Котёнок.

— Перестаньте двигаться. Это — дьявольские силки. Расслабьтесь лучше. Если вы не расслабитесь, оно убьет вас быстрее. — Убьет нас быстрее?! О, теперь я могу расслабиться. ©Рональд Уизли. ©Гермиона Грейнджер.

Рон и Гермиона явились вечером в больничное крыло за Гарри, как им и велел Дамблдор. Мадам Помфри, конечно же, отпускать его не хотела, мол: «У него стресс. Ему нужен покой. Пусть ещё полежит.» и тд. Но после весомого аргумента Гермионы о том, что им так Дамблдор велел, она сдалась и впустила их в палату Мальчика-Имя-Которого-Всегда-Будет-Писаться-Через-Тире. В это время тот самый мальчик, а точнее, никто иной, как Гарри Поттер, на которого вся магическая Великобритания, и не только, молится, сидел и думал. Думал и сидел. Сидел он на кровати, а думал о вечно беспокоящем его вопросе: «Почему всегда он?!» Ни уши, ни хвост так и не исчезли, а язык сам мурчал дурацкую букву «р». С детства Гарри мог спать в любых условиях: ураган, сирена, отбойные молотки, растущие заново кости — что угодно! Но сегодня он не мог уснуть. Возможность остаться получеловеком на всю жизнь никак не давала ему покоя, и глаза никак не хотели слипаться. Хотя мадам Помфри настоятельно рекомендовала ему поспать, правда зелье «Сна без Сновидений» дать отказалась. Сказала, что его слишком мало, а Гарри и так заснуть сможет. А Гарри не смог — он нервничал. А когда Гарри нервничает, то всегда начинает дурачится. Поэтому нет ничего удивительного в том, что всё больничное крыло было увешано туалетной бумагой, а на зеркалах различными мазями были нарисованы различные рисунки. На крики заведующей больничным крылом о том, зачем он это сделал, юный герой лишь фыркнул, что у него стресс. Понимаете, сегодня был особенный день — день рождения Джоу, а он её из-за всей этой фигни даже не поздравил. Уже совсем отчаявшись, Гарри нашёл какой-то чёрный лак и попытался пригладить ушки так, что бы они выглядели как уложенные волосы и не торчали, как огромные локаторы. И у него даже получилось! — Я кр~рутой. Улыбнувшись отражению без каких-либо признаков кошачьих ушек, сказал Гарри. Но это было не на долго — через пару минут они вернулись в прежнее состояние, и уложить их снова уже не получилось. 10 лет прожитых с Дурслями, 4 года учёбы в Хогвартсе и тонны ненавидящих его людей помогли Гарри понять одну вещь… — Гарри, мы пришли за тобой! …Он нихрена не везунчик! Вот так и начался хаос: — Мы пришли за тобой дружище! — сказал Рон, подходя к его кровати. Они с Гермионой правда волновались за своего лучшего друга, который сейчас сидел и тупо залипал на него. — Рон, — вдруг обратился к нему Гарри, чуть привставая на кровати и хватая друга за плечи. — А ты знаешь, что от тебя пахнет свежеиспечённым хлебом? Лишь сейчас Рональд замечает опасно суженные кошачьи зрачки и чувствует, что дело пахнет керосином. Гарри взял его руку и уткнулся в неё носом, а потом положил себе на голову, между ушек, и стал тереться об неё. — Герм, что происходит?! — выпучив глаза на подругу, спросил парень. — До меня тоже не доходит, — ответила ошеломлённая, стоя у двери. — Может это что-то вроде кошачьих инстинктов? Попробуй погладить его. Рон перевёл взгляд на Гарри, всё ещё льнущего к его руке, и, сглотнув, начал поглаживать его по волосам. Тот заурчал, как настоящий кот, и начал сильнее подставлять голову под тёплую руку лучшего друга. — Я кастрирую Малфоя, — только и сказала Гермиона, севшая рядом с Роном. — Что сделаешь? — не понял Рон, который и в помине такого слова не слыхал. — Половой орган отрежу, — кратко пояснила Герми, таким тоном, что у бедного чистокровного волшебника аж живот свело. — Да ладно тебе, — как-то легкомысленно махнул Рональд свободной рукой. — Я всегда хотел кота или собаку, только мама не разрешала. — Рон, Гарри — не животное. Он человек… Пусть и временно с кошачьими повадками и некоторыми частями тела. Мы должны относиться к нему так же, как и раньше! Ему и так сложно. — А, то есть тебя не волнует, что ты сейчас говоришь о нём в третьем лице, при том, что он напротив тебя сидит? — Да его сейчас ничего, кроме твоей руки, не волнует. Если бы сейчас мимо нас пробежала группа Пожирателей Смерти — он бы даже внимание не обратил. Хотя, — Гермиона задумчиво посмотрела на Гарри. — Дай-ка я кое-что проверю… Она убрала руку Рона с головы Гарри и тот зашипел на неё, дёрнув хвостом. Однако Гермиона не обратила на это никакого внимания и, вытянув руку, щёлкнула пальцами прямо у его носа. Гарри как будто проснулся и удивлённо посмотрел на друзей. — А когда вы успели сесть? — спросил он, почесав затылок. — Вы же только что в двер~рях были… Что, снова Маховик? — Мать моя, женщина, — горько вздохнула девушка, прикрыв глаза ладонью. — Сейчас будет ор. И Самая-Блестящая-Волшебница-Своего-Возроста ничуть не ошиблась. Стоило им рассказать Гарри о случившемся, как он с криком «Да земля мне будет пухом!», ринулся к окну. С трудом оттащив его от окна, друзья начали заверять юного Поттера, что самоубийство — это очень плохая идея. Вроде, даже получилось. Однако тот наотрез отказался возвращаться в гостиную и заявил, что этой же ночью сбежит в монастырь, к буддистам, что бы никто никогда больше не попал в такую ситуацию из-за него. Гермиона влепила ему пощёчину. Потом вторую. И уже собиралась залепить третью, как Гарри схватил её руки и с криком: — Я успокоился, хватит! — Гарри, — ласково заговорила она, садясь рядом с Гарри. — Весь Гриффиндор очень ценит и любит тебя. Ребята, вроде Джорджа и Фреда, могут посмеяться, поприкалываться, но это будет не со зла. А если кто-нибудь с другого факультета что-нибудь вякнет по поводу того, как ты выглядишь, я лично их задницей на крышу Хогвартса насажу. Мальчишки многозначительно переглянулись, представляя одного и того же человека, а точнее Драко Малфоя, в столь экстравагантном положении и заулыбались. Это было бы эпично. Наконец Золотая Троица вышла из больничного крыла. Гарри накинул на голову капюшон, что бы скрыть нечеловеческие ушки и взял хвост в руку, что бы он под мантией не вилял из стороны в сторону. До гостиной они дошли быстро и, к счастью, без ненужных столкновений. Однако стоило Гарри перешагнуть порог львиной гостиной, как на него обрушился бесконечный поток голосов. Там собрался весь Гриффиндор, ожидающий Гарри. Прямо как тогда, когда его обьявили четвёртым чемпионом турнира. Только теперь за его спиной стояли Герми, которая никогда не предаст, и Рон, который наконец вновь на его стороне, его лучший друг. — А вот и наш Гарри! — воскликнул Джордж, подбегая к нему. А вместе с ним и Фред, уже стягивающий с Гарри мантию, что бы увидеть последствия катастрофы. Все так и ахнули, увидев «апгрейт» своего чемпиона. Его тут же утянули в центр гостиной, кто-то побежал за друзьями из других факультетов, кто-то искал колдо-камеру, что бы запечатлеть Гарри. Он был поражён количеством громких голосов и сильных запахов, которых раньше не слышал и не видел. Все его рецепторы стали намного острее. Внезапно Гарри окружила какая-то дымка, а всё происходящее стало таким далёким и ирреальным. Существовал лишь настойчивый запах воздуха после грозы. Его ноги сами двинулись к источнику запаха. Вот он уже стоял напротив так хорошо пахнувшего субъекта. Гарри опустился на колени перед ним, уже ожидая действий от него. И надо признать, тёплые руки вскоре, будто после чьей-то подсказки, опустились ему на голову и начали осторожно поглаживать волосы между ушек. Откуда-то потянулись ещё одни руки, пахнувшее морем. Гарри подставлял под нежные ласки: спину, шею и большие чёрные ушки, которые прижал к голове от удовольствия. Внезапно его выдернул из всей этой идеальной бесцветной реальности полной одних лишь запахов. Настойчивый запах леса ударил ему в нос, и Гарри постарался сфокусировать зрение. Перед ним стояла Гермиона, щёлкавшая пальцами прямо перед его носом. — Я в нор~рме, — оповестил её Гарри, чувствуя, как щёки заливает краска. Вокруг послышались ахи и вздохи девчонок. Вокруг него образовалось плотное кольцо из гриффиндорцеви пары — тройки равенкловцев и хаффлпафцев. Рядом с ними, на диване сидели Джинни и Невилл, такие же красные как, по видимому, и он сам. Чуть принюхавшись Гарри сделал вывод, что пошёл он именно к Невиллу — от него тянул шлейф послегрозового воздуха, а морем пахла никто иная, как Джиневра. Отовсюду послышались смешки, и парни всех возрастов принялись подшучивать над Невиллом о том, что теперь он — хозяин Гарри, мол: тот его выбрал и ещё как-то. Знаете, Гарри с самого детства хотел помогать людям, но с подобными странностями ему будет не просто это делать. Пока он доставлял лишь проблемы. — Пошли, Гарри, — шепнул ему Рон, немного оттянув в сторону. — Воспользуемся случаем, пока все отвлеклись на Нева. Потом попросишь у него прощения. Спорить с другом Гарри не собирался. Идея и правда была отличная. Гермиона уже нашла его мантию, кинутую где-то Фредом, всунула её Рону в руку, и тот потянул Гарри в спальню. Они выдохнули спокойно, когда дверь за ними захлопнулась. — Сколько лет ни дружу с тобой, — усмехнулся Рон. — Никогда не устану удивляться твоим причудам! — Я тоже, — кивнул он, заваливаясь на кровать. — Кстати, — нахмурился Рон. — Что за фигня произошла с тобой в больничном крыле, да и только что? — Не знаю, — честно ответил он. — Просто почувствовал, как от тебя и от Нева пахнет, дальше всё туманно. Но то, что было с Невиллом и Джинни я хоть пр~ример~рно помню, а с тобой полная пустота. — Да, — кивнул Рональд. — Ты что-то говорил о том, что я пахну свежеиспечённым хлебом. — Ты и сейчас так пахнешь, — честно ответил нэко-мальчик. — Серьёзно? — удивился рыжий. — Я ничего не чувствую, — добавил он, принюхиваясь к своей мантии. — Даже не пытайся, не почувствуешь, — сказал ему Гарри, ощупывая ушки на голове. — Я тоже р~раньше не чувствовал… Пока не изменился… — А кто ещё как пахнет? — спросил Рон, сбрасывая мантию, ботинки и с ногами залезая на кровать к Гарри. — Ну, — Гарри почесал затылок. — Там было слишком много человек, поэтому было сложно что-то р~разлечить… Но Гер~рми пахнет лесом, Джинни — мор~рем, а Невилл — воздухом после гр~розы. — Значит, хлеб… — задумчиво проговорил Рон, сделав деланно серьёзное лицо. — Ну хотя бы лучше леса и грозы… — Да уж, ты едой даже пахнешь, — хохотнул Гарри. Внезапно воцарилась тишина. Оба не знали о чём говорить и как начать хоть какой-то бессмысленный разговор. — Гарри, — неловко его позвал Рон, явно чувствуя себя не в своей тарелке. — Можно я потрогаю их? Он красноречиво глянул на Гаррины ушки и быстро отвёл взгляд. — Ну… Ладно… — краснея ответил Гарри, садясь напротив лучшего друга лицом к лицу. Рон потянул руки и аккуратно погладил его ушки. Оба мальчишки были ужасно красные. Ушки слегка подёргивались в руках Рона, а Гаррин хвост бил по кровати. — Они мягкие, — сказал Рон, уже сравнявшийся лицом с цветом своих волос. Внезапно его руки опустились вниз и взяли руки Гарри. Он поднял их прямо к лицу и уставился на когти. В комнате был полумрак, из-за этого Рон сильно щурился, пытаясь рассмотреть когти Гарри. Он продолжал держать его руки, когда осторожно коснулся их губами, целовал мягко и нежно. Он, смущаясь, поднял голубые глаза на друга — был готов к тому, что его сейчас оттолкнут. Но Гарри не оттолкнул. Его ромбообразные зрачки были сильно сужены, как в тот раз, в больничном крыле. Он был уже не в общей спальне, а далеко-далеко, в своём подсознании. К сожалению Рон этого не знал. Потом Рон осмелился поцеловать его в губы, то ли пытался приручить Гарри, то ли что, но у него получилось и тот изогнулся как кошка, мурча ему в рот. Гарри медленно сходил с ума, от приятных ощущений и вкусного запаха, нахлынувших на него. При поцелуе он почувствовал, как язык Рона требует, чтобы Гарри открыл рот, и волна приятных ощущений разлилась по его частично кошачьему телу, как наркотик. Рон отстранился, заглядывая в глаза раскрасневшемуся, тяжело дышащему лучшему другу. И надо сказать вовремя. В комнату вбежал Симус и, найдя Гарри взглядом, схватил его руку, заставив подняться с кровати. Он принялся кружиться вокруг Гарри, постепенно возвращающегося в нормальное состояние и медленно осознающего, ЧТО только что было. Симус что-то говорил, спрашивал, не дожидался ответа и продолжал нести какую-то чушь. Дин смеялся над его шутками. Невилл старательно пытался слиться с кроватью — ему было стыдно находиться с Гарри в одной комнате. Гарри глянул на Рона. Тот остался на его кровати. Он мрачно смотрел на только что пришедших сжимая и разжимая кулаки. Его явно не радовало, что им помешали. Он исподлобья глянул на Гарри и усмехнулся. В тот вечер они больше ни обмолвились ни словом.