лаской, ее получал Ричард Окделл. По правде сказать Страж это понял только что, и теперь откровенно не знал, что с этим знанием делать. Разумнее всего казалось ему придти в себя и взяться за дело, давая любовнику шанс привыкнуть и все еще раз хорошенько обдумать. Но он не знал, как Алва отреагирует на его внезапную холодность. Хуже того, он боялся, что, одумавшись, король в нем разочаруется, сочтя Ричарда Окделла предпочтительнее Стража Заката. Немного подумав, Одинокий решил, что это будет все-таки лучше взаимного самообмана, встал и начал одеваться. - Куда ты?- удивленно вскинулся Алва. Едва он узрел отстраненное выражение лица любовника, с него мигом слетело все мечтательное настроение. - Работать,- ответил Одинокий. - Дикон, в чем дело?- требовательно нахмурился Алва. - В том, что я - не Дикон,- вздохнул Одинокий.- И не Ричард Окделл. И даже не человек. Я - Страж Заката. - А в чем разница?- растерянно хмыкнул Алва. - Ты меня не знаешь,- пропыхтел Одинокий, влезая в кольчугу.- И я тебя - тоже. Но я хочу узнать. Я хочу любить тебя. Кого хочешь любить ты? Меня, или свои воспоминания? - Если это убережет тебя от проклятья... - Не убережет,- отрезал Страж.- Потому что Ричард Окделл - это мое прошлое. Кого бы ты ни выбрал, проклятье все равно ударит по мне нынешнему. - Тогда в чем разница?- снова спросил Алва, окончательно сбитый с толку. - Не нужно подгонять меня под образ того мальчишки, которого ты знал,- Одинокий присел на кровать, чтобы посмотреть ему в глаза.- Я понимаю, это трудно. У меня есть преимущество - я не помню, каким ты был. Но я хочу узнать, какой ты сейчас. А ты? Хочешь узнать меня заново? Принять меня таким, какой я есть? Или тебе милее призраки прошлого? - Я не знаю,- растерянно ответил Алва, отводя взгляд и опуская голову. Лицо его сделалось мрачным от нахлынувшей горечи и разочарования. - Я пойду ловить Тварь,- Одинокий легонько коснулся его плеча и встал.- А ты подумай и ответь честно. Хотя бы самому себе. Я не хочу быть заменой, и не могу стать таким, как ты хочешь. Король едва глянул ему вслед. Одинокий исчез. Лишь едва качнулась дверь. *** Страж бесшумно брел по коридорам замка в библиотеку. На душе у него было тяжело и гадко. Он потихоньку начинал ненавидеть Ричарда Окделла. И Рокэ Алву заодно. Не только потому что тот мог сделать выбор, который бы расстроил Стража, но оттого, что король не мог, не хотел принять простую истину о том, что его возлюбленный - больше не глупый мальчишка. А еще он понимал, что влюбляется, и это чувство ему из сердца не вырвать, как бы Алва дальше к нему не относился, и какое бы решение не принял. Но еще больше его огорчала и беспокоила мысль о том, что случится, когда Рокэ Алва в свое время окажется на пороге смерти. Захочет ли он последовать за ним в Закат, потерять память и начать все заново? Не окажется ли тогда Страж на месте Алвы? Сможет ли сам отказаться от того, что между ними было, если его возлюбленный поменяется так же безвозвратно, как когда-то он сам? А если Рокэ не захочет становиться Стражем Заката? Сможет ли он справиться с болью потери? Ждать, пока Рокэ не вернется в мир людей и не переродится заново? Бессмысленно рассуждать об этом сейчас, решил в конце концов Одинокий. Пока Алва ничего не решил, нужно думать о более насущных вещах. О поимке Твари. Или, хотя бы, о загадке, что загадала ему Синеглазая. Благодаря Альбине он разузнал уже все, что мог про Ринальди Ракана. Но остался еще второй человек, на которого указала Владычица Осени - Рамиро Алва Второй. Стоило ли говорить, что это имя Одинокому не сказало совершенно ни о чем. Поэтому он решил начать с проверенного метода - пойти в библиотеку. К досаде Стража, в библиотеке он наткнулся на Альбину. Не то что девушка стала ему вдруг неприятна. Просто он не хотел, чтобы прозорливая дочка Алвы увидела его кислую мину. И еще он не был уверен, что Альбине действительно необходимо знать о своем происхождении. Во всяком случае до тех пор, пока Одинокий сам все не выяснит. Но, к несчастью, Альбина его заметила прежде, чем Страж успел что-то предпринять. - Я знаю, что вы здесь,- строго сказала она. Одинокому пришлось проявиться. - Добрый день,- вежливо поздоровался он. Альбина явно была на него за что-то сердита, но, увидев его мрачное лицо, решила оставить заготовленную речь до лучших времен и со вздохом спросила: - Ну, что у вас опять не так? - Ничего,- Одинокий поспешил скрыться за стеллажами.- Ничего, в чем вы могли бы мне помочь,- уточнил он, когда Альбина, скептически хмыкнув, увязалась за ним. - Ну и бардак вы тогда учинили в купальне,- перевела она тему, удостоверившись, что больше ничего отвечать ей не собираются. - М-да...- немного смутился Одинокий. Бардак тогда действительно вышел знатный. Когда они с Рокэ смогли друг от друга оторваться, выяснилось, что весь пол немилосердно залит водой, а все подвернувшиеся им склянки - перебиты. Его до сих пор мутило от одного только упоминания розового масла. А так же его смеси с сандаловым. И каким-то еще, не менее вонючим. Осмотревшись по сторонам, и посмеявшись разрушительной силе их страсти, они тогда похватали вещи и, оскальзываясь на масляных, замешанных на воде лужах, поспешили убраться в спальню. Страж тогда предлагал взять любовника на руки, чтобы сделать их обоих невидимыми, но Алва жестко и категорично отказался. Поэтому Одинокий исчез один, а Рокэ пришлось натянуть хотя бы минимум одежды, чтобы соблюсти видимость приличия.- Почему это вас так возмущает?- спросил он. - Потому что о вас никто, кроме меня и отца не знает,- проворчала Альбина.- Как вы думаете, о чем могли подумать слуги, прибиравшие потом за вами все это безобразие? Что мой отец учинил все это в одиночку! Не приведи Создатель, они еще подумают, что отец начал сходить с ума! Немного подумав, Страж признал ее мысль здравой. - Хорошо,- согласился он.- Впредь мы будем осторожнее. Если будет это впредь. Но Альбина его обещанием не удовлетворилась. - Не будете,- категорично ответила она.- Если собираетесь здесь остаться, лучше станьте видимым. Или встречайтесь только по ночам. В любом случае пойдут слухи о том, что у отца завелся любовник. И, конечно, рано, или поздно, о вас узнают. - Не узнают,- усмехнулся Страж.- Я всегда ставлю на дверь Печать. Ни один смертный ее не откроет. - Не знаю, что и хуже,- вздохнула Альбина, сдаваясь.- А зачем вы сюда пришли? Сбежали от отца, или по делу? - И то, и другое,- признался Страж.- Тварь больше не беспокоит? - Если бы беспокоила, вы бы первый об этом узнали,- хмыкнула Альбина.- Или нашли бы мой труп. Судя по поджатым губам, девушка явно намекала, что кому-то здесь следует лучше следить за своими обязанностями. Любовь любовью, но лично ей тоже хочется жить. Страж безропотно проглотил ее упрек. Он и сам понимал, что до невозможности затянул поиски Твари без всяких уважительных причин. - Простите,- искренне попросил он.- Я буду больше стараться. Альбина милостиво кивнула. - Так что у вас тут за дело?- с любопытством спросила она. Страж замялся, но потом все же ответил: - Я пришел узнать, кто такой Рамиро Алва. - Первый, или Второй?- деловито уточнила девушка. - Второй. - Зачем он вам нужен?- удивилась Альбина.- Он жил тыщу лет назад! Как он может быть связан с Тварью? - Не знаю,- пожал плечами Одинокий.- Мне сказали, что как-то связан. - Кто сказал?- дотошно уточнила девушка. - У меня свои источники,- уклончиво ответил Страж. - Хорошо,- девушка, смерив Одинокого внимательным взглядом, отвела его к нужным стеллажам. Они оказались гораздо ближе к выходу, чем те, где они отыскали информацию о Ринальди. Как выяснилось, Альбина все-таки преувеличила. Рамиро Алва жил не тысячу, а четыреста лет назад. Они просидели до позднего вечера, подняли кучу документов и хроник, но так и не выяснили ничего, что могло связать Рамиро с Тварью. Зато Страж нашел переписку Алвы с неким Ричардом Гориком. Переписка его заинтересовала, и он отослал Альбину спать, поблагодарив за помощь, и даже проводив до спальни. А потом вернулся к письмам. Их было всего шесть, вычурных футляров, хранящих свое хрупкое содержимое. Перу Рамиро Алвы и Ричарда Горика принадлежали только пять. Последнее, скупое и официальное, сообщало о трагической гибели Первого маршала Ричарда, графа Горик в бою с отрядами дриксов. Почему оно оказалось здесь, а не в архивах придворной канцелярии, Страж не понял. Поэтому решил все-таки начать сначала. Первые два письма от последних отделяли больше двадцати лет. Это были две деловые записки, в которых Рамиро Алва просил уточнить Ричарда Горика какие-то данные, принесенные патрульными отрядами. К величайшему изумлению Одинокий обнаружил, что в письме графа Горик стоит совсем другая подпись, Ричард Окделл. Это натолкнуло его на мысль, что он встречал уже это имя, когда искал информацию о своем прошлом. И, кажется, с Ричардом Гориком была связана какая-то темная история. А откровенно неприязненный тон первых писем, старательно замаскированный канцеляритом, заставил задуматься о том, какой же конфликт связывал этих двоих. Страж и Альбина пересмотрели хроники, относящиеся лишь к сознательной жизни Рамиро Алвы. Им и в голову не пришло копнуть глубже. И, если бы не эти письма, Одинокий так и не догадался бы проверить, при каких обстоятельствах этот самый Рамиро Алва был рожден. Спустя еще час поисков и чтения он, наконец, понял причину неприязни между Рамиро и Ричардом: отец Рамиро был убит отцом Ричарда в тот день, когда Рамиро появился на свет. Вскоре мать Рамиро, герцогиня Октавия, стала женой Франциска Оллара, а юный Алва - королевским пасынком, а, после смерти Франциска - соправителем его сына Октавия. Изучив все это, Одинокий так и не понял, чем эта информация поможет ему в поисках Твари, и решил вернуться к письмам. Следующую пару отделяли от предыдущие двенадцать лет. Прочитав их, Одинокий удивился, как разительно отличаются тон и тематика этих писем. Если служебные записки писали почти враги, то это была переписка друзей. И даже больше, чем друзей, вскоре вынужден был признать он. Не без удивления и смущения. Впрочем, ничего предосудительного там не было. Ричард Горик писал про природу-погоду и военные будни. Рамиро Алва - про придворную жизнь, сплетни и политику. Оба говорили, что скучают, и называли друг друга весьма нежно. Сначала Страж подумал, что так просто было принято между друзьями, но фраза Ричарда Горика о "последней ночи в твоих объятиях" развеяла все его целомудренные сомнения, заставив невольно покраснеть. Страж вдруг подумал, что не должен был читать их переписку. Это все равно, что подглядывать в спальне за двумя влюбленными. А то, что двое врагов стали любовниками, было очевидно. Теперь было понятно, почему Рамиро Алва решил сохранить известие о гибели своего друга. Интересно, что он тогда почувствовал? Одинокий коснулся футляра, расслабился, и его мгновенно, как жидкость пустой сосуд, заполнили чужие эмоции. Футляр и само письмо трогали много раз, сквозь потоки времени проносились разные чувства, легкие, как почти выветрившийся запах благовоний. На их фоне эмоции Рамиро Алвы распускались огненно-ярким цветком боли, отчаяния и горькой нежности. Одинокий закрыл глаза и увидел черноволосого мужчину в расцвете лет. Властность и нелегкий нрав оставили на его красивом лице характерный отпечаток. Тем страшнее и удивительнее было видеть слезы, вскипающие в пронзительно-синих глазах. Страж, наконец, понял, что означали эти пятнышки расплывшихся чернил. Он положил письмо на стол и, с тяжелым вздохом провел ладонью по лицу, стирая с себя остатки чужого горя, вытряхивая их из сердца, спеша вновь обрести душевное равновесие. Потому что эти чувства были хорошо ему знакомы. Они переполняли его всякий раз, когда он думал о Рокэ и его неизбежной кончине. И все же у Стража, в отличии от Рамиро Алвы, была еще надежда воссоединиться со своим возлюбленным, какой бы путь тот ни выбрал. Перечитывая письма, Одинокий думал, знал ли Рамиро о проклятье? Оно ли сгубило Ричарда Горика, или просто его время подошло? Для проклятого его предок прожил весьма долгую жизнь. Может, этим двоим удалось как-то выторговать себе у проклятья пару десятилетий счастья? Или Повелители устойчивее к его разрушительному действию? А, может, настоящая, разделенная, взаимная любовь сама по себе является и щитом, и катализатором? Эта гипотеза показалась Стражу интересной, и он решил проверить ее на практике. Вернее, посмотреть, как складывались судьбы по-настоящему влюбленных потомков Ринальди. Конечно, по оставшимся свидетельствам это было трудно сделать, но врожденная эмпатия Стражей позволяла ему отделить истинные чувства от фальшивых. Любовь всегда оставляет глубокий след в истории и в судьбах тех, кто ее испытал. К утру Одинокий отложил очередную книгу и устало потер глаза. Все-таки работа с бумагами - вещь весьма утомительная, гораздо утомительнее хорошей схватки. От обрывков чужих судеб и эмоций он чувствовал себя загаженным и облепленным клейкой паутиной. А еще у него затекла задница и болела спина. Страж встал и заходил между стеллажами, энергично взмахивая руками и разгоняя кровь. Так ему лучше думалось. Конечно, за ночь изучить всю многовековую историю семьи Алва было нереально. Но Стражу этого и не требовалось. Он просто шел по библиотеке и собирал все, отмеченное сильными эмоциями, а потом уселся за стол и тщательно изучил свой улов. Единой системы он так и не выявил. Но попались истории, вызвавшие у него интерес. Помимо Рамиро и Ричарда Горика их было еще две. Все они укладывались в рамки четырехсот лет. Глубже Страж копать не стал: для статистики ему хватило и этих. Первой была история любви Раймонды Савиньяк и Алонсо Алвы. Супруги прожили немалую, в общем-то, и насыщенную жизнь. Казалось, проклятье их миновало. Вот только умерли они практически в один день. Просто мечта, а не история. Без одиночества и лишних страданий. Вторая история относилась к более раннему времени. Это была легенда о Рамиро-старшем и Октавии, "девочке в окошке". Одинокий даже не поленился и прочел Талигойскую балладу. Это произведение ему не понравилось. Там было много фальши. Но образ Октавии, матери Рамиро Второго, его неожиданно заинтересовал. Многих удивил скоропалительный брак блистательного, самоуверенного красавца-Алвы с ничем не примечательной безродной сиротой, покорившей его с первого взгляда. Удивил он и Стража. Если Рамиро был хотя бы вполовину похож на своего потомка, Одинокий мог с уверенностью утверждать: гордый кэналлиец никогда бы не польстился ни на дурнушку, ни на серую мышку. Вдобавок, начитавшись человеческих хроник, Страж понимал, что никаких выгод Рамиро этот брак не принес, напротив, лишь одни убытки. Значит было что-то еще. Что-то важное, заставившее Алву жениться на Октавии. Тогда Одинокий принялся искать дальше. До Излома и начала Круга Скал никаких свидетельств об Октавии, кроме Талигойской баллады, не сохранилось. Зато о королеве Талига и олларианской святой удалось кое-что отыскать. Эта информация окончательно завела Стража в тупик. По свидетельствам очевидцев, в королеве не было ничего такого, что могло бы привлечь герцога Алву. Они с Рамиро казались абсолютно разной... породы. Но так не бывает! Да, случается любовь между знатными и простолюдинами. Между красавцами и уродинами. Но всегда в такой любовной истории присутствует внутреннее, духовное сродство влюбленных. Здесь же ничего подобного не наблюдалось. Более того, перечитав Талигойскую балладу, Одинокий подумал, что перед ним два разных человека: Октавия Алва и Октавия Оллар. Возможно, на женщину так подействовала гибель любимого мужчины. Но Страж в это не верил. Как бы ни было сильно горе, женщина, достойная Рамиро Алвы, сумела бы взять себя в руки ради сына, а не плыть по течению апатичной тенью, равнодушной ко всему до такой степени, что даже ее сын много лет спустя вспоминал лишь холодность ее рук и пустоту сердца. А уж, казалось бы, сына любимого мужа она должна была любить страстно. Впрочем, возможно, Одинокий просто скверно разбирался в женщинах. У него мелькнула мысль, что об этом ему лучше спросить у Альбины. Как бы там ни было, проклятье подействовало. Рамиро погиб. Начался новый Круг, открывшийся новой же историей любви. Тайной, запретной. Между сыном убиенного и сыном убийцы, будто сама судьба пыталась предотвратить разрушительность кровной вражды. Что ж, ей это удалось. Вражда и впрямь заглохла. Четыреста лет тишины, завершившихся новой запретной любовью между Рокэ Алвой и Ричардом Окделлом. Круг замкнулся. И родилась странная девочка с белокурыми косами и синими глазами. Альбина. Пролистывая хроники, Одинокий узнал, что основателя рода Алва звали Альбин, и у него была сестра-близнец Альбина. Кто выбирал имя для девочки? Случайно ли так вышло? Страж уже не был уверен ни в чем. Впрочем, куда как больше Альбины его интересовала собственная судьба. Если он правильно предполагал, их с Рокэ встрече должно было предшествовать что-то еще. Что-то, заставившее судьбу связать их любовными узами, пережившими Лабиринт, Пламя Этерны, потерю памяти и череду событий, которые, казалось, навсегда должны были отвратить их друг от друга. Но, вопреки всему, они продолжали любить, и тянулись друг к другу инстинктивно, хоть Рокэ и пытался изо всех сил этому сопротивлялся. Возможно, именно это, страх проклятья, нежелание принять неизбежное, попытка пойти против судьбы в итоге их и погубила? Как бы там ни было, у них не получилось выстроить то, что было между Рамиро Вторым и Ричардом Первым. Ответить на вопрос "почему?" ему мог только один человек. Кажется, сегодня Рокэ Алве предстоит проснуться пораньше.