Сказки Малфой-мэнора

После победы все стало не так. Последний год в Хогвартсе Гарри жил как сквозь сон. Он был нужен всем, ему не был нужен никто. Его друзья снова были с ним. Лучшие друзья, каких можно пожелать. Его бывшая девушка с надеждой заглядывала ему в глаза. Самая прекрасная девушка на свете. За ним ходили толпы поклонников и поклонниц — все хотели дружить, хотели любить, он был национальным героем — обласканным, богатым и красивым. Ему было все равно. Он уже умер. Они все знали, но не могли понять того, что однажды он уже по-настоящему умер, перешагнул за невидимую грань в небо, туда, где были они, все самые важные, самые нужные — мама, отец, Сириус и Дамблдор. А еще Фред, Люпин, Тонкс, Снейп, преданный Добби и даже верный Хедвиг... Он вернулся оттуда один. Он, хренов герой, вернулся, а они навсегда остались там. Бледные тени, несуществующие призраки, размазанные по небу воспоминания. Почему он, почему не они. Почему так долго тянул, почему не сумел спасти. И почему ему так не хотелось оттуда возвращаться... В эти дни Гарри все чаще стал сбегать на Астрономическую башню. Накладывал на вход заклинание “от друзей”, чтобы никто не беспокоил, и сидел, сидел, прислонив голову к стене и неотрывно глядя в небо — то темное, то светлое, то мутно-серое, то алое от закатных полос. Ни о чем не думал, ничего не ждал, просто сидел и смотрел в фиолетовые облака, из которых слышался тихий мамин смех, папин уверенный голос, радостный лай черного пса и веселое хлопанье крыльев. Улетал чувствами куда-то за горизонт и понимал, что однажды ему достанет смелости, когда он наконец-то шагнет прямо с башни туда, к ним ко всем в это небо, и останется с ними уже навсегда. В один из таких дней к нему неслышно подошел Малфой и молча сел напротив. Гарри было все равно. Он даже не посмотрел в его сторону. Не отрывая головы от кирпичной кладки, не отводя глаз от облаков, он рассеяно и вяло соображал, как же он... дверь... заклинание... Ах, да, оно “от друзей”. А Малфой ему точно не друг... В этот момент “не друг” молча протянул ему сигарету. Именно тогда будущий аврор и начал курить. И потом уже никогда не мог, да и не хотел избавиться от этой дурацкой привычки, потому что это были самые счастливые воспоминания из всего года — молча сидеть рядом с Малфоем на площадке башни, смотреть, как в нескольких сантиметрах от его губ тлеет красный огонек, вдыхать терпкий ядовитый дым и лениво следить, как ветер развеивает причудливые дымные тени и треплет малфоевские серебряные пряди. Они стали приходить на башню каждый вечер. Порознь приходили. Уходили тоже поодиночке. И всегда молчали. А о чем было говорить? Все, что мог, Гарри в защиту Малфоев сказал в суде. Люциусу дали до смешного малый срок, Драко и Нарциссу вообще оправдали. Восстановили в правах, вернули имение. Малфой и тогда ничего не сказал Гарри, но после вынесения приговора посмотрел на него так, что у Золотого мальчика и Национального Героя ёкнуло и пустилось вскачь сердце — он никогда не думал, что взгляд Малфоя может быть таким теплым и благодарным. Сидя на башне рядом с Малфоем и вспоминая этот его странный взгляд, Гарри зажмуривал глаза, мотал головой, чтобы отогнать воспоминания, и лишь сильнее затягивался жгучим терпким дымом. Малфой всегда садился напротив него на расстоянии метра, положив между ними раскрытую пачку и изредка скользя по Гарри рассеянным взглядом. Метр — такое непонятное расстояние, то ли для того, чтобы разделять друзей, то ли для того, чтобы соединять врагов. В этот год молчаливый и курящий Малфой стал ему важнее и ближе, чем все прежние друзья и подруги. Рон с Гермионой, полностью поглощенные друг другом, все же заметили, что с Гарри творится неладное. Вначале пытались его растормошить, потом устали и оставили в покое. Да и ничего особенного не происходило — явных суицидальных наклонностей он не проявлял, на их вопросы отвечал приветливо, учился сносно, они решили, что герою просто нужно дать время, и, как все влюбленные, сосредоточились друг на друге. Джинни тоже устала ждать и мучиться от непонимания и странных настроений Гарри, она теперь все чаще уходила к озеру с Дином. А Золотой Мальчик, Герой и Надежда, которым все восхищались и которого домогались, снова остался совершенно один. Точнее, остался бы, если бы не Малфой, который исправно и непонятно зачем снова и снова поднимался к нему на Астрономическую башню, чтобы потратить впустую еще один вечер. Неужели ему было больше нечем заняться, ему, восстановленному в правах, популярному у потенциальных невест невероятному красавцу-аристократу? Зачем ему было нужно каждый вечер сидеть на пыльном холодном полу и весь вечер молчать рядом с Гарри? Но тем не менее, она никуда не девалась и длилась весь год, эта странная полудружба-полувражда. Ночной ветер, крики полуночных птиц, развевающиеся белые локоны, посеребренные луной, длинные опущенные ресницы, тонкие сильные пальцы с зажатым тлеющим огоньком и редкие изучающе-скользящие взгляды по лицу Гарри. Неизвестно как бы он выжил без этого. И выжил ли. На выпускном вечере Гарри снова все тормошили и старались напоследок сесть, встать, а может быть и лечь — кому как повезет — поближе к герою. Гарри натужно улыбался, кружил в танце девушек, вежливо, через силу поддерживал взрослые разговоры, а сам мучительно хотел курить, вдвоем, обязательно вдвоем, и быстрым скользящим взглядом пытался найти того, кто единственный был так нужен, с кем было легко и по-настоящему хорошо. У противоположной стены мелькнула знакомая белая копна волос и какой-то растерянный взгляд серых глаз. Гарри безотчетно рванулся к нему, но за плечи его обхватили твердые руки министра, развернули, ослепили вспышками колдокамеры, на уровне глаз запрыгало Прытко-пищущее перо, все захлопали и закричали, а когда Гарри смог вырваться из этого безумия, Малфоя уже нигде не было.