Сказки Малфой-мэнора

Хлопок аппарации заставил бледного парня отшатнуться от зеркала, в которое он так и не успел пустить пробный зеленый луч, и в изумлении уставиться на наглого аврора, снова независимо стоящего посреди его холла. К его чести, Драко очень быстро удалось взять себя в руки, ведь Малфои умеют держать лицо в любой ситуации. А умереть он всегда успеет. — О, Поооттер, — насмешливо протянул он. Голос немного дрожит, но никто этого никогда не заметит, — ты собрался зайти на второй круг? Вообще-то мои эльфы только все прибрали после твоих псов, но ты можешь собственноручно начинать все раскидывать заново. Вот только тревожусь, не осудит ли тебя ваше ГАВНЭ. Гарри с изумлением посмотрел на него. Словно и не было этих последних пяти лет, Астрономической башни, пламени Выручай-комнаты, перекрестья рук и нежных прикосновений пальцев. Словно им снова по двенадцать, как будто кто-то Хроноворотом открутил назад время. Усмехаясь над своим детским желанием вытащить палочку и треснуть белобрысому хорьку по башке Ступефаем, Гарри шагнул вперед и протянул ему бумагу. — Я пришел, чтобы отдать тебе вот это. Малфой внимательно прочитал бумагу и, вместо ожидаемых слов или хотя бы кивка благодарности, в лучших малфоевских традициях презрительно процедил: — Ну что ж, я вижу, в вашем Аврорате хоть у кого-то завелись мозги. Ты, конечно, мог бы прислать сову, но тем не менее спасибо тебе за скорую курьерскую доставку, Поттер. Сколько ты берешь на чай? Драко вообще-то не был таким гадом. Но ему сейчас так хотелось причинить Поттеру боль. Хоть немного отомстить за свои растоптанные надежды, мечты и поруганный дом. Поэтому выплюнув эти слова, он замер, покорно ожидая реакции Национального Достояния на свое хамство и даже не пытаясь защититься. Он ожидал от оскорбленного аврора всего чего угодно — от Авады до Сектумсемпры, но только не того, что получил. Гарри вначале изумленно смотрел на него пару секунд, затем запрокинул голову и начал хохотать, сначала тихо, потом заливисто и заразительно. Недоуменное выражение на лице Малфоя отняло у него последние силы, Гарри сложился в смехе пополам и сполз на ковер. — Малфоооой, ну какой же ты все-таки Малфой, — вытирая выступившие от смеха слезы тыльной стороной руки, Гарри заразительно хохотал и никак не мог остановиться. — Поттер, да чего ты ржешь-то? — Драко недоуменно присел рядом и внимательно всматривался в хохочущего аврора, чувствуя, что на его лице тоже начинает отражаться неуверенная дрожащая улыбка. — Малфой... — продолжал давиться от смеха Гарри, — Малфой, я как отсюда вернулся... ой, не могу... я же из-за тебя, скотины, полминистерства разнес. У Скримджера в кабинете все стекло перебил, мебель поломал, стол на него опрокинул, кажется, дверь вырвал с мясом и даже его любимый кактус развеял ему под мантию. Наплевал на свою карьеру только ради того, чтобы эту бумагу получить... Как вспоминал тебя измученного, несчастного, так думал порву их всех нахрен за моего хорька... погоди, погоди, дай проржусь... Не то, чтобы я ждал от тебя спасибо, но вот это вот...Как же я мог забыть о твоей слизеринской благодарности. — Гарри потихоньку начал успокаиваться, снова вытер слезы и, все еще смеясь, добавил. — Как же, оказывается, я без этого скучал! Он запустил руку себе в волосы, улыбаясь, взъерошил их, отчего они еще больше стали похожи на воронье гнездо, и весело посмотрел на Малфоя, который пристально уставился на Гарри с непонятным выражением на лице. — И по тебе скучал, Малфой. Очень скучал. Не поверишь, первый раз после войны так смеюсь. Улыбка у Гарри всегда была умопомрачительная. Такая искренняя и открытая, способная растопить арктические льды, не то что сердце Малфоя. Сидя на полу, рядом с улыбающимся аврором, Драко тоже ему улыбнулся. Вначале неуверенно, несмело, а потом радостно, от души, растворяясь в этой улыбке и позабыв про боль в прокушенной губе. Скучал? “МОЕГО хорька”? Поттер за него заступился? Не побоялся скандала и увольнения и ради кого, ради него, Драко??? — Правда скучал? — спросил Драко и удивился своему жалобному голосу, который слышал будто со стороны. Нет, это ведь не он! Он не мог ТАКОЕ и ТАК спросить. Малфои про такое не спрашивают. Гарри облокотился о стену, запрокинул голову и молча смотрел на Малфоя — на его отведенные в сторону глаза, на резкие скулы, на синюю тень от длинных ресниц, на длинную светлую челку, на капризные губы с запекшейся кровью. Как он всегда невыносимо хотел дотронуться до этого лица. И сейчас смотрел на него, смотрел, не мог оторваться. — Ты не ответил, — Драко поднял голову и неуверенно исподлобья посмотрел на Поттера. Гарри усмехнулся и, не отрываясь от стены, ответил: — Правда, Малфой. Еще какая правда. Каждый раз как курил, так тебя вспоминал. Получается, каждый день все эти годы умножить на двадцать раз. Вот и считай. И не знал, что делать. Друзьями мы с тобой не были. Врагами вроде уже тоже. Написать тебе? Найти тебя? Зачем... Что я тебе скажу... Драко, замерев, слушал Поттера и не понимал. Он никогда ничего не понимал в их отношениях. И, видимо, не он один. — Ты хотел со мной дружить? — растерянно и как-то совсем по-детски спросил он. — О нет, Малфой, точно нет, — Гарри тяжело усмехнулся. Но увидев, как обиженно вскинулся Малфой, быстро оторвался от стены, подался к нему и тихо проговорил: — Твоей дружбы мне было бы слишком мало. Драко неуверенно посмотрел на свой персональный кошмар и для ясности уточнил: — Ты гей? Но Гарри только помотал головой из стороны в сторону. — Получается, натурал? Гарри снова помотал головой: — Ничего не получается. — Тогда кто? — Да никто, Малфой. Видимо, идиот. С тобой я никогда не был, да и не знаю, вышло бы что-нибудь из этого или нет. Вон от одного поцелуя в больничном крыле совсем одурел, чуть пол-Хогвартса не снес. Но про большее никогда не думал. А с другой стороны, если не с тобой, то мне больше ни с кем не было интересно, — Гарри улыбнулся своим мыслям, потом нахмурился и резко встал. — Ну, если наш вечер воспоминаний окончен, пожалуй, пойду. — Куда? — Малфой говорил так тихо, словно заставлял себя. — Пить. Сегодня был сложный день. Пойду напьюсь. Пока, Малфой! Ты, правда, прости меня за всё. Аврор решительно протянул Малфою руку, но вместо встречного пожатия увидел перед собой тонкую аристократическую кисть, протягивающую пачку сигарет. — Покурим, Поттер? Гарри снова улыбнулся своей крышесносящей улыбкой, кивнул и осторожно, чтобы не коснуться пальцами руки Малфоя, вытащил сигарету. Они подошли к окну и сели напротив, как когда-то давно на старой башне, поджигая палочками каждый свою персональную отраву. Молча затянулись и посмотрели друг на друга. — А я ведь не курю, Поттер, бросил. Сегодня вот только не выдержал. — Ммм??? — глубоко затягиваясь, Гарри вопросительно приподнял бровь и, прищурившись, сквозь дым посмотрел на слизеринца. — Слишком часто тебя вспоминал. Тошно было. Почему-то с сигаретами говорить правду было проще. За сизой завесой можно было растворить и спрятать настоящие чувства, заткнуть рот на самом сложном пассаже, как будто пришла пора срочно затянуться, и вообще, всё, сказанное в мутном дурмане, не считается за правду, и можно прикинуться, что этого сказано не было вовсе. — Я ведь любил тебя, Поттер, всю жизнь любил. Как с четвертого курса началось, так и не мог избавиться. Как последний придурок. Ненавидел себя, тебя, хотел даже в Дурмстранг переводиться. Не смог. С тобой не смог. Без тебя не смог... — А... сейчас? — голос у Гарри внезапно охрип. Малфой крепко затянулся последней затяжкой: — И сейчас... а что изменилось-то? — невесело усмехнулся, раздавил бычок, с усталым вызовом посмотрел на Гарри. — Давай, аврор, топай уже, раз собрался.