Драббл - mania

Чимин посильнее натянул шапку на лоб, глаза были скрыты под солнцезащитными очками. Он не знал зачем так спрятался. От фанатов. Та нет. Фанаты давно его видели всякого, поэтому Чимин-без-макияжа это не открытие. Машина ехала плавно, потому что государство следило за состоянием дорог. Примерно так же плавно ехал и Пак, только мысленно и немного быстрее. По ту сторону очков мир приобрел голубовато-серые оттенки и стал еще темнее сквозь тонированное стекло. Пак Чимин сделал вид что спрятался. От мира - двойная защита, от друзей - только один слой. Но от себя пока не получалось. Его настроение играло с ним злую шутку. У них запись через час, где нужно улыбаться. А он с трудом заставляет себя выглядеть чуть менее раздраженным. Чонгук сидит рядом, слушает музыку и отстукивает ритм по голой коленке. Его джинсы как всегда в огромных дырках - дань моде. И эти, кажется, он сам дорвал пару дней назад. Младший прикрыл глаза, начиная пританцовывать на месте. И, наверное, сейчас он был естественнее всего что происходит на камеры. Сейчас он расслаблен. А там расслабиться не может, потому что на нём висит клеймо "золотого". Хосок шумит, всегда шумит. Джин вошел во вкус тоже. А у Чимина едкое раздражение растекается от верхней части позвоночника, прожигает затылок и растекается кипятком внутри. Виски сдавливает в спазме и парень думает, что сейчас бы самое время отключиться. Он спал, наверное, часа два. Пять часов сна за три дня. В неделю иногда хорошо, если наберется двадцать пять. Чимин спрятался за очками. Раскаленная лава текла вниз, в легкие, прошлась ознобом по всему телу. - Гук? - тихо позвал Пак и подвинулся поближе. - Ей? Его не было слышно. Из-за музыки, из-за Хосока с Джином, из-за шума машины. - Чонгук? - Чимин положил ладонь на ногу младшего и слегка её потряс. Усмехнулся, потому что пальцы совсем онемели и, наверное, были совсем ледяные. Недавно он обнаружил у себя проблемы с позвоночником из-за нагрузок. Ладно, не недавно. Хотя у всех у них были проблемы. Хосок молчал, хотя все замечали когда тот иногда не мог ходить из-за перегрузки коленей. Чонгук жаловался на поясницу пару раз. Хотя, если Гук жалуется, то все намного хуже чем в его словах, на самом деле. Тот посмотрел на Чимина и вытащил один наушник. - Что? - Руки онемели, - Пак был совершенно спокоен. По крайней мере, теперь его ладони никогда не потеют. - Тебе плохо? - Чонгук достал второй наушник и отложил в сторону телефон. - Может, позвать менеджера и в больницу? - Тише, все хорошо, - Чимин попытался улыбнуться. - Просто мне нужно согреться. Или кровь разогнать. Я не знаю. Чонгук взял ладони Чимина в свои: - У тебя пальцы побелели и ногти синим отливают. Ты смеешься? - Я тоже самое спрашивал, когда ты среди ночи взвыл и не смог встать из-за поясницы. Что ты мне ответил? Чон насупился. Чимин почувствовал на себе лишнее внимание. Техён заметил что что-то не так, но пока не вмешивался. - Тебе нужно к врачу. - Пойду с тобой. - Хорошо, - Гук начал растирать ладони старшего. Раздражение скопилось внутри солнечного сплетения и пульсировало, гноило, отравляло. Его хотелось вырвать с корнем, удалить и вырезать навсегда. Почему-то только у Чонгука получалось сделать это как менее безболезненно. Мягкими прикосновениями и вовремя подставленным плечом. Заботой и вовремя заданным вопросом. А ещё, совсем иногда, поцелуями и ласками за закрытой дверью и совсем тихо. Чимин хотел обнять его и завалиться спать часов на 12. Чтоб без движения, шума, без камер и взглядов, только сон и тепло. - Эй, Чон Чонгук. Я же говорил что, - Пак наклонился совсем близко к уху и прошептал, - ... люблю тебя. А Чонгук улыбнулся, совсем солнечно. Будто не было тонированного стекла и солнцезащитных очков, потому что ударило резко, по нерву, захотелось отшатнуться и смахнуть скопившиеся слезы в уголках глаз. Гнилое раздражение было выжжено. И становилось теплее.