Be.We.

Если бы Чжинхван знал во что всё это превратится, то точно бы не пожелал продолжить эту замечательную игру без возможности, даже, сохраниться. Где-то глубоко внутри в районе сердца с каждым новым годом разрасталось чувство тревоги, которое потом превратилось в свернувшуюся улитку. Она вечно была там и не собиралась выползать из груди Чжинхвана. Ей всегда было мало эмоций Чжинхвана, которые она пожирала. Улитка требовала еще и еще загоняя Чжинхвана в самые дальние углы своей беспомощности. Чжинхван сильный малый, он сильный и упертый. Только возвращаясь домой, он шел к себе в комнату, ел свой остывший ужин перед ноутбуком, смеялся над очередным ситкомом, выключал свет, ложился спать и задушенно скулил в подушку от того, как больно в районе сердца. Он задыхался утыкаясь в подушку в попытках заглушить всхлипы, но не отстранялся. Не отстранялся, потому что завтра будет новое утро, новый день, ничем не отличающийся от предыдущего. И главное, нельзя никого тревожить своей грустью. Запомни. Чжинхван пытался полюбить свою улитку, пытался дать ей объяснение, пытался вразумить себя, что так бывает с каждым, но что-то выходило откровенно паршиво. Двадцать три года, вроде взрослый. Двадцать три года и начинаются вопросы «когда заведешь себе семью?» Двадцать три года и ты резко становишься всем обязан своим существованием. Поэтому прекращается твоя жизнь и начинается — «сделай для меня, за меня». Вроде бы взрослый, но лишь условно для кого-то, кого ты даже и не знаешь. Чжинхвану иногда становится душно по середине улицы и он ищет опору, чтобы позорно не рухнуть на асфальт в непонятном припадке. Чжинхван в такие моменты мысленно представляет как улитка присасывается к его сердцу и обволакивает всё своей слизью. Если взрослеть это так — то почему люди молчат об этом и играют в свою собственную жизнь, словно в симс на windows 98. Чжинхван кряхтит и держится о сточную трубу. Горло саднит от летнего воздуха, в котором процент кислорода сжигается солнцем. Чжинхван хотел бы себе близкого человека. У него есть пара друзей с университета, но Чжинхван никогда не мог быть с ними честным и быть самим собой. Чжинхвану нужен кто-то другой, тот кого можно почувствовать кожей, тот кто будет всегда рядом и не просить ничего взамен. Еще одна черта взрослой игры — всегда все будут эгоистичнее тебя. Смирись. Однажды Чжинхван видел одного парня, который гулял с маленькой девочкой во дворе их многоэтажки. Этот парень был неподдельно счастлив всего лишь от того, как эта девочка тянула его за собой играть. Эти двое вместе сидели в песочнице, парень поддерживал свою маленькую принцессу когда она скатывалась с горки, они бегали, прыгали и смеялись. Просто так. Смеялись, потому что было хорошо и потому что они никому не должны были эти улыбки. Они жили для себя. Чжинхван хочет себе такого человека рядом, как тот парень. Он хочет протягивать свою ладонь и чувствовать пальцами тепло чужой руки. Чжинхвану бы точно понравилось, если бы тот парень поделился своей улыбкой и заставил бы Чжинхвана разгладить хмурые складочки на своем лбу. Чжинхван прокашливается и чувствует, как улитка немного отползла давая прийти в себя хоть чуть-чуть. Она почему-то боится тех воспоминаний о парне и маленькой девочке и всегда отступает от натиска грез. Чжинхван это знает, поэтому так и бережет в своем сердце те образы. Наступит время и он будет оберегать реального человека, а не призрака из воспоминаний. И этот человек сможет сдержать вязкую серую слизь внутри, которая будет пытаться затянуть Чжинхвана в себя. А сейчас лучше всего как-то доползти до дома, поесть, выключить свет и попытаться дождаться завтра.