Программа защиты

Чувство, что меня предает собственное тело, а вместе с ним и мозг в придачу, до жути неприятное. К Вацлаву меня тянуло все больше и больше, я уже не мог это контролировать. Даже когда наведался один из тех, кто тогда громил мою квартиру, парень с рыбьими глазами, я, вместо того, чтоб где-нибудь в уголке трястись от страха и отвращения, с восхищением наблюдал за разозленным Вацлавом – видно, накосячил где-то Рыбий Глаз. В гневе Вацлав был потрясающе красив. Когда я с ним разговаривал, против воли в голосе появлялись томные нотки, взгляд, направленный на него, становился цепким, ласкающим. Иной раз я и сам не понимал, каким образом вдруг оказался сидящим с ним в обнимку, смотрящим какую-то ерунду по телику. Вацлав же был доволен как слон. И хотя мне до жути хотелось самодовольную улыбку с его лица стереть кулаком, отрицать, что эта самая улыбка очень сексуальная, я не мог. Будто понимая, что я держусь из последних сил, Вацлав стал окучивать меня ещё интенсивнее, чем прежде. Мы посетили все выставки, кинопремьеры и театральные постановки в городе, он заваливал меня цветами и комплиментами, водил в рестораны и каждый день забирал меня с работы. На работе, кстати, в последнее время мне появляться не хотелось. Никогда не думал, что женщины и впрямь могут быть такими мелочными и завистливыми. Сначала меня в шутливой форме спрашивали, где я умудрилась такого мужика отхватить, как бы между прочим замечали, как он меня любит, затем неприкрыто называли дурой из-за того, что я продолжаю работать официанткой, когда у меня такой мужик на привязи, а уж после этого дело доходило до откровенной неприязни. Узнал о себе много нового, н-да. И курица я общипанная, и мужика такого не заслуживаю, и что он во мне нашел… Анька - и та смотрела на меня, поджав губы. В общем, радоваться было нечему. Влюбленность, конечно, замечательное чувство, не отрицаю, но не тогда, когда ты влюблен в того, кто пытается тебя найти и убить. Ну, то есть, наверное, убивать он вряд ли бы стал, покалечил только, но если бы вдруг узнал, что та, в кого он влюблен, и есть тот, кого он ищет, от меня мокрого места бы не осталось. - Привет, милая, - Вацлав подкрадывается со спины, и я вздрагиваю, как псих. – Я тебя напугал, что ли? Прости. А у меня для тебя есть подарок. - Мужик из цветочной лавки скоро будет встречать тебя, как родного. - А это не цветы. Оборачиваюсь, заинтригованный. До сих пор фантазии Вацлава хватало только на букеты да конфеты, ну, ещё на мягкие игрушки. Будь я и впрямь женщиной, отдался бы ему, предварительно поклявшись в вечной любви, уже после огромного, почти в мой рост, белоснежного медведя. Женщиной я не был. И влюбился не из-за подарков. - Вот, - мне протянули какую-то карточку с цветастой надписью «Оазис». – Это сертификат на посещение салона красоты. Массаж там, пилинг-мылинг… Депиляция, - Вацлав выразительно глянул на мои ноги, сегодня облаченные в брюки. Ишь какой! Волосатость моя повышенная ему не нравится! Хотя мне, вообще-то, тоже не нравится. Просто отношений постоянных не было, приводить себя в божеский вид было не из-за кого. - Спасибо, - кивнул я, смущенно теребя в пальцах край своей туники. - Ты - самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал, Мира. Я просто хочу, чтобы ты стала ещё красивее! В салон красоты Вацлав отвез меня сам. До меня по пути медленно, но верно дошло, что для процедур мне придется раздеться, а под одеждой у меня маленький секрет, который я вовсе не хочу делать достоянием республики. Отказываться и просить отвезти меня обратно было уже поздно, поэтому в салон я всё-таки пошел. Окруживших меня стайкой девчонок-мастеров на все руки послал лесом. Укладку делать не позволил – много ли на парике той укладки получится? От массажа отказался, от депиляции зоны бикини и любой другой зоны тем более. Немного подумав, потребовал восковые полоски, заявив, что сделаю все самостоятельно. Девчонки были ко всему привычные, посопротивлялись только для проформы и выдали требуемое, особо не обращая на меня внимания, видно, решив, что у богатых свои причуды и им не обязательно в них вникать. Под конец визита все-таки позволил сделать себе макияж, чтоб Вацлав не сомневался, что я по максимуму использовал его подарок. Парикмахер-стилист, пока я не видел, коварно подобрался к моим волосам и утюжком завил отдельные пряди. Парик стойко вынес испытание, а результаты превзошли все ожидания. Если раньше я был просто симпатичной девочкой, то теперь превратился в настоящую красотку. Вацлав приехал за мной через полчаса с букетом цветов. Когда он посмотрел на меня, в глазах его было столько восхищения, что я первый раз в жизни пожалел, что я не баба. Я бы хотел, чтобы он на меня смотрел так. Не на искусственную Миру, а на меня, парня. - Ты прелестна, - он легко коснулся губами моей щеки. – Поужинаем в ресторане? - А может, лучше домой? – пискнул я. Ну не хотелось мне никаких ресторанов, надоели они мне. - Устала? – понимающе улыбнулся мужчина, который никогда не сможет стать моим. – Красота требует жертв. Устроим романтический ужин дома? У меня сил хватило только на то, чтобы кивнуть. В лифте мне в кои-то веки не стало плохо: по сравнению с дерьмом, в которое я по собственной глупости вляпался, это была ничего не значащая мелочь. Вацлав действительно загорелся идеей романтического ужина, даже свечи откуда-то выкопал. Наш ужин прошел почти в полной тишине. Я был занят саморефлексией вкупе с самобичеванием, Вацлав, видя, что я не в лучшем расположении духа, с расспросами тактично не лез, но под конец трапезы сказал: - Ну что мы как на похоронах, в самом-то деле! Расскажи что-нибудь? Как на работе? - Ай, - отмахнулся я, отпивая из бокала и отмечая про себя, что вино коварное: я и выпил-то всего ничего, а по телу уже разлилась приятная слабость, а сам Вацлав становился все привлекательнее и привлекательнее в моих глазах. – Ничего хорошего. - Что-то случилось? – Ну ты погляди: участливый тон, внимательный взгляд… зараза. Таю от его взгляда, как мороженка, а он пользуется! - Кроме того, что меня на работе теперь ненавидят из-за тебя – ничего. - Из-за меня? – опешил Вацлав. – А я-то тут при чем? - Потому что ты весь из себя идеально-сексуальный самец, а я тебя не достойна, - вздохнул я. Почему-то захотелось спеть что-то грустное: кажется, вино подействовало на меня больше, чем я думал. - А ты тоже так думаешь? - неожиданно спросил Вацлав. - Что я думаю? - Кому-то нельзя пить, да? – по-доброму усмехнулся он и пояснил: - Ты тоже думаешь, что я сексуальный? - Да, - кивнул я. – Думаю… - Что-то этого не заметно… - А я должна броситься к тебе на грудь со словами: «Я вся твоя, мой сексуальный рыцарь!»? - Было бы здорово, - хмыкнул Вацлав. – Но я не об этом. Я правда стараюсь сделать все, чтобы заинтересовать тебя, открыто говорю о чувствах, которые ты во мне вызываешь. Но ты только эту неделю ведешь себя со мной открыто, и я начал чувствовать, что, возможно, тоже нравлюсь тебе. Почему тебе потребовалось столько времени? - Потому что ты бандит. - Прости? - Ну да, ты со мной сама учтивость, парень без минусов. Но я ни на секунду не забыла, для чего я здесь. Программа защиты. Только от кого ты меня защищаешь? От самого себя? И мой брат… - Не стоило начинать этот разговор… - вздохнул Вацлав. – Но раз уж ты заговорила об этом… Я не желаю твоему брату зла, Мира. Я не собираюсь его убивать, калечить. Я просто хочу с ним поговорить – да, возможно, жестко. Я просто хочу, чтобы он понял, что иногда наши глаза обманывают нас. Да, со своей точки зрения он поступил правильно. Но он ведь не знал, что тот человек, которого избивали, – мразь, которая искалечила жизни двух своих детей. Он их в карты проиграл, понимаешь? Шестнадцатилетних подростков родной отец хотел подложить под мужиков, которым проигрался в карты! Этот мир прогнил, Мира. Давно стерлись рамки между бандитом и святым. Бандит – не всегда преступник, а святой не всегда безгрешен. Я не хочу твоему брату зла. Я просто хочу объяснить ему, что не всегда стоит доверять своим глазам. - Не всегда стоит доверять своим глазам, - задумчиво повторил я и понял: это все. Предел. - Что ты дела... – договорить Вацлав не успел, я подошел к нему и наклонившись, прикоснулся к его губам. Будто ток по венам. Теплые губы, неожиданно мягкие, его рука, обвившая мою талию… талию Миры. - На диване будет удобнее, - быстро сориентировался Вацлав, с неохотой отрываясь от моих губ. Он, кажется, до сих пор не мог поверить, что я, наконец, ответил ему взаимностью, однако при этом улыбка его была настолько самодовольной, что мне чисто из вредности хотелось вытереть губы, спиздануть что-то типа: «Слабовато, бывало и получше» - и уйти. - Ложись, - мягко толкнул я Вацлава. - А ты инициативная девочка? Хочешь быть сверху? - Хочу, чтобы ты меня запомнил, - честно сказал я, начиная стягивать с мужчины своей мечты штаны. Минет как прощальный подарок. Наверное, слишком по-блядски, зато запомнится. Лучший подарок - тот, который сделан своими руками. И губами. - Ч-черт, - прошипел Вацлав, когда я втянул его член к себе в рот сразу на половину длины, плотно обхватывая губами. Да, мальчик, я знаю в этом толк, никто ещё не жаловался. Вот так: языком по головке, задевая уздечку, пальцами поласкать яички, аккуратно перекатить их, немного сжать - и отпустить. Действовать напористо, уверенно - не время для нежности. Надеяться, что парик не слетит, когда он кладет ладонь на твою голову. Наслаждаться его сдавленными стонами - а в постели он совсем не такой, как в жизни, чувствительный такой. - Ми-и-ира, - протянул Вацлав, пытаясь отстранить меня. – Я сейчас… сейча-а-ас… «Сейчас» произошло быстрее, чем я успел отстраниться, хотя я и не собирался этого делать. - Прости, - отдышавшись, прохрипел Вацлав, наклоняясь и целуя меня в губы, рукой пытаясь достать застежку на кофточке. - Нет, - я отстранился. – Мне надо... надо… - В душ? - Да, - облегченно улыбнулся я. – В душ. Естественно, ни в какой душ я не пошел. Ринулся в комнату, наспех засунул вещи в сумку. Не стоило мне начинать этот маскарад. Я с самого начала знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вытащил из телефона симку, сломал ее и выкинул в форточку. Вацлав найдет меня и без нее, если захочет. А я думаю, он захочет. Но не найдет. Потому что Миры не существует. - Мира, милая, что происходит? – ошарашенно спросил Вацлав, увидев меня с сумкой в руках. - Ты мне нравишься, Вацлав. Правда, очень нравишься, - я бестолково чмокнул его в щеку и вылетел за дверь раньше, чем он успел опомниться. Родная квартира встретила пустотой, беспорядком и духотой. Я стянул парик и сполз вниз по стене. Было больно, гораздо больнее, чем если бы я не притворялся столько времени женщиной и меня нашли сразу. Лучше бы Вацлав тогда меня убил…