***
Кто, черт побери, научил его мать, как менять музыку в кофейне? Он слышал «Grandma Got Run Over by a Reindeer», наверное, уже в пятый раз, а его смена началась только тридцать минут назад. Вздохнув, Эрен посыпал пенку корицей и поставил латте на стол, прокричав о готовом заказе. Может, дело было в том, что завтра Рождество, но большинство посетителей, приходивших в кофейню, выглядели как влюбленные парочки. Честно говоря, он не имел ничего против, но было странно, что в последнее время они попадались намного чаще. А может, он просто наконец стал замечать их по какой-то необъяснимой причине; как будто все вокруг сговорились продемонстрировать ему свои чудесные отношения. Как если бы они говорили: «Привет, да, мы любим друг друга, и мы будем всем это показывать, ведь ты же влюблен в кое-кого, и эта любовь может и не быть взаимной. Отстойно для тебя. Счастливого Рождества» ― Эрен пробормотал ругательство, прищемив палец кассой ― твою мать ― и протянул сдачу клиенту, который сочувствующе улыбнулся ему. Любовь. Снова это слово. Очень громкое слово. Слово, которое вплоть до прошлой ночи никогда по-настоящему не приходило ему в голову как нечто, что он способен испытывать. Конечно, он любил свою семью и своих друзей, но это было другое. Совсем не то, что он чувствовал к Леви, и долгое время это пугало его. Очень пугало, потому что заставляло забыть о многих вещах; захватило все его мысли, не давая думать ни о чем, кроме этого мужчины. Мужчины, что постоянно приходил в кофейню, мужчины, о котором Эрен знал не так уж много. Любовь. Это было все еще странное и чужеродное понятие для него. Эрен сунул ноющий палец в рот, молча обдумывая его значение. Может, все потому, что он продолжал раз за разом повторять это слово в своей голове, но оно казалось все менее и менее пугающим. Менее странным. Менее непонятным. Более... Это было как дни, когда он шел на работу, и на небе светило солнце, и работа не казалось такой уж ужасной перспективой. Как ночи, когда он засыпал с идиотской улыбкой на лице, чувствуя себя невероятно счастливым. Как вечера, которые он проводил в разговорах с Леви или же часами просто слушал стук клавиатуры, чувствуя спокойствие и умиротворение. Как после работы, когда Леви брал его за руку, желал ему спокойной ночи; как те редкие прикосновения, мимолетные взгляды, небольшие морщинки в уголках его глаз. Как первый вечер, когда Леви появился в кофейне. Мгновенно вспыхнувший интерес, мгновенно охватившее влечение. Эрен никогда не испытывал ничего подобного. Это запутало и измучило его. Заставило его беспокоиться и бояться, а уж кем-кем, а трусом Эрен не был. Так что да, это еще и немного злило. И все еще злит. Но все же больше вызывает желание я-хочу-делать-все-эти-глупые-милые-вещи-что-делают-все парочки. Был только один вопрос: как начать делать все эти глупые, милые и так далее вещи с Леви? Он закусил ноготь, задумчиво нахмурившись. Как вообще люди начинают встречаться? Все, что сделал Жан ― слегка пофлиртовал, и вот они уже целовались. Каждый день. Следующий год или два. Что-то ему подсказывало, что с Леви это не сработает. ― Дорогой? Эрен сфокусировал взгляд на пожилой женщине, стоящей перед кассой. ― О, простите, мадам. Добро пожаловать в кофейню «The Little Titan». Что желаете? Она усмехнулась. ― Просто маленький зеленый чай, пожалуйста, ― Эрен вбил цену в терминал, женщина протянула ему кредитную карту. ― У тебя что-то случилось? Ты так глубоко задумался. ― А, ― Эрен нахмурился, проводя картой. ― Я просто не знаю, как быть кое с чем. ― Может, я смогу тебе с этим помочь? ― Ну, ― он протянул ей обратно карту, ― как вы обычно говорите кому-то, что любите их? Старушка убрала карту в кошелек. ― Это очень просто. Правда. Ты говоришь человеку: «Я тебя люблю». ― Это на самом деле так просто? ― Эрен закончил приготовление ее заказа. Она улыбнулась. ― Я знаю, это страшно, но я всегда считала, что лучше открыться, чем так никогда ничего и не сказать. Отказ не самая плохая вещь в этом мире. Есть нищета и убийства, торговля людьми и наркозависимость. Эрен не мог не улыбнуться краешком губ, протягивая чай. ― Когда вы так говорите... ― Думай об этом так, дорогой: если тебя отвергли, ты можешь наконец двигаться дальше и найти кого-то, кто будет любить и ценить такого симпатичного парня, ― она подмигнула ему. ―Счастливого Рождества. ― Счастливого Рождества, ― крикнул он ей вслед, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Пожилые люди были его любимыми посетителями, потому что вели себя очень непосредственно, особенно старушки с их кокетливыми замечаниями. И все же, было ли это на самом деле так просто? Признаться и быть отвергнутым, и двигаться дальше? Вряд ли. Теперь он немного лучше понимал Жана. Вот зачем он вспоминал прошлое тем вечером? Чтобы перешагнуть через это и двигаться дальше? Ему стало стыдно, ведь он даже не заметил ничего, не заметил, как Жан сам борется со всем этим. Неужели Эрену тоже придется оказаться на его месте. Разница между ними была в том, что Жан мог смириться с ситуацией, тогда как Эрен нет. Особенно если это работало против него. Он бы попытался все изменить. Хотя, может, ему не о чем волноваться? В конце концов, он практически поцеловал руку Эрена однажды, и даже держал его за руку, когда они уходили из кофейни. Дважды. Этого достаточно для надежды, верно?***
Иногда Леви любил постоять на улице, прежде чем войти в кофейню. Он ненавидел холод; ненавидел все, что с ним связано, начиная от ощущения, что твои уши скоро отвалятся, заканчивая слоями одежды, в которые приходилось укутываться. Он ненавидел сигареты, но порой задерживался напротив окон кофейни, чтобы вдохнуть никотина, наблюдая, как пар от дыхания и дым вырываются в зимнюю ночь. Он ненавидел запах, но больше всего он ненавидел наблюдать сквозь окно за Эреном, который не замечал этого, занятый посетителями или скучающий за стойкой с мобильным телефоном в руках. В такие ночи Леви говорил себе, что все не должно быть так. Эрен был молод и, возможно, не так уж и невинен, но он принадлежал этому яркому, теплому миру; миру, быть частью которого Леви не имел права. И иногда ― обычно на середине сигареты ― он говорил себе, что нужно остановиться, прежде чем он вторгнется в этот мир еще глубже. Но потом он видел эти зеленые омуты, и желание уйти пропадало. Было бесполезно бороться с чем-то, с чем он на самом деле бороться не хотел. Иногда ему нравилось стоять снаружи, потому что это напоминало самый первый вечер, когда он натолкнулся на кофейню, манящую светом и теплом, в то время как везде было закрыто. Он искал место, где бы спрятаться, место, где мог бы работать, когда у него не было особого желания. Он сбежал из своей квартиры, чтобы скрыться от назойливой Ханджи, но на самом деле искал убежище от давящей необходимости писать и отсутствия вдохновения. И затем он натолкнулся на это место ― маленькую кофейню с умиротворяющей атмосферой, дерьмовой попсовой музыкой и смазливым бариста. Было чувство, словно он впервые нашел свою музу и осознал, что во всем мире недостает слов. Он на самом деле не знал, почему был так увлечен Эреном. Может, это был огонь в его глазах. Может, то, как он улыбался, мило и очаровательно и только для Леви. Может, это было тепло, которое охватывало его, в котором хотелось раствориться, потому что Леви так ненавидел холод. Всегда ли мир снаружи был таким холодным? Он ненавидел холод, ненавидел все, что с ним связано, но никогда не замечал, насколько вокруг холодно, до того дня, как случайно оказался перед кофейней и осознал, что свет еще горит. Он ненавидел сигареты. Леви сделал последнюю глубокую затяжку и втоптал ботинком окурок. Иногда, докуривая очередную сигарету, он думал, что, возможно, стоит уйти, прежде чем все зайдет еще дальше. Но потом Эрен улыбался, о чем-то задумавшись, или чесал нос, или хмурил брови, или бросал нетерпеливый взгляд на дверь, и Леви снова сдавался. Он толкнул дверь и почувствовал, как холод отступает. ― Ты сегодня рано, ― сказал Эрен, когда Леви занял свое обычное место. Он пожал плечами, не желая говорить, что видел объявление, что в канун Рождества кофейня закрывается раньше. ― Работы было мало. ― А, вот оно что. Завтра же Рождество, что собираешься делать? Леви снял пальто и тяжело вздохнул. ― Меня скорее всего вытащат куда-нибудь отмечать. Ежегодная пьянка. Эрен дразняще улыбнулся. ― А я-то думал, что ты закроешься у себя дома. ― Я бы так и сделал, если б мог. Но после одного такого раза... ― Леви нахмурился, вспоминая, как Ханджи вынесла ему дверь. Да, это было не очень приятно. ― больше никогда не буду пытаться. ― Как-то отстойно, что я не увижу тебя завтра, ― выдал Эрен, медленно осознавая, что только что сказал. Он нервно рассмеялся, когда Леви вздернул бровь. ― Я имею в виду, ведь кофейня будет закрыта, и мы будем праздновать Рождество, и, эм... То есть, я уже так привык видеть тебя каждый вечер, так что это будет странно. «Заткнись, Эрен, ты сам роешь себе могилу». ― У меня такое же ощущение, ― тон Леви был абсолютно безразличным, но он был согласен с Эреном, и это поднимало настроение. ― Леви, ― начал было он, собираясь сказать Леви о своих чувствах. Но ведь кофейня закрывалась еще не скоро, и Эрен не хотел, чтобы Леви пришлось сидеть тут после того, как он отверг бы его, так что нет, это было все же не самое удачное время. ― Э, ты решил, что будешь пить? Леви уже открыл ноутбук. ― Удиви меня. О, Эрен мог бы его удивить. Большой чашкой я-как-бы-влюблен-в-тебя латте. Но он выбрал дольче латте с корицей. Намного безопаснее. ― Эрен. ― М? ― он поднял голову, продолжая наливать молоко в кувшин. ― Что ты делаешь завтра? Простой вопрос, но отчего-то его бросило в жар. ― Я буду в центре с друзьями. Он слегка отвлекся, когда Леви расстегнул и закатал рукава рубашки. Это было вообще нечестно. Эрен отвел взгляд, снова чувствуя себя, как в первый вечер их знакомства. Ему казалось, что теперь он чувствовал себя более свободно рядом с Леви. Что успокоился и уже не терял голову от всяких мелочей. Но он ошибался, потому что сейчас его сердце неистово колотилось. Аргх, как он собирается признаться, если так реагирует на самые незначительные вещи, такие, как закатанные рукава? ― Эрен. ― М? Леви выразительно посмотрел на него. Эрен опустил взгляд ― вспененное молоко перелилось через край чашки. Он выругался второй раз за день. Эрен готовил латте и другие похожие напитки уже так долго, что с закрытыми глазами мог определить, сколько молока необходимо. Но каким-то образом он выпал из реальности, когда добавлял молоко в эспрессо. Такого никогда не было с тех пор, как он впервые научился готовить напитки. Чертов Леви и его умопомрачительные руки. ― Прости. Я просто переделаю, я... ― торопясь быстрей начать заново, он задел графином чашку, отчего та пролетела через стол, разбиваясь вдребезги и разливая по полу кофе. ― Дерьмо... Почему здесь так жарко? Его мать включила обогреватель? Эрен присел, продолжая бормотать проклятия, и потянулся за осколками фарфора. Его руки дрожали. Когда они начали трястись? Наверное, он нездоров. Может, ему нужно позвонить матери и спросить, может ли он закрыть кофейню пораньше, потому что его желудок сейчас вывернется наизнанку. Может быть... Эрен застыл, когда чужие руки сжались вокруг его собственных. ― Посмотри на себя, у тебя кровь. ― Ох, ― все, что мог сказать смущенный Эрен. Он даже не почувствовал порез, когда коснулся острого края. ― Что с тобой? ― Я... ― что с ним? ― Посмотри на меня. ― Я не могу, ― смотреть куда угодно, только не на него. Он почувствовал, как чужие руки аккуратно и бережно сжали его пальцы. На этот раз не было перчаток, ничего, что бы мешало ощутить прикосновение загрубевшей кожи. И в тот момент это было самым важным на свете. Это удивительное, прекрасное мгновение, и он потратил все свои силы, чтобы не сжать его пальцы в ответ. ― Эрен, ― на третий раз повезет, да? Эрен поднял взгляд, и сейчас Леви не мог понять, что происходит у него в голове. Он терпеливо смотрел на юношу. ― Почему ты дрожишь? ― Потому что, ― Эрен сглотнул. Нервы. Вот что это было. Дайте ему еще одного вора, на этот раз с оружием, и Эрен с радостью бы встретился с ним. Он с радостью бы догнал его и побил его собственным оружием. Он с радостью бы сразился с поедающими людей гигантами. Он с радостью бы сделал что угодно, что не связано с тем, чтобы быть влюбленным и беспокоиться, что тебя отвергнут, потому что это все еще странно и ново для него, и может быть, он не был на самом деле влюблен и завтра он это поймет, и может, сейчас ему надо держать рот на замке. Но когда он увидел лицо Леви, небольшие морщинки в уголках его глаз, терпение и нежность, спрятанные под слоями жесткости и грубости, он успокоился. Эрен выдохнул. ― Нет. Вот теперь Леви растерялся. Сначала Эрена всего трясло, а теперь он смотрел на Леви так, словно у него было какое-то прозрение. Он не успевал за ходом его мыслей. Но это было не так важно. Он не возражал быть сметенным этим штормом, каким был Эрен. ― Нет что? Отказ не самая худшая вещь в этом мире. ― Я не... Я не трус. ― Я знал это с того момента, как ты решил посмеяться над моим ростом. Эрен наклонился чуть ближе. Леви стоял на коленях на полу, стараясь не касаться разлитого латте. ― Так что все нормально, если я буду отвергнут. ― Отвергнут? ― по выражению лица Леви ничего нельзя было понять. Как всегда. Но он не отстранялся, и это слегка успокоило Эрена. Напротив, он тоже наклонился ближе, и гораздо стремительнее, так что Эрен чувствовал его горячее дыхание на своей щеке, и еще ближе, так что он уловил знакомый аромат одеколона и не столь знакомый запах сигарет. ― Ты куришь? ― Иногда. ― Это отвратительно. Ресницы Леви опустились, когда взгляд замер на губах Эрена. ― Я не знаю, как остановиться. ― Тебе и не нужно, ― он облизнул губы. ― Бросать курить, то есть. ― Я говорил не об этом. ― А о чем тогда? Огонь в серых глазах поглотил Эрена. ― Не притворяйся. О, как эти прекрасные глаза зажглись в ответ, принимая вызов. ― Только если ты перестанешь быть таким нерешительным со мной, Леви. Вот хитрец. Леви уже собирался ответить, но дверной колокольчик оповестил о приходе нового посетителя, и все напряжение превратилось в гнев, вырвавшись с рыком из его горла. Единственным утешением было разочарование на лице Эрена. Эрен собирался встать, чтобы поприветствовать посетителя, но прежде чем он смог сдвинуться с места, Леви схватил его за волосы, грубо и жестко, и притянул к себе. Эрен почти упал в пролитый кофе, но вместо этого неуклюже приземлился на колени Леви, ухватившись за широкие плечи в попытке удержаться. Они столкнулись лбами, и Эрен почувствовал вспышку боли, но все, что отпечаталось в его сознании, это пугающее обещание Леви: ― Мы еще не закончили. Эрена трясло, предвкушение скручивало все внутри. Боже, как он надеялся, что нет.***
Как он выпустил ситуацию из-под контроля? Хорошо, сейчас стало более очевидным, что Леви не собирался отвергать его. Чем бы это ни было, но на отказ было не похоже. Так же, как и со стороны Эрена. И теперь он не знал, что будет дальше. Ложь. Он точно знал, что будет или, по крайней мере, чего хотел бы Леви, и Эрен соврал бы, если сказал, что не хотел этого сам. Но все шло слишком быстро, намного быстрее, чем он ожидал, и это заставляло его нервничать. Паниковать, если быть честным. Но его хотя бы больше не трясло от нервов, хотя каждый раз, как он чувствовал взгляд Леви, каждый раз, как встречался с ним взглядом, каждый раз, как замечал огонь в его глазах, каждый раз сердце бешено билось и душа уходила в пятки. Все, о чем он мог думать — «мы еще не закончили», и от этого оставшиеся часы тянулись бесконечно медленно и в то же время пролетели, как один миг. ― Эрен. Ему пришлось поставить чашку на блюдце, чтобы предотвратить их встречу с полом. Эрен мог поклясться, что Леви теперь специально произносит его имя. Ухмылка на его лице говорила сама за себя. ― Да? ― прошипел Эрен. ― Ты что-нибудь хотел? ― Неважно... Нет, он специально это делает. ― Ты можешь перестать это делать? ― Делать что? ― если бы Леви не выглядел всегда невозмутимо, Эрен мог бы поклясться, что он изо всех сил старается делать невинный вид. ― Ты знаешь что. ― Понятия не имею. ― И кто теперь прикидывается? Леви пожал плечами. Эрен знал это с самого первого дня, что Леви умеет доводить до белого каления, но никогда не знал, насколько сильно. ― Рабочий день уже заканчивается. ― Я знаю. ― Тебе уже не пора пересчитывать кассу? В эту игру могут играть двое. ― Я думаю, я подожду на случай, если кто-нибудь еще придет. Глаза Леви сузились, словно у хищника. ― Я не отличаюсь терпением, Эрен. Он должен был внять предупреждению, действительно должен. Но был так возбужден, что хотелось поиграть с огнем. ― Но ты всегда такой добрый и терпеливый со мной, Леви. Сжавшиеся челюсти выдали жажду расплаты. ― У каждого человека есть предел терпения. Хищное выражение уступило место предвкушению и возбуждению, когда Эрен сглотнул. А теперь Леви ждал его, и Эрен чувствовал, что сейчас начнет задыхаться. Или уже задыхается. Он уже ничего не понимал. Его сердце билось слишком сильно, все было слишком быстро, но... Ему было все равно. Он хотел этого. Хотел так долго, безумно долго. У него заняло минуту или две, чтобы наконец-то просунуть руки в рукава куртки ― они были вывернуты наружу ― надеть свой рюкзак и захлопнуть дверь шкафчика. Он так долго гадал, какого же это будет ― целовать Леви, и с каждый шагом его сердце стучало все быстрее. ― Леви... Эрен ожидал, что Леви будет стоять как обычно с выражением ну-сколько-можно-копаться на лице, или же что он скажет ему поторапливаться и спросит, что можно было делать так долго. Он не знал, как они продолжат то, на чем остановились. Может быть, первым будет Эрен. Возможно, Леви запустит пальцы в его волосы, как сделал до этого. Может, поцелуй будет медленным и горячим. Его шаги замерли, улыбка погасла на лице. Чего Эрен не ожидал, так это пустой кофейни и стремительного осознания, что Леви ушел.