Крик дракона

Я никогда не забуду тот день, когда впервые убила человека. Это случилось на кухне, рядом со столом, на котором мама обычно готовила обед для всей семьи. Одной рукой дядя сдавливал мое горло, другой вовсю шарил под юбкой. Мне едва исполнилось двенадцать, кровь еще не приходила, и я весьма отдаленно представляла, что происходит за закрытой дверью родительской спальни. Так что меня больше пугала нехватка воздуха в легких, чем потеря невинности. Дядино лицо было красным от возбуждения, он все время произносил грязные ругательства, обзывал меня маленькой шлюхой, как будто это придавало ему сил. Он грозился сказать родителям, что это я его соблазнила – это и предрешило его судьбу. Мои родители были зажиточными фермерами, еды всегда было в достатке, меня иногда баловали подарками. Но они были строгими настолько, что розги в нашем доме лежали в парадном углу, рядом со статуэткой Зенитара. Я боялась их до беспамятства, и даже не сомневалась, что они поверят дядиной истории, а не моей. Страх быть одновременно наказанной и задушенной придал мне сил, и мне удалось оттолкнуть дядю от себя. Дальше все случилось очень быстро: разделочный нож на столе, и удар в живот, чуть выше паха. Он умер очень быстро, крича от боли и обгадив все вокруг. Побросав вещи в платок, прихватив буханку хлеба и полголовки сыра, я убежала из дома. Самое мерзкое, что лица пусть строгих, но любящих родителей я вспомнить не могу, зато рожа потного дяди-ублюдка засела в памяти до конца моих дней. И приходит в кошмарах. *** Я вскочила в холодном поту, пытаясь восстановить дыхание. Судорожно ощупала шею, проверила, все ли в порядке. Арнбьорн молча поднялся с постели и налил мне холодной воды. Он давно привык и знал, что мне не нужны утешения. - Она в Пределе, - сказала я, сделав несколько глотков. - Оставь это. Тебе нечего там делать. - Я верну ее. Попытаюсь убедить. - У тебя не получится. Девочка испугалась, не стоит ее винить. Братство найдет себе других рекрутов, свет клином не сошелся на ней. - Ты прекрасно знаешь, что дело не в Братстве! – огрызнулась я, заворачиваясь в одеяло. Арнбьорн вздохнул и отобрал у меня кружку. - Она долгое время была с Соратниками, это правда, - в сотый раз повторила я. – Она должна знать о лекарстве. - Мне оно ни к чему, Астрид. Все в порядке. - Разве? Ты же не можешь это контролировать, не можешь сдерживать зверя, ты сам мне говорил! Он лег на свою сторону кровати и отвернулся к стенке. Как и я, он стеснялся своих слабостей. - А если она не знает? – спросил он приглушенным голосом. - Тогда она вернется в Братство, или я ее больше не побеспокою. Арнбьорн, это наш единственный шанс, и я не собираюсь упускать его! - Делай, что хочешь. Я рассерженно соскочила с кровати. - Ради Ситиса, я же не прошу тебя ехать со мной! Неужели так трудно хоть немножечко поддержать меня! Я же делаю это ради нас, только ради нас двоих, а ты… - но с тем же успехом можно было кричать на каменный столб. Арнбьорн знал, что я уже несколько месяцев боюсь спать с ним в одной комнате. Боюсь, что во сне он станет чудовищем и разорвет меня на куски. Все это началось, когда он впервые потерял контроль. Мы тогда вдвоем вышли на задание, но не успели даже отойти и трех лиг от убежища, как у него внезапно отросли когти. Он упал на землю, стал корчиться в судорогах. Кости с хрустом ломались и тут же сращивались по-волчьи, он весь покрылся густой черной шерстью. Почти всю трансформацию он сохранял рассудок, и кричал, чтобы я бежала прочь. Я залезла на ближайшее дерево, и просидела там до ночи, пока Арнбьорн – уже в человеческом обличье – не вернулся за мной. Бабетта варит ему какие-то зелья, но я-то знаю, что долго он на них не протянет. Если бы я могла, я бы разнесла проклятый Йоррваскр, ведь именно там его наградили этим проклятием. Я верила в существование лекарства, верила, что Кодлак Темная Грива может помочь моему мужу. Но в одиночку мне к нему никогда не подобраться, а рисковать жизнями ассасинов в личных целях я не могу. И вот, когда мне наконец удалось завербовать одну из Соратниц, она мало того что оказалась Довакином, так еще и сбежала после первого же заказа! Трусливая девчонка. В Убежище гуляли сквозняки, и я плотнее закуталась в плащ – первое, что попалась под руку, когда я, злясь на Арнбьорна, выбежала из спальни. -Куда-то собралась? – послышался ехидный голосок. Из темноты на меня смотрели красные глаза вампира. - Нет, просто не спится, Бабетта. - Как я тебя понимаю! Могу предложить свой гроб, если тебе там будет удобнее. - Лучше дай мне… - я осеклась. Меня начинало едва заметно трясти, как если бы я действительно замерзла, но это было не так. Во тру пересохло еще вчера утром. Бабетта внимательно посмотрела на меня и печально вздохнула. - Даже не надейся. Ты просишь его слишком часто. - Он мне нужен. - Обойдешься, - отрезала девочка. – У тебя начнется привыкание. Да и у меня заканчиваются запасы. Маковый порошок вышел весь еще в прошлом месяце, теперь и лунный сахар подходит к концу. Скоро единственным обезболивающим средством в моем арсенале станет молитва Матери Ночи. - Утром я уезжаю в Предел, - сказала я. Бабетта удивленно округлила глаза, но быстро поняла, о чем я. - Одна? - А что, хочешь со мной? - Нет уж, - поморщилась она. – Вряд ли мое присутствие сыграет тебе на руку. Я имела в виду Арнбьорна или Назира. Тебе лучше не путешествовать так далеко в одиночку. Если снова начнется лихорадка… Я только покачала головой. Всем плевать, и Арнбьорну в первую очередь. Мы с ним подходим друг другу как нельзя лучше: оба больные и беспомощные. Он страдает от приступов бешенства, а я – от приступов страха. Но остальным братьям и сестрам лучше ничего об этом не знать. В их глазах я должна быть сильной, иначе всему придет конец. Только маленькая Бабетта видит меня своими вампирскими глазами насквозь. Путь предстоял неблизкий. Помня о шайках Изгоев, густо населяющих Предел, я переоделась в мужское платье, спрятала волосы под шлем и для верности надела простую, совершенно скрывающую любые изгибы тела кожаную кирасу. Дело было слишком спешным, чтобы красться в ночи, а днем лучше всего выглядеть вооруженным до зубов воином. Арнбьорн не стал меня провожать, только заперся в своей кузнице. Вслушиваясь в мерный звон молота, я мысленно молила Ситиса послать мне удачу. -Стой! Подожди, Астрид! Я удивленно обернулась. Незакрепленный спальный мешок упал на землю, и лошадь недовольно фыркнула. Бабетта осторожно выглянула из тени. Небо уже светлело на востоке, но солнце еще не взошло – это были последние минуты, когда девочка могла выйти из убежища. Она плохо питалась в последнее время, и теперь выглядела хуже ходячего мертвеца. Красные глаза горели голодным блеском, сквозь бледную, почти прозрачную кожу проступали синеватые сосуды, черты лица заострились. Мы стараемся приносить кровь наших жертв, если это не противоречит условиям контракта, но так не всегда получается. - Я взяла с собой лишний бурдюк, убью для тебя парочку изгоев, - пообещала я. Бабетта благодарно кивнула и протянула мне крохотный пергаментный сверток, умещающийся в ее кулачке. Я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло от предвкушения. - Здесь одна доза, Астрид, - серьезно сказала она. – На случай, если у тебя случится приступ в пути. Но лучше бы тебе привести его назад. - Поняла. - Не наделай глупостей. Лунный сахар за пазухой занимал все мои мысли, но быстрая езда и ветер, бьющий в лицо, остудили нервы. Все мы одна семья, но Бабетта была мне ближе всех. У меня никогда не будет своих детей, я в этом уверена. Двое маленьких мальчиков, похожих друг на друга как две капли воды, не прожили и пяти дней. Одна Мать знает, как тяжело было носить близнецов, и как горько было прижимать к себе их холодеющие тельца. Мы только-только перебрались в Фолкритское убежище, еды и чистой воды не было, как, впрочем, и контрактов. О повитухе нечего было и мечтать. Я мучилась от лихорадки, Арнбьорн все время носил меня на руках, потому что из-за огромного живота я почти не могла ходить. Я чувствовала, что с детьми что-то не так, мысленно готовила себя к неизбежному, но разве можно к такому подготовиться. У них были чистые голубые глаза, такие же, как у Арнбьорна. Наверное, это наказание за мои грехи, за недостаточную веру. Что ж, я заслужила в полной мере. Но никакие боги не заберут у меня моего мужа. Ночь встретила меня на границе земель Маркарта. Предстояла самая опасная часть дороги: горный перевал – а за ним узкая тропа, с обеих сторон окруженная скалами. Я всерьез подумывала о том, чтобы отпустить лошадь и дальше идти пешком. Тропа должна была быть сплошь усеяна лагерями изгоев, и лучше бы мне обходить их стороной. Силы нужно было беречь для последнего броска – моя цель ждала меня в развалинах древнего храма на острове посреди озера, откуда брал свое начало Карт. Это, по меньшей мере, четверть лиги вплавь. И все мои усилия пойдут прахом, если девчонка не знает о лекарстве. Или если ее вообще не окажется в этом храме. Лошадь беспокойно дергалась – в лесу выли волки. Племена изгоев селились в заброшенных крепостях и сторожевых башнях, коими наша страна так густо усеяна. Они водили свои безумные хороводы вокруг кострищ и совсем не замечали тень, крадущуюся между деревьев. В доспехах братства я могла бы прокрасться в их хижины и прирезать пару-тройку диких жрецов для Бабетты, но я решила сделать это на обратном пути. Хотелась, чтобы кровь была как можно свежее. Я шла целый день и всю ночь, и следующий привал сделала только на берегу Карта. Укрывшись в тени кустарника, я терпеливо дала пока солнце спрячется за горами. Это место напоминало котлован, небо казалось гораздо выше, чем обычно. Я как будто спустилась на дно колодца. Слабость в мышцах снова напомнила о себе, во рту, сколько бы я ни пила, словно кошки нагадили. На мое счастье, кто-то из изгоев оставил на берегу челн с веслом, значит, я могла взять все свое нехитрое снаряжение с собой. Храм полностью утопал в зелени и казался совершенно разрушенным. У него была странная крыша, как на картинках в детских книжках, которые отец давал мне читать когда-то давно. В них рассказывалось о таинственном царстве Акавир, где жили одни только звери. Под стенами храма располагалась большая деревня изгоев – Картспайр. Дикари сновали туда-сюда, как муравьи, но мне удалось приметить местечко, куда можно было незаметно причалить. Управлять этим круглым подобием лодки было невыносимо, и, несмотря на почти полное отсутствие течения, когда я выбралась на берег, у меня хватило сил только доползти до ближайшего дерева и растянуться на траве. Но мне не суждено было отдохнуть… Внезапно оглушительный рев прокатился над долиной, эхом отражаясь от скал. Я вскочила на ноги, чтобы тут же отпрыгнуть назад, к воде. Дерево, под которым я лежала, оказалось объято пламенем. Я схватилась за кинжал, но это было бессмысленно – кинжалом дракона не поцарапаешь. Боги удержали меня от прыжка в воду, иначе я бы сварилась заживо. Над Картом поднимался туман из дыма и пара. Все смешалось перед глазами. Пригнув голову, я побежала в деревню, надеясь найти там укрытие. Рядом со мной с криком падали горящие люди, дети плакали. Соломенные постройки вспыхивали и тут же рассыпались пеплом, а дракон все кружил и кружил. Казалось, что он высматривал именно меня. В спину ударил раскаленный воздух, я с ужасом поняла, что горю, и инстинктивно упала на землю – и… провалилась в пустоту. Проломив спиной тонкий настил из веток, я падала или, вернее, катилась вниз по стене какой-то шахты, которая закончилась так же внезапно, как и началась. Приземление получилось не очень мягким, но сырость подземелья была просто раем. Дрожь унять теперь было не возможно. Трясло так, что зубы стучали, из глаз полились слезы. Меня вырвало. Начался приступ, а спасение лежало на дне сумки, завернутое в бумагу. Нужно было только достать его… От отчаяния, я укусила ладонь до крови. Руку прорезала острая, отрезвляющая боль. Мне еще предстояло вернуться. Целых три дня пути, когда лекарство могло оказаться гораздо нужнее, чем сейчас. Я продолжала твердить себе это, прижимаясь щекой к холодной каменной стене, глубоко дышала, как показывала Бабетта. Через какое-то время мне удалось взять себя в руки. Что ж, похоже, со мной еще не все потеряно. Из ямы, в которую я провалилась, вел только один коридор, весь в плесени и светящихся грибах. Я шла по нему довольно долго, пока не услышала женский голос. Сперва это придало мне сил, но очень скоро я смогла различить рычание какого-то животного. Голоса становились все громче и отчетливей, рычание казало жалобным. Звуки доносились откуда-то из-под земли, этот коридор, видимо, когда-то задумывался как воздуховод. В конце концов, я увидела свет, пробивающийся прямо из пола. Под грудой засохших шляпок грибов оказалась ржавая. но все еще прочная решетка. Я приникла к ней, радуясь такому замечательному месту для наблюдений. В нос ударил знакомый запах горелой плоти, я с трудом сдержала подступившую тошноту. - Затените потуже, чтобы даже пошевелиться не смог! – приказала светловолосая седеющая женщина. На ней были тяжелые доспехи, очень древние по виду. Скорее всего, она здесь командовала. – Довольна? Из-за тебя погиб Норвуф! Из-за твоего упрямства! Эй, проснись! Приведите-ка ее в чувство! Молодой парень вынырнул из тени с ведром воды и окатил прикованную к стене девушку. Пленница дернулась на цепях, закричала. Что-то в ее тонкой фигуре показалось мне знакомым, и с ужасом поняла, что избитая полуголая девочка – и есть моя цель. - Пожалуйста… - всхлипнула она. – Пожалуйста, отпустите… Я же сделала все, как вы сказали… - Ты не сделала главного! – возразила воительница. – Ты не убила эту престарелую ящерицу, и мне надоело об этом говорить! - Пар… Партрунакс не враг… Дельфина, прошу вас… - Он дракон, а все драконы должны быть истреблены! – она отошла в дальний угол, где я не могла ее видеть. – Посмотрим, как долго протянет твоя зверюшка. Послышался характерный звук, с которым лезвие меча пронзает плоть, и рычание перешло в щенячий скулеж. Зверь должен был быть огромных размеров, потому что ударами хвоста о стены создавал невообразимый шум. Безумная догадка пролетела в мыслях. Арта пыталась вырваться и рыдала в голос. - Не трогайте его! Не бейте! - Но иначе, ты же не понимаешь. Тебя бить мы не можем, потому что если ты отбросишь копыта, некому будет убивать драконов. Ненависть к этой женщине, кем бы она ни была, закипала во мне. Вот уж, чья кровь пришлась бы по вкусу Бабетте. - Отпустите нас, пожалуйста… - Если ты убьешь Партрунакса, я отпущу тебя немедленно. Но твоего питомца, придется прикончить все равно, такая у нас с тобой работа. - Я так не могу. Женщина вышла из тени и, подбежав к Арте, наотмашь ударила ее по лицу. - Ты довакин! Это твоя работа! – прокричала она прямо в лицо девочке, отделяя каждое слово. Если бы я знала, сколько ее сообщников прячется по углам, я могла бы что-нибудь придумать, но мне оставалось только наблюдать. Арта зажмурилась и попыталась отвернуться. Все ее лицо представляло один сплошной синяк. - Его мамаша сейчас летает над островом и сжигает дикарей! Теперь не только Норвуф, теперь все жители деревни расплачиваются за твое упрямство! Разве они в чем-то виноваты? Отвечай! - Нет, - выдавила девушка. - Так исправь это! Убей дракона! - Я не могу. Убейте меня, если хотите, только отпустите его… Светловолосая вплеснула руками. - Ты совершенно не слушала меня, мерзкая девчонка! С меня довольно! Ты сама подписала ему приговор, Артурия. Она подала сигнал своим людям и повернулась к зверю. Я не могла как следует рассмотреть ее лицо, но чувствовала, как мерзко и снисходительно она улыбается. Арта встрепенулась и забилась в цепях. - Нет, не надо! Не трогайте его! Уберите свои грязные руки! Внезапно ее лицо исказилось. Он выгнулась всем телом, набирая побольше воздуха в грудь, и шестое чувство подсказало мне откатиться от решетки подальше. Все вокруг озарилась ярчайшим голубым светом, стены угрожающе затряслись. Кажется, я услышала несколько слов на странном незнакомом языке. Люди внизу закричали, клянусь, я слышала хруст костей. Решетка с грохотом вылетела из рамы и впечаталась в потолок. Наступила полная тишина. Выждав несколько минут, я отважилась подползти к дыре в полу. Арта все также висела на цепях, безжизненно свесив голову на грудь. Все остальные в неестественных позах лежали у стен, у многих не хватало конечностей. Пол был залит кровью. Я повисла на руках и мягко спрыгнула. Стараясь не наступать на кровь и оторванные части тела, я подобралась к Артурии и потрясла ее за плечо. Она вся была мокрая и ужасно холодная, как труп утопленника. Девушка дернулась и подняла глаза. - Ты узнаешь меня? – требовательно спросила я. - Астрид, - удивленно прошептала она. Рычаг, раскрывающий кандалы, не пришлось долго искать. Арта шлепнулась на пол, но тут же вскочила и подбежала к раненому дракону. Это был детеныш, размером с две взрослых коровы. Как этим людям удалось поймать его, заковать и притащить в подземелье, оставалось загадкой. Дракон доверчиво повернулся к девушке и положил голову ей на колени. Арта стянула ремни, пережимающие его пасть. - Держись, я выведу тебя отсюда, только держись, - приговаривала она, обнимая его за шею. Но дракон умирал, истекая дымящейся кровью. Он со стоном выпустил дым из ноздрей и закрыл глаза. Через мгновение его тело как будто покрылось языками пламени, и лучи света протянулись от его груди к Арте. Она что-то кричала, рыдала и отбивалась от невидимого врага, но очень скоро все закончилось. На месте дракона теперь лежала груда белых костей, словно он пролежал под землей сотни лет. Арта не шевелилась, глядя на драконий череп в своих руках. Я не решалась к ней подойти. Меня должен был охватить страх при виде кровавой бойни, которую учинила эта маленькая девочка, но почему-то я чувствовала только сострадание. Когда умерли мои дети, я тоже вот так не могла сдвинуться с места. Тело светловолосой почти не пострадало, за исключением огромной ямы в затылке. Я перерезала кинжалом артерию на ее горле и подставила пустой бурдюк. - Что вы делаете? – раздался над моим ухом слабый голос. - Собираю кровь для Бабетты. Ей нужно питаться, - спокойно объяснила я. Арта безжизненно села на пол и затряслась с новой силой. - Я их всех убила, - всхлипывая в истерике, кричала она. – Всех! Я чудовище, чудовище! Ненавижу себя! Ненавижу, ненавижу!... Кашель сдавил ее горло, и на секунду мне показалось, что девочка задыхается. У меня сжалось сердце. Не размышляя ни секунды, я вытащила из рюкзака сверток с лунным сахаром и, сорвав бумагу, впихнула ей его в рот. - Положи за щеку! Она не сопротивлялась, только продолжала царапать свои мокрые плечи. К счастью, тут было достаточно трупов, чтобы найти для нее новую одежду. - Вы не боитесь меня? – спросила Арта, позволив себя переодеть. Черты лица начинали разглаживаться, дрожь затихала. - С чего бы? – усмехнулась я. – Тебе повезло, что я здесь оказалась, а то так бы и висела на этих цепях. Нужно уходить отсюда. - Мне некуда идти. - Если хочешь, я отвезу тебя в Рифтен. Дом, откуда я тебя забрала, был вполне уютным. Я невольно вспомнила, как холодно было сидеть ночью под домом того рыжеволосого верзилы. И какой нежный был у него взгляд, когда утром он, наконец, ушел в город. - Там меня больше не ждут, - горько ответила Арта. – Мне некуда идти. - Нет, есть, - возразила я. – Ты забыла, что у тебя есть семья и дом, где тебя всегда ждут. Артурия устало прикрыла свои ярко-зеленые глаза и блаженно улыбнулась. Я знала, что сейчас она чувствует необычайную легкость во всем теле и тепло, разливающееся по груди. Сейчас она больше всего на свете хочет уснуть и окунуться в мир грез, где прекрасный сладковатый вкус во рту никогда не исчезнет. Она дрейфовала где-то между сном и реальностью. Эта тонкая грань так волнующе прекрасна! Таково волшебное, но убивающее действие лунного сахара. Я ощущала гордость и зависть одновременно. - Убийца из меня выйдет лучше, чем довакин, да? – отстраненно спросила она. Я решила повременить с расспросами об оборотнях до возвращения в Убежище. Когда мы выбрались из храма, уже стояла звездная ночь. Тлели хижины изгоев, дым разъедал глаза. Интересно, сколько жителей тогда сгорело заживо? Ярл Маркарта, наверное, приплясывал от счастья. Я не хотела, чтобы Арта смотрела на все это, но она сама пошла к деревне, с любопытством останавливаясь у каждого трупа. - Что вы дали мне, Астрид? – спросила она, безразлично рассматривая маленькое тело, сгоревшее до неузнаваемости. Рядом лежала нетронутая деревянная лошадка. - Лекарство. Просто лекарство от лихорадки. - Спасибо. Ночную тишину прорезал крик дракона, и мы обе подняли головы, пытаясь рассмотреть крылатую тень. Но он был далеко, может даже по ту сторону гор. Он кричал снова и снова, настойчиво и упрямо, словно мать, зовущая своего ребенка. Почему-то я была уверена, что это именно тот дракон, в пламени которого я едва не сгорела. Я больше не боялась его. Если бы я могла, я бы тоже взлетела в небо и кричала так громко, как могла, надеясь, что тогда ноющая боль в груди поутихнет. Но я не умела летать, и не могла позволить себе ни минуты слабости. Моя семья ждала моего возвращения.