Сказки Малфой-мэнора

Гарри смотрел на хорька, хотя, какого там к черту, хорька. Перед ним стоял его невероятный Малфой, его чертова вейла в мужском обличье, с волосами, искрящими всеми оттенками снега, с удивительной нежной кожей и дерзким пораненным ртом. Его губы пытались кривиться в усмешку, но в глазах плескалась такая глухая тоска, что Гарри невольно шагнул навстречу. Потом еще. Ближе. Еще ближе. Насколько мог нежно провел пальцами по бархатной щеке, по резкой скуле, очертил контур губ, бережно потрогал ранку, провел долгую трепетную дорожку по горлу, запустил руку под волосы, погладил затылок, трогательную ямку на шее, пропустил сквозь пальцы мягкие белые пряди. Драко смотрел перед собой расфокусированным взглядом и тяжело, прерывисто дышал. В этот раз он не подался навстречу, когда губы Гарри мягко накрыли его рот. Даже попытался отстраниться. Но твердая рука любовно и крепко держала его затылок, а губы расслабленно и мягко ласкали его губы. — Ответь мне, пожалуйста, — шептал Гарри между поцелуями ему в сомкнутые губы. — Мой хороший. Поверь мне. Я так давно этого хочу. В глазах темнеет, когда ты так близко. Я устал без тебя. Все эти годы. Я не хочу больше без тебя. Мальчик мой. Мой хороший. Драко. И Драко сдался. Он и так уже почти ничего не соображал. Он плыл от этих слов. От этих невероятных ласк. Он плавился и таял в руках своего Гарри. Понемногу он начал отвечать его губам, сначала осторожно, потом более уверенно, затем, словно наконец-то поверив, запустил пальцы в темные жесткие волосы, которые так давно мечтал пригладить, порывисто вздохнул, подался вперед, раздвинул желанные губы, облизывая, прикусывая, пробуя на вкус, и интимно-ласково дотронулся своим языком до языка своего партнера. Огненное желание, одно на двоих, прошило их насквозь. Больше они ничего не соображали. Они впивались друг в друга, жадно сплетались телами, изо всех сил вцеплялись руками друг в друга, боясь отпустить хоть на секунду, вжимались окаменевшими членами, терлись, стонали, лизались и срывали одежду. Сознание мутилось, уплывало, во всём мире остались только они, острое наслаждение и наваждение чужого тела. И всего этого было так мало, мало, мало. Потянувшись к ширинке Драко, Гарри немного пришел в себя, испуганный голос внутри прошептал “что я делаю”, но не выдержал, послал все к черту, запустил руку внутрь, обхватил напряженный член, и увидев, как Драко закусил все ту же самую израненную губу, но теперь уже от наслаждения, обвел пальцем нежную головку, размазывая по ней густую каплю, страстно двинул рукой по чужому стволу вверх-вниз, услышал глухой протяжный стон и понял, что теперь окончательно сошел с ума. — Мальчик мой, — усиливая бесстыдные ласки, шептал он куда-то в белые волосы и умирал от его тихих стонов и затуманенных страстью полузакрытых глаз. — Мой хороший. Хочу тебя, как же я тебя хочу. Хочу, чтобы ты кончал для меня, хочу, чтобы ты трахал меня... И Драко больше не выдержал. Он хрипло вскрикнул, тугая струя выплеснулась вверх, и Гарри, застонав от наслаждения, тоже забился в оргазме, как подросток, от одного только вида кончающего Драко. После финала пора было разрывать объятия и произносить очищающие, а Гарри всё никак не мог оторваться от изумительного сильного тела. Он продолжал любовно исцеловывать изящные ключицы, ласкал языком розовые соски, прикусывал на груди бархатную тонкую кожу и потом легонько дул на пораненные участки. И шептал-выстанывал в самые губы неприличные пошлые нежности, чувствуя, как Драко, заново возбуждаясь, вздрагивает от каждого слова. И совсем не по-аврорски снова и снова выпрашивал признание: — Драко, мой. Хороший мой. Скажи, любишь, любишь? И, задыхаясь от счастья, слушал исступленный хриплый шепот Драко: — Люблю. Гарри. Так сильно люблю. Люблю. Тебя. Не могу без тебя. Не бросай, пожалуйста. Гарри нежно сцеловывал с его губ каждое слово, спускался к шее, вылизывал длинными долгими дорожками, снова прикусывал и ставил грубые багровые метки на бледной фарфоровой коже. — Мой. Пусть все видят, что ты мой, — он быстро обводил пальцем очередной засос на белоснежной шее и от возбуждения срывался на хрип, почти рычал. — Твой. Твой. Совсем твой. Только твой. Навсегда, — шептал Драко. Стыда больше не было. Страсть быстро разгоралась заново, с каждым мгновеньем становилась все жарче, все сильней и исступленней. Парни переплетались языками, яростно терлись друг об друга всем телом, жарко ласкали друг друга в самых интимных, сокровенных местах и выстанывали другу другу в губы наивные любовные клятвы, которые душили в себе столько лет: — Люблю. Сильно. Гарри. Не могу, как люблю. С ума по тебе схожу. — И я. Люблю. Какой ты красивый. Мальчик мой. Хороший мой. Любовь моя. Никому не отдам. Будешь только мой. Люблю. — Гарри. — сердце уже заходится где-то под горлом. — Хочу тебя. Внутри. Всего. А ты меня? А ты. Хочешь? — Хочу. Драко. Всяко тебя хочу. Взять тебя хочу. Внутрь тебя хочу. Хочу всего. Чтобы только мой. Драко. — Кто? — хриплое прерывистое дыхание. — Гарри, кто сверху? Решай. Не могу больше. — Как ты хочешь, любимый мой? Как. Ты. Хочешь. — Я. Буду. Ласковые прикосновения, мягкие, растягивающие. Расслабься, доверься мне, я так долго ждал тебя. Один палец, два пальца. Сильнее, еще сильнее, ооох, как невозможно хорошо, да, да, Гарри, я потрогаю тебя там еще. Столько, сколько ты захочешь. Так долго, как ты попросишь. Как это правильно, что стыда давно уже нет, что нестерпимое желание сжигает изнутри, что наконец-то можно так безудержно вколачивать в любимого свою многолетнюю бешеную страсть и наслаждаться жадным протяжным стоном: — Драаакоооо... Мальчик мой. Еще. Еще. Мой хороший. Возьми меня. Да. Да. Даааа....