Три "К"

У Стивена Мюллера и не только у него началась новая насыщенная жизнь. Директор дал полный карт-бланш новому заму и тот развернулся не на шутку. Началась жесткая и жестокая экономия. Урезали все, что только можно. Бумагу на черновики использовали с двух сторон. Компьютеры перевели на щадящий режим и контролировали, чтобы их выключали, когда с работы уходили. Из кухонной зоны исчезли сливки и сдобные булочки. Остался лишь сахар и безвкусные хлебные палочки. Но персонал не роптал. Все понимали ситуацию и старались поддержать это новое веяние "экономного производства". И был еще один немаловажный фактор, ради которого многие коллеги Мюллера, как женская так и мужская часть, были согласны терпеть некоторые ущемления и неудобства со стороны администрации. Это их новый ЗАМ. Именно ЗАМ. Вернер хоть еще и притирался к новому месту, но уже успел зарекомендовать себя человеком с твердыми и бескомпромиссными позициями. И у него было бы больше недругов, если бы не одно "но". Он был чертовски харизматичен и привлекателен. Для обоих полов. Распоряжения и указания отдавал так безапелляционно, что у самых упрямых работников пропадало желание спорить с администрацией по поводу нововведений. И даже Джейн, та, которая вначале категорично отказывалась воспринимать новое начальство за авторитет, начала сдавать позиции. И уже через какое-то время самолично относила ему отчеты в распечатанном виде, задерживалась в кабинете и долго и скрупулезно объясняла, если что-то было не понятно «герр Вернеру». Наградой для многих была его сдержанная, но искренняя улыбка, демонстрирующая верхний ряд зубов, таких же белоснежных, как и шапка пены на их продуктах продажи. И многие ради нее готовы были разбиться в лепешку. Только одного Стивена было не так-то просто обвести вокруг пальца. На людях они держались вычурно вежливо и сдержано. Вот только Стив иногда затылком чувствовал, когда новое начальство проходило мимо его кабинета, даже за закрытыми дверями. А уж если пересекались в коридоре, то потом долго ощущал мурашки, бегающие по спине. По телефону старался реже звонить, больше переписывался по электронке, но и там через строчку ему чудился двойной смысл сообщения от Вернера. Он видел, каким становится Томас, когда выходил за порог офиса. Какой бесформенной кучей в конце недели выпихивает себя из внедорожника возле дома. Как долго тупит, глядя на пакет замороженных продуктов, если они случайно пересекались в супермаркете. Как он выгружает пакеты с бутылками алкоголя из машины. Вот только ни разу больше не попадалось ему ни одной высоченной красотки на невероятных каблуках, о которых ему рассказывал отец. Или вернее будет сказать "невероятной красотки на высоченных каблуках". А жаль. Так же видел, как Томас забирается на крышу по пожарной лестнице. Особенно последний факт очень заинтересовал Мюллера. Когда он сам был мальчишкой, тоже лазил туда. Там открывался потрясающий вид на реку, проплывающие мимо катера и пароходы, дома, шпили церквей и верхушки деревьев в Тиргартен парке. — Послушай, Стивен, — Вернер подловил его в магазине, когда тот пытался спрятаться за овощным лотком, — мы не очень хорошо начали. Давай попробуем познакомиться заново? Вид у мужчины был несколько растерянный, видимо ему тоже эта ситуация стояла поперек горла. «Мы же взрослые. Нужно действовать, как нормальным, адекватным людям», — мысленно согласился с ним молодой отец. — Хорошо, — не очень уверенно протянул в ответ. — Отлично, — обрадовался мужчина и протянул руку. — Я — ваш новый сосед Томас Вернер. Но можешь звать меня просто Том. — Очень приятно, — подыграл ему Мюллер. — Меня зовут Стивен. Можно просто Стив. Я живу на четвертом этаже. А это моя дочка Кетрин. Девочка недоуменно переводила взгляд с одного на другого. — А разве вы еще не знакомы? — удивилась она. — Нет! — вскрикнули оба. — Не так близко, — попытался объяснить ей отец. — Не так неформально, — подсказал Томас, поджимая губы. — А-а, понятно, — протянула девочка, ничего не понимая. — А хотите с нами поужинать? — она решила взять на себя роль радушной хозяйки. Раз уж от отца толку в налаживании добрососедских отношений оказалось мало. — А можно? — опешил от неожиданности Вернер. — Можно, — обескуражено поддержал дочку Стив. — С удовольствием, — согласился новый сосед. — Что ты хочешь на десерт, Белка? — Я буду мороженое. — А твой папа? — Папа будет пиво, — подсказал Стив. — Какое? — Которое наша компания выпускает. Темное нефильтрованное из последней серии. — Ты знаешь в этом толк, — усмехнулся Том. — А как же! Я и на работу эту пошел, чтобы полезное с приятным соединить, — последовало признание. — А какие предпочтения у тебя? — он немного запнулся от такого панибратства. — Есть какие-нибудь гастрономические предпочтения? — У меня? — не понял Вернер. — Никаких. — Так даже лучше. Домой вернулись нагруженные пакетами в два раза больше, чем обычно. Кетрин сразу же побежала в комнату делать уроки, а Стив отправился на кухню. — А у тебя здесь миленько. Можешь передать мои дифирамбы фрау Мюллер, — Вернер оглядывал большую светлую гостиную. Из нее выходили две двери, видимо спальни. Том вопросительно посмотрел на хозяина, тот пожал плечами, мол, смотри, если хочешь. Оформлены комнаты были одинаково. Длинный стол вдоль окна, встроенный шкаф и кровати. Только размер спального места у отца семейства побольше, чем у дочери. И, если детская была оформлена в ярких, веселых цветах, обклеена рисунками и завалена поделками, то спальня для взрослых, наоборот, в серых, стальных, спокойных оттенках. — Не думаю, что моей матери будет интересна твоя похвала. Но за сына она порадуется. — А где мама Белки? — Томас разглядывал фотографии на стене. — Я воспитываю ее один. И больше мне нечего сказать по этому поводу, — отрезал хозяин, наблюдая за перемещениями. Он прислонился спиной к дверному косяку и старался унять внутренний тремор. — Хм, — серые глаза вспыхнули. Всю эту информацию Томас уже знал и не один раз перепроверил на работе, но с интересом продолжил изучать снимки. — Извини, что влез в запретную тему. — Тема не запретная, но обсуждать здесь нечего, — пожалуй, не стоит быть таким грубым. Гость же в самом деле не знал, о чем спрашивал? — Она уехала, когда Кетрин было три года и больше не переступала порог этого дома. — То есть ты до сих пор поддерживаешь с ней отношения? — Нет. Но мы в курсе дел друг друга. Этого достаточно для нас на этот период жизни. — А Кетрин достаточно? — Слишком много вопросов, герр Вернер. — Ладно, извини, — повторился Том и плюхнулся на большой диван в гостиной, намереваясь включить телевизор. — Идем, поможешь с готовкой. — Ты мне доверяешь?! — с притворным ужасом удивился гость. — Я проконтролирую, чтобы ты не накосячил, — усмехнулся Стив. — А что мы сегодня будем делать? — с нескрываемым энтузиазмом поинтересовался мужчина, идя следом. — Если честно, то я готовить не умею, но до еды жадный и всегда очень голодный. — Везет тебе, нигде ничего не откладывается, — хозяин оглядел стройную подтянутую фигуру Вернера. — А вот у меня с этим проблемы. — Где? — искренне удивился Томас. — Не подхалимничай. — И не собирался. Но у каждого свои вкусы и пристрастия. Мне, например, в тебе все нравится. — Но, как ты уже сказал: "У всех свои вкусы". И по статистике девяносто восемь процентов населения не удовлетворены своей внешностью, а те, кто удовлетворен, входят в те самые два процента и, как показывает практика, смотреть там совершенно не на что. — Ну, если тебе будет легче, могу предложить ходить вместе заниматься на тренажерах. Я купил абонемент на три месяца в спортзал, который в торговом центре и мне предложили в качестве бонуса бесплатные три занятия для какого-нибудь друга. Ну, как? Пойдешь со мной? — Тебе не с кем пойти? — Нет. Я здесь еще не успел обзавестись знакомствами. — Ладно. Сходим, — Стив равнодушно пожал плечами. — Только, пожалуйста, не ходи туда без меня. — Не пустят? — Нет, с этим все нормально. Называешь мое имя и все. Я о другом. — О чем ты? — Не важно, — вопрос замяли, тему сменили. — Что на ужин? — Сегодня картофельная запеканка, салат и пирог. Вопросы? — Ты сам готовишь? — с нескрываемым удивлением спросил гость. — И тебе это нравится? — Дело не в "нравится — не нравится". Просто когда на руках ребенок со специфическими гастрономическими выкрутасами, приходится выдумывать варианты питания для нее и себя. И когда делаешь это в 5497-й раз, то процедура становится обыденной и не сложной. Возьми очисти яблоко. Он сполоснул над раковиной большое красное яблоко и дал его Тому вместе с теркой. — Я должен это натереть? — Угу, можешь сюда, в миску с изюмом. Отработанные за многие годы движения скрывали нервозное состояние хозяина. Если бы он на минутку присел за стол и попробовал просто поддержать разговор, то стало бы заметно, как трясутся руки и дрожит голос. Но так, стоя спиной к Вернеру, сидящему в его небольшой уютной кухоньке, еще оставалась возможность чувствовать себя в относительном порядке. Выкладывая тесто в форму для выпечки, бросил быстрый взгляд на Тома. Тот, подперев рукой подбородок, не спускал чуть прищуренных глаз с хозяина. Пальцами прикрыл расплывающиеся губы и, заметив, что на него смотрят, пробормотал: — Хосподибоже, ты еще и пироги печешь... — Гордиться здесь в общем-то нечем. Это всего-навсего готовое бездрожжевое слоеное тесто. Мне нравится его раскатывать. Эти пузырьки под пальцами... — он запнулся, соображая, что ляпнул что-то смущающее и резко отвернулся, продолжая раскладывать сетку из теста сверху начинки. — И вообще, у меня в последнее время выпечка не получалась... Но Вернер только еще больше расплылся в улыбке. — Я буду поклоняться всем твоим пирогам и плетенкам в частности. А как этот шедевр называется? — Никак. Хочешь, сам название придумай. — А давай... — он пощелкал пальцами в воздухе, подбирая слова, — "Чистая фантазия шеф-повара"? — Не слишком ли пафосно? — Стив усмехнулся. — Во всем, что касается Сладульки нет ни грамма перебора. — Кого?! — не понял Мюллер. — Пап, — на кухню заглянула Кетрин, не давая развить тему, — помоги с заданием. Надо какую-нибудь иностранную сказку на современный лад переделать. — Не отвлекайся, — Томас поднялся с места и приобнял за плечи мужчину, — я помогу ей с уроками. Давненько про пони и радугу ничего не сочинял. Когда Стивен остался один, самообладание наконец оставило его. Он уперся руками в столешницу и глубоко задышал, стараясь унять бешеное сердцебиение. "Это все расшатанные нервы", — оправдывал этот неожиданный приступ тахикардии и, борясь с желанием взять бумажный пакет, подышать в него. От последней фразы сказанной гостем, по шее бегали мурашки. "Чувствую себя тинэйджером на первом свидании. Соберись, тряпка!" — уговаривал себя мужчина. (Спасибо gencvalya за эпизод).