Кровавый след

Незаметно подкралась глубокая ночь, и наступило время вампиров. Уроки закончились по обыкновению к трем часам ночи, и учитель, собрав свои книги, покинул Ночной Класс. Следом за ним стали уходить другие ученики, прощаясь с президентом. Одни из них шли на дополнительные занятия, другие на свои вампирские встречи, которые устраивали на территории школы, в самых отдаленных местах. Их время было не ограничено до тех пор, пока последние звезды не растворялись на небе. Айдо все время занятий просидел с недовольным лицом и даже не попытался вникнуть в то, что говорил учитель. Каин, наблюдавший за кузеном, видел, какие он взгляды кидает на Курана и тотчас же отворачивается, тихо вздыхая и машинально черкая в тетради карандашом. Парня полностью поглотило горе. Акацуки волновался за него, думая о том, как кузен переживет такую тяжелую для него сердечную травму, но утешить никак не мог. Они до сих пор еще не помирились после той самой дневной ссоры, и Каин не знал, как начать разговор с поникшим в депрессию Айдо. Он полностью ушел в себя и никого не хотел видеть и знать. Было видно, что ему очень плохо на душе. Канаме, читающий возле окна, закрыл книгу и, взяв со своей парты тонкий журнал, направился к выходу. Он явно куда-то спешил и во время уроков не раз поднимал глаза на часы. Акацуки был удивлен таким ранним уходом президента и вежливо спросил: - Канаме-сама, вы уходите? Куран остановился и, взглянув на Каина, кивнул: - Да, у меня одно неотложное дело. Ведите себя нормально, - с этими словами он покинул класс. Ханабуса проводил его унылым взглядом и опустил покрасневшие от недавно пролитых слез глаза на раскрытый перед ним учебник. Рима, Шики и Лука тоже ушли вместе остальными, они еще вчера договорились встретиться и что-то важное обговорить между собой. Каин должен был пойти с ними, но отказался в последний момент, чтобы остаться наедине с Айдо и поговорить с ним. Нельзя сказать, что Акацуки проигнорировал отношение Курана к Ханабусе и не был оскорблен за него надменностью Канаме. В глубине души Каин был обижен на президента и, разумеется, считал, что он поступил очень грубо и несправедливо с дорогим для него, Акацуки, человеком. Даже если он не любил парня, зачем так резко сказал ему об этом, если знал пламенные чувства Айдо? Ведь резкие удары всегда бывают больнее, чем те, которые ждешь. Как только за последним учеником захлопнулась дверь, Акацуки встал и перелетел к парте Ханабусы. Удивленный кузен вздрогнул от неожиданности, но потом отвернулся, продолжая делать вид, что читает параграф в книге. - Эй, Ханабуса, - осторожно окликнул Каин Айдо, - сколько ты еще будешь не замечать меня и обижаться? Айдо недовольно нахмурился и раздраженно отодвинулся от Каина со словами: - Какая чушь. Я просто не хочу ни с кем разговаривать. - Я прекрасно понимаю тебя, Ханабуса, - Акацуки взглянул на неподвижно сидящего с учебником Айдо, - слышишь меня? - Прекрати уже, я не ребенок, чтобы меня утешать. Да и каким образом ты меня можешь понять, если ты никого никогда не любил в течение стольких лет, как я, и тебе никогда не разбивали сердца? – голос парня дрогнул, он отвернулся и сжал влажной рукой переплет, - лучше оставь меня в покое, пожалуйста. Каин с грустью посмотрел на кузена и, подняв руку, хотел погладить его по голове, но тот торопливо увернулся и воскликнул: - Ты вообще не понимаешь, что я хочу остаться один? - Да, понимаю. Но знаешь, Айдо-кун, - Акацуки устремил задумчивый взгляд на кровавый диск луны за окном, прячущийся в облаках, - ты не прав. Ханабуса вопросительно взглянул на кузена: - Что ты этим хочешь сказать? - Ты говоришь, что я никогда не любил? Любил. И продолжаю любить. - Мне без разницы, кого ты любишь. Ты не переживал того, что я. Я полностью разочарован в том человеке, которого раньше любил. - Ну, это пройдет. Ты снова будешь уважать Курана и все забудешь. - Ага, конечно, - бесцветным голосом согласился Айдо и саркастически усмехнулся. Акацуки умолк, не зная, что еще сказать Ханабусе. Он тщательно продумывал каждое слово так, чтобы не принести Айдо своими словами боль и утешить его, хоть немного. Каин не мог так просто смотреть на страдающего парня и очень хотел исцелить его от сердечных ран. Но это так сложно, гораздо сложнее, чем лечить физическую боль, ведь каждая душа – индивидуальна и ранима. Каин, пока молча сидел возле Айдо в голове у себя построил много различных вариантов плана, что ему сказать. Наконец он произнес: - Знаешь, Ханабуса, насчет того, что мне не разбивали сердца, ты прав. Но это потому, что я еще не говорил тому, кого люблю, о своих чувствах. - Хм, еще разобьет, не волнуйся, - ухмыльнулся Айдо, перелистывая страницу. - Да? – Каин положил руку на ладонь Ханабусы. - А тебя не интересует, кого я люблю? - Нет. Отстань от меня, - Айдо вырвал свою руку, - мне плевать. Пока я и слова такого слышать не хочу. - Как грубо, - по губам Акацуки скользнула едва заметная улыбка, - а ведь я люблю, - Каин сделал решительный шаг, - тебя, Ханабуса. Айдо заметно был шокирован этими словами и перевел пристальный взгляд на невозмутимо уставившегося за окно кузена. - Великолепная шутка, - медленно выговорил он, немного оправившись от изумления, - считай, что удалась. - Я не шучу, - Каин не собирался отступать. Он счел состояние Ханабусы подходящим для его признания. Раньше он никогда не говорил этого Айдо, зная, что он любит Канаме, а сейчас парень как раз возненавидел президента. Так всегда случается при разрыве, когда очень сильно любишь: пламенная любовь обращается в такую же сильную ненависть. Айдо несколько минут молчал, потом холодно ответил: - В таком случае, я разобью тебе, как и говорил, сердце. Ведь я-то не люблю тебя, - Ханабуса пожал плечами. - Я ждал этого, - Каин вздохнул, - я не заставляю тебя быстро мне отвечать. Я просто хочу знать, как ты смотришь на мои чувства. - Никак. Говорю же, я не хочу пока знать про любовь. Это беспощадное, жгущее ощущение. Вот только, когда оно превращается в лед это больнее, чем огонь. Каин снова сжал ладонь Ханабусы в своих пальцах: - Я никогда не нанесу тебе той боли, которую тебе причинил президент. Можешь в меня верить. И не спеши с ответом, я много лет ждал его и подожду еще. Просто знай, что я тебя люблю. Айдо посмотрел на Каина, в глубине души он был тронут его словами, которые он с таким волнением сказал ему. Ханабусе не хотелось отказывать кузену, вдруг он тоже полюбит Акацуки, когда его сердечная боль пройдет, и он снова сможет любить? Айдо вспомнил, что Каин много раз говорил намеками ему о своих чувствах, но тогда парень этого не понимал. Ханабуса наклонил голову, и с его губ невольно сорвалось: - Хорошо. Лицо Акацуки прояснилось от услышанных слов. Он приблизился к Айдо, который склонил голову на грудь, и обнял его, привлекая к себе. Ханабуса поднял на него мокрые от выступивших слез глаза и накрыл его, изогнутые в легкой улыбке губы поцелуем. Каин обхватил его за шею руками и, прикрыв глаза, провел языком по губам парня, отвечая на поцелуй. Внезапно Айдо оторвался от губ парня и завалил его на парту, наклоняясь над ним. Акацуки, поняв его движение неправильно, обхватил за плечи и хотел возобновить поцелуй, когда Ханабуса лег на него и облизал языком шею кузена, приставляя клыки к плечу. Акацуки, поняв намерение Ханабусы, был в шоке, и не знал, как ему реагировать, хотя давно уже ждал от него такого поступка. Каину было известно, что, когда Айдо чем-то сильно огорчен, его жажда усиливается. Акацуки также понимал, что он должен остановить кузена и не дать ему выполнить задуманное, иначе Канаме отнесется очень жестоко к Ханабусе за такое нарушение, и это будет для него новым ударом. - Прекрати, Ханабуса, - проговорил Каин, сделав слабую попытку вырваться из рук кузена, - ты же знаешь правила! Канаме-саме это не понравится! Лицо Айдо было очень близко к Акацуки, и он увидел, как кузен небрежно усмехнулся, и какая грусть отразилась в его глазах, вспыхнувшим кровавым цветом в темноте. Тишину в классе прорезал звук разверзающихся клыков, и Ханабуса впился в плечо Каина, откинувшего голову назад. - Ханабуса, перестань, - шепотом повторил Акацуки, сжимая запястье Айдо. Слова кузена никак не подействовали на вампира. Облизнув артерию Акацки, парень приставил клыки к его шее, и Каин услышал звуки жадных глотков. Пользуясь тем, что в классе нет тех, кто бы остановил его, Айдо абсолютно утерял контроль над собой, и, стараясь не думать о будущем, наслаждался столь редкими для него мгновениями. Акацуки молчал, не противясь кузену и ощущая, как собственная кровь течет по шее и стекает на галстук. Он расстегнул рубашку, давая возможность Айдо напиться еще больше крови. Через несколько минут у Каина закружилась голова от потери крови, и он, оттолкнув кузена, сел на парте, прижимая руку к окровавленной артерии. - Айдо-кун… - еле слышно проговорил он, перед глазами все расплывалось в разноцветных пятнах. Парень поднялся, вытирая с губ капли крови и облизываясь. Он подошел к Каину и потеребил его за плечо, вытирая рот рукавом: - Поднимайся уже… - слова застыли на губах, Айдо неожиданно почувствовал на себе чей-то злой взгляд. Резко обернувшись, он увидел в дверном проеме темный силуэт фигуры Канаме, стоящего скрестив руки на груди. Он, почуяв запах крови, возвратился в класс, подозревая, что там могло случиться, и увидел весьма неприятное зрелище. От изумления Ханабуса не мог вымолвить ни слова, он просто заледенел и отошел от сидящего на парте и борющегося с головокружением Каина. Канаме приблизился к Айдо, и тот поймал в его глазах холодную ярость, которую он видел еще совсем недавно, в кабинете. Акацуки, увидев страх во взгляде кузена, заставил себя встать с парты, и когда Куран поднял руку для удара, чтобы привести Ханабусу в себя, прикрыл его собой. - Что это значит, Каин? – строго поинтересовался Канаме. Акацуки покраснел и отвернулся: - Примите мои глубочайшие извинения, господин Канаме. - Эти слова мне бы хотелось услышать от Айдо, - немного удивленный таким поведением Акацуки, проговорил Куран, подходя к застывшему Ханабусе, - Какая жалкая несдержанность, Айдо. Ты даже не задумался о том, что ты делаешь. Я думал ты учишься на своих ошибках, но похоже тебе и вчерашнего не хватило. Твое обещание было, как я вижу, кратковременным. Впрочем, я другого от тебя и не ждал. Айдо посмотрел на Курана и, отводя глаза, проговорил: - Прошу прощения, Канаме-сама, я виноват. Президент был явно изумлен. - И это все, что ты мне хочешь сказать, Ханабуса? - Да, Канаме-сама. Что же еще? – последние слова вырвались у парня непроизвольно, и он покраснел. Куран нахмурился и произнес: - Я поражен твоей дерзостью, Ханабуса. За нарушение правил и грубость я заключу тебя в подвал, где просидишь до тех пор, пока не осознаешь свою вину. Сейрен, - Канаме обернулся к незаметно приблизившейся телохранительнице, - отведи его в камеру и запри. - Канаме-сама! Вы поступаете очень несправедливо! – воскликнул Каин, заметив удивление и возмущение на лице кузена. - Я знаю, что делаю, и я давно уже собирался так поступить. Последнее время Айдо совсем от рук отбился, - спокойно и надменно ответил Куран, не замечая Ханабусы, который метнул на него отнюдь не дружелюбный взгляд и сжал ладони в кулаки. - Знаете, господин Куран, вы тоже приложили руку к такому поведению Айдо-куна, - довольно резко высказался Каин. Он больше не был намерен терпеть высокомерное и властное отношение президента к Ханабусе. - Вот как? Очень интересное предположение, - Канаме внимательно посмотрел на Акацуки, - подойди ко мне в кабинет, - с этими словами он покинул класс. Как только чистокровный вампир вышел, то Сейрен вынула из кармана связку ключей и пошла по коридору, велев Айдо следовать за ней. На лице Ханабусы нельзя было прочесть никаких эмоций, он был абсолютно равнодушен, но в глазах вампира Каин заметил слезы. Сорвавшись с места, Акацуки догнал его возле порога и, схватив за руку, проговорил: - Ханабуса, я непременно приду к тебе! Не переживай! Айдо вырвал свою руку из ладони кузена и посмотрел на него безразличным взглядом. - Зачем? Мне не нужна твоя поддержка, Акацуки. Мы все подчиняемся Курану и не сможем пойти против его воли. Никогда. Понимаешь? Мы просто его пешки. Ханабуса развернулся и продолжил идти за Сейрен, которая свела его вниз, к подвальной лестнице.