Сказки Малфой-мэнора

С тех пор он уже никогда не мог смотреть на Малфоя, как на врага. Привычно огрызался, вроде бы как даже пытался ненавидеть, но стоило вспомнить эту трогательную хрупкую бледность, иссеченную рваными шрамами, пушистые трогательные ресницы и нежность губ, как злость сменялась растерянностью. Да и сам Малфой почему-то перестал его доставать, а встретившись взглядом, кривился скорее тоже по старой привычке. Только теперь иногда в Большом зале Гарри ловил на своем лице смущающий его задумчивый взгляд ледяных глаз, но о чем в эти минуты думал Малфой, не мог сказать никто. У Гарри же всё это время была Джинни. Красавица Джинни. Умница Джинни. Его принцесса. Мягкая, добрая, верная. С ней было хорошо и тепло. Ее ореховые глаза всегда смотрели на Гарри с обожанием, и он был по-настоящему счастлив. И судорожно загонял в глухой подвал чувств странные всполохи желания, чтобы когда-нибудь, хотя бы один раз в жизни ледяные неприветливые глаза посмотрели на него так же нежно и преданно. Это были странные мысли, пугающие своей неправильностью. К счастью для Гарри, они были редкими. Да и в самом деле, что могло их связывать со слизеринским выскочкой? Ответ Гарри получил в Выручай-комнате. Когда среди Адского пламени увидел испуганную знакомую фигуру и даже не подумал, а скорее почувствовал всем своим существом, что если он не спасет, вот сейчас не спасет его, то больше в его жизни никогда не будет этой бледной фарфоровой кожи, пушистых ресниц и задумчивых взглядов. Не будет даже насмешек и ругани. Не с кем. Тянущее чувство пустоты, внезапно обрушившееся на Гарри, было страшнее смерти, сильнее инстинкта самосохранения, оно пугало до истерики и запечатывало разум. Не успев ничего сообразить, под далекие крики друзей, Гарри судорожно направил метлу в пике, туда, вглубь, в самые языки пламени, и уже внутри, сквозь нестерпимый жар, изо всех сил тянул на себя, рычал от бессилия, обнимал, дергал и прижимал к себе проклятого врага. И смог расслабленно выдохнуть, только когда незнакомые изящные руки обхватили его сзади, и чужое горячее тело изо всех сил прижалось к его спине. За последние годы Гарри так был измучен кошмарами, потерял стольких друзей, ему предстояла самая последняя решающая битва, а он летел на одной метле со своим давним врагом, и рассеянная глупая улыбка блуждала по его лицу от того, что в его кисть крепко-накрепко, до побелевших костяшек на пальцах, вцепилась рука, которую он однажды отказался пожать. * * * — Зачем?!! Зачем ты спас хорька??? Ты что, совсем идиот, Гарри? А если бы ты погиб!!! Ты рисковал собой ради него? Напуганные и злые, Рон и Джинни набросились на него одновременно. Две рыжие головы — пожар снаружи, пожар внутри. Его личный пожар. Гарри отмалчивался и широкими шагами поспешно уходил прочь по коридору, боясь оглянуться назад на растерянного испуганного Малфоя. Боясь того, что если оглянется, то сил от него уйти уже не будет, и он так и останется стоять рядом с ним, — слишком близко, непозволительно близко, не разнимая переплетенных пальцев, не разжимая крепко сцепленных рук, — нежно, успокаивая, гладить большим пальцем чувствительную ямку на чужой изящной кисти и еле слышно шептать бессмысленные, нелепые, но такие нужные сейчас слова: “Все хорошо, я с тобой, мой хороший, не бойся, все уже позади”.