***
Время близилось к вечеру. Уэй, судя по всему, утомился ходить в офис и проверять, не оделся ли я, потому что последние пару часов он не навещал меня. Я решил воспользоваться этим и выполнить второе желание Боба уже сейчас. Не удивительно, что баллончика в нашем офисе не нашлось, но Брайар сказал, что сойдет и перманентный маркер. Он самолично вручил мне его из своей коллекции, которая состояла из ручки, карандаша и этого гребаного маркера. Этот мажор планирует отдать мне восемь штук баксов, но при этом сидит на своем посте с одной шариковой, мать его, ручкой. Серьезно? Что с этим миром не так? Спустившись на первый этаж, сбежав со своего рабочего места, я предупредил друга о том, чтобы стер запись с камер наблюдения, как только я вернусь в офис, и направился к лифтам - так можно было спуститься на минусовой этаж, на цокольный, где располагалась служебная парковка. Вообще-то на ней было всего четыре машины нашего офиса, и все остальные места сдавались. Знаете ли, трудно завести себе машину, когда ты оштрафован Уэем так, что еще должен остаешься офису. Ту минуту, что я провел в коробке лифта, я думал о том, что мне на самом деле искренне жаль машину, принадлежащую этому голубому индюку. Ведь, если бы не он был ее хозяином, эта красавица бы так не пострадала. Мне действительно было стыдно перед ней. Лучше бы Боб загадал мне угнать ее. Меня бы точно посадили, уволили и я бы покончил собой в вонючей, загнившей камере в тюрьме, но те двадцать минут до того, как меня бы поймали, я был бы самым счастливым владельцем Лексуса на весь Лос-Анджелес. И это реально бы стоило того. Это моя собственная версия фразы "Увидеть Париж и умереть..." Прокатиться на Лексусе этого педика в закат и сгнить в обоссаной дыре... На мой взгляд, моя версия не намного обделена романтизмом. Звонок тихо пискнул и двери лифта мягко разъехались в стороны. На парковке в одних трусах было холоднее, чем я рассчитывал. Кожа на спине и бедрах тут же покрылась точками мурашек и я невольно стал подрагивать, а зубы стучать, поэтому я поспешил отыскать нужный белый Лексус. Долго мои поиски не продлились — намытая и натертая полиролью машина сверкала в скупом свете ламп подземки и так и манила меня. Я остановился прямо перед машиной, сжимая в руках маркер. Поджав губы, я несколько минут вот так просто стоял, подмерзая с юга и покрываясь инеем с севера, наслаждаясь душевными терзаниями и восхищением этим автомобилем. Было невыносимо трудно заставить себя с щелчком открыть маркер, шагнуть вперед к капоту машины и, склонившись к капоту, прикоснуться пропитанным чернилами толстым стержнем. Я не стал выдумывать ничего оригинальнее версии Боба. Разве что, додумал ее: вверху справа, словно в углу листа, написал эту дурацкую шапку, типа "Директору ОАО бла-бла-бла, Пидору Г. Уэю, от сотрудника офиса менеджеров, Ф. Айеро", потом посередине написал "Заявление" и изложил все, что требовал от меня друг. Затем поставил дату, подпись и ее расшифровку. На все про все у меня ушло ну самый максимум три минуты. Поэтому я просто не понимаю, как могло совпасть вот именно так, что мне не повезло так сильно второй раз за день: сначала я так не вовремя встретил Уэя прямо с самого утра в лифте. А теперь... Только я хотел уже выпрямиться, отстраниться от капота машины и выкинуть чертов маркер этой мажорной жопы, как резким грубым толчком меня прижали лицом к ледяному металлу автомобиля. От неожиданности я завопил и задергался, но неведомая сила, сотворяющая это, попросту заломила мне до хруста руку, вынуждая и обнаженной грудью прижаться к куску железа. — Какого черта?! Пошел нахуй! — Огрызался я, топая и долбя свободной рукой по крышке капота, не в силах сделать ничего больше. — А я у тебя хочу спросить, что происходит? — Раздался шепот над самым моим ухом. Шепот, который дал понять, что со мной обошлись еще довольно мягко — он был просто вне себя от гнева, он прошипел это сквозь зубы, он едва ли не рычал и оглушительно сопел от злости. — Я забыл в офисе очки, давай-ка ты мне это прочтешь, дорогуша? Уэй, — а это был именно он, — резко прильнул ко мне сзади всем телом, отчего я больно ударился коленом о номерной знак и, простояв так несколько мгновений, отстранился. Сжав прядки моих волос, он провез меня лицом по машине до самых-самых первых слов моего вежливого обращения и вновь повторил: — Ну, читай, детка, в чем дело? Неужели тебе так сложно? Кожу лица жгло от трения с ледяным белоснежным железом, по лицу размазались собственные слезы и слюни вперемешку с чернилами смазавшегося маркера, и я лишь обессиленно мычал, рычал и дергался, пока этот ублюдок продолжал волочить меня головой по тексту. Это продолжалась несколько невыносимых минут, пока я, собравшись, не завопил, брыкаясь: — Блять, просто увольте меня, нахуй это делать-то? Это сработало, но только отчасти - он не отпустил меня, а лишь снова прижался ко мне, так, что я ощутил голой кожей спины, как бьется его сумасшедшее сердце под его рубашкой, услышал, как долбится в висках и по всему телу в бешеном ритме пульс и, конечно, блять, я почувствовал его член через брюки. Это не был стояк, но я просто, блять, почувствовал, потому что это было охуенно близко. — Просто уволить? Да ты что! Не-е-е-е-ет, — он протянул это таким мерзким сладким тоном, едва ли не облизывая мое ухо, что меня затошнило, — думаешь, отделаешься так просто? Ты мог бы точно так же просто уволиться, раз я тебе настолько не нравлюсь, — он сделал ударение на слове "настолько" и двинулся вперед, отчего я снова ударился с глухим стуком и выругался, — но раз ты начал мне гадить, то это все-е. Война так война. Это давно зрело, верно? Долго планировалось? Вот же сучка паршивая, нашел, куда надавить. Ну посмотрим, кто из нас сломается первым. И что-то мне подсказывает, что это буду не я. А что ты думаешь, а, Айеро? — Вы — гребаный псих, мистер Уэй! Отпустите меня, мать вашу, вы что себе позволяете? Это... это возмутительно! Действительно, Фрэнк, именно так и надо говорить, когда тебя почти голого мордой по капоту возят. Умница. — А то, что делаешь ты, не возмутительно, что ли? В порядке вещей брать и, блять, портить мою машину? Ты мне ее вылижешь сейчас, ты понял? В буквальном смысле. Ну, давай! Давай, вылизывай! Я к кому обращаюсь, уважаемый Ф. Айеро? Уэй фыркнул точно так же, как это сделал за обедом Боб, но на этот раз это прозвучало даже устрашающе. ГОРАЗДО. — Это немного незаконно, Вам не кажется? Ну, вернее... Блять! Вы не могли бы меня избавить от Вашего хера у моей задницы? — На удивление, он и вправду отстранился, но ни мою руку, ни волосы отпускать не торопился. Рыча, я дернул рукой вновь, — благодарю. Немного незаконно наказывать меня вот так? Делать мне больно, я имею в виду. Тут камеры. — А, так тебе не нравится? — Джерард и впрямь изобразил удивление. Потянув за пряди моих волос, он отстранил меня от капота и с силой толкнул обратно, срывая с моих губ сразу несколько стонов боли подряд. Стоянку огласил глухой удар о металл. И лишь после этого он, наконец, выпустил меня из своей хватки, делая несколько шагов назад. До моих ушей донеслись похлопывающие шуршащие звуки — судя по всему, этот мудак еще и руки после меня отряхивал. — Мне казалось, ты провоцируешь меня, раз оделся так второй день подряд. А теперь еще и это. Так будет делать или полный идиот, или гребаный извращенец и провокатор, согласись? — Ну, я не такой уж и полный, раз уж на то пошло. — Упершись вывернутой до того рукой о капот, я зашипел и невольно зажмурился — такая резкая сильная боль сковала мышцы, что у меня даже чуть-чуть подкосились колени. Я развернулся лицом к отошедшему мужчине, присел на капот и тыльной стороной ладони здоровой руки скользнул по собственным щекам и губам, стирая размазанную из-за этого ублюдка слюну. Встретившись с ним взглядом, я нахмурился. Несколько мучительно долгих, невыносимо длинных секунд мы смотрели друг другу в глаза, молча, и я буквально чувствовал как он зол, я испытывал физическую боль от его зашкаливавшего уровня ненависти ко мне. — Окей, раз это для тебя незаконно, то я накажу тебя так, что ты не сможешь придраться. Я думаю, ты миллион раз еще пожалеешь о том, что затеял это. Что связался со мной. Моя уверенность, которой я весь вымазался, стоя перед Уэем, вдруг растворилась. Знаете, как русалочка в морскую пену превратилась, так и весь этот обнаженный красавец и дикарь Айеро неожиданно сдулся, оставляя взамен себя ссыканувшего от этого тона и взгляда малыша Фрэнки. Сдвинув брови над переносицей, я чуть ссутулил спину — вот просто невольно как-то. Мне как будто кирпич на горб положили, и я под его весом согнулся едва ли не в смиренном поклоне перед начальником, — я осторожно, с опаской кивнул, на самом деле, даже не зная, как надо на это отвечать. Я не спорю, что это очень унизительно. Но ведь я и не затевал сам никакую войну! Если б не Боб, сидел бы я тихо в своем углу в офисе и бурчал бы себе под нос о том, какой Уэй мудак, но он бы об этом никогда и ничего не узнал. Если б не Боб! Если б не восемь кусков. Джерард, видимо, почувствовав себя победителем (в общем-то, так и оно и было), развернулся на пятках - знаете, у него еще туфли так пафосно скрипнули подошвами,- и ушел в сторону лифтов, не оглядываясь. Как будто он крутой парень, а я - взрыв. — Вот же педик, — огрызнулся я шепотом. Проводив мужчину взглядом, я оглянулся через плечо на перепачканный маркером белоснежный металл машины. Большинство слов были смазаны и даже не читались. На секунду мне даже показалось, что в слове "хер" отпечатались какие-то черты моего лица, знаете, он как будто чуточку стал похож на меня. Это звучит дерьмово. Выругавшись и выбросив гребаный маркер куда-то в дальнюю часть безлюдной стоянки, я направился следом за Уэем, так же к лифтам, рассчитывая, что он уже успел подняться на наш этаж. И уже стоя в металлической, плавно скользящей вверх коробке, я вдруг догадался, что, раз чернила размазались из-за моего лица, то на мне они тоже остались. Хер отпечатался на моем лице.***
От следующего утра я уже не ждал чего-то нормального и уж тем более хорошего. Сидя в метро и сжимая в руках свой портфель, я настраивал себя на самое худшее. Нечто вроде того, что я... Не знаю... Буду проходить мимо единственной лужи в городе, и именно в тот момент там будет проезжать Уэй и окатит меня грязной водой, а там еще пиявки и инфекция окажется, а я как раз задену рукой какую-нибудь железяку, и в итоге я буду голый, потому что Уэй не разрешит мне мочить помещение и мебель в офисе, мокрый и без руки, потому что ее ампутируют. И в довершение всего на меня еще самолет или метеорит упадет. Смахивает на сюжет для голливудского фильма про парня-неудачника. Стоит попробовать это продать. Добрался до работы, к собственному удивлению, я без происшествий. До офиса - тоже. Но долго ждать мне не пришлось - Уэй и вправду задумал мне мстить и тянуть с этим не планировал. Через три четверти часа после начала рабочего дня по громкой связи Эмми, секретарша Джерарда, попросила меня зайти к нему, мол, босс вызывает на ковер. Недавнее посещение его кабинета произвело на меня слишком большое впечатление, поэтому в этот раз я начал смущаться, злиться и проклинать Уэя заблаговременно. И я понятия не имел, что стоит от него ожидать и от этого чувствовал себя еще более дерьмово, чем мог бы. Когда я выходил из офиса, меня провожали такими взглядами, словно я уже не вернусь сюда никогда. В теории, такое тоже могло случиться. Поэтому я был готов пожать им руки на прощание и попрощаться раз и навсегда. На этот раз я не стал ждать в приемной, а сразу направился в кабинет Уэя. Перед смертью не надышишься, так говорят? — Ох, доброе утро, Фрэнк. — Приторно улыбнулся мне Джерард, сидя за своим столом. И как у него еще не слиплось ничего? Когда я зашел и робко подошел к его столу, он как раз ровнял небольшую стопку бумаги. Он делал это долго и тщательно, с каждой гребаной стороны по несколько раз, так, что я уже начал ненавидеть это действие, этот звук, эту бумагу и всю округу в радиусе километра, потому что все это казалось мне соучастниками этого гребаного спектакля, который Уэй тут разыгрывал. В итоге он протянул эту папку мне и, сложив руки в замок на столешнице перед собой, ласковым тоном, словно я умственно-отсталый, обратился ко мне: — Фрэнки, я хочу, чтобы ты прошел по всему офису, по всем этажам, и на каждом информационном стенде расклеил по листочку. На охране можешь оставить несколько и остальные раздай, пожалуйста, в кафетерии за обедом. Хорошо? Справишься? Вскинув одну бровь, я рассматривал верхний лист в стопке, которую теперь держал в руках. На нем была большая цветная картинка достаточно откровенного содержания — несколько обнаженных девушек в вызывающих позах, достопримечательные места которых заботливо прикрыты мерцающими звездами. Тонкие, длинные ноги, осиные талии, большая грудь и красивая кожа. Смущало лишь одно - мое лицо у каждой взамен их собственных. А рядом огромными и яркими буквами, которые наверняка будет видно издалека, было напечатано "Тебе скучно и одиноко?", а далее следовал мой номер. Без единого исправления, мой номер и внизу приписано имя. Скривившись, вскинув в недовольном изумлении брови и морща нос, я вопросительно посмотрел на начальника. Долго я не мог сформулировать тот вопрос, который вертелся у меня на языке, и я лишь онемело раскрывал и закрывал рот, сотрясая перед ним пачкой с бумагами, пока не сумел выдавить из себя: — Какого черта, мистер Уэй? Что это? — Это? — Удивленно мурлыкнул он с таким выражением, будто эти бумажки не могли вызвать у меня недоумения, все было очевидно, просто и понятно даже ребенку. — Ну, как же? Неужели ты забыл? Вчера ты так вежливо предлагал мне свой хер. А мне он, извини, не особо нужен. Ну, вот я и подумал — раз у тебя такая проблема с трудоустройством твоих гениталий, так чего бы тебе не помочь? Я уверен, кому-то твой хер очень нужен сейчас. — Мистер Уэй!! - Мои щеки вспыхнули румянцем, и я с хлопком опустил пачку на стол начальника. - Это же... Мистер Уэй!! Так не- — Ты разве не понял моего задания? — Сладкие нотки исчезли из его голоса. Пронзительно глядя прямо на меня, он покусывал губу, но, знаете, не игриво или как-то симпатично, а как кусают наркобароны в фильмах, особенно, когда злятся и намекают, что вот-вот готовы выйти из себя. — Мне кажется, хотя бы такое выполнить в твоих силах. Свободен. Позже схожу проверю, как ты выполнишь свою работу. И, Фрэнк, учти, на каждом этаже. Рыча себе под нос и скрипя зубами, я взял эту чертову папку и молча удалился из кабинета.