— А Снежная королева не может войти сюда? — спросила раз девочка.
— Пусть-ка попробует! — сказал мальчик. — Я посажу ее на теплую печку, вот она и растает!
Г. Х. Андерсен, «Снежная королева»
2188_03_02 // SSV NORMANDY SR-2
— Что за «Лазарь»? — спросила Стивенс. Джокер повернулся к ней и, пока Шепард не видела, скорчил красноречивую гримасу. Стивенс прочла по его губам: «цер-бер-ско-е дерь-мо». Станция не походила на дерьмо. Собственно, она ни на что не походила. Здесь, в жопе темной туманности, без сигнальных огней и вдали от звезды, которая могла бы осветить ее покатые бока, станцию вообще нельзя было увидеть невооруженным глазом. Можно было лишь угадать ее контуры по тому, как она заслоняла звезды. Зато в инфракрасном фильтре станция была как на ладони. Датчик вывел: двадцать два градуса. В самый раз для людей. — Вы крещеная, Стивенс? — Я католичка, мэм. — Верите в бога? — Конечно. — А в воскресение Лазаря? Так, как описано в Библии, в самом буквальном смысле? — Нет, мэм. В это не верю. Встретившись взглядом со Стивенс, Джокер едва заметно пожал плечами. «Смерть» Шепард на орбите Алкеры — а также сенсационное «воскрешение» на хирургическом столе «Цербера» — долго была темой пересудов в экстранете, но, оказавшись на «Нормандии», Стивенс с разочарованием обнаружила, что и на ней-то никто ничего толком не может сказать. Доктор Чоквас считала, что Шепард провела несколько месяцев в коме, а после восстанавливалась в отделении интенсивной терапии. Джокер признался, что Шепард, по его мнению, все это время была жива и здорова, просто ушла в самоволку и обстряпывала для Призрака всяческие делишки. Доннели разглагольствовал, выпив, что настоящая Шепард мертва, а та, что сейчас — это клон или андроид. Сама героиня Галактики — и таблоидов — лишь отшучивалась в разговорах, подливая масла в огонь. — Подведите «Нормандию» ближе к станции, Моро. — На месте «Цербера» я бы начинил ее взрывчаткой, — буркнул Джокер, почесывая заросшую шею. Он попрощался с бритвой уже месяц назад, заключив с Трейсом спор на какую-то мелочь вроде коробки печенья, и его отросшая клочковатая борода торчала во все стороны, как накладная мочалка отца семейства, притворяющегося Санта-Клаусом. — Вот вы сядете там, а потом бдыщ! Бадабум! И клочков не останется. — Не исключаю. Но мы со Стивенс рискнем. — Командир, вы серьезно?! А как тот корабль жучил, который был якобы, — тут Джокер изобразил пальцами язвительные кавычки в воздухе, — брошен? А крейсер, передававший SOS и доверху полный хасков? Шепард, это ловушка! Вы играете Ленгу на руку! — Наверняка, — согласилась Шепард. И, помедлив, спросила: — «Звездные войны», да? — Э? — растерялся Джокер. — «Звездные войны» что? — «Это ловушка». Я узнала цитату. — Она хлопнула ладонью по облупившейся спинке пилотского кресла. — Стивенс, марш одеваться. Жду вас у шаттла через десять минут. — Невероятно, — выдохнул Джокер, натягивая кепку на самый нос. Что он имел в виду — высадку на станции «Лазарь» или познания Шепард по части классических фильмов, — так и осталось за кадром.2188_03_02 // UT-47A KODIAK “NORMANDY FALCON”
К тому моменту, как Стивенс закончила проверять встроенный генератор щитов и вышла в ангар, Шепард уже сидела на корточках у шаттла, облаченная в привычную броню темно-синего цвета с алой полосой на руке: от шеи до кончиков пальцев. Броня была, говорили, церберского дизайна — перекрашена только. На бедре — уни-наручники вместо привычных гранат. Дьюк валялся перед хозяйкой, подставив рукам бледно-желтое лягушачье пузо. Когда Шепард хлопала его ладонью, раздавался гулкий звук, будто пузо это было не пузом вовсе, а спелой и крепкой дыней. Варрену нравилась ласка. Он молотил хвостом по хозяйским ногам и заливал пол слюнями. Завидев Стивенс, Шепард наподдала ему по заду, чтобы встал, и отпихнула, чтобы не лез под сопла. — Готовы? Вперед. Ленг сам себя не поймает. Кажется, Шепард была в отличном настроении. Нет, она не шутила, когда заходила в шаттл. Не комментировала новостной подкаст, включенный в кабине Кортеза. Не принимала участие в обмене остроумными колкостями перед полетом (солдаты Альянса считали, что пожелания удачи — это дурная примета, и перед боем крыли друг друга изобретательным матом). Словом, Шепард вела себя еще серьезней, чем обычно, однако в ее угловатом лице был намек на улыбку. Может быть, дело в морщинках у глаз. Может быть — в складке у рта. — Как вам подарок Кольята? — поинтересовалась Стивенс. — Он не разбился, надеюсь? — С ним все отлично, он был завернут в пупырки. Створки ангара раскрылись, и шаттл поднялся в воздух. Дьюк проводил его взглядом, тряхнул головой и пошел мусолить игрушку — старый ботинок Трейса, изжеванный до того, что превратился в тряпку. Прижавшись к окну щекой, Стивенс следила за тем, как «Нормандия» вместе с Дьюком отдаляются от них — медленно, словно нехотя, потом все быстрей и быстрей. Вот шаттл развернулся — «Нормандия» вовсе пропала из вида. Осталась лишь чернота. Ведущие новостей бубнили про связь рынка акций с выборами на Ируне, но Кортез сбавил громкость, и жалобы на инфляцию растворились в мерном гудении двигателя. Лететь до «Лазаря» было минут пять. Стивенс казалось — вечность. — Мэм, какой у нас план? — Сядем на станцию — разберемся на месте, — отмахнулась Шепард, выставляя настройки прицела у своего «Палача». — Отвыкайте от планов, Стивенс. Чем больше вы напланируете, тем сильней растеряетесь, когда план пойдет по пизде. — А он пойдет?.. — Непременно. Ленг — опасный противник. Когда мы сражались на «Кроносе», он чуть не снес мне голову. — Шепард провела по горлу ребром ладони. — Сейчас Ленг еще опаснее. Ему нечего терять. — И он вам нужен живым, — с укором сказала Стивенс. Шепард подняла голову. Улыбка Шредингера пропала. Взгляд у нее был холодный и острый. — Да, — согласилась она. Ственс, не дожидаясь приказа, достала собственный пистолет. Скрепя сердце сменила любимые экспансивные пули «дум-дум» на шоковые патроны. Перепроверила генератор щитов. Почему командир пощадила Ленга там, еще на «Кроносе», хотя он убил Тейна Криоса — с которым у Шепард, по слухам, был очень нежный роман — и чуть не снес голову ей самой? Ленг был важен для следствия? Смерть — это слишком просто? Преступник должен сидеть? И почему она против смертного приговора сейчас? — Кстати, — сказала вдруг Шепард, — помните про позывные? Так вот, — хмыкнула она, — мой был в академии «Герда». «Герда»? Позывной? Стивенс не сразу вспомнила: проводы Джеймса; домашний чили; Трейс крутит рыжий ус, угадывая прозвище, данное Шепард товарищами по программе N7. — Трейс ни за что бы не угадал, — сказала она, наконец. — А почему вдруг «Герда»? — Там была одна точка: «чертог Снежной королевы». Башня такая посреди поля. И ничего, кроме льда. И метель прямо в лицо. — И холод? — Да сучий просто. Когда мы взяли точку и стали расписываться на стенах, кто-то сказал, что Кай уже был, значит, теперь нужна Герда. — Ленг, — догадалась Стивенс. — Он ведь тоже N7? — Да, прошел годом раньше. — И вы согласились на «Герду»? Шепард пожала плечами. — Спасибо, что не «Гречка». — Командир! — перебил их Кортез. — Я нашел посадочный док, но он под защитой системы «свой-чужой». Это вопрос «Куда вы идете», поставленный на повтор. — Отвечайте: «в Вифанию», и приступайте к посадке. — Шепард убрала пистолет в кобуру и, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, размяла затекшую шею. — Вы замечали, что Призрак был без ума от древних мифов? «Кронос», «Цербер», «Гермес» — «Лазарь» этот, опять же… — Командир! — Да, Кортез? — Это неверный пароль! А я ведь знала, что добром это не кончится, подумала Стивенс, вцепляясь что было силы в поручень у двери. «Кадьяк» содрогнулся, будто подпрыгнул на невидимой кочке, и раздался ужасный, нечеловеческий грохот. Стивенс казалось, еще немного — и ее череп лопнет. В следующий миг потолок и пол поменялись местами; Стивенс повисла на ремнях, болтаясь, как шейкер в руках бармена, а на обратной стороне век плясали красные точки. Было громко и неудобно, но, к слову, вовсе не страшно. — …к столкновению! — рявкнул Кортез, перекрикивая вой раненого шаттла. Взрыв, удар, темнота — и крушение закончилось, едва начавшись. Когда под потолком зажглись аварийные лампы, Стивенс обнаружила, что шаттл лежит на боку. Шепард — живая и вроде бы невредимая — выбиралась из кресла напротив, сражаясь с заевшими ремнями безопасности. Кортеза не было видно. — Эй, Стив… Ты там как? Она хлюпнула носом и, утерев его рукавицей, с удивлением заметила на ткани блестящее как ртуть пятно. Это ее кровь, что ли? — Стивенс, живее сюда. И помогите мне. — Так точно, мэм. Вместе с Шепард они сорвали предохранители, выдавили крышку аварийного люка, расположенного в брюхе «Кадьяка», и вытащили бездыханного Кортеза из кабинки пилота. Стивенс прижала пальцы к его запястью и хлюпнула носом еще раз, нащупав под кожей слабый, но ровный и четкий пульс. — Жить будет. Чоквас его подлатает. — Командир выпрямилась и задумчиво похлопала рукой по горячему боку шаттла, изувеченного выстрелом из зенитной пушки. — Шепард — ноль. — Она дернула уголком рта. — Ленг — один. Сменил пароль. Молодец. Бережно опустив голову Кортеза на пол, Стивенс осмотрелась, но ангар церберской базы утопал в темноте. Благодаря мастерству Кортеза их подбитый «Кадьяк» влетел внутрь, как шар для бильярда — в лунку, и замер у дальней стены прямо под надписью: «ЛАЗАРЬ». Неподалеку стоял тягач, за ним — целое семейство заправочных тележек, а чуть левее призывно распахивал двери их второй шаттл, «Орел», угнанный Ленгом и Перез. — Осторожно, мэм! — вскрикнула Стивенс, но Шепард уже вошла внутрь и запустила программу диагностики ВИ. — Похоже, тут все в порядке, — сказала она, листая экраны. — Стивенс, несите Кортеза сюда! Отвезете его на «Нормандию», передадите на руки Чоквас и вернетесь обратно. И вот еще что — «Норин» возьмите. У вас кровь из носа хлещет. — А вы как? — А что я? Пойду за Ленгом и Перез. Боитесь, не справлюсь без вас? — Никак нет, — выдохнула Стивенс. Схватив Кортеза под мышки, она тащила его, обмякшего, по направлению к «Орлу». — То есть нет, не боюсь, мэм. Но как я сяду? Тут «свой-чужой» же. — Ах, это. — Шепард подхватила Кортеза за ноги, и вместе они — раз-два — втащили пилота в «Орла» и уложили на пол. — Я отключу систему или сменю пароль, после сообщу вам. Пока я не разрешу посадку, близко к «Лазарю» не подлетайте, вам ясно? Стивенс плюхнулась в кресло пилота, и под ее ногой раздался негромкий треск. В стороны брызнули пружинки и кусочки дешевого пластика — все, что осталось от брелока в форме Бласто, который Мацуро купил за бесценок в сувенирной лавчонке на Цитадели и налепил на лобовое стекло. Дверца бардачка, где хранился всяческий хлам, от старых перчаток до пустых гильз от электронных сигарет, была выломана с мясом; из-под приборной панели торчал обрезанный провод. Здесь даже пахло иначе: не лавандовой отдушкой, которую любил Мацуро, а чужим кислым потом. «Ко взлету готов», — написал ей ВИ. — Мэм, вы уверены, что… — Вам дан приказ, лейтенант. Водила Стивенс не очень, с пятого на десятое, поэтому шаттл подпрыгнул, завис в пяди от пола, дернулся и лишь потом пошел вверх. Чуть позже, когда Стивенс уже набрала высоту и развернулась, чтобы покинуть ангар, она вгляделась в экран заднего вида, но Шепард пропала, как будто ее и не было. Чертова тактическая маскировка. 2188_03_02 // Lazarus Research Station Два года назад, покидая «Лазарь», Ирма была уверена, что не вернется обратно. Живым это ни к чему, а умирать повторно она не собиралась. Наоборот — хотела догнать свою первую смерть и дать ей как следует в зубы. Образно говоря. — Скорее всего, Призрак уже отдал приказ перепрофилировать станцию, — сообщила Миранда, доставая из чемоданчика клубок спутанных проводов с присосками на концах. — В «Цербере» есть для этого специальный отряд. — Слушай, этот отряд вывозит тела погибших, верно? — спросил Джейкоб. — Они достойны нормальных, ну, человеческих похорон. — Ты больше не в «Альянсе». У нас нет похоронок и почетного салюта над гробами. — Вслед за присосками появились тюбик с проводящим гелем, спиртовые салфетки и бинт. Миранда аккуратно разложила их на пустом сиденье, будто готовилась к сложной хирургической операции, и стянула волосы на затылке обрезком медицинского жгута. — Шепард, перед встречей с Призраком нужно провести один тест. Ирма пожала плечами. — Зачем? Я прекрасно себя чувствую. — Не сомневаюсь. Но Призрак потребовал полный отчет о вашем состоянии, а я не могу подготовить его без теста. Тест очень простой: я задам несколько вопросов и запишу ответы. Отвечайте как можно быстрее. Это займет пять минут, не больше. Позволите? Пальцы Миранды, липкие от геля, мазнули по вискам Шепард и провели широкую полосу по лбу. Затем в ход пошли присоски с холодными, назойливыми поцелуями. Ирма не сдержалась и наморщила нос, когда одна из присосок чмокнула ее в родинку над левой бровью. Распутав провода, Миранда подключила их к браслету, протянутому Джейкобом, развернула медицинскую программу и тут же нахмурилась, глядя на ползущие по экрану ломаные линии. — Первый вопрос, Шепард… — Почему «Лазарь»? — Что? — Миранда моргнула от удивления. — А, вы о проекте. Он назван в честь библейского персонажа — Лазаря из Вифании. По легенде, Иисус воскрешает его на пятый день после смерти. Мы можем начинать? Ирма улыбнулась. Лоб, измазанный гелем, горел так, что ей хотелось содрать кожу с собственного лица. — Отлично. Значит, первый вопрос: Шепард, что вы почувствовали, когда я убила Джеффри Уилсона? Ирма уже не помнила, что сказала тогда, но встретить Джеффри Уилсона два года спустя оказалось приятно. Уилсон привечал гостей в диспетчерской, раззявив зубастый рот и прижав к груди руки. На его плече еще можно было различить значок «Цербера», а на голени — бинт, завязанный кокетливым бантиком. Усохшая плоть саваном обтягивала кости, и когда Ирма замедлила шаг, чтобы приветственно стукнуть по черепу ногой, в воздух поднялась горстка мелкой пыли. — Дерьмово выглядишь, Уилсо… А-а… А-а… А-а-апчхи! Звук метнулся между голых стен, как выстрел, прозвенел осколками разбитых ламп и стих. Снова наступила тишина — зловещая и душная, как в могиле. Прежде чем пойти дальше, Ирма развернула свой модный инструментрон. На экране появился упрощенный интерфейс корабельного сканера — сеть концентрических кругов, сходящихся в белой точке. Точкой была «Нормандия». Красным пятнышком — Ленг. К сожалению, сканер выручал лишь на дальних расстояниях и начинал барахлить, когда цель находилась в пределах нескольких миль. Вот и сейчас он показывал красный пиксель над белым, как будто Ленг не прятался в недрах станции «Лазарь», а играл на «Нормандии» в покер, пил с Чоквас чай или поджидал Шепард в капитанской каюте, вооружившись до зубов. Пожалуй, от магического шара вроде тех, что продавались в сувенирных лавках Цитадели по пять кредитов за штуку, было бы больше толку. «Эй, шар, где Кай Ленг?» — «Да», «нет», «я не знаю», «попробуй еще»; «у тебя за спиной!» Свернув инструментрон, Шепард достала пистолет и направилась вглубь станции упругой поступью хищницы. Виртуальный интеллект, установленный на «Лазаре», не догадался о том, что его левая рука — система безопасности — уничтожила всех, о ком должна была заботиться правая, поэтому автоматы до сих поддерживали в помещениях температуру, влажность и уровень кислорода. Створки дверей услужливо разъезжались, стоило к ним подойти, а в коридорах в такт шагам Ирмы вспыхивал белый свет. Когда зажигались лампы, Ирма обшаривала знакомые ей помещения цепким, придирчивым взглядом в надежде найти следы беглецов, но видела только свои двухлетней давности: обломки охранных ботов и брошенные термозаряды. Иногда она замедляла шаг, чтобы повертеть в руках севший датапад и потрогать кружку с засохшим кофейным кругом на дне. Карты «Лазаря» не было, Ирма шла наугад. Ноги сами несли ее по проторенному пути: вдоль мостика, на котором она встретила Джейкоба, мимо лабораторий и дальше — к заброшенному холлу, расположенному над палатой интенсивной терапии. Именно там Шепард очнулась и захлебнулась вдохом, думая, что еще умирает на орбите Алкеры. Сейчас она постояла у окон, глядя на свою бывшую постель, все еще хранившую очертания ее тяжелого со сна тела, но чудо второго рождения волновало Ирму не больше, чем атеиста — старая религиозная притча. Вдруг послышался голос — слабый, дрожащий, женский. Слов было не разобрать. Ирма пошла на звук, активировав маскировку, но с каждым шагом становилось ясней, что это всего лишь запись, поставленная на повтор. Кто-то — Ленг или Перез — поставил ноутбук в галерее. С экрана смотрела Миранда. — …проверила результаты последнего МРТ. Ошибки исключены. Раньше я предполагала, что повреждение было получено во время смерти, но сейчас склоняюсь к тому, что это врожденная аномалия лимбической системы, характерная для людей, набирающих высокий балл в тесте Хэра. В отсутствие доказательств… Стук за спиной. Щелчок. Ирма развернулась, вскидывая «Палач». — Шепард, пожалуйста! Не стреляйте. Не стреляйте, прошу. — Пистолет на пол, живо. Перез опустилась на корточки, не отрывая от Ирмы воспаленного взгляда, положила «Хищник» на металлические плиты и подтолкнула его вперед. Табельный номер не было видно, но стертая наклейка на стволе выдавала бывшего владельца — им был, конечно, Трейс. — Руки за голову. Ты включила ноутбук? — Я, — согласилась Перез, прижимая к затылку искусственные ладони. — Кай сказал, вы услышите и непременно придете. Он сказал, что тогда… — Ну? — Я должна вас убить. Перез призналась с улыбкой, словно речь шла о том, чтобы прихлопнуть муху. — Потрясающе. Как? — Выстрел в затылок. — Не вышло. — Медленно, не сводя с Налани Перез ни дула, ни холодного взгляда, Ирма наклонилась и подняла «Хищник» Трейса свободной левой рукой. — Вы придумали запасной план? — Да. Я бросаюсь на вас… — И получаешь пулю… — Ирма поводила «Палачом», словно выбирая, куда бы нацелить дуло. — В живот! И умираешь. Это дерьмовый план. — Я подойду к вам ближе… — Во-первых, не подходи, — предупредила Шепард, — а во-вторых, на тебе нет брони. Я бью тебя под дых, а потом — локтем в шею. Может быть, ты умираешь, может быть — инвалид на всю жизнь. Как повезет. Еще? — Тогда я… Я не знаю. Разве что заболтать вас… — Хорошо, заболтаешь. Что потом? — Придет Кай. — И? — Разберется с тобой, — выплюнула Налани. — Уверена, что придет? Кажется, он тебя бросил. — Нет, Кай меня не… Хватит! Ты ни черта не знаешь! Ни про меня, ни про Кая! — Ну расскажи мне тогда. Ты его любишь? — Конечно. — А он тебя? — Я… Не знаю. Шепард вздохнула. Убрала «Палач» в кобуру. Миранда еще бормотала про тесты и психопатов, и, чтобы заткнуть ее, пришлось захлопнуть крышку ноутбука. Стало, наконец, тихо. Потом Шепард подошла к Налани и, сжав ее подбородок, повернула исхудалое лицо к свету галогенных ламп. — Врешь, — сказала Шепард. — Ты ведь не дура, правда? Налани помотала головой — хотя, возможно, она просто хотела вырваться из командирской хватки. Но Шепард держала крепко. — Я могу сделать так, чтобы Кай полюбил тебя. Так же страстно и верно, как ты любишь его. Брови Налани поползли вверх. Она и правда не была дурой. — Откуда ты… — Но мне нужна твоя помощь. Я хочу встретиться с Каем, чтобы поговорить с ним. Открыто, лицом к лицу. Просто поговорить. Я не хочу сражаться. Подумав, Ирма добавила: — Даю слово офицера. Налани сглотнула. Зажмурилась. Кажется, не поверила. — Поговорить? О чем? Шепард пожевала губу. — У нас был… Момент близости в душе. Кай сказал, что я не в его вкусе. Хотела прояснить пару вещей. — Что, — с вызовом спросила Налани, — не выебал тебя, да? На щеках Шепард дрогнули желваки. — Сделка, Перез! С тебя — встреча с Ленгом. Буквально на пять минут. С меня — сама знаешь что. — Кай не согласится. — Боюсь, ты права. Придется его обмануть. — Нет, я не буду… — Подумай! Одна маленькая, незаметная ложь, а после… — Нет. — …любовь, пока смерть не разлучит вас. Ну! Ты разве не хочешь детей и жить как нормальные люди? Где-нибудь на Земле? Лицо Налани вдруг сморщилось, как у маленького ребенка. Казалось, она вот-вот то ли заплачет, то ли рассмеется Шепард прямо в лицо — но совладала с собой. — Я никогда не хотела детей. — Шепард пожала плечами. — Ладно, неважно. Ты родишь, если хочешь. Двух или там троих. Научишь их на машинах гонять. Плавать, кататься на роликах и вот это вот все. Налани застыла, глядя куда-то мимо ее плеча. Задумалась, может быть. Шепард встряхнула ее. — Кай будет им сказки ночь читать. Про Бабу-Ягу и женьшень. Ну, что скажешь? — Я… — Губы Налани дрогнули. Казалось, она вот-вот согласится. — Знаешь что? Иди на хуй. «Эй, шар, где Кай Ленг?» — «Да», «нет», «я не знаю», «попробуй еще»; «у тебя за спиной!» Шепард обернулась. Успела увидеть, как Ленг, стоявший у входа в отсек, быстро отпрянул назад. Услышала громкий щелчок — это закрылась дверь. Налани схватила ее руку, державшую «Хищник», и дернула вниз и вправо. Она попыталась вывернуть Ирме пальцы. Не тут-то было — Шепард уже била ее в живот. Налани согнулась от боли. Но сильная рука Ирмы схватила ее за волосы и вздернула голову вверх. — Внимание, — сказал женский голос из динамиков под потолком, — разгерметизация отсека через пять секунд. Налани взвыла — но вовсе не от того, что Шепард сломала ей нос и чуть не выбила глаз ребристой рукоятью пистолета. — Кай, не ты можешь! Кай! Ирма отшвырнула ее в сторону. Шлем она не взяла с собой — оставила на «Нормандии». Что, подыхать теперь? Надо придумать что-то. Надо придумать, быстро. — Четыре секунды. Двери? Заперты Ленгом. Взламывать их — слишком долго, а стрелять — очень глупо. Не поможет никак. — Три. Перез? Нет, бесполезна. — Две. Уни-наручники? Точно! — Одна. Щелк — ободок наручников сомкнулся на перилах лестницы. Щелк — на запястье Ирмы. — Кай, — выла Налани, — нет, пожалуйста! Кай! — Начинаем разгерметизацию отсека, — предупредил женский голос. Дрогнув, створки раскрылись. За ними — лишь пустота. Она тут же потянула в свой прожорливый рот все, что плохо лежало: брошенный на пол пистолет Трейса, старые термозаряды, ноутбук с дневником Миранды и, конечно, Налани. Та схватилась за поручни, извиваясь, как червь, насаженный на крючок, но ее пальцы слабели с каждой секундой. Шепард было не до Налани — не помереть бы самой. Космос дернул ее к себе, но уни-наручники, к счастью, держали ее очень крепко. В глазах потемнело. Язык стал сухим, как наждачка. В ушах нарастало крещендо, хотя оно было, скорее всего, в Ирминой голове. Ведь в безвоздушном пространстве нет звуков, и никто — даже вы сами — не услышит ваш крик. Шепард и не кричала.SHEPARD I. J. / 5923-AC-2826 / RH positive / NRE
Утро. Подернутые туманом сопки. Раннее солнце щекочет ресницы, и хочется чихнуть, но нельзя: дрожит в руках леска, закинутая в озеро еще затемно, вот-вот качнется поплавок, и отец, положив руку ей на плечо, скажет… — Клюет, заяц! Леска сверкнула на солнце. Рыба взлетела на воздух — высоко-высоко, так, что у Ирмы аж дух захватило — и смачно шлепнулась в заросли прибрежного тростника. — Тяни! Тяни на себя, сильнее! Ирма послушалась, и рыба выскочила на берег, дергаясь, как припадочная. Шепард подбежал к ней и ловко — раз-два! — схватил дочкин трофей поперек туловища. Это была молодая семга с широкими темными полосами на боках, сильным хвостом и какой-то штукой на плавнике, которую Шепард пытался стряхнуть, приняв ее за улитку. Затем присмотрелся поближе. — Что-то не так? — нахмурилась Ирма, подставляя ведерко. — Маячок. Погляди. — Шепард поддел «улитку» ногтем. — Кто-то пометил рыбу, чтобы знать, куда она поплывет. — А кому это нужно? — Ученым каким-то, наверное, или натуралистам. Они изучают всякие странные штуки. Лучше бы нам ее отпустить. Это чужая рыба. — Нет, она моя! — Ирма надула губы. Шепард вздохнул; семга трепыхнулась в его крепко сжатой руке. — Это нечестно, папа! Я ее поймала, ты сам видел! — Ну, хорошо, хорошо. Дай сорву маячок. Будет тебе уха. Он дернул за чип, бросил его в камыши и опустил еле живую рыбу в небольшое ведерко. Вскоре семга очухалась и принялась метаться то туда, то сюда, тыкаясь губами в пластмассовые стены и выпуская в воду ниточки экскрементов. Опустив руку в ведро, Ирма с любопытством потрогала рваный жесткий плавник. — Пап! А ей разве не больно? Отец улыбнулся и поднял голову от удочки. В его перемазанных глиной пальцах извивался дождевой червь, уже наполовину нанизанный на крючок. — Ну что ты, заяц. Это ведь просто рыба.2188_03_02 // Lazarus Research Station
Три года назад Миранда Лоусон, ходившая у Призрака в фаворитках, купила в «Чистилище» пару подопытных свинок: отъявленных психопатов с манией величия. Конвоировать ее покупки на «Лазарь» было поручено Ленгу, но Лоусон не вышла встречать его и сбрасывала звонки. Растолкав персонал, умолявший его пройти дезинфекцию или хотя бы снять обувь, Ленг ворвался в лабораторию, где и нашел саму Лоусон в белом невзрачном халате и очках в пол-лица, с волосами, стянутыми в гладкий пучок на затылке, и скальпелем в руке. За ее спиной была емкость вроде огромной ванны, затянутая прозрачной, заиндевевшей по краю пленкой. Ленг заглянул внутрь и, постучав по ванне, оттопырил губу: — И это наша героиня Галактики? Не впечатляет. Голое женское тело, плававшее в растворе, смахивало на труп. Шепард и сейчас выглядела немногим лучше. В ее угловатом лице не было ни кровинки. На веках — рисунок из вен. К потному лбу приклеились тонкие пряди, выбившиеся из челки. Рот безвольно открыт. Ленг сжал ее шею — и там, возле сонной артерии, почувствовал слабый пульс. Он бился под кожей, как горный поток, запертый в толще льда. Космос выдавил из Шепард сознание — но не успел забрать жизнь. Если бы Ленга спросили, зачем он поспешил закрыть шлюз и накачать галерею воздухом, он бы ответил, что Шепард живая гораздо полезней, чем мертвая. Люди охотней идут на уступки, когда слышат крики заложников, а Ленг не сомневался в том, что Шепард — хоть и N7 — не из железа сделана, а из двухсот костей и мягкой, чувствительной плоти. На каждый крепкий орешек найдутся свои плоскогубцы, образно говоря, даже если самих плоскогубцев у вас под рукой-то и нет. Но кроме прагматизма было и что-то еще: тревожная мысль о том, что Шепард погибнет не от его руки. Ревность, можно сказать. Поэтому Ленг, найдя пульс, потратил минуту на игру в кошки-мышки, то ослабляя пальцы, то сжимая их снова, напоминая вселенной, кто господин и хозяин. Захотел — сломал шею. Захотел — пощадил. Шепард вот только была не в курсе, так что Ленг от души заехал ей по лицу, чтобы скорее очнулась. Не помогло, конечно. Что там еще рекомендуют — ноги поднять повыше и распустить воротник? Он мерил эту броню однажды — и помнил ее неплохо. «Аякс» для штурмовиков и разведчиков. Церберская разработка. Перевернув Шепард на бок, — ее левая рука, все еще прикованная к перилам лестницы, вывернулась при этом за спину, — Ленг ощупал ей грудь и нашел первый из дюжины магнитных замочков, крепивших пластины внешней брони к поддоспешнику из кевларовой ткани. Чтобы «распустить воротник», достаточно было и трех замков — но Ленг расстегнул их все. Когда он покончил с замками, пластины сошли легко, как шкурка от апельсина. До белой, упругой мякоти было рукой подать. Если бы Ленга спросили, зачем ему Шепард не только живая, но и к тому же голая, он бы ответил, что управляться с заложниками гораздо проще, когда у них нет брони, резотрона, генератора кинетических щитов и вшитой в трусы капсулы с медигелем. Ленг был бы, конечно, прав. Он нашел брелок молнии в ямке между ключиц и рванул его вниз. Шепард снова завалилась на спину, отчего ее грудь, затянутая в армейский топ, казалась настолько плоской, как будто ее вообще не было. Ленг помнил по фотографиям, что это отнюдь не так, но убедиться лично никогда не мешало. Топ оказался плотный, бесшовный. Снимался он через голову. Морочиться с этим Ленг не собирался — тем более что он еще не успел стянуть комбинезон с правой руки Шепард, а левая была прикована к перилам, — и потянул ткань наверх, чтобы обнажить груди. За этой возней его и застала дрожь инструментрона: видимо, звонили с «Нормандии». Позывной — «Фурия». Та дура по имени Стивенс, что ли? Шепард дернулась — приходила в себя. Ленг сел на нее верхом и стащил инструментрон с ее безвольной руки. Защелкнул на своем правом запястье. Вот, так-то лучше. Никаких больше звонков. Никаких соцсетей. — С добрым утром, — сказал он, потрепав Шепард по щеке. Шепард ответила тихим и бессмысленным стоном сквозь плотно сжатые зубы. Ее рассеянный взгляд блуждал по стенам, потолку и даже пару раз мазнул по Ленгу, но, кажется, сознание Шепард было еще далеко от ее бренного тела. Ничего, оклемается. — Темно, — прохрипела Шепард, глядя куда-то в сторону. — Я не могу… Дышать. Замешкавшись на мгновение, Ленг пересел с ее живота на бедра и придавил их к полу. Забавно, подумал он, если у Шепард — посттравматическое расстройство. Смерть в космосе, все дела. Ленг за свои тридцать с лишним ни разу не умирал, но догадывался, что это — неприятная штука. Инструментрон снова ожил и зазвонил. Что, дура Стивенс? Ленг скосил взгляд на экран… И Шепард, рванувшись вперед, схватила его за запястье. Взгляд у нее был ясный, как кромка боевого ножа. Пальцы — словно тиски. Их яростная борьба длилась не дольше секунды. Ленг тщетно пытался вывернуть Шепард руку, а Шепард, вцепившись клещом, тянула инструментрон на себя. Тот распознал отпечатки пальцев и моментально вспыхнул. На экране мелькнули часы, карта, счетчик шагов, интерфейс телефона — Стивенс еще звонила, «принять вызов — да или нет?» — и тут встроенный микросборщик создал резотрон во вспышке алого света. — Мэм, я возвращаюсь, — прозвенел голос Стивенс. — Буду у «Лазаря» через десять минут. Так они и застыли: Ленг на взъерошенной Шепард верхом, ее рука — на его запястье, острие резотрона — у ее белой шеи. — Мэм, вы поймали Ленга? Шепард сглотнула, глядя Ленгу в глаза. — Нет, — сказала она. — Нет, пока не поймала. — Вы сменили пароль? Я уже могу сесть? — Нет, — оборвала Шепард. Ленг против воли восхитился тому, до чего волевым и ровным был сейчас ее голос вопреки резотрону у горла и сиськам наголо. — Больше мне не звоните. Я сама с вами свяжусь, когда отключу «свой-чужой». Все поняли, Стивенс? Повторите. — Больше вам не звонить, на станции не садиться, ждать подтверждения от вас, — оттарабанила Стивенс. — Позвольте уточнить… Инструментрон мигнул. Звонок прервался. Пальцы Шепард обмякли и соскользнули вниз. — Хорошая девочка, — похвалил Ленг. Шепард улыбнулась. — Я стараюсь. Ленг ударил наотмашь по ее лживому рту. Потом рванул полы комбинезона — да так, что почти сломал молнию. Шепард извивалась на полу, закинув лицо и закусив губу, и ее сиськи прыгали перед глазами у Ленга: вверх-вниз. Комбинезон застрял где-то у Шепард на ляжках — ни туда, ни обратно. Подергав его пару раз, Ленг плюнул: и так сойдет. Главное, что с комбинезоном вниз сползли и трусы. Ленг вжикнул ширинкой, путаясь в складках белья. Ему было не до фантазий про пистолеты и зэчек — член стоял как на порнозвезду. Он ожидал, что Шепард будет сухой, мельком подумал: не порвать бы уздечку, — и разозлился, когда его член вошел в мягкую, влажную дырку. Какого, блядь, хрена? До Шепард еще не дошло, что ее пользуют, как последнюю шлюху? Ленг толкнулся в нее — резко и, он надеялся, больно — и ухватил за соски. Выкрутить их оказалось непросто. Соски выскальзывали из искусственных пальцев, так что Ленг бросил эту затею и просто сжал сиськи Шепард, надеясь, что она вскрикнет. Шепард и правда вскрикнула. А еще — выгнула спину. Она бы и ногами Ленга обхватила, только штанины комбинезона мешали. Сука, какая же сука. Ленг укусил ее за плечо. Сжал зубы, затем поставил зубами клеймо на подставленной шее и вцепился в губу, рыча так, как будто хотел откусить от Шепард кусок, а не убить или трахнуть. Ее рот был податливым и медным от вкуса крови, и Ленг протолкнул внутрь язык. Шепард вцепилась в его бедро — давай, мол, быстрее, резче! Так они и возились: сопя, тяжело дыша, постанывая, хрипя — и не сказав друг другу ни единого слова. Ленг бы хотел избить Шепард, унизить, поставить раком, может, присунуть ей в зад — но уже не знал как, да и не до того было. Когда судороги выжали его досуха, а в голове начало проясняться, Ленг обнаружил, что полусидит на Шепард. Губы саднят, лоб щекочет от пота, ноет нога, которую он чуть не подвернул, а в бедре отчего-то колет. Потом Шепард замахнулась и что было силы вмазала по его голове рукояткой тяжелого пистолета.SHEPARD I. J. / 5923-AC-2826 / RH positive / NRE
Утро. Подернутые туманом сопки. Раннее солнце щекочет ресницы, и хочется чихнуть, но нельзя: дрожит в руках леска, закинутая в озеро еще затемно, вот-вот качнется поплавок… Нет, не так.CRB_KAI_LENG_1956_55HA689
Вечер. Полумрак каюты. Фильм, выбранный Ленгом, оказался ужасно нудным, хотелось спать, но нельзя: ампула с фата-морганой, отданная ему Призраком, все еще лежала в ящике прикроватной тумбочки. Полная. А дедлайн был вчера. — Ты слышал про Жнеца? — спросила Налани, подложив под щеку смуглый кулак. — Того, что коллекционеры делали из — ну, знаешь, — она понизила голос, — людей? — Может, и слышал, — отозвался Ленг неохотно. — Жнеца на «Кронос» привезли, — продолжала шептать Налани. Ее горячее дыхание то и дело щекотало Ленгу плечо. — Ну, остов, кости, что там осталось — взрыв-то был о-го-го какой. Так ребята сказали: у Призрака в кабинете повесили, и… — Идиоты говорят, — хмыкнул Ленг, — а ты уши развесила и рада. Принеси мне воды. Налани послушно выскользнула из кровати, гибкая, как угорь. Проводив ее взглядом, Ленг подумал, что надо бы взять этих идиотов, болтающих лишнее, на заметку: он не любил, когда босса обсуждали за его спиной. А еще не терпел, когда разговоры о работе тащили в постель, в тепло смятого одеяла и тесноту каюты. — Газировка есть только, — виновато сказала Налани, вернувшись со стаканом. Ленгу было все равно. Он выдавил капсулу ибупрофена и запил ее лимонадом, отдававшим горчинкой. Налани сочувственно сдвинула брови. — Болят?.. Ленг помотал головой. Протезы и правда не болели — ни разу с того самого момента, как он пришел в себя после операции. Зубы — другое дело: один, как назло, разнылся. Боль отдавала в висок. — Ну вот и хорошо. Мне всего ничего ждать осталось. — Налани провела ребром ладони по округлому бедру, там, где завтра пройдется скальпель хирурга. — Скорей бы уже. — Да. Кстати. Повернись ко мне боком. Ленг потянулся к тумбочке и достал ампулу с молочно-белой жидкостью. С одной стороны — кнопка. С другой — иголка. Он прижал ампулу к предплечью Налани и надавил. Сначала ему показалось, что механизм сломался, но нет — поршень сработал, и дело было сделано. — Чтобы легче перенести имплантацию, — пояснил Ленг, хотя Налани и не спрашивала ничего, только сказала спасибо. Ленг не любил лишние нежности, все эти заглядывания в глаза и ласковые поглаживания рук, да и саму Налани, по правде сказать, не любил, но все равно обнял ее со спины и сжал живые, пока еще теплые пальцы. — Все будет хорошо, — соврал он. — Люблю тебя до смерти, Кай, — с улыбкой ответила Перез.2188_03_02 // Lazarus Research Station
Стивенс кружила вокруг «Лазаря» добрые полчаса, пока Шепард не позвонила ей и не разрешила садиться. За это время Стивенс успела десять раз проверить соцсети, подключившись к вай-фаю «Нормандии», посмотреть новый вирусный видео-мем про танцующих молотильщиков и договориться о встрече с Кольятом во время ближайшего отпуска. О свидании, если быть точной. Трейс бы поржал: чего это ты, ксенофилкой заделалась? Стивенс бы ткнула его под ребра: эй, идиот, ты забыл уже, как хвостиком за той кварианкой бегал и слал ей сопливые письма? Ну а Трейс бы в ответ… — Стивенс, прием. «Свой-чужой» отключен, вы можете садиться. Стивенс едва вписалась в ангар и посадила «Кадьяк», расцарапав пол днищем. Шепард вышла из темноты, хлопнула дверью кабины и, опустившись в кресло, сказала: — Пилот из вас никакущий. Я теперь поведу. Стивенс ахнула. Рот Шепард был розовой кляксой — опухшие губы кровили. На левой щеке наливался лиловым синяк. Взъерошенные волосы выбились из хвоста. Однако в движениях Шепард была развязная легкость — как у игрока в покер, который собрал роял-флэш и даже не пытается скрыть это от остальных. Воображение Стивенс дорисовало картину: засаду, борьбу не на жизнь, а не смерть, и лезвие резотрона в Ленговом животе. — Вы все-таки убили его?.. Шепард махнула рукой. — Я с ним разобралась. Она включила радио, откинулась в кресле и сделала звук погромче, чтобы покинуть «Лазарь» под песенку о расставаниях и разбитых сердцах.2188_03_01 // TAYSERI WARD, Citadel Station, Widow System
Кольят сомневался, что ему удастся взять отгул двадцатого числа, но все равно забронировал столик в модном ресторане. Назывался он не то «Бесконечность», не то «Безграничность» — словом, как-то по-азарийски — и был известен тем, что повара добавляли во все напитки и блюда небольшое количество нулевого элемента, «привнося в тонкую вкусовую гамму гармонию тессианской кухни». Цены были раздутыми, как и хайп, но Кольят решил, что может позволить себе ужин на двоих. Копить ему было не на что. Так почему бы не пустить пыль в глаза своей новой подруге? Ее звали Кинарой. У нее были яркие голубые глаза, небольшой гребень в темно-синюю крапинку и прехорошенький вздернутый носик, делавший ее чуть-чуть похожей на дреллку. Кольят столкнулся с ней на входе в салон красоты, где отшелушивал старые чешуйки со спины и пяток, был очарован и прямо в дверях выпросил ее контакты. «Столик ваш!» — подмигнул инструментрон. Вдогонку пришло письмо с подтверждением заказа: балкон с видом на Президиум, двадцатое марта, восемь часов по цитадельскому времени. «Пожалуйста, не опаздывайте и сообщите заранее, какое меню вам нужно: декстро-, амино- или, быть может, оба». Кольят смахнул уведомление с экрана и вытер губы салфеткой с логотипом «Вкусняшки». Да, верно: планируя ужин в дорогом ресторане, он завтракал наспех бургером и запивал его колой в дешевом кафе у стоянки такси. До начала рабочего дня оставался еще целый час. Дел на работе было навалом — как, впрочем, и всегда. Драка с порчей имущества у стойки «Серрис Технолоджи». Мелкая кража в баре. Поножовщина в казино. Взлом автомата с «Тупари». Даже угон такси! Если учесть, что общественный транспорт был на Цитадели бесплатным, а угнанный аэрокар бросили на стоянке двумя этажами ниже с крошками чипсов на переднем сиденье (и презервативом — на заднем), развлекались подростки. Кольят уже воображал, как отправит штраф их родителям, — он любил выписывать штрафы, это было его тайной слабостью, — но тут пришло сообщение от Бейли: «Есть пять минут перед сменой? Загляни ко мне в офис». Кольят чуть не подавился вишневым пирожком, который положили в подарок к его заказу. Почти три года назад Армандо Бейли, тогда еще капитан, проникся к молодому озлобленному Кольяту то ли симпатией, то ли отцовскими чувствами, и провел его дело по сорок шестой статье — «хулиганство со взломом», — а после устроил погрузчиком в один из портовых складов. Скучный, изнурительный труд без выходных и зарплаты не чтобы облагородил Кольята, но иссушил его, как красное солнце Кадже — махровую губку, растущую в щелях между береговых скал. Когда зашло солнце и нахлынул прибой — то есть прошло полгода и ведущий инспектор поставил в личном деле Кольята печать о том, что «исправительные работы выполнены подсудимым в необходимом объеме», — в нем расцвели благодарность и сыновнее чувство к Бейли, вдвойне неловкое из-з-а того, что его родной отец был — тогда еще — жив. Вопреки этим странным квазисемейным отношениям — а может, как раз из-за них — Кольят и Бейли избегали разговоров по душам, а столкнувшись случайно в коридорах СБЦ, обычно делали вид, что не знакомы друг с другом. На то была и другая причина: Кольят не хотел прослыть среди офицеров «блатным», а Бейли, теперь командор, скрывал от коллег, что у него появился любимчик. К чему вдруг предложение зайти, да еще срочно, среди рабочего дня? А если он знает про Йондо, внезапно подумал Кольят, и поперхнулся остатками пирожка. Знает о том, что я полез на чужой участок искать дилеров фата-морганы без разрешения и ордера на арест. Знает — я был соучастником во время убийства гражданской и не доложил об этом. Знает, что я забрал дозу фата-морганы себе. Знает, куда ее дел. На мгновение Кольят представил себе, как срывается с места, мчит в порт, запрыгивает на ближайший рейс и уматывает с Цитадели, пока его не арестовали за нарушение кодекса СБЦ, убийство по неосторожности и хранение наркотиков, — но тут же взял себя в руки. Во-первых, пока неясно, зачем зовет его Бейли. Во-вторых, если что — Шепард ему поможет. Ведь поможет же, верно? Прошлой ночью Хранителям взбрело в голову перестроить кусок шоссе, поэтому две полосы из четырех перекрыли, а перед въездом в Президиум образовалась пробка. Кольят вертелся на переднем сиденье такси, словно сидел на массажном коврике из иголок. Пробурил взглядом иконку мессенджера (зря: Джемма Стивенс больше не выходила онлайн), обновил все ленты соцсетей и перечитал всю ветку форумных обсуждений о строительстве фуникулера рядом со школой искусств, не запомнив ни слова. Наконец, через полчаса аэрокар высадил его у офиса СБЦ рядом с посольством Альянса и умчался на другой вызов. Кольят проводил такси взглядом и — делать было нечего — поднялся по ступеням. — За смертью тебя посылать, сынок, — мрачно пошутил Бейли, завидев Кольята в дверях. — Чего ты стоишь? Садись. Кольят сел. Бейли пожевал искусанные губы и уселся напротив. — Помнишь историю с Джорамом Талидом? Как он перевел любовнику треть бюджета Закеры, а на допросе вам с Шепард сказал, что ему дали наркотик? Точно знает, подумал Кольят. Его бросило в жар от стыда: как, должно быть, сейчас разочарован им Бейли! Вот и помогай юным преступникам вставать на путь исправления, наверняка скажет он. Вот и давай им аванс. Вот и вытаскивай их за жабры из собственного дерьма. Лучше бы он, Кольят, сполна отсидел свое за попытку убийства — тогда, глядишь, у него прибавилось бы мозгов! — Так вот, — сказал Бейли. – Дело об этой фата-моргане улетело с радаров вместе с Джорамом Талидом. Ну, неудивительно, учитывая вмешательство Шепард, да? — Хмм, — промычал Кольят. На сленге СБЦ «улететь с радаров» означало «попасть к Спектрам». Все материалы, связанные с такими делами, либо получали гриф «Совершенно секретно», либо вовсе исчезали из архивов, а все офицеры, успевшие поглядеть на них хотя бы краешком глаза, подпадали под строгий декрет о неразглашении государственной тайны. — Ты понимаешь, к чему я? — уточнил Бейли, хмуря кустистые брови. — Ну, — кивнул Кольят, хотя понимал он только одно: кажется, труп Йондо ни при чем, и Бейли не собирается объявлять ему выговор. — Формально ты не работал над делом Джорама Талида, — медленно сказал Бейли, потирая ежик седых волос на затылке, — но Шепард брала тебя на допрос, так что ты под декретом. Забудь все, что видел и слышал, и не обсуждай — никогда и ни с кем. И если в твоем присутствии будут припоминать кражу из бюджета Закеры — даже тогда лучше молча кивай и не распускай язык. Тебе все ясно? — Мне ясно! — согласился Кольят, кивая так энергично, что хрустнул позвонок в шее. Он испытывал такое горячее и стыдное чувство облегчения, что согласился бы сейчас на любое предложение Бейли: например, заключить трехлетний обет целомудрия или снять плащ и пройтись по офису колесом. — И вот еще что. Я не хочу лезть в вашу жизнь, но Шепард тебе вроде мачехи, да? — А что? — осторожно спросил Кольят. — Видишь ли, парень… У Спектров много врагов. А среди них много тех, кто струсит напасть на Шепард, но оставит твой труп гнить на каком-нибудь складе, — тут Кольят вздрогнул, — с пулей в затылке или петлей на горле. Так уже не раз было. Память тут же развернула перед Кольятом яркое полотно того злополучного вечера, когда он гулял по клубам и нашел фата-моргану, а кроме того — коктейли, дабстеп, губы Йондо, ее ловкие пальцы. «Куда мы идем?» — «Ко мне». Очнулся — темно, боль в затылке. Саднят связанные запястья. Глушитель «Фаланги» во рту. «Может, минет сойдет?» Кольят что было дури щипнул себя за жабры, чтобы прекратить. К счастью, Бейли, погруженный в свои мысли, членовредительства не заметил. — Один раз Шепард уже втянула тебя в свои дела с этим допросом Талида… Я понимаю, ты молодой — как можно отказаться? А я не смог ее отговорить. Но если Шепард еще раз предложит тебе участвовать в этом деле, — или каком-то еще, — вспомни мои слова и откажись, сынок. Не лезь в спектрские дела. Это попросту очень опасно. И вообще: держись подальше от Шепард. Ты у Криоса-старшего — единственный, хоть пока и бестолковый сын. Ты меня понял? — Понял, — с облегчением сказал Кольят. Бейли внимательно и грустно посмотрел на него, почесывая затылок так, словно хотел протереть в нем дыру. — Нет, ни хуя ты не понял еще, — с досадой заключил он. — Пообещай мне, что, если Шепард тебе напишет, ты хотя бы сообщишь мне. — Ладно, — пообещал Кольят. — Вот и славно, — кивнул ему Бейли. — Тогда… Это все? — Это все, — согласился Бейли. — Или ты хочешь что-то добавить? Коктейли, дабстеп, губы Йондо, ее ловкие пальцы. «Куда мы идем?» — «Ко мне». Очнулся — темно, боль в затылке. Саднят связанные запястья. Глушитель «Фаланги» во рту. Фата-моргана. Минет. Рана у Йондо под сердцем. Труп. Инструментрон. Звонок. Ласковый голос Шепард. Обещание помочь. — Нет, ничего, — твердо сказал Кольят.