Восемь поводов для ненависти

      Итак. Прошло… Не знаю, кажется, неделя? Чуть-чуть больше. Дней восемь или, кажется, девять. Если честно, до этого момента мне и не приходило в голову считать, сколько прошло времени. Я просто… Был немного занят.       Кхм. По правде говоря, если быть уж максимально честным и откровенным, я был занят Джерардом. Безусловно, работой тоже, но Уэй был чем-то более запоминающимся. И, стоит заметить, от работы он еще отличался разнообразием, которого я от него совсем не ждал. Ну, не сам он, конечно. Время с ним, типа…       Мне безумно неловко об этом думать, блин. Это смущает, заставляет краснеть…       Придя к начальнику тем вечером, из бара, где мы сидели с Бобом, я получил совсем не то, что ожидал, и поэтому остался, грубо говоря, довольным. То, что я думаю об этом, как о чем-то положительном, я оправдываю только тем, что я не ждал многого. И всё. То есть, на самом деле, наверное, ничего такого не происходит, но я жду еще меньшего, поэтому удивлен и обрадован случившемся. Странная формулировка, но иначе у меня не получится объяснить, я думаю. Я компетентен в вопросах нашей компании, которые для меня сужаются до вещей связанных с моей специальностью. Что уж до пересказа своих отношений — здесь я продвинулся до уровня смущенного камня.       Так вот. О том, что случилось тем вечером. Ввалившись в квартиру Джерарда, чем я его очень удивил, я лишился всего рвения, благодаря которому так уверенно туда стремился. Замявшись на пороге и кусая губы, я сводил брови над переносицей и смотрел на него исподлобья. Так, как пришедшим к нему был я, то и начинать должен был первым я, и начальник терпеливо молчал, наблюдая, как я переступаю с ноги на ногу. «Я правда… так сильно нравлюсь Вам?»       С неизменно озадаченным выражением лица, помедлив, он кивнул. «И сейчас тоже?» — в тот момент мне, почему-то, подумалось, что за те несколько часов, что разделяли ту минуту и наш разговор в приемной могло что-то измениться в его отношении ко мне. Возможно, из-за моего ухода тогда.       Его изумленное и вопросительное выражение сменилось чем-то теплым. Снисходительно глядя на меня, он, растянувшись в улыбке, вздохнул. Его руки были спрятаны в карманы тех самых штанов, что я видел уже на нем после душа. Затем он кивнул. «Ничего не успело поменяться.» «А если бы я пришел завтра? Или послезавтра?» — я бы ни за что не спросил этого, будь я трезв. Во мне говорило одно только любопытство и, возможно, эгоизм — кому не понравится, что к нему испытывают такие чувства?       Но этот хитрец просек это слету и не стал отвечать. Вместо этого, наклонив голову набок, так, что черные прядки выскользнули из-за ушей, он прищурился и прикусил губу в попытке удержать улыбку: «Зачем ты пришел, Фрэнк?» «Я думаю, мы могли бы попробовать… что-нибудь?» — я пожал плечами. Думаю, именно эта фраза стала началом того, что продолжалось и по сей день.       Тогда я ждал, что он, согласившись со мной, притянет меня к себе, станет целовать и потом трахнет, начав, может быть, не так уж уверенно. И это было бы дерьмово, по-моему: пусть мне и нравилось спать с ним, это бы выглядело так, словно я его игрушка для секса. (На самом деле все наоборот и это, блять, угнетает меня.)       В тот вечер — ночь? — мы смотрели какой-то фильм, смысл которого я не понял — то ли я был слишком пьян, то ли он слишком закручен и глубок. Я не знал, как я должен себя вести, и сначала нервничал. Джерард, кажется, испытывал то же чувство, но он сумел расслабиться быстрее меня. Он много целовал меня тогда. Целовал, трогал, гладил. Казалось, что ему так нравятся мои волосы — развалившись рядом со мной на диване перед телевизором, его рука мягко перебирала прядки, как будто лениво массируя, и это было так приятно. Глядя в меняющиеся картинки на экране телика, шедшие друг за другом сцены, я думал о том, что я должен делать, будучи с ним в отношениях, а что нет. Типа, обязан ли я отвечать на его поцелуи, раз я согласился с ним быть? Я ведь, типа, использую его, целоваться необязательно. Но эта мысль оборвалась и не породила за собой, как это обычно бывает, целый поток других мыслей, терзаний и дерьмовое настроение. В какой-то момент я заметил, что тянусь следом за Джерардом, когда он разделяет поцелуй. Или надавливаю на его затылок, не позволяя отстраниться. Осознав это, я недолго стыдился себя, не понимал своего странного поведения, корил и мысленно ругал себя за, не знаю, слабости? А потом просто списал это на то, что это — не менее приятно, чем секс. Люди ведь испытывают потребность в отношениях? Несексуальном физическом контакте. Ну и вот. Я решил, что поцелуи будут частью моего использования Джерарда.       Но начать вот так использовать его, прямым текстом что-то просить, я не мог себе позволить с первого же вечера. Я был голоден и уже почти успел пожалеть, что согласился на предложение Боба, — какой в этом толк, если я не могу ничего попросить? — но мой живот, требовательно заурчав, сказал все за меня. И Уэй, не задавая вопросов, просто заказал нам пиццу.       Тогда я подумал, мол, Господи, он так сильно влюблен в меня! Но, кхм, это было только началом. За эту неделю я успел так подумать еще кучу раз.       Следующий день был моим выходным. Моим, но не Джерарда. Мы спали на разных постелях: он, снова, ничего не спрашивал у меня, а просто решил сделать так. Кажется, он словно прочел мои мысли о кукле для секса, и решил доказать, что это не так. И когда я проснулся и побрел по уютно и просторно обставленной светлой квартире, встретить на кухне завтрак и начальника было для меня неожиданностью. На мой немой вопрос, он весело сказал, что он начальник и может себе иногда позволить прогулять, тем более, по такому важному поводу.       Тут я снова подумал о том, что, оставшись на весь день у Джерарда дома, наверняка, мы займемся сексом. Я еще забеспокоился из-за того, что мы сделаем это столько раз, что я удовлетворюсь на большой промежуток времени вперед и пожалею о том, что согласился. И, блять, нет. Теперь мне так стыдно за то, что я тогда думал об этом. Пока я ел, Джерард оставил меня и, уходя, сказал, чтобы я собирался, когда покончу с едой. Минут через десять, прокравшись со своим стаканом сока в руках из кухни через гостиную к спальне, я слышал, как Уэй говорил по телефону, кажется, с кем-то с нашей конторы. Объяснял, что сегодня следует сделать и вновь и вновь повторял, что его это не волнует и приезжать сегодня он не станет. А потом он увел меня в машину и час развлекал меня всякими разговорами, упрямо не позволяя скучать и не давая ни минуты подумать о чем-то плохом, пока мы не достигли побережья гребаного, блять, моря.       Он привез меня к морю, понимаете? Не понимаю, как у меня тогда крышу не сорвало.       Было довольно прохладно, поэтому людей на пляже почти не было — помимо нас, еще одна парочка, да родители с ребенком где-то далеко.       Море, лениво, словно нехотя вздымаясь совсем низкими волнами где-то далеко, тянулось к берегу, но дотягивалось до него только своим пенным кружевом, которому я, разувшись, подставлял ноги. Серое, затянутое как будто одной огромной серой тучей — или даже серым листом бумаги, потому что столь однотонных и ровных облаков не бывает, — небо почти сливалось с потемневшим без солнечных лучей морей и, сходясь на горизонте, они как будто поглощали друг друга, не в силах побороть друг друга. У берега вода была достаточно прозрачной, чтобы видеть невысыхающее песчаное дно, редкие камушки или разбитые ракушки. Кажется, цель нашей прогулки как раз в них и заключалась — уйдя далеко-далеко от небольшой кафешки на пирсе, мы шли вдоль кромки моря и выискивали взглядом те, что были поровнее и покрасивее и набивали ими свои карманы, хотя потом, уходя через несколько часов (на самом деле, понятия не имею, сколько прошло времени и который был час: про свой мобильный телефон я забыл, а солнца видно не было) мы попросту их вывалили в две небольшие кучи. Может быть, это было соревнование, — кто больше насобирает? — может быть, просто способ, типа, узнать друг друга (Господи, я смущен до мозга костей), потому что все это время мы не прекращали говорить.       За эти дни мы вообще очень много говорили, когда были свободны от работы. Тогда я снова остался на ночь у Джерарда (я не буду пересказывать наш секс, окей? Это, блять, весь рассказ испортит!) и на следующий день после работы поехал домой. Видимо, из-за этого ему показалось, что он обязательно должен вытащить меня куда-нибудь в будние дни — или он просто так сильно захотел этого тогда, не знаю, — но после окончания рабочего дня мы были на какой-то выставке современного искусства. Я был удивлен тем, до какого позднего времени она работала, но объяснение было вполне логичное: со слов Джерарда, организаторы этой выставки просто хотели как-то выпендриться, чтобы выделиться среди конкурентов, и было принято решение открывать залы позже и закрыть, так же, позже, привлекая тем самым, в основном, посетителей старшей возрастной категории, которая способна посещать такие мероприятия в рабочие дни только в позднее время.       Там Джерард рассказал, что он и сам любит рисовать. Правда, не настолько бессмысленно. И, выбирай он профессию сам, без родительского натиска, то он занялся бы комиксами.       Я вообще узнал о нем много новых фактов, в основном бессмысленных мелочей, как я потом думал, но в момент разговора мне было безумно интересно все это слушать. Теперь я знал о его страхах, типа боязни высоты, всякие любимые блюда, книжки, теле-шоу. И много-много историй из их с братом детства. И, конечно, он тоже узнавал обо мне что-то - ему, отчего-то, так легко каждый день удавалось меня разговорить, какую бы тему он не затрагивал.       В один из других вечеров, когда Уэю вдруг не захотелось просто сидеть со мной у него дома (такое повторялось несколько раз за эту неделю), он потащил меня в кино. Поначалу мне казалось, что Джерард долго собирался сходить на этот фильм, потому что мне он вопросов, опять же, не задавал, на огромные постеры не смотрел и, склонившись к окошку кассы, когда подошла наша очередь покупать билеты, не медлил ни секундочки. Но, кажется, спроси я Джерарда потом о сюжете фильма, он бы не сумел ответить. То и дело он щекотал мне шею и ухо своими губами, что в какой-то момент, люди, сидящие ниже нас, начали раздраженно шикать, оборачиваясь, и просили меня хихикать тише. Тогда Джерард стал затыкать меня своими поцелуями, шепотом наигранно ругая за то, что я мешаю людям смотреть фильм.       И, кажется, уже бы и быть счастлив, верно? За меня периодически платят, водят везде, на работе особо не гоняют, а потом еще и ласкают всю ночь. Блять, да, реально классно, если бы не одно «но.»       Спор. Оставалось последнее желание, восьмое. Первые несколько дней я и вовсе забыл думать о нем, потом меня стало гложить любопытство, пока я вдруг не понял, что последнее гребаное желание Боба может все испортить. Теперь он был в курсе всего, что происходило между нами с Джерардом прежде и я не видел причин для того, чтобы не продолжать с ним делиться этим и дальше. Я стал спускаться к нему на пост охраны чаще, чем раньше — Джерард не разрешал мне этого, но он редко выходил из своего кабинета, а меня распирало от мыслей, словно паршивую сплетницу, и я тайком ходил к другу и делился с ним. И, черт возьми, даже будучи увлеченным своим рассказом, я обращал внимание на то, с каким интересом он слушал и как широко он улыбался все это время. Конечно, прямо он мне ничего не говорил, но я подозревал — моя наивность подозревала? — что он просто безумно рад за меня. Он говорил со мной без фальши и зависти, и я даже был отчасти благодарен этому спору и глупым желания Боба за то, что теперь в моих руках был Джерард и я мог делать с ним, что захочу.       Был благодарен за предыдущие желания, не за последнее. Что за херня это окажется? Она, серьезно, все может нахуй разрушить. Уничтожить мою зону комфорта просто в пыль. Поэтому последние три дня я стал более нервным, чем прежде, особенно в те моменты, когда мы пересекались с Бобом. Я все боялся, что он заведет разговор о споре. Вспомнит, что у него остается еще одно желание. И не подумает о последствиях загаданного действия.       Так было до сегодняшнего дня. К этому моменту я уже был так напряжен, что сам был готов сказать Бобу выбрать что-нибудь прямо сейчас, лишь бы больше не терзать себя ожиданием.       Покручиваясь на стуле на своем рабочем месте, я листал веб-страницы в поисках информации для презентации Джерарду.       Я выполню последнее желание и получу восемь штук баксов. Этого хватит, чтобы закрыть все мои кредиты и еще, кажется, немного бы даже осталось. Если я откажусь выполнять желание, то мне потребуется как минимум тысяча — отдать Бобу долг, верно? Я так и не решился попросить у Джерарда ничего, дороже двадцати долларов, поэтому не знаю, согласится ли он на это. Плюс на мне останутся мои кредиты. Может быть, оно вообще и не стоит того? Ну, я имею в виду, чего я парюсь из-за отношений с Джерардом? Неужели я так много потеряю, если мы расстанемся? Как будто я прежде не жил без постоянного партнера. А помимо секса я ничего и не получаю — даже никаких привилегий на работе.       В тот момент, когда я, подпирая щеку ладонью, легонько постукивал пальцами по клавишам мышки, не нажимая их, дверь слева от меня щелкнула ручкой и открылась. Я непроизвольно обернулся на звук. Джерард, сосредоточенно листая файлы с бумагами в папке, направлялся к двери, ведущей из моей приемной в коридор.       Да вот прямо сейчас я и докажу, что нет у меня никаких привилегий и что я ни черта не теряю. — Мистер Уэй! — Я окликнул его, быстро подрываясь с кресла, чтобы он не успел выйти.       Мужчина тут же замер на месте и оглянулся на меня через плечо: — Что такое, Фрэнк? — На его лице мелькнуло ласковое выражение. Только на секундочку, так, что я едва сумел его уловить. Он понизил тон, заговорив тише. — И я же говорил, можешь называть меня по имени, когда мы одни. — Я все еще чувствую себя неловко из-за этого. — Признался я, виновато разводя руками. — Так вот, я хотел спросить. Можно мне… — Я запнулся, быстро подбирая что-нибудь из огромнейшего списка запретов для сотрудников нашей компании. Задумчиво замычав, я скользнул взглядом по столу и столкнулся им с циферблатом часов. Стрелки почти встали в то положение, когда звонил звонок на обед. Я вновь перевел взгляд на начальника. — Можно мне с Бобом в обеденный перерыв дойти до Макдоналдса? Который за углом. — О Бо-оже, Фрэнк! — Со страдальческим видом взвыл Уэй. — Как ты ешь вообще эту дрянь? — Мне нравится. — Капризно буркнул я, на мгновение надувая губы. — Так можно? Мы успеем. — Ну, — я растерянно выдохнул, когда уловил сомнение на его лице. Опустив взгляд, он потер шею свободной рукой и пожал плечами. — Может быть, ты сходишь один? Брайар все-таки на охране сидит. Если бы Майки не просил, я бы даже в кафетерий его не пускал, ему нельзя покидать пост. — Так… Мне можно, значит? — Неуверенно уточнил я. — Да. Но так, чтобы никто не видел, — подмигнув мне, он, наконец, выскользнул за дверь, и тишину коридора нарушил ритмичный стук его каблуков.       Я осел на стул со страдальческим выражением. Мои брови соскользнули к переносице, образуя «домик», и я понурил голову и сжал губы, вздыхая. Блин. Ну, может быть, у меня и есть какие-то привилегии. Незначительные.       Да это ничего не меняет! Ну и что, что я могу дойти до Макдоналдса? Больно мне это нужно! Особенно сегодня, когда Боб не попал в пробку и успел зайти туда до работы.       Рассматривая свои туфли и брюки, я ковырял темную ткань на коленях с обиженным видом, когда Джерард внезапно вновь появился в дверях. Погруженный в свои мысли, я и не обратил внимание на ускоренный звук его приближающихся шагов, но, подняв опущенную голову, и увидев босса, мне не потребовалось много времени, чтобы догадаться: он торопился вернуться назад, видимо, забыв что-то. — И куда я, блин, пошел? Ты не знаешь? — Качая головой, он усмехнулся. Подойди к моему столу, он положил папку передо мной на стол. — Ты не мог бы отнести это в общий зал и раздать всем? Из каждого файла по листу. Если копий не хватит, отксерь у меня в кабинете. — Хорошо.- Взяв папку, я послушно кивнул. — Я отъеду ненадолго, если что. Мне надо встретиться. — Протянув руку, он мягко потрепал меня по волосам, а затем щелкнул по носу. — Не скучай, сладкая попка.       А затем он вновь убежал в коридор, сопровождаемый моим прищуренным взглядом из-под нахмуренных век и улыбкой, которую я старательно прятал в уголках губ.       Но, тряхнув головой, я поспешно отвел взгляд от двери, где только что видел широкую спину Джерарда. Ну и что? Мне все равно. Я просто пользуюсь им и ничего больше. Пусть делает, что хочет, главное, что я получаю от этого выгоду.       Я опустил взгляд на папку и сжал ее в руках чуть-чуть сильнее. А затем, со вздохом поднявшись с места вновь, направился в офис.       Его двери снова призывно были распахнуты настежь. На пороге я помедлил, окидывая помещение и сотрудников взглядом, боясь, что вновь встречу этот негатив, что и в прошлый раз. Но я простоял там почти минуту, а никто и голову не поднял, чтобы взглянуть на пришедшего. Возможно, они еще просто не заметили меня.       Достав листы из файлов, я подошел к крайнему столу и, выбрав по одному, положил рядом с парнем. Тогда он поднял на меня глаза, равнодушно посмотрел секунды две, а затем кивнул в знак благодарности. Поджав губы, я отвел взгляд и направился к следующему столу.       Ненадолго задерживаясь у каждого стола, я медленно продвигался, монотонными движениями выбирая листы и опуская их на стол перед менеджером, уже и не глядя на них. Пока один из них — а точнее одна, — не заговорила со мной: — Привет, Фрэнк.       Я вздрогнул и, удивленно вскинув брови, взглянул на девушку. Эмми, не отнимая лица от руки, которой подпирала щеку, помахала мне свободной рукой и устало улыбнулась. Я вздернул уголки своих губ в неловкой улыбке и кивнул в знак приветствия. — Как ты? — Она спросила это так, будто ей действительно было интересно. А мне было стыдно отвечать про то, как мне работается на ее бывшем месте.       Опустив голову, словно я был занят пересчетом листов, я пожал плечами и, выдержав паузу, негромко ответил: — Да все хорошо. А ты как? — Мой вопрос был задан скорее из вежливости. — Тоже хорошо! — Она хихикнула и откинулась в кресле. Сложив ладони на животе, она взглянула в экран компьютера, а затем, наклоняя голову назад, улыбнулась мне шире. — Мне тут нравится больше, чем в приемной. Занимаешься реальной работой, а не кофе варишь, как кухарка.       Я не понял, мне это как оскорбление воспринимать надо? Я невольно вздернул одну бровь, глядя на девушку, и она охнула: выпрямилась и замахала руками: — Нет-нет, я не имею в виду, что теперь кухарка ты. Нет. Просто я себя у Уэя так чувствовала, это тебя не касается, Фрэнки. — Да все хорошо, — я улыбнулся, пожав плечами. — Все хорошо. Мне тоже больше в приемной нравится. — Осторожно кинул взгляд на сидящих справа и слева менеджеров, я тихо усмехнулся и поморщил нос, кусая губы, — сидишь один, как царь. Свой кабинет. — Ну, я рада, что тебе нравится. И… — она помедлила. Наклонив голову, она продолжила еще немного тише, — спасибо, что помог мне. И, оказывается, Уэй не такой уж и мудак. Уж не знаю, что ты ему так сказал, но он так приветливо со мной говорил, когда я пришла договариваться насчет этого места.       Внизу живота что-то с грохотом упало. Несколько мгновений я смотрел на Эмми, а затем медленно кивнул. — Да, может быть, и так. Извини, мне надо идти. У меня еще работа есть. — Хорошо, милый, удачи. — Она кивнула и повернулась к компьютеру.       Да уж, не такой уж и мудак. Мне с трудом удалось подавить вздох за поджатыми губами.       Нет, ну ведь он все еще тот же мудак, чего я распереживался-то? Если бы я не поругался с ним и не попросил взять Эмми на мое место, он бы и слушать ее не стал, приди ей в голову такая идея. Послал бы и еще штрафанул ее невыплаченный кусок зарплаты за часть месяца, выдумал бы причину.       Или, может быть, суть в том, что он все-таки послушал? Потому, что именно я его попросил? Речь ведь о наших с ним отношениях, а не в общем.       Нервно кусая губы и шурша листами, погруженный в мысли, я продолжал раздавать распечатки. Стопки, которые я разделял и придерживал пальцами руки, быстро уменьшались и я на глаз пытался прикинуть, до какого стола мне хватит листов прежде, чем придется идти в кабинет Джерарда. Интересно, а сам он как скоро вернется?       Ээй, нет, Фрэнк! Ты не скучаешь по нему! Нет! Верно же? Просто любопытство. Он же твой начальник. Без него ты, конечно, спокойнее себя чувствуешь. К Бобу сходить можешь. Ну да.       Я не замечал, как, ругая себя в мыслях, споря с самим собой, морщил нос, закатывал глаза и фыркал, пока неловкое покашливание не вернуло меня на землю. Вздрогнув, я едва ли не выронил листы из рук, и залился краской. Но, взглянув на парня, у стола которого я стоял, я вдруг замер, не зная, как реагировать. Это был тот самый ублюдок из кафетерия, который оскорблял меня.       Мы долгим пронзительным взглядом смотрели друг другу в глаза, пока оба синхронно не отвели глаза и не продолжили заниматься своим делом: я бумагами, он — компьютером. — Я думаю, тебя отстранили на две недели. — Равнодушно бросил я.       Он скрипнул зубами и раздраженно засопел, но, тем не менее ответил: — Мистер Уэй разрешил работать со вчерашнего дня из-за недостатка рабочей силы, но вторую неделю мы работаем без оплаты.       Я вскинул брови и положил распечатки рядом с клавиатурой на стол: — Вот как. Ясно.       Сделав шаг от стола, я уже собирался направиться к следующему, но парень, развернувшись на стуле, сжал мой локоть, останавливая. Я испуганно пискнул, сжимаясь и взволнованно посмотрел на него. В недоумении он нахмурился, а затем, закатив глаза, отвел взгляд: — Эм, знаешь… В общем… Извини за то, что было. — Он говорил это сухо и неискренне, словно через силу. Кажется, он просто боялся, что я нажалуюсь своему «ебырю» как они называли Джерарда, и он их вовсе уволит.       Выпрямив спину, я вздернул нос и нахмурил брови, отворачиваясь и не глядя на парня: — Окей. Мне все равно. — Помолчав секунду, я добавил. — Отпусти, мне надо работать. — Точно все в порядке? — Чеша затылок, уточнил менеджер напряженно. — Отстань. — Огрызнулся я и выдернул локоть, направившись к следующему столу с важным видом.       Только благодаря Джерарду я могу себе это позволить — грубить этому чуваку. Иначе бы меня, как в бойцовском клубе, били бы даже не до первой крови, а до стоп-слова, которое бы я не смог сказать, отплевываясь от крови и выбитых зубов.       В животе снова ухнуло. Этот чувак извинился передо мной только потому, что Уэй защитил меня. Наорал на него за то, что он обижал меня. Никогда прежде я не слышал о том, чтобы Джерард разнимал споры или наказывал кого-то за них — ему было наплевать на них. Кажется? Были ли тогда вообще споры?       Под быстрое щелканье накрашенных длинных ноготков по клавиатуре, я опустил на заваленный всякой ерунденью девчачий стол предпоследние листы и направился к выходу, чтобы сделать новых копий из тех распечаток, что у меня остались. Идя с опущенной головой, я ощущал полную апатию. Хотелось просто сесть в любой угол и сидеть, прижавшись виском к стене.       Действительно ли я ничего не потеряю, если испорчу отношения с Джерардом и расстанусь с ним? И, даже если нет, действительно ли мне не жалко… терять его, типа? *****       Я монотонно жевал свой бургер, пялясь в трещинку стола Брайара и даже не ощущал вкуса еды. Живот ныл от нервов и голова была мутная и тяжелая, такая, что хотелось закрыть глаза и положить ее на эту сраную столешницу с трещинкой.       Не знаю, заметил ли мое состояние Боб — я не смотрел на него и даже краем глаза не замечал, поглядывает ли он на меня или нет. Мне было не то, чтобы все равно. Мне просто было неинтересно. Я слышал его чавканья и хлюпанье колой, что подтверждало, что он хотя бы все еще тут, и в нынешнем состоянии мне этого было вполне достаточно. Я был слишком глубоко погружен в свои дерьмовые мысли, чтобы еще о Бобе думать.       Какого черта я вообще еще думаю об этом? Это просто, мать его Джерард! Какая мне чертова разница, будет он со мной или нет? Серьезно, без него было нормально. И я не мог успеть привязаться к нему, невозможно сделать это так быстро. И он мне ничего такого не дает, что я бы жалел потерять. А Боб даст деньги. И я, подкопив, даже на свою зарплату смогу все что угодно потом купить. Разве плохо? А если я и привязался… Этого нельзя допускать. Я просто использую его, а такие отношения долго продлиться не могут. Да и неправильно это все-таки. Наверное, после окончания спора стоит вообще самому расстаться с Джерардом. Плохо пользоваться чужими чувствами, как бы мне выгодно это не было. Ну да, все верно. Вот теперь все встало на свои места. Надо просто прямо сейчас попросить у Боба желание, чтобы закончить с этим сейчас, как будто резко оторвать пластырь. Тут даже больно не будет. Может быть, желание Боба мне наоборот поможет.       Я повернул голову и столкнулся со взглядом Боба. С полным ртом и губами, перепачканными джемом из того самого пирожка из Макдоналдса, он внимательно смотрел на меня с обеспокоенным видом. Я вопросительно кивнул ему, но он ответил только через минуту, когда прожевал: — Все нормально, чувак? Ты выглядишь как будто… — Он вдруг замолчал, нахмурился и после долгой паузы продолжил. — Помнишь мы смотрели передачу и там были три клоуна? Один длинный такой, маленький, а третий жирный?       Я ошарашенно распахнул глаза и заторможенно кивнул. — Вот ты как будто того жирного проглотил, который самый грустный был.       Я закатил глаза и даже сумел выдавить из себя улыбку, которая, все же, не задержалась на моих губах долго. Отвернувшись, я кивнул: — Да. Да, почти. Просто… — Я грустно усмехнулся, медленно облизнув губы и качая головой. — Запутался немного. — В чем? — Да с Джерардом. В отношениях. Типа того. — Я пожал плечами и опустил голову. — Да ладно. С сексом у вас все нормально и хорошо. — Протянув руку, он похлопал меня по плечу. — Мне вот только интересно, кто из вас двоих сверху? — Эй! — Я вспыхнул и замахнулся на друга остатками бургера. Тот, рассмеявшись, закрыл голову руками и наклонился к столу. — Не спрашивай о таком! — Ты так покраснел! — Хохотал друг. — Ну все понятно. Тогда я знаю, каким будет мое последнее желание!       Я замер с поднятой рукой, не в состоянии двинуться. Вдохнуть я тоже не мог. Только широко распахнутыми глазами смотрел на Боба почти целую вечность. — Какое? — Выдохнул я почти беззвучно. — Я хочу, чтобы ты трахнул его. — Кивнул сам себе Боб и отправил в рот последний кусочек хрустящего пирожка. Я опустил руку и сжался на стуле, хмурясь. — Типа… Чтобы я… что сделал? — Я тряхнул головой, морща нос и лоб в непонимании. — Я не понял. — Чтобы ты трахнул его. Был сверху. Обычно это ведь не так, верно? — Он говорил о таких личных вещах так просто, дожевывая свой обед, пока я краснел до кончиков ушей. — Я не понимаю. — Вздохнув, я откинулся на стуле. — Когда мы начинали спор, ты говорил, что сотрешь записи с камер. И как почти все твои желания относятся к этому? — Я тогда еще не знал, какими они будут. — Парень, отряхнув руки, собрал все хрустящие пустые упаковки со стола и бросил в мусорную корзину под столом. — Да и если бы все было так просто, ты бы выполнил все совсем легко, а это не стоит таких денег. — А как ты… — Я хотел было спросить о том, как он узнает, выполнил ли я последнее задание. Ассоциативно я добрался до предыдущего желания, которое он тоже никак без помощи камер проверить не мог. А значит… - Эй!       Завопив, я подскочил со своего места: — Я не собираюсь этого делать! Не тогда, когда ты будешь пялиться через камеры на нас!       Я буквально чувствовал, как кровь пульсирует под кожей на моих скулах и щеках, как я краснею от злости и смущения. Прежде, мне и в голову не приходило, что Брайар мог видеть, как мы с Джерардом занимались сексом в его кабинете или - уф! — в чертовой приемной в записях с камер, и сейчас мне хотелось избить этого ублюдка просто до полусмерти. И он, кажется, это почувствовал, потому что, выставив перед собой руки, поспешил оправдаться: — Я не буду этого делать! Честно! Если бы ты не сказал, я бы и не додумался!       Я с сомнением прищурился и наклонился близко к лицу Боба, заглядывая в его голубые глаза. — Тогда как ты проверишь, выполнил ли я последнее задание? — На слово! Чувак, ты же мой друг! И я знаю, какой ты азартный и честный! Ты бы не стал мне врать, как бы дерьмово тебе не было. — Ну… — С подозрением я еще несколько секунд сопел парню в лицо, а затем отстранился и, отворачиваясь, скрестил руки на груди. — Окей! Сделаю вид, будто поверил тебе.       Боб за моей спиной усмехнулся и слабо толкнул меня в спину: — Кончай придуриваться. Я деньги переведу тебе на карту, окей?       При словах о деньгах я вздрогнул. Они были так близко, что аж с трудом верилось. Восемь тысяч долларов. Я получу их после того, как всего лишь снова займусь сексом с Уэем. И все.       Сорвавшись с места, я поспешил подняться на свой этаж. Блять. Быстро и резко, как пластырь. Больно почти не будет.       Никогда прежде я не торопил лифт, прося его ехать быстрее. Я боялся отказаться от этого в любую секунду. Боялся, что жажда денег пройдет и здравый смысл возобладает. Я выскользнул из дверей лифта, даже не дав им до конца раскрыться. Бегом добрался до приемной, а там — захлопнув за собой дверь и щелкнув замком, быстрым шагом преодолел расстояние до двери в кабинет Джерарда. Та была приоткрыта — отлично, значит он уже вернулся.       Я уже коснулся ручки, как вдруг замер, услышав голос начальника: — Ха-ха, да! Я тоже думаю, что это очень здорово. И… мне так хорошо с ним. — Он помолчал, и я догадался, что он говорит по телефону. — Майки, да отвали! Если я его возил туда, это еще ничего не значит! Да помню я, что было тогда! Завали. Я его люблю и всё. Он… — Я услышал вздох, но он словно был сделан с улыбкой. Я прижался ухом к двери, осторожно касаясь деревянной поверхности подушечками пальцев. - Да, наверно, ты прав. Лучшее, что со мной случалось. Пускай он такой говнюк. Это очаровательно, я думаю.       Скребнув ногтями по двери, я сжал руки в кулаки и закрыл веки. Блять, Фрэнк. Игнорируй это. Это не то, что ты должен слышать. Может быть, это вообще не о тебе.       Лучшее, что со мной случалось. Слова эхом повторялись в моей голове, хотя голос за дверью продолжал говорить по телефону. — Нет, я еще… — Я почти видел, как Джерард нахмурил брови, когда в его голосе проскользнула нотка сомнения. — Я еще не думал об этом. — А теперь он тряхнул головой и убрал прядь волос с глаз. — Да ладно, лучше расскажи, когда ты это понял? Что ты тогда чувствовал?       А теперь он улыбнулся, обнажив белые зубы, и его нижняя губа так странно и так мило скосила в сторону. Чуть-чуть, почти незаметно.       Тяжело и обреченно вздохнув, я яростно ударил кулаком по дверному косяку. Плевать. Будет как будет.       Я резко толкнул дверь.       Джерард сидел на краешке своего стола, скрестив ноги и прижимая трубку к уху, как я и думал. Увидев меня в дверях, его лицо вытянулось в удивлении. — Майки, я перезвоню. — Отняв телефон от уха, он быстро скинул вызов и взволнованно посмотрел на меня. — В чем дело, Фрэнки?       Быстрым шагом я направился к нему и он, кажется, взволновавшись, оттолкнулся от стола, вставая на ноги: — Все нормально, детка? Ты какой-то-       Сжав его подбородок, я впился в его губы поцелуем. Грубым и наглым поцелуем, кусая его губы и уверенно проталкивая язык в его рот. Он с ноткой возмущения замычал и, прежде чем закрыть глаза, я увидел, как он нахмурился. Толкнув его обратно к столу, я прижался к нему всем телом, когда ему было уже некуда пятиться. И через мгновение я почувствовал, как его руки опустились на мои плечи и одна тут же соскользнула в волосы, начиная их точно так же медленно перебирать, разделяя на прядки.       Одной рукой обняв его за талию, скорее для того, чтобы удержать рядом с собой, другой рукой я потянул его рубашку вверх, вытягивая ее край из-за пояса брюк и задирая затем вверх. Пуговицы на белой ткани мешали мне и я, раздраженный, резко дернул, словно это был самый простой выход из ситуации. Послышался треск, а затем пара коротких щелчков — оторванные пуговицы ударились об пол. Я переметнулся на шею Джерарда, потянув его за галстук и заставив наклониться, чтобы мне не пришлось тянуться к нему. — Эй, в чем дело? — Сбивчиво выдохнул он, облизывая губы и шумно сглатывая. — Это… это неожиданно. — Заткнись. — Прорычал я, снова и снова кусая бледную тонкую кожу и сжимая челюсти до тех пор, пока Джерард не вздрагивал и не ойкал, слабо сжимая ткань моей одежды на спине.       Я бы не сказал, что он был фанатом боли и садомазохизма, ничего подобного я не успел за ним заметить. Но сейчас он не сопротивлялся, кажется, даже наоборот, подыгрывал мне: сжав воротник моей рубашки, он с гортанным стоном притянул меня к себе, чтобы вновь впиться в губы поцелуем, но быстро разделил поцелуй, пока мои пальцы забегали по его груди, ослабляя узел галстука и расстегивая еще целые застежки на рубашке. — Ты закрыл дверь? — Выдохнул он в мои губы и облизнул их, отчего я отчетливо видел, куда пришлись следы моих зубов, где его губы краснее.       Почему ты просто покоряешься и не сопротивляешься даже? Какого черта, Джерард? Лучше бы ты оттолкнул меня.       Я проигнорировал его вопрос и, сжимая белую ткань обеими руками, стянул ее с его плеч до локтей, ограничивая движения рук мужчины. Он растерянно выдохнул в поцелуй, и я почувствовал, как Джерард дергается в слабых попытках освободиться. Потянув его на себя за обнаженное плечо, в которое я впивался ногтями, а затем оттолкнув, я грубо развернул его к себе спиной и прижал к краю столешницы, заставляя наклониться и прогнуться в спине. Точно так же, как мы делали это в первый раз.       Так же я коснулся его плеч и шеи сзади поцелуями, обвел бугорок выступающего позвонка, когда он выдохнул и наклонил голову, как это делал он. Скользнув ладонями по его бокам, я добрался до задницы и грубо смял ягодицы в ладонях, едва ли не звериный рык пряча в укусе плеча мужчины. Этим я сорвал полустон-полувздох с его губ: я бы не поверил, что я расслышал каприз, если бы он не прогнулся в тот момент сильнее, подставляя мне свой зад.       Господь, у Джерарда охерительная задница. За эту неделю, сколько я оставался у него, я заглядывался на нее украдкой просто миллион раз, однажды даже чуть не спалив наш завтрак из-за этого, но мне так и не довелось… Ну… Типа пощупать ее всласть. Поэтому теперь, дорвавшись, я никак не мог заставить себя оставить ее в покое — скользил ладонями по его бедрам спереди и по боковым их сторонам, покачивал своими, потираясь о ягодицы пахом, и через брюки массировал движениями пальцев. Было недостаточно, было мало. И тогда, под вопросительное, с ноткой разочарования мычание Джерарда я обвел его таз руками, опуская ладони на ремень и застежки брюк.       Мне пришлось привстать на носочках и положить голову Джерарду на плечо, чтобы видеть движения своих рук и, черт побери, он едва тогда все не испортил: повернув голову, я встретился с его растянутыми в улыбке губами, которые он покусывал. Мы столкнулись взглядам и он смотрел на меня так… Это была не покорность, а скорее доверие. То есть, чтобы я не делал и как бы неожиданно и грубо это не было, он не был против? Чертов засранец.       Уэю не удалось дотянуться до моих губ поцелуем, пока я расстегивал его брюки и неловкими движениями пытался стянуть их вместе с бельем, поэтому он, смазано коснувшись уголка моих губ своими, принялся кончиком языка очерчивать линию моего подбородка, скулу, щеку, словно издеваясь надо мной. Словно он не чувствовал, насколько я разгорячен и без того на эмоциях, отчего едва ли не в буквальном смысле готов срывать с него одежду.       Напоследок мазнув поцелуем по его шее губами, я вновь отстранился от его спины и, поддаваясь порыву, опустился позади него на колени. Так было удобнее стянуть его белье до коленей, а брюки уже и сами не держались на нем, рухнув под тяжестью ремня на пол с глухим коротким ударом. — Фрэнки? — Его голос звучал напряженно. Он выдавил из себя смешок, но получилось неубедительно. - Эй, чего ты? Что ты собираешься делать?       Ты и сам знаешь что, Джи.       Повторяя за ним, — кажется, он делал так, верно? — я прикусил кожу на его ягодице. Осторожно, проверяя реакцию, словно прощупывая почву — Джерард вздрогнул и напрягся всем телом, дернул непроизвольно бедрами, и я поспешил опустить на его задницу руки, чтобы удержать его в одном положении. Укусив его еще и еще — я не мог отказать себе в удовольствии оставить ярко-розовые полукруги следов на бледном коже, — я сжал ягодицы и потянул их в стороны, раздвигая. При этом я кинул короткий взгляд вверх, хотя мне и не было видно лица Джерарда из этого положения. — Э-эй, — его голос дрогнул. Повернув голову, он взглянул на меня снизу вверх через плечо, покусывая губы, — ты уверен? Мне… Это безумно смущает.       До сих пор я почти не думал о том, чтобы поменяться с Джерардом ролями. После того, как я ночами кончал под ним, я не мог представить его в нижней позиции, но теперь этот голос, этот гребаный взгляд из-под сдвинутых и приподнятых бровей и дрожащие от напряжения бедра сводили с ума, я едва ли не жалел, что не сделал этого раньше.       Приопустив веки, я разомкнул губы и кончиком языка мучительно медленно провел меж ягодиц мужчины, чувствуя, как сжимается сильнее сфинктер от прикосновений. Джерард вцепился в край столешницы и я видел, как напряглись мышцы его плеч и предплечий, как выделился рельеф спины. Я повторил движение языком и он наклонил голову назад, жадно потянув воздух через рот, словно задыхался. Опустив веки, я принялся лизать колечко мышц, то и дело касаясь его и кожи ягодиц вокруг в поцелуях или надавливая кончиком языка на него сильнее.       Даже не видя сейчас любовника, я чувствовал, как он подрагивает и дергается в моих руках — я сжимал пальцы на его бедрах сильнее каждый раз, когда он качал бедрами, невольно приподнимался на носочках, поскуливая, или пытался свести колени вместе, мешая мне этим. Я не видел его, но я знал, как он ведет себя — кусая губы, сводит брови к переносице, отчего между ними прорезается морщинка; сначала закидывает голову, раскрывая рот в немом стоне, а затем, круговым движением, прижимается щекой к собственному приподнятому плечу, сдерживая голос. При этом движении выделяются его лопатки и он слегка прогибается в спине, наклоняясь вперед.       Я не мог похвастать тем, что был большим мастером в том, чем я занимался сейчас. Признаться честно, я и порно-то такое смотрел всего несколько раз, поэтому действовал чисто интуитивно. И в таком положении звуки, издаваемые Джерардом в порыве чувств, были такими сладкими для меня. Мало того, это был признак того, что инстинкты верно подсказывают мне, так еще это до головокружения и пульсации в члене, блять, возбуждало. Я слышал шорох ткани рубашки Джерарда где-то на уровне своей головы у края стола — думаю, он все порывался потянуться ладонью к собственному теперь обнаженному стояку, но отказывался от этой затеи. Я не имел такой роскоши вовсе и до сих пор чувствовал, как брюки уже причиняют мне болезненные ощущения своей теснотой. — Фр… Фрэнки, достаточно, — взмолился Джерард, срывающимся шепотом, — блять… пожалуйста.       Вряд ли бы я его послушал в другой ситуации и продолжил бы мучить, может быть, даже сумел бы довести его до оргазма, вылизывая его зад, но сейчас у меня уже и впрямь едва ли оставались силы терпеть. Обдав жарким дыханием увлажненный слюной анус, я отстранился и непроизвольно облизнулся. Кажется, я получал от этого процесса не намного меньше удовольствия, чем сам Джерард, судя по тому, какими влажными были мои боксеры уже сейчас. Обхватив губами собственные пальцы и коротко обведя их языком в своем рту, с чмокающим звуком я выпустил их через мгновение и без промедления, коснувшись колечка мышц Уэя подушечками пальцев, надавил, проникая внутрь сначала одним пальцем и почти сразу отправляя следом второй.       Это было… жарко. И довольно тесно, но, кажется, в этом был виноват сам Джерард, который никак не мог расслабиться и напрягался всем телом, реагируя на каждое мое прикосновение и движение. Растягивая и смазывая стенки прохода, я двигал пальцами в небыстром, но достаточном для того, чтобы сбить дыхание Джерарда окончательно, ритме. Часто вдыхая ртом, жадно хватая воздух, он то и дело сглатывал и облизывал пересохшие, искусанные губы.       Освободившейся рукой я, негромко рыча от нетерпения и уже утомительного ожидания, я умело расстегнул пальцами свои брюки и, потянув за резинку белья, лишил собственный напряженный, налитый кровью член давления тонкой, промокшей от смазки ткани белья.       И, безусловно, тогда я уже не смог держать себя в руках — хлюпающие звуки, вид скользящих внутри Джерарда пальцев, ощущение его жара и аккомпанемент из его сдержанных, смущенных постанываний просто срывал крышу. Быстрым, плавным движением я выскользнул пальцами и поспешил подняться с коленей, прижался к Джерарду со спины, одной рукой обвивая его талию, а другой придерживая за бедра. Позволив себе потереться членом о задницу мужчины, я слегка отклонился назад и, помогая себе рукой, коснулся истекающей смазкой головкой сфинктера. Уэй с рваным выдохом коротко оглянулся на меня через плечо и расставил ноги шире, а затем, сделав небольшой шаг назад, склонился к своему столу, кладя локти на его крышку и тем самым прогибаясь в спине. Кажется, рубашка не так уж сильно мешала ему?       Я толкнулся вперед грубее и резче, чем планировал, хотя и не собирался особо жалеть Джерарда. Последний залился стоном, который ему не удалось удержать на кончике языка и который сменился почти сразу мычанием и скулежом. Я не мог понять, больно ли ему или это было приятно, но спрашивать я не собирался. Я сумел прождать секунд десять, прежде чем толкнулся первый раз. Поначалу я двигался неспешно, тщательно и осторожно, как и сам Уэй в первый раз, отыскивая нужный угол движений. Это было труднее, чем я ожидал. Прислушиваясь к голосу мужчины, я скользил взглядом по перепутанным черным прядкам на его затылке, по горящим румянцем кончикам ушей и не менее заметным красным отметинам на шее. — Ф-фрэнк, — снова запнувшись на моем имени, подал голос Джерард, — вот… вот так.       Кажется, он попытался вывернуть руку, чтобы освободиться от оков белоснежной ткани — наверное, он хотел сжать мою руку на своем бедре, так мне показалось, — но попытка была неудачной, и он опустился грудью только ниже к столу.       Я послушно двигался так, как было сказано Уэем, и, игнорируя получаемое мной гребаное неземное удовольствие — он так великолепно напрягался и сжимался вокруг меня, — где-то в глубине сознания я негодовал от того, что любовник молчал сейчас. Вспоминая свой первый раз с ним, я помню то удовольствие, что накрыло меня словно волной, неожиданно и так сильно, что я едва ли держал себя в руках. А Джерард лишь сбивчиво часто дышал, словно лишенный кислорода, и тихонечко мычал.       Ладно, плевать. Я делаю это не ради того, чтобы трахнуть его, а из-за денег, из-за спора, из-за желания гребаного Боба.       Ускоряясь в своих движениях, я скрипел зубами и не поднимал век, чувствуя, как стоны обжигают горло. Я не решался толкаться глубже, чем до середины, пока голос Джерарда не надорвал ритмичной мелодии шлепков и вздохов: — Детка… Глубже, мать твою. И я послушно выполнил просьбу начальника — сейчас это звучало так странно. С каждым толчком углубляясь, я все сильнее стискивал бедра любовника в своих ладонях — синяки, которые останутся, будут болеть? — и стоны было удерживать все труднее. И все равно я следил за реакцией Джерарда. С каждым толчком он прогибался все сильнее, упираясь ладонями в стол и скребя по нему ногтями.       Наклонившись вперед, одной рукой я обхватил его шею и прижался со спины, лишь теперь замечая уголком глаза через его плечо, как он закатывает глаза и как ниточка слюны тянется по его подбородку из давно несмыкаемых в немых стонах губ. — Бля-ять, — протянул шепотом он, ощутив мою ладонь под подбородком, и, словно с трудом отняв свою от стола, вцепился в нее рукой, сжимая мои пальцы, — блять, еще, Фрэнк!       Весь живот ныл от его голоса, который эхом отзывался в опустошенном сознании, в котором не осталось теперь ни единой мысли, не связанной с этим прекрасным ублюдком. Бедра сводило и в паху так приятно тянуло.       Теперь я уже толкался внутрь до конца, до самого основания, сталкиваясь бедрами с задницей Джерарда и уже ощущал, что вот-вот изольюсь. Наверное, было бы честно сейчас точно так же кончить ему на одежду — или нет? У него нет запасной, — но я даже не успел додумать мысль, как подкравшиеся незаметно оргазменные спазмы в мгновение сковали тело. Я даже не успел уткнуться в шею или плечо мужчины, чтобы спрятать стон, поэтому взвыл прямо ему в ухо. Повторяя его имя, я импульсивно двигался, впиваясь ногтями в истерзанную кожу на бедре и непроизвольно сжимая его руку в ответ на его шее, ощущая, как семя изливается внутри узкого, такого горячего прохода, как по нему скользится еще легче.       Мне казалось, стоило ожидать, что Джерард продержится дольше, и мне придется доводить его дрочкой или он мог бы заставить меня даже отсосать ему, но он удивил меня не меньше моего тела — протяжный стон, переходящий в хныканье и нисходящий до мычания наполнил кабинет. Уэй так сильно дрожал в моих руках, что, кажется, превратился в одну сплошную судорогу на несколько долгих мгновений, подсчитать которые я был не в состоянии.       Если бы не его, кажется, задеревеневшая и затекшая в таком положении рука, которой он упирался в стол, мы бы повалились на его крышку, потому что я с трудом стоял на ногах и почти повис на мужчине. Опустившись щекой на его плечо, я на мгновение открыл глаза, которые невольно жмурил в оргазме, но тут же опустил веки — черные точки за секунду разрослись в пятна, которые грозились сойтись друг с другом и заволочь все темнотой. Восстанавливая дыхание, я наконец отцепил мертвую хватку ладони от бедра Джерарда и оперся ею так же о стол — лишней дополнительная опора не станет.       Не так медленно, как хотелось бы, оргазм оставлял мое тело, вновь уступая место разуму, кишащему мыслями. И первой из них, прозвучав в моей голове, зазвенела и словно повисла на самом видном месте.       Последнее желание выполнено. Спор был окончен.       Приподняв веки, краем глаза я взглянул на лицо Джерарда. Тот, медленно приходя в себя, осторожно улыбнулся. Шумно выдохнул, приоткрыл глаза и слегка нахмурил брови в попытках сфокусировать взгляд. Его грудь часто вздымалась от тяжелого дыхания. Лишь сейчас я обратил внимание, как сильно мы оба вспотели. По его спине скатывались капельки пота, а рубашка была насквозь мокрая. Моя, думаю, тоже. И теперь жаркая близость уже доставляла даже дискомфорт — хотелось отстраниться, сменить позу, которая не будет такой в буквальном смысле жаркой, может быть, превозмочь лень и размять затекшие мышцы. Но, даже находясь в этом положении, задыхаясь в этом жаре, Уэй, опустив веки, наклонил голову назад и повернул ее, сталкиваясь своей щекой с моим носом и усмехнулся: — Вот же ублюдок, — это звучало так ласково.       Мы все еще сжимали ладони друг друга, разве что, теперь опустив их на поверхность стола.       Шумно сглотнув и облизнув губы, я отстранился от влажной, горячей спины и выскользнул рукой из ладони Джерарда. Я должен ему признаться во всем. Рассказать про спор и почему я согласился с ним встречаться. — Фрэнк? — Оглянувшись, вопросительно пробормотал Джерард и охнул, когда я выскользнул из его задницы.       Плотно сжимая губы, я сосредоточенно застегивал брюки и оправлял свою одежду, игнорируя Джерарда. Тот приподнялся, а затем встал и наклонился, чтобы натянуть боксеры и застегнуть на поясе брюки.       Уголки глаз начали зудеть и я невольно сощурился. Горячий ком обжог горло, больно надавливая, и я прикусил нижнюю губу. — Фрэнки? — Наконец он повернул ко мне и, заметив мое выражение лица его голос приобрел взволнованные нотки. — Хэ-эй, детка, в чем дело?       Протянув руку, он взял меня за запястье и потянул меня к себе, но я резким движением вырвал руку из его хватки. Но он упрямо сжал другую мою руку и сильнее потянул на себя, а я уже и не мог сопротивляться. Прильнув к его груди, я судорожно вдохнул и сглотнул, утыкаясь в ароматный, надушенный туалетной водой воротник его рубашки. Как только я оказался рядом, его ладони исчезла с моей руки и он заключил меня в объятья, прижимая к себе и ласково поглаживая по спине. — Я не смогу помочь, если ты не скажешь, какого чертового хрена происходит, — шепнул он заговорщически мне на ухо, - что, блин, случилось, Фрэнк? — Я не хочу, — выпалил я жарким шепотом куда-то в ключицы начальника, сжимая ткань рубашки на его груди и прижимаясь ближе, — я не… не хотел… Это не я, он сказал мне…       Не сдержавшись, я содрогнулся от плача и горячая капля обожгла уголок глаза. — Что? Ты о чем, Фрэнки? — Джерард нахмурился и, отстранив меня от себя, сжал мое лицо в ладонях. Его руки приподняли мою голову, вынуждая смотреть на него и я, шмыгнув носом, морщил нос и щурился в попытках сдержать слезы. — Объясни, в чем дело? Это уже пугает.       Я долго молчал, глядя в глаза Джерарда, в темно-зеленые глаза Джерарда с янтарными крапинами. Смотрел на нахмуренные брови, на сжатых раскрасневшиеся и искусанные губы. На слипшуюся от пота прядку волос, которая упала ему на лицо. Такой красивый, даже когда вот так напряжен и почти злится. Мне казалось, что его терпение вот-вот лопнет и он начнет кричать на меня. Но нет, он, блин, сжал мои щеки сильнее, отчего губы изогнулись, и, если бы я сейчас заговорил, мой голос бы был такой дурацкий писклявый. Джерард, заулыбавшись, посмеялся и, подавшись вперед, соприкоснулся со мной лбами, пронзительно глядя в мои глаза. — Просто скажи, окей? Все будет хорошо. — Он выдержал паузу, переводя взгляд с одного моего глаза на другой. — Я обещаю. — Тогда отпусти, — потребовал я таким самым голосом, чем снова вызвал тихий смешок у Джерарда, но он покорился и отпустил мое лицо. Я опустил голову, а он, положив ладони на мои плечи, начал осторожно поглаживать, скрывая истинный смысл этого жеста — не позволить мне отстраниться и заставить договорить тем самым. — Я… должен рассказать тебе. — Шмыгнув носом, я скользнул тыльной стороной ладони по щеке, стирая влажную дорожку.       Просто расскажи, Фрэнк. Он пообещал. Он, кажется, никогда не врал тебе? В отличие от тебя. — Я не… не такой смелый, как ты думаешь. — Я шумно сглотнул. — Ты сказал, что влюбился в мои выходки, в то, за что ненавидел меня, но я… Это не я. Это мой друг, Боб. Это… это был спор. Мы поспорили, что я буду выполнять его желания. Он должен заплатить мне. — Я не поднимал головы, негромко и сбивчиво бормоча себе под нос. Я боялся увидеть лицо Джерарда сейчас. — Если бы не он, я бы ни за что ничего такого не сделал. И был бы таким же безликим куском серой массы, как и все остальные. Скучным.       Я помолчал, собираясь с мыслями и, после паузы, продолжил: — И я… не люблю тебя. Я согласился встречаться с тобой, чтобы… — Мои глаза снова наполнились слезами и я сжал ладони опущенных рук в кулаки. — типа использовать тебя. Твое положение и, ну… Не знаю… Тело. Я не… — Я поджал губы и опустил веки, качая головой. — Извини. Я дерьмовый. — Ты глупый. — Неожиданно подал голос Джерард и я, несмотря на свой страх, поднял на него удивленные глаза. За пеленой влаги в глазах, которая склеивала ресницы и которую мне никак не удавалось сморгнуть, я никак не мог понять, какая эмоция на его лице. Он зол? В ярости? Разбит? Или ему все равно? — Почему? — Я знаю про спор.       Несколько мгновений я тупо моргал, ошеломленно открыв рот. Но… откуда он мог знать? Никто, кроме нас с Бобом, не знал об этом, мы никому не говорили. Разве что, кто-то случайно услышал? Ну да, конечно, и рассказал Джерарду? Глупость. — Откуда? — Ты сам мне и рассказал. — Он прыснул и скрестил руки на груди, присаживаясь на краешек стола. — Ты не помнишь? Тогда, в ресторане. Неужели ты был настолько пьян?       Мои щеки вспыхнули румянцем и я поджал губы. — Блин… — Все нормально. — Он сухо улыбнулся и пожал плечами. — Я все равно считаю, что смелый ты, а не Брайар. Он только придумывал всякую хрень, а ты, пускай через силу, делал все это, хотя боялся меня сильнее других. — Неправда, — я обиженно надул губы, опустив голову, но, тряхнув головой, вновь взглянул на Джерарда уже через секунду. — А то… Ну… Что я сказал после слов о споре? — Ну… — Облизнув губы, он отвел взгляд и дернул плечом. — Не знаю. Во-первых, я и не думаю, что должен нравится тебе. Ты же должен ненавидеть меня. — Он заулыбался и перевел взгляд на меня. Улыбка соскользнула с его губ и, кажется, на щеках заиграл румянец. - И, если то, что делаешь ты — это не… не любовь или симпатия… То я тоже не люблю тебя.       Я растерянно моргнул.       Постойте, он мне только что в любви признался?       На мой недоумевающий растерянный взгляд он пожал плечами. Только сейчас я обратил внимание, как он напрягся и взволновался на этих словах. — Ты очень любишь заниматься самообманом, потому что большой трусишка. — Протянув руку, он взял мою ладонь и осторожно разжал кулак, который я так и держал, забывшись. Взглянул на полукруглые следы от ногтей, он потер их и сплел наши пальцы. — Если это было использованием меня, то ты супер плох в этом, детка. Тебе будет проще понять — или принять? - это, если я скажу сам?       Я помедлил и кивнул, отказываясь верить своим ушам и самостоятельно думать о том, что он имеет в виду. — Я тоже нравлюсь тебе, — он смущенно посмеялся. — Я думаю, Брайар бы тебе тоже самое сказал в итоге. — Он потянул меня за руку к себе, а я, как безэмоциональная амеба, безропотно прильнул к нему.       Заключив меня в объятья, я услышал, как Джерард сглотнул и шумно выдохнул. Его сердце в груди колотилось просто оглушительно громки и безумно быстро. — А как скоро ты бы сам это понял? — Шепнул он мне на ухо. — Никогда. — Опустив веки, я обвил его шею руками.