Be.We.

— Ну, вот и я. — Ну, вот и ты — шепотом повторил Чжинхван. — Ты не рад? Чжинхван оторвал взгляд от своей руки и как-то вымученно улыбнулся. — Рад. — По тебе не скажешь… Чжинхвану начало надоедать играть в эту имитацию взаимоотношений под грифом «ничего же страшного не произошло». — Я рад, только не хочется вопить от этого счастья, — Чжинхван отпил из чашки свой кофе зажмуриваясь то ли от горечи, то ли от того что обжег язык. Ханбин изменился. Ханбин стал совершенно другим человеком, чужим. Только печальные глаза остались теми же, что и восемь лет назад. — Тебе не нравится, что я вернулся, — подытожил Ханбин заканчивая рассматривать человека напротив себя, — говоришь что рад, а я могу дать руку на отсечение, что это не правда. Давно научился так прекрасно врать? — У тебя научился, — Чжинхван сжал в руках свой проклятый кофе. — Ну и кого я обманывал? — Ханбин хмыкнул, потому что Чжинхван начал заводиться, а значит «спокойно поговорим» сегодня не выйдет. Старший запихнул в свой кофе две ложки сахара, пытаясь как-то исправить этот дерьмовый напиток, который Чжинхван ненавидел…а Ханбин любил. — Как насчет фразы «я вернусь, когда исполнится восемнадцать лет», как тебе такие слова? — Чжинхван выплюнул эти слова, как будто это был самый страшный яд на земле — Ханбин, тебе сейчас двадцать. — Ах, это… — Ханбин почесал затылок, — ты же знаешь, что всегда всё идёт не так, как мы хотим. — Добавишь еще одну дежурную фразу к этому-я встану и уйду отсюда, — у Чжинхвана дрогнул голос. — Хён, так получилось, но теперь я тут с тобой — Ханбин потянулся к чужой руке, но Чжинхван быстро ее одернул. — Восемь лет я был без тебя и поверь, научился справляться. Так что можешь ехать обратно в свою прекрасную «новую» жизнь. — Нани… — Не называй меня так, мы уже не дети и у меня есть полное имя, — Чжинхван одним глотком допил жижу из чашки, — встречу старых друзей можно считать оконченной? Чжинхван хотел уже уйти, но его остановил Ханбин, который успел ухватиться за запястье старшего. — Отпусти, — прорычал Чжинхван, — видит Бог, не отпустишь, я тебе сейчас врежу. Ханбин ничего не ответил, лишь сильнее сжал чужую руку. Если Чжинхван сейчас был на пределе и вот-вот взорвется, то для взрыва в голове Ханбина осталась одна десятая доля секунды. Ханбин без разбора кинул деньги на стол и затем поволок через весь зал «своего друга детства». Только воспитание не позволяло сейчас старшему орать на всю кофейну — насколько Ким Ханбин мудак и насколько Чжинхван его ненавидит. Выскочив на улицу, Ханбин рывком отпустил чужое запястье. — Давай уж теперь по-настоящему поговорим, как ты этого и хотел. Мы же теперь не дети, как ты говоришь, давай, делай и говори, что хочешь! С каждым словом Ханбин переходил на крик. Он орал на всю улицу пытаясь докричаться до Чжинхвана. — Ну же! И тут Ханбин замолк, потому что его щека отозвалась болью. Чжинхван со всего размаха залепил пощечину, которая, кажется, остудила пыл обоих. — Я заслужил, — усмехнулся Ханбин, — не буду отвечать, если ты захочешь просто побить меня. — Я не хочу, — Чжинхван опустил плечи и весь сжался, — я не должен был. — Правильно что ударил, может теперь нам станет легче. Чжинхван поежился от дуновения ветра, потому что стоял на улице в одной рубашке. Только он хотел предложить вернуться обратно в здание, как его неожиданно притянули к себе. За восемь лет, Чжинхван не особо изменился и остался таким же маленьким и хрупким. Зато Ханбин возмужал стал на голову выше, раздался в плечах. И сейчас, когда Ханбина обнял, Чжинхвану захотелось разрыдаться навзрыд. Захотелось рассказать всё, что было за эти восемь лет. О том, как было невыносимо стоять на перроне и смотреть, как уезжает твой лучший и единственный друг. Рассказать, как в школе боролся со всеми, кто его обижал. Хотелось говорить и говорить о всём о чём так долго молчалось, но вместо этого по лицу покатились струйки слёз. Они стояли по-середине улице. Ханбин пытался отгородить своим телом ото всех Чжинхвана, который тихо плакал. — Давай заканчивай, — Ханбин ободряюще погладил старшего по спине, —, а то наша встреча какая-то не веселая, а с твоими слезами, так вообще. Чжинхван ничего не ответил, лишь сильнее сжал кофту на чужой спине. — Нани, успокойся, я больше тебя не оставлю. Чжинхван поднял заплаканные глаза вверх, чтобы убедиться в реальности всего происходящего. Перед ним снова были родные глаза Ханбина, того самого мальчишки, с которым он когда-то познакомился.