Полгода спустя.
До Дня Благодарения оставалось всего несколько дней, и Кайл, похоже, был единственным студентом, который не носился по кампусу сломя голову в бесплодных попытках отыскать одолженные неизвестно кому конспекты и забытые незнамо где книги. В коридорах было в два раза больше людей, чем обычно, а о производимом ими шуме можно было и не говорить. Проталкиваясь сквозь толпу взвинченных учеников, которые громогласно радовались окончанию экзаменов и предвкушали зимние праздники, он чувствовал себя так, словно оказался на побережье, к которому с невиданной скоростью приближается цунами. Только вот вместо того, чтобы бежать прочь от воды, он невозмутимо шел в противоположную остальным сторону. У него и в мыслях не было возвращаться в Южный Парк на День Благодарения. Нет, сэр. - Брофловски! Джейкоб был физически неспособен здороваться с людьми иначе, чем громогласно выкрикивая их фамилию. Прикрыв за собой дверь, Кайл с размаху хлопнулся на свою кровать. Ему нравился Джейкоб – несмотря на его неугомонность, парнем он был веселым и крайне добрым, и Кайл не мог желать для себя лучшего соседа по комнате. Однако даже при таком раскладе он был рад, что Джейкоб уезжает на праздники домой, в Род-Айленд. Видит бог, немного тишины и покоя вовсе ему не помешают. - Значит, ты и в самом деле собираешься остаться здесь? – сотый раз спросил Доусон, застегивая молнию на своей спортивной сумке. – В полном, черт тебя дери, одиночестве? Серьезно, приятель, ты же сдохнешь здесь от скуки. Ты уверен, что не хочешь отправиться со мной? Моя сестра должна подъехать совсем скоро, но, держу пари, мы успеем собрать твою сумку, если начнем прямо сейчас. Кайл улыбнулся. - Спасибо, Джей. Но я, правда, хочу остаться. - Ладно, как скажешь. – Покончив с сумкой, Джейкоб принялся утрамбовывать грязную одежду в здоровенный солдатский мешок. – Твои предки не обидятся на тебя за то, что ты не возвращаешься домой на День Благодарения? - Они переживут. – Он правда верил в это, хотя, судя по причитаниям матери, времени это может занять немало. Услышав, что Кайл не появится дома до самого Рождества, Шейла Брофловски едва не разрыдалась прямо в трубку. Отец не проявлял своих эмоций так открыто, однако тоже был недоволен. «Что-нибудь случилось, сын?», спросил он, и Кайл едва удержался от того, чтобы рассмеяться. Очень уж серьезно звучал голос отца, очень уж взволнованно. Он, пожалуй, решил, что его сын вляпался в неприятности, однако неприятности, которые он мог себе вообразить, и неприятности, которые имели место быть на самом деле, представляли собой кардинально разные вещи. «Совершенно разные, отец», подумал Кайл, и снова едва не прыснул в трубку. Видит бог, когда-нибудь он будет вынужден перестать валять дурака и вернуться домой, однако он собирался разобраться с этой проблемой тогда, когда уткнется в нее носом – и ни секундой раньше. Пока что мысль о том, чтобы вновь увидеть громадный биллборд с надписью «Южный Парк» на въезде в город не вызывала в нем ничего, кроме боли. - А как насчет друзей? Что скажут твои друзья? – продолжал допытываться Джейкоб. – У тебя же... есть друзья? Там, в Колорадо? Кайл фыркнул и запустил в него подушкой. Бросок получился слабым, не хватило энтузиазма, и подушка приземлилась посреди комнаты на пушистый коричневый ковер. Попытки Джейкоба разузнать побольше о его жизни вне университета разбивались о каменную стену с самого первого дня. Кайл не желал говорить о доме, о своих друзьях – не желал говорить ни о чем, что было до Пенн Стейт. Единственное, что Доусону удалось из него выжать – он родился и вырос в Колорадо, и нет, он не хочет, чтобы Джейкоб познакомил его с одной из симпатичных девчонок, которые занимаются с ним на курсах экономики. И да, то же самое касается симпатичных парней. Если Кайл и в самом деле не хотел чего-то рассказывать, тут уж ничего не попишешь. Хоть бейся головой об стену. Стэн всегда говорил, что, когда захочет, Кей умеет быть упрямым, по-настоящему упрямым. Упрямым, как... Он сжал зубы и едва заметно мотнул головой, прогоняя непрошенное воспоминание. Оно послушно растаяло... гораздо быстрее, чем обычно. Возможно, его упорный труд приносит плоды, и Стэн Марш и в самом деле начинает понемногу выцветать из его памяти. Вопреки здравому смыслу, вместо облегчения эта мысль принесла ему горечь, и Кайл поспешил снова вернуться к разговору с Джеем. - Есть у меня друзья, ты, засранец. Или ты думаешь, что у себя дома я только и делаю, что зубрю право? Просто все они сейчас в Калифорнии, и останутся там до конца декабря. Его друзья. Его друзья, число которых сократилось до двух: Кенни-выброси-эту-вшивую-фишку-МакКормик и Баттерс-нет-пожалуй-я-все-таки-сохраню-ее-Стотч. Оба они поддерживали связь с Кайлом, и он старался отвечать им тем же, хотя для этого и требовалось прилагать определенные усилия. Ни Кенни, ни Баттерс не вернулись в Южный Парк. Последовав за Стэном в Калифорнию, они обосновались там с твердым намереньем открыть свой собственный бизнес. Автомастерская, прокат досок для серфинга, магазин одежды, лавка коллекционных фигурок и комиксов – идеи возникали в блондинистой голове Кенни одна за другой, умирая столь же стремительно, как и рождались. Наконец, три месяца назад, отчаявшись найти способ достойно распорядиться выигранными деньгами, он поинтересовался, чем бы хотелось заниматься Лео. Что бы он делал, если бы имел возможность выбрать для себя любое занятие, какое только существует на свете. «Я бы украшал торты и пирожные в кондитерской», пожав плечами, ответил Баттерс без малейшей запинки, и так, в мгновение ока, вопрос был решен. Конечно, он говорил с ними по телефону и переписывался, делал это часто... Также Кайл поддерживал связь с Айком, Бебе и даже – пусть и в меньшей степени – Картманом. Однако, не важно, о чем шел разговор, подтекст всегда был одним. В глубине души каждый из них только и знал, и что ожидал подходящего момента, чтобы спросить его, какого, черт возьми, дьявола приключилось между ним и Стэном в Вегасе. - Ясно, Брофловски. – Джейкоб поднялся и закинул обе сумки за спину. – Ладно, раз ты, глупейший из живущих, все-таки решил пренебречь гостеприимством дома Доусонов, я, пожалуй, отчалю. Постарайся не скиснуть здесь за то время, что меня не будет, окей? - Заметано. – Кайл улыбнулся и вскинул руку, карикатурно помахивая ему на прощанье, словно Кейт Миддлтон своим подданным. – Увидимся через неделю. - Возможно. Либо мне придется выбрасывать твой поросший мхом и укутанный паутиной труп в окно, и искать себе нового соседа по комнате. В любом случае – хороших тебе праздников. И Джейкоб ушел, прикрыв за собой дверь. Сладко потянувшись, Кайл сел на кровати и уставился в окно. Машины, запрудившие стоянку перед кампусом, постепенно разъезжались. Редел и поток студентов, вырывающийся из главных дверей. Ученики, рабочие и преподаватели расходились и разъезжались, спеша провести День Благодарения в кругу семьи и друзей. Глядя на всю эту разноцветную галдящую толпу, он не чувствовал ничего – ни зависти, ни тоски, ни сожаления. Когда последнее эхо шагов в коридоре давно затихло, а стоянка под окном опустела, он решил отправиться на прогулку. Почему бы и нет, в конце концов. Впереди у него целая неделя одиночества, которую он собирался заполнить учебой, интересными книгами, фильмами, которые давным-давно собирался посмотреть, и огромными количествами еды навынос - вредной, но такой вкусной... всем, чем угодно, лишь бы отвлечь себя от мыслей о Стэне. Прогулка по обезлюдевшему кампусу показалась ему хорошей идеей – не хуже и не лучше любого другого способа начать свои небольшие отшельнические каникулы. Обувшись и натянув куртку, Кайл вышел в коридор. Подумал было захватить с собой телефон, чтобы послушать музыку, но отказался от этой идеи. В последнее время с его музыкальной коллекцией творилось что-то неладное: каждая песня, которую он слышал, была о Стэне и о том, как он отталкивает его, отшатывается от него со смесью шока и испуга на лице в тот самый момент, как Кайл приоткрывает губы, чтобы наконец коснуться его рта. Каждая песня была об этом – даже те, в которых напрочь отсутствовали слова. Небо над студенческим городком стремительно темнело. Верхушки деревьев раскачивались под порывами ветра, который все крепчал. Тяжелые, грязно-серые снежные тучи наползали на Пенн Стейт с северо-востока. Кайл слышал о приближающемся буране в утренних новостях: диктор поведал, что снежная буря, едва задевшая Нью-Йорк, зато как следует повеселившаяся на севере Нью-Джерси, не сбавляет оборотов и теперь продвигается по просторам Пенсильвании. Он вспомнил, как подумал, что бы сказал Стэн, если бы услышал это штормовое предупреждение по телевизору – где-то там, на другом конце страны. Волновался бы он о нем? Скорее всего, нет. Стэн забросил попытки связаться с ним еще в сентябре, после того, как Кайл успешно проигнорировал каждое из его многочисленных сообщений и все до единого телефонные звонки. Ему нечего было сказать Стэну помимо того, что он уже сказал, а слушать его сбивчивые извинения, заверения в том, что они все еще могут быть друзьями – этого Кайл не выдержал бы. Нет, не могут. Не могут, и все тут. Он этого не хочет, ему это, черт побери, больше не нужно. Все, что он хочет – собрать волю в кулак, сжать зубы и сделать так, чтобы никто, никто и никогда больше не сумел пробраться в его сердце и обосноваться там со всеми удобствами, как это сделал Стэн Марш. Он работал над собой и верил, что однажды у него это получится. Однажды он, возможно, даже сумеет вернуться домой, войти в дом, в котором вырос, и не разреветься при виде зубной щетки Стэна, все еще стоящей в стеклянном стаканчике на полке в ванной, рядом с его собственной. Дойдя до невысокой декоративной изгороди, что отделяла двор общежития от стоянки, Кайл поплотнее запахнул куртку. Он поднял руку, приветствуя Маркуса, низкорослого старичка с обширной лысиной, который запирал будку охранника. Покончив с этим, сторож сунул ключи в карман и принялся сцеплять ворота цепью. - Как же ты выедешь, если ворота будут закрыты? – прокричал ему Кайл, притопывая на месте. Порывистый ветер пронизывал его до костей. - По подъездной дорожке преподавателей, парень. – Марк утер рукавом нос. – Ты остаешься здесь? - Похоже на то. - Никакого клюквенного соуса? Никакой индейки? - Не в этом году. - В таком случае будь осторожен. Скоро начнется снегопад! - Да уж, похоже на то, мистер Уэзерби. Я слышал об этом по радио. - Синоптики могут ошибаться, парень, а вот мои старые кости – никогда! Говорю тебе, тут все заметет к чертям собачьим еще до того, как наступит ночь. На твоем месте я бы остался сегодня в комнате и не высовывал из нее носа, не говоря уж о том, чтобы поехать в город. Если только вместо машины у тебя не припрятан вездеход. Старый сторож шмыгнул носом, покачал головой и снова занялся воротами. Помахав ему на прощание, Кайл поднялся на крыльцо и скрылся за тяжелой дверью главного входа. Сухой и колючий мороз на улице пробудил в нем неистовое желание немедленно оказаться внутри, в тепле, под надежной защитой пухового одеяла. Вернувшись в комнату, он приготовил себе чашку чая, влез на кровать и устроил ноутбук на коленях. Почтовый ящик подмигнул ему желтым нераспечатанным конвертом. Несмотря на то, что Стэн давно перестал писать ему, сердце Кайла забилось чаще. Быстрее, чем следовало, он ткнул пальцем в экран и открыл папку входящих писем. Письмо было от Кенни. привет подлец угадай что Кайл улыбнулся. МакКормик не верил в пунктуацию. карен сказала мне что ее подруга сказала будто услышала от айка что ты сказал матери что не приедешь домой на денблгдрн что за херня происходит с тобой в гребаной пенсильвании брофлвски то есть я думаю что могу понять истоки этой херни но все равно это стремно оооочень стремно так вот я подумал может если ты решил не ехать в южн парк ты захочешь притащить свою драгоценную задницу сюда бттрс будет очень рад тебя видеть и я тоже мы закатим такую вечеринку что долбанному доновану и не снилось это будет легендарно кайл я больше не позволю тебе блевать в кустах как тогда честное слово и его здесь не будет так что об этом можешь не волноваться я ведь не дурак кстати видел ты его последнюю игру святой боженька в общем ответь мне как можно быстрее рыжее буритто мы вышлем тебе денег на билет лео передает тебе привет и свою слюнявую любовь кенни Несмотря на упоминание о Стэне, он все еще улыбался, когда закончил читать. Видит бог, он скучал по Кенни и его глупостям, очень скучал. Что, впрочем, вовсе не означало, что он согласится лететь в Калифорнию, даже если для этого еще оставалось более чем достаточно времени. Возможно, им удастся увидеться на Рождество, если МакКормик тоже вернется в родительский дом к сочельнику. Напечатав ответ на послание Кенни – короткий, но дружелюбный – Кайл открыл вкладку со страницей спортивных новостей. Он не смотрел последнюю игру Стэна. На самом деле, он не видел ни одной из его игр, помимо самой первой, где Стэн выступал в защите... Он посмотрел ее от начала до конца, пристально следя прищуренными глазами за знакомой фигурой в синей с золотом форме, с номером 11 на спине, едва ли замечая других игроков, и тем более не заботясь о финальном счете. В тот раз «Медведи» победили, и он радовался вместе с другими... А потом спустился в пустую прачечную, находящуюся на самом нижнем этаже общежития, вытащил из сушилки чей-то розовый свитер и проплакал не менее получаса, заглушая судорожные рыдания и рвущиеся наружу вопли отчаянья мягкой кашемировой тканью. Так что игр Стэна Марша он больше не смотрел, большое спасибо. Однако следил за его спортивной карьерой куда пристальней, чем стоило, и знал, что игра, состоявшаяся в эту пятницу, стала третьей, где Стэн выступал в позиции квотербэка. Невероятное достижение для первокурсника. Несмотря ни на что, Кайл гордился им, гордился сильнее, чем когда-либо. Спортивная страница, как он и предполагал, пестрела заметками об игре калифорнийских «Медведей». Кайл прокрутил вниз списки результатов за каждый тайм и таблицы игр этого сезона. Фотографии тренеров и капитана, высокого чернокожего парня с белесым шрамом на брови, сменили фотографии обнимающейся команды. На большинстве из них Стэна не было видно – друзья по команде заживо погребли его под лавиной объятий. Однако внезапно перед ним возник снимок, на котором Стэн широко улыбался прямо в объектив, щуря глаза, и Кайл почувствовал, как заныло в груди. Наверное, он только что снял шлем, потому что волосы у него торчали во все стороны. Он загорел, загорел сильно, и от этого улыбка казалась еще ослепительней. И, черт возьми, он изменился. За те полгода, что прошли с тех пор, как Кайл видел его в последний раз, плечи его стали шире, и дело было вовсе не в форменных наплечниках – по крайней мере, не только в них. Поймав себя на том, что разглядывает до боли знакомое лицо в поисках знакомых веснушек, Кайл разозлился и захлопнул ноутбук. Ради всего святого, только не снова. Он убрал ноутбук на подоконник, разобрал постель и влез под одеяло. Под подушкой его ожидал томик Кинга в мягкой обложке, один из редких экземпляров творчества этого писателя, который Кайл еще не успел прочесть. Однако безотказное обычно средство ухода от реальности дало осечку: ему не удавалось вникнуть в повествование, вместо этого мысли постоянно уплывали к совершенно иным вещам. Отложив книгу, он медленно, словно борясь с собой, опустил руку вниз. За окном стало темнее, но он все еще мог разглядеть циферблат стоящего на тумбочке будильника: часовая стрелка замерла на четверке, минутная лениво подбиралась к цифре один. Потяжелевший член приподнимал ткань свободных боксеров, и Кайл осторожно потер большим пальцем головку. Легкое, почти невесомое прикосновение отдалось жаром во всем теле, стоило ему всего на мгновение представить себе улыбающееся, счастливое, такое знакомое лицо. Кайл прикрыл глаза и стиснул зубы. Пальцы нырнули под резинку боксеров. Он мог поклясться, что был далеко не единственным человеком на свете, который дрочил, представляя Стэнли Марша... Хотя наверняка единственным, который ненавидел себя за это. Перед внутренним взором, как по команде, предстала картина, отшлифованная до мелочей. Он представил себе, как проникает в раздевалку команды после игры и застает Стэна одного. Комната вокруг прорисовывалась до мелочей: казалось, он даже мог почувствовать запах воображаемого Стэна, когда тот уткнул его носом в стену и прижался сзади... Горячий, грубый, остро пахнущий чистым потом и возбуждением. «Все еще хочешь меня?» спросил бы его Стэн-из-фантазии, жарко дыша ему в ухо. Не удивляясь его появлению здесь, как не удивляются происходящему в сновидениях. Спустил бы с него джинсы, а потом оттянул вниз собственные бриджи, высвобождая крупный, каменно твердый член и прижимаясь им к его ягодицам. Крепко схватил бы его за бок, удерживая на месте и наваливаясь сверху, как будто опасаясь, что Кайл начнет вырываться. «Хочешь, чтобы я вставил тебе?» - Да, - выдохнул Кайл в темноту пустой комнаты, и собственный голос показался ему чужим, хриплым и севшим; голос незнакомца. – Мне нужно, чтобы ты вставил мне. Пожалуйста, пожалуйста... Он задвигал рукой быстрее. Пальцы крепче сжались вокруг напряженного члена, влажные и скользкие от выступившей смазки и его слюны. Он вскинул подрагивающие бедра, представляя вместо своей ладони другую, более широкую, более смуглую, которую можно накрыть своей рукой и направить, задавая нужный ритм. «Я хочу тебя», зашептал бы Стэн ему на ухо, а его горячий член елозил бы между ягодиц Кайла. «Хочу трахнуть тебя, хочу кончить в тебя – только в тебя». - Сделай это, - заскулил Кайл в сгущающиеся сумерки, чувствуя, как низ живота наливается горячей тяжестью, как тяжелеет и подергивается член. – Сделай это, пожалуйста, мне нужно... «Тогда скажи мое имя». Стэн-из-фантазии гладит его выгнутую спину, царапает обкусанным ногтем торчащий сосок, потом опускает руку вниз и с силой сжимает ладонью его ягодицу. «Назови мое имя, и я сделаю это». - Нет. – Его голос подозрительно напоминает всхлип. В уголках глаз вскипают слезы. «Да», шепчет Стэн и вставляет в него палец. Приятная тяжесть внизу живота сменилась огненным шаром, который прокатился по нему, заставляя поджаться пальцы на ногах. Оргазм захлестнул его теплой волной. Картинка перед глазами растаяла. Он долгое время лежал без движения, ощущая, как подергивается член, как сперма стекает по его пальцам и впитывается в плотную ткань боксеров. Господи, каким же опустошенным он себя чувствовал... опустошенным и одиноким, как никогда. Когда-то – миллион лет назад – его фантазии о Стэне были другими. Более реалистичными и нежными, более похожими на то, что могло бы быть между ними, если бы Стэн дал ему шанс... полные не похоти, а любви и взаимного желания. После них он чувствовал себя ужасно – тот факт, что они никогда не обернутся явью, раз за разом бил ему под дых, и эти удары не слабели со временем. Не слабели. Так что он запретил себе думать о том, как Стэн его целует, как сжимает его в объятьях и мягко заваливает на кровать. Место этих фантазий заняли другие – горячие, но безликие. Возможно, со временем он сумеет избавиться и от них. Вытерев пальцы о клочок бумажного полотенца, Кайл улегся на бок и подтянул колени к груди. Слезы все еще струились по его щекам, но он отказывался признаться себе в том, что плачет. Точно так же, как игнорировал бесконтрольные потоки слез, когда летел домой из Вегаса. Тогда пассажиры, сидящие рядом или миновавшие его по пути в другой конец салона, не переставали прикасаться к его плечу или озабоченно заглядывать в лицо. «С тобой все в порядке, парень? Может, тебе нужна помощь? Как насчет стакана воды?» В конце концов он просто оттер щеки рукавом, закрыл глаза и притворился спящим. Фокус сработал – его оставили в покое, а спустя какое-то время он и в самом деле уснул, несмотря на огромную зияющую дыру в том месте, где совсем недавно находилось его сердце. Фокус сработал и в этот раз.* * *
Когда Кайл проснулся, за окном все еще было светло, хотя свет и изменился. Стал каким-то неестественным. Ему показалось, что разбудил его какой-то звук, однако вокруг было тихо, и он решил, что звук, должно быть, просто ему приснился. Все еще плохо соображая спросонья, он подтянулся на кровати к подоконнику, чтобы выглянуть наружу. Белизна за окном нервировала его: он никак не мог сообразить, куда подевались все краски. Однако прежде, чем Кайл успел как следует разобраться в том, что происходит снаружи, звук повторился. На этот раз сомнений быть не могло. Кто-то стучал в его дверь.